Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Странные обычаи Туржана Сераада

ModernLib.Net / Картер Лин / Странные обычаи Туржана Сераада - Чтение (стр. 1)
Автор: Картер Лин
Жанр:

 

 


Картер Лин
Странные обычаи Туржана Сераада

      Лин КАРТЕР
      СТРАННЫЕ ОБЫЧАИ ТУРЖАНА СЕРААДА
      1. ХИЩНЫЙ ОАЗИС ВИЛ-ВАЗДЖИР
      - Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не уверен, где мы? сварливо спросил маленький колдун.
      Причин для его сварливости было несколько. Одна заключалась в том, что он был голоден и хотел спать, наступала ночь... Другая - в том, что он сидел на длинной блестящей спине насекомого, глагоцита, который в этот момент покачивался на неустойчивых крыльях в шести-семи футах над Сухой Землей, в холодном воздухе.
      Его товарищ, мускулистый бронзовый гигант с развивающейся гривой волос, похожих на выбеленную солнцем солому, сидевший сбоку от него на спине летящего монстра, пожал плечами и протянул зажатую в гигантском кулаке карту.
      Выхватив карту из рук Амалрика, маг Убенидус начал рассматривать ее. В углу карты была нарисована гвоздика и завиток, который обвивал двух свирепого вида богомолов, схватившихся в смертельной схватке. Это была эмблема борющихся стручков или главного магистрата Чан-Чана - маленького, обнесенного стенами города на севере. Убенидус нетерпеливо, вздыхая и ворча, изучал карту, а потом его голос поднялся до раздраженного стона, когда он понял намерения своего друга-гиганта.
      Амалрик был гостем борющихся стручков Чан-Чана за три дня до того, как прибыл на землю Абламариона и встретился со сварливым маленьким колдуном, который теперь стал его товарищем в путешествии. Когда он уезжал, магистрат подарил ему карту областей, находившихся к югу от Чан-Чана. Это была карта, которой пользовался полубог во время своих путешествий на юг. Поэтому, как понял Убенидус, карта надежная. Но священный город Оолимар, который они только что покинули безо всяких сожалений, был в самом низу этой карты, то есть самой южной точкой, известной ученым.
      - О, Пат, Понсе и Пазеделах! - тяжко вздохнул старый колдун. - Как замечательно! Мы только тем и занимаемся, что бежим от собственного счастья...
      Амалрик оглянулся через свое широкое мускулистое плечо и усмехнулся.
      - Не стенай, Убенидус! - сказал он. - Все не так уж плохо. Смотри, как легко мы покинули чокнутых священников Оолимара. Нам даже не пришлось драться!
      Костлявый маленький маг бросил на него кислый взгляд и ничего не ответил.
      После их поспешного, впрочем, до некоторой степени и торжественного прощания с фанатичными священниками Оолимара два авантюриста уже пролетели над горами Ксадарга и через Сухие Земли, сверяя свой путь с картами ученых Чан-Чана. Теперь же они оказались в затруднительном положении, им оставалось только молча изучать расположение созвездий ночного неба. Все сведения и советы они могли получить лишь у тех, кто встретится им по дороге.
      Они летели через наполненную ветром тьму, покинув страну, что лежала за горным хребтом на юге. Они знали, что Огненная Река лежит южнее Сухих Земель, но это было и все, что они знали, хоть Амалрик когда-то и путешествовал в этих местах. Но ему ничего не попадалось знакомого, и он решил, что двигаясь дальше, они издалека увидят Огненную Реку.
      Продолжать этот дурацкий полет на юг казалось Убенидусу величайшей глупостью. Луны еще не появились на горизонте, поэтому путники могли ориентироваться только по звездам, но они преодолели гигантское расстояние от Теластериона и созвездия этих южных небес были им незнакомы.
      Где среди этих бесплодных равнин и мертвых песков можно было найти ночлег?
      Они летели.
      Кровавая Аз - розовая луна - взошла в небе. Песчаные холмы внизу зардели в слабом розовом свете.
