Сеть дронов

Но, растревоженный происшествием, Казимир, принялся ворчать и бурчать — об «этих психах, что лезут везде, где непопадя, курочат технику, и тратят нервы, и вообще, какой идиот, придумал эту заморочку с дронами и Островом, вон, есть Полигоны, тусуйся там, с девахами, и нечего лезть, в это гиблое место… стреляют бу-бу-бу… взрывают бу-бу-бу… убивают бу-бу-бу… придурки…». Алекс, долго и молча, слушал, а затем, не выдержал и спросил:
      - Ну, а сам-то ты, Казимир, зачем здесь находишься? Шел бы на Полигон, там, я знаю, тоже грузовики нужны. Или охранники.
      — «Сам-то, сам-то», — передразнил его тот мерзким голосом, — много ты понимаешь в жизни. Я, между прочим, хорошим дальнобойщиком был. Жена, дети, всё путём. Пока в аварию не попал. Сейчас вот сижу тут, без ног… Да, если бы не Остров, так бы и сидел на шее у семьи, дармоедом. А тут и деньги неплохие, и работа интересная, и в семье порядок. Вот бы вы ещё, поменьше хлопот доставляли, своими игрушками… А на Полигоне тоска, и платят много меньше.
      И он замолчал, и больше не бубнил. А Алекс, пораженный, задумался над сказанным сейчас и ранее. Надо же! Вот он, взрослый уже человек, скоро двадцать, живёт без особых хлопот, в хорошей семье, и всё у него хорошо и ладно. И работа и учёба. И родители не снобы, без причины не пилят, в личные дела не суются. Да и просто его любят. Как и он их, впрочем.
      И вот он, встречается с людьми, у которых такие серьёзные проблемы в жизни. Он вот бегает по Острову, в игрушки играет, прокачки устраивает, хабары всякие ищет, а люди тут, оказывается, живут всерьёз, со всеми этими своими серьёзными, жизненными проблемами. Какая уж тут игра?
      Интересно другое, как же он всё это раньше-то не замечал? Ну, не слепой же он, и не глухой, и видел и слышал кое-что. Выходит, не хотел замечать? Странное чувство возникло у него, словно он не опытный боец дроннерского сообщества, а молодой, начинающий салага, только-только попавший на Остров. И всё ему ещё только-только предстоит, увидеть и узнать.
      Вся его прежняя островная жизнь стала казаться ему пустой и никчёмной, как прошедшее детство. И представился ему, почему-то, Серый Шок, как смотрит он на него, и кивает своей треугольной башкой: — «Молодец, сынок! Взрослеть начал».
      — Эй, Хариус, чего отстаёшь?
      Алекс тряхнул головой и огляделся. «Рысь», идущая, по регламенту, следом за ним, в центре колонны, смотрела на него с насмешливой улыбкой:
      — Чего тормозишь, говорю? Давай, подтянись. Хватит мечтать о своих невестах, — и она звонко засмеялась.
      — Какие невесты, чего ты несёшь? — возмутился Алекс, и кинулся догонять Казимира.
      Через десяток шагов он оглянулся — «рысь» смотрела ему вслед и улыбалась.
      «Женщина отличается от человека органически» — подумал он старой фразой, отвернулся и размеренно пошагал дальше, вровень с грузовозом.
      Через полчаса этого размеренного движения, когда грузовики, натужно урча, стали карабкаться по тропе, уходящей на седловину между двух крутых сопок, впереди глухо хлопнул взрыв.
      — Эхе-хе… — прокряхтел Казимир. — Опять какой-то молодой абалдуй, на мину напоролся.
      Алекс посмотрел на, шедшего впереди каравана, метров на десять-пятьнадцать, «мангуста», тот оглянулся и махнул рукой — продолжать движение.
      — Ничего, научатся, — сказал Алекс, передав сигнал «рыси» с «крабом». — Пару раз подорвутся — живо вспомнят, чему в учебке учили. Иначе будут всю жизнь в наёмных работниках болтаться, или с Острова вылетят обратно на Полигоны. С девахами тусоваться.
      — Гляди-и, какой умный! — проворчал Казимир. — Сам-то давно ходить научился?
      «Тьфу ты! Опять прокол. Да, что же я за балда? Контролировать себя надо, пока не рассекретили к чёрту».
