Записки звездочёта Сириуса

      - Что вы! - обиделись "владельцы отеля" Пим и Ник.
      ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
      Ник поднимается по лестнице
      Ступенька... Ступенька... Ступенька... Площадка. Уф!
      Поварёнок Ник совсем выдохся. Если вам когда-нибудь приходилось подниматься пешком с тяжёлым грузом, ну, скажем, на десятый этаж, то вы можете себе представить, что значит добираться до сорокового.
      Всё медленней и медленней поднимался по лестнице Ник, и огромный поднос с кофейником и тортом дрожал в его руках.
      Ступенька... Ступенька... Ступенька...
      Это была парадная лестница самого роскошного дворца в столице. И до сорокового этажа она была устлана широченной ковровой дорожкой, затканной серебряными цветами. На каждом этаже стояли часовые в ярко-белых эмалированных касках и проверяли у посетителей документы.
      На первом этаже документы проверялись одну минуту, на втором - две, на третьем - три и так далее. Стоит ли говорить, что на сороковом этаже проверка заняла бы целых сорок минут. Но до сорокового этажа никто из досужих посетителей никогда не доходил. Не успевали они добраться, скажем, до двенадцатого, как рабочий день Апчхибосса Утриноса кончался.
      - Никаких лифтов! - любил повторять диктатор.
      Ступенька... Ступенька... Ступенька...
      Ник прислонился к перилам и дышал часто-часто, словно целую минуту пробыл под водой. Впереди ещё тридцать этажей.
      Отчаянно пыхтя, мимо прошёл первый заместитель Главного Министра сеньор Буль Бурес. Его брюхо колыхалось из стороны в сторону, и поэтому Буль Буреса заносило то влево, то вправо. Когда он поднимался по лестнице, то ничего не видел и не слышал. Пот заливал ему глаза, а из ушей торчали клочья ваты. По лестнице гуляли сквозняки, и Буль Бурес боялся простудиться. Эти странные сквозняки появились во дворце с тех пор, как здесь поселился Тайфун. Когда где-нибудь внизу открывалась дверь, мощный порыв ветра толкал в спину, и ноги сами убыстряли шаг. Но если ветер мчался сверху, нужно было сразу садиться на ступеньки и хвататься за ковёр, иначе, хочешь или не хочешь, задом побежишь до самого первого этажа. Мало того, ветер вышибет тебя на улицу через вращающуюся стеклянную дверь.
      Ступенька... Ступенька... Ступенька...
      У министров документов не проверяли. На то они и министры! У них даже была особая привилегия: с тридцать девятого на последний, сороковой, этаж они поднимались на лифте.
      Лифт представлял собой специальную рентгеновскую кабину. Здесь каждого незаметно просвечивали. Просто так, на всякий случай, - нет ли у кого оружия. Перочинного ножа, например.
      На крыше дворца стояли зенитные пулемёты. Тоже просто так, на всякий случай.
      Двадцатый этаж... Двадцать первый... Двадцать второй...
      Где-то вверху оглушительно хлопнула форточка, и завыл, приближаясь, ветер.
      Буль Бурес сразу же полез под ковёр. Ник юркнул за ним. Незаметно для сеньора он зацепил за его пиджак прочную рыболовную леску с крючком, а свободный конец лески привязал к своему поясу.
      Ветер гнал перед собой волны ковра. Одна такая волна взмыла над Буль Буресом, с треском опустилась на его лысину и тут же умчалась вниз, к счастью, миновав Ника.
      Восхождение продолжалось. Теперь Нику было легко подниматься. Буль Бурес, пыхтя, как паровоз, тащил его за собой. Это был надёжный, не раз испробованный Ником буксир. Леска была прозрачная, капроновая, и часовые ничего не замечали.
      Тридцатый этаж... Тридцать первый... Тридцать второй...
      Ник только в одном мог равняться с министрами. У него тоже не проверяли документов. Во-первых, у Ника вообще не было документов. Ему было всего девять лет. Во-вторых, поднос в руках поварёнка служил самым надёжным пропуском. Апчхибосс Утринос не любил, когда запаздывали с завтраком.
