Заложница

Барбара Картленд

Заложница

— Я ни за что, ни за что не выйду за него замуж!

Голос Эстер звенел от волнения, и огромные голубые глаза налились слезами. Ее светлые локоны отливали золотом в лучах утреннего солнца, заглядывавшего в окна столовой, а крупные слезинки на длинных темных ресницах сверкали радугой. Она была так хороша в этот миг, что отец, на секунду оторвавшись от письма, смотрел на нее, будто видел ее впервые.

— Папа, я не выйду за него замуж! — снова воскликнула Эстер. — Ты же знаешь, что я помолвлена с Колином и мы ждем лишь, когда ему исполнится двадцать один год и его мерзкий опекун позволит объявить о нашей помолвке. И вдруг теперь этот отвратительный тип осмеливается предложить…

У нее перехватило дыхание, она залилась слезами и начала судорожно искать платок.

— Люсинда, подай своей сестре платок, — резко сказала леди Белвиль, — а ты, Эстер, прекрати эту истерику!

Она обратила к мужу свое тонкое аристократическое лицо:

— Дорогой, что, собственно, произошло?

— А разве вы не слышали? — с ноткой вполне объяснимого раздражения в голосе спросил сэр Эдвард.

— Расскажите все с самого начала, мой милый, — произнесла леди Белвиль и, увидев, что у Люсинды тоже нет платка, нетерпеливо сказала ей: — На, возьми мой.

Она протянула дочери крохотный батистовый квадратик, отделанный кружевом. Люсинда подошла к сестре и принялась вытирать ее мокрые щеки. Эстер взяла у сестры платок и, пытаясь сдержать слезы, пробормотала дрожащими губами:

— Папа, ведь ты же не заставишь меня выйти за него замуж, правда?

Сэр Эдвард откашлялся и снова взглянул на письмо.

— Папа, дорогой, ну пожалуйста, — молила Эстер, — ты же знаешь, что я люблю другого!

Сэру Эдварду, который иногда мог подавить сопротивление одним своим авторитетом, обычно не удавалось устоять перед жалобными просьбами Эстер.

— Папочка, ну пожалуйста…

Сэр Эдвард принялся нервно расхаживать по комнате.

— Это очень серьезный вопрос, — наконец произнес он напыщенно.

— Перестаньте суетиться, Эдвард, — перебила его леди Белвиль. — Сядьте и объясните, наконец, в чем дело!

— Именно это я и пытаюсь сделать!

— Ничего подобного! — возразила его жена. — Я совершенно не понимаю, о чем идет речь!

— Очень хорошо, — сдержанно произнес сэр Эдвард.

Он уселся в кресло и, избегая умоляющего взгляда старшей дочери, обратился к жене:

— Моя дорогая Маргарет, я не хочу, чтобы вы думали, будто я был с вами не вполне откровенен. Я собирался рассказать вам, что произошло со мной в Лондоне на прошлой неделе, но, честно говоря, я был так расстроен и обеспокоен случившимся, что просто не мог найти слов.

— Эдвард, вы опять играли! — застонала леди Белвиль, нервно сжав руки.

— С тех пор, как я вернулся домой, я все время искал случая, чтобы сказать вам об этом, — произнес сэр Эдвард.

Леди Белвиль вздохнула.

— Я считала, что виной всему ваша печень, — ответила она, — вы всегда себя неважно чувствуете после этих поездок. Но, насколько я понимаю, случилось что-то более серьезное.

— Гораздо более серьезное, — ответил сэр Эдвард.

— Сколько?

Последнее слово леди Белвиль произнесла почти беззвучно, однако обе ее дочери замерли в страшном предчувствии, зная, насколько важен этот вопрос.

На минуту воцарилась напряженная тишина, и наконец сэр Эдвард вымолвил еле слышно:

— Тридцать пять тысяч фунтов.

— Эдвард!

У леди Белвиль перехватило дыхание. Прижав руку к сердцу, она спросила сдавленным голосом:

— Можете ли вы… можем ли мы… собрать такую сумму?

— Только если лишимся всего, — убито произнес сэр Эдвард. — Поэтому я и не решался сказать вам.

