Воин Лемурии (Лемурия - 2)

      Любуясь красивой вещицей, Тонгор повертел ее перед глазами, наблюдая за переливами света на полированном металле.
      Помнится, вручая этот браслет, старый волшебник сказал: "Если ты сохранишь эту маленькую безделицу, однажды она может очень и очень тебе пригодиться".
      Ого! Забыв и думать о сне, валькар вскочил с дивана и мягким кошачьим шагом пробежался по комнате, чувствуя страшное возбуждение. Шарат не бросал слов на ветер, и значит...
      Тонгор осторожно надел браслет на руку, прислушался к собственным ощущениям, но ничего не произошло.
      В глубине комнаты стояло большое, в человеческий рост, зеркало в резной опаловой раме. Подойдя к нему, валькар уставился на свое отражение, потом поправил браслет, коснувшись пальцами драгоценного камня. Раздался негромкий треск...
      - О всемогущие Боги!
      По телу Тонгора пробежала дрожь, он ощутил странное покалывание и с изумлением увидел, как его зеркальный двойник окутался зеленоватым светом. Сияние стало ярче, а затем отражение в зеркале исчезло. Непослушными пальцами валькар вновь коснулся камня на волшебном браслете. В опустевшем зеркале опять возникло зеленое свечение, и он снова увидел свое отражение. Вот это да! Тонгор ощутил небывалый подъем духа, кровь в жилах забурлила, как после кубка доброго вина, и он, сдерживая волнение, прошел к своему ложу. Опустившись на постель, валькар стал обдумывать начавший формироваться в его мозгу план побега из заброшенного города. Теперь, когда он узнал, на что способен чудесный браслет, положение пленников уже не казалось ему столь безвыходным. К утру он до тонкостей рассмотрит все детали и будет готов померяться силами с владыкой Омма.
      Глава 11
      ЧЕРНЫЙ ДЫМ БЕЗУМИЯ
      Враг твой лежит на твоем алтаре,
      Жаркое пламя на алой заре!
      Жертвенный нож обагрился в крови,
      Тело и душу, Ямат, бери!
      Ритуальная песнь Ямата
      Вапас Птол пристально смотрел на приведенных к подножию его трона принцессу Соомию и захваченного вместе с ней молодого человека, чувствуя, как сердце его наполняется весельем. Когда-то он мечтал, что эта хрупкая девушка разделит с ним трон Патанги, но она сбежала и оказалась вне досягаемости. Ему уже приходило в голову, что он никогда больше не увидит ее, и вдруг такая удача!
      Приближаясь к трону, девушка двигалась с грацией и изяществом не то газели, не то кошки, и Вапас Птол пожалел, что просторный тронный зал недостаточно велик, чтобы он мог всласть налюбоваться этим изумительным телом, этой чарующей походкой. "Какая гибкая, статная, словно выточенная из мрамора, фигура, соблазнительные формы которой не в состоянии скрыть никакие одеяния! Какая величественная осанка, нежная кожа, похожая на светящийся изнутри алебастр в оправе густых и блестящих черных волос! Какая высокая шея, глубокие сияющие глаза, бездонные, как колодцы, как ночное звездное небо!
      Какие чувственные губы, вызывающие в памяти лепестки роз и спелые ягоды..." Он мог бы продолжать до бесконечности, да иссякли эпитеты.
      - Итак, принцесса, ты вернулась к стенам своего родного города во главе армии чужеземного завоевателя! - провозгласил он, и ухмылка искривила его тонкие губы.
      - Это не правда! Сарк Турдиса захватил меня в плен, но мне удалось бежать из него с помощью моего храброго предприимчивого друга - дворянина Карвуса. Твои псы схватили меня, как раз когда нам удалось выбраться из лагеря Фала Турида.
      Голос принцессы звучал ровно и спокойно. Ни тени страха или тревоги не отразилось на ее гордом лице, когда она подняла прекрасные глаза на Верховного хранителя, и тот почувствовал, что краснеет под презрительным взглядом, которым Соомия окинула его с головы до ног.