      Затем через некоторое время взошли Скалистая Аз и Пятнистая Аз зеленая и желтая луны прибавили свое сверкание к многоцветной иллюминации Сухой Земли.
      - Это оазис? - спросил Убенидус.
      - Где?
      - Там, - показал маленький маг.
      Амалрик вгляделся. Три луны давали яркие разноцветные отсветы и это мешало ясно разглядеть очертания предметов и существ там, внизу. Изображение терялось в мешанине трехцветных лучей и теней, однако зрение полубога, лучшее, нежели у простого смертного, помогло Амалрику рассмотреть пятно, на которое указывал Убенидус. Посреди темного круга ярко сверкало отражение водоема.
      - Пожалуй, ты прав, - фыркнул он и, подавая команду, слегка шлепнул по чувствительным выступам, украшавшим голову глагоцита. Руками он пользовался потому, что управляющие жезлы потерялись, когда их пленили религиозные фанатики. Получив команду, глагоцит боком заскользил вниз, чуть ли не пикируя. Темнота рванулась и перед ними предстал оазис. Несомненно, пятно в центре было водоемом.
      Глагоцит очень неряшливо приземлился и запустил свои извивающиеся хоботы в песок. Путешественники вновь оказались на поверхности земли. Не снимая двойного седла, они спрыгнули вниз.
      Вокруг простиралась ночная пустыня. Под звездами царила тишина, не было слышно даже птиц.
      Вслед за первыми тремя лунами взошли четвертая - Вшивая Аз - и пятая - Супруга Аз. Они добавили свой свет к общей иллюминации, но пятая, белая луна, сияла по особому.
      В переливающемся лунном свете путники ясно видели оазис и прозрачные воды. Там росли деревья, главным образом длинноствольные тонкие тропические неоллы с легкими ветвями, дрожавшими от самого слабого ветерка.
      Кородха Аз, золотая луна, показалась над горизонтом, завершая неспешный процесс появления лун. Теперь их в небе было шесть, и ночная пустыня в их свете сверкала, как огромный бриллиант. Многоцветные лучи мягко играли на гладких дюнах и над волнистым песком дрожали зыбкие тени.
      Продравшись через черные кусты, они подошли к водоему. Он мерцал круглым зеркалом чистой воды, наполненной до краем сверкающими звездами.
      Убенидус сел, прислонился к грациозному стволу неоллы и сложив ладони чашечкой, начал лениво пить воду маленькими глотками. Пока он утолял жажду, Амалрик пошел осмотреть оазис, чтобы обезопасить себя от хищных зверей. Амалрик хотел быть уверен, что может здесь спать спокойно. Он слышал хрустящий шелест и скрипящие звуки, заглушавшие его шаги. Иногда они раздавались позади, но это не вызывало особой тревоги. Стволы неолл потрескивали от легкого ветерка и ветви с листьями задевали друг друга, а глухой шум, по-видимому, создавали падающие орехи.
      Поэтому раздавшийся хруст не привлек внимания Амалрика и он продолжал пробираться через кусты. Но волшебный жезл Арангатур, начавший биться в его руках, напомнил об опасности. Жезл дергался и дрожал, как испуганное животное. Мрачное беспокойство охватило Амалрика, он обернулся и окликнул Убенидуса, спрашивая, все ли у того в порядке. Но ответа не последовало...
      Может, маг уснул? Это казалось маловероятным - когда Амалрик оставил его, Убенидус утолял жажду, комфортабельно устроившись под неоллой.
      Но это была не неолла!
      Амалрик понял это, когда прорвавшись через кусты, вернулся к ярко освещенному водоему.
      В воздухе раскачивался толстый узел и не было слышно ни единого звука. Волосы на голове Амалрика встали дыбом, глаза широко раскрылись и он крепко сжал трепещущий жезл.
      Когда он пошел на разведку, так называемая неолла наклонилась и схватила ничего не подозревающего мага в свои объятия. Длинные жесткие ветви, похожие на бесчисленные пальцы, обхватили его тело. Затем ствол (хруст, произведенный им при этом, и слышал Амалрик), медленно начал выпрямляться, поднимая обернутого в листья Убенидуса, который отчаянно боролся, извиваясь в сжимавших его ветвях.