— О Эдвард, как вы могли! А как же девочки? Нужно готовиться к свадьбе Эстер, Люсинду уже пора вывозить в свет…

— Я знаю, знаю, — пробормотал сэр Эдвард, — я был глуп, я был не в себе, но этот Меридан задел меня за живое. Когда он принялся поддразнивать меня, обращаться со мной как с жалким провинциалом, я совершенно потерял голову и решил доказать, что я ему ровня!

— Меридан! — воскликнула леди Белвиль. — Ты имеешь в виду того самого графа Меридана?

Сэр Эдвард кивнул.

— А ваше письмо… это от него?

— Увы, дорогая, от него.

— Тогда… тогда я не понимаю… — сказала леди Белвиль, переводя недоумевающий взгляд с мужа на дочерей.

— Позвольте, я продолжу, — предложил сэр Эдвард.

— Да, конечно, — ответила леди Белвиль.

— Продолжай же, папа. И во что же вы играли? — заинтересовалась Люсинда.

Мать неодобрительно взглянула на нее, давая понять, что этот вопрос был совершенно неуместен. Решившись на чистосердечное признание, сэр Эдвард ответил:

— Фаро.

— О, папа, это, наверное, такая захватывающая игра — пусть даже ты и проиграл!

— Успокойся, Люсинда, и дай отцу продолжить, — оборвала ее леди Белвиль.

Люсинда снова села на стул, и в наступившей тишине было слышно, как сквозь слезы вздохнула Эстер, и вздох этот, казалось, шел из самой глубины ее души.

— Мы играли в клубе у Брукса, — поспешно сказал сэр Эдвард, заметив, что Эстер находится на грани отчаяния. — Когда я осознал, что игра окончена и я проиграл, у меня не было сил что-либо предпринять, настолько я был убит. До тех пор я даже не думал о последствиях. И лишь когда Меридан поднялся из-за стола, меня охватил ужас от мысли, что я не могу заплатить долг чести.

Не вытерпев, Люсинда вмешалась:

— Папа, ты, конечно, ему этого не сказал?

— Нет, естественно, — ответил сэр Эдвард. — Надеюсь, что я держался как джентльмен. И когда он сказал: «Послушайте, Белвиль, не хотите ли заглянуть в Олмак?» мне было неудобно отказать ему.

— О, папа, я тебя так хорошо понимаю! — задумчиво сказала Люсинда. — Джо мне рассказывал, что, когда во время кулачного боя его стукнули по голове, он был как в тумане и…

— Люсинда! — перебила ее леди Белвиль, — я уже устала говорить тебе, чтобы ты не обсуждала подобные вопросы с конюхами. В следующий раз…

Леди Белвиль вдруг замолчала и повернулась к мужу с растерянным видом.

— …в следующий раз у нас уже может не быть конюхов, да, Эдвард?

Сэр Эдвард провел рукой по лбу, на котором, несмотря на утреннюю прохладу, выступили крупные капли пота.

— Позвольте мне продолжить, Маргарет, — сказал он. — Мы с Мериданом отправились от Брукса в Олмак. Это близко, и мы пошли пешком. Когда мы уже подходили к зданию, подъехал принц Уэльский. Увидев Меридана, он недовольно протянул: «Я ждал вас в Кларенс-хаусе». «Простите меня, сир, — ответил Меридан, — но я был лишен этой чести, потому что меня задержали довольно важные дела». Я услышал, как кто-то из окружения принца хихикнул: «Обдирали еще одного простака, милорд?» Вы можете представить, каково мне было это слушать!

— О, бедный папа, — воскликнула Люсинда. — Услышать это, да еще после такого проигрыша! Это был удар ниже пояса.

Леди Белвиль сердито посмотрела на младшую дочь. Но Люсинда, опершись локтями на стол и подперев голову ладонями, восторженно глядела на отца.

— Продолжайте, Эдвард, — сухо произнесла леди Белвиль.

— Ну вот, мы все пошли в Олмак, — сказал он.

— Олмак? Это что, клуб? — поинтересовалась Люсинда.