      — Странно ты спрашиваешь, Казимир, — сказал он вслух, — дураку же понятно, что если ты тупой, то не сможешь добиться на Острове приличного положения.
      — Дураку, может и понятно, да только умному, понятно больше, — пробурчал тот и ещё громче заурчал двигателем, преодолевая последний подъём перед перевалом через седловину.
      Алекс устремился следом, но тут в глазах у него потемнело, дрон его споткнулся и сбился с шага. Что за… Он потряс головой. Нет, зрение в порядке, экран монитора виден хорошо, а вот виртуальный экран, потемнел. Ну, ёкэлэмэнэ! Ещё не хватало сейчас видеоадаптеру полететь! Он ещё потряс головой, похлопал по обручу рукой и, совсем уже было, собрался перегрузить систему, но тут всё восстановилось само сабой. Он перевёл дух. Вот еще, почему опасно ходить одному — от глюков домашнего компьютера ещё никто не застрахован.
      — Хариус, у тебя что, в ушах звенит, или это невеста звонит? — «рысь» снова засмеялась.
      «Она, что, так и будет меня невестами всю дорогу доставать?». Он не удосужил её ответа, тем более что они выбрались, наконец, на перевал и за ним раскрылся красивый вид на центральную часть Острова. И можно было честно сосредоточиться на его обзоре. И не обращать внимания, на всяких пигалиц.
      Перед ними, как на ладони, простиралась долина ручья Безымянный. Ручей тёк на юг и по его пойме открывался удобный проход к географическому центру Острова, а посему, эта пойма, была давно и тщательно минирована, на протяжении почти километра, на всю свою ширину. Из-за обилия мин по берегам, ручей носил народное название — Минерва.
      Да, да, подумал Алекс, вспоминая свою первую удачную вылазку за минами. Вот с такого же поля, недалеко от Среднеземной Фактории, вдоль Гремучей Змеи, я её и пёр, свою первую мину. Летит время… Тоже, кстати, осень была. Только, более поздняя, листьев уже не было, и дожди постоянно шли.
      Вот здесь, раньше была старая парковка, невдалеке. Рванул в ней склад боеприпасов, и осталась от неё заросшая травой яма. Говорят, технику безопасности не соблюдали. Мины, говорят, со взрывателями притаскивали. Некоторые, менее удачливые, сталкеры. Говорят, с Третьего Бастиона, грандиозный фейерверк наблюдали.
      А вон, кстати, и наш любимый, Третий Бастион. Его отсюда хорошо видно, если смотреть вдоль ручья, на северо-запад. Больше двух километров, однако, а как хорошо просматривается. Самая высокая точка Острова. Самый большой и раздолбанный бастион, из четырёх. Самые большие, и вечно не вовремя, обваливающиеся подземелья. Самое любимое место, для крысиных охот. Сколько эти твари дронов попортили, не пересчитать.
      И, вот ведь что, живучие, гады, до невозможности. Дубинкой её не взять — абсолютно бесполезно. Только нож, или штык, или ещё какой холодный инструмент. И, в брюхо её, в брюхо. Если только сноровки у тебя хватит, и крови не испугаешься, иначе, хрусть — шея пополам, и всё. Выходи с Островной сети, и жди, пока дрона на ближайшую парковку, Служба Спасения приволочёт, или то, что от него осталось. Если вообще, приволокут…
      Хорошо, что сейчас научились дронов неаппетитными для крыс делать, а то раньше, бывало, найдешь, где-нибудь, в каземате бедолагу, весь обглоданный лежит. Все псевдо-мышцы съедены, провода изгрызены, и нас… вокруг. Брррр, Алекса аж передёрнуло, от таких неприятных воспоминаний.
      Вообще-то, животный мир Острова — это особый разговор. Здесь, кроме упомянутых крыс, обитали зайцы, ящерицы, змеи, разные птицы, и разные вредные и безвредные насекомые. Мыши и представители семейства куньих, не стоили упоминания, одни по причине слишком большой численности, другие — слишком малой.
