На четвертый раз везет

Кайса Ингемарсон

На четвертый раз везет

Посвящается Лассе

В длительных перелетах есть и хорошее и плохое. Паула задумалась. Можно бездельничать со спокойной совестью – это хорошо. Можно смотреть романтические комедии с Мэг Райан – тоже хорошо. Если повезет, попадется хороший спутник, хотя такое случается нечасто. Мужчина в соседнем кресле спал с приоткрытым ртом. Паула старалась не смотреть на него. Как-то неловко рассматривать спящего человека. Кто-то писал, что сон – это самая интимная часть жизни. Паула украдкой взглянула на соседа. Изо рта у него текла слюна. Сама Паула за последние шесть часов не произнесла ни слова, если не считать «извините» по дороге в туалет и еще одного «извините» по возвращении на место. Колени ныли. Книга, купленная в аэропорту Ньюарк, была прочитана, а сюжет благополучно забыт. Паула посмотрела в запотевший иллюминатор. На горизонте брезжил рассвет, и она стала любоваться розовым небом. Через полтора часа они должны приземлиться в Арланде. Шведский февраль. Паула поежилась.

* * *

Двери зала прилетов распахнулись, Паула приосанилась. Волосы причесаны, зубы почищены, прыщик припудрен и кое-как замаскированы темные круги под глазами. Губы она красить не стала.

Народу в зале прилетов было мало. Большинство пассажиров успели покинуть аэропорт вместе со встретившими их родственниками, и спустя несколько секунд Паула убедилась, что Юхана в зале нет.

Она постаралась взять себя в руки. Может быть, он в туалете – она же сама целых пятнадцать минут прихорашивалась в дамской комнате, дожидаясь багажа. Паула поставила чемоданы на пол. Таксист приподнял табличку с надписью «Уинстон Электрикс», бросив на Паулу равнодушный взгляд.

На часах всего-то двадцать минут девятого: может, он проспал. Юхан, конечно, не обещал ее встретить, да она и не просила. Но она ждала его – отчасти потому, что он знал время прибытия, отчасти потому, что он всегда ее встречал.

В половине девятого Паула отправилась к автобусной остановке. Представителем «Уинстон Электрикс» оказался пускавший слюни сосед, он уехал в ожидавшем его такси, и зал заполнила группа загорелых туристов, только что прибывших с Лансароте.

Автобус подъехал, едва Паула ступила на тротуар. В очереди было несколько человек, но мужчина в форме помахал именно ей, приглашая поставить оба чемодана в багажное отделение.

– Паула! – Юхан бежал вдоль колонны такси. – Прости! Прости, что я опоздал. Как хорошо, что ты не успела уехать. Давай я возьму чемоданы.

Он взял чемоданы у мужчины в форме, но тут же опустил их на землю:

– Что же я делаю? Я даже не поздоровался. – Он крепко прижал Паулу к себе, долго не отпуская, а потом посмотрел на нее: – Как у тебя волосы отросли!

– Обычное дело. – Паулу на секунду смутил его пристальный взгляд.

– Красиво. – Юхан наклонился поцеловать ее. – Мне тебя не хватало.

Мужчина в форме деликатно отвернулся.

– Я тоже по тебе скучала. – Они молча смотрели друг на друга. В конце концов Паула отвела взгляд и посмотрела в ту сторону, откуда пришел Юхан. – Как ты сюда добрался?

Юхан просиял:

– У меня сюрприз! Иди за мной.

Он снова подхватил чемоданы, притворно сморщившись и бросив на Паулу многозначительный взгляд. Она не из тех, кто ездит налегке.

– Так себе погодка для возвращения домой. – Юхан бросил взгляд на серые облака и для пущей убедительности потоптался по мокрому снегу, скопившемуся у обочины.

– Да уж, о шведском феврале иначе и не скажешь.

– Мы уже близко! Я хотел припарковаться у самого входа, но вокруг полно контролеров, поэтому я и опоздал. Пришлось поездить.

– А этот твой сюрприз, Юхан, он случайно не на четырех колесах?

– Можешь сосчитать. – Он остановился и поставил чемоданы на мокрый тротуар. – Вуаля! – театральным взмахом руки он указал на красную «ауди», припаркованную у обочины. – К вашим услугам!

– Это твой? Какой красивый…

– Не спортивная модель, конечно, но вместительная. Только что прошел осмотр – ни одного дефекта! Купил на прошлой неделе. У меня пока нет места на парковке, но через месяц, возможно, будет гараж на Хёгбергсгатан.

– Вот здорово. Поздравляю.

– Я вот подумал, летом можно отправиться на машине по Европе – Франция или Италия.

– В Италии летом очень жарко. – Паула тут же осеклась. Она бросила быстрый взгляд на Юхана, но тот, казалось, ничего не заметил.

– В машине есть кондиционер. Я только уложу вещи, и мы поедем. – Он запихнул чемоданы в багажник. – Смотри, даже наполовину не заполнен! – Захлопнув багажник, Юхан открыл заднюю дверцу и слегка поклонился. – Фрекен Вильхельмссон…

Они выехали на шоссе. Пошел снег. Крупные влажные хлопья падали все гуще.

– Хорошо, когда зимние шины. Не понимаю, как люди не боятся до сих пор ездить на лысой летней резине. На днях мы остановили одного парня на Эссингском шоссе. Старенькая «мазда», покрышки аж полированные – можно смотреться, как в зеркало…

Паула слушала знакомый голос Юхана, глядя на серый пейзаж за окном. Она пыталась заранее подготовиться к ощущению пустоты, которое неизменно напоминало о себе где-то между выдачей багажа в аэропорту Арланда и оранжевыми офисными казармами в Упландс Весбю. Можно скучать по дому, чувствовать, что тебе не хватает людей, привычной еды, света, запахов, но вот возвращаться… Чтобы обнаружить, что все как прежде. Говорят, что лучшее в путешествиях – это возвращение домой. Просмотреть почту, открыть кран в ванной, включить телевизор… Паула никогда этого не понимала.

– Все будет хорошо, вот увидишь, – произнес Юхан после долгого молчания. Она посмотрела на него, он успел перехватить ее взгляд и снова уставился на дорогу. – Надо только подождать, – продолжил он. – Не все получается сразу. Ты вернулась домой, для начала ведь и это уже хорошо?

– Да, конечно. – Паула сделала глубокий вдох. – Просто дело в том, что…

– Не нужно объяснять. Я знаю.

– Спасибо. – Паула погладила его по щеке. Он взял ее руку и поцеловал в ладонь. – Кстати, разве у тебя сегодня не рабочий день? – спросила она, чтобы разрядить атмосферу.

– Рабочий, но я взял выходной. Решил, что лучше поехать домой и уложить тебя спать, а пока ты спишь, приготовить обед.

«Домой», – подумала Паула, но ничего не сказала. Она знала, что любой комментарий по поводу этого великодушного предложения обидит Юхана.

– Отлично. Я согласна.

Последние три года Паула жила в квартире Юхана – когда бывала в Швеции, разумеется, – но никогда не считала это место своим домом. Большинство ее вещей хранилось в коробках в отцовском гараже. Не так уж и много: памятные вещицы из детства, несколько книг в бумажной обложке, кое-какие учебники. В одной из коробок лежала одежда, которую Паула по разным причинам не могла выбросить: туника, привезенная мамой из Индии, красные бриджи с золотистой тесьмой, в которые Паула нарядилась для школьного праздника в седьмом классе, кроликовая шубка, доставшаяся от бабушки, – может быть, далекие потомки когда-нибудь оценят это культурное наследие?