— Нет, это собрание, — поправил ее сэр Эдвард, — и одно из наиболее престижных. Во главе его стоит Дамский учредительный комитет, который решает, кто достоин, а кто не достоин быть допущенным в святая святых.

— Люсинда, не приставай к отцу со своими неуместными вопросами, — сказала леди Белвиль. — Умоляю, продолжайте, Эдвард, только без лишних подробностей.

— К сожалению, они вовсе не излишни, — ответил сэр Эдвард с несчастным видом. — Ну так вот. Естественно, принц и его приближенные прошли вперед, а мы с Мериданом последовали за ними. В вестибюле к Меридану подошел распорядитель и сказал: «Если ваша светлость соблаговолит подождать немного, графиня Джерси желала бы поговорить с вами». Меридан удивленно приподнял брови, однако ему пришлось подождать, пока распорядитель разыскивал графиню.

— О чем вы с ним говорили? — спросила Люсинда.

— Да вроде ни о чем. По правде говоря, я даже не помню. Ожидание явно испортило Меридану настроение. Он небрежно облокотился на мраморный столик и, вынув из кармана усыпанную бриллиантами табакерку, принялся мерно постукивать по ней. Если бы я не был так озабочен своими проблемами, я бы подумал, что он чем-то встревожен.

— Встревожен? — как эхо повторила леди Белвиль. — Но почему, Эдвард?

— Все вскоре стало ясно, — ответил он. — Через несколько минут появилась леди Джерси, вся сверкая бриллиантами и с эгретом в волосах, который, наверное, стоит целое состояние. Она чертовски красива, неудивительно, что принц…

— Эдвард! — резко оборвала его леди Белвиль, взглядом показав ему на другой конец стола. — Пожалуйста, не при девочках!

— Простите, дорогая, — пробормотал он.

Сэр Эдвард глубоко вздохнул и продолжил. Его волнение еще не улеглось, и рассказ получился настолько живой, что его жена и дочери, боясь пропустить какую-либо мелочь, смотрели на него как зачарованные.

Он стал рассказывать, как леди Джерси, глядя на Меридана своими огромными темными глазами, обратилась к нему, и звук ее голоса эхом разнесся по всему вестибюлю:

— Я удивляюсь, лорд Меридан, как у вас хватило наглости прийти сюда!

Лорд Меридан приподнял брови, на его лице появилась усмешка, подобная той, какой он поддразнивал меня в клубе.

— Я чем-то обидел вашу светлость? — поинтересовался он.

— Это слишком мягко сказано, лорд Меридан, — ответила леди Джерси. — Ваше поведение было возмутительным, и, если бы не личное вмешательство его высочества, Комитет Олмака немедленно исключил бы вас из своих членов и вы бы уже никогда не переступили порог этого клуба.

— Но послушайте, — ответил лорд Меридан, — мое преступление не настолько велико, чтобы заслуживать столь суровое наказание. Я держал пари, а вашей светлости прекрасно известно, что от пари отказаться невозможно.

— Если пари нарушает все приличия, — холодно заметила леди Джерси, — оно не может быть предметом развлечения.

— Делайте со мной, что хотите, — воскликнул Меридан, — но вы уж слишком сгущаете краски. Я поспорил на тысячу гиней, что приведу в собрание особу, которая безо всяких рекомендаций будет с одобрением принята вашей светлостью…

— При чем тут рекомендации?! — резко оборвала его леди Джерси. — Вы представили эту актрисочку как принцессу Лихтенштейнскую, которая гостит у нас в стране. Вы зашли еще дальше, убеждая всех нас, что она остановилась в вашем доме в качестве гостьи.

Лицо Меридана расплылось в улыбке.

— Но она действительно остановилась у меня, — сказал он мягко.

Леди Джерси топнула ножкой.

— Вы неисправимы! — воскликнула она. — Но на этот раз вы переполнили чашу нашего терпения. Как я вам уже сообщила, первым нашим решением было навсегда исключить вас.

— Вы не можете быть так жестоки! — запротестовал Меридан. — Подумайте, какая тут будет скука без меня, и о ком вы будете злословить все триста шестьдесят пять дней в году!

