Милая чаровница [Милая колдунья]

Ее босые ноги медленно двигались в стран­ном, словно ей одной понятном, танце, сначала лишь едва заметно раскачивая бедра. Посте­пенно бедра двигались все быстрее и быстрее, и дыхание зрителей становилось все учащеннее, как бы сливаясь с их ритмом.

Этот танец нельзя было назвать красивым, он был странным и диким, действуя на зрителя от­кровенностью и неистовостью движений. Зария забыла о Чаке. Ее сердце начало биться в такт странным зазывным движениям девушки.

В этот момент, когда глаза всех присутствую­щих были обращены на танцовщицу, голос по­зади Зарии произнес:

– Хорошо танцует!

Слова были сказаны по-арабски. Зария обер­нулась и увидела сверкающие на темном заго­релом лице черные глаза, белый тюрбан вокруг красивого жестокого лица и коричневый бур­нус, чуть отвернутый на одну сторону, обнажая неизменный нож с длинной рукояткой.

– Кто вы? – спросила она, уже зная ответ, и взглянула на Эди и мистера Вирдона, которые только сейчас почувствовали присутствие рядом с собой другого человека.

– Вы – шейх Ибрахим ибн Каддор? – прямо спросил Эди, но коричневый палец лег на его губы.

– Давайте обойдемся без имен, – сказал шейх по-арабски. – И говорите тише.

Зария перевела.

– Спросите его, привез ли он деньги, – при­казал Эди. Зария спросила.

– Они в седельном вьюке, – кивнул шейх. – Сколько у них товара?

Зария перевела его вопрос. В ответ Эди пока­зал три пальца, а потом разом растопырил пальцы обеих рук. Шейх кивнул.

– Скажите американцам, – обратился он к Зарии, – что я буду ждать их на рассвете в Эль-Кеттаре. Это кладбище за городом. Inshallah!

Inshallah! – «Если на то будет воля Господ­ня!» В этом слове заключался весь фатализм мусульманина. Зария перевела то, что сказал шейх. Эди задумался.

– Рассвет – это слишком рано, – наконец сказал он по-английски. – Покажется подоз­рительным, если мы в такой час покинем яхту.

– Нет, вы же собираетесь производить рас­копки, – ответила Зария.

– Вы правы, – согласился Эди. – Скажите ему, мы там будем, но передадим товар только в том случае, если он раскошелится. Я хочу поло­вину сейчас.

Зария перевела. Шейх сузил глаза.

– Половину? – переспросил он. – Почему я должен доверять им, если они не доверяют мне?

По выражению его лица Эди понял ответ без перевода.

– Скажите ему, это мое условие, – ответил он. – Мы не для того везли этот товар в такую даль, чтобы его прикарманили черномазые бандиты.

– Я не могу этого перевести, – возразила Зария.

– Тогда скажите, что либо он платит, либо остается ни с чем.

Испытывая неловкость, Зария повторила его слова. Шейх, казалось, не удивился.

– Подождите! – произнес он.

Он быстро удалился через портьеры на дальней стене ниши. Очевидно, там была еще одна дверь, очень удобная для тех, кто хотел войти незамеченным.

Никто в комнате не видел шейха. Все были поглощены танцем, который в этот момент достиг своей наивысшей точки. Еще не успели смолкнуть бурные аплодисменты, когда на сцену вышли две другие девушки, не старше четырнадцати, и начали «Танец с кинжалами».

Тонкие стальные клинки в их руках, блестя и переливаясь, мелькали в воздухе. Маленькие загорелые ноги быстро двигались в монотонном ритме. Музыка громко зазвучала и смолкла, лишь иногда врываясь ударами бури по листьям пальм или завыванием смерча в пус­тыне.

Девушки были почти совсем наги, но их гиб­кие узкобедрые тела казались бесполыми. Они словно исполняли некий ритуал.

Зарии не удалось как следует понаблюдать за танцем, потому что шейх скоро вернулся. Он опустился на цыпочки рядом с Эди и, не тратя времени на слова, начал передавать ему пачки денег, которые спрятал в складках одежды.