      Буль Бурес вконец выдохся. Он шипел, как проколотый футбольный мяч, и вслух считал ступеньки.
      Перед площадкой тридцать девятого этажа Ник осторожно обрезал леску.
      Каждый день Буль Бурес с изумлением обнаруживал в своём пиджаке рыболовный крючок. Никто не мог раскрыть ему эту тайну. Ни полиция, ни тайные агенты, ни даже знаменитый звездочёт Сириус.
      - Вы у кого-то на крючке, - только и смог глубокомысленно сказать Сириус сеньору Буль Буресу, два месяца пронаблюдав в телескоп за положением небесных светил.
      Буль Бурес протиснулся в лифт, а Ник пошёл выше.
      И только у дверей спальни Апчхибосса Утриноса сеньор обратил внимание на маленького поварёнка, который, сняв колпак, низко поклонился ему.
      Буль Бурес напыжился и милостиво кивнул.
      Он всегда здоровался с Ником. В кабинете министров это создало ему славу любимца народа.
      Внезапно где-то внизу небоскрёба оглушительно хлопнула дверь, затем мощный порыв ветра приподнял Буль Буреса и Ника и ударил о двери спальни. Они распахнулись, их внесло в комнату, закрутило под потолком и... бросило прямо на балдахин над кроватью. Потеряв и торт и поднос по пути, Ник чудом удержал лишь кофейник.
      Балдахин рухнул на диктатора - все запутались в этом огромном шёлковом полотнище с кистями, как в бредне. В довершение всех бед горячий кофе выплеснулся на голую спину Апчхибосса Утриноса. Он завизжал и выхватил из-под подушки автомат. Двери захлопнулись. Ошеломлённые часовые стояли за ними и не знали, что делать.
      Вдруг из спальни раздались выстрелы: тра-та-та-та! По дверям пробежала рваная строчка отверстий, оставленных автоматной очередью. Часовые бросились на пол.
      Та-та-та-та! - яростно надрывался автомат.
      Внезапно наступила тишина.
      Часовые подползли к дверям, превратившимся в сплошное сито, и осторожно заглянули в комнату через дырки от бешеных пуль.
      То, что они увидели, повергло их в смертельный ужас. Апчхибосс Утринос в одних трусах лежал под кроватью с автоматом в руках и тревожно вертел головой из стороны в сторону.
      На кровати сидели ошалевшие от страха Буль Бурес и Ник.
      Снова застрочил автомат. И часовые отпрянули от двери.
      Апчхибосс Утринос палил во все стороны, спросонья ему всюду мерещился враг. Вдребезги разлетелось окно, и сразу же в комнату ворвался мощный сквозняк, настежь распахнув двери. Он подхватил Апчхибосса Утриноса с автоматом, Буль Буреса и Ника, часовых в эмалированных касках, стулья на гнутых ножках, флаконы с духами, щётки, картины, бумаги, газеты, портфели и, торжественно завывая, понёс вниз по лестнице. На каждом этаже вихрь захватывал новых часовых, и всё катилось по ступенькам с треском, шумом и грохотом...
      Опять где-то внизу хлопнула дверь - вихрь внезапно изменил направление и понёсся обратно, вверх: у-у-у!..
      Потрясённые прохожие смотрели, как из широкого окна на сороковом этаже дворца Апчхибосса Утриноса один за другим вылетали часовые в белых касках и неслись в небе, распластав руки, словно крылья.
      Сорок пять сбежавшихся по тревоге дюжих камердинеров с трудом удерживали у окна рвущегося из их рук в небо тщедушного диктатора.
      А что же Ник?.. Когда сквозняк изменил направление, Ник снова прицепился запасным крючком с леской к пиджаку Буль Буреса. Ник надеялся, что с таким тяжёлым якорем его далеко не унесёт.
      Увы, это не помогло...
      В этот день звездочёт Сириус наблюдал из своего окна невооружённым глазом удивительное зрелище.
      Сначала по небу пронеслась большая группа метеоритов, до странности напоминающая фигуры людей. Сириус был готов поклясться, что впереди на каждом метеорите торчал какой-то белый наконечник, излучающий неземное сияние.
