Коплан - Пришлите FX-18

Фабиани почувствовал, что наилучшим выходом будет целиком положиться на своего друга. Этот крепкий и флегматичный парень все схватывал моментально и немедленно решал, как надо действовать.

— Разбирайся, — устало произнес Фабиани.

Вечером следующего дня на машине с багдадским номером Коплан въехал в Мосул.

Он снял номер в «Рест-хаузе», переоделся, поужинал, потом, несмотря на поздний час, вновь сел за руль, чтобы съездить в центральный полицейский участок.

Предъявив часовому карточку, на двух языках удостоверявшую, что он «начальник службы безопасности посольства Франции», он по-английски попросил, чтобы его принял начальник бригады криминальной полиции.

Его с почтением проводили на третий этаж и ввели в нужный кабинет.

Начальник бригады был немолодой человек, одетый по-европейски, в очках. Он встал, чтобы протянуть Коплану руку.

— Я вас ждал, — заявил он на безупречном английском. — Сегодня мне звонили из Багдадского управления. Поверьте, что мы не щадим сил для раскрытия этого дела.

Коплан слегка поклонился, сел в предложенное ему кресло и ответил уверенным тоном:

— Месье Эктор д'Эпенуа человек способный, имеющий большое будущее. Версия об умышленном побеге-абсолютно исключена. Могу я узнать, каковы результаты начала вашего расследования?

Начальник бригады криминальной полиции ответил с сожалением:

— Немногое. Поужинав в «Рице», ваш соотечественник покинул отель в двадцать часов десять минут: это свидетельство грума, передавшего телеграмму в тот момент, когда он выходил из гостиницы. Это позволило нам восстановить первую часть его маршрута: мы сходили на Новый почтамт, чтобы узнать, не отправлял ли он ответ на эту телеграмму, и действительно, многие служащие заметили его в холле. Он казался нерешительным; он должен был покинуть почтамт около двадцати одного пятнадцати. Телеграмма отправлена им за несколько минут до того. Его след теряется на эспланаде…

Коплан покачал головой и потер щеку. Нет нужды осведомляться, были ли использованы все обычные методы: опрос шоферов такси, хозяев ночных заведений, допросы постовых полицейских и патрульных… Принимая во внимание личность пропавшего, все это, конечно, было сделано, и сделано тщательно.

— Вы уверены, что он не возвращался в отель ночью? — поинтересовался Коплан.

Его вопрос, казалось, удивил офицера.

— Не могу этого утверждать категорически, — произнес он после паузы. — Но одно точно: он не спал в своей постели. Почему вы меня об этом спросили?

— Потому что отель «Риц» мне кажется местом странных событий…Разве не убили там недавно офицера?

Улыбка растянула тонкие губы иракца.

— О, понимаю. Вы думаете о политическом покушении? О проявлениях враждебности к режиму и гражданам стран Запада?

— Согласитесь, что это не исключено. Я даже не вижу никакого другого реального мотива. Эктор д'Эпенуа наверняка мог возбудить зависть к себе или желание отомстить. И я не думаю, что обычный грабитель стал бы прятать труп.

Начальник бригады устремил на собеседника проницательный взгляд.

— Вы считаете, что между двумя этими фактами может существовать связь?

— Я ничего не знаю, я ищу. Насколько мне известно, вы еще не арестовали совершившего первое убийство?

— Нет.

После некоторого молчания офицер продолжил:

— Тот, кого мы считали подозреваемым номер один, уплыл у нас сквозь пальцы. Я выписал ордер на его арест, но он исчез, не оставив следов. Поэтому я не думаю, что есть что-то общее.

— Есть, — уверил Коплан. — Эктор д'Эпенуа был другом погибшего — капитана Салеха Джафара.

Он произнес эту невероятную ложь с совершенно безмятежным лицом. Полицейский смотрел на него, вытаращив глаза.

— Что?

— Да. Это изменит вашу точку зрения?