На секунду воцарилась тишина, и Меридан совсем уже другим голосом произнес:

— Вы же знаете, что будете скучать без меня.

На мгновение показалось, что леди Джерси смягчилась. Затем, тщетно пытаясь заставить свой голос звучать твердо, она сказала:

— Мы приняли решение. Олмак закрыт для вас, милорд, до тех пор, пока вы не представите даму, которую мы сможем принять, — вашу жену.

— Мою жену? Бог мой! Но у меня ее нет! — воскликнул Меридан.

— Именно так, — сказала леди Джерси. — И до тех пор, пока она у вас не появится, все попытки вашей светлости проникнуть в Олмак будут напрасны.

— Проклятие! Вы это серьезно? — попытался было уговаривать Меридан.

— Уверяю вас, что я еще никогда не была столь серьезна, — ответила леди Джерси. — Это решение Комитета. В данном случае мы были единодушны.

— Это нелепо, — промолвил Меридан. — Вам известно, что я всегда сопровождаю принца, а ему нравится заезжать сюда два-три раза в неделю.

— Принц согласился с нами, что вам надо преподать урок, — заявила леди Джерси.

Лицо Меридана потемнело.

— Это ваших рук дело, — сказал он.

Леди Джерси покачала головой.

— Отнюдь. Будь моя воля, я бы исключила вас навсегда.

— Но Боже милостивый! Где мне взять жену? — спросил Меридан. — У меня нет знакомых девушек. Вам хорошо известно, что я их не выношу.

— Тогда вам придется начать знакомиться с ними, — холодно заметила леди Джерси.

Сэр Эдвард сделал драматическую паузу. Он достал платок и высморкался.

Женщины за столом даже не шевельнулись. Затаив дыхание, они ждали продолжения.

— Леди Джерси собралась было уходить, — продолжал сэр Эдвард, — но вдруг увидела меня. Я стоял, разинув рот, и, наверное, вид у меня был довольно глупый.

— А, сэр Эдвард! — воскликнула она. — Рада вас видеть! Надеюсь, вы проводите меня в бальный зал.

Но внезапно, будто у нее возникла какая-то идея, повернулась к Меридану.

— У сэра Эдварда есть очаровательная дочь, милорд, — сказала леди Джерси. — Когда она начала выезжать в прошлом году, то произвела очень хорошее впечатление. Может быть, сэр Эдвард представит вас. Почему бы и нет? Я думаю, это будет подходящая для вас партия.

Кончиками пальцев она коснулась моей руки, и мне ничего не оставалось, как направиться в бальный зал, оставив Меридана одного.

— А что же сделал он? — поинтересовалась Люсинда.

— Даже не представляю, — ответил сэр Эдвард. — Но когда через минуту я проходил по вестибюлю, его там уже не было.

— И вы больше его не видели? — спросила леди Белвиль.

— Нет. И не имею желания, — ответил сэр Эдвард.

— Но… но… долг?

— У меня было больше недели на поиски денег, — сказал сэр Эдвард. — Когда после игры Меридан подсчитал мой проигрыш, он спросил: «Традиционная неделя устроит вас, Белвиль?»Я ответил: «Надеюсь, милорд». Он пристально посмотрел на меня, будто бы понимая мое положение, и сказал: «Ну ладно, тогда две недели».

— Так мало! — воскликнула Люсинда. — Он мог бы дать тебе больше времени.

— Это все равно ничего не решило бы, — ответил ей сэр Эдвард. — Известно, что он всегда твердо придерживается условностей и не склонен проявлять сострадание.

— Это тот самый граф Меридан, о котором ходит столько сплетен? — спросила леди Белвиль.

— Ну конечно, вы наверняка слышали о нем, — ответил сэр Эдвард. — Он близкий друг принца Уэльского, а кроме того…

Он замолчал, пытаясь подобрать слова.

— Я имела в виду, это про него говорили, что у него был роман с…

Леди Белвиль понизила голос, чтобы девочки не услышали имени. Сэр Эдвард кивнул.

— О Боже, — воскликнула она. — Это чудовищно! Я не потерплю его в моем доме! Я потрясена всем этим до глубины души!

— Да, это был большой скандал, — устало сказал сэр Эдвард. — Но Меридан принят в высших кругах, а кроме того, он один из богатейших людей Англии.

— Если он так богат, зачем ему твои деньги? — спросила Люсинда.

Улыбнувшись, она сама ответила на свой вопрос:

— Какая же я глупая, карточный долг — это долг чести, и его надо заплатить прежде, чем отдать долг бедным лавочникам, которые ждут годами.

— Он ужасен… Я ни за что не выйду за него! — Эстер готова была расплакаться.

Они все посмотрели на нее, с трудом понимая, о чем она говорит. Сэр Эдвард схватил письмо, лежавшее перед ним.

— Я все пытался рассказать вам, дорогая, — сказал он жене, — собирался с силами сообщить о проигрыше, как вдруг пришло это письмо.

— Ах да, конечно… письмо, — сказала леди Белвиль. — Когда оно пришло?

— Его привез верховой, — опять не стерпела «Люсинда. — Он скакал из Лондона менее четырех часов! Я сказала ему, что это почти рекорд.

— Люсинда, сколько раз повторять тебе, чтобы ты не разговаривала с чужими слугами! — возмутилась леди Белвиль.

— Когда я увидела, что этот человек подходит к парадному подъезду, Дурхема уже не было, он ушел на конюшню, и, кроме меня, некому было открыть входную дверь. Как он был одет! В темно-вишневую ливрею с золотыми пуговицами и белые бриджи! А видели бы вы его сапоги! Наверное, он чистит их шампанским, как теперь делают все щеголи!

— Люсинда, да замолчишь ли ты, наконец! — возмутилась леди Белвиль.

Она положила руку мужу на плечо.

— Эдвард, дорогой, читайте же! Мы должны знать самое худшее.

Эстер опять всхлипнула, но отец, не обращая на нее внимания, принялся вслух читать письмо.

» МЕРИДАН-ХАУС «,

Беркли-сквер,

Лондон.

Четверг, апреля 3, 1803.

Милорд!

Я имею честь просить руки Вашей дочери. Полагаю, что разногласия, возникшие между нами после нашей последней встречи, будут решены достойным образом к обоюдному удовольствию. Мои поверенные встретятся с Вашими для подготовки брачного контракта. Я не имею возможности уехать из Лондона в данный момент, чтобы обсудить этот вопрос лично, но считаю нужным поставить Вас в известность, что для меня было бы наиболее удобным, если бы свадьба была назначена на конец апреля, желательно после Ньюмаркетских скачек.

Имею честь, сэр, оставаться

Вашим самым преданным слугой.

Меридан».

Сэр Эдвард закончил, и на мгновение все застыли с выражением крайнего недоумения и изумления на лицах. Затем Эстер, слабо застонав, соскользнула на пол.

— Бог мой! — воскликнул сэр Эдвард, вскакивая на ноги.

— Ничего страшного, — сказала леди Белвиль, — она всего лишь упала в обморок. Люсинда, принеси воды.

— Она уже приходит в себя, мама, — ответила Люсинда, склонившись над сестрой.

Она помогла Эстер снова сесть в кресло и стала нежно гладить ее маленькую белую ручку.

— Все будет хорошо, родная, — ласково приговаривала она, — папа не заставит тебя выйти замуж за этого человека. Это было бы таким несчастьем для тебя!

— Я выйду замуж только за Колина, — прошептала Эстер дрожащими губами, и глаза ее вновь наполнились слезами.

— Ну конечно, дорогая, — ответила Люсинда.

— Но черт подери, вы понимаете, что это означает? — вскричал сэр Эдвард. — Это означает, что мы вынуждены будем продать дом, имение, все, чем мы владеем, включая даже лошадей. Нам придется жить в одном из маленьких коттеджей у реки, если мы будем в состоянии позволить себе хотя бы это. Послушай, Эстер, ты сможешь иметь все, что только пожелаешь, — дом в Лондоне, старинный родовой замок в Суссексе. Ты будешь принята в высшем свете, сам принц будет ухаживать за тобой…

Увидев лицо Эстер, сэр Эдвард неожиданно остановился. Он никогда не делал секрета из того, что Эстер была его любимицей, и теперь выражение смертельной муки в ее глазах переполнило чашу его страданий. Он чувствовал себя так, будто ударил это нежное и беззащитное создание.

