23 октября таманская армия сосредоточилась в районе Невинномысской, откуда двумя колоннами двинулась на Ставрополь. Терпя недостаток в огнеприпасах и ведя преимущественно ночные бои, она сбила дивизию противника и в ночь на 30 октября овладела Ставрополем. Дальнейшего развития ее операции не получили, так как в течение 3 недель она оставалась без оперативного руководства. Это произошло из-за того, что в это время сам главком Сорокин возмутился против РВС Северного Кавказа, вероломно расстреляв несколько его членов, после чего, будучи объявлен вне закона, бежал, был арестован в Ставрополе и застрелен одним из командиров полков таманской армии до суда над ним.
Ставропольскую неудачу командование Добровольческой армии решило исправить нажимом на советские войска, стоявшие заслоном по Кубани и Урупу. Прямой атакой Армавир по-прежнему взять не удалось. Тогда был усилен нажим на рубеж р. Урупа. Здесь после упорного сопротивления конница Покровского выдвинулась нар. Уруп, овладев Попутной и Отрадной, после чего, напрягая последние усилия, начала стремиться к Невинномысской, которой и 5 овладела лишь 31 октября. Однако, советские войска, отступая от Армавира, 3 ноября выбили Покровского из Невинномысской и прорвались на восток. Успех Покровского вдохнул энергию и в левый фланг Добровольческой армии, который 4 ноября возобновил безуспешные атаки на Ставрополь, и лишь угроза тылу со стороны Невинномысской заставила таманскую армию 14 ноября начать с боем выход из нового окружения. К 20 ноября таманская армия окончила свой отход и, расположилась на фронте, согласно схемы № 4. Южнее к ней пристроились части армии бывшей Сорокина, протянув свой левый фланг до ст. Минеральные Воды.
Таким образом, в результате осенней кампании 1918 г. советские войска Северного Кавказа оказались вплотную прижатыми тылом к песчаной и безводной степи, простиравшейся почти до Астрахани. Наступившая ненастная осень содействовала сильному распространению среди них эпидемий, которые начали уменьшать их численный состав. Частным успехом советских войск в это время явилось подавление контрреволюционного движения казаков Терской области, при чем ими были освобождены от осады гг. Кизляр и Грозный, мужественно обороняемые своим пролетариатом.
Ход дальнейших событий на Северном Кавказе по своим последствиям имел уже непосредственное отношение к событиям на прочих театрах гражданской войны. Наряду с примерами дезорганизованости и партизанщины, северокавказские советские войска дали образцы высокого мужества и упорства; в ходе борьбы постепенно выковалась боевая мощь таманской армии, которой отдавал должное сам противник. Оценивая этот период войны, не следует забывать, что формирующиеся силы революции имели все время дело с лучшими по организации и спайке войсками контрреволюции.
Таким образом, хотя осенью 1918 г., выяснилась неосуществимость, по крайней мере в ближайшем будущем, установления единого внутреннего контрреволюционного фронта, но вместе с тем сохранялась напряженность положения для советской стратегии на Южном и Северо-Кавказском фронтах борьбы при установившемся затишье на Северном фронте.
В более благоприятном свете начинало обрисовываться положение лишь на Восточном фронте (схема № 3).
Там, после захвата противником гор. Казани, борьба в течение месяца носила оживленный характер вокруг этого пункта, при чем силы обеих сторон не превосходили нескольких тысяч человек. Лишь в конце августа V Красная армия значительно усилилась прибывшими подкреплениями и передала в решительное наступление на Казань со стороны-Свияжска. Ей содействовала своим правым флангом II Красная армия, успевшая отойти под натиском белых с линии р. Камы на р. Вятку. Их совместными усилиями Казань была взята 10 сентября.