      Сириус не знал, что это пронеслась личная гвардия диктатора в белых эмалированных касках.
      А вслед за ними промчался какой-то странный бочкообразный снаряд с крохотным спутником.
      Это пролетел первый заместитель Главного Министра Буль Бурес, вокруг которого вращался на длинной рыболовной леске поварёнок Ник.
      Сириус бросился к телескопу, но удивительное явление больше не повторилось.
      Апчхибосса Утриноса удалось спасти.
      Весь день вновь набранная гвардия диктатора ходила по всем этажам дворца и огромными гвоздями наглухо забивала окна.
      А по зданию разносился могучий храп Тайфуна. Время от времени он просыпался и кашлял - и тогда по коридорам проносился ветер, с треском распахивая двери и срывая тяжёлые бархатные портьеры.
      ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
      В открытом море
      Буль Бурес и Ник летели над городом, над высокими белыми зданиями и разлапистыми пальмами.
      Внизу промелькнула скоростная дорога, забитая крошечными машинами, пустынный пляж, а потом пошли плясать волны.
      Ветер посылал их в атаку на берег, и, словно цепи бойцов, они то поднимались, то залегали, но неуклонно двигались вперёд и с грозным шумом обрушивали на песок водопад серой пены. Каждая волна набегала на берег сначала только одним краем бесконечной извилистой ленты, а затем постепенно подтягивала всю ленту за собой - и вдоль всего пляжа возникали пенистые взрывы, один за другим, через равные промежутки времени. Казалось, что по берегу били из множества орудий, каждое из которых стреляло вслед за другими.
      А потом наступала другая бесконечная волна, и всё повторялось сначала.
      Вскоре берег остался далеко позади, и Буль Бурес и Ник упали в воду.
      Недаром сеньора Буль Буреса за глаза называли бочкой жира - его мгновенно вытолкнуло на поверхность.
      Ник плавал отлично и поэтому сразу перерезал леску, освобождаясь от ненужного балласта.
      - Если поможешь добраться до берега, я назначу тебя самым старшим помощником Главного Повара! - заверещал Буль Бурес.
      - Что я, буксир? - ответил Ник. - Плыви сам!
      - Я тебя обвиняю в государственной измене! - вскричал Буль Бурес, хлебнул солёной воды и умолк.
      Налетевшая волна унесла прочь более лёгкого Ника, и, когда она умчалась дальше, он оказался словно на дне глубокого ущелья. Позади выросла новая высоченная волна, на гребне которой барахтался Буль Бурес. Казалось, сейчас она обрушится вместе с ним на Ника. Но волна, как и полагается волне, резко осела, как будто провалилась на месте. И теперь Ник оказался на гребне водяной горы, а Буль Бурес - далеко внизу, у её подножия.
      - Я тебя озолочу! - кричал он. - Не уходи!
      Волна снова подняла Ника на гребень. Ник изловчился и снял башмаки. Они с бульканьем пошли ко дну.
      - Спасите! - раздался истошный вопль Буль Буреса. - Полиция!
      Ник увидел сверху, как у гребня следующей волны появилась гигантская акула.
      Буль Бурес опять барахтался внизу между двумя громадами волн и с ужасом смотрел на акулу, которая висела над ним. Акула жадно смотрела на Буль Буреса. Вот она открыла скобастую пасть, сделала чудовищный прыжок и...
      Волна унесла Ника вперёд, и он не увидел бесславной гибели всесильного министра.
      И только сейчас Ник испугался. Акулы! В залив заплыли акулы! Кто знает, сколько их подстерегает его на пути к берегу!
      Волна снова ушла вперёд, и Ник опять оказался в глубокой выемке. Новая волна встала над ним на дыбы. В ней висело несколько акул. Он ясно видел их кривые ухмыляющиеся рты, похожие на гигантские подковы.
      "Всё, - подумал Ник. - Конец".
      Но тут пришло спасение. Волна неожиданно швырнула вниз широкую короткую доску. И Ник машинально обхватил её.
      Акулы метнулись к нему, в то же мгновение волна подхватила доску с Ником, и он понёсся на гребне, окутанный брызгами. Всё замелькало вокруг. Огромная сила многокилометрового прибоя мчала его к берегу.