Когда она в последний раз заезжала домой, отец пробормотал что-то в том духе, что неплохо бы забрать шкафчик для игрушек и сами игрушки: места становится маловато, и Анита к тому же подумывает купить ткацкий станок и поставить его в гараже. Паула парировала: неужели она думает, что человеку, чей адрес никогда не значился в телефонном справочнике, есть куда забрать свои детские рисунки?

Из вещей в квартире Юхана ей принадлежал только халат, подаренный им на Рождество много лет назад, и две огромные синие керамические кружки, полученные от Ракели на двадцатипятилетие. Толку от этих кружек было мало: не выпьешь еще и половины, а чай уже успел остыть. Одна из них к тому же треснула, но Юхан так ловко ее склеил, что трещины почти не видно. Конечно, эти вещи не могли создать атмосферу домашнего уюта, но если Пауле случалось заскучать по дому, она вспоминала именно бордовый халат и синие кружки для чая.

Объехав площадь Мариаторьет, «ауди» повернула на улицу Санкт-Паулсгатан и проехала мимо кондитерской, по непонятной причине носившей имя «Шик». Проехав последние несколько метров, Юхан затормозил у подъезда.

– Ну, вот мы и приехали.

* * *

В квартире пахло чистящим средством, на кухонном столе стояла ваза с красными розами.

– Как красиво. – Паула, оглядевшись вокруг, протянула пакет из магазина «дьюти-фри», который все это время держала в руках. – Небольшой сувенир.

– Спасибо. – Юхан заглянул в пакет и достал бутылку «Джек Дэниэлс». – Мое любимое. Спасибо! – вежливо поблагодарил он и поставил бутылку рядом с раковиной. Паула тут же застеснялась этого скучного подарка. – Может быть, хочешь сначала принять душ, а потом уже лечь?

– Очень хочу. – Паула вышла в прихожую и открыла один из чемоданов, набитый грязной одеждой, которую она даже не потрудилась сложить, и теперь та ворохом вывалилась на пол. Боковым зрением Паула заметила, что Юхан стоит у кухонной двери, наблюдая за ней. – У нас не было прачечной, и я подумала…

– Хорошо, что у нас есть.

– То есть я…

– Не извиняйся. Очень немногие, знаешь ли, возвращаются домой с полными чемоданами выстиранного и выглаженного белья.

– Правда? – Паула засмеялась. Она достала несессер из-под грязных джинсов и закрыла крышку, зажав одни вещи и уронив на пол другие.

Юхан поймал ее несчастный взгляд.

– Иди прими душ.

– Ладно.

Из ванной Паула вышла, укутавшись в бордовый халат. Юхан взял ее за руку и повел в спальню. Кровать была расстелена, сдвинутые гардины не давали слабому февральскому свету пробраться в комнату.

– Марш в кровать! – шутливо-строгим тоном приказал Юхан.

Паула сбросила халат, он скользнул на пол. Оба сделали вид, что ее нагота их совершенно не волнует, и Паула поспешила забраться в постель и улечься на свежевыстиранном белье. Юхан присел на краешек кровати. Они почти синхронно захихикали.

– Ну, как наше самочувствие?

– Кашель. – Паула ухватилась за горло и покашляла.

– М-м, температура?

– Может быть, чуть-чуть.

Юхан перестал улыбаться. Он наклонился и осторожно поцеловал ее.

– Поговорим, когда проснешься.

В комнате было темно как в шахте, и какое-то время Паула не могла понять, где находится. Из гостиной доносился печальный голос Ллойда Коулза, красивая песня о несчастной любви, и Паула поняла, что таким способом Юхан решил ее разбудить. Пальцы привычным движением нащупали выключатель ночника, и комнату наполнил золотистый свет. Еще мгновение Паула лежала, собираясь с мыслями. Голубые стены, подобранное по цвету покрывало сложено в плетеном кресле, ухоженные растения за гардинами и фотографии в рамках – трудно поверить, что в этой квартире живет мужчина. Не то чтобы обстановка была женственной – скорее, наоборот: сдержанный стиль, простые чистые цвета. Но в доме царила атмосфера заботливо созданного уюта, а это для квартиры холостяка – редкость. Юхан, конечно, не был холостяком, но двух чайных кружек и халата все-таки недостаточно, чтобы назвать Паулу выдающимся дизайнером интерьера. Даже Джеронимо, который считал ее самой искрометной составляющей его нью-йоркской квартиры, был вынужден печально констатировать полную неспособность Паулы создавать вокруг себя уют.

С Джеронимо Паулу познакомила Анна, устроив так, чтобы Паула могла снять комнату в его квартире. Анна, в свою очередь, встретила Джеронимо несколько лет назад на актерских курсах в Нью-Йорке и несколько месяцев была влюблена в него, прежде чем догадалась, что он гей. «Он живет в Челси, он учился в балетной школе, он общается только с божественно красивыми мужчинами в обтягивающей одежде да еще и ногти полирует, – удивлялась Паула. – Что еще он должен был делать, чтобы ты поняла? Повесить на шею табличку с надписью „ГЕЙ“?» Смутившись, Анна признала, что это и вправду было довольно очевидно.

Расставшись с мечтами о театре, Джеронимо стал продавать эксклюзивные европейские автомобили предприятию, которое специализировалось на гомосексуалах с толстым кошельком. Впервые услышав об этой фирме, Паула решила, что это шутка, но спустя какое-то время поняла, что в Нью-Йорке в большинстве отраслей есть предприятия, которые специализируются на гомосексуалах: от страховых фирм до цветочных магазинов.

Вообще-то Джеронимо знал об автомобилях не более, чем написано в обычном рекламном буклете, но в нужной ситуации умел произвести впечатление абсолютной уверенности. Это, в сочетании с его телом – самым аппетитным из всех, которые когда-либо облачались в костюм от «Пол Смит», – обеспечивало Джеронимо комиссионные значительно выше среднего. «Когда к нам приходит клиент, речь идет не о том, купит он автомобиль или нет, а о том, что круче – БМВ или „сааб“», – скромно объяснял он свои успехи. – И еще им нравится мой зад, – добавлял он с усмешкой.

У Джеронимо было много слабостей: красивые мужчины, коктейль «замороженная Маргарита», дизайнерская одежда, первоклассные автомобили – возможно, из-за работы – и… интерьер: это становилось ясно каждому, кто оказывался в его миниатюрной трехкомнатной квартире. Один месяц гостиная могла быть загромождена вещами в стиле этношик: яркими подушками, африканскими масками, драпировками и марокканскими пуфами, – в следующем им на смену приходил едва ли не больничный минимализм с единственным украшением в виде привезенной Паулой из Швеции вазой по эскизу Альвара Аалто, в которой стояли белые тюльпаны. Единственное, что оставалось неизменным при господстве любого стиля, – кипы журналов на тему интерьера и дизайна.

Подобно тому, кто после случайной ночи любви решает, что нашел того самого, единственного, Джеронимо восхвалял всякое новшество в своей квартире. Наконец-то он открыл для себя стиль, который отражает его внутренний мир – его истинное «я»! Однажды поздно вечером, сидя на кухне, отделанной в тот момент в мексиканском духе, Паула, окруженная мисками из неглазированной глины и драпировками опаленных тонов, попыталась объяснить Джеронимо, что его внутренний мир, возможно, не укладывается в рамки одного стиля, а представляет собой мозаику из множества разных. В результате следующим проектом Джеронимо стал кухонный пол, выложенный мозаикой, что, однако, не получило одобрения домовладельца.