      Некоторые дроннеры специально занимались животными — наблюдали, фотографировали, проводили даже исследования. Но основная масса обитателей Острова дронов, к животным относилась нейтрально, за исключением, разве что, крыс. Соответственно и звери относились к дронам равнодушно, за исключением, опять же таки, крыс. Ну, а крыса — есть крыса, либо ты её, либо наоборот…
      Через долину проходило несколько, отмеченных вешками, широких троп. Во многих местах она была истоптана и перекопана, но большая часть её всё ещё была нетронутой. Лишь кое-где, на этой, поросшей редкой, жухлой травой, поверхности, виднелись проплешины от старых взрывов.
      Прямо на той тропе, по которой им предстояло пройти, красовалась свежая клякса развороченной земли, вокруг которой были разбросаны растерзанные остатки дрона.
      «Мангуст» впереди свистнул и махнул рукой. Караван остановился, стихло урчание могучих моторов, все начали усиленно оглядываться по сторонам и негромко переговариваться.
      — Вот оболтус! Он что же на тропе мину разбирал, что ли? — возмутился подошедший сзади «краб».
      — Не похоже, — сказал Алекс. — Видишь, вывал грунта показывает, что мина взорвалась в земле, а не на поверхности. Стало быть, он её либо из земли выковыривал, либо просто подорвался на ней, когда по тропе шёл.
      «Краб» фыркнул и хотел что-то сказать, но его прервала «рысь», возникшая сбоку:
      — А ты верно подметил. Хорошая у тебя наблюдательность. Похоже, тропа-то плохо расчищена. Хотя, нет, не может быть, мы же тут сто раз ходили! И не только мы. Она растерянно посмотрела на «краба».
      — Да ты его больше слушай, он тебе ещё не то наплетёт.
      — Возможно, её кто-то снова заминировал, — проигнорировав его выпад, сказал Алекс, — давайте, я пойду вперед, и всё проверю, а вы сзади, метров на тридцать отстаньте. Только мне щуп нужен. Есть у кого?
      — Знай, своё место, падаван, — сказал, подходя спереди «мангуст», — я сам пойду, а вы тут, сверху постойте. Как расчищу дорогу, свистну.
      — Без команды — ни шагу, — сказал он, обращаясь к Казимиру.
      И удалился, вытащив на ходу, откуда-то сбоку своего корпуса, похожий на велосипедную спицу, тонкий щуп.
      — Только очень аккуратно, Женя, — крикнула ему вдогонку «рысь». «Мангуст», не оборачиваясь, махнул рукой.
      Некоторое время все молча наблюдали, как он медленно ползает вокруг свежей воронки, и неспешно погружает щуп в верхний слой почвы, сантиметр за сантиметром, зондируя землю. Затем метрах в трёх, по тропе от воронки, он остановился, отставил щуп и начал что-то осторожно откапывать.
      — Нашел что-то, — неуверенно проговорил «краб».
      А Женя-«мангуст» тем временем, внезапно застыл, в явно неудобной позе. Было видно, как он еле-еле вертит головой, но при этом, его ноги оставались неподвижными.
      — Сейчас я его спрошу через сеть, что там у него такое, — «рысь» замолчала, а через пару секунд торопливо воскликнула, — там у него мина с ловушкой! Он не знает, что делать! Надо на помощь звать, кого-нибудь из наших, кто ближе. И кто сможет помочь…
      — Вика, я не смогу…
      Удивительно, но дроновская морда «краба», сумела-таки изобразить, всю его растерянность.
      — Да знаю я, погоди, не мешай, я по сети ищу.
      «Ну вот, всегда с молодыми так, сперва хорохорятся, потом вляпываются, потом приходится идти и вытаскивать», подумал Алекс, а вслух сказал:
      — За мной не ходить, — и, не дожидаясь ответа, потрусил по тропе. Казимир сказал:
      — Поосторожней там, сынок…
      «Краб» что-то пискнул, а «рысь», не прерывая внутреннего, сетевого разговора, отчаянно замахала рукой.
      Но Алекс уже не видел. Он быстро двигался по тропе к «мангусту». Всколыхнувшееся чувство опасности оживило его прежние «сапёрские» ощущения.
      «Мангуст» лежал очень неудобно — четыре ноги в стороны, корпус на боку, манипуляторы под миной. Алекс приблизился и, первым делом, внимательно оглядел диспозицию — ничего страшного он не увидел. То есть, пугаться было уже поздно.