      Когда в заливе нет акул, многочисленные туристы гоняют на особых досках, пластмассовых и деревянных, по могучим волнам прибоя. Правда, в отличие от Ника, они носятся на досках стоя, а не лёжа. Нередко доску вырывает из-под ног, и тогда неудачнику приходится рассчитывать только на свои силы. Бывает, что утерянные доски затем долго швыряет по морю где попало. Одна из таких досок и угодила в руки Ника, потерявшего уже было надежду на спасение.
      Стая акул гналась за Ником, вспенивая воду. Акулы были похожи на торпеды.
      Берег вырастал прямо на глазах.
      ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
      Государственный преступник
      Пустынный пляж был усеян обрывками газет. Они трепетали на ветру и напоминали подстреленных птиц.
      Под бамбуковым навесом, недалеко от полосы прибоя, сидело двое карабинеров. От раскалённых сапог, брошенных на песок, поднимался пар.
      - Скоро смена, - сказал один, взглянув на часы.
      - Ну и жара, - сказал другой, вытирая платком шею. - Уж лучше патрулировать улицы, чем сидеть без толку на этом идиотском пляже. Там по пути можно хоть холодного пива выпить... Смотри! - вдруг вскрикнул он.
      На гребне волны к берегу приближался какой-то загадочный тёмный предмет. Ближе, ближе... Следом за ним резали воду плавники акул.
      Карабинеры вскочили.
      В ту же секунду волна обрушилась на песок. И когда схлынул бушующий водоворот пены, перед ними оказался мальчишка, крепко прижимающий к груди доску.
      - Здравствуйте, - ошалело выпалил мальчишка. - Хорошая погода, правда?
      Карабинеры втащили его под навес.
      - Ты что, с ума сошёл? - завопили они, перебивая друг друга. - Весь день по радио передают, что в заливе появились акулы!
      - Я не слышал...
      - Как тебя зовут?
      - Ник.
      Карабинеры переглянулись.
      - Это ты?!
      Ник растерянно взглянул на газету, которую ему сунули под нос. Посредине газетной полосы было что-то напечатано жирными буквами.
      - Я не умею читать, - испуганно ответил Ник.
      Один карабинер схватил его за плечо, а другой громко зачитал следующее:
      ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!
      ОБЪЯВЛЕНИЕ
      Срочно разыскивается государственный
      ПРЕСТУПНИК
      ИМЯ: Ник.
      ПРОФЕССИЯ: младший поварёнок дворцовой кухни.
      ВОЗРАСТ: девять лет.
      ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА: лживость, злобность, преступные наклонности.
      ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ: без особых примет.
      ОБВИНЕНИЕ: попытка совершить государственный переворот,
      а также похищение сеньора Буль Буреса.
      ЗА ПОИМКУ - НАГРАДА!
      - Нет, это не я! - завопил Ник и попытался вырваться.
      Но карабинер держал его крепко.
      Тогда Ник изловчился и укусил его за палец, рука сразу разжалась.
      - Лови! Держи! - орали карабинеры, мчась за Ником. Они делали смешные прыжки, будто пританцовывали, - настолько горячий был песок.
      У самой ограды пляжа, за которой уже начиналась улица, карабинеры настигли Ника, сбили с ног и скрутили ему руки за спину.
      - Это не я! Не я! Не я! - надрывался Ник.
      - Нет, ты! - сопели карабинеры. - Имя сходится!
      - В чём дело? - рявкнул чей-то бас. За оградой появился капрал в сопровождении трёх солдат. - Где ваши сапоги, я вас спр-р-рашиваю?
      Карабинеры щёлкнули голыми пятками:
      - Задержан при попытке к бегству! Звать - Ник. Черты характера тоже сходятся: лживость, злобность! За палец укусил!
      - Я нечаянно, - захныкал Ник.
      - Взять! - Капрал гаркнул так, что концы его усов взлетели вверх.
      ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
      Гениальное предложение
      Апчхибосса Утриноса
      Апчхибосс Утринос почтительно постучал согнутым пальцем в огромную дверь.