Озабоченный чиновник взял из ящика стола листок бумаги, написал на нем несколько слов, потом вновь посмотрел на Коплана.

— Это, несомненно, новый факт, — признал он, — но я не уверен, что это облегчит нам поиски.

— Но ваша помощь могла бы облегчить мои. Тон Коплана стал более конфиденциальным.

— Мне поручено проверить, не было ли в жизни Эктора д'Эпенуа какой-то тайны. Исчезнувший дипломат — это инцидент, который может иметь серьезные последствия. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Иракец согласился. Малейшего сомнения в лояльности атташе достаточно, чтобы ввергнуть в транс руководителей любого посольства.

— Моя поддержка вам обеспечена, — пообещал он. — Интересы наших стран совпадают. Что вы хотите узнать?

— Я хотел бы встретиться с друзьями капитана Джафара, с теми, в чьем обществе он находился незадолго до своей смерти.

Крючок был заброшен. С невинным взором Коплан ожидал, клюнет рыба или нет.

Начальник бригады снял очки, медленно протер стекла маленьким кусочком замши.

В принципе у него не было никаких оснований хранить в тайне имена офицеров, отмечающих новое назначение одного из них в кабинете «Рица», хотя он и не видел, чем это может помочь гостю.

— Не все они сейчас в Мосуле, — сказал офицер полиции, надевая очки, — но, думаю, я смогу сказать вам, где их можно найти. Заходите ко мне завтра утром. Я подготовлю вам список с сегодняшним местом службы каждого.

Из четырех участников двое служили в Мосуле: бригадный генерал Абдул Мухтар и полковник ВВС Мунир Аллави.

Первый был приписан к штабу Северного военного округа и проживал на вилле, расположенной на юго-западе города. Второй жил в казармах у аэродрома, севернее Тигра.

Что же касается двух остальных, полковника 52-го пехотного полка и капитана королевской гвардии, то один из них был «где-то в Ираке», другой — во дворце в Багдаде.

Коплан решил продолжать игру, так хорошо начавшуюся.

Снова сославшись на свою должность в посольстве, он открыто попросил встречи с генералом Мухтаром. Ему было очень важно изучить его сложение, внешность, повадки. Предлогом, придуманным им, была дружба, якобы существовавшая между капитаном Джафаром и д'Эпенуа.

Генерал, красивый тридцатилетний мужчина, великолепно носивший свою светло-бежевую форму, был неприятно удивлен, узнав о знакомстве между иракским офицером и французским дипломатом.

Коплан задал ему один или два формальных вопроса, потом ушел.

С этого момента он не мог терять ни минуты. Поскольку генерал замешан в заговоре, он непременно проследит за французом, пришедшим расспросить о таком неприятном факте, как исчезновение Эктора д'Эпенуа.

Вскоре после этой встречи Коплан уложил чемодан в багажник и выехал из Мосула по дороге на Эрбиль. Он доехал до этого местечка, поужинал там и до одиннадцати часов вечера слонялся по улицам, а затем не спеша поехал обратно в Мосул.

Он вернулся в начале ночи. Избегая оживленных мест, Коплан подъехал к дому генерала Мухтара. Там проживало никак не менее четырех человек: генерал, его адъютант, шофер и слуга.

Оставив машину, Коплан стал ходить по кварталу. После полуночи уличное освещение погасло, но звезды отбрасывали голубоватый свет на белые камни домов. Проспект был совершенно пуст.

Хорошенько взвесив свои шансы, Коплан позвонил в дверь виллы.

Через несколько минут зажегся свет. Стрельчатая дверь открылась, и слуга в феске выглянул»хтараясь рассмотреть ночного гостя.

Коплан сказал ему повелительным тоном на английском:

— Мне нужно видеть генерала Мухтара… Срочно.

— Я… Э-э… С кем имею честь? — спросил слуга едва понятно.

— Передайте ему это, — сказал Коплан, держа в пальцах конверт с визитной карточкой.