Дверь осторожно открыли. Паула мысленно покинула Нью-Йорк.

– Ты проснулась? – спросил Юхан полушепотом.

– М-м-м, да, только что. Который час?

– Пять.

– Ого.

– В самолете не поспишь, я знаю. Ты проголодалась? Я сварил рыбный суп.

Паула вдруг почувствовала, как вкусно пахнет и как ей хочется есть. Она откинула одеяло, и оба они снова сделали вид, что никому нет дела до ее наготы.

– У тебя есть чистая одежда или тебе дать? – спросил Юхан.

– Есть, но немного. Во втором чемодане лежат черные брюки и зеленый вязаный джемпер. Можешь принести их?

Юхан удалился, и Паула быстро натянула на себя белье. Через несколько секунд он вернулся с одеждой в руках.

– Пожалуйста.

Он вышел из спальни, и из кухни донеслось звяканье посуды. Одевшись, Паула отправилась туда.

За ужином Паула хвалила еду, приготовленную Юханом, уверяя, что за последние полгода не ела ничего подобного. Юхан налил вина и поднял тост за Паулу, сказав, что очень скучал по ней.

Паула улыбнулась и ответила, что тоже скучала.

* * *

– Как это – уволили? Не могли же они просто взять и уволить тебя? – Ракель испуганно смотрела на Паулу.

– Милая моя, я думала, что уж ты-то должна знать об этом все. Что в мире есть страны без защиты трудовых прав, профсоюзов, гуманных тюрем, транспортного обслуживания инвалидов…

– Ну конечно, я знаю, но все-таки…

– Да и правда все-таки на их стороне. Я пишу с ошибками. Невозможно стать ключевой фигурой в компании, если не знаешь, сколько «m» в слове «commercial». Во всяком случае, в рекламном бюро. И вообще, у меня был испытательный срок. Кроме того, они выдали мне дополнительный оклад.

– Но они же вынудили тебя уехать домой! – Ракель остро переживала всякую несправедливость.

– Никто меня не вынуждал. Я сама решила уехать. Ни работы, ни денег, ни жилья… не лучшие условия, чтобы веселиться в Нью-Йорке. И вряд ли рекламное бюро виновато в том, что Джеронимо влюбился, правда?

Ракель фыркнула:

– Никогда не знаешь, чего ждать от акул бизнеса!

Паула засмеялась.

– Я работала в рекламном бюро, а не на предприятии военно-промышленного комплекса!

Ракель бросила на нее возмущенный взгляд и тут же рассмеялась:

– Да какого уж там черта, я-то рада – ты вернулась домой!

– А ты так и не научилась ругаться. Хорошо, что есть вещи неизменные… – Паула взглянула на часы. – Анна, например, как всегда, опаздывает…

Не успела Паула произнести эти слова, как из гардероба донесся возмущенный женский возглас:

– Я разденусь, говорю же вам! Я вернусь!

Дверь распахнулась, и на пороге ресторана показалась Анна. Она обвела взглядом помещение и, заметив Паулу и Ракель, бросилась к их столику, распахнув объятия.

– Паула! Неужели это ты! Господи, как я рада тебя видеть! – она бросилась обнимать Паулу, которая не успела встать и теперь как могла пыталась обнять ее в ответ. – Подумать только, ты дома! Как ты? Как было в Нью-Йорке? Правда, там чудесно?

На этой фразе гардеробщик, догнавший Анну, постучал ее по спине:

– Ваше пальто…

– Господи боже мой! – вздохнула Анна. – Да, да, я сейчас подойду. – Прежде чем отправиться к гардеробу, она повернулась к подругам, скорчила рожу и беззвучно произнесла «Фашисты!».

Паула засмеялась: Анна верна себе, и не только в смысле пунктуальности.

– Ну, ты готова? – Ракель многозначительно посмотрела на Паулу.

– Готова к чему?

– Вот к этому! – Вернувшись из гардероба, Анна с улыбкой и подбоченясь встала у столика.

Паула, которой появление Анны показалось и без того достаточно эффектным, уже хотела попросить ее сесть и успокоиться.

– Но… какого… как…

Анна рассмеялась, слушая, как Паула пытается найти слова.

– Я… я… – Паула уставилась на некогда плоский живот Анны и машинально протянула руку, чтобы потрогать округлый бугорок. – Ты… ты…

– …беременна. Да!

– Но… но как это получилось?

Тут даже Ракель засмеялась, глядя на потрясенную Паулу.

– Наверное, как обычно. Ну, знаешь: пчелка и цветочек, девочка и мальчик, пенис и вагина…

Ракель покраснела и кашлянула:

– Хм, Анна, я думаю, что Паула совсем не это имела в виду.

– Ах вот как, жаль! А я-то уже собралась рассказать о менструальном цикле, ночных поллюциях и о прочих интересных вещах! – Анна усмехнулась.

Тем временем Паула собралась с мыслями.

– Но кто, Анна? Кто отец? Когда?.. И почему ты ничего мне не рассказывала?

– Ладно, ответ на вопрос номер два – пять месяцев. Ответ на вопрос номер три – тысяча извинений. Ты же знаешь, как редко я пишу письма, и к тому же я и сама все поняла только спустя два месяца, а потом прошел еще месяц, прежде чем я решила, что делать…

– Ты имеешь в виду аборт?

– Тихо! – Ракель строго взглянула на Паулу. – О таком не спрашивают!

– Все нормально, Ракель. Я же и в самом деле думала об этом. Зачем изображать святую, это же не первый раз…

– Но почему же ты решила… оставить? – Вид у Паулы был растерянный.

– А вот и ответ на вопрос номер один – Стуре.

– Стуре?

– То есть отец.

– Погоди-ка, у тебя будет ребенок от человека по имени Стуре?

– Да. То есть нет – его только называют Стуре. В их классе было четыре Стефана, так что…

– …так что его стали звать Стуре.

– Ничего страшного, через какое-то время привыкаешь, – объяснила Ракель Пауле.

– Ты видела его, этого Стуре?

– Да.

– И не рассказала мне?

– Ракель не виновата. – Анна поймала гневный взгляд Паулы. – Это я попросила ее ничего не говорить. Я так хотела рассказать сама, и вообще, я собиралась написать, но время шло, а потом я узнала, что ты возвращаешься, и решила тебя дождаться.

Тем временем к столику подошла официантка и остановилась, с готовностью глядя на компанию. Наступило легкое замешательство: никто не успел заглянуть в меню, а тем более что-нибудь выбрать.

– Я могу подойти позже. – Официантка демонстративно переступила с ноги на ногу и бросила усталый взгляд на Паулу, которая никак не могла определиться с выбором.

– Нет, нет! Я возьму… э-э… бифштекс «Валленберг». То есть нет – горячий салат. Или нет – лучше бифштекс. И красное вино.

– Фирменное?

– Да. Закажем бутылку? – Паула вопросительно взглянула на остальных.

– Я хочу белого к рыбе, – ответила Ракель. – И если ты не собираешься выпить целую бутылку одна, то, наверное, хватит и бокала, – добавила она, взглянув на живот Анны.

– Ну конечно, какая я глупая. Бокал красного фирменного, пожалуйста, – снова обратилась Паула к официантке.

Как только та удалилась, Анна посмотрела на Ракель:

– Благодарю за опеку, но я вообще-то могу и сама позаботиться о себе и о своем животе.

– Ну, когда мы виделись в последний раз, ты выпила немало шампанского…

– Два бокала. Надо же мне было как-то отметить. К тому же ты первая узнала. И вообще, шампанское – не алкоголь.