      Вапас Птол восседал на великолепном троне. Его роскошное одеяние из желтой парчи и бархата украшали драгоценные камни. Но вся эта роскошь не могла скрыть сквозившую в каждом его движении жестокость, придававшую ему сходство с хищным зверем. В резких чертах костистого лица, холодных немигающих глазах и выдающемся вперед клювообразном носе было что-то от выслеживающего добычу стервятника. И даже в тонких губах его, сложившихся в некое подобие улыбки, угадывались жестокость и злоба.
      - Теперь уже не важно, по какой причине или с какой целью ты оказалась здесь. Ибо, вне зависимости от этого, тебя и твоего приятеля ждет возмездие за совершенные преступления и оскорбления, нанесенные Ямату.
      Соомия залилась ясным и чистым, как звон колокольчика, смехом.
      - Какие же преступления ты приписываешь мне, хранитель? Отказ выйти за тебя замуж даже под угрозой пытки и жестокой казни? Или я совершила преступление, решившись бежать, когда ты, учинив неслыханное предательство и беззаконие, попытался отправить саркайю Патанги на алтарь своего кровавого Бога? Но ни то, ни другое, как тебе прекрасно известно, не является моим преступлением! Саркайя выходит замуж за кого пожелает, и преступлением считается принуждать ее к браку! Побег невинно осужденного из-под стражи тоже не может быть назван преступлением. А вот вынесение смертного приговора без суда иначе как преступным назвать нельзя. Так кто же из нас заслуживает наказания, ты или я?
      Каждое из брошенных Соомией обвинений было истинной правдой, и, слушая девушку, Вапас Птол чувствовал себя весьма неуютно. К тому же от глаз его не укрылось, что охранявшие пленников воины обмениваются недоумевающими взглядами.
      - Отар! - рявкнул он, взмахнув драгоценным жезлом. - Уведи своих людей из зала, пусть подождут моих приказов за дверями.
      Молодой хранитель поклонился и с сомнением в голосе произнес:
      - Но, повелитель, хотя пленники и не вооружены, они могут...
      - Ямат позаботится о своем преемнике на земле! - раздраженно оборвал его Желтый Верховный хранитель. - Я сказал - ступайте!
      Низко кланяясь, отар вывел воинов из зала и притворил за собой дверь.
      Вапас Птол вперил холодный взгляд в принцессу и медленно проговорил:
      - Никто, кроме Верховного хранителя, не может судить о преступлении, совершенном против веры. К тому же в Натаете многое изменилось со времен твоего рождения. Тебе ли этого не знать?
      - Разумеется, мне это известно! - вызывающе улыбнулась Соомия. - В противном случае разве посмел бы Верховный хранитель сидеть, в то время как его саркайя стоит? Он не допустил бы, чтобы его повелительницу оскорбляли эти оковы! - Она указала взглядом на тяжелые цепи Карма Карвуса, звякнув такими же "украшениями", сковавшими ее тонкие запястья.
      Желтый хранитель разразился злобным, режущим слух смехом:
      - Соомия Чонда больше не саркайя! Она отреклась от этого высокого титула, бежав из своего города в компании преступников: убийцы и еретика!
      - Все преступления, совершенные моими случайными спутниками Тонгором-валькаром и Шаратом, заключаются в том, что они не позволили тебе убить их так же беззаконно, как ты хотел убить меня, - отвечала девушка. Однако к чему ворошить прошлое и без толку играть словами? Скажи лучше прямо, чего ты от меня хочешь и зачем велел схватить нас?
      Бледное лицо святоши приняло благочестивое выражение.
      - Я не желаю ничего иного, кроме как помочь тебе, сиятельная, вернуться на трон, который по праву должен быть твоим.
      - И который ты незаконно занял! - вставила Соомия.
      На физиономию хранителя набежала тень.
      - Да, я вынужден был принять на себя заботу о твоем несчастном народе, когда ты бежала из города, оставив его на произвол судьбы.
      - Отлично! Если ты намерен вернуть мне трон, то прежде всего сними эти цепи и позволь вернуться во дворец моего отца.