      Ловушки, то есть установки на неизвлекаемость, не наблюдалось. Обычная противопехотная мина времён Второй мировой. Сразу и не разберёшь, наша или немецкая, и те и те имели деревянные корпуса и схожее устройство. Уже нажата. Странно, чтобы нажать необходимо усилие килограммов пять. Человек легко создаст такое давление, а вот дрон нет. Скорее всего, её перестроили под дрона. Плохо, должна была взорваться, но не сработала, возможно, из-за переделки. Чёрт, надо было наплевать на всё, и идти самому. Хорошо, что парнишка не шевелился, с тех пор, как обнаружил момент срабатывания спускового механизма. Правильно, нельзя шевелиться. Когда спусковой механизм сработал, делать что-то уже поздно. Сейчас может рвануть от чиха. Может и просто рвануть, от балды. Ладно, не будем о грустном. Может ведь, и не рвануть. Алекс осторожно приблизился и заглянул «мангусте» в лицо:
      — Не подскажете, как пройти в библиотеку?
      — Ч-ш-то? — не понял тот, с трудом сфокусировав на нём свои лупоглазые окуляры.
      — Не убирай рук, пока я не скажу. И не шевелись.
      — А-ха…, - «мангуст» шумно выдохнул.
      — И не дыши, — Алекс внимательно ещё раз всё осмотрел. Мина старинная, но ещё в хорошем состоянии, словно только-только со склада. Ну, с богом. Он перехватил его манипуляторы своими, и шепнул, — медленно убираем…
      Они, очень осторожно, даже песчинки не осыпались вокруг мины, отползли на полметра. И тогда Алекс отпустил «мангуста» и попросил его:
      — Верёвочку дай, длинную.
      — В бардачке…
      — Иди ко всем, я сейчас.
      Алекс взял моток бечевки, захлопнул бардачок, и проследил, как ушел «мангуст», тот всю дорогу полз, словно не мог встать. И вернулся к мине. Подобные мины, по идее, надо только взрывать дистанционно, так что будь он не в дроне, сроду бы не решился на такой эксперимент.
      В такие напряженные моменты, слияние с дроном казалось особенно полным, сознание, словно бы целиком, переносилось на Остров, бросив человеческое тело и поселившись в железной машинке.
      «Какие мы, нафиг, сапёры?» — думал он, обвязывая концом верёвки обломок вешки.
      «Никакие мы, нафиг, не сапёры», — думал он, аккуратно прилаживая этот импровизированный якорь под миной.
      «Да нас бы всех, давно поубивало, не будь мы дроны», — думал он, отползая и разматывая шпагат.
      «Сапёр ошибается только раз, а дроннер — сколько хватит денег», — он отполз метров на десять, пока бечёвка не натянулась. Устроился поудобней, и крепко упёрся ногами в плотный, утоптанный дёрн тропы.
      — Ну, — сказал он вслух, и резко дёрнул за конец бечёвки — мина слегка подскочила и выехала на тропу. Алекс замер, плотно вжавшись в землю.
      — Хариус, Хариус! Что там у тебя? — донёсся издалека голос «рыси».
      И тут мина грохнула. Пробежали по экрану квадратики, сбитого взрывной волной, изображения — чёрт, только бы видюха не глюкнула снова. Визгливо пропели в вышине осколки, посыпались клочья земли, поплыло вверх по ручью дымно-пылевое облако. Алекс встал, поднял с земли, отлетевший в его сторону, «мангустов» щуп, и быстро, но очень тщательно, обследовал тропу, вплоть до переправы через ручей, выискивая свежее потревоженный грунт. Перед ручьём остановился, обследовал переправу — набросанные поперёк ручья плоские камни. Ни чего не нашел — ладно, дойдём сюда, обследую дальше. Вернулся, поднял бечёвку, и, сматывая её ходу, направился к каравану.
      — Ну, вот и всё, можно идти дальше, — он отдал моток «мангусте», тот взял и начал неловко засовывать его в бардачок. Все стояли и молча смотрели на Алекса. Затем «рысь» сказала:
      — Сейчас прибудет команда сапёров. Наших. У них уже прошла информация, что тропу вновь заминировали граберы, предположительно из клана Усатого Ли. «Краб» и «мангуст» молчали. И тогда Алекс сказал:
      — Ну, что ж, посидим, покурим.