      - Входи, - послышался хриплый голос Тайфуна.
      Дюжий камердинер во фраке распахнул дверь, и Апчхибосс Утринос юркнул в зал.
      - Ну что там? - Тайфун сидел в большом чёрном бассейне по горло в холодной воде. Он изнывал от жары.
      - Я хотел напомнить о вашем великодушном обещании, - робко сказал Апчхибосс Утринос.
      - Каком таком обещании? - прорычал Тайфун.
      - Э-э... Вы обещали дать нам небольшой заём, и я...
      - Мало ли что я обещал! - буркнул Тайфун, и в бассейне заходили волны. - Сколько тебе ни давай, всё мало!
      - Помилуй Бог, - всплеснул руками Апчхибосс Утринос. - Я волнуюсь не о себе, а о народе!
      - Каком... народе?! - опешил Тайфун.
      - О моём народе... - сконфузился Апчхибосс Утринос.
      - Что??? - рявкнул Тайфун.
      - Я... Я...
      - Молчать! Много на себя берёшь! Кем ты был несколько лет назад, кем?
      - Батраком, - покраснел Апчхибосс Утринос. - Но...
      - А потом?
      - Продавцом. Но я...
      - А затем?
      - Кондуктором. Но они...
      - Ещё?
      - Парикмахером. Но мы...
      - А дальше?
      - Сержантом. Но вы...
      - Я дал тебе всё! - самодовольно закончил Тайфун. - Власть, богатство, славу!
      - Вы меня неправильно поняли, - взмолился Утринос. - У меня к вам деловое предложение. Я прошу денег для того, чтобы построить тюрем... ну хотя бы... на семь миллионов мест. Сами понимаете - чтобы в корне пресечь все возможные и невозможные беспорядки и мятежи! Постепенно, помаленьку, с Божьей помощью упрячем всех! Тишь и благодать. Никаких волнений.
      - Всех?.. - оторопел Тайфун.
      - Всех!
      - Весь народ?
      - Весь!
      - Гениально! - воскликнул Тайфун.
      - Стараемся... - потупился Апчхибосс Утринос. - По мере сил.
      - Руку! - решительно сказал Тайфун.
      Апчхибосс Утринос приблизился и благоговейно пожал протянутый палец.
      - Замечательно! Какая мысль! - воскликнул Тайфун и вдруг заорал: Всех??? А кто будет на нас работать?
      Апчхибосс Утринос, покачиваясь от крика Тайфуна, ничего не ответил и растерянно чихнул несколько раз подряд.
      - Идиот! - заявил Тайфун. - Ну, ладно. На миллион мест я, так и быть, согласен. Это ещё куда ни шло. Но только стоячих мест! Тюрьма не курорт!
      - Слушаюсь! - выпалил Апчхибосс Утринос.
      - Идите!
      - Есть ещё один вопрос, - замялся Утринос. - Сегодня утром, когда у вас был кашель...
      - Ну?
      - ...и во дворце поднялся страшный сквозняк...
      - Ну, дальше, дальше?
      - ...многих гвардейцев вышвырнуло в окно. Это пустяки. Но... бесследно исчез Буль Бурес.
      - Чепуха. Невелика потеря. Найдём другого. Трудно найти хорошего шофёра, а министра - пара пустяков. Вас же я нашёл!
      - Правительство с вами полностью согласно. Но мы подозреваем, что один мальчишка...
      - Повесить! - приказал Тайфун.
      - Правительство? - удивился Утринос.
      - Идиот! Мальчишку!
      - Он работал поварёнком...
      - Время - деньги. Мне некогда слушать... Расстрелять!
      - Вы же сказали - повесить?!
      - Ну, можно и пожизненное заключение. На выбор.
      - Богатый выбор, - хихикнул Апчхибосс Утринос.
      ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
      Диктатор диктует декреты
      Речь Апчхибосса Утриноса на заседании кабинета министров была предельно краткой.
      - Закон - это я, - застенчиво сообщил он, оглушительно высморкался и сел.