      Самое время подумать о будущем, ведь войско Фала Турида стоит под стенами Патанги.
      В запавших глазах узурпатора мелькнуло уважение. Голос его сделался еще более вкрадчивым:
      - К сожалению, принцесса, это не так просто сделать. Сначала должен состояться ритуал очищения. Ты должна покаяться в своих заблуждениях и богопротивных деяниях. Религиозные правила строги, и соблюдение обряда отречения от содеянного зла и духовной скверны обязательно даже для венценосных особ!
      - Короче, чего ты от меня хочешь?
      Вапас Птол вздрогнул от этого прямого, прозвучавшего с намеренной грубостью в устах принцессы вопроса, но продолжал все тем же масляным голосом:
      - Покаяние в этом случае может быть только одно. Принимая во внимание твою молодость и дурное влияние, которое оказали на тебя случайные спутники, влияние, которому трудно было противостоять столь неискушенной девушке...
      - Чего ты хочешь от меня? - прервала его Соомия.
      - По мнению старших жрецов, дабы предотвратить дальнейшие заблуждения и наладить взаимопонимание, умиротворить жителей Патанги и продемонстрировать им единство целей верховной власти города и священнослужителей, принцессе Соомии, законной и единственной наследнице дома Чонда, следует выйти замуж за Верховного хранителя великого Ямата.
      Таким образом, все разногласия будут решены к обоюдному удовольствию, в душах подданных воцарится мир и покой, и под покровительством истинного Бога будет положено начало новой великой династии...
      Соомия безрадостно усмехнулась - ничего иного она и не ожидала.
      - Твоя саркайя не пойдет на эту сделку, которая явилась бы пародией на добровольный и счастливый союз. Запомни, Птол, я люблю другого. Его зовут Тонгор-валькар. Он не единожды уже спасал мне жизнь и заслужил мою любовь и признательность. Я намерена сохранить ему верность и потому полагаю разумным более к вопросу о моем замужестве не возвращаться.
      Краски окончательно покинули и без того бесцветное лицо Вапаса Птола. Морщины сделались глубже. Он разом постарел, и только глаза продолжали светиться прежним холодным огнем.
      - Хочешь ты того или нет, но к этому вопросу нам придется вернуться! Сейчас я властитель этого города и мое слово здесь - закон!
      - Сейчас ты и правда властитель, но что будет завтра? - спросила Соомия с притворным вздохом сожаления. - Бесчисленное войско Фала Турида стоит под стенами Патанги, и боюсь, очень скоро этим городом станет править он. Так какой смысл говорить о свадьбе, которая уже не упрочит, как ты надеешься, твою власть?
      - Я не боюсь сарка Турдиса - произнес Верховный хранитель, пренебрежительно улыбаясь. - Великий Ямат дал мне средство противостоять наглому захватчику. Положись на Огненного Бога - с его помощью войска Фала Турида потерпят жестокое поражение.
      Глаза Соомии округлились от удивления, и она, не скрывая недоверия, спросила:
      - Вапас Птол, не сошел ли ты с ума? Под рукой Фала Турида многотысячная армия, подобной которой еще не бывало в Лемурии! Сыны Патанги - сильные и храбрые бойцы, ее военачальники обладают необходимыми знаниями и опытом, но при чем тут Ямат? Мы говорим с глазу на глаз, и оба знаем цену твоему ложному Богу, зачем же произносить пустые слова? Ямат не может помочь! Мы должны разработать план действий, решить, как лучше защитить Патангу от вражеских полчищ. Мы должны подумать над обороной города и, быть может, вступить с сарком Турдиса в переговоры. Возможно, нам удастся откупиться от него всем тем золотом, которое накопили твои свирепые слуги, немилосердно обиравшие многие поколения простых граждан!
      Вапас Птол улыбнулся. Наконец-то беседу удалось направить в нужное русло.
      - Принцесса, ты опять говоришь неблагоразумные, еретические и, я бы даже сказал, кощунственные слова, свидетельствующие о том, какое дурное влияние оказали на тебя твои спутники.