      Маленький маг не кричал, потому что два листа залепили ему рот. Ветви стянули его руки и ноги. Он оказался совершенно беспомощен, и мог только извиваться и дергаться, но это было совершенно бесполезно.
      Когда ему уже ничего не оставалось делать, кроме как молиться, плотоядное дерево начало готовиться отведать обременяющую его жертву. Именно в этот момент Амалрик прибыл на место начинающегося пиршества. Дерево еще только наполовину подняло мага к черной путанице ветвей наверху. Там в центре ствола раскрывалась огромная черная яма, подрагивая от вожделения. Гладкая внутренняя поверхность трепещущей пасти блестела от жидкости - явно сильной органической кислоты, скапливавшейся внутри дерева-людоеда и использовавшейся в качестве желудочного сока. Гибкая волокнистая ткань "губ" дерева дрожала все сильней от предвкушения утоления голода.
      Ветви приближались к стволу, и Убенидус двигался к горлу хищного растения. Волосы на голове Амалрика вздыбились еще сильнее, он открыл рот и заревел как бык. Он яростно прыгнул вперед, мощно размахнувшись бронзовым жезлом, который с огромной силой ударил о ствол. Дерево пронзительно вскрикнуло и приспустило вниз колдуна. Теперь оно напоминало борющегося человека, а Амалрик осыпал его градом ударов.
      Его посох мял и крушил ствол, обнажились мокрые белые внутренние прожилки, путавшиеся увернуться от сокрушительных ударов тяжелого металлического жезла. Лопаясь, они выделяли густую и липкую, но бесцветную кровь.
      Дерево дрожало от боли, судорога пробежала по стволу от корней до вершины и кончиков ветвей. Похоже, сильные удары жезла не причиняли ему наслаждения.
      Внезапно ствол увернулся, дерево неописуемо изогнулось и вытянуло один за другим свои корни. Они вылезали из мягкой сырой земли с хлюпающим звуком. Когда освободился последний корень, дерево заскользило прочь от Амалрика. Его движения были странны и почти незаметны для глаза.
      Корни, походившие на белых червей, сворачивались кольцами и, разгибаясь, двигали дерево вперед мелкими скользящими шагами.
      Амалрик закусил губу и последовал за убегающим деревом, продолжая бить его изо всех сил. Он видел, что удары жезла повредили и напугали дерево, но, увы, не нанесли серьезных повреждений.
      Извивающийся мешок листвы, в котором был запеленут колдун, снова поднялся к мокрым дрожащим "губам".
      Амалрик рассвирепел окончательно. Жезл стал липким от бесцветного сока и Амалрик закинул его за спину, заткнув за специальный кушак, а сам, расправив плечи, подпрыгнул, обхватил ствол шагающего дерева-хищника и начал карабкаться туда, где висел Убенидус.
      Всего в нескольких дюймах от нетерпеливого влажного рта.
      Когда Амалрик добрался до узла, он сильнее сжал ствол ногами и, вытянувшись вверх, обеими руками принялся разрывать мешок. Ветви казались резиновыми и гибкими, как змеи, они были волокнистыми и очень прочными, скользили в пальцах, и он никак не мог вырвать мага из их хватки. А другие ветви и листья хлестали по нему, пытаясь сбросить вниз. По плечами спине шлепали жесткие листья, нанося колющие удары. Амалрик не обращал на это внимания, сосредоточившись только на листьях, связывающих Убенидуса. Отлепив кончиками пальцев край одного листа, он с силой потянул. Жесткий лист порвался, показалась часть одежды мага. Амалрик ухватил другой лист и начал его отрывать. Маг резким движением освободил левую руку, а Амалрик одним рывком сумел открыть большую часть тела Убенидуса.
      Другие ветви продолжали хлестать и шлепать, напоминая бешеных змей. Они наносили мелкие порезы, листья пилили своими зазубренными краями, стараясь повредить ему достаточно сильно, чтобы он оставил попытку освободить сочную закуску хищного растения, попавшуюся в ловушку.