      Раздался шквал аплодисментов. Министров было ни мало ни много 114: из них 74 с портфелями, 39 без портфелей и один с чемоданом. Генерал Трах Тах-Тах однажды заявил, что ему, как военному министру, не солидно, словно сопливому школьнику, расхаживать с каким-то портфелем. И Апчхибосс Утринос пожаловал ему громкий титул министра с чемоданом, что весьма польстило самолюбивому генералу.
      Во-первых, как он считал, это создавало ему славу человека кипучей энергии, которому не сидится на месте и который всё время в разъездах, в заботах о государстве.
      Во-вторых, теперь при групповых съёмках для газет столь многочисленного кабинета министров ему не приходилось вытягивать шею из задних рядов, чтобы попасть в объектив. Он по праву занимал одно из центральных мест рядом с Апчхибоссом Утриносом и Буль Буресом. И всё из-за своего чемодана, обильно заляпанного наклейками всех столиц мира. Чемодан придавал всей группе страшно деловой вид. Кстати сказать, он был совершенно пуст. А наклейки генералу присылали по почте, потому что он был большой домосед.
      Между прочим, если вам когда-нибудь представится возможность взглянуть на эти фотографии, не забудьте обратить внимание на длинного тощего министра в совиных очках, чья голова всегда торчит над всей группой, хотя его и ставят в самый последний ряд. Это министр иностранных дел Нотус Меморандум. Его злополучный рост - один метр девяносто один сантиметр! чуть было не навлёк на него гнев Апчхибосса Утриноса. Диктатор не мог переносить, чтобы хоть кто-то на снимке был выше его. Карьере Нотуса Меморандума грозила опасность. Но после глубоких раздумий и мудрых советов звездочёта Сириуса он принял следующее решение: если без ущерба для здоровья нельзя укоротить свой рост, то остаётся только одно: вовремя стать на колени, тем более что на снимках это никак не заметно. Так он сравнялся ростом со всеми и спас свою голову.
      С тех пор как Нотус Меморандум уже не мог выделяться из общей массы, он стал ужасно мнительным, что не могло не отразиться на международных делах острова. Однажды, когда посол Франции совершенно случайно забыл с ним поздороваться, Нотус Меморандум, обозлившись, отправил ему официальное письмо, в котором объявлял, что с завтрашнего дня их страны находятся в состоянии войны. Его спасло только то, что в тот день было первое апреля и он сумел оправдаться, назвав своё письмо безобидной первоапрельской шуткой.
      Во всех своих бедах Нотус Меморандум винил генерала Трах Тах-Таха. На то у него было много причин. Первая - он считал, что чемодан с заграничными наклейками больше подходит ему как министру иностранных дел; вторая - кто, как не генерал Трах Тах-Тах, посоветовал Апчхибоссу Утриносу не удовлетворять его, Нотуса Меморандума, просьбу, которая заключалась в том, что, учитывая его рост, ему следует во время групповых съёмок для газет лежать перед первым рядом.
      Собственно, и все остальные министры тоже враждовали между собой. Министр спорта - с министром физкультуры, министр тайной полиции - с министром сыска, министр газет - с министром журналов, министр информации с министром доносов, министр монументальных памятников - с министром гипсовых бюстов и т.д.
      - Итак, господа, ваше мнение? - спросил Апчхибосс Утринос, когда аплодисменты утихли.
      - Монументально! - воскликнул министр памятников и бюстов.
      - Железно! - заявил министр рудных богатств.
      - Потрясающе! - рявкнул министр информации.
      - Феноменально! - откликнулся министр научных открытий.
      - Прелестно! - проблеял министр танцев и дозволяемых пируэтов.
      Очередь постепенно дошла до военного министра. Генерал Трах Тах-Тах мирно храпел, положив голову на руки. Заседание кабинета министров началось в час дня, и поэтому он не успел выспаться. Даже аплодисменты министров не смогли его разбудить.
      Нотус Меморандум не без злорадства больно толкнул спящего генерала в бок.
      Генерал с грохотом уронил свой пустой чемодан, вскочил и ошалело выпалил, уставившись на Апчхибосса Утриноса:
      - Мы победим!
      В наступившей тишине послышался чей-то робкий смешок.