      Но поверь, я не собираюсь тебя обманывать! Бог дал мне в руки удивительную силу, которая уничтожит полчища врагов, осмелившихся осадить Патангу, не зря именуемую Городом Огня!
      С этими словами Желтый Великий хранитель поднялся с трона и сделал шаг к нефритовому диску, висевшему за его спиной. Стукнув по каменному гонгу серебряным молоточком, он подождал, пока появившийся в зале раб, поклонившись, не застыл в смиренной позе, всем своим видом выражая повиновение и готовность исполнить любой приказ.
      - Позови Химога Туна! И пусть захватит с собой шар, - велел Вапас Птол.
      Слуга вновь поклонился и покинул зал.
      - Что за игру ты затеял? Какие коварные планы породил твой злобный мозг на этот раз?
      - Потерпи немного, принцесса, и ты увидишь божественную силу Ямата в действии, - многозначительно пообещал Верховный хранитель.
      Химог Тун оказался жирным подобострастным коротышкой.
      Он принес большой шар, выточенный из черного кристалла, с вставленной в него металлической трубкой. Причем держал коротышка этот шар так бережно, словно тот был либо очень хрупким, либо смертельно опасным.
      - Чего изволите, повелитель? - Химог Тун раболепно склонился перед троном.
      - Продемонстрируй принцессе силу шара, - небрежно приказал Вапас Птол. - Приведший тебя раб вполне годится для этой цели.
      Химог Тун расплылся в улыбке, поклонился Верховному хранителю и позвал раба. Тот несмело приблизился, глядя на толстячка с нескрываемым ужасом.
      - Встань тут, - распорядился Химог Тун, указывая рабу место в центре зала.
      Убедившись, что Соомия, Карм Карвус и Вапас Птол внимательно наблюдают за ним, маленький жирный коротышка начал, тихонько покачивая, словно баюкая, черный шар, поворачивать его так, чтобы торчащая из него трубка оказалась направленной на раба. Заметив это, раб побледнел, затем его тело сотрясла дрожь, глаза округлились, словно пытаясь выскочить из орбит. Теперь находящиеся в зале могли видеть, что шар в руках коротышки был вовсе не монолитным, а полым и прозрачным, и в его глубине клубился плотный черный дым. "
      Химог Тун не сделал никаких особенных движений, не прочитал никаких заклинаний - он попросту вынул из отверстия трубки неприметную пробку, и черный дым потек из шара, и его кольца окутали несчастного раба. Именно таким, похожим на клубящийся дым, описывали старые легенды Йоргазала, ужасного демона безумия. Именно эти сказания вспомнились всем присутствующим в зале, ибо действие черного дыма, похоже, и впрямь лишило несчастного раба рассудка.
      Едва черный дым коснулся тела, лицо раба исказила немыслимая, дьявольская гримаса. Пена выступила на губах и потекла на обнаженную грудь. Волосы на голове встали дыбом, глаза налились кровью, а изо рта вырвался волчий вой.
      В то время как Соомия и Карм Карвус с ужасом и состраданием глядели на несчастного, тот упал на четвереньки, как будто намеревался изображать дикого зверя. Пальцы его скрючились подобно когтям и начали скрести пол...
      Вапас Птол наблюдал за происходящим с довольной усмешкой.
      Стоя на четвереньках, пуская слюни и оглашая зал безумными воплями, раб начал корчиться, пытаясь разорвать скрюченными пальцами собственное тело, оставляя на нем глубокие кровавые борозды. Судя по всему, он не только не сознавал, что делает, но и не чувствовал боли. Движения его становились все более резкими, вопли все более дикими, и вдруг несчастный безумец разорвал пальцами собственное горло и, заливаясь кровью, рухнул на пол. Соомия в ужасе отвела глаза от бездыханного тела. Химог Тун равнодушно позвал рабов, и те унесли окровавленный труп из зала. Затем он поклонился Вапасу Птолу и тоже удалился, осторожно держа перед собой смертоносный черный шар.