      Дубленая кожа Амалрика безболезненно отражала большинство ударов, но все-таки на его лице и руках появилось множество мелких царапин.
      Но все же через некоторое время он порвал все листья, спеленавшие мага и освободил того.
      Убенидус упал на землю, но тут же вскочил и помчался прочь от чудовища. Тяжело дышавший Амалрик неспешно спустился на траву.
      Дерево же бежало, пряча свои разорванные листья, теперь на долгое время оно лишилось возможности хватать добычу. Было слышно, как шуршали корни, пробираясь через кусты.
      Амалрик осмотрел мага. Тот не был ранен, хотя лицо его побагровело, и дышал он с трудом. Его одеяние было перепачкано липким соком листьев, разорванных при его освобождении.
      - О Пат, Понсе и Пазеделах! - с трудом произнес Убенидус, когда его дыхание почти восстановилось. - Давай покинем этот мерзкий оазис, пока нас не съели живьем другие деревья! За всю свою жизнь я не был так напуган и теперь никогда не смогу смотреть без трепета на неоллы и подходить к ним без ножа в руке... Где ты был все это время?! Наверняка ты провел его получше моего! Я был на полпути в желудок этого подлого растения, прежде чем ты начал его колотить. Я определенно не уверен, что ты не специально оставил меня на милость большой неуклюжей пальмы, которая страстно желала обновить меню! Конечно, я знаю, что ты...
      Его недовольная речь продолжала размерено и без перерывов течь, но потом он начал запинаться и смолк. Он увидел, что лицо Амалрика помрачнело и проследил направление взгляда человекобога.
      - О-о! - только и смог он сказать.
      По темным пескам двигался отряд людей одетых в одеяния с капюшонами. Они ехали верхом прямо к ним с максимальной скоростью. Их было не меньше сорока, воинов пустыни, а их лошадьми были длинноногие пресмыкающиеся, называемые попрыгунчиками за особый ритм больших шагов.
      Каждый воин сжимал в правой руке поводья своего "коня", а в левой зло и опасно выглядевший лук, с длиной стрелой, увенчанной ужасным зазубренным наконечником наготове. Стрелки пустыни скакали прямо к ним, стоявшим на краю оазиса.
      Были то враги или друзья? Ни Убенидус, ни Амалрик не имели об этом ни малейшего представления. Но скоро они должны были это узнать.
      Очень скоро.
      2. ПЫШНОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО КОЧЕВНИКОВ ПУСТЫНИ
      Было ясно, что добраться до глагоцита раньше, чем их настигнет орда воинов пустыни, они не успеют, они даже и не пытались это сделать.
      Амалрик неторопливо освободил свой жезл, а тощий маг сжал в кулаке остатки своих волшебных средств. Они приготовились защищаться.
      Один из воинов подъехал к ним и натянул поводья, останавливая своего скакуна. Попрыгунчик завизжал, как паровой свисток, откинул голову назад на чешуйчатую спину и забил передними лапами в воздухе. Всадник соскочил на землю и подошел к ним. Это был молодой красивый человек с узкими черными глазами. Лицо его украшали великолепные шелковисто-черные усы. На нем были многослойные одежды из шелковистой пурпурной шерсти, на которых было множество толстых ниточек такой же длины, как человеческая рука. Бахрома его одежд казалась потертой.
      Большинство всадников носили шапки или мантии с капюшоном, а у подошедшего к ним всадника в пряди волос были вплетены кисточки из янтаря и жемчуга, лоб его на уровне бровей трижды обвивали бусы. Шарф из шелковистой материи, схватывающий его одежды на поясе, был покрыт сложным золотым узором и усыпан драгоценными камнями. В ножнах, сшитых серебряными нитями из шкур кобр, пряталась кривая сабля. На ногах - зеленого цвета красивые новые сапожки с загнутыми носками, на ухоженных тонких руках сверкало множество драгоценностей.
      Он усмехнулся им, сверкнув белыми зубами и подчеркнуто тщательно отсалютовал.