      — А я бы уже пошел, — сказал Казимир. Но Женя-«мангуст», молча, покачал головой, и они стали ждать сапёров.
      Через пятнадцать минут с юга, вдоль ручья, стелясь низко над землёй, прилетели два жужжащих мини-вертолёта, высадили двух сапёров и забрали остатки взорвавшегося дрона, что бы доставить его до парковки. А там на ремонт. Да-а-а, залетел хозяин на копеечку. И также, жужжа, и стелясь низко-низко, вертолёты улетели обратно.
      Прибывшие сапёры переговорили с рейнджерами охраны и с Алексом: — «Ты, что ли, Хариус? Ну, молодец, запомним тебя». И ушли на тропу через минное поле. Прошли её от начала до конца и назад, не нашли больше ничего, дали им добро на проход, и переключились на тропу другого направления.
      Караван заурчал моторами, и потянулся по расчищенной тропе к переправе через ручей Безымянный, иначе именуемый Минервой.

3

      Ручей преодолели бы без особых происшествий, но «мангуста», как самого мелкого в группе, унесло потоком, когда он поскользнулся, неловко приземлившись после прыжка, на камень посредине ручья. Пришлось бежать за ним метров десять, вылавливать, вытряхивать и высушивать.
      Это было неприятно, для него, но совершенно не опасно — современные дроны не боялись воды, и могли бы вообще путешествовать по дну моря. Если бы не одно препятствие — радиосвязь. На глубине уже в несколько сантиметров, вода экранировала радио-поле сети дронов, и связь обрывалась. Для подобных путешествий, необходимы были другие способы связи, но на Острове они отсутствовали.
      Алексу доводилось видеть дронов, которые, по той или иной причине, оказывались под водой на большой глубине. Большой, естественно, с дроновских позиций…
      …Он, как-то «загорал», сидя на валуне, одной своей частью, погруженному в море. Погода была чудесная, шла вторая половина июля, и на море был полный штиль. Вода, обычно мутная у берега, по причине полной неподвижности, прояснилась, и он, с большим интересом, наблюдал за рыбами. Те шустро носились среди лохматых, бурых водорослей, посверкивая на солнце чешуёй, блики которой, вкупе с бликами воды, навевали дрёму и покой.
      Недалеко от берега, на воде, так же дрёмно плавали чайки. Похоже, их тоже убаюкали блики, почти неподвижной воды, так что на рыбу им было наплевать. Небо, пронзительно голубое по всей своей шири, на юге, у горизонта, было подёрнуто серым маревом. Марево неба смешивалось с маревом моря, и вид этого смешанного марева лишь усиливал тишину в душе и в природе.
      Глубина там была небольшая, от силы метр. И Алекс, утомлённый созерцанием, этого природного аквапарка, тихо дремал у себя в кресле дома. Благо дело было на выходных, и родители умотали в лес, отчаявшись забрать его с собой, после длительных и безуспешных уговоров.
      Внезапно, чувство острой опасности толкнуло его изнутри, он встрепенулся, а дрон его подскочил и быстро завертел из стороны в сторону своей приплюснутой головой, осматриваясь вокруг. Всё было спокойно, ни граберов, ни крыс и ни каких других вредных созданий не наблюдалось. Но ощущение опасности не отступало, и тогда он почувствовал взгляд.
      Медленно-медленно он повернул, ставшую чугунной голову, и опустил свой взор на воду. И вздрогнул так, что чуть не выпал из кресла, а дрон его чудом, но удержал равновесие на камне. Сказалась-таки длительная муштра кристаллического болвана.
      То, что смотрело на него из-под воды, вначале показалось ему, гигантским спрутом, вышедшим из пучины вод, дабы поживиться незадачливым наблюдателем. Однако, преодолев липкий страх, он всмотрелся. И напугался ещё больше. Это оказался мёртвый дрон-разведчик, типа «тушканчик», с громадными линзами оптики на маленькой голове.
      Благодаря обилию легкого пластика, «трупик» парил в воде на глубине приблизительно в полметра, и медленно дрейфовал по воле волн, по таинственному подводному царству.