Ракель строго посмотрела на Анну, та в ответ закатила глаза:

– Господи, вы видите перед собой женщину, которая даже суши перестала есть! Скольким еще нужно пожертвовать ради человека, которого даже не видел ни разу?

– Ну, пожалуйста! Я хочу узнать, как все было! Как ты познакомилась с этим… Стуре? Где он теперь? – Паула сделала большой глоток только что принесенного вина и тут же снова подняла бокал. – Кстати, тебя же поздравить надо, а?

Анна поспешила налить в свой бокал минеральной воды.

– Ну, будем!

– Значит, встретились вы в клубе «Стурехоф». Вы танцевали, пили коктейли, потом пошли домой, сделали ребенка и решили жить вместе всю оставшуюся жизнь?

– Если все упростить…

– Но в общих чертах – так?

– В общих чертах – да.

Паула смотрела на Анну, которая не выказывала ни малейшего сожаления. Наоборот, она казалась более спокойной и собранной, чем обычно. И красивой, призналась себе Паула. Узкое лицо чуть округлилось, кожа порозовела, в глазах появился блеск. К тому же у нее увеличилась грудь, которую Анна удачно подчеркнула глубоким вырезом. Джемпер обрисовывал все округлости, сверху донизу.

– Джеронимо бы это понравилось…

– Что?

– Прости, я говорю сама с собой. Мне пришло в голову, что Джеронимо понравилось бы, как ты сейчас выглядишь. Как героиня романа Джейн Остин. – Паула улыбнулась.

– Ты об этом? – Анна со смехом обхватила грудь. – Надо ловить момент. Потом они, наверное, будут развеваться по ветру… – У Анны сделалось серьезное лицо. – Понимаю, что все это кажется безумием. Я узнала о беременности спустя шесть недель после встречи со Стуре.

– Стуре…

Анна не обратила внимания на бормотание Паулы.

– Ничего подобного я не планировала, и сначала меня охватила паника – любая из вас на моем месте почувствовала бы то же самое.

Ракель смущенно опустила взгляд, уловив намек Анны на то, что и она могла бы забеременеть.

– Нельзя рожать ребенка от человека, которого едва знаешь. Надо встречаться несколько лет, начать жить вместе, завести общий пенсионный счет, получить образование и проработать достаточно долго, чтобы о тебе не забыли, если ты на время выпадешь из жизни. А особенно нежелательно заводить детей, если ты безработная актриса – поверьте мне на слово: если тридцатилетней даме без сценического опыта нелегко получить роль, то уж беременной тридцатилетней даме без сценического опыта получить роль практически невозможно! Но несмотря на это – вы не думайте, я не закрывала глаза на все это, – у меня время от времени возникало чувство: я все делаю правильно. Я люблю Стуре.

Ракель бросила строгий взгляд на Паулу, прежде чем Анна продолжила с легкой дрожью в голосе:

– Возможно, момент был и не самый подходящий, но, с другой стороны, что мы об этом знаем? – По щекам Анны покатились слезы.

– Милая моя… – Паула протянула к ней руку.

– Ничего страшного, теперь я всегда такая. – Анна нетерпеливо утерла слезы и выпрямилась.

– Гормоны, – прокомментировала Ракель, но тут же покраснела. – Я где-то слышала…

* * *

На другой день после встречи с подругами Паула позвонила Ракели.

– Расскажи об этом Стуре!

– Он неплохой. Надежный. Откуда-то с севера – Сундсваль или Умео, кажется.

– Как выглядит?

– Самое важное, да? – Ракель засмеялась. – Не очень высокий, коренастый, темноволосый… Что я могу сказать: выглядит он нормально. Глаза добрые!

– И работает строителем?

– Да. Прораб или что-то в этом роде.

– Не могу поверить. – Паула вздохнула. – То есть вообще-то ничего удивительного: мальчик знакомится с девочкой, девочка беременеет… Просто я совсем не ожидала этого от Анны.

– Что она встретит мальчика или забеременеет?

– И то и другое, наверное. Вернее, ни того ни другого. Может, просто дело в скорости – очень уж стремительно все произошло. А меня не было дома.

– Думаю, тебе все станет ясно, когда ты встретишь Стуре, точнее, когда увидишь их вместе.

– Мы с Юханом будем у них на выходных.

– Знаю.

– Черт, я нервничаю. Это же как дочку замуж выдать.

– Успокойся. Я думаю, Анна не ждет от тебя благословения, она уже сделала выбор.

– Это точно. Какая ты умница, Ракель. Может быть, пообедаем вместе?

– Извини, но в час я встречаюсь с делегацией из Ботсваны, и мне нужно подготовиться.

– Спасаем мир, да?

– Делаем что можем.

Нажав кнопку «отбой» на радиотелефоне, Паула осталась сидеть в плетеном кресле с трубкой в руках. Юхан отправился на работу к десяти и перед уходом даже успел заправить постель. И вымыть посуду после завтрака. «Зайду в магазин по дороге домой», – сказал он напоследок, поцеловав Паулу и пожелав ей удачного дня. Единственное, что ей предстояло сделать самой, – это одеться, но, учитывая программу дня, особой необходимости спешить не было.

Паула отправилась на кухню, чтобы еще раз полистать газету. После возвращения домой не прошло и недели, поэтому всякий раз, засмотревшись на рекламу бюро путешествий и заметив разочарованное лицо Юхана, она испытывала угрызения совести.

Так нельзя, обреченно думала Паула. Надо навести порядок в жизни. Надо найти настоящую работу. Такую, которая мне понравится, которая не надоест мне и через несколько лет. А потом, может быть… Мысли на секунду замерли. Может быть, мы с Юханом станем жить вместе по-настоящему и заведем… или собаку заведем, например.

Паула улыбнулась: Юхан обрадовался бы ее мыслям. В начале отношений он не раз заговаривал об этом. О ее планах и об их общем будущем, но Паула всякий раз принимала его попытки в штыки, и со временем он перестал. Устроившись три года назад на постоянную работу в полиции, Юхан взял огромный кредит, прибавил к нему свои сбережения и в одиночку купил квартиру, в которой они теперь жили. Юхан говорил о квартире «наша», Паула – «его».

Телефон зазвонил, и Паула выудила его из кармана халата. Это был отец.

– Паула, ты дома? Почему не позвонила? Я думал, ты решила не ехать домой. Попробовал отправить письмо на твой рабочий электронный адрес, но оно вернулось. Я позвонил, чтобы спросить Юхана, в чем дело.

– Знаю, прости, надо было позвонить, но, стоит вернуться домой, начинается такая неразбериха… – Паула чувствовала, что объяснение звучит не слишком убедительно.

– Ничего страшного, я мог и сам позвонить. Когда бы ты смогла повидаться с нами?

Несмотря на его теплый тон, Паулу раздражало выбранное местоимение. Прошло уже двенадцать лет, а ей по-прежнему не нравилось, когда отец говорил «мы» о себе и Аните.

Он правильно истолковал возникшую паузу и быстро добавил:

– Ребекка и Александр вот уже которую неделю спрашивают, когда ты вернешься.

Ребекка и Александр были дети отца и Аниты. Новые папины дети, говорила Паула – тоном, каким говорят о нуворишах. Что вообще-то не очень справедливо. Александру шел двенадцатый год, Ребекке было семь, и на самом деле Паула их очень любила. Дети, в свою очередь, Паулу обожали и с гордостью рассказывали своим друзьям, что она их старшая сестра. «Хотя, – с важным видом добавляла Ребекка, – у нас другая мама».

– Может быть, вы с Юханом приедете к нам на выходных? – спросил отец.