      - Кто? - заорал Апчхибосс Утринос.
      В конце стола - длинного, пятидесятиметрового чёрного параллелограмма - поднялся низенький лысый субъект с оттопыренными ушами. Солнце, падавшее из окна, просвечивало уши насквозь, и поэтому у него был такой вид, как будто его только что жестоко надрали за уши.
      - Я, - пискнул он.
      - Кто? - снова спросил Апчхибосс Утринос.
      - Министр школ и... бань, - запинаясь произнёс человек с красными ушами.
      - С сегодняшнего дня вы наполовину разжалованы, - заявил Апчхибосс Утринос. - С сегодняшнего дня вы министр школ, и только!
      - Слушаюсь! - всхлипнул бывший министр школ и бань, а ныне только министр школ.
      - Почему он плачет? - удивился диктатор. - Это очень подозрительно.
      - Он плачет потому, что в нашей стране нет ни одной школы, - захихикал Нотус Меморандум.
      - Разве? - с облегчением вздохнул Апчхибосс Утринос и благодушно кивнул коротышке с розовыми ушами. - Ладно, можешь оставаться, кем был.
      - Слушаюсь! - засиял бывший министр школ, а теперь снова министр школ и бань.
      Теперь все взгляды опять устремились на генерала Трах Тах-Таха.
      - Генерал, - ласково спросил Апчхибосс Утринос, - а ваше мнение?
      Генерал тупо огляделся по сторонам и, так как никто не осмелился ему подсказать, о чём его спрашивают, брякнул наобум:
      - Пряником!
      - Что? - оторопел Апчхибосс Утринос. - Каким... пряником?
      - Пряником! - упрямо повторил генерал. - Пряником и кнутом!
      Диктатор испуганно нажал кнопку.
      В дверях бесшумно появились двое санитаров с носилками.
      - С народом надо обращаться так, - по-военному отчеканил генерал Трах Тах-Тах, - пряником и кнутом! Кнутом и пряником!
      Апчхибосс Утринос сделал знак санитарам - они исчезли так же незаметно, как и появились, - встал и решительно направился к генералу. Тот растерянно заморгал глазами. Апчхибосс Утринос сунул руку в карман.
      Посеревший от страха генерал резко отшатнулся и, пыхтя, как паровоз, помчался вокруг стола. Апчхибосс Утринос - за ним. Так они молча сделали несколько кругов на глазах изумлённых министров. Нотус Меморандум потихоньку вскрикивал:
      - Так его! Его - так!..
      Апчхибосс Утринос понял, что генерала ему не догнать, и благоразумно остановился. Трах Тах-Тах сделал ещё один круг и неожиданно для себя наткнулся прямо на Апчхибосса Утриноса. Раз! И на груди у него засверкал новёхонький орден, который ловко нацепил ему на грудь Апчхибосс Утринос.
      - Изумительный лозунг, генерал! - воскликнул диктатор. - Эти слова должны стать девизом нашего острова! "Пряником и кнутом! Кнутом и пряником!" Замечательно! Только необходимо небольшое, крохотное уточнение. Нужно добавить: "И ещё раз кнутом!"
      - Гениально!.. Монументально!.. Железно!.. - снова зашелестело за столом.
      Нотус Меморандум завистливо прошептал:
      - Везёт же людям!
      - А теперь осталось утрясти кое-какие мелочи, - сказал Апчхибосс Утринос. - Я считаю, что Гром и его уцелевшие бандиты должны быть отпущены на волю.
      - К-как??? - громогласно воскликнули все 114 министров.
      - На носу выборы, господа, - строго сказал Апчхибосс Утринос. Разумеется, народ любит меня! Но... всё же надо подстраховаться. Иногда приходится считаться и с общественным мнением.
      Министры недовольно загудели.
      - Успокойтесь, господа, - поднял руки Апчхибосс Утринос. - На следующий же день после выборов мы всех их перехватаем поодиночке. - И скромно добавил: - Тайфун придерживается того же мнения.
      - Прелестно!.. Потрясающе!.. Феноменально!.. - привычно запели министры.
      - Пока всё, господа, - закончил Апчхибосс Утринос. - Мне ещё надо подготовить мою гениальную речь.