      Первой трезвой мыслью Алекса было — бежать. Затем возникла мысль — достать. Затем он отбросил первую, и стал думать над второй. Но, как он тогда не изгалялся, заманчивая добыча так и уплыла. А он, после нескольких безуспешных попыток, разделить с бедолагой подводное путешествие, так и остался один на камне.
      А к вечеру, над Островом, разразилась грандиозная гроза, со свирепым штормом. Почерневшее море швыряло грязную пену на скалы, а чёрно-синие тучи секли тугими, упругими струями дождя, и берег, и сопки, и бушующее море. А Алекс сидел, сжавшись, в своем тёплом кресле дома, и приглушив звук ревущей стихии, потрясённо наблюдал за всей этой, исхлёстанной молниями, вакханалией. А дрон его, спрятавшись от грозы, сидел в раскрыве, обрушившегося вентиляционного тоннеля, Третьей артиллерийской установки, Третьей береговой батареи, Третьего Бастиона…
      Когда «мангуст» просох и отматюгался, наступил полдень по местному времени, и Казимир объявил, что согласно регламенту транспортной компании и его жены, у него обед. Посему, давайте организовывать привал. Все согласились, однако на минном поле никто останавливаться не захотел. И грузовозы, рыча моторами, устремились, в сопровождении рейнджеров, на противоположный берег долины ручья Безымянный, перекрыв все свои скоростные характеристики.
      Они вылетели с бешенной, для себя, скоростью — полтора километра в час, на бугор берега, и чуть не столкнулись с шестёркой дронов, шедших во встречном направлении.
      Это были тяжело груженные, разномастные сталкеры. Строем, в колонну по два, они тащили хабар на приёмку.
      От тяжести дроны их скрипели и пищали, но дружно, в такт, шлёпали ногами. А их дроннеры дружно пели, старинную киношную песню, задавая этот такт. Высокий, чистый голос, одного из сталкеров, заводил:
 
Говорила мама мне
Про любовь обманную,
Да напрасно тратила слова -
Затыкала уши я, я её не слушала.
Ах, мама, мама, как же ты была права!
 
 
— Ах, мамочка, на саночках,
 
      — дружно гаркнули остальные, дружно шлёпнув ногами,— 
 
Каталась я не с тем,
А затем на просеке
Целовалась с Костенькой,
Ах, мама, мамочка, зачем?
 
      Поравнявшись с караваном, не прерывая песни, они кивками ответили на приветствие, и устремились по тропе, в сторону переправы через ручей, и далее, вероятно, к парковке PR20. Сталкеры протопали мимо, унеся с собой песню и оставив после себя, ощущение задорного настроения, здорового оптимизма и крепкой, мужской дружбы.
      «Какая тут игра? Вот это жизнь!», Алекс, завистливо провожал их взглядом. Затем взгляд его упёрся в насмешливый взгляд «рыси», и он отвернулся. Этого ещё не хватало, насмехаться.
      Привал решили организовать прямо здесь, на высоком берегу долины ручья, возле группы живописных валунов. Казимир врубил электрозарядку — обычный бензиновый электро-генератор, только соответствующего размера. А сам — «всё, всё, мужики, не могу больше, моя убьёт», — отрубился. Индикатор связи его дрона погас, взгляд уплыл и потускнел.
      За ним вырубился «краб». Подключил своего дрона к электрозарядке, сказал, «я быстро», и вырубил связь. Дрон его, как-то разочарованно вздохнул, поджал к бокам своим, шесть крабьих ножек, и уснул.
      «Мангуст» сказал: — «Ну, бдите тут, если что, орите в ухо, я буду недалеко», — и не оборвал связь, а просто застыл лицом, и замолчал.
      Порядок дежурства на привале он определил за минуту до этого. Как всегда долго думал, затем сказал:
      — Значит так, дежурить будем по парам. Казимир долго ест, ещё и вздремнуть может, пару минут — у него правило, война войной, а обед — вынь, да полож. Так что, час у нас есть, пообедать успеют все. Первыми обедаем мы с Сеней. Да, Хариус, прости, мы тебе не представились. Я Евгений — Джон, а это Семён, просто — Сеня, а это…
      — Рысь, — сказала «рысь» и улыбнулась Алексу, — можно Вика. Но не нужно.