Зария не видела, какие это были купюры, но заметила, что Эди внимательно пересчитывает их, а Виктор с мистером Вирдоном не могут от­вести от них взгляда. Они все были так погло­щены своим занятием, что вряд ли сознавали ее присутствие.

Наступил подходящий момент для того, что­бы проскользнуть через портьеры. Скорее все­го, они не заметят ее ухода. Она уже готова бы­ла рискнуть, но вспомнила, как далеко они на­ходятся от города. Надо подождать другой возможности. Может, она представится ей по их возвращении на яхту.

Деньги были переданы, и шейх поднялся. Он развернулся на каблуках, задев лицо Зарии бур­нусом, и исчез так же быстро, как появился.

«Танец с кинжалами» кончился, и на пло­щадку вышла другая девушка. Ее стройное, об­наженное тело было исключительно красиво.

Под грохот тамбуринов Эди поднялся. Бросив на стол тысячную бумажку, он скрылся за портьерами, через которые удалился шейх. Ос­тальные последовали за ним.

Они оказались в узком сводчатом коридоре, который вел назад, в общую комнату. Противо­положным концом коридор упирался в обитую железом дверь. Эди распахнул ее. Она выходила на ту же подъездную аллею, но немного выше дверей с голубым фонарем.

Вокруг никого не было. Шейх исчез.

Место казалось пустынным. Сюда не доно­силась музыка, которую играли слепые музы­канты.

Эди вытер пот со лба.

– Как, черт возьми, мы найдем такси? – спросил он.

Словно из ниоткуда перед ним возник араб­ский мальчик.

– Такси, мистер? – спросил он на довольно сносном английском.

– Да, такси, и поживее! – ответил Эди. Мальчишка побежал к началу аллеи и, сунув пальцы в рот, издал пронзительный свист. Поч­ти немедленно на дороге показалось старое, по­трепанное такси.

– Куда везти? – спросил мальчишка. Зария назвала ему набережную, где стояла яхта. Мальчишка прокричал название старо­му, по-видимому, глуховатому шоферу, и тот кивнул головой в знак того, что понял. Эди протянул мальчишке несколько центов.

– Спасибо, мистер, – просиял тот.

Пока они садились, он придерживал для них дверь. Когда наступил черед Зарии, он что-то произнес по-арабски. Сначала ей показалось, что она неправильно расслышала его.

Предложение было коротким, но содержало именно то, чего она так ждала. «Когда приедете на набережную, приготовьтесь к побегу», – так его можно было перевести на английский. Вот и все. Всего несколько слов, но сердце перевернулось у нее в груди.

Чак на свободе! Он думает о ней! Он освобо­дит ее! Она едва не пела от счастья.

Она сидела рядом с Эди в этом старом, полу­развалившемся такси, но чувствовала себя так, словно была в колеснице, уносящей ее на небе­са. Чак не забыл о ней. Слезы облегчения под­ступили к глазам: так, оказывается, она была испугана. Теперь она поняла, что то отчаянное беспокойство, которое она испытывала до это­го, было вызвано не только страхом за Чака. Она боялась, что, оказавшись в безопасности, он забудет про нее. Но он помнил!

Тайна, которую она хранила в сердце, значи­ла для нее в миллион раз больше, чем те деньги, которые оттягивали карманы Эди. Важно то, что Чак в безопасности, и через несколько ми­нут она будет рядом с ним.

Они медленно пробирались по забитым ма­шинами улицам, а она уже вынашивала план, как они вместе уедут из Алжира. Если понадо­бится, можно нанять судно. В банке им опла­тят чек на любую сумму. Надо только телегра­фировать или позвонить мистеру Патерсону. Чака надо увезти отсюда. А до тех пор он мо­жет прятаться в каком-нибудь надежном мес­те. Самое главное – добраться до Франции или Англии. Там уже не будет Эди, который его обвиняет, и французской полиции, кото­рая ищет его по этому ложному обвинению.