      Желтый хранитель с удовлетворением задержал взгляд на побледневших лицах пленников и произнес:
      - Теперь, принцесса, тебе понятно, почему Патанге нечего бояться армии сарка Турдиса. Завтра утром, когда посланцы фала Турида потребуют от нас сдать город, черный дым безумия, выпущенный из стеклянных шаров, потечет со стен Патанги.
      Ты могла заметить, он тяжелее воздуха и, стало быть, беспрепятственно опустится на осаждающие армии Турдиса и Шембиса. Любое дышащее воздухом существо вблизи города лишится рассудка. Они все, все сойдут с ума! С помощью Ямата, Патанга победит любого выступившего против нее! И ты, принцесса, будешь стоять на городской стене и станешь свидетельницей славы и триумфа Патанги!..
      Явившиеся на зов гонга рабы увели Соомию и Карма Карвуса в их комнаты, где им предстояло пробыть до утра - до тех пор, пока хранители Ямата не будут готовы использовать против осаждающих свое ужасное оружие, которому ничто в этом мире не способно противостоять.
      Глава 12
      КОРОЛЬ-ВАМПИР
      Кровь, как молот, стучит в висках...
      Силясь чар паутину порвать,
      Вздулись мускулы на руках
      Дух Тонгора нельзя сломать!
      Сага о Тонгоре. Песнь 12
      К тому времени как солнце взошло над джунглями Лемурии, Тонгор успел тщательно продумать зародившийся ночью план и подготовиться к его осуществлению. Он уложил затянутые шелком подушки таким образом, чтобы у вошедших в комнату создалось впечатление, что в кровати лежит человек, после чего разбудил Элда Турмиса и посвятил его в свой замысел. У воина сложилось мнение, что товарищ его сошел с ума, ибо затеянное им явно выходило за рамки разумного риска, но в конце концов вынужден был признать, что другого выхода у них нет, и скрепя сердце согласился. Разумеется, он предпочел бы сопровождать валькара, однако чудесный браслет не мог сделать невидимыми сразу двух человек, и Элду Турмису пришлось смириться с вынужденным бездействием.
      Итак, все было готово. Тонгор убедился, что волшебный браслет сделал его невидимым для человеческих глаз, и, притаившись за дверью, стал ждать появления слуг и стражей. Вскоре чуткое ухо варвара уловило звуки приближающихся шагов. Вот чужаки подошли к двери, окруженной высоким порталом из черного небиума. Лязгнул засов, и створки дверей разошлись в стороны, пропустив десяток бледнолицых трупоподобных людей с мертвыми глазами, несших блюда и подносы с пищей.
      Губы Тонгора искривила усмешка: вот принесли корм для приготовленного на убой скота! Однако скот не так уж глуп и вовсе не желает, чтобы Ксосун угощался его кровью!..
      Вооруженные мечами воины выстроились поперек дверного проема, ожидая, когда слуги поставят принесенные блюда и подносы с пищей. Взгляды их скользнули по кровати Тонгора, потом по Элду Турмису, делавшему вид, что он только что проснулся, и остановились на стоящем в конце комнаты ложе Нарьяна Заша Дромора, лицо которого не выражало решительно никаких чувств.
      - Ты пойдешь с нами, - объявил старший в этой команде мертвецов, указывая бескровной рукой на Нарьяна.
      Глаза узника наполнились страхом, тело искорежил нечеловеческий ужас. Маска безразличия и покорности судьбе исчезла - он боялся, смертельно боялся и не мог, да и не желал, скрывать своего страха!
      - Неужели мое время пришло?.. - пробормотал он слабым, дрожащим голосом, свидетельствовавшим о том, что еще не все чувства умерли в его истощенном теле.
      - Следуй за нами, - повторил воин тем же бесцветным, равнодушным голосом.
      Нарьян слез с кровати и сделал несколько шагов на подкашивающихся ногах. Покачиваясь, он пересек комнату, и тут охранники подхватили его под руки.