      — Хариус, — сказал Алекс, ненавидя себя в эту минуту, за то, что приходится врать, если ещё не друзьям, то хорошим знакомым уже, это точно.
      — Ага, — сказал Джон, — ну, твоё право. Значит так, дежурить будем…, а… это я уже говорил. В общем, делимся по весовым категориям, я с Сеней, а Вика…
      — Рысь! — сказала Вика.
      — Да, извини. Э… Рысь с Хариусом. Хариус, у тебя хоть и дохлый корпус, но в боевой обстановке, ориентироваться ты можешь, я видел. Так что, не подведи. Ну и, всё, через двадцать минут мы вернёмся. И они отчалили. Сразу повисла неловкая пауза.
      — Ну, что, Хариус, как дежурить будем? — спросила Рысь.
      — А, что тут думать? Сядем на камушек, повыше, и будем смотреть по сторонам.
      — Ну, ну… Пошли.
      Они вскарабкались, на самый большой и плоский валун, и уселись на его краю. Тучи на небе приподнялись и утончились. Солнце проглядывало уже сильнее, и даже слегка пригревало. Свежий ветерок, с приятным, морским запахом, шелестел листвой недалёкого леска, и волнами гнал траву на минном поле. Они смотрели на поле с другого берега, и от этого оно выглядело совсем по-другому — казалось, перед ними лежит широкая река, а по ней бегут буро-зелёные волны. Немного портили картину натоптанные тропы и редкие оставшиеся заграждения из колючей проволоки, но их, при известной доле воображения, можно было принять за броды, или за перекаты.
      Вдоль ручья, снизу вверх, на высоте не более десяти метров, стремительно, со свистом, пронеслась тройка уток. Сделала крутой вираж, и утянулась на северную часть острова, к воякам.
      Интересно, подумал Алекс, а вот почему, системы ПВО по уткам не стреляют, ведь их тут, весной и осенью, большущие стаи пролетают? Вертолёты рейнджеров, с такой трассой полёта, уже бы раз пять рубанули, даже воздушные шары косят, а уток нет. Как они их отличают? И автоматические пулемёты, тоже. Крыс не трогают, зайцев не трогают, а тебе, стоит нос высунуть — сбреют, в один момент. Словно настроили их под нас, как…
      — Так и будем молчком сидеть? Может, расскажешь чего-нибудь? — Рысь сидела, подогнув задние и правую переднюю ноги, под себя, левой же болтала в воздухе. «Ага, счас, спою», подумал Алекс, а вслух сказал:
      — А чего тут говорить? Смотри, какая природа кругом красивая. Да радуйся.
      — Такое чувство, что ты меня как-то невзлюбил, — сказала Рысь, глядя на него, склонив голову набок, — смотришь косо и недобро, говоришь грубо…
      — Я грублю!? — возмутился Алекс, — да я с тобой и не говорил вовсе ни разу!
      — Ну, вот и погори, — насмешливо сказала Рысь, — а то всё молчишь и молчишь…
      От возмущения Алекс не нашелся, что ответить, и стал, подчёркнуто внимательно, осматривать окрестности. Вот, блин! И пары слов не сказали, а уже отношения выясняем. Что за народ, эти женщины. Взлюбил, невзлюбил… С чего она это взяла?
      — А тебя почему, Хариусом прозвали?
      — По знаку судьбы, — буркнул он.
      — О-о! Ты веришь в Судьбу?
      — Не важно, веришь ли ты в Судьбу, важно, верит ли Судьба в тебя, — он так и не понял, слышал ли он подобное где-то, или выдумал только что.
      — А ты философ, — сказала Рысь мягким голосом, но было непонятно, осуждают его, или хвалят, — а почему ты новичком прикидываешься?
      — Я, прикидываюсь!? — Алекс потерял дар речи.
      — Ага, не я же, — её просветлённая оптика с радужным отливом искрилась лукавством.
      — Много будешь знать, скоро… скоро целлюлит заработаешь!
      — Ага, я же говорила, что грубишь, — с удовлетворением, сказала Рысь.
      — А чего ты, цепляешься ко мне? — возмутился Алекс.
      — Я цепляюсь к тебе? Ещё скажи, что вешаюсь на тебя! Больно надо…
      Алекс надуто молчал, в голове у него не было ни мыслей, ни слов — одно сплошное возмущение.