      Вечером он произнёс эту гениальную речь на Центральной площади при большом скоплении народа:
      - Дамы и господа! Солдаты, рабочие, моряки, кухарки, швейцары и сотрудники музея восковых фигур! С вами говорю я, ваш Апчхибосс Утринос! Скоро выборы. Я вас призываю: голосуйте за самого достойного - за меня. Я надеюсь, что вы не подведёте, дети мои. - В голосе послышалось неподдельное рыдание, своей речью он неожиданно растрогал самого себя.
      Толпа начала потихоньку расходиться, уже больше не ожидая от его речи ничего хорошего.
      Через полчаса на площади не осталось никого, кроме тринадцати тысяч сыщиков, членов их семей и дальних родственников.
      - Все разошлись, - сообщил Нотус Меморандум диктатору, сделавшему очередную выразительную паузу.
      - Они не разошлись, - строго поправил его Апчхибосс Утринос. - Они поспешили выполнять мои призывы.
      ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
      Бесславный конец
      знаменитого сыщика
      - Заключённый No 14912.
      - Я.
      - Вы свободны...
      Гром открыл глаза - через ржавую решётку окна в камеру просачивался утренний свет.
      Неужели это только показалось?
      Ну нет же! По длинному тюремному коридору опять гулко разносятся тяжёлые шаги. И снова лязг запоров и равнодушный голос надзирателя:
      - Заключённый No 14913.
      - Я.
      - Вы свободны.
      Гром встрепенулся и встал, чуть не задевая головой низкий каменный потолок. Теперь шаги надзирателя приближались к его камере: тум-тум-тум...
      Долгий пронзительный скрежет ключа в замке.
      Тягучий скрип двери.
      - Заключённый No 14914.
      - Я.
      - Вы свободны.
      Через два часа тарахтящий катер увозил первую группу бывших заключённых на Зелёный остров.
      Всё дальше и дальше уплывал назад мрачный островок с громадой тюрьмы.
      Все как заворожённые смотрели на приближающееся побережье с белой полосой прибоя, на верхушки королевских пальм и эвкалиптов, вздымающихся над зеленью кустарника, и на далёкие волнистые горы.
      Гром сидел на носу катера, задумчиво обхватив колени длинными загорелыми руками. Тёплый ветер пузырил его зелёную рубаху, трепал бороду и выхватывал тусклые искры из сигареты, крепко зажатой в губах.
      - Гром, - тихонько окликнула его смуглая девушка с длинными золотистыми волосами, - неужели нас и впрямь выпустили? - И покосилась на карабинеров, азартно играющих в карты на корме.
      Гром усмехнулся:
      - А ты и поверила? Ведь скоро выборы... Новый обман. Уверен, на следующий же день после выборов нас вновь упрячут за решётку.
      Девушка вздохнула.
      - Слушай, Молния. - Гром понизил голос. - За время, которое нам милостиво предоставил Утринос, мы должны многое сделать. Передай всем нашим: сбор через неделю у Хосе. Он раздобудет лодку. Но только смотрите, чтобы за собой хвост не притащить.
      Моторист сбавил обороты, и катер мягко ткнулся в зашипевший песок.
      Бывшие заключённые спрыгнули на берег и, не без ехидства помахав на прощание своим прежним конвоирам, побрели к шоссе.
      На автобусной остановке стояла очередь - группа мужчин в белых полотняных костюмах и модных соломенных шляпах с загнутыми полями. Их было ровно столько, сколько людей доставил на берег катер.
      - Провожатые, - засмеялся Гром.
      Из-за поворота вынырнул автобус, и соломенные шляпы засуетились, уступая дорогу Грому и его спутникам.
      - Ну что вы! - воскликнул Гром и сделал галантный жест рукой. Сначала вы. Вы же пришли раньше нас. Нет, нет и нет! Прежде всего порядок!
      Делать нечего, и, смущённо поёживаясь, соломенные шляпы полезли в автобус.
      Гром мгновенно захлопнул дверцы за последним из них.
      - Ку-ку! - насмешливо прокричала Молния, и автобус укатил.