На обороте карточки он заранее написал: «Встреча была бы полезна нам обоим. Снаружи меня ждут телохранители».

Слуга взял конверт, поклонился и впустил европейца. Коплан вошел в роскошный холл, стены и пол которого были покрыты коврами. Медная лампа великолепной работы висела в центре комнаты, освещая пуфы и низкий стол. В доме стояла полная тишина.

Слуга неслышно удалился, и Коплан остался один. План должен был сработать. Мухтар знал, что заслуживает виселицы и что если королевская полиция его не арестовала, то только потому, что ей не отдали запись. Пока не отдали…

Коплан очень боялся услышать пистолетный выстрел, который означал бы самоубийство генерала. Эта возможность терзала его нервы все десять минут ожидания. Вдруг появился Абдул Мухтар. Он был в парадной форме, чуть более бледный, чем обычно. Однако он посмотрел на Коплана достаточно высокомерно.

— Что означает ваш… странный поступок? — осведомился он, не протянув гостю руки.

— Это означает, что, если вы дорожите своей головой, вы спокойно поедете сейчас вместе со мной в Багдад, — ответил Коплан спокойным голосом. — Предупредите своих людей, что будете отсутствовать двадцать четыре часа.

— Но… — уперся генерал, не привыкший к такому обращению, — кто позволил вам так говорить со мной…

— Ужин в «Рице», — сказал Коплан, словно вбивал гвоздь. — Однако вы ошиблись, видя во мне врага. Я бы мог вас утопить, если бы имел такое намерение. Ваша личная безопасность теперь зависит от быстроты, с какой вы последуете за мной. Да или нет?

Щеку генерала дергал нервный тик. Несколько минут он раздумывал, опустив голову, заложив руки за спину. Коплан не сводил с него острый взгляд.

— Хорошо! — вдруг решил генерал. — Я поеду с вами. Позвольте мне сходить…

— Нет, — отрезал Коплан. — Вызовите сюда вашего слугу и передайте ему ваши инструкции. Он их выполнит. Пусть он принесет вашу фуражку. Предупреждаю, я понимаю по-арабски.

Побежденный, генерал подчинился. Через десять минут он вышел из дома вместе с Копланом.

Не говоря ни слова, оба сразу прошли к машине Франсиса, сели на передние сиденья.

Коплан поехал напрямик по Атгир-стрит и мимо крепостных стен, чтобы выехать на шоссе на Багдад.

За мостом через Тигр, при выезде из города, он убедился, что его преследуют.

Глава VIII

Километров через десять Коплан выбросил окурок в окно и внезапно сказал своему пассажиру:

— Я остановлюсь. Вам лучше посоветовать вашим друзьям прекратить преследование.

Мухтар повернул к нему лицо, на котором ясно читался страх.

— Моим друзьям? — удивленно повторил он. — Но: невозможно! Даю вам слово…

Его искренность была очевидна, а страх явно не был признаком скрытой радости, которую он испытал бы, если в следующей сзади машине были бы его сообщники. Он говорил прерывающимся голосом:

— Я думал, это ваши телохранители.

— Они должны были отстать при выезде из Мосула, если все пройдет хорошо, — соврал Коплан.

Он нажал на акселератор, и машина рванулась вперед.

Поглядев в зеркало заднего обзора, Коплан понял, что началась гонка на скорости. Огни второй машины сохраняли ту же яркость, несмотря на то что Франсис увеличивал скорость.

Генерал, полуобернувшись на сиденье, не переставал следить за фарами, которые были на расстоянии в семьсот или восемьсот метров и медленно, но верно приближались.

— Вы не были под наблюдением полиции? — спросил Коплан, придавив педаль к полу…

— Я… Я не думаю, — сказал Мухтар хриплым голосом.

— Однако, — заметил Франсис, — мне кажется, что нам на хвост села полиция.