      Выждав подходящий момент, Тонгор бесшумно шагнул за порог и оказался в широком коридоре. Ему было жаль идущего на верную смерть Нарьяна, но в то же время это давало ему шанс реализовать свои планы, и валькар беззвучно поблагодарил Тиандру, Богиню Удачи, за то, что она не обделила его своим вниманием. Не позаботься она о нем, ему пришлось бы невесть сколько времени плутать в переходах и залах огромного дворца, полагаясь на то, что рано или поздно случай укажет ему местонахождение Ксосуна - царя-вампира потерянного города. Теперь же северянину оставалось только следовать за конвоем, ведущим Нарьяна Заша Дромора, и эта компания укажет ему путь лучше всякого провожатого.
      Два охранника, подхватив Нарьяна под руки, не слишком заботливо поволокли его по пустому, гулкому коридору. Остальные стражи и слуги последовали за ними. Тонгор, крадучись бесшумно, как вышедший на охоту кот, оставаясь невидимым, замыкал шествие.
      Как и все прочие здания в затерянном городе, дворец этот некогда поражал своим великолепием и принадлежал, надо думать, если уж не самому сарку Омма, то кому-то из его приближенных. Время не пощадило его, и сейчас здание напоминало раковину, давно покинутую своим обитателем, или хитиновую оболочку давно умершего насекомого. Цветные оконные витражи осыпались, изящные мраморные барельефы, настенные росписи и мозаичные панно облупились, заросли лишайниками и мхами. Прекрасные когда-то шпалеры превратились в выцветшие лохмотья, а мебель, сработанная из редких пород древесины, рассыпалась и превратилась в груды трухи и обломков.
      Словом, внутренность дворца представляла собой такое же печальное и жалкое зрелище, как и ютящиеся в нем бледные тени, жалкие подобия людей, в которых почти не осталось ничего человеческого. Камины и печи заросли грязью и паутиной, наборные полы покрыты всевозможным мусором, обглоданными костями и остатками гниющей пищи: обитатели Омма жили значительно менее комфортно, чем их пленники, и мысль эта напомнила Тонгору об ожидавшей их с Элдом Турмисом участи быть высосанными подобно мухам хозяином заброшенного города.
      Догадки валькара относительно жизни обитателей Омма в полной мере подтвердились, когда стражники достигли залов, в которых тут и там были разбросаны соломенные тюфяки и грязное тряпье, из которого выглядывали изможденные лица полумертвецов, провожавших равнодушными взглядами очередную жертву их чудовищного повелителя. Северянину показалось, что на некоторых лицах он увидел нечто похожее на жалость, и искренне удивился этому. Неужели что-то человеческое могло сохраниться в подобных существах, из века в век живших в атмосфере безнадежного страха и деградировавших до полуживотного состояния?
      Конвой прошел через анфиладу комнат и залов, спустился по роскошной винтовой лестнице, сделанной из драгоценного розового мрамора, и остановился у громадной массивной двери из непроницаемого небиума, на которой красовалась надпись, выполненная латунными буквами: "Ксосун". Стражники застыли в ожидании приглашения, и вскоре Тонгор почувствовал чей-то пристальный взгляд, от которого волосы у него на затылке зашевелились.
      Ощутив внезапный прилив страха, бронзовокожий гигант обнаружил, что вставленный в дверь крупный драгоценный камень медленно поворачивается, подобно сверкающему глазу, вращающемуся в глазнице. Он подумал, что, возможно, именно посредством этого камня-глаза чудовище, находящееся за дверью, и узнает о появлении людей. Словно подтверждая его мысли, небиумная дверь начала медленно подниматься. Два стражника переступили порог, и Тонгор проскользнул в заветное помещение следом за ними. Стражи опустили несчастного Нарьяна на пол и поспешно выскочили в коридор. Массивная дверь вздрогнула и стала опускаться, словно приводимая в движение невидимыми силами, послушными воле хозяина Омма.
      Тонгор огляделся по сторонам. Он чувствовал, что стоит в самом центре паутины, раскинутой злыми чарами над этим торосом тысячу лет назад, и нисколько не удивился, обнаружив, что сидящая посреди комнаты тварь, именующая себя Ксосуном, и в самом деле напоминает паука, уставившегося на Нарьяна Ваша Дромора сияющими подобно драгоценным камням глазами.