«Надо сохранять благоразумие, – думала она. – Теперь я должна заботиться о нем, а не он обо мне».

Все ее существо стремилось к нему. Ее лю­бовь выплескивалась наружу, стараясь защи­тить его, оберечь от боли.

«Я люблю его! Люблю!»

Казалось, колеса такси повторяли эти слова вслед за ней, в то время как они все ближе и ближе подъезжали к набережной.

Зария не знала, чего ей ждать. У нее не было времени все продумать. Чак велел ей бежать, когда они окажутся на набережной. Значит, она так и сделает.

Такси миновало ворота и подъехало к яхте. Вокруг все было мирно и тихо. На набереж­ной горели фонари. Свет их отражался от об­шивки кораблей, которые мягко покачивались на волнах. Звезды на небе и городские огни освещали старую крепость, и она выглядела почти сказочно. В воздухе чувствовался запах пряностей и раскаленных на солнце песков пустыни.

Зария вдруг ощутила, что дрожит от возбуж­дения. Скоро она увидит Чака. Более того, ей предстояло новое, самое захватывающее в ее жизни приключение.

Такси затормозило. Перед ними стояла «Кол­дунья». Даже в темноте были видны ее краси­вые белые очертания. Движения на борту не было. Эди вышел из машины первым. Он поискал в карманах и повернулся к Виктору.

– У тебя есть какая-нибудь мелочь? – спро­сил он.

– Сейчас посмотрю, – ответил Виктор.

– По-моему, у меня есть, – сказал мистер Вирдон.

Оба сунули руки в карманы брюк. В этот момент Зария услышала свист. Он был негромким и доносился слева, со стороны складов.

Не медля больше, она повернулась и побе­жала с удивившей ее саму скоростью в том на­правлении, откуда раздался свист.

Глава 12

Позади слышались крики. На мгновение Зарии показалось, что она спит: так необъясним был ужас, охвативший ее, так все тяжелее и тяжелее становились ноги, так все замедлялся бег.

Наконец она оказалась в тени какого-то зда­ния, и чьи-то руки подхватили ее. В темноте трудно было различить, кто рядом с ней, но Зария сразу поняла это. Она чувствовала себя как утопающий, которому внезапно бросили спаса­тельный круг.

– Чак! Чак! – прозвучал ее рыдающий воз­глас, и без слов они начали путь в темноте. Зария ничего не видела, но Чак, напротив, дви­гался очень уверенно.

До них доносились призывы и крики. Эди только ругался, а Виктор окликал:

– Зария! Зария! Где вы? Выходите сейчас же!

В его приказе был различим страх.

Внезапно Чак остановился. Глаза Зарии уже немного привыкли к темноте, и она, к своему удивлению, различила, что они находятся в центре нагромождения из бочек. Укрытие было идеальным, потому что бочки стояли одна на другой, оставляя небольшие зазоры, через ко­торые можно было смотреть, оставаясь невиди­мыми для постороннего взора.

Над ними был сводчатый потолок, но боко­вые стены отсутствовали, и слева в свете огней набережной вырисовывались красивые очерта­ния «Колдуньи».

– Зария! Идите сюда, или вам будет хуже! За­рия! Зария! – между тем кричал Эди. Его голос эхом отдавался от стен больших пустых строе­ний. – Зария! Зария!

Но Зария уже не слушала его. Она еще зады­халась от бега, но рядом с ней был Чак, и он был спокоен. Она живо чувствовала его близость. Лица было не разобрать, она только раз­личала квадратную линию его плеч.

Он все еще держал ее за руку. Робко, неуве­ренно она протянула вторую руку, словно же­лая убедиться в реальности его существования.

– Вы в безопасности, – наконец сумела про­говорить она. – Вы свободны. Я так волнова­лась.

– Я же говорил, что вы должны доверять мне, – ответил он тихим низким голосом.

Но слова были уже не нужны.