Он подумал, что начальник бригады криминальной полиции, заинтригованный недавним разговором, вполне мог приставить к нему детектива. Но потом он отказался от этой мысли: два часа назад, выезжая в Эрбиль в первый раз, он не заметил никакой слежки.

Иракский генерал рядом с ним уже не мог усидеть на месте.

— Они приближаются, — сообщил он. — Что будем делать?

Как раз в этот момент Коплан пытался придумать правдоподобную историю на случай, если у них потребуют объяснения по поводу их поездки в Багдад.

— Вы генерал, и вы не должны давать отчет, — быстро сказал он. — Вас срочно вызвали в столицу: поскольку я туда ехал, я предложил отвезти вас туда. Доработайте эту версию, если можете, но не отступайте от нее: я боюсь допроса меньше, чем вы.

Однако, если их видели вместе, план Франсиса провалится.

Машина преследователей неумолимо приближалась. У нее, должно быть, был более мощный двигатель, и в данных условиях это преимущество было решающим.

Коплан слегка отпустил акселератор. Если неприятности неизбежны, лучше встретить их немедленно.

Стрелка опустилась до ста десяти. Огни машины преследователей увеличивались.

— Не тормозите! — закричал генерал, сжавшись. — Они нас догонят меньше чем через две минуты!

— У вас есть способ уклониться от их общества? — сыронизировал Коплан. — Сожалею, но эта машина не вертолет.

На долю секунды он понадеялся, что ошибся; может быть, за ним ехал всего лишь сумасшедший водитель, жаждущий подвигов на дороге, чудак, желавший только обогнать его.

В тот момент, когда расстояние было не больше пятидесяти метров, свет фар мощной машины пошел в сторону, показывая, что она готовится к обгону.

Коплан собрался затормозить на случай, если она резко вильнет вправо, чтобы вынудить его остановиться. Мухтар был смертельно бледен: как завороженный, он не сводил глаз с догонявшей их машины.

Расстояние, разделявшее их, еще сократилось: вскоре оба автомобиля ехали бок о бок. Из окон высунулись два автомата и нацелились на Мухтара и Коплана.

Тот, втянув голову в плечи, резко затормозил, и разрыв между машинами сильно увеличился. Автомобиль преследователей оказался впереди; он свернул вправо, чтобы перерезать путь Коплану. Короткая очередь разорвала воздух.

Так как ни одна пуля не попала ни в корпус, ни в лобовое стекло, Коплан решил, что это предупреждение, и, свернув на обочину, остановился.

Эти типы доказали ему, что имеют оружие и не колеблясь воспользуются им. Его семь шестьдесят пять ничем не мог быть полезен в диалоге с их автоматами.

Он остался за рулем, ожидая продолжения.

Из «крайслера» вышли три человека в штатском, с автоматами.

Их физиономиии отражали холодную решимость. Они подбежали и окружили перед машины: один встал в трех метрах от радиатора, двое — у дверей.

Тот, который стоял со стороны Коплана, крикнул на плохом английском:

— Выходите, мистер! И поднимите руки!

Генерал Мухтар высокомерно окликнул на арабском человека, державшего его под прицелом. Коплан не знал, что он сказал, как не понял и ответ человека с автоматом, сухой и повелительный. Он вышел из машины.

После быстрого обмена несколькими словами иракский генерал также решил выйти.

Обоих пригласили сесть в «крайслер». Один из троих нападавших сел в машину Франсиса.

Машина развернулась.

Коплан и генерал, разделенные охранником, сидели сзади.

На переднем сиденье, на коленях, чтобы быть к ним лицом, стоял тип лет тридцати, с энергичным лицом, тот, кто приказал Коплану выходить из машины. Он убрал свой автомат и теперь держал пистолет маленького калибра. Генерал внезапно взорвался:

— Это безобразное злоупотребление властью! Я не подчиняюсь гражданским властям! Вы совершили акт бандитизма, и это вам дорого обойдется! Приказываю немедленно отпустить нас.