      Бледное и пупырчатое тело огромного жирного паука, покрытое не то потом, не то слизью, представляло собой сплющенный шар с перепончатыми отростками, заменявшими ему руки и ноги. На нем не было ни одежды, ни украшений, если не считать драгоценных колец на коротких толстых пальцах, а заваленное подушками ложе напоминало развороченное гнездо.
      Перед владыкой Омма находилась подковообразная панель из черного дерева, на которой располагались многочисленные рычажки, кнопки и светящиеся разноцветными огнями прорези.
      Большой молочно-белый шар с серебряной ручкой стоял за его низким ложем.
      У стен комнаты находилось множество удивительного вида приборов неизвестного валькару назначения. Среди них виднелись стеклянные шары и грушевидные сферы, наполненные какими-то жидкостями алого и изумрудно-зеленого цвета. В других стеклянных шарах, размером с рослого человека, посверкивали металлические нити, рассыпавшие то и дело снопы ярчайших искр. Под высоким потолком просторной комнаты корчились и стенали подвешенные между шарами из полированной меди обнаженные люди, при виде которых по спине у Тонгора забегали мурашки. Обиталище вампира напоминало жуткую лабораторию, в которой безумный Бог проводит отвратительные опыты, призвав на помощь непотребнейшие из колдовских сил...
      Голова Ксосуна напоминала полупустой мех для вина, складки жирной кожи свисали со щек едва ли не до плеч, а само безволосое лицо напоминало тестообразную массу, в провалах которой холодно блестели неестественно яркие черные глаза. Он не сводил их с Нарьяна Заша Дромора, очнувшегося наконец от обморока, в который поверг его неописуемый ужас перед хозяином Омма. Когда несчастная жертва зашевелилась, черно-багровые, цвета запекшейся крови, губы Ксосуна растянулись в мерзкой ухмылке, и он произнес:
      - Добро пожаловать, Нарьян Заш Дромор и Тонгор-валькар!
      Удобно расположившись на своем ложе, чудовище устремило взгляд прямо на то место, где стоял северянин. Протянув похожую на плавник руку, Ксосун коснулся кнопок на приборной панели, в воздухе замелькали зеленые искры, резко запахло озоном. Ставший вдруг невыносимо горячим, браслет стиснул и обжег руку Тонгора, но длилось это всего несколько мгновений. Вокруг тела валькара вспыхнуло зеленое сияние, и он бессознательно принял оборонительную позу. Столь неожиданный поворот событий ошеломил Тонгора, и тогда он наконец осознал, что самое лучшее сейчас - немедленно броситься на вампира и вцепиться ему в горло. Но чудовище, словно прочтя мысли северянина, подняло руку, словно желая кого-то остановить, и, посмеиваясь над мрачным выражением лица валькара, попросило:
      - Пожалуйста, не бросайся на меня с кулаками. Я уже стар, и мне не хочется лишний раз применять силу. Почему бы нам не поговорить с тобой мирно и спокойно обсудить сложившуюся ситуацию? А?
      Тонгор остался стоять неподвижно, скрестив руки на груди.
      - Откуда ты знаешь, как меня зовут?
      Тело чудовища заходило ходуном, разноцветные блики от огоньков, горящих на приборной доске, весело забегали по скользкой коже, и северянин подумал, что колебания мерзкого создания могут означать как смех Ксосуна, так и снисходительное пожатие плечами.
      - У меня есть механизм.., весьма незатейливая игрушка.
      Она позволяет собирать и концентрировать звук точно так же, как стеклянные линзы собирают и концентрируют свет. И есть свернутые кольцом трубки, чем-то похожие на устройство человеческого уха. Они доносят до меня звуки и слова, произносимые в самых дальних закоулках этого города. Благодаря этому я знаю, как называл тебя твой спутник - Элд Турмис из Турдиса. И благодаря ему же мне стало известно о любопытном предмете, который есть у тебя, и посредством которого ты делаешься невидимым. Я знаю, что тебе подарил его Шарат - весьма достойный и, я бы даже сказал, мудрый адепт высочайшего из искусств! Ты напрасно беспокоишься за свою безделушку. Ей ничто не угрожает. Я на время, скажем так, отключил ее, чтобы она не мешала нашему общению.