      - Добрая встреча, высокородные чужестранцы, - произнес юноша. - Судя по вашей одежде и лицам, можно догадаться, что вы с севера. Давно уж сорвиголовы оттуда не поражали нас своим, так выразительно звучащим языком Северных земель!
      Амалрик заворчал и приготовил жезл. Убенидус представил себя и своего молодого друга, но не упомянул ни о необыкновенных способностях человекобога, ни о своей колдовской профессии. Он сказал только, что они путешествуют на юг.
      - Ах! - сказал юноша с пылающей улыбкой и еще раз вежливо поклонился. - Разрешите мне, низкорожденному, представить себя. Я - Джалид Аззиз из Кимолоргх, перворожденный нашего Сераада Принца-Вождя.
      Он взмахнул рукой, подзывая стоящих полумесяцем воинов, пристально и бесстрашно взиравших на чужеземцев.
      - Это военный отряд наших людей, кочевников Туржана. Ты можешь увидеть здесь фаворита, которого на нашем языке, конечно, грубом, называют "царственным".
      Амалрик расслабился и облегченно заворчал. Ему приходилось слышать о кочевниках Туржана - они имели репутацию мирных обитателей пустыни, хорошо относящихся к путешественникам. С огромной добротой и гостеприимством. Применявших силу и оружие исключительно при необходимости. Они были адептами вежливости и щедрости, когда они говорили, тон у них всегда был извиняющимся. Гостеприимство было их религией, других богов они не имели.
      - С того места, где проходит граница государства, в котором правит мой отец Сераад, разведчики-наблюдатели издалека увидели ваше удивительное животное, - сообщил Джалид Аззиз, закрыв свои глаза в выразительной гримасе мальчишеского удивления при виде глагоцита, стоявшего в отдалении. - Нам известна его смирность, и то, что он не в состоянии путешествовать один, а так же и то, что в полете его нельзя перехватить.
      О великие и важные чужестранцы, этот оазис в Ил-Вазджире полон множества опасностей и деревьев, питающихся человечиной. Они поджидают неосторожно и беспечно гуляющих людей и зверей, которые подходят к водоему, подражая прекрасным фруктовым деревьям и грациозным стволам неоллы.
      - О Царственный, мы в долгу перед тобой. С проклятьем вспоминаются нам деревья-каннибалы, о которых ты говоришь. Ты натолкнул меня на воспоминания. Мне кажется, я слышал о подобном от путников, - сказал Убенидус. Он был поставлен в тупик забавной галантностью и покраснел. Представив себя падающим в цветущую пасть, он разразился речью, полной выразительных ритмов туржанских кочевников, повествуя о своем приключении.
      Принц Джалид Аззиз выразил удивление, узнав, что маг сумел вырваться из объятий хищного растения и в страхе закатив глаза, бросил взгляд на мускулатуру и бронзовый жезл гиганта, когда Убенидус описывал битвы человекобога с деревом, удерживающим мага цепкими ветвями и листьями.
      Когда рассказ мага завершился, принц предложил им свое гостеприимство.
      Верховыми лошадьми кочевникам служили попрыгунчики, но Амалрик не хотел бросать глагоцита, и, сев в двойное седло, он с колдуном поднялись на двадцать ярдов над пустыней. Заметив лагерь кочевников, они полетели к нему, а всадники скакали за ними.
      Туржан Сераад был величавым, полным достоинства монархом средних лет с суровым лицом и пылающими глазами. Его темное лицо украшала пара гладких хорошо навощенных усов, поражавших своей длиной. Они лихо закручивались причудливой спиралью. Два отшлифованных неграненных изумруда на их концах казались каплями зеленого пламени.
      Повелитель пустыни встретил их у входа в исключительно роскошную палатку, украшенную цветастыми коврами кардженской работы. На нем были великолепные одежды, поверх которых был накинут халат из шелка канареечного цвета с огненно-красными и чисто-золотыми полосами. Голову его венчало подобие тюрбана, сделанного из 37 шелковых полос, каждая из них иного цвета и оттенка. К тюрбану алмазной булавкой, отливавшей малиновым цветом, было приколото перо цапли, покачивающееся от дуновения ветерка.
      С многочисленными словами приветствий, вычурными и обильно украшенными цитатами из Девяти Классиков, он ввел их в палатку. Белокожие рабы, длинные светлые волосы которых были убраны в сетки из жемчужных нитей, подошли к ним и взяли плащи и оружие. Попросив не шевелиться, они облили путников духами и дали надеть поверх обуви бархатные туфли. Затем гиганта и его спутника ввели во внутреннюю комнату огромной палатки и восхитительные рабыни с молочной кожей и золотыми волосами принялись прислуживать им.
      Сераад, полное имя которого было Ралидеен Фазул из Кимолоргх, жил в походном экзотическом великолепии. Тут были развешаны прекрасные, колыхавшиеся от дыхания ветра, гобелены. Стены вообще состояли из ковров и гобеленов, скрепленных раттановскими каркасами. Вся палатка могла быть разобрана и спрятана в седельные сумки. Кочевники блуждали по Сухим Землям, следуя за мигрирующими стадами ергасернумов, коровоподобных животных, которые были их основной пищей.
      Сераад объяснил, что Сухие Земли далеко не все состоят из сухого песка, и что пустыня фактически только отчасти была пустыней. Века назад Сухие Земли Вадонга орошали сотни тысяч мелких ручьев, но постепенно наступили климатические изменения. Высохло большинство миниатюрных речек, луга стали не так плодородны, травы на них не так сочны. Чтобы животные не изводили всю траву под корень, племя было вынуждено кочевать. Ергасернумы питались на одном месте семь дней и семь ночей, а потом кочевники гнали их дальше ударами тяжелых кнутов и диким улюлюканьем к следующему пастбищу, строго соблюдая очередность.
      В этих местах они уже завершили срок пребывания и в эту ночь должны были двинуться к югу к пастбищу, находившемуся в нескольких лигах отсюда.
      Сераад сел в стороне и величественно молчал, разрешив болтать своему возбужденному сыну. Аззиз и гости долго разговаривали, задавая и отвечая на вопросы, в то время как белокурые рабыни приносили и уносили яства.
      Убенидусу с трудом верилось, что мясо домашнего животного было основным продуктом питания кочевников, в то же время его поражала необычность блюд, следовавших друг за другом.
      Обед начался с сырого красного мяса, нанизанного на тонкие металлические прутики. Перед тем, как есть, мясо следовало погрузить в одну из дюжины маленьких баночек с сочными соусами. Потом безмолвные рабыни поднесли маленькие деревянные пиалы с испускавшим пар и аромат бульоном, в котором плавали пропитанные жиром кусочки растений. Бульон надо было сосать через бамбуковые трубочки. Горячий бульон был замечателен, но им удалось глотнуть его лишь несколько раз до того, как пиалы были убраны, а на их место поданы глубокие тарелки, наполненные салатом. Салат украшали кубики из красного и зеленого перца и чернух маслин, а сверху он был посыпан желтым перцем.
      Путники занялись было этим восхитительным блюдом, черпая салат серебряными ковшиками, но успели проглотить лишь по три ковшика, прежде чем салат скрылся и появилось новое блюдо - маленькие кусочки мяса, плававшие в красном от перца соусе. В каждый кусочек был воткнут железный прутик, за который можно было взяться, чтобы отправить мясо в рот.
      Всего было подано двадцать девять различных блюд. Убенидус сделал паузу и перевел дыхание на середине. Он стал смотреть мудрее и начал сдерживаться, довольствуясь много меньшим, чем даже образец каждой перемены блюд. Вначале он дал волю аппетиту и когда подали главные блюда обеда, ему пришлось отдыхать.
      Когда они поели, рабыни, одетые в прозрачные шаровары и множество бус и браслетов, но с обнаженными грудями, развлекали их бесконечным варварским концертом, играя на разнообразных деревянных трубах, завывания которых перемежались случайными ударами тяжелых бубнов.
      После окончания празднества, путники устало откинувшись на пухлые подушки, принялись утолять жажду разными напитками.
      Туржан, соблюдавший что-то вроде табу на вино, пил различные шербеты, состоявшие из отваров сиропов цветов, смешанных со специями и стружками льда в серебряных кубках. Их было одиннадцать сортов: роза-корица, лилия-шафран, магнолия-мед, хризантема-персик и так далее, и все они были восхитительны и радовали глаз.
      Подавался и чай, горячий и крепкий, в миниатюрных фарфоровых чашечках. Вечер заканчивался и у обоих, мага и человекобога едва достало сил, чтобы пошатываясь, добрести до ближайшей палатки и упасть в гамаки с подушками, служившие кочевникам вместо постелей.
      Заснули они мгновенно.
      Ночью, как и говорил Сераад, лагерь занимался сборами и погрузкой багажа на телеги пред отправление на юг.
      Ни Убенидус, ни полубог не знали об этом, пока поздно утром не пробудились от тяжелого сна. Но разбудило их не солнце - их пробуждение задержал тяжелый плотный навес, под которым они находились.
      Когда возница увидел, что они проснулись, он вывел упряжку из каравана и остановил тяжело тащившихся животных, одновременно приветствуя выспавшихся путешественников.
      Это приветствие состояло из потока слов, украшенных отрывками стихов и цветистыми цитатами из классиков.
      Между тем караван двигался вперед, и они спросили возницу о причинах их остановки. Возница был толстым и болтливым стариком с великолепными усами, выглядевшими так, словно им придали форму с помощью серебряной проволоки, острые глаза его мерцали изумительно добрым юмором. Он привел их в замешательство и смутил фразами о красоте дня, знатности их происхождения, великосветскости их поведения и неистощимости сил их мужских органов (последнее замечание костлявый маг нашел чересчур преувеличенным). Караван двигался дальше, но многие останавливались на минутку, чтобы отправить свои природные потребности. Это никого не смущало. Спрыгнув с телеги, старик раскинул маленькую палатку и поставил там тазы с ароматической водой, склянки с пенящимся мылом, изысканные скребки, запечатанные термосоподобные бутылки с горячим кофе.
      Путешественники с удовольствием отведали утренний напиток, заедая его булочками с начинкой из смеси крема с финиками. Теперь даже вид складной уборной, наполовину прикрытой занавесками, не показался им невозможным.
      В это время к ним подошел старик, который представился, как Ламаад Азур из Ракнабар и начал доставать вещи из разных тюков и бочек, протягивая их путникам и громко расхваливая.
      - Ваше Превосходительство, каков запах мыла! Вот этим надо намазаться перед бритьем. Вот зеркало парикмахера. Ваше Превосходительство! Попробуйте несколько глотков этого напитка. И еще одна чашечка горячего кофе и булочка с тмином, Ваше Превосходительство!
      Его бодрый юмор и бесконечное желание услужить льстило, и ему ни в чем не было отказа. В итоге Убенидус, испускающий сложную комбинацию ароматов и облитый духами так, что по запаху он стал напоминать оранжерею, забрался в телегу, погрузился в мягкие подушки и испустил вздох, полный глубокого удовлетворения. Крякнув, он повернулся к Амалрику, когда тот к нему присоединился.
      Амалрик казался смущенным и избегал взгляда Убенидуса. Поняв, почему, тот задохнулся от смеха. Пожилой кочевник, что-то приговаривая, так насытил духами буйную гриву гиганта, что соломенные волосы того превратились в сильно вьющуюся массу и теперь покачивались волнами, когда вновь тронувшаяся телега подпрыгивала на ухабах.
      Амалрик проникновенно посмотрел в лицо Убенидуса, и маг увидел, что он покраснел до ушей. Позже, когда Амалрик решил, что маг перестал за ним наблюдать, он принялся трепать упрямые кудри, пытаясь их распрямить. Но его усилия успехом не увенчались.
      3. НЕОБЫКНОВЕННЫЕ СОКРОВИЩА И БАСНОСЛОВНЫЕ БОГАТСТВА
      Они ехали весь день, но поездка не утомила, так как была весьма комфортабельной. Часто они останавливались для отдыха и еды, полуденного сна и естественных надобностей. Поэтому скорость их путешествия была соответствующей, и в самом деле, это, скорее, была прогулка.
      Убенидус чувствовал себя совсем хорошо. В чем-чем, а в лени кочевники Туржана были искушены, и могли позволить это удовольствие и себе и другим. Казалось, они не выполняли никакой тяжелой работы, и многое из их обычаев, одежды, поведения казалось шутовским, словно для того, чтобы пустить пыль в глаза.
      Например, в течение первого дня их путешествия, они дюжину раз слышали серебряные крики боевых рогов, после которых мимо повозки пролетал эскадрон бравых молодых воинов со свирепыми взглядами. На воинах были развевающиеся алые и изумрудные плащи, они размахивали саблями, издавая воинственные клики. Полчаса спустя путешественники догоняли молодых воинов, которые, сидя на снятых седлах под яркими зонтиками, слушали, как один из них пел, подыгрывая себе на серебряной флейте.
      Все это - развевающиеся плащи, сверкающие короткие мечи, дикие, тщательно отрепетированные крики, горящие глаза - должно было произвести впечатление грозных разбойников. На самом деле туржанцы были вялыми вежливыми людьми, привыкшими к удобствам. Возможно, они считали, что кочевники просто обязаны иметь горящие глаза грабителей пустыни, рожденных в священной войне, и старательно пытались подражать им. Это и было причиной их странной раздвоенности между их настоящей жизнью и показным поведением. Убенидусу подумалось, что они наслаждаются, вдохновенно играя такую роль.
      Тощий маг наслаждался жизнью впервые после того, как присоединился к могучему человекобогу. Еще во время своего паломничества на юг он рисковал и испытывал массу неудобств. Пролетая же над миром на чудовищном глагоците, он чувствовал себя особенно плохо. Тонкогубый пожилой колдун, привыкший наслаждаться всеми земными благами, был вынужден подвергать свою жизнь опасности в городе Святых Пророков, устраивавших Убенидусу допросы, героически им переносимые.
      Через некоторое время со скорбным вздохом тощий маг с нежностью вспомнил небольшую семиугольную башню из зеленого нефрита на берегу Каракерами, реки Летающих Ящеров, среди лесов Адходолина в восточных холмах.
      Как лениво, спокойно и удобно он жил в те счастливые дни!
      Если бы только он не решился на свое регулярное, раз в пять лет, паломничество в Оремазианский Конклав! Тогда бы он не был атакован в Лакдуле визгливыми гоблинами, которых убил бронзовый гигант. Или если бы не было этих жутких гоблинов из Северного ада, имеющих немалую силу, но не устоявших под мощными ударами бронзового жезла!
      Человекобог спас Убенидуса, и тот попал под необходимый ТЕОС, что вынуждало его сопровождать Амалрика в долгом и опасном путешествии к Юзентису.
      Не будь этого паломничества, маг грел бы сейчас тощие голени перед ярким огнем в древнем зале своего волшебного замка рядом с лесной рекой. Как хорошо...
      Он подумал о том, что наименее удобно дремать с полуоткрытыми глазами, если ты вынужден путешествовать через Сухие Земли Вадонга, и мало что могло быть хуже.
      Чуть повернувшись, он привел в порядок множество маленьких подушек под своей спиной, изогнулся в более удобную позу и, сложив руки на животе, задремал.
      Проснулся он под вечер. Небо над караваном напоминало светящийся свод прозрачной синевы, с крапинками кое-где и с тремя маленькими пухлыми облачками, похожими на персик или мандарины, а на западе горел яркий багровый пожар.
      Сначала маг не мог понять, что его разбудило. Но тут он снова услышал дикие улюлюкания молодых туржанских воинов. Забарабанили копыта и небольшой отряд отважных всадников со сверкающими глазами пронесся мимо, вздымая пыль и размахивая блестящими как зеркало, кривыми саблями.
      Убенидус безмятежно хихикнул с отеческой нежностью и решил вернуться в лежачее положение. Пусть молодые оленята забавляются игрой в свирепость, если это им нравится.

  • Страницы:
    1, 2