– В субботу мы идем к Анне. Может быть, в воскресенье?

– Конечно, приезжайте в воскресенье. Я скучаю по тебе.

– И я. Передай привет детям.

– Обязательно. А тебе, кстати, привет от Аниты.

– М-м. Увидимся в воскресенье.

Юхан вернулся домой в половине восьмого. Паула поцеловала его, кожаная куртка пахла морозом. При виде пакетов с продуктами Пауле, которая всего час назад приняла утренний душ и оделась, стало немного стыдно.

– Ты купил еды.

– Конечно. Цыпленок. Ты включила духовку?

– Духовку? – Точно! Юхан позвонил около семи и попросил ее включить духовку. – Прости, я забыла…

– Ничего. Приготовим в гриле, так будет быстрее. Как прошел день?

– Ничего… – медленно произнесла Паула. – Довольно спокойно.

– Ты выходила? Встречалась с кем-нибудь?

– Нет… – Глупая ситуация. Что же она делала весь день? – Кстати, я говорила с папой, – сообщила она, радуясь, что нашла выход. – Я сказала, что мы приедем в воскресенье.

– В воскресенье? Я работаю.

– Ой, как жаль. Тогда я позвоню и все отменю.

– Нет, не надо. Они наверняка скучают по тебе, а я могу поехать с тобой в следующий раз.

– Точно?

– Ну конечно. И тебе будет чем заняться в воскресенье, раз я не смогу тебя развлечь.

Паула понимала, что Юхан ничего такого не имел в виду, но все же почувствовала себя еще глупее. Словно у нее нет собственных важных дел, что ее надо развлекать.

За ужином Юхан достал из заднего кармана листок бумаги.

– Я знаю, ты не любишь, когда я вмешиваюсь, но когда я это увидел, сразу подумал о тебе. Если неинтересно, можешь выбросить. – Он протянул ей измятый листок. Это было объявление.

– «Международный туризм, – прочитала Паула. – Образовательная программа продолжительностью три месяца, международный туризм в Швеции. Курс завершается практикой в гостинично-туристической отрасли в течение одного семестра. Требования: полное среднее образование, свободное владение английским, немецким или французским, а также как минимум еще одним языком. Опыт путешествий приветствуется». Паула подняла голову: – Где ты это нашел?

– В «Метро». Читал в вагоне. Если неинтересно, можешь выбросить, – нервно добавил он.

– Ты уже говорил. – Она взглянула на Юхана. – Неужели я такая ужасная?

– Конечно нет, просто ты обычно так сердишься, когда я…

– Кто знает, может быть, я и созрела… – Паула положила листок на подоконник. – Как на работе?

На следующий день Юхану предстояло выйти в утреннюю смену, поэтому спать он лег рано. Паула уселась перед телевизором. Ей спать ничуть не хотелось, да и сидеть за целый день надоело.

– Пойду прогуляюсь. – Паула заглянула в темную спальню. В ответ послышалось сопение: Юхан, скорее всего, уже уснул. Паула тихонько вышла и закрыла за собой дверь.

На улице было морозно: наверняка еще холоднее, чем днем, когда было минус восемь. Снег уже давно потемнел, и серое месиво буграми застыло вдоль тротуара. Паула спрятала подбородок в шарф, жалея, что не надела еще один свитер. Пройтись было приятно. Паула повернула за угол и пошла по улице Сведенборгсгатан. В окнах кое-где еще виднелись рождественские подсвечники, хотя прошедший праздник больше напоминал о себе выброшенными на улицу облысевшими елками.

Паула стала вспоминать, как отмечала Рождество она. Джеронимо и Фрэнк пытались уговорить ее остаться у них дома, но, хоть оба и были невероятно милы, Пауле не хотелось чувствовать себя третьей лишней: ведь пара впервые праздновала Рождество вместе.

Джеронимо украсил квартиру по образцу рождественского выпуска журнала «Мэзон». По всему дому висели банты из закрученных лент, а за ванной и спальней неусыпно следили маленькие ангелы. Ракель прислала готовое тесто для имбирного печенья в нарушение строгих запретов на ввоз продуктов. Но, как сказала она сама: «В нашей стране преобладает ввоз американских продуктов – настал час расплаты!» Паула показала, как вырезать фигурки из теста, и Джеронимо выпек огромное сердце и вывесил его в кухонном окне. На сердце розовой глазурью было выведено «Дж ? Ф».

Паула предпочла отметить канун Рождества в компании шведов, с которыми она познакомилась в «Ред Котедж» – клубе в Сохо, принадлежавшем Балтазару Эклюнду Это был полноватый длинноволосый парень из Гётеборга, который заработал на пентхауз и «мерседес» тем, что обеспечивал истосковавшихся по веселью жителей Нью-Йорка не только танцполом, но и еще кое-чем.

Все пошло наперекосяк, когда Кристофер и Мелкер, приехавшие из престижного стокгольмского пригорода с полными карманами денег, решили, что Рождеству не хватает «снега». Мнения на сей счет разделились, в конце концов парней попросили покинуть вечеринку. Но дух праздника улетучился, и уже к полуночи Паула вернулась домой.

На следующий день Паула подумывала остаться дома, но, увидев, как Джеронимо, влюбленный, словно подросток, укладывает подарок Фрэнку в чулок, соврала, что вечером идет на прием в шведском консульстве. Вместо этого она пошла в китайский ресторан неподалеку от дома и заказала четыре закуски. В честь праздника подали бесплатный десерт – жареный банан. Совсем как дома, подумала Паула.

* * *

Как ни старалась Паула не замечать объявления, которое принес Юхан, оно буквально липло к ней – как кошачья шерсть к вельветовым брюкам. Когда Паула решила полить цветы, чтобы сделать в доме хоть что-то полезное, ей пришлось спасать газетный листок от наводнения, устроенного ею на подоконнике. Стряхнув с газеты воду, Паула вспомнила слова Юхана о том, что месяц засухи, когда половина желтых листьев уже облетела, нельзя компенсировать одним потопом. В тропиках, может, так и бывает, добавил он, но домашним фиалкам эта схема вряд ли подходит.

Паула переложила листок на кухонный стол, но оттуда его пришлось отклеивать, оттирая засохший джем от завтрака перед возвращением Юхана.

На микроволновке, под прикрытием газеты «Шведская полиция», листок пролежал почти сутки, однако выпорхнул на волю, когда Паула открыла буфет в поисках чего-нибудь съедобного. Подняв с пола покоробившийся от воды, испачканный джемом листок, она подумала, не отправить ли его в мусорное ведро, но сунула в карман халата, однако и там объявление продержалось недолго. Тем же вечером Юхан выгреб из карманов все, что там находилось, чтобы отправить халат в стирку вместе с содержимым чемоданов Паулы.

Объявление осталось лежать в ванной вместе с измятым обрывком туалетной бумаги, который тоже оказался в кармане халата. Юхан не подал виду, но Паула поняла, что листок он заметил.

На следующее утро она решила, что пора что-то делать. Взяв в руки объявление, все еще чуть влажное после путешествия по ванной, Паула уселась на диван.

Что же тут страшного? Разве она не собиралась учиться? Заняться антропологией или киноведением. Набрать еще какое-то количество баллов в дополнение к своей пестрой коллекции, где тридцать баллов по литературоведению по-прежнему были самым значительным достижением. Которые, как Паула повторяла в утешение себе, могли бы превратиться во все сорок, если бы научный руководитель проявил чуть больше интереса к выбранной ею теме: «Героини произведений шведской литературы ХХ века». То есть интерес-то был, просто шеф попросил Паулу сузить тему, прежде чем приступить к работе, но хватило и этого, чтобы свести на нет остатки ее энтузиазма в отношении академического образования.