      - Допустим, - с безразличным видом согласился Тонгор. - Но скажи, зачем ты протащил наш летучий корабль через пол-Лемурии и доставил сюда? Почему захватил в плен меня и моего друга, хотя мы не причинили тебе вреда и никогда не становились на твоем пути?
      Ксосун покачал толовой, от чего отвислые щеки затряслись.
      Глаза вампира весело блеснули.
      - Нет, варвар, моих замыслов тебе не понять! Во всей Лемурии не найдется человека, способного завоевывать города, откуда они привезут мне множество новых мужчин и женщин.
      Довольно мне пить кровь жителей Омма, мне нужны люди со здоровой, свежей кровью!..
      Тонгор прыгнул на Ксосуна, мечтая стиснуть руки на его горле.
      Надеждам его, однако, не суждено было сбыться - на полпути к чудовищу его остановила невидимая, но непреодолимая сила!
      Не сводивший с него глаз Ксосун успел нажать на какие-то кнопки, расположенные на подковообразном пульте, и валькар ощутил себя мухой, бьющейся в шелковистой сети паука. Пока Тонгор безуспешно извивался, пытаясь вырваться из невидимых силков, вампир содрогался и корчился от неудержимого, похожего на припадок смеха.
      Мускулы валькара напряглись подобно канатам, вздулись на груди и спине. Оскалив зубы, с побагровевшим от натуги лицом, Тонгор, обливаясь потом, все же медленно продвигался вперед, несмотря на то что сверхпрочные невидимые сети могли привести в беспомощное состояние трех обыкновенных мужчин. Ему едва удавалось отрывать ступни от пола, каждый шаг давался с неимоверным трудом, как будто северянину приходилось вытаскивать ноги из зыбучего болота. Дыхание стало прерывистым, ему не хватало воздуха, и все же он медленно продвигался к ложу короля-вампира, взиравшего на него с неописуемым удивлением.
      - Ни один человек не может вырваться из силовых пут! - пробормотал Ксосун и, забыв захлопнуть рот, включил свое защитное устройство на полную мощность.
      Тонгор застыл как вкопанный, спеленатый с ног до головы невидимой паутиной.
      По обнаженному телу чудовища пробежала дрожь, когда он увидел, что валькар продолжает прилагать титанические усилия, чтобы освободиться. Лицо северянина почернело от прилива крови, мышцы на лбу вздулись, из горла вырывался тяжкий хрип...
      Удивительный поединок человеческих возможностей с нечеловеческими силами продолжался, а между тем забытый противниками Нарьян Заш Дромор, дойдя до последней степени испуга, внезапно перестал бояться. Он знал, что даже валькар с его сверхчеловеческой мощью не сможет долго противостоять силам, вызванным чудовищем. Знал, что они оба обречены быть заживо выпитыми королем-вампиром и ничто на свете уже не спасет их. За исключением, быть может, их собственной храбрости, мужества и силы.
      И именно эта мысль, подняв Нарьяна Заша Дромора с пола, заставила его совершить отчаянный прыжок...
      Глава 15
      ОСАДА ПАТАНГИ
      В этот город врагу не войти нипочем,
      Мы ответим ему и копьем и мечом,
      И пока мы живем, наша воля тверда
      В этот город врагу не войти никогда!
      Песня защитников Патанги
      Помещенная в роскошных апартаментах, расположенных на верхнем этаже дворца хранителей, Соомия провела тревожную, беспокойную ночь. Когда первые лучи солнца коснулись башен и куполов Патанги, она покинула свою постель, испытывая облегчение оттого, что утро наконец наступило и недолго уже гадать, чем ее "порадует" грядущий день. Пройдет немного времени, и она узнает, ворвутся ли войска Фала Турида в ее родной город, или Вапас Птол, повергнув их в безумие, останется у власти.