Взятие Казани обозначало поворотный момент кампании на, Средне-Волжском бассейне; V армия, вклинившись между II и I армиями, из которых последняя вела наступление на симбирском направлении, облегчила ей задачу, и Симбирск пал 12 сентября. II армия также развивала свое наступление и, очистив от противника низовья р. Вятки, к 24 сентября вышла вновь на низовья р. Камы. Тем временем I армия снизилась к югу и начала развивать нажим на самарском направлении. В войсках противника, особенно мобилизованной «народной» армии, начиналось сильное разложение; ее части быстро очищали фронт перед V Красной армией, двигаясь вверх по Каме и в направлении на Бугульму на присоединение к своей симбирской группе. Эта последняя, продержавшись на левом берегу Волги против Симбирска до 29 сентября, также быстро начала отход на восток. Таким образом, успех под Казанью разрастался до размеров стратегического прорыва фронта противника. Однако, это обстоятельство в силу пространственности театра не оказывало особого влияния на ход дел в бассейне верхней Камы.
Там, наоборот, противник, опираясь на охваченный упорным восстанием ижевско-воткинский район, насчитывавший 5 500 вооруженных бойцов и связывавший, оперативную свободу II Красной армии, продолжал накапливать свои силы на пермском направлении, сосредоточив в треугольнике Верхотурье — Сарапуль — Екатеринбург до 31 510 штыков и сабель при 68 орудиях. Эти силы стремились обойти левый фланг III Красной армии, действовавшей на пермском направлении со стороны Верхотурья. Однако, трудные местные условия театра в связи с активной обороной III армии обусловливали крайне медленное развитие операций противника на этом направлении. Положение этого я участка красного фронта более упрочилось, когда в начале ноября II армии удалось сломить сопротивление противника в ижевско-воткинском районе и значительно продвинуться вперед.
Тем временем центральные армии Восточного фронта, развивая одержанный успех, в течение первой половины октября, овладели Сызранью и Самарой и, перенеся свои, операции на левый берег Волги, широким фронтом наступали на уфимском направлении, выйдя к 25 октября на фронт Бугульма — Мензелинск и оказавшись, таким образом, на уступе вперед по отношению к III армии.
Это наступление проходило под знаком продолжающегося разложения в рядах противника, при чем развал особенно был заметен в его тылу, где мобилизации проходили неудачно, и большинство мобилизованных разбегалось.
Таким образом, обстановка на Восточном фронте начинала принимать определенно благоприятный оборот для советской стратегии и советское командование не считало пока нужным, учитывая обстановку на других фронтах, усиливать Восточный фронт, тем более, что приближались события, которые, в связи с коренными изменениями во внешней политической обстановке, обещали видоизменить относительное значение фронтов и общий ход нашей гражданской войны. Эти события явились следствием конца мировой войны с последовавшей за ним революцией в Германии.
Глава четвертая
Расширение театра гражданской войны в пространстве в связи с германской революцией и зимняя кампания 1918–19 гг. на Южном, Северо-Кавказском и Украинском театрах.
Конец мировой войны, с последующей революцией в Германии, выдвинул на первый план державы Антанты во внешнем окружении РСФСР.
Соглашательское правительство новой Германии не имело сил и возможности сохранить значение одной из действующих политических сил в нашем внешнем окружении. Свои задачи в отношении РСФСР оно ограничивало обороной против «русской пропаганды», сохраняя в то же время мирные отношения с советским правительством. В предвидении же борьбы между РСФСР и державами Антанты оно заранее заявляло о своем нейтралитете.
Крушение военной мощи центральных держав открывало державам Антанты те театры, на которых они могли проявить свое влияние на ход гражданской войны и на которые до сих пор в большей или меньшей мере распространялось влияние германского империализма: этими театрам являлись Украина, южный театр военных действий и Кавказ, Это одно обстоятельство раздвигало рамки деятельности советской стратегии. Ей предстояло «просунуться», по определению т. Троцкого, между
уходящим германским милитаризмом и приближающимся англо-французским милитаризмом и окончательно утвердиться в «Советском доме» мыслимом в пределах Северного Кавказа, Дона и Украины ранее появления в нем последнего.
Кроме этих задач, вызываемых переменами во внешне обстановке, уход германского империализма с территории Украины и России ставил перед нашей политикой и стратегией ряд задач местного порядка.
Прекращение германской оккупации развязывало движущие силы революции и контрреволюции в занятых германцами областях; те и другие стремились к своему оформлению и сосредоточению.