Возвращение в университетский городок состоялось спустя четыре года. На этот раз в результате поездки в Канаду и последовавшей влюбленности Паула приняла решение изучать французский. Обучение принесло семнадцать баллов, и даже теперь, спустя шесть лет, Паула не оставляла надежды сдать последний экзамен по фонетике.

Пять баллов по политологии не были поводом для гордости. Не стоило и поступать на этот курс. Его посоветовала Ракель, для которой, по ее собственным словам, он оказался весьма полезным. Паула же нашла его невыносимо скучным.

Как бы то ни было, сейчас у нее в руках объявление о наборе слушателей по учебной специальности «Международный туризм». После некоторых раздумий Паула поняла, что проблема заключается не в специальности как таковой, а в том, что этот курс не оставляет путей к бегству. Программа призвана дать специальность, работу, карьеру, месячный оклад, отпуск, доходы, дом, жилье, семью, счета, кредитный план плюс, скорее всего, развод и преждевременную смерть. Последнее может и не факт, но ощущение именно такое.

После минутного размышления она взяла блокнот и набросала текст заявления. Затем собралась набрать его на компьютере Юхана, но передумала. Если заявление не примут как есть, так тому и быть, промелькнула строптивая мысль, и Паула принялась искать конверт. Процедура завершилась написанием адреса учебного заведения (минимум час езды на пригородном поезде) и приклеиванием марки в правом углу. После чего Паула оделась и поспешила на почту.

* * *

– Привет! Ты дома? – разбудил Паулу голос Юхана, доносящийся из прихожей. Он вошел в гостиную, не снимая куртки. – Спишь?

Паула поднялась с дивана и машинально провела рукой по волосам.

– Да… Задремала, кажется. Читала лежа… – Она подняла книгу, которая упала на пол.

– Я купил шампанского. Чтобы взять с собой вечером.

Спустя пару секунд Паула сообразила, о чем он.

– Точно, мы же идем в гости, как хорошо!

– Хотя брать с собой алкоголь, когда идешь в гости к беременной женщине…

– Во-первых, – ответила Паула, – Анна во всеуслышание заявила, что шампанское не алкоголь, а во-вторых, трое из нас не беременны… если ты, конечно, не… – Она в ужасе взглянула на Юхана.

– Я не хотел рассказывать…

Паула засмеялась:

– И не выдумывай, я видела твои тампоны в ванной!

– Ладно, признаюсь: я не беременный. Означает ли это, что мне можно пить сколько угодно шампанского?

– Пока не закончится.

– Отлично. Я и нам купил бутылку. – Юхан отправился в прихожую, чтобы повесить куртку. Вернулся он с двумя бокалами для шампанского и бутылкой «Моэ». – Что ты сегодня делала?

– Ничего особенного. – Паула вспомнила отправленное письмо. – А ты?

– Весь день занимался писаниной. За неделю накопилась куча рапортов, пришлось составлять. – Юхан осторожно вынул пробку, раздалось тихое шипение.

– А я думала, ты ловишь преступников. – Паула протянула свой бокал.

– К сожалению, просто поймать недостаточно, надо еще пропустить его через бюрократическую мясорубку. Твое здоровье!

Бокалы со звоном коснулись друг друга.

– Твое здоровье.

– Привет, проходите! Боже мой, как я рада вас видеть! Юхан, с тобой мы уже сто лет не встречались!

– Это точно. Поздравляю! – Обняв Анну, Юхан сделал шаг назад. – Потрясающе выглядишь! Я-то думал, что беременных женщин то и дело тошнит.

– Я свое отмучилась… это уже прошло. Позвольте представить виновника. – Анна сделала шаг в сторону, пропустив вперед мужчину, стоявшего у нее за спиной. Тот протянул руку Юхану:

– Привет. Стефан. Но почти все зовут меня Стуре. Все, кроме мамы, если честно. – Он улыбнулся, и Паула вспомнила слова Ракели о «добрых глазах». Теперь она понимала, что та имела в виду. Стуре посмотрел на Паулу: – Приятно познакомиться! Анна столько говорила о тебе, что в моем воображении ты стала едва ли не каким-то мифическим персонажем!

– И вот я оказалась самым обычным человеком.

– Который, как я понял, обладает необычными качествами. – Стуре по-прежнему держал ее руку в своей.

Паула почувствовала, что краснеет. «Это из-за шампанского, – подумала она, – не стоило нам, наверное, выпивать целую бутылку.»

– Что же мы здесь стоим! Проходите! Можете повесить одежду, если найдете место, а то просто кидайте на пол.

Анна прошла в комнату, Стуре последовал за ней. Краем глаза Паула заметила, как он обнял Анну за почти уже не различимую талию.

Ужин удался. Стуре когда-то служил коком на круизном пароме, и камбала, которую он приготовил, была просто потрясающей. Анна, которая, казалось, решила компенсировать собственную трезвость и как следует напоить остальных, следила, чтобы бокалы не пустели, и, когда к десерту открыли шампанское, Паула была уже навеселе.

– Анна, я сказала Ракели, что чувствую себя так, словно выдаю замуж родную дочь. – Она поднялась с бокалом в руке. – На что она ответила, что ты большая девочка и не нуждаешься в моем благословении. Все это, конечно, так… но не мешает мне благословить тебя, не так ли? – Остальные шумно выразили свое одобрение. – И потому я хочу торжественно, пусть и с некоторым опозданием, дать свое благословение тебе, Стуре и ребенку, которого вы сделали… – Она бросила взгляд на живот Анны и подняла бокал. – Живите долго и счастливо! Да здравствует новая семья!

Юхан встал, чтобы поддержать Паулу четырехкратным «ура!».

– Я, от своего лица и от лица матери моего будущего ребенка, хочу поблагодарить за это благословение. Черные тучи рассеялись над нашими головами, и будущее лежит перед нами, как свежий бутерброд с креветочным салатом. И все, что нам нужно…

Анна перебила Стуре:

– …это купить себе абонемент в химчистку, чтобы выводить с одежды майонезные пятна! – И прыснула над собственной шуткой.

Стуре сделал вид, что обиделся.

– …это держаться поближе к тебе, Паула!

– Только попробуйте удалиться! – ответила та.

– А теперь, – продолжил Стуре, – мы с Юханом удалимся на кухню и займемся грязной посудой, пока дамы, к примеру, присядут отдохнуть в библиотеке. – Он указал на диван. – Паула, виски или коньяк?

– Виски, пожалуйста.

– Один момент. – Через минуту Стуре вернулся с бокалом, до краев наполненным виски. – Так мне не придется доливать каждые пятнадцать минут, – объяснил он, протягивая бокал Пауле.

Паула и Анна присели на диван. Анна подсунула несколько подушек себе под спину и устроилась на них полулежа. Стуре поставил диск Билли Холлидей и лишь затем отправился на кухню. Какое-то время подруги слушали музыку. Анна смотрела на Паулу, расположившуюся на другом конце дивана.

– Ну и как у вас с Юханом?

Паула насторожилась, но не подала виду и равнодушно пожала плечами:

– Хорошо.

– Понятно. – Анна кивнула. – Просто мне казалось, что перед твоим отъездом все было не так уж и безоблачно.

– Ну да… – Паула медлила с ответом. – Наверное, ты права. – Перед глазами промелькнуло разгневанное лицо Юхана, в ушах эхом отозвались его слова: «Ни во что меня не ставишь… Самовлюбленная…» – но Паула быстро прогнала воспоминания. – Мы же обсудили ситуацию и вместе приняли решение о моем отъезде. Решили, что это правильно. – Паула старалась говорить уверенно.

– Ну да, конечно.

Анна умолкла, и через мгновение к Пауле вернулось спокойствие. Но она оказалась не готова к продолжению разговора.

– А как секс?

– Секс? Послушай, мне кажется, что ты не…

– Конечно, конечно, но все-таки?

Паула вздохнула:

– Еще не было.

– Как это – еще не было?

– С тех пор, как я вернулась домой, ничего не было. И не делай такое лицо, пожалуйста! – Паула отпила глоток виски, ожидая, что скажет Анна. – Приходится заново привыкать друг к другу, понимаешь?

Анна по-прежнему молчала.

– Меня же не было полгода с лишним. – В голосе Паулы зазвучали умоляющие нотки. – Ну не молчи, скажи хоть что-нибудь!

– Я думаю о том, что ты говорила перед отъездом…

– Что люди меняются…

– Ну и как, ты изменилась?

– Не думаю, что все так просто. Наверное, я надеялась, что все… встанет на свои места, не знаю… Что если посмотреть на все со стороны…

– Вечно ты хочешь посмотреть на все со стороны… – улыбнулась Анна. – Словно стоишь в купальнике на трамплине и считаешь: «Раз, два, три, на четвертый раз…»

– …нырни! – подхватила Паула.

Анна засмеялась:

– Или, скорее, на пятый, а то и на шестой…

Паула не знала, обижаться на это замечание или нет. Она сделала еще глоток виски, на этот раз побольше.

– Я так хочу, чтобы на этот раз все было хорошо. Понимаешь?

– Думаю, да.

– Я же скучаю по Юхану, когда уезжаю.

– А когда возвращаешься?

Паула не успела ответить: Стуре и Юхан вернулись из кухни.

– Вы, кажется, собирались мыть посуду? – поинтересовалась Анна.

– Зачем делать сегодня то, что можно оставить на завтра? Мы хотим общаться с вами… – Стуре взял бокал и уселся в кресло у журнального столика.

– И спокойно допить вот это, – добавил Юхан, усаживаясь в другое кресло. – Выпьем же, – он взглянул на Паулу, – за женщину.

Паула улыбнулась в ответ.

* * *

Из постели Паула выбралась только после обеда, когда Юхан уже ушел на работу. На кухонном столе лежала записка: «Люблю тебя». Паула включила кофеварку и села за стол. Зазвонил телефон, и она вздрогнула.

– Привет, это Анна.

– Привет, спасибо за вчерашний ужин!

– Тебе спасибо. Как ты?

– Бывает и лучше. Только что встала. Когда же я запомню, что триста граммов виски – не лучшее завершение вечера…

– Ты, по крайней мере, смогла отдохнуть. А бедный Юхан…

– Да, он говорил, что и сегодня будет составлять рапорты. Похмельным полицейским, наверное, непросто. Хотя он выпил меньше, чем я. И еще он крупнее.

Возникла пауза.

– Паула, послушай, на самом деле я позвонила, чтобы извиниться. Я не имела никакого права устраивать тебе допрос. На твоем месте я съездила бы меня по физиономии. Сидеть в собственном гнездышке, выпятив пузо, и ставить под вопрос чужие решения – какой позор… – похоже, Анна раскаивалась искренне.

– Да ладно. Так мне и надо. Просто не хватает смелости думать об этом самой, а ты напомнила мне о неприятном.

– Ох, прости, прости! Мне стыдно-престыдно!

Паулу рассмешили стенания Анны.

– Кстати, могу сообщить тебе, что мы это сделали.

– Что?

– Занялись сексом.

Анна мгновенно забыла о своем раскаянии:

– Вчера? Не может быть!

– Правда, потом меня вырвало.

– От секса? – возмущенно воскликнула Анна.

– Нет, конечно, не от секса. – Паула попыталась успокоить подругу. – Меня вырвало от виски.

– А, понятно…

– И не думай, что Юхан напал на несчастную, беззащитную, в стельку пьяную девушку. Девушка сама его соблазнила.

– Тем, что ее стошнило на него…

– Нет, я же говорю, что вырвало меня после. Слушай все сначала: я начала приставать к Юхану уже в такси. Всю дорогу домой ему удавалось меня сдерживать. Но как только мы оказались в квартире, я сделала ему минет, прямо в прихожей…

– И тогда тебя вырвало? Ох, знаю, я тоже обычно…

– Да нет же, слушай! – Паула снова перебила Анну. – После этого мы занялись сексом на диване. А потом меня вырвало.

– И никаких нежностей?

– Никаких нежностей. Когда я вернулась из ванной, Юхан уже спал.

– Как романтично…

– Да, но дело, по крайней мере, сделано.

– А я-то думала, сексом занимаются по любви. Или, возможно, из похоти… Но уж никак не ради галочки.

– Эй, послушай, ты, кажется, позвонила попросить прощения за то, что суешь нос не в свои дела?

– Ой, правда! – Анна на секунду умолкла. – Можно пригласить тебя на чашечку кофе в знак раскаяния?

– С удовольствием, но не сегодня. Я ужинаю у папы.

– Понимаю. Тогда созвонимся на неделе.

– Конечно.

– Все, не могу, пойду пописаю. Обнимаю тебя. Выпей кока-колы.

– И я тебя обнимаю. Услышимся.

Часы показывали половину четвертого, а отец обещал забрать ее на станции без десяти пять. Паула допила кофе, проглотила стакан простокваши и съела несколько сухарей. Затем быстро приняла душ и оделась. На полпути к вокзалу она вспомнила, что забыла подарки, пришлось бежать обратно. Ближайший поезд Паула пропустила, а когда наконец отыскала телефонный автомат, принимающий монеты, оказалось, что отец уже выехал. На следующий поезд она едва успела: взмокшая и дрожащая с похмелья, плюхнулась на разрисованное маркером сиденье, прижалась лбом к прохладному стеклу и лишь милостью Провидения, если таковое существует, проснулась перед своей станцией.

Ожидая Паулу, опоздавшую на полчаса, отец курил возле машины. Дома Анита курить не позволяла, да и на улице тоже. Заметив Паулу, он помахал ей и раздавил сигарету.

– Прости, что опоздала. Я звонила, но ты уже уехал.

– Да, хотел кое-что купить по дороге, – сказал отец, обнимая ее. – Поехали.

Они сели в машину, отец повернул ключ зажигания. Плотный тембр Джонни Кэша заполнил салон. Паула вздрогнула от громкого звука колонок.

– Слушал по дороге сюда, – объяснил отец и приглушил музыку, так что лишь самые высокие ноты пробивались сквозь шум мотора.

Они молчали, пока отец выезжал на шоссе.

– Хорошо выглядишь, – произнес отец, бросив быстрый взгляд на пассажирское сиденье.

Паула усмехнулась про себя: сонная, похмельная и не накрашенная – куда уж лучше.

– Да, только не выспалась, – ответила она. – Вчера мы ужинали у Анны.

Паула уже собралась рассказать о Стуре и малыше, но осеклась. Зачем напоминать отцу, что другие женщины в ее возрасте рожают детей и начинают оседлую жизнь?

Остаток пути они обменивались обыденными репликами. Пауле нравилось говорить с отцом, все казалось проще. Он спросил, как Нью-Йорк, тем тоном, каким мог поинтересоваться, понравился ли ей фильм, который она смотрела в кино. К тому же многое она уже рассказала в письмах и мейлах.

