Горячая шестерка

      Вот тебе и раз. Не только Хабиб и Митчелл обыскивали мою квартиру. Еще и Гомер Рамос, искавший деньги.
      – Теперь ты должна сказать мне, куда ты их дела, – заявил Гомер. – Говори, где ты спрятала мои деньги?
      Рука болела, по рукаву куртки расплывалось кровавое пятно. Перед глазами плясали черные точки.
      – Мне надо сесть.
      Он махнул рукой в сторону дивана.
      – Садись.
      Какой бы незначительной ни была рана, сам факт, что в тебя стреляли, не способствует мыслительному процессу. Где-то в массе серого вещества, находящегося в пространстве между моими ушами, копошилась мысль, что я должна придумать план, но, черт возьми, я ничего не могла сделать в этом смысле. Я в панике копалась в пустой голове. На глазах появились слезы, из носа текло.
      – Где мои деньги? – повторил Гомер, когда я села.
      – Я отдала их Рейнджеру. – Даже я сама удивилась, когда произнесла эти слова. Ясное дело, мы оба в это не поверили.
      – Врешь. Я спрошу еще раз. И если решу, что ты снова врешь, прострелю тебе колено.
      Он стоял спиной к проходу, ведущему к входной двери. Я заглянула через его плечо и увидела Рейнджера.
      – Ладно, ты меня достал, – сказала я громче, чем надо, и с истерическими нотками в голосе. – Вот что случилось. Я понятия не имела, что деньги в машине. Видела только покойника. И не знаю, считай меня сумасшедшей, но я с избытком насмотрелась этих фильмов про мафию, вот я и подумала – а нет ли еще одного трупа в багажнике. Я не хотела пропустить ни одного трупа, понимаешь? Ну, открыла я багажник, а там лежит спортивная сумка. Я всегда славилась любопытством, вот и решила заглянуть внутрь...
      – В гробу я видал историю твоей жизни, – перебил меня Гомер. – Хочу знать, что ты сделала с этими гребаными деньгами. У меня всего двенадцать часов до отплытия судна. Как ты думаешь, ты можешь за это время добраться до сути дела?
      Как раз в этот момент Рейнджер сбил Гомера с ног и прижал шоковый пистолет к его шее. Гомер взвизгнул и застыл. Рейнджер наклонился и поднял его пистолет. Обыскал Гомера на предмет еще какого-либо оружия, ничего не нашел, завел его руки за спину и надел на него наручники.
      Он пинком отодвинул Рамоса в сторону и подошел ко мне.
      – Помнится, я не велел тебе иметь дело с семейкой Рамосов. Ты никогда не слушаешься.
      Юмор Рейнджера.
      Я слабо улыбнулась.
      – Мне кажется, меня сейчас вырвет.
      Он положил ладонь мне на шею и пригнул мою голову к коленям.
      – Напряги шею изо всех сил, – велел он.
      Колокола перестали звенеть, желудок тоже успокоился. Рейнджер поднял меня на ноги и снял с меня куртку.
      Я вытерла нос футболкой.
      – Ты давно здесь? – спросила я.
      – Я вошел, когда он в тебя выстрелил.
      Мы оба уставились на рану.
      – Кость не задета, – констатировал Рейнджер. – Особой жалости ты этой раной не вызовешь. – Он повел меня в кухню и приложил к руке несколько бумажных полотенец. – Попробуй прочистить, а я поищу лейкопластырь.
      – Лейкопластырь! Ты с ума сошел! У меня пулевая рана!
      Он вернулся с моей аптечкой, стянул лейкопластырем рану, сверху положил вату и забинтовал. Отступил на шаг и посмотрел на меня.
      – Что-то ты бледновата.
      – Я думала, мне пришел конец. Он бы наверняка меня убил.
      – Так ведь не убил?
      – Ты когда-нибудь думал о том, что можешь умереть?
      – Много раз.
      – И?