      — Я к нему, как к человеку, а он грубит, оскорбляет, обзывается…
      — Я обзываюсь!? — Алекс привскочил, — да ты, знаешь ты кто, после этого!?
      — Ругаетесь? — спросил, неслышно подошедший Джон-«мангуст», — ну, как тут у нас обстановочка? Боевая?
      — Боевая, — сказала Вика, и дрон её окаменел в позе сфинкса.
      — Ну, что? Иди, обедай, — сказал Джон Алексу, — а я подежурю…
      Алекс скинул обруч, и швырнул перчатки в монитор компьютера. Резко встал из-за рабочего стола и, пиная на ходу мебель, устремился на кухню. Наливая себе морсу, плеснул через верх на стол. Ч-чёрт! Вот… ведьма! Развела, как кролика. Что я ей сделал? Он, торопливо, выпил морс. Пристала, как репей. Кошка… серая.
      Он открыл холодильник, тоскливо посмотрел на засохшую корку сыра, затем достал из морозилки брикет сливочного масла и пакет с окорочками. Окорочки он положил в раковину, оттаивать, а от масла отскрёб ножом стружку на черствую корку хлеба. Пока закипал чайник, он растёр перемороженное масло по краюхе, и посыпал его немного солью, а затем слегка поперчил.
      Ладно, успокоились. Я что, с девчонками ругаться, на Остров прибыл, или спецзадание выполнять? Чайник закипел и выключился. Алекс заварил из двух пакетиков кружку крепкого чая, насыпал в него три полных ложечки сахара и, с хрустом стал жевать чёрствый хлеб.
      Вот, балаболка. Новичком прикидываешься… Да сама то… Оппа-на. Он перестал жевать. Это, что это было? Он медленно задвигал челюстями, отпил чаю, глядя, невидящим взором, в кухонное окно. Это меня раскрыли, что ли? Уже? Так быстро? И кто — какая-то… деваха, с рысьими замашками? И, что же мне теперь делать?
      В детективных фильмах, в таких случаях, свидетелей ликвидируют. Мысль пришлась ему по душе, и он в подробностях представил себе, несколько заманчивых методов ликвидации. И в подробностях не стеснялся.
      До конца Алексова обеда осталось пять минут, он помыл кружку и убрал со стола крошки. И в магазин бы надо, да денег нет. Ха. Ха. Ха. И здесь я на мели, ладно, вечером наскребу на хлеб, и пожарю окорочки, как мама советовала. Он вздохнул, и пошел запускать своего дрона. А с этой, Рысью, сделаем вид, что ни-чи-го-ни-по-нял.
      Алекс воплотился в дроне, в том же месте, где и оставил его — на вершине приплюснутого валуна, на правом берегу долины ручья Безымянный. И первая его мысль была: «Вот, чёрт! Из-за этой…, в туалет не сходил…».
      «Этой» на камне уже не было, грузовозы прогревали движки, а Джон-«мангуст» махал ему рукой:
      — Давай в строй, отправляемся…
      Он твёрдо решил даже не смотреть в сторону Рыси, но не выдержал и глянул. Та, как ни в чём не бывало, стояла на своём месте, опустив глаза долу. У-у-у, мегера…
      — Трогай! — скомандовал Джон, и грузовозы, дружно взревев, тронулись в путь.
      До парковки PM20 оставалось немногим более половины километра. Дорога пролегала по высокому берегу вдоль долины ручья. Свежий ветерок обдувал тела дронов, способствуя лучшему охлаждению механизмов, а солнышко, что пыталось пробиться сквозь редеющие тучки, радовало глаз и веселило душу. Сытое послеобеденное настроение, и улучшающаяся погода, убаюкали бдительность охранников каравана, и поэтому, когда Джон, шедший, как положено по регламенту — впереди, подорвался на взрывпакете, никто сразу и не понял, что случилось.
      Взрывпакеты были, в основном, самодельными, и в их задачу не входило убивать и травмировать, главное — оглушить и напугать. Взрывной волной, лёгкого Джона сбило с ног, и теперь он валялся в поднятой пыли и, судя по всему, в полной прострации. А в это время из близкого леска с воплями и улюлюканьями вылетела банда граберов, в количестве пяти экземпляров.