Тот, к кому он обращался, ничуть не напуганный, возразил спокойным голосом по-английски, чтобы европеец мог понять:

— Предположите, что мы работаем на Верховное армейское командование, генерал. Когда вам грозит трибунал, очень неудобно отдавать приказы. Кому бы то ни было.

Забившись в угол, Коплан спрашивал себя, в чьи же руки он попал. К обычной полиции, к агентам контрразведки или к революционерам, подозревающим генерала в связи с западной разведслужбой.

Собственно, все эти гипотезы стоили одна другой: каждая означала провал его попытки.

«Крайслер» несся по городу. Он проехал старую Ниневию, пересек Тигр, свернул на проспект, идущий вдоль крепостных укреплений.

Две минуты спустя Коплан понял, что его везут к дому генерала.

Но примерно в тридцати метрах от виллы машина свернула в сторону и остановилась перед другим домом — современным бунгало квадратной формы.

Пленных ввели в дом и разделили.

Когда генерала Мухтара уводили, Коплана пригласили подняться по лестнице. Охранник ввел его в комнату, оборудованную под кабинет, с окнами, наглухо закрытыми зелеными драпировками.

Толстый мужчина в домашнем халате сидел за столом, держа в пальцах длинную сигарету. Он внимательно рассмотрел вошедших. На незнакомом гортанном языке охранник изложил обстоятельства поимки беглецов.

Коплана, захотевшего взять свою пачку сигарет, крепко схватили. Он пожал плечами и проговорил:

— Сигарета…

Охранник обыскал его, нашел пачку, открыл и разрешил Коплану взять одну штуку. Толстый тип поудобнее устроился в кресле, когда его помощник закончил свой рапорт. Повернувшись к Коплану своим жирным лицом с сине-зелеными глазами и двойным подбородком, он спросил по-английски хорошо поставленным голосом:

— Кто вы?

— Коплан, начальник службы безопасности посольства Франции. С кем имею честь?

— Куда вы везли генерала Мухтара?

— В Багдад.

— Зачем?

— Нам обоим надо было туда съездить. Это преступление?

Мужчина посмотрел на кончик своей сигареты и спросил по-французски:

— Каковы ваши отношения с этим военным? Коплан внутренне весь подобрался.

— Я отказываюсь вам отвечать, пока вы не сообщите мне, каковы ваши функции. Я прикрыт дипломатическим иммунитетом, не забывайте это.

Рот толстяка растянула двусмысленная улыбка.

— Я в этом не особенно уверен, — прошептал он. — Скажите, Мухтар поехал с вами добровольно или под действием силы?

Коплан молчал.

По приказу начальника один из охранников вынул из кармана Франсиса бумажник и положил его на стол.

Хозяин кабинета принялся просматривать документы европейца. Зажав длинную сигарету во рту, он слегка поморщился, изучая карточку с фотографией, которую Коплану выдали в посольстве. Потом он положил все на место.

— Вы вынудили нас к действиям, которых мы хотели бы избежать, — заявил он. — Я приказал преследовать вас только потому, что мы подозревали, что вы хотите похитить генерала.

Франсис остался нем и непроницаем, но его мозг работал с невероятной быстротой.

Кто сидел перед ним? Чиновник, борющийся с заговорами, или настоящий противник?

Одно только ясно: за домом генерала день и ночь следили из этого бунгало.

— Я задержу вас на некоторое время, — вновь заговорил толстяк, совершенно расслабившись. — Мне очень жаль, но поступить иначе я не могу. Кстати, так будет лучше и для вас, потому что все будут думать, что вы похитили Мухтара.

Коплан никак не мог выбрать линию поведения. Чего добивается от него этот человек?

— Я расследую обстоятельства исчезновения французского гражданина, не больше, — пробурчал Коплан. — Принимая во внимание, что произошло со мной, я почти уверен, что он побывал здесь до меня.