      – И не умер. – Он взял мой телефон и позвонил Морелли. – Я в квартире у Стеф. Мы тут упаковали Гомера для вас, так что приезжайте. И «Скорая» бы не помешала. Стефани схлопотала пулю в руку. Кость не задета, но пусть посмотрят врачи.
      Он обнял меня и прижал к себе. Я положила голову ему на грудь, а он зарылся носом в мои волосы и поцеловал куда-то за ухом.
      – Ты в порядке? – спросил он.
      Ни о каком порядке не могло быть и речи. В большем непорядке трудно находиться. Я пребывала в том еще состоянии!
      – Конечно, – сказала я, – все хорошо.
      Я почувствовала, что он улыбается.
      – Врушка.

* * *

      Морелли увидел меня только в больнице.
      – Ты в порядке?
      – Рейнджер задал мне тот же вопрос пятнадцать минут назад, и тогда ответ был отрицательным. Но сейчас уже лучше.
      – Как рука?
      – Думаю, не слишком серьезная рана. Жду, когда меня посмотрит врач.
      Морелли взял мою руку и поцеловал в ладонь.
      – Мне кажется, у меня сердце дважды останавливалось, когда сюда ехал.
      Поцелуй отозвался во всем моем теле.
      – Все хорошо. Честно.
      – Я должен убедиться лично.
      – Ты меня любишь, – удивленно произнесла я.
      Его лицо стало напряженным, он слегка кивнул:
      – Я тебя люблю.
      Рейнджер тоже любил меня, но немного на свой манер. Он вообще был не от мира сего.
      Двери в приемную распахнулись, и туда влетели Конни и Лула.
      – Мы слышали, тебя ранили, – сказала Лула. – Что происходит?
      – Господи, да это правда, – запричитала Конни. – Посмотри на свою руку! Как это случилось?
      Морелли встал.
      – Я хочу быть в участке, когда они доставят Рамоса. И теперь, когда сюда прибыли основные войска, я чувствую себя лишним. Позвони мне, как только доктор тебя посмотрит.

* * *

      Из больницы я решила отправиться в дом родителей. Морелли все еще был занят – допрашивал Рамоса, а мне не хотелось оставаться одной. Я попросила Лулу остановиться сначала у дома Дага, чтобы достать у него теплую рубашку, которую можно было бы надеть поверх футболки.
      Даг и Лунатик сидели в гостиной и смотрели передачу по новому телевизору с огромным экраном.
      – Эй, дружок, – сказал Лунатик, – ты только посмотри на этот телик. Обалденный, правда?
      – Мне казалось, вы прекратили скупать краденое.
      – Вот тут самый балдеж, – заявил Лунатик. – Это только что купленный телевизор. Мы его даже не крали, дружок. Говорю тебе, пути господни неисповедимы. Не успел ты подумать, что все твое будущее сплошное дерьмо, как, бац – получаешь наследство.
      – Поздравляю, – сказала я. – И кто же умер?
      – Да это настоящее чудо! Наше наследство не омрачено никакой трагедией. Нам его просто дали, дружок. Сечешь?
      – Нам с Дагом повезло в воскресенье продать машину, ну и мы повезли ее на мойку, чтобы, значит, она больше понравилась покупателю. И пока мы там торчали, появляется эта блондинка в серебристом «Порше». И просит, чтобы машину тщательно вычистили. Ну, а мы там обретаемся, наблюдаем вроде. Она берет эту сумку и швыряет ее в помойку. Настоящую, хорошую сумку. Вот мы с Дагом и спросили, не возражает ли она, если мы возьмем эту сумку себе. Она говорит, что, мол, это просто гадкая спортивная сумка и мы можем делать с ней все, что пожелаем. Мы и принесли сумку домой и забыли о ней до сегодняшнего утра.
      – А когда вы ее открыли и заглянули в нее, то увидели, что она набита деньгами, – подсказала я.
      – Bay! Откуда ты знаешь?
      – Догадалась.

* * *

      Когда я подъехала к дому, мама была на кухне. Она готовила toltott kaposta,или, проще говоря, голубцы. Не самое любимое мое блюдо. С другой стороны, самое любимое блюдо у меня – ананасовый торт с огромным количеством взбитых сливок, так что, полагаю, сравнение некорректно.
      Она прекратила возню и взглянула на меня.
      – Что с твоей рукой? Ты странно ее держишь.
      – Меня подстрелили, но...
      Мама упала в обморок. Бух на пол, все еще держа в руке большую деревянную ложку.
      О черт!
      Я намочила кухонное полотенце и положила ей на лоб. Вскоре она пришла в себя.
      – В чем дело? – спросила она.
      – Ты упала в обморок.
      – Я никогда не падаю в обмороки. Ты, верно, ошиблась. – Она села и вытерла лицо мокрым полотенцем. – Ах да, теперь я вспоминаю.
      Я помогла ей сесть на кухонный стул и поставила воду на плиту, чтобы сделать чай.
      – Серьезная рана? – спросила она.
      – Просто царапина. Парень этот уже в кутузке, так что все прекрасно.
      За исключением того, что меня подташнивает, сердце то и дело пропускает удары, и я не хочу возвращаться в свою квартиру. В остальном все прекрасно.
      Я поставила на стол банку с печеньем и налила маме чашку чаю. Села напротив и взяла кусок бисквита. Шоколадный. Очень питательный, потому что она положила туда грецких орехов, а ведь в них полно протеина, верно?
      Хлопнула входная дверь, и на кухню влетела бабуля.
      – Я добилась! Я сдала экзамен на вождение!
      Мама перекрестилась и снова приложила мокрое полотенце к голове.
      – Почему у тебя рука под рубашкой такая толстая? – спросила бабушка.
      – Она перевязана. Меня сегодня подстрелили.
      Глаза бабули широко раскрылись.
      – Клево! – Она подтащила стул к столу и присоединилась к нам. – Как это произошло? Кто в тебя стрелял?
      Ответить я не успела, зазвонил телефон. Это была Мардж Дембовски, которая доложила, что ее дочка Дебби, работающая сестрой в больнице, сообщила ей, что меня ранили. Затем позвонила Джулия Круселли, чтобы сказать, что ее сын Ричард, полицейский, рассказал ей про Гомера Рамоса.
      Я переместилась с кухни в гостиную и заснула на диване перед телевизором. Когда я проснулась, Морелли уже приехал, дом весь провонял капустой, а моя рука ныла.
      Морелли привез мне новую куртку, без дырки от пули в рукаве.
      – Пора домой, – заявил он, осторожно просовывая мою руку в рукав.
      – Я дома.
      – Я хочу сказать, ко мнедомой.
      Дом Морелли. Очень мило. Там Рекс и Боб. И самое главное, там Морелли.
      Мама поставила на журнальный столик перед нами большой пакет.
      – Тут голубцы, хлеб и печенье, – сообщила она.
      Морелли взял пакет.
      – Обожаю голубцы, – сказал он.
      Мама выглядела очень довольной.
      – Ты и в самом деле любишь голубцы? – спросила я, когда мы уже сидели в машине.
      – Я люблю все, что не приходится готовить самому.
      – Как прошло с Гомером?
      – Куда лучше, чем мы могли надеяться. Этот парень червяк. Он заложил всех. Александру Рамосу стоило убить его при рождении. Плюс ко всему мы прихватили Хабиба и Митчелла, обвинили их в похищении, и они сдали нам Артуро Столле.
      – Ты сегодня здорово потрудился.
      – У меня сегодня отличный день. Если не считать твоей раны.
      – Кто убил Макарони?
      – Гомер. Столле послал Макарони забрать «Порше». Думаю, в счет долга. Гомер застал его в машине и пристрелил. Потом запаниковал и сбежал из дома.
      – Забыв включить сигнализацию?
      Морелли усмехнулся:
      – Ну да. Гомер заимел привычку пробовать товар, который доставлял Столле, потом он втянулся. Вот под кайфом он и забывал включать сигнализацию. Рейнджер смог войти, Макарони смог войти, ты смогла войти. Мне кажется, Ганнибал недооценивал всей серьезности проблемы. Он-то думал, что Гомер сидит тихонько в его городском доме.
      – А Гомер был развалиной.
      – Ага, Гомер был настоящей развалиной. Пристрелив Макарони, он совсем слетел с катушек. И в таком одурманенном состоянии решил, что сам может спрятаться лучше, обойтись без помощи Ганнибала, вот он и вернулся в дом, чтобы забрать свою кубышку. Только ее не оказалось на месте.
      – А Ганнибал тем временем рассылал людей по штату, пытаясь найти Гомера.
      – Даже приятно представлять, как они носятся, стараясь отыскать маленького ублюдка, – сказал Морелли.
      – А как насчет денег? – спросила я как можно равнодушнее. – Кто-нибудь знает, что случилось со спортивной сумкой, набитой деньгами? – Кто-нибудь, кроме меня, разумеется.
      – Одна из самых больших загадок, – сказал Морелли. – Большинство склоняются к мысли, что Гомер припрятал деньги, пока был в улете, а потом забыл, куда он их дел.
      – Логично, – согласилась я. – Наверное, так и было. – Какого черта, почему не дать возможность Дагу и Лунатику насладиться деньгами? Если их конфискуют, то передадут федеральному правительству, и один господь знает, что онис ними сделают.
      Морелли остановился у своего дома на Слейтер-стрит и помог мне выйти из машины. Открыл дверь, из дома выскочил Боб и улыбнулся мне.
      – Он рад меня видеть, – сказала я Морелли. Не имело значения то, что я держала в здоровой руке вкусно пахнущий пакет. Ладно, это мелочи. Главное очевидно – Боб встретил меня замечательно.
      Джо поставил аквариум с Рексом в кухне на буфет. Я постучала по стеклу, подстилка на дне зашевелилась. Рекс высунул голову, подергал усиками и поморгал темными бусинками глаз.
      – Эй, Рекс, – сказала я. – Как дела?
      Усы замерли на долю секунды, затем Рекс снова скрылся под подстилкой. Постороннему человеку такая встреча не покажется слишком радостной, но когда дело касается хомяков – это нечто исключительное.
      Морелли открыл пару бутылок пива и поставил на кухонный стол две тарелки. Мы поделили голубцы на троих и принялись за еду. Расправляясь со вторым голубцом, я заметила, что Морелли не ест.
      – Не голоден? – спросила я.
      Морелли натянуто улыбнулся.
      – Я скучал по тебе.
      – Я тоже скучала.
      – Как твоя рука?
      – Нормально.
      Он взял мою руку и поцеловал кончики пальцев.
      – Надеюсь, этот разговор сойдет за предварительные ласки, потому что я едва справляюсь с собой.
      И прекрасно. В данный момент мне вовсе не хотелось, чтобы он справлялся с собой.
      Он отнял у меня вилку.
      – Ты очень хочешь эти голубцы?
      – Я вообще не люблю голубцы.
      Он стащил меня со стула и поцеловал.
      Зазвенел дверной звонок, и мы отскочили друг от друга.
      – Господи! – вскричал Морелли. – Кого это черти несут? И так каждый раз! То бабушки, то убийцы, то пейджеры. Я больше не вынесу. – Он рванул через дом и распахнул дверь.
      На пороге стояла его бабушка Бэлла. Маленькая, одетая по старинке в черное. Седые волосы стянуты в пучок на затылке, никакой краски на лице, тонкие губы плотно сжаты. Рядом стояла мама Джо.
      – Ну? – сказала Бэлла.
      Джо взглянул на нее.
      – Что «ну»?
      – Ты собираешься пригласить нас войти?
      – Нет.
      Бэлла оцепенела.
      – Если бы ты не был моим любимым внуком, я бы дала тебе в глаз.
      Вперед выступила мама Джо.
      – Мы ненадолго. Собрались посмотреть, как Марджори Солери будет купать своего малыша. Зашли, чтобы отдать тебе запеканку. Я знаю, что ты не готовишь.
      Я подошла к Джо и взяла запеканку из рук его матери.
      – Приятно снова вас видеть, миссис Морелли. И вас также, бабушка Бэлла. Запеканка пахнет восхитительно.
      – Что здесь происходит? – спросила Бэлла. – Вы что, снова живете вместе в грехе?
      – Пытаемся, – сказал Морелли. – Только нам все время не везет.
      Бэлла подскочила и стукнула Джо по голове.
      – Стыд и срам!
      – Пожалуй, отнесу запеканку на кухню, – заметила я, отступая. – А потом мне надо бежать. Я тоже не собиралась задерживаться. Забежала, чтобы поздороваться. – Мне только не хватало синяка под глазом.
      Джо схватил меня за здоровую руку.
      – Ты никуда не пойдешь.
      Бэлла, прищурившись, оглядела меня, и я поморщилась. Но Джо стоял на своем.
      – Стефани останется здесь на ночь, – заявил он. – Привыкайте.
      Бэлла и миссис Морелли с шумом втянули воздух и поджали губы.
      Миссис Морелли задрала подбородок и внимательно взглянула на Джо.
      – Ты собираешься жениться на этой женщине?
      – Да, да, я собираюсь на ней жениться, – сказал он. – Чем скорее, тем лучше.
      – Жениться! – воскликнула Бэлла, хлопая в ладоши. – Мой Джозеф женится! – Она расцеловала нас обоих.
      – Подождите, – вмешалась я. – Ты не делал мне предложения. Ты никогда не хотел жениться.
      – Передумал, – заявил Морелли. – Я хочу жениться. Черт, я хочу жениться сегодня.
      – Ты просто хочешь заняться любовью, – сказала я.
      – Ты что, шутишь? Да я забыл, как это делается. Не уверен, что смогу вспомнить.
      Запищал его пейджер.
      – Черт! – сказал он. Он сорвал пейджер с пояса и швырнул его через улицу.
      Бабушка Бэлла опустила глаза на мою руку.
      – А где кольцо?
      Мы все посмотрели на мою руку. Кольца не было.
      – Нам не нужно кольцо, чтобы жениться, – сказал Морелли.
      Бабушка Бэлла печально покачала головой:
      – Ничего-то он не понимает.
      – Попридержи лошадей. Я не позволю втянуть меня в замужество, – объявила я всем.
      Бабушка Бэлла замерла.
      – Ты не хочешь выйти замуж за моего Джозефа?
      Мать Джо перекрестилась и закатила глаза.
      – Слушайте, – вмешался Джо, – взгляните на часы. Вы опоздаете к купанию младенца.
      – Я знаю, что ты задумал, – сказала Бэлла. – Ты хочешь от нас избавиться.
      – Верно, – согласился Джо. – Нам со Стефани надо кое-что обсудить.
      Бэлла подняла глаза у небу.
      – У меня видение, – сказала она. – Я вижу внуков. Трех мальчиков и двух девочек...
      – Ты не пугайся, – шепнул мне на ухо Джо. – У меня в спальне целая коробка предохраняющих средств, лучших, какие только можно купить за деньги.
      Я закусила губу. Мне было бы куда уютнее, если бы она сказала, что ей привиделся хомячок.
      – Ладно, мы пошли, – сказала Бэлла. – Видения меня всегда утомляют. Вздремну в машине по дороге к Марджори.
      Они уехали, и Джо закрыл и запер дверь. Он отобрал у меня запеканку и поставил ее на стол так, чтобы Боб не смог до нее дотянуться. Осторожно снял с меня куртку и кинул ее на пол. Потом расстегнул мои джинсы, зацепился пальцем за пояс и притянул меня к себе.
      – Значит, насчет моего предложения, лапочка...