Он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе. Почувствовав его желание, она подняла к нему лицо. Так цветок поворачивается навстре­чу солнцу. Его губы завладели ее губами, и весь мир для нее исчез. Остались только радость и восторг, каких она не знала во все время своего убогого, голодного существования.

Все ее тело отвечало на его призыв. Каждая его клеточка трепетала от возбуждения, устремляясь к нему навстречу. На мгновение ей пока­залось, что она видит сон, но по внезапной дро­жи, пробежавшей по ее телу, поняла, что это реальность.

Чак целовал ее! Она принадлежала ему. Ее ду­ша навечно сливалась с его душой.

– Зария!

Голос Эди все приближался, и, словно вспом­нив о нависшей над ними опасности, Чак повел ее между бочками.

– Замри, – прошептал он. Они присели и снова услышали голос Эди:

– Черт возьми, выходите! Вы пожалеете, если не подчинитесь! Выходите!

Зария зарылась лицом в плечо Чака. Она уже больше ничего не боялась. Для нее существовал только один мир, ограниченный темным про­ходом между бочками, где руки Чака обнимали ее за плечи, а губы почти касались ее губ.

Все остальное казалось ей лишь плодом вооб­ражения. Зло не могло поколебать ее безгра­ничного счастья.

– Зария!

Теперь голос удалялся.

– Я люблю тебя, – внезапно сказал Чак. – Наверное, ты уже поняла?

– Нет, – робко произнесла Зария и еще тес­нее прижалась к нему.

– Ты была очень мужественной, – продол­жал Чак. – Я восхищаюсь тобой. Но теперь все уже позади.

– Что ты имеешь в виду?

– Я покажу тебе, – ответил он. Он помог ей подняться. Осторожно и бес­шумно ступая, он медленно провел ее между бочками к тому месту, откуда хорошо была вид­на «Колдунья».

Отсюда Зария ясно различала часть набереж­ной, где стояла яхта, и медленно бредущих к ней Эди и Виктора. Они сердито говорили о чем-то. Сначала Зария не могла ничего разо­брать, но потом до нее донеслось слово «фо­нарь». По-видимому, они собирались взять на яхте фонарик, чтобы облегчить поиски.

Она не испугалась. Ведь с ней был Чак. И по­ка он рядом, ни Эди, ни кто другой на всем све­те не могли причинить ей никакого зла. Как это ни странно, она больше не боялась и за него.

Можно добраться до города, и там их уже не найти. В Каабе у них найдутся друзья, которые помогут им. А если нет, то всегда есть пустыня, где можно скрываться месяцами и даже целой армии не под силу будет открыть их тайник.

«Мы свободны, и мы вместе», – подумала Зария и непроизвольно повернулась к Чаку, чтобы сказать ему это.

– Смотри! – мягко сказал он, опередив ее. И Зария покорно посмотрела на Эди с Виктором, которые в это время уже взбирались по трапу.

Они поспешили к двери салона, открыли ее. И вдруг тишину сменил невероятный шум. По­слышались крики, кто-то взвизгнул. Эди выбе­жал на палубу, вытаскивая из кармана револь­вер. Он выстрелил. В ответ прозвучало еще не­сколько выстрелов. Как в замедленном кино, Эди развернулся и упал навзничь.

Из дверей салона выбежали люди, одетые в форму французской армии.

– Но… что происходит? – задохнувшись от изумления, спросила Зария.

Чак повернулся, взял ее за руку и повел об­ратно тем же путем, которым они пришли.

– Вот и все, – мягко сказал он. – Пошли. Больше нам здесь нечего делать.

– Но… Чак, я не понимаю, – начала Зария. Но в данный момент он не намерен был ниче­го объяснять ей, и она молча последовала за ним мимо больших складов, забитых товарами, к дороге, где их ждала машина. Шофера не было видно. Открыв дверцу, Чак помог Зарии сесть, а сам взялся за руль.

– Я… я не понимаю, – снова начала Зария. Чак повернулся и посмотрел на нее. В свете уличного фонаря она увидела его лицо и поняла, что его слова о любви были правдой. Любовь светилась в его глазах, присутствовала в изгибе губ. Он смотрел на нее с такой нежностью, что сердце у нее перевернулось в груди.

Больше ей не о чем было спрашивать. Она уже узнала все, что хотела. Он быстро нагнулся и поцеловал ее в губы.

– Я обожаю тебя, – сказал он глухим, удиви­тельно нежным голосом. – А теперь держись покрепче. Мы поедем очень быстро.

Машина тронулась, и с головокружительной скоростью они стали удаляться от гавани. Они проехали через нижнюю часть города и оказа­лись на дороге, которая вилась вверх между де­ревьями и с незапамятных времен составляла одну из достопримечательностей Алжира.

Куда они направлялись? В пустыню? Зария чувствовала, что Чак не хочет, чтобы она спра­шивала, и потому молчала. Кроме того, у нее захватывало дух от скорости. Они поднимались все выше и выше, пока не кончились дома и по краям дороги остались только удивительные сады с апельсиновыми и лимонными деревьями и пальмы, чьи листья колыхались на фоне звездного неба. Пейзаж за­вораживал. Казалось, все это сошло со страниц сказки. Они свернули в ворота, проехали по липовой аллее и остановились у большой виллы, белев­шей в лунном свете.

– Зачем мы здесь? – немного испуганно спросила Зария.

В ответ Чак только вышел из машины и от­крыл для нее дверцу.

– Где мы? – снова спросила она.

Он притянул ее к себе и обнял.

– Я привез тебя домой, – ответил он.

– Домой? – переспросила она.

– Да, это мой дом, – подтвердил он. – По крайней мере, он был им. Скоро у нас будет другой, наш с тобой.

– Я… не понимаю, – снова начала Зария, и он рассмеялся.

– Разве это важно, родная? – спросил он, взяв ее лицо в свои руки и повернув к себе. – Объяснения всегда скучны. Я люблю тебя. Давай пока будем довольствоваться этим.

– Я счастлива, – прошептала Зария.

Он теснее прижал ее к себе, его губы становились все более властными, но тут же со вздохом, И словно вспомнив об окружающем их мире, он ослабил объятие. Все еще обнимая ее за плечи, он повел ее к двери.

Через большую прохладную залу, где единственным источником света были лампы, подсвечивающие картины, они прошли в комнату.

Комната искрилась светом, игравшим на великолепной мебели, картинах и цветах, которые были здесь в изобилии. Едва они вошли, как им навстречу с низкого кресла поднялась женщина.

– Дорогой, ты вернулся! Я уже начала беспокоиться, – вскрикнула она от радости. Она подошла к ним с протянутыми руками.

Зария сразу же заметила ее сходство с Чаком. Без сомнения, это были мать и сын.

– Все в порядке, мама. – Чак наклонился и поцеловал ее. – А это Зария. Я привез ее с со­бой, как и обещал тебе!

– Познакомься с моей матерью, милая, – посмотрел он на Зарию и пояснил: – графиней де Чателниф.

Графиня улыбнулась, и Зария подумала, что это одна из самых красивых женщин, которых она когда-либо видела. Высокая, стройная, с большими серыми глазами на овальном лице, серебристыми волосами, графиня выглядела моложе своих лет.

– Так вот вы какая, Зария, – мягко произ­несла она.

– Зария все еще никак не может опомниться от случившегося, – пояснил Чак.

– Легко представить, – ответила его мать. – У меня приготовлены для вас бутерброды и кое-что выпить, хотя, может быть, вы хотите что-нибудь посущественнее?

– Мне кажется, этого достаточно, – ответил Чак.

Графиня провела их в дальний угол комнаты к столику, уставленному изысканными блюда­ми и разнообразными напитками.

– Я так рада видеть вас здесь, – сказала она Зарии. – Мой сын рассказывал, в компанию каких ужасных людей вы попали. Я весь вечер беспокоилась, не случилось ли с вами чего-ни­будь плохого.

– Я… мне казалось, вы больны, – пробормо­тала Зария, от смущения с трудом подбирая слова.

Чак рассмеялся.

– Должен признаться, мама, я наговорил много всякой лжи, – сказал он. – Мне необхо­димо было попасть на яхту, ты знаешь, поэтому я вынужден был сказать Зарии, что ты больна, даже, может быть, умираешь. И еще я придумал преступных сводных братьев, которые хотят лишить меня наследства.

– Очень скверно с твоей стороны, дорогой, – произнесла графиня любящим тоном. – Ты же знаешь, я не выношу лжи. Почему ты не сказал Зарии правду?

– Не думаю, что она поверила бы. Более того, сомневаюсь, что в этом случае мы бы с ней подружились.

– Тебе надо поскорее рассказать ей все, – пытаясь казаться суровой, проговорила графи­ня. – А потом смой, пожалуйста, эту ужасную краску. Я просто не могу смотреть на тебя в та­ком виде.

Она улыбнулась и, положив руку на плечо Зарии, произнесла:

– Сейчас я пойду к себе, потому что вам о многом надо рассказать друг другу. Я действи­тельно была больна, и мне надо следить за сво­им здоровьем. Мой сын расскажет вам все. Но перед уходом мне хочется сказать вам одно: мне всегда хотелось иметь дочь. Надеюсь, теперь я ее обрела.

При этих словах она наклонилась и поцелова­ла Зарию в щеку. Не успела Зария ответить, как графиня пересекла комнату и исчезла в дверях.

У Зарии навернулись на глаза слезы. Никто никогда не был так добр к ней, так ласков.

Она не могла поверить в то, что все это про­исходит с ней на самом деле. Наверное, она ви­дит сон. Скоро она проснется – и снова ока­жется нелюбимой, никому не нужной, снова будет плакать в подушку, как не раз уже случа­лось прежде.

– Как тебе понравилась моя мать? – спросил Чак, подходя к ней.

– Она… удивительна, – пробормотала Зария голосом, в котором слышалось рыдание.

– Ты плачешь? – Чак обнял ее. – Плакать не о чем, Зария.

– Есть о чем, – ответила Зария. – Я плачу потому, что слишком счастлива. Это все не мо­жет быть правдой. Это только мое воображе­ние.

В ответ Чак налил два бокала шампанского.

– Давай прежде всего выпьем, – сказал он. – Бери бокал.

Зария повиновалась. Он поднял свой.

– За наше будущее! – провозгласил он. – И пусть прошлое забудется поскорее!

Он осушил свой бокал, и Зария последовала его примеру. Затем Чак подвел ее к широкому мягкому дивану рядом с большим окном, выхо­дящим на залитый лунным светом сад.

– Я начну с самого начала? – спросил он. – Вижу, ты изнываешь от любопытства.

– На самом деле нет, – ответила Зария. – Не сейчас. Я слишком счастлива, чтобы думать о чем-то, кроме настоящего.

– Вот это правильно, – ответил он. – Зария, я так люблю тебя! Ты полна неожиданностей, в тебе столько того, что восхищает и привлекает меня. И, однако, ты каждый раз делаешь имен­но то, что нужно. Поэтому каждое наше мгно­вение вдвоем совершенно.

– Мне страшно, когда ты так говоришь, – пробормотала Зария. – Я боюсь, что ты уйдешь и забудешь меня.

– Этого никогда не случится, – ответил Чак. – Ведь я хочу заботиться о тебе, хочу сде­лать тебя счастливой, чтобы темные тени под твоими глазами исчезли, чтобы с твоего лица пропал этот испуганный взгляд. У меня разры­вается сердце, когда я вижу, что твои губы опускаются, а глаза мрачнеют и меркнут, слов­но ты вспоминаешь что-то ужасное. С твоим кошмаром покончено, Зария. Нас обоих ждет новая жизнь.

Слезы полились по щекам Зарии.

– Я плачу, потому что счастлива, – объясни­ла она. – Так необыкновенно, безгранично счастлива. Никогда не думала, что любовь мо­жет быть такой.

– Это только начало, – Ответил Чак. – Нам с тобой предстоит еще много открытий и много раскопок. – Его губы чуть искривились. – Между прочим, я действительно археолог.

– Неужели? Я так рада, – воскликнула За­рия.

– Мы вместе начнем раскопки, – сказал он, – как только поженимся. Ты захочешь про­вести свой медовый месяц в пустыне?

Зария не отвечала, и он беспокойно спросил:

– Ты же пойдешь за меня замуж?

– Ты действительно этого хочешь? – спро­сила она.

– Раньше мне не приходила в голову мысль о женитьбе, – ответил он. – И больше никогда не придет. Зария, ты – та женщина, которую я искал.

Внезапно она наклонилась и поцеловала его руку. Он почти сердито вырвался и обнял ее.

– Любимая! – воскликнул он. – Не надо унижений. Если бы ты знала, как много даешь мне. Если бы я только мог объяснить тебе, что значит быть любимым ради себя самого.

Она не ответила, потому что его губы завладе­ли ее губами, и огонь пронзил все ее тело.

Наконец он выпустил ее и вложил ей в руку бокал с шампанским.

– Тебе пора ложиться, – сказал он. – Но прежде я должен все объяснить тебе, иначе ты будешь лежать без сна и мучить себя вопроса­ми, ответы на которые ты не знаешь.

– Я не знаю ответа только на один вопрос, – сказала Зария. – Почему ты перекрасил воло­сы?

– Ты не догадываешься? – спросил он.

Она покачала головой:

– Нет.

– Потому же, почему я носил темные очки, – ответил Чак. – Я боялся, что слишком похож буду на того джентльмена, которого ты знала по имени мистер Вирдон.

– Похож на него! – воскликнула Зария, чуть нахмурив брови. – Но почему? Он твой род­ственник?

– Он – актер, – рассмеялся Чак. – Очень неглупый молодой актер, который по необъяснимым причинам похож на меня.

– Неужели ты до сих пор не догадалась, любимая? – добавил он, видя ее растерянный взгляд. – Я – Корнелиус Вирдон!

Зария недоумевая смотрела на него.

– Ты, надеюсь, не возражаешь? – Чак взял ее за руку и слегка сжал ее. – Видишь ли, дорогая, я сомневался, что, если не предстану перед то­бой бедным и несчастным, ты вряд ли помо­жешь мне попасть на яхту. Поэтому ты должна простить мне эту ложь. Ведь на самом деле я – «богатый мистер Вирдон».

– Но почему этот человек представлялся тобой? – недоумевала она.

– Именно об этом я и хочу рассказать тебе, – ответил Чак. – Понимаешь, дорогая, Эди Мор­ган – очень дурной человек. По другую сторо­ну Атлантики он хорошо известен как торговец оружием. Ему стало опасно показываться в Южной Америке, и он решил попробовать свой бизнес в Европе.

– Торговец оружием! – воскликнула За­рия. – Но где же оно?

– В сундуках мадам Бертин, разумеется, – ответил Чак. – Конечно, это была только пер­вая партия. Установив контакт с шейхом, Эди надеялся постоянно переправлять оружие через Средиземное море. Поэтому, в качестве затрав­ки, он привез с собой три пулемета малого ка­либра и десять ружей. Они лежали в разобран­ном состоянии под фальшивым дном сундуков. А сверху были наиболее интересные из нарядов мадам Бертин.

– Чак, как это ужасно! – воскликнула За­рия. – Но что будет с мадам Бертин?

– Боюсь, ее тоже ждет тюремное заключе­ние, – ответил Чак. – Но не слишком рас­страивайся. Французы всегда очень добры к женщинам. Кейт, например, вообще легко отделается.

При этом имени Зария отвернулась от него, обратив взгляд в сад. Чак пристально всмотрелся в ее лицо с тонким профилем и грустно опущенными губами/

– Надеюсь, ты не ревнуешь? – спросил он, – Я ужасно польщен, но, право, не заслужил этого.

– Мне показалось, она очень понравилась тебе, – упрекнула Зария.

– Знаю, – ответил он. – Я пытался вытянуть из нее ценную информацию, но для этого надо было сыграть на ее тщеславии. Боюсь, я был не очень честен с ней. Но такие, как Кейт, и сами-то не очень мягки с другими, чтобы предпола­гать хорошее отношение с их стороны.

– Значит, она тебе не нравилась? – спросила Зария.

– Знаешь, что я тебе скажу? – улыбнулся Чак. – Я знал, что в Марселе меня ждет секре­тарша, и надеялся, что она окажется подходя­щей для того, чтобы помочь мне. Но с того са­мого момента, как я оказался у тебя в номере, я понял, что ты – та самая женщина, которую я искал всю свою жизнь.

– Этого не может быть, – ответила Зария. – Тогда я ужасно выглядела.

– Ты показалась мне очень юной и очень трогательной. Заметно было, что жизнь не слишком баловала тебя, – ответил Чак. – Но выглядеть ужасно ты не могла. Неужели ты не понимаешь, как ты красива?

– Это неправда, – пробормотала Зария, покраснев под его взглядом,

– Когда-нибудь я сумею убедить тебя, – мягко сказал он. – А сейчас позволь мне продол­жить.

– Но как ты попал в Марсель? – спросила Зария.

– Именно об этом я и собирался рассказать тебе, – начал он. – Я арендовал яхту, потому что не только хотел повидаться с матерью, но и заняться раскопками на юге Алжира. Я все устроил и с багажом выехал из Нью-Йорка. Когда мое такси свернуло в боковую улочку, которая вела в порт, то попало в пробку. В это время в него вошли двое мужчин и сели рядом. Шофер был с ними в заговоре, потому что и не подумал остановиться, когда я позвал на по­мощь. Они ударили меня резиновой дубинкой по голове.

– Значит, вот откуда у тебя синяки, – догада­лась Зария.

– Да, – ответил Чак. – К счастью, я служил в армии и знал, что иногда лучше прикинуться потерявшим сознание, чтобы избежать даль­нейших избиений. Поэтому я сполз с сиденья и в падении поранил ухо. Оно начало сильно кровоточить.

Зария вспомнила, какой шрам был на его ухе, когда Чак пришел к ней в номер в Марселе. Ес­ли приглядеться, он и сейчас не исчез полнос­тью.

– Ухо сильно кровоточило, – продолжал Чак, – и один из них сказал: «Перестань! Эди приказывал не оставлять следов. Он уже поте­рял сознание».

К счастью, они больше не били меня, и мне удалось имитировать бессознательное состоя­ние, оставаясь в полном рассудке.

– Они могли убить тебя! – воскликнула Зария.

– Они и пытались, – ответил Чак. – Они сорвали с меня одежду и напялили на меня старый, видавший виды костюм, который принесли с собой. Потом, выбрав пустынное место, они столкнули меня в реку.

– Они хотели утопить тебя! – в ужасе вскрикнула Зария.

– Да, именно так, – ответил Чак. – Не знаю точно, сколько самоубийц вылавливают каж­дый год из залива возле Нью-Йорка, сотни, на­верное, но я определенно должен был стать од­ним из них.

– И что было потом? – Зария затаила дыха­ние.

– Я плыл под водой, пока не удалился на порядочное расстояние, – ответил Чак. – Когда я наконец выплыл, ощущение было не из приятных, казалось, мои легкие вот-вот разорвутся. К этому времени они уже исчезли. Потом мне удалось добраться до дома своего друга – он офицер полиции, – и я выяснил, в чем было дело.

– Почему их не арестовали? – спросила За­рия.

– Начать с того, что они уже выехали из стра­ны, – ответил Чак. – А во-вторых, мой друг выяснил массу подробностей, которые заин­триговали меня. Мне захотелось вылететь в Ев­ропу и самому схватить этих головорезов на ме­сте преступления.

– Это же очень опасно, – сказала Зария.