— Вы ошибаетесь, — твердо уверил мужчина. — Мы не держим ни одного француза. О ком идет речь?

— Об атташе посольства по имени Эктор д'Эпенуа.

— И вы рассчитывали что-то узнать у Мухтара? — насмешливо спросил толстяк.

Коплан молчал.

Незнакомец поднес сигарету к губам, затянулся, задумчиво посмотрел на пленника.

— Отлично, — решительно сказал он. — Я буду лучше знать, какова ваша роль, когда выслушаю генерала.

Он сделал знак двум охранникам. Те вывели Коплана из комнаты и проводили на третий этаж, где заперли в мансарде без окон. Голая электрическая лампочка без абажура освещала суровую обстановку: кровать, умывальник, стол из некрашеного дерева, табурет. Настоящая камера.

Коплан сел на край кровати, упершись локтями в колени, и задумался. В Багдаде у Фабиани появится дополнительный повод для беспокойства.

Было три часа ночи, тишина была такой, что казалось, что дом пуст.

Примерно через полчаса щелчок замка прервал его размышления. В дверях появился человек с пистолетом в руке.

— Пойдемте.

Коплан спустился на второй этаж и вновь оказался в кабинете.

Толстяк по-прежнему сидел в кресле, в свете лампы были хорошо видны его висящие щеки.

— Мухтар только что дал вам отличную рекомендацию; кажется, вы действительно хотели его похитить?

Коплан не пошевелился. Он увидел, что его охранник вышел из комнаты.

— Вы свободны, мистер Коплан, — объявил странный человек. — Только одно условие: ваше слово, что вы никому ничего не скажете о своем приключении.

— Так не пойдет, — возразил Коплан, качая головой. Теперь он понял, вернее, почти понял.

Сидевший напротив толстяк посмотрел без удивления, даже с некоторой доброжелательностью.

— Нет, — продолжал Коплан. — Вы перехватили у меня ценную добычу и думаете, что я уйду, говоря вам спасибо? Об этом речи быть не может. Я хочу поговорить с генералом наедине, если он еще в состоянии перенести беседу.

Рот странного типа расплылся в лягушечей улыбке.

— Вам будет очень мешать мое присутствие? — поинтересовался он.

— Не очень, — ответил Коплан. — Но почему вы так упорствуете и не хотите сказать, что принадлежите к турецкой разведке?

— В нашей профессии, мистер Коплан, никогда не размахивают визитными карточками.

— Согласен, но быстро рассуждают. Отпуская меня, вы действуете как союзник. Продолжим сотрудничество.

Мужчина встал, оттолкнул кресло. Он был выше, чем можно было подумать, видя его сидящим.

— Я сомневаюсь, что вы можете предложить мне что-то важное, мистер Коплан, — прошептал он, обходя стол. — Мы очень хорошо информированы обо всем, что происходит в этой стране. И снабжаем сведениями некоторых наших союзников по Атлантическому пакту, кстати, не получая взамен поддержки, на которую могли бы рассчитывать.

Его тяжелые веки прикрыли глаза. Он оперся о стол, встав напротив француза и добавил с ноткой горечи:

— Мы проповедуем в пустыне, как говорят у вас. Если бы Ирак попал в руки коммунистов, Турция была бы обречена: в мою страну смогут вторгнуться через северную и южную границы. Для нас это вопрос жизни. В настоящее время эта страна — наш союзник. Но останется ли она союзником, если произойдет государственный переворот? Мы хотим сорвать готовящийся здесь заговор. Не знаю, та же цель у вас или нет.

Коплан нахмурил брови.

— Я не в курсе намерений моего правительства. Мужчина уклончиво махнул рукой.

— Здесь, увы, никто не показывает свои намерения. Кроме Объединенной Арабской Республики: она открыто заявляет, что хочет прогнать с тронов обоих хашимитских королей[3], расширить границы арабского блока. Многие признаки показывают, что это произойдет в очень близком будущем.