Выругавшись про себя, он скомкал письмо и швырнул его на пол.

— Будь проклят этот Меридан! — воскликнул он. — Пусть убирается в преисподнюю!

— Я выйду за него замуж, папа.

В первое мгновение сэр Эдвард даже не понял, кто это сказал. И он, и его жена изумленно уставились на Люсинду.

— Что ты сказала? — спросил сэр Эдвард.

— Я сказала, что выйду за него замуж, — ответила Люсинда. Она стояла рядом с Эстер и смотрела на них твердо и решительно, упрямо выставив вперед подбородок.

— Но это невозможно! — воскликнула леди Белвиль.

— Почему, мама? — спокойно спросила Люсинда. — Месяц назад мне исполнилось семнадцать лет. Вы сказали, что в этом году меня пора начать вывозить в свет и собирались обсудить это с папой. Просто последнее время вы были так обеспокоены денежными проблемами, что, вероятно, забыли.

— Семнадцать? Господи, я даже представить не мог, что тебе уже семнадцать лет! — изумился сэр Эдвард.

— У него было так много расходов, — извиняющимся голосом начала леди Белвиль. — Да к тому же…

Она неожиданно остановилась, и Люсинда договорила за нее то, что мать не решалась произнести вслух.

— …и к тому же я, в отличие от Эстер, далеко не красавица, поэтому не имело значения, буду ли я представлена ко двору в этом году или нет.

Она произнесла это без тени обиды или ревности.

— И конечно же, нам нужны все имеющиеся деньги, чтобы подготовить приданое для Эстер, когда она будет выходить замуж за Колина, — с улыбкой добавила Люсинда.

— Я выйду замуж за Колина, правда, Люсинда? Ты всегда обещала мне, что все будет в порядке. Ты же видела на картах, помнишь? — взволнованно твердила Эстер, схватив сестру за руку.

— Ну конечно, конечно. Все будет в порядке, — снова принялась уговаривать ее Люсинда.

— Сколько раз говорить тебе, чтобы не гадала на картах, — сердито сказала леди Белвиль. — Весь этот вздор, которому ты научилась у цыган! Я не позволю морочить Эстер голову этими глупыми предрассудками.

— Так ведь Люсинда действительно обладает даром предвидения… — запротестовала было Эстер, но Люсинда предостерегающе сжала ее руку.

Сэр Эдвард встал, поднял с пола смятое письмо, расправил его и задумчиво произнес:

— Лорд Меридан пишет: «… руки Вашей дочери…»

— Вот видишь! — торжествующе воскликнула Люсинда. — Он не говорит, какой именно дочери, он пишет просто «Вашей дочери».

— Но леди Джерси… — начал было сэр Эдвард.

— Леди Джерси не могла знать, что Эстер уже помолвлена и что единственная дочь, чья рука еще свободна, — это я, — сказала Люсинда.

— Но это же обман! — запротестовала леди Белвиль.

— Ни в коей мере, — ответила Люсинда. — Он просит у папы руки его дочери, и одна из дочерей готова выйти за него замуж. На что же ему жаловаться, особенно если учесть, что у него не нашлось даже времени приехать сюда и сделать предложение лично.

— Я согласен, что это довольно оскорбительно, — сказал сэр Эдвард. — Он считает само собой разумеющимся, что мы ему не откажем.

— Полагаю, что он в курсе наших денежных затруднений, — практично заметила Люсинда.

— Как бы там ни было, это невыносимо, — сказала леди Белвиль. — Он откровенно рассматривает женитьбу как торговую сделку. Если хотите знать мое мнение, этот человек не джентльмен!

— Хоть он мне и не нравится, боюсь, что не смогу согласиться с вами, — со вздохом произнес сэр Эдвард. — Его происхождение и воспитание безупречны. И несмотря на то, что с его именем связано много скандальных историй, он впервые по-настоящему навлек на себя недовольство высшего света.

— Как бы я хотела высказать ему все, что я о нем думаю! — воскликнула леди Белвиль.

— Вполне разделяю ваше желание, — ответил сэр Эдвард, — но можем ли мы позволить себе это?

— Но это полный абсурд! — заявила леди Белвиль. — Люсинда слишком молода — как она сможет ужиться с таким человеком? Она сбежит от него через день после свадьбы.

— Неужели вы считаете, что Эстер справится с ним лучше? — с улыбкой спросила Люсинда.

Леди Белвиль взглянула на очаровательное личико старшей дочери и вздохнула. Всем было хорошо известно, что как ни была красива Эстер, особым умом она не отличалась. Она была мила, нежна и добра. Все любили ее, как любят очаровательного ребенка, чья обаятельная непосредственность не может не привлекать к себе сердца.

— Я напишу Меридану и скажу, что нужно подождать по крайней мере год, — решительно сказал сэр Эдвард.

Люсинда рассмеялась.

— Но послушай, папа, разве ты не понимаешь, что он хочет жениться только для того, чтобы получить доступ в Олмак? Ему нравится ездить туда с принцем. Представь себе, каково ему будет, если каждый раз, когда принц надумает провести вечер в Олмаке, лорду Меридану придется дожидаться его, сидя у порога! Жена — это его пропуск в собрание, и он намерен эту жену приобрести. Если мы не примем его предложения, он найдет кого-нибудь другого!

— Вот и хорошо, — сказала леди Белвиль.

— Что хорошего, если папе придется искать тридцать пять тысяч фунтов? — спросила Люсинда.

Леди Белвиль вздрогнула.

— О Эдвард, Эдвард, как вы могли! — простонала она.

— Я знаю, знаю, родная, я же говорил, что на меня нашло затмение. Но, по крайней мере, то, что предлагает Люсинда, кажется мне выходом.

Леди Белвиль вновь с сомнением посмотрела на младшую дочь. Если Меридан рассчитывает получить в жены красавицу вроде Эстер, он будет разочарован.

Трудно представить, чтобы две сестры были так несхожи между собой. Эстер, с ее золотыми локонами, голубыми глазами и бело-розовой кожей, была воплощением чисто английской красоты. В отличие от нее Люсинда была темноволосой, темноглазой и совершенно невыразительной. Белая кружевная косынка, небрежно наброшенная на плечи, подчеркивала нездоровый желтоватый цвет ее лица. На фоне старенького розового платья, когда-то принадлежавшего Эстер, ее руки были неприлично загорелыми. Леди Белвиль подумала, что если вместо Эстер Меридан получит Люсинду, то так ему и надо, но тут же устыдилась этой мысли. В конце концов, Люсинда тоже была ее дочерью.

— Я думаю, — сказал сэр Эдвард, — что мы должны объяснить лорду Меридану, что Эстер уже помолвлена, и если он захочет…

— Да полно, папа! — вмешалась Люсинда. — Неужели после того, как он обращался с тобой подобным образом, ты обязан давать ему какие-то объяснения? Он выиграл твои деньги, будем полагать, честно, но ты же сам говорил, что он тебя поддразнивал и вынудил рисковать гораздо большим, чем ты мог себе позволить. И, наконец, он просто-напросто оскорбил тебя, прислав не что иное, как ультиматум.

Она остановилась и, удостоверившись, что отец внимательно слушает, продолжила:

— Могу поспорить, что лорд Меридан отлично знает, как тяжело тебе будет достать деньги, если ты вообще сможешь это сделать. А поскольку он согласен жениться на первой же девушке, о которой он услышал, он готов пойти на уступки. Не думаю, что он был бы к тебе снисходительным, не будь у тебя дочери, ради которой можно было бы пойти на сделку.

— Да, это правда, — пробормотал сэр Эдвард, — нельзя ведь отрицать, что Меридан очень тяжелый и жесткий человек.

— А теперь сядь, — сказала Люсинда, — и напиши, что ты будешь счастлив видеть его своим зятем.

— Черт побери, даже не подумаю написать это! — воскликнул сэр Эдвард.

— Ну хорошо, напиши так, как ты считаешь нужным, — сказала Люсинда. — Но дай ему ясно понять, что в этом случае погашаются твои долги и что брачный контракт должен быть составлен с наибольшей для нас выгодой.

— Ты хочешь сказать, что собираешься принять это предложение? — спросил сэр Эдвард.

— Конечно, — ответила Люсинда. — Сообщи ему, что свадьба состоится здесь и все будет подготовлено к 28 апреля. Поскольку ожидается много родственников, а наш дом слишком мал, напиши ему, что мы будем ждать его не ранее начала церемонии.

— Он на это не пойдет! — сказал сэр Эдвард.

— Готова поспорить, что он согласится! — запротестовала Люсинда.

— Люсинда! — воскликнула леди Белвиль.

— Извини, мама, — сказала Люсинда с улыбкой, — но я, как и папа, игрок.

Леди Белвиль прикрыла глаза, как бы пытаясь отгородиться от всего происходящего.

— Неужели ты думаешь, что тебя примут в свете, если ты будешь вести себя подобным образом? — еле слышно произнесла она.

— Смею заверить, что, когда стану графиней Меридан, — ответила Люсинда, — все будут терпеть мои эксцентричные выходки.

Сэр Эдвард замер от удивления, а потом расхохотался.

— Вот те на! Уж если кто и сможет справиться с Мериданом, так это только ты, Люсинда! Ты всегда была маленьким чертенком.

— Мне кажется, у нас остается мало времени до свадьбы, — сказала леди Белвиль, смирившись с неизбежным, — и Люсинде следует поучиться вести себя, как подобает светской даме. Все эти годы я пыталась сделать из нее что-нибудь путное, но мне так и не удалось.

— Чепуха! — возразила Люсинда. — Ты, мама, была слишком поглощена поисками хорошего мужа для Эстер, чтобы обращать внимание на меня. Теперь Эстер выйдет замуж за провинциального помещика, а я окажусь среди знати в Сент-Джеймском дворце.

— Все это ужасно! — со стоном произнесла леди Белвиль. — Эта сделка мне отвратительна. Я никогда не пошла бы на такое, если бы не ваши долги, Эдвард!

— Я полностью с вами согласен, родная. Я во всем виноват. — У сэра Эдварда был несчастный вид. — Но кто знает, все еще может обернуться к лучшему.

— Подумай, папа. Ты, может быть, никогда не нашел бы мне мужа, — сказала Люсинда. — Тебе следует написать письмо как можно скорее, пока лорд Меридан не передумал.

Сэр Эдвард внимательно посмотрел на нее.

— Ты ведь знаешь, что верховой еще ждет, — добавила Люсинда.

— Боже мой! Неужели этот человек не даст нам хоть немного времени все обдумать? — спросила леди Белвиль.

— А зачем? — удивилась Люсинда. — В конце концов, он совершенно уверен, что мы примем предложение.

Люсинда медленно шла по саду к конюшням. Был теплый апрельский день, и солнце сверкало и отражалось от поверхности маленького пруда, заросшего водяными лилиями. Когда Люсинда была маленькой, она часто пыталась поймать одну из золотых рыбок, плававших и игравших между большими зелеными листьями. Теперь рыбок в пруду уже не было, и она впервые заметила, что пруд зарос по краям сорняками и мхом и весь сад казался неухоженным и заброшенным. Она окинула взглядом яблони, которые давно никто не подрезал, теплицы с разбитыми стеклами, тропинки, заросшие чертополохом, и подумала, что бедный Джарвис, главный садовник, был уже слишком стар и у него никогда не было достаточно помощников, чтобы содержать это место в надлежащем порядке.

Все время одна и та же проблема, подумала Люсинда, — деньги, а вернее, их отсутствие.

Сколько раз она слышала, как отец возмущался:

— Кровопийцы! Они только и думают, как выжать из меня деньги, — и черт меня побери, если они их получат!

— Но, дорогой, многие из них были очень терпеливы, — нежно пыталась урезонить его жена, с первого взгляда узнавая на счетах имена постоянных кредиторов.

— Нельзя выжать кровь из камня! — кричал сэр Эдвард, хватал счета, комкал их и бросал в камин.