Автомобиль остановился у гаража в аккуратном квартале, застроенном частными домами. В окне желтого домика Паула увидела Александра и Ребекку, которые показывали на автомобиль и махали руками. И внезапно почувствовала, как сильно соскучилась по своим младшим, – хоть и не воспринимала их как родных брата и сестру, а скорее просто как Александра и Ребекку. Дверь дома распахнулась.

– Ой, как я рада! – громко воскликнула Анита, как на секунду показалось Пауле, от души.

Она поднялась на крыльцо и нехотя обняла Аниту одной рукой.

– Привет. Покрасила волосы?

– Нет… То есть да… То есть… – Анита нервно засмеялась, убирая с лица осветленную прядку. На крыльцо выбежала Ребекка.

– Паула! – она бросилась на шею Пауле, которая наклонилась, чтобы подхватить Ребекку на руки.

– Совсем большая девочка!

– Я самая высокая в классе.

– Ух ты!

– Из девочек.

– Ага!

– А Оскар выше.

– И какого же он роста?

Ребекка неопределенно махнула рукой над головой:

– Вот такого!

Паула опустила ее.

– Ребекка, носки промокнут! – Анита отпихнула дочку в холл, где поджидал Александр. – Не хочешь поздороваться с Паулой? – подтолкнула она сына. Тот опустил взгляд, застыв, когда мать положила руку ему на спину.

– Ну, я-то все равно хочу с тобой поздороваться. – Паула подошла к Александру и обняла его. Тот смущенно улыбнулся, по-прежнему не поднимая глаз.

– Привет, Паула.

– Если впустите меня, то получите подарки, которые я привезла.

Александр глянул на нее, тут же забыв всякую стеснительность.

– А какие подарки?

– Александр, так нельзя! – Анита улыбнулась Пауле, словно извиняясь. – Входи, я повешу твою куртку.

Она взяла потертый кожаный пиджак Паулы и повесила его на плечики – тщательно подобранные под цвет холла и друг друга.

Паула взяла пакет с подарками и вошла в гостиную. Анита проследовала за ней, шлепая домашними туфлями.

– Что будешь пить?

– У тебя есть кока-кола?

– Конечно. – Анита скрылась в кухне, и Паула уселась в кресло.

Ребекка пристроилась на подлокотнике.

– И подарки будут?

– Да, я кое-что приготовила. Можете считать их запоздалыми подарками на Рождество.

Она достала из пакета сверток и протянула Ребекке. Александр присел на краешек дивана, внимательно наблюдая.

– Хочешь тоже?

– Да, – ответил он, бросив быстрый взгляд на Паулу. – Пожалуйста.

Она протянула Александру плоский сверток. Когда он нащупал внутри что-то мягкое, вид у него стал слегка разочарованный.

– Открывайте!

Ребекка уже успела вскрыть обертку.

– Ой, какая красивая! Это же Русалочка! – Ребекка восторженно встряхнула стеклянный шар, и рыжеволосую Русалочку окружила целая стая рыбок, медленно опускающихся на дно. – У меня есть такой же с Эйфелевой башней. Папа купил в Париже. Правда, в том шарике идет снег. – Ребекка снова встряхнула шар, глядя на рыбок.

– Под водой, наверное, снега не бывает? – сказала Паула.

– Нет, рыбки гораздо красивее! – кивнула Ребекка.

– Он заводится. – Паула показала маленький ключик сбоку, и Ребекка несколько раз повернула его.

– Ой! Она умеет петь! Я знаю эту песню, только на шведском, – добавила она и стала подпевать.

Александр, бросивший свой сверток, чтобы посмотреть на подарок сестры, теперь оторвал последний кусочек клейкой ленты.

– О, смотри! – Он с восторгом показывал джемпер, лежавший в свертке, Аните и отцу, которые только что вошли в гостиную.

– Ой, какой красивый! Ты поблагодарил как следует? – Анита протянула Пауле бокал кока-колы. – Вот, пожалуйста.

– Знаешь, что это за джемпер? – спросила Паула Александра, который тут же снял рубашку, чтобы примерить подарок.

– Э-э… нет.

– Это «Нью-Йорк Янкиз». Ну, знаешь, бейсбол.

– Бейсбол! Классно!

– Видишь надпись на спине?

Александр попытался бросить взгляд через плечо, чтобы разглядеть эмблему, для этого пришлось вынуть руку из рукава и повернуть джемпер задом наперед.

– Круть!

– Александр, что надо сказать? – Анита выжидающе посмотрела на сына. – И Ребекка?

– Они уже поблагодарили, – заверила ее Паула.

– Тогда, наверное, можно произнести тост.

Паула отметила, что спиртное было только в бокале отца.

– Теперь вся семья в сборе.

Паула и Анита натянуто улыбнулись друг другу, и Паула подумала, испытывает ли Анита такую же неловкость, как и она сама, когда их называют одной семьей. Взрослые выпили, а дети набросились на чипсы, которые мать выставила в вазе на журнальном столике.

– Прекратите есть чипсы, скоро ужин! – обратилась Анита к детям, и Пауле стало интересно, зачем было ставить на стол то, что нельзя есть.

Кофе пить снова перебрались в гостиную. Паула еще раз отметила, что Анита – хороший кулинар, пусть и без особой фантазии. Ростбиф, идеально прожаренный и сочно-розовый; жидковатый, но вкусный соус, печеный картофель и свежий салат. На десерт – яблочный пирог. Теперь Паула чувствовала себя намного лучше, но все же отказалась от алкоголя. Только во время ужина она смогла выпить немного вина. Александр ушел в свою комнату, но Ребекка втиснулась в кресло рядом с Паулой, несмотря на призывы Аниты сесть на свободный диван.

– Ну что ж, – произнес отец, промолчавший почти весь ужин, – чем ты займешься теперь? – Он посмотрел на Паулу.

Она понимала, что ничего странного в этом вопросе нет, и даже удивилась, что отец не задал его раньше, но почему-то почувствовала неприятную растерянность.

– Точно не знаю. Я не думала, что вернусь домой так скоро. У меня нет конкретных планов на весну… – Все смотрели на нее. – Я подала заявку на одну образовательную программу, – произнесла она и тут же пожалела об этом.

– Какую программу? – Ребекка подняла голову от стеклянного шара, который она держала на коленях.

– Ну, я даже не знаю, как… – попыталась вывернуться Паула.

– Ой, расскажи, так интересно! – Анита пригубила ликер «Драмбуи», чуть поморщившись.

Паула бросила умоляющий взгляд на отца, словно ища спасения, но он смотрел на нее с таким же любопытством.

– Международный туризм.

– Ой, как интересно! – Анита улыбнулась. Возможно, она произнесла бы то же самое, даже если бы речь шла об ангольском фольклоре.

– Это хорошо, наверное? – Отец вопросительно взглянул на Паулу.

– Может быть, но я же сказала, что просто отправила заявку. Нет никакой гарантии, что я поступлю. Желающих наверняка тысячи. Да и не решила я, хочу там учиться или нет. – Паула изобразила решимость: тему хотелось бы закрыть.

– Но это же неплохое начало. – Отец, видимо, решил не сдаваться. Паула пожала плечами.

– Вы знаете расписание поездов? – Раз никто не собирается менять тему разговора, придется сделать это самой.

– Кажется, по воскресеньям поезда тоже ходят дважды в час, а, Гуннар? – обратилась Анита к отцу. – Я могу подбросить Паулу до станции. Я практически не пила. – Она взглянула на почти нетронутую рюмку ликера.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.