— Мы в очень невыгодном положении, чтобы помешать развитию событий, мы, скорее, ушли в оборону. Вот почему я хотел захватить генерала: кроме информации, которую он мог бы дать, он также — ценный заложник.

В глазах турка промелькнул интерес.

— Мы разделим добычу, — заключил он. — Вы должны мне это, после того как нарушили мои планы.

Глава IX

Вскоре Коплан узнал, как зовут хозяина: Ариф Тархан, но вряд ли это было настоящее имя, скорее — псевдоним.

Пока один из агентов ходил за генералом, Тархан объяснил:

— Наши добрые отношения с Ираком не дают нам возможность, кроме исключительных случаев, переходить к прямым действиям. Но если дела и дальше будут ухудшаться, мы, конечно, не сможем сидеть сложа руки. Наш премьер-министр отправил в Королевский дворец в Багдад секретную ноту, чтобы предупредить, что в стране зреет заговор. К сожалению, наше предупреждение не приняли всерьез.

— Да, — согласился Франсис, — бывают времена, когда всеобщее ослепление просто удивительно. Но я не жду информации, чтобы перейти к прямым действиям, и у меня есть на то важные причины: четверо наших агентов в самом деле пропали, а пятый едва избежал ареста.

В этот момент могучий турок, сложенный, как несгораемый шкаф, привел генерала.

Тархан, обменявшись с Фрэнсисом многозначительным взглядом, сказал ему:

— Ведите допрос, как вам угодно. Коплан обратился к Мухтару по-английски.

— Запись встречи в «Рице» по-прежнему у нас, — начал он. — Если мы передадим ее государственной полиции, вас отправят на виселицу, и вас, и трех ваших коллег. Отвечайте мне честно, если не хотите, чтобы мы это сделали. Где содержатся метрдотель и мой соотечественник д'Эпенуа?

Генерал облизал кончиком языка сухие губы.

— Если вы используете этот документ, — проговорил он глухим голосом, — д'Эпенуа и остальные ваши агенты будут казнены: они должны были стать разменной монетой, но руководитель вашей сети сбежал, когда мы пытались войти с ним в контакт.

Коплан встал перед ним, уперев руки в бока.

— Я вас спрашиваю не об этом. Я хочу знать, где они. Мухтар стиснул зубы. Он рассеянно крутил пуговицу на своем мундире.

— Отвечайте, — спокойно посоветовал Тархан. — Они в военной тюрьме или в доме, расположенном возле Атгир-стрит?

Генерал растерянно посмотрел на турецкого агента.

— Я… Я не знаю, — пробормотал он.

В глубине души Коплан облегченно вздохнул. Эктор д'Эпенуа и его коллеги были живы, а это главное.

— Постарайтесь быть более разговорчивым, — сказал Франсис, подходя к генералу. — Куда их отвезли после похищения?

Было ясно, что дальнейший допрос будет сопровождаться зуботычинами, и хотя Мухтар встретил бы смерть достойно, перспектива быть избитым, как заурядный жулик, его возмущала.

— Я действительно не знаю, — с негодованием запротестовал он. — Это не мой участок. Я просто должен был знать, что их взяли. Деталями занимался кто-то другой.

— Кто?

Генерал промолчал.

Коплан повернулся к Тархану.

— Я применю технический метод?

Толстый турок вынул из ящичка длинную сигарету.

— Возможно, это не так уж обязательно… Если он назовет имя, вам придется искать этого человека, допросить его. Большая потеря времени… На мой взгляд, ваши друзья могут быть заключены только в одном из мест, о которых я уже говорил. В любом случае их следы надо искать в центре заговорщиков в Мосуле. Я уже давно подумываю, не стоит ли сделать туда вылазку.

Он закурил сигарету, посмотрел на часы.

— Без двадцати четыре, — сказал он по-французски. — Надо ковать железо пока горячо, как говорят у вас. Съездим?