Намечалось тяготение этих сил по своему политическому признаку либо к державам победительницам, ли к РСФСР.
Последнее обстоятельство определяло уже соглашательскую, а, следовательно, и враждебную РСФСР физиономию правительств окраинных новообразований, в виде Польши, Эстонии, Латвии и пр., возникавших в пределах оккупационной полосы.
То и другое заставляло заранее предвидеть оживление Западного театра нашей гражданской войны во имя поддержки местных революционных сил на нем. Такой же процесс происходил на Украине, почему необходимо было предвидеть направление части советских сил и на ее территорию.
В надежде на приход англо-французского империализма южная контрреволюция поднимала голову. Правительство ген. Деникина, вырабатывая свой проект для мирной конференции о восстановлении «единой и неделимой» России в пределах 1914 г. и, готовясь к занятию Крыма, более всего рассчитывало на поддержку себя в политическом и военном отношениях. И как бы в залог этой будущей поддержки русского империализма англо-французские эскадры поспешили появиться в водах Черного моря: 23 ноября 1918 г. суда англо-французского флота вошли в гавань Новороссийска, а два дня спустя бросили якорь на рейде Севастополя (схема № 5).
Однако, посещение эскадр не повлекло за собою появления тех крупных сухопутных союзных сил, о которых мечтали русские контрреволюционные деятели, собравшиеся на совещание о формах и размерах поддержки со стороны Антанты русской контрреволюции, происходившее при участии некоторых иностранных дипломатов в г. Яссах в Румынии.
Державы Антанты как бы колебались сделать дальнейшие решительные шаги в деле вмешательства во внутренние дела РСФСР.
Такие колебания, действительно, имели место. Их причину следует искать в том внутреннем состоянии вооруженных сил Антанты и общем внутреннем положении европейских стран, которые явились отражением нарастания революционного процесса в Европе.
Признаки его не замедлили сказаться в течение зимы и весны 1919 г. в виде ряда революционных выступлений, носивших определенную коммунистическую окраску в бывших серединных империях (коммунистические перевороты в Баварии и Венгрии). Подобные, же вспышки назревали и в странах Антанты, о чем свидетельствовали волнения на судах французского флота и в полках французской армии сак на театре бывшей войны, так и внутри страны; Поэтому попытка правительства Антанты собрать на Принцевых Островах представителей всех правительств, образовавшихся на территории России с целью договориться с ними (25 января 1919 г.), может быть приписана лишь неуверенности в собственном завтрашнем дне и стремлению ввести в заблуждение собственные народные массы.
На это предложение согласием отвечало только советское правительство. Контрреволюционные правительства в России отказались вести с ним какие бы то ни было переговоры, переоценивая собственные силы и размеры той помощи, особенно живой силой, которую им могли оказать державы Антанты.
Очерченная обстановка определяла собою линию поведения советской стратегии на 1919 г. Из состояния активной обороны она должна была перейти к широким наступательным планам на главнейших театрах войны.
Но от такого же образа действий не отказывалась и стратегия противной стороны. Стремление искать разрешения своих целей одинаковым, образом действий определило тот напряженный и упорный характер операций, которым отмечается вся кампания 1919 г., а то значение, которое придавали обе стороны ожидаемому активному вмешательству держав Антанты на Южном театре гражданской войны заставило их искать приложения своих свободных сил именно на этом театре. Кроме того, его экономическое значение для РСФСР требовало скорейшего занятия его советскими войсками.
Создавшееся на нем положение к концу 1918 г. можно охарактеризовать как состояние неустойчивого равновесия, которое могло измениться в пользу той или другой стороны в зависимости от более скорой подачи одной из них на этот театр новых сил и средств.
Обе стороны одинаково не были свободны в этом отношении, поскольку ни на одном из прочих театров гражданской войны они в течение кампании 1919 г. не достигли полностью разрешения своих задач.
Положение советской стратегии в этом отношении явилось бы более благоприятным, чем стратегии ее противников, поскольку ход дел на Восточном фронте развязывал руки советскому командованию в том отношении, что исключалась необходимость дальнейшего питания этого фронта резервами, формируемыми внутри страны. Кроме того, оно располагало более широкими возможностями в отношении внутренних формирований, чем его противники, так как мобилизации местного; населения у него проходили успешно.
Но вновь обозначавшиеся задачи на Украине и Западном театре войны выдвигали вопросы о выделении сюда части свободных советских сил.
Вышеуказанные условия обстановки выдвигали особое значение достижения успеха именно на Южном фронте и с конца ноября советское главное командование начинает настойчиво стремиться к этой цели, путем осуществления взаимодействия Южного и Северо-Кавказского фронтов, который был в это время образован и в состав которого вошли все войска, действовавшие на Северном Кавказе, сведенные в две армии (XI и XII).
Эти армии в связи с левым флангом Южного фронта X армия должны были перейти немедленно в наступление. Однако, поскольку общее положение дел на обоих этих фронтах делало невозможным выполнение этих указаний без подкрепления их свежими силами, в этом отношении был предпринят ряд мер, которые в конечном итоге свелись к тому, что Южный фронт усиливался за счет, так называемой, «продовольственной» армии Зусмановича, общею численностью до 15 тысяч человек и, кроме того, туда же перебрасывалась одна дивизия (Инзенская) с Восточного фронта.
Таким образом, хотя в оценке главного командования Южный фронт в данное время представлялся, как главнейший и в действительности являлся таковым, но усиление его производилось по частям и при том войсками второстепенного качества.
Произошло это в силу тех задач, которые одновременно возникли у советской стратегии на Западном театре, главным образом, на его Прибалтийском участке и на Украине, что потребовало насыщения их войсками. Так, наиболее боеспособные латышские полки с Восточного и даже Южного фронтов направлялись в Прибалтику, часть внутренних формирований на Западный фронт, а часть подкреплений, двигавшихся было на Южный фронт (Московская рабочая дивизия), была обращена на усиление групп войск, предназначенных для действий на Украине. В первоначальную их задачу входило впрочем содействие правому флангу Южного фронта, для чего, сосредоточившись на курском направлении, они должны были ударить в тыл красновских войск в направлении на Мил-лерово, прикрываясь Московской рабочей дивизией со стороны Харькова. Но ускоренный рост революционного процесса на Украине заставил не только расширить рамки первоначальных задач этой группы, но и изменить их характер. Возник вопрос об образовании особой украинской армии за счет резервных формирований и опять-таки части сил Южного фронта, при чем срок готовности ее к наступательным операциям намечался на 20 декабря. В связи с переброской подкреплений на Западный фронт и Прибалтийский участок Северного фронта им обоим ставились наступательные задачи. Командование Северным фронтом должно было двинуть VII армию (петроградский район) для Овладения Псковом и Нарвою. Командованию Западным фронтом предлагалось предпринять глубокую разведку на Режицу, Полоцк, Борисов, Бобруйск, Гомель и тотчас по оставлении немцами оккупированной территории занимать ее. 18 ноября главное командование еще более уточнило задачи Северного фронта, поставив ему конечной целью занятие Ревеля и Валка с одновременным продвижением на Крейцбург и Двинск и развитием активных действий на Архангельском направлении.
Таким образом, советская стратегия желала всюду и везде быть активной, что достигалось распределением ее свободных сил по всем театрам без достаточного накопления их на том, где надлежало в кратчайший срок стремиться к достижению решительного успеха.
Мы уже отметили в своем месте в силу каких причин для обеих сторон в описываемый период главным театром явился Южный театр.
Решительный успех на этом театре, тогда, когда главные силы южной контрреволюции были еще связаны борьбой на Северо-Кавказском театре, позволил бы по частям разгромить Донскую, а затем Доброволь-ческо-кубанскую армии раньше, чем англо-французский милитаризм успел бы оказать им существенную поддержку (главным образом, материальную). Тогда явилась бы возможность перебросить освободившиеся силы на Западный театр, придав ему ударное значение.
Однако, значение Южного театра не было подчеркнуто соответствующей группировкой сил на нем, почему состояние неустойчивого равновесия с крупными, но местнымиуспехами красных войск затянулось на нем до тех пор, пока силы южной контрреволюции окончательно не развязали себе рук на Северном Кавказе, и тогда появление их на Южном театре создало решительный перелом в пользу стратегии противной стороны.
Последнее же обстоятельство определило длительность и упорство борьбы на этом театре в течение всего 1919 г.
Действительный перелом кампании на этом театре имел место лишь в конце 1919 г. Все предшествующие колебания в относительном превосходстве сторон по существу имели то же значение, какое в болезни имеют ложные кризисы. К изложению первого из этих кризисов мы сейчас и переходим.
Начало декабря на Южном театре, как известно, ознаменовалось захватом донской армией участка железнодорожной линии Новохоперск — Лиски, успехами ее на вспомогательном направлении Елань — Саратов и прочным ее положением в районе Царицына, где она сковывала силы X Красной армии. Эти успехи, достигнутые путем крайнего напряжения ее сил, оспаривались у нее армиями Южного советского фронта, которые, вводя в дело по частям, прибывавшие в их распоряжение резервы, добивались временами местных успехов, однако, развить их не могли за недостатком свободных сил.
Но это нарастание успехов Донской армии скоро должно было прекратиться и смениться обратным явлением не столько в силу прибытия новых советских резервов, сколько в силу причин внешнего и внутреннего порядка, возникших в это время на самом, театре военных действий ив рядах Донской армии. Внешней причиной, ухудшавшей общее стратегическое положение Донской армии, являлся уход немцев с территории Украины, чем обнажался левый фланг всего Донского фронта. Это явление пока носило незаметный характер, но уже со второй половины ноября, части правофланговой VIII Красной армии начали просачиваться на освобождаемую территорию, постепенно окрыляя левый фланг воронежской группы Донской армии и выйдя на фронт Острогожск — Коро-тояк, уже 29 ноября захватили ст. Лиски, откуда, впрочем, были выбиты резервами воронежской группы. Однако, к 3 декабря они уже распространились до гор. Валуйки, заняв его. В это же время X армия начала продвижение своим правым флангом на ст. Иловля. В свою очередь, противник, недооценив еще значения обнажения своего левого фланга, ослабив свои силы на воронежском направлении, сосредоточил кулак на царицынском направлении против центра этой армии и теснил его по направлению к Царицыну.
Но в это время начало сказываться действие той внутренней причины, которая подорвала все предшествующие успехи Донской армии и заключалась в начавшемся разложении ее частей.
Это разложение совпало с приливом на советский Южный фронт той первой волны резервов, о которых мы упоминали, почему уже с 10-х чисел декабря 1918 г. обозначился перелом в пользу Красных армий, и они начали успешное продвижение на бобровском, новохоперском, ка-мышинском и иловлинском направлениях. Донская армия сохраняла в своих руках почин действий только на царицынском направлении.
К этому времени Донской фронт противника состоял из двух групп: слабейшей воронежской и сильнейшей царицынский, повернутых тылами друг к другу; численность первой распределялась от 18 до 22 тысяч бойцов при 16 орудиях, вторая доходила до 50 тысяч человек при 63 орудиях
. Обе группы связывались между собой тонкою нитью кавалерийской завесы.
Главное командование Красной армии решило довершить наметившийся успех нанесением решительного удара Донской армии.
Оно ставило главной ближайшей целью командованию Южным фронтом разгром воронежской группы противника, тотчас по сосредоточении на фронте всех направляемых туда резервов в том числе и группы Кожевникова (20 тыс. бойцов, 20 орудий) с Восточного фронта; последняя являлась тем ударным кулаком, который, развернувшись на фронте Валуйки — Купянск, должен был выйти в тыл противнику на фронт Миллерово — Богучар. С фронта воронежскую группу противника должны была атаковать VIII армия и, таким образом, для действий против нее предназначалось до 50 тыс. бойцов, т. е. около половины всех сил Южного советского фронта, численность которого к концу декабря была уже доведена до 117 тыс. штыков и сабель при 2 тыс. пулеметов и 450 орудиях.
В дальнейшем главное командование предполагало разгромить остальные силы Краснова и Деникина на правом берегу р. Дона.
Сущность плана сводилась к крутой перемене всего Южного Красного фронта в Царицынском направлении с попутным уничтожением слабейшей воронежской группы противника и сосредоточением главной массы советских сил в царицынском районе, откуда она должна была вновь переменить свой фронт в направлении Ростов — Новочеркасск.
Положительной стороной плана являлось обеспечение первоначального успеха сосредоточением подавляющих сил против воронежской группы, но двойная перемена фронта делала выполнение плана сложным и была сопряжена с большой затратой времени, в силу слабой обеспеченности железнодорожными сообщениями восточной части театра по сравнению с западной.
Условия обстановки, т. е. спешное очищение германцами Украины и Донецкого бассейна с родственным Красным армиям по классовому признаку и политической идеологии населением, давали возможность принять более простой по выполнению и решительный по результатам план действий, направив ударный кулак непосредственно через Донецкий бассейн.
Тогда последний был бы надежнее связан с остальной советской территорией, охват получился бы глубже и противник не имел бы возможности выскользнуть из под занесенного над ним удара, и было бы достигнуто сбережение времени. Последнее обстоятельство имело весьма важное значение не только в видах возможности появления на Южном театре Добровольческой армии и войск Антанты, но и в силу климатических условий. В начале марта следовало ожидать вскрытия рек и распутицы, что очень затруднило бы операции против Ростова и Новочеркасска.
Во всяком случае, с началом операции надлежало спешить, так как добровольческое командование уже перебрасывало одну свою дивизию в Донецкий бассейн по просьбе атамана Краснова, совершенно не имевшего свободных сил для образования нового 600 км фронта по западным границам Донской области, обнажавшимся с уходом немцев, а разложение донской армии начинало принимать уже весьма ощутительные формы. В конце декабря целые донские части начинали покидать фронт, некоторые станицы (Вешенская, Казанская) устанавливали у себя советскую власть и, наконец, донские части Хоперского округа откатились назад без всякого сопротивления.
Командование Южным фронтом преподанные ему указания осуществило постановкой 4 и 8 января 1919 г. следующих задач своим частям: группа Кожевникова к концу дня 12 января должна была выйти на фронт Кантемировка — Митрофанове; VIII армия должна была вести наступление по обоим берегам Дона; IX армия направлялась на участок р. Хопер между Новохоперском и Урюпинской, выставляя заслон против царицынской группы противника у Бударино (схема № 6).
В начавшемся наступлении наибольшие успехи первоначально выпали на долю группы Кожевникова; ее движение к совершалось почти без всякого сопротивления со стороны противника; небольшой бой произошел лишь у гор. Старобельска, которым она и овладела 10 января. Она тянула за собой и правый фланг VIII армии, который был уже 8 января на р. Черная Калитва. Но зато противник нанес короткий удар по стыку VIII и IX армий на воронежском направлении, отбросив их внутренние фланги от ст. ст. Абрамовка и Поворино. Однако, IX армии удалось восстановить положение, заняв 15 января Новохоперск, а 21 января станицу Урюпинскую. Только тогда воронежская группа противника, угрожаемая охватом с трех сторон, начала отходить к югу. На царицынском направлении донская группа оттеснила X Красную армию почти к самым предместьям Царицына, отрезав от нее ее камышинскую группу.
Командование Южным фронтом стремилось развить успех группы Кожевникова обозначением более глубокого охвата ею, для чего она должна была своими главными силами сосредоточиться в район Кантемировки, выделив одну дивизию на Луганск (21 января) и наступать затем на Миллерово. IX армия должна была перестроить свой фронт на юго-восток и наступать вдоль железной дороги Поворино — Царицын; большая часть сил VIII армии также должна была действовать по левому берегу Дона.
Таким образом, этими распоряжениями от 17 и 21 января ясно определилось сосредоточение главных сил Южного фронта в царицынском районе. Это сосредоточение совпало с тем временем, когда уже окончательно, определился развал донской армии, что выразилось в количестве пленных и трофеев, попадавших в руки советских войск и массовой сдаче в плен или самовольном расхождении по домам целых казачьих полков. 8 февраля на ст. Арчеда сдались 7 донских полков с артиллерией; 11 февраля на ст. Котлубань частью сдались, частью рассеялись еще 5 полков.
Таким образом, перед командованием Южным фронтом по существу оставалась лишь задача преследования остатков донской армии, и 1 февраля оно отдало соответствующую директиву, направляя центральные армии (VIII и IX) прямо на юг; группу Кожевникова в целях завершения охвата на фронт Каменская — Миллерово, а X армию вдоль железной дороги на Калач под прямым углом к оси движения IX армии.
8 и 9 февраля части обеих армий вошли в соприкосновение друг с другом в районе ст. Арчеда, чем в сущности и закончилась операция по разгрому Донского фронта, но за то центр тяжести событий переносился в Донецкий бассейн, куда прибыла свежая дивизия Добровольческой армии и связала оперативную свободу группы Кожевникова.
Высадившись в Мариуполе 25 января, эта дивизия уже 27–28 января повела, правда, отбитое, наступление на Луганск, но зато задержала продвижение частей Кожевникова на участке Никитовка — Дебальцево. 5 февраля она прервала связь между Луганском и Бахмутом, захватив ст. Попасную, а на следующий день ударом вдоль линии железной дороги в направлении на Миллерово принудила осадить назад левый фланг группы Кожевникова, которая, таким образом, лишилась возможности выполнить основную свою задачу.
Так завязались бои за Донецкий бассейн, борьба за который является основным содержанием следующего периода кампании на Южном фронте. Напряженность этой борьбы обусловилась освобождением значительной части сил противника с Северо-Кавказского театра, вследствие достижения им решительного успеха на этом театре. Поэтому и представляется уместным теперь же остановиться на тех событиях, которые определили столь благоприятную перемену обстановки для сил южной контрреволюции. После вторичного очищения Ставрополя силы обеих армий (таманской и бывшей Сорокина), сведенные в одну XI армию, располагались и группировались согласно схемы № 6.
8 декабря 1918 г. XI армия и части, действовавшие в Терской области и по северному побережью Каспийского моря, образовавшие XII армию, вошли в состав отдельного Каспийско-Кавказского фронта (штаб Астрахань). Общее положение и группировка всех его сил усматриваются на схеме № 6.
Общее количество своих сил само командование фронтом определяло в 150 тыс. бойцов, из них на фронте до 160 тыс., в обозах, тыловых гарнизонах и на военных дорогах до 30 тыс.; больных и раненых 40 тыс. и, наконец, в бегах числилось до 20 тыс.
Наиболее сильной по численности являлась XI армия, против которой располагались главные силы Кубанско-добровольческой армии в количестве до 25 тыс. бойцов, при 75 орудиях; общая их группировка усматривается из схемы № 6. Меньшее количество сил противника, притом не входивших в состав вышеупомянутой армии, а именно — 4–5 т. бойцов в первой линии и около 6 тыс. местных формирований и английских оккупационных войск в тылу, было сосредоточено против XII армии.
Флот последней группы войск противника господствовал на Каспийском море, вместе с тем обладая лучшими якорными стоянками, каковыми являлись Петровск и Баку.
Для оценки стратегического положения Кавказско-Каспийского фронта, пологой дугой огибавшего Прикаспийскую пустыню, упирая в нее свой тыл, следует иметь в виду особенности этой песчаной и безводной пустыни, исключавшие всякую возможность довольствия войск местными «средствами. Войска в случае отхода в нее в отношении довольствия ставились в исключительную зависимость от организации подвоза с тыла.
Трудность положения увеличилась тем обстоятельством, что как раз главная масса сил фронта, т. е. XI армия отделялась этой пустыней от своей основной базы Астрахани, связываясь с ней военной дорогой, протяжением 400 км проходившей сначала параллельно фронту армии через Георгиевск — Святой Крест — Яшкуль и далее на Астрахань. Правильного кругооборота транспортов на этой дороге остановить не удалось, В отношении своих тыловых сообщений XII армия находилась в лучших условиях, поскольку они шли вдоль берега Каспийского моря (Астрахань, Алабушская, Кизляр, Черный Рынок) по более населенной и обладающей кое-какими средствами местности и на них опиралось меньшее количество сил. Но правильного оборудования не получила и эта дорога.