Коплан чуть не бросился ему на шею.

— Еще бы! Нельзя терять ни минуты. Если вдруг разразится революция, мои коллеги уже не будут иметь никакой ценности как заложники и их перебьют.

Турок согласился:

— Этого я и боюсь. Хасан!

Из соседней комнаты появился человек; это был руководитель группы, перехватившей Коплана. Тархан о чем-то заговорил с ним. Генерала снова увели в камеру.

Началось бесконечное хождение туда-сюда, и Коплан подумал: сколько же агентов собралось в этом штабе. Шесть или семь, самое маленькое.

Когда приказы были розданы и началась подготовка, турок сказал Коплану:

— Центр, о котором я говорил, это дом, находящийся в лабиринте улочек старого города. Квартал густонаселенный, и мы должны действовать тихо.

— Как вы это узнали?

— Следя за адъютантом генерала… Типы, замеченные нашей группой в Багдаде, часто приходят туда.

Наконец Хасан доложил, что все готово, и Тархан перевел это на французский для Коплана. Все трое спустились, сели в «крайслер», переднее сиденье которого уже занимали два турка.

Машина бесшумно выехала из гаража, поехала к стадиону, проследовала вдоль него по кругу до большого перекрестка. Свернув затем на Атгир-стрит, она остановилась через несколько минут на этой новой улице, проложенной на границе запутанного сплетения узких улиц, переулков и крытых переходов.

Прежде чем выйти из «крайслера», Тархан распределил обязанности. Один оставался за рулем, Хасан и колосс Тефвик должны были взломать входную дверь и войти в дом, когда начальник и француз, стоящие поблизости, подойдут к ним.

Несмотря на свою толщину, Тархан передвигался легко и бесшумно. Когда Хасан и его помощник ушли вперед, он увлек Коплана на дорожку, разделенную посередине вонючей канавой.

— Это не дальше пятидесяти метров, — сказал он тихо.

Они бесшумно двигались по извилистой улочке, с обеих сторон которой стояли мрачные дома с прогнившими дверями, обитыми полосками железа.

Тархан остановился на повороте, недалеко от нужного дома. Он смутно различал силуэты двух своих подчиненных, которые сверлили дверь, чтобы затем отодвинуть внутренний засов. Турки, должно быть, приобрели большую сноровку в искусстве взламывания дверей в арабских домах. Коплан, стоя всего в нескольких метрах, внимательно прислушивался и не услышал ничего, кроме щелчка пальцами Хасана. Это указывало, что путь свободен.

Тархан и Франсис приблизились. Тот, кого звали Тефвик, молча убрал инструменты и кувшинчик с маслом: дверь была открыта.

Трое мужчин с Хасаном во главе вошли в дом. Пятно света пробежало по коридору впереди. Первая их цель: обезвредить возможных жильцов.

Осмотр двух комнат на первом этаже ничего не дал. Тархан знаком дал понять двум своим спутникам, что он остается внизу, и начал обыск этой части дома.

Коплан и Хасан начали подниматься по ветхой лестнице, которая громко заскрипела.

Внутренняя архитектура дома сбивала с толку: второй этаж казался намного больше первого. Бесконечные проемы открывали доступ в просторные комнаты, убранные по-восточному.

Коплан жестом предложил Хасану войти в квартиру через разные арки; турок согласился и исчез.

Франсис включил фонарик, прежде чем перейти на другую сторону площадки.

Он увидел своего рода гостиную с ковром, подушками и низким столом, гонг. Через арку он вошел в следующую комнату и тотчас выключил фонарик.

Его взгляд привлек человек, завернувшийся в одеяло и спящий прямо на полу. Ударом дубинки Коплан отправил неизвестного в еще более глубокий сон.

Неожиданно второй круг синего света пробежал по ковру, освещая Коплана и его жертву. Это был Хасан, подошедший с другой стороны. Поняв, что произошло, он шепнул: