Как продавали Аляску. Все еще можно вернуть

Иван Борисович Миронов

Как продавали Аляску. Все еще можно вернуть

Кому это было выгодно

В книге Ивана Миронова исследуется история добровольной передачи Россией своих заокеанских территорий в 1867 году. Такое решение Российского правительства, утвержденное императором Александром II, рассматривается автором как фактор, оказывающий влияние на современные геополитические отношения России и США.

События прошлого до сих пор не получили должной общественно-политической оценки в самой России, такой оценки, которая рассматривала бы продажу Аляски как серьезный геополитический просчет Российского государства. Тем самым стала бы невозможной реализация уже в наше время существующих в правительственных кругах США идей приобретения новых российских территорий.

Основываясь на документах, автор тщательно рассматривает причины продажи Аляски, выдвинутые в числе аргументов российской стороной как внешнеполитические (стремление к дружественным отношениям с США и одновременная невозможность оградить Аляску от посягательств Америки), так и экономические (убыточность деятельности Российско-Американской компании). Это позволяет сделать следующий вывод, сегодня звучащий почти сенсационно: «Все официальные обоснования продажи Аляски, все названные на заседании Особого комитета причины, как политические, так и экономические, являются на самом деле несостоятельными».

В работе не упускается ни одной важной детали, прямо или косвенно относящейся к данным событиям. Широка документальная база исследования, и прежде всего впервые введенные автором в научный оборот архивные документы, переданные Соединенными Штатами Америки, и практически не исследованный фонд Российско-Американской компании из Архива внешней политики Российской империи МИД Российской Федерации. Автор анализирует более 70 уникальных документов из этого и других фондов. Среди них никогда не публиковавшиеся материалы Военного министерства Российской империи, финансовые документы, всеподданнейшие доклады министра финансов и военного министра, рескрипты и письма Александра II, великого князя Константина Николаевича, часть не изданных мемуаров гр. Милютина.

Именно так, в жанре исторического расследования, задавшись вопросом «кому это было выгодно», проводит автор анализ беспрецедентной добровольной сдачи Россией своих американских владений.

Подобный ракурс исследования позволяет увидеть мотивы, двигавшие каждым из российских сторонников сделки, причем эти мотивы подчас разрушают сложившиеся в отечественной историографии образы известных государственных деятелей России. Подвергнута сомнению безоговорочная преданность интересам России канцлера кн. Горчакова, оспаривается бескорыстность служения русским интересам либерального великого князя Константина Николаевича, ставится под вопрос мудрая дальновидность министра финансов Рейтерна и т. д. Решение Александра II предстает как результат крупной интриги и беспрецедентного давления на волю самодержца со стороны его брата и ближайшего сподвижника, и, как бы сейчас сказали, «членов его команды» в правительстве Российской империи. Главный же вывод расследования представляется новым и очень интересным: «Вся сделка, начиная с идеи и кончая ее реализацией, носила характер заговора».

С помощью новых архивных источников автор находит точный ответ на вопрос: устремления российских вершителей сделки были корыстными или ими двигали иные заговорщицкие мотивы? Он приводит документы, которые доказывают, что деньги, уплаченные Америкой за Аляску, практически целиком оказались в карманах частных лиц.

Необходимо отметить еще одно открытие, сделанное исследователем при разборе «Договора об уступке Российских Северо-Американских колоний» с точки зрения соблюдения интересов договаривающихся сторон: «Надо полагать, что противоречивые чувства раздирали участников подготовки злополучного соглашения. Ничем иным нельзя объяснить отсутствие традиционной для русских дипломатических трактатов формулы «на вечные времена». В договоре говорится об уступке, но не сказано, на какой срок». Можно по-разному относиться к этому пробелу, допущенному в договоре по оплошности или намеренно, но этот юридический казус может явиться отправной точкой для возможного возврата отданных Россией североамериканских территорий.

Именно анализ архивных документов, а также обширной литературы, посвященной данному вопросу, позволяет доверять выводу Ивана Миронова о том, что «продажа Аляски в 1867 году от начала до конца являлась предательством интересов России: политическая обстановка того времени не имела оснований для сдачи русских территорий, все официальные причины продажи были не только несостоятельны, но и противоречили друг другу, цена за Аляску была символической».

В связи с этим весьма актуально в свете современных глобалистских устремлений США звучит следующее резюме автора: «Продажей Аляски мы превратили США в могущественную мировую державу, породив тем самым опасного и коварного врага России на все времена». И это не голословное утверждение. В современной американской прессе («Geografie Question», «Boston Globe», «New York Times») публикуются материалы, в которых излагаются идеи новых приобретений Америкой российских территорий, вынашиваемые в проектах Института мировой политики США. С этим согласуются действия российского правительства. В частности, строительство транссибирской автомагистрали, проектирование тоннеля под Беринговым проливом, которые могут быть расценены как постепенная подготовка к «уступке» сибирских территорий Америке. Добавим сюда и тайную передачу Америке нефтеносных шельфов при Горбачеве и Шеварднадзе.

Геополитический прогноз автора неутешителен: возможны новые территориальные уступки Россией, гибельные для страны.

Леонид Ивашов,президент Академии геополитики,доктор исторических наук

Предисловие ко второму изданию

Первое издание этой книги вышло в свет в 2007 году. Я увидел ее сквозь клетку в Басманном суде, куда меня привезли из следственного изолятора для продления срока содержания под стражей по делу о покушении на Чубайса. Но ко мне в руки она попала лишь спустя полгода. Цензура «Кремлевского централа» (бытующее название самой жесткой тюрьмы России – 99/1) очень настороженно относится к передаваемой с воли литературе, особенно исторической и политической.

Мой интерес к продаже Аляски существует с первого курса исторического факультета МПГУ, с реферата, который вылился в статью для журнала «Родина». Уже тогда меня поразила скудость фактического материала по вопросу отказа России от своих колоний, наработанного историками в монографиях и статьях более чем за 130 лет. Тема продажи Аляски поднималась лишь вскользь, по случаю и очень поверхностно, с непременной оглядкой на текущую внешнеполитическую конъюнктуру. Особняком от этой мелкой исторической суеты возвышались «жирные» научные творения академика H.H. Болховитинова, монополизировавшего данную проблему, оформившего свои выводы как официальные в школьных и вузовских учебниках: «Продажа Аляски явилась неоспоримым успехом России, ибо колонии были лишь обременительной обузой, которую страна удержать и содержать оказалась не в состоянии».

Популярность и широкое внедрение идей H.H. Болховитинова были предопределены тремя обстоятельствами. Во-первых, это существовавший научный вакуум вокруг проблемы продажи Русской Америки, который академик не преминул заполнить. Во-вторых, это знамя прославления США, под которым шла отечественная наука конца 80–90-х гг. прошлого века, ведомая грантами американских фондов и целеустремлениями российских правящих элит. И, в-третьих, это непримиримая, жесткая и тотальная борьба H.H. Болховитинова со всякой «ересью» по отношению к самому себе. Причем академик оставался безжалостным как к современникам, так и к предшественникам на научном поприще. Досталось и мне. Статья в журнале «Родина» не осталась без внимания H. H. Болховитинова, который тут же подготовил суровую отповедь, однако, узнав, что имеет дело всего лишь со второкурсником, поспешил снять свою подпись и выставить мне в «судьи» кандидата наук. В высокомерной критике академика под сомнение ставились не мои доводы и выводы, а отсутствие ученых степеней и званий и, следовательно, мое право говорить и писать на эту тему.

Историческая наука не терпит застоя, требует постоянного развития, порой революционного, дабы время от времени скидывать с себя уродливые балахоны политической тенденциозности, соскребать коросту идеологической заскорузлости, омертвляющей живые ткани свободной мысли.

Но, увы, в России историческая наука инерционна и малоподвижна, при этом ее регресс заложен в конъюнктурности. Чем больше мнение исследователя зависит от административного заказа и текущей повестки дня, тем яростнее он готов за нее биться в дальнейшем, уже невзирая на смену вех. Ибо отказ от прежних взглядов и выводов, пусть даже заведомо лживых и подтасованных, означает признание несостоятельности как исследователя, публичное отречение от всех былых заслуг, гражданский позор и профессиональное самоубийство. Вот почему, чем откровенней и циничней ложь, тем яростней ученый, ее породивший, будет бороться с ее обличением.

Изучение беспрецедентного отказа России от своих земель в XIX веке разворошило тихий благодушный нафталиновый междусобойчик, в котором историки мирно договорились о самодостаточности собственных идей. Неприкосновенность тезиса о мудрой, своевременной и необходимой продаже Аляски свято оберегается еще и потому, что пересмотр концепции академика H.H. Болховитинова тут же цепной реакцией требует исторической переоценки либеральных «икон» XIX века: императора Александра II, Председателя Государственного Совета великого князя Константина Николаевича, министра иностранных дел А.М. Горчакова. Ибо сановники, принимавшие предательское по отношению к России решение, предстают не «великими государственными мужами», а банальными коррупционерами-заговорщиками, положившими национальные интересы на алтарь своей мошны. Тезис о «мудрой, своевременной и необходимой продаже Аляски» ревниво охраняется еще и потому, что методы либеральных министров правительства Александра II, по сути, мало чем отличаются от чубайсовских приватизационных схем, начиная с искусственного банкротства предприятий, залоговых аукционов и заканчивая выводом капиталов за границу.

Когда шаг за шагом исследование продажи Аляски обретало силу факта, словно мышцами обрастая десятками сенсационных документов, извлекаемых из архивных хранилищ, сопротивление со стороны ученых коллег становилось ожесточеннее, размывая берега академической дискуссии грязными потокам лжи, интриг и ненависти. А в итоге: отчисление из аспирантуры, два года тюрьмы по абсурдным обвинениям, снятие с защиты кандидатской диссертации и… книга, выдержавшая третье издание.

Историки об Аляске: конъюнктура выше истины?

Формирование геополитического пространства России – это многовековой исторический процесс присоединения к государству Российскому новых территорий, будь то завоевание новых земель, или добровольное вхождение народов в состав России, или мирное освоение незаселенных пространств русскими землепроходцами. Отторжение от Российской империи ее территорий происходило, как правило, лишь в результате военных поражений, и в истории России не было примера добровольного отказа правящей элиты от принадлежавших государству земельных владений, за единственным исключением – так называемой «уступки» Аляски – продажи российских североамериканских колоний Соединенным Штатам Америки в 1867 году.

Беспрецедентное решение об отказе от колониальных территорий принято правительством Александра II, но до той роковой сделки был потрясающий по мощи, воле, героизму русских людей полувековой период освоения Аляски при содействии и покровительстве императоров Павла I, Александра I и Николая I. А потом десятилетие «опалы» Аляски в среде сподвижников-реформаторов Александра II, создавших условия для ликвидации Северо-Американских владений Российской империи.

Политика царского правительства при освоении колоний ясна и понятна – укрепление государства Российского, продвижение его на Американский материк с целью развития Тихоокеанской оконечности России. Но вот последовавшая за тем резкая смена правительственного курса на диаметрально противоположный – отказ от прибыльных и стратегически бесценных колоний на Американском материке – до сих пор непонятна и мало изучена. Исследование политических и экономических механизмов, запущенных в действие решением правительства России при освоении, а главным образом при ликвидации Северо-Американских колоний, является актуальным, во-первых, из-за продолжающейся научной дискуссии, на пользу или во вред России оказалась добровольная уступка Аляски. Во-вторых, исследование политики правительства России в вопросе продажи земельных владений является чрезвычайно злободневным в связи с возможностью повторения сделок подобного рода, если они становятся основой внешнеполитического курса Российского государства в периоды его ослабления и под давлением сторон, имеющих к России территориальные претензии. Исследованию действий правительственных чинов, подготовивших Аляску к продаже, придает актуальность учет субъективных факторов, таких как психология, мировоззрение и частные выгоды людей, принимающих судьбоносные для государства решения. Этот аспект в изучении процесса ликвидации Северо-Американских колоний позволяет вскрыть личные мотивы при совершении исторически значимых действий, мотивы, и до сего дня являющиеся главным двигателем практически всех невыгодных для государства правительственных решений.

Поскольку политика российского правительства являлась движущей силой сначала колониального управления, затем ликвидации колоний, то выявление и оценка политико-экономических способов достижения поставленных правительством целей остается важной проблемой в истории геополитического развития России XIX века.

В дореволюционной, советской и современной отечественной историографии анализ и оценки событий, связанных с освоением и последующим отказом России от своих Североамериканских колоний, во многом зависели от господствующей идеологии и конъюнктуры отношений России и Америки.

В отечественной и зарубежной историографии традиционно выделяют несколько этапов в исследовании Русской Аляски.

Первый этап в отечественной историографии определяется временем с 1820 по 1867 год. Общие вопросы освоения Русской Америки наиболее широко представлены в работах В.Н. Берха[1] и П.А. Тихменева[2]. В.Н. Берх изучал промысловую деятельность русских поселенцев. П.А. Тихменев, являясь акционером Российско-Американской компании, выступал в роли ее официального историографа, освещая деятельность Компании на Аляске вплоть до начала 60-х годов XIX века. Но П.А. Тихменев рассматривал становление и развитие Российско-Американской компании вне контекста внутренней и внешней имперской политики России.

Второй этап освещения истории Русской Аляски в отечественной историографии охватывает без малого столетие – с 1867 по 1939 год. Сразу после продажи Северо-Американских колоний российская официозная печать того времени назвала состоявшуюся сделку «очень умным» соглашением, заключенным правительством. Впрочем, соглашение это оказалось настолько «умным», что даже его апологеты были вынуждены заметить: «Важность настоящей сделки не будет понята сразу». В целом же русская общественность была в шоке и с болью переживала отказ империи от своих заокеанских владений (горькие статьи в газетах «Голос» за 25 марта 1867 года, «Современная летопись» за 14 мая 1867 года и другие). Затем на долгие десятилетия воцарилось молчание, тема продажи Аляски не затрагивалась даже в официальных изданиях, освещавших тот период времени.

Отказ от американских территорий России выглядел настолько нелогичным, абсурдным, пораженческим, что появление научных изысканий, оправдывающих «сделку века», могло просто взорвать общество. Лучше было молчать. К тому же воля императора всегда находилась вне критики. Поэтому в дореволюционной историографии этого периода история освоения, а главное продажи Аляски, не рассматривалась. И только в 1939 году вышла, наконец, первая крупная работа С.Б. Окуня[3] «Российско-Американская компания», посвященная «умному соглашению» – продаже Аляски. Именно с этого момента возобновился интерес историков к данной теме, что знаменует начало третьего этапа исследований в отечественной историографии.

В 1954 году историк А.П. Погребинский в своей монографии «Очерки истории финансов дореволюционной России (XIX–XX вв.)» назвал продажу Аляски «неудачной государственной торговой операцией»[4].

Тему развил А.Л. Нарочницкий, дав развернутую и достаточно объективную оценку былым событиям. Но настоящим прорывом в исследовании истории российских колоний в Америке стала монография С.Б. Окуня, получившая дальнейшее развитие в трудах преемников этого замечательного ученого. И двадцать, и тридцать лет спустя его концепция находила свое отражение в работах Р.В. Макаровой[5], А.И. Алексеева[6], Т.М. Батуевой[7] и других.

Однако и С.Б. Окунь, и А.П. Погребинский, и А.Л. Нарочницкий, и их ученики в своих оценках исходили не из анализа причин продажи Аляски Россией, а из исследования причин покупки русских колоний Америкой, и потому выводы этих исследователей суммируют выгоды от сделки, полученные США, но игнорируют при этом потери и убытки российской стороны. А.Л. Нарочницкий, например, заключает: «Американские государственные деятели рассматривали приобретение Аляски и Алеутских островов как получение базы для дальнейшей экспансии США на Тихом океане»[8] Т.М. Батуева в своем исследовании «Экспансия США на севере Тихого океана в середине XIX века и покупка Аляски в 1867 году» утверждает: «Одной из главных причин покупки было также приобретение важной стратегической позиции на Тихом океане»[9]. То есть, историки продолжали рассматривать продажу русских владений в Америке исключительно с точки зрения политической и экономической экспансии Соединенных Штатов. И только А.И. Алексеев, сохраняя, впрочем, традиционный подход к этой проблеме, впервые в 1982 году опроверг необходимость продажи Россией Аляски, подчеркнув антигосударственную сущность этой сделки, ее антироссийскую направленность: «Несмотря на сложную международную и внутреннюю обстановку, возникшую в России в начале второй половины XIX в., несмотря на отсталость и слабость России, а также на ошибки правительства, никогда и никто из русских не поставил бы вопрос о продаже Русской Америки, земли которой так обильно политы кровью и потом тех, кто открыл и освоил их»[10].

Появилась необходимость более глубинного, более широкого, всестороннего изучения Русской Америки. В.Ф. Широкий предложил досконально исследовать хозяйственную сторону деятельности Российско-Американской компании[11]. Л.С. Берга[12] и A.B. Ефимова[13] заинтересовали географические открытия русских первопроходцев тихоокеанского бассейна.

Четвертый этап в освещении истории Русской Америки отечественной историографией начался с конца 60-х годов прошлого века. Его отличает качественно новый уровень исследовательских работ. Дискуссионность проблематики определили труды H.H. Болховитинова[14].

В отличие от С.Б. Окуня, Т.М. Батуевой, А.И. Алексеева, анализировавших причины покупки Америкой российских колоний и не сомневавшихся в искренности правительственных доводов продажи Аляски, главные из которых – невозможность удержать эти земли, их экономическая убыточность, Болховитинов поставил официальные причины продажи Русской Америки под сомнение, отверг возможность реальной агрессии США против русских колоний: «Угроза действительно существовала, но она в то время была скорее потенциальной, чем реальной»[15]. Основную причину продажи Аляски академик увидел «в свете устранения очага возможных противоречий в будущем и укрепления фактического союза двух великих держав… Именно эти общеполитические соображения, подкрепленные стратегическими мотивами, вышли, как нам представляется, на первый план и стали главными»[16]. По мнению академика H.H. Болховитинова, продажа русских колоний Америке является одним из примеров дипломатического взаимодействия и дружественных взаимоотношений России и Соединенных Штатов, ибо вся история российско-американских отношений в представлении историка «состоит совсем не в отсутствии противоречий и конфликтов, а в возможности их преодоления не с помощью оружия, но мирным путем, путем переговоров»[17]. Академик H.H. Болховитинов до конца своих дней убежденно доказывал, что в 1867 году Америка помогла России избавиться от стратегического и экономического бремени: «Царское правительство все более склонялось к тому чтобы избавиться от своих обременительных владений в далекой Америке»[18].

Ряд исследований, касающихся отказа России от ее американских владений, избегает каких-либо оценок. Такова монография Г.П. Куропятника «Россия и США: экономические, культурные и дипломатические связи 1867–1881 гг.», посвященная дружбе двух государств. Факт продажи русских владений на Американском континенте упоминается вскользь, да и то в качестве свидетельства взаимной симпатии держав[19].

История Русской Америки обретает все новые и новые грани у исследователей. В монографии «Русские на Тихом океане во второй половине XVIII в.» Р.В. Макарова систематизировала сведения о пушном промысле в русских колониях[20]. На картографическом материале построили свои работы A.B. Постников[21] и Б.П. Полевой[22], определив этапы освоения Северной Америки. В книге М.С. Альперовича «Россия и Новый Свет (последняя треть XVIII в.)» показана динамика расстановки сил мировых держав в тихоокеанском регионе. Данная монография и другие публикации М.С. Альперовича особенно актуальны в свете исследования международной обстановки вокруг освоения русских колоний в Северной Америке в конце XVIII – начале XIX вв.[23].

В зарубежной историографии выделяются следующие этапы исследования Русской Америки.

Первый – исследования историков XIX века, к которым можно отнести работы Г. Бэнкрофта, в своих выводах опиравшегося на труды П.А. Тихменева, В.Н. Берха и «Записки» К.Т. Хлебникова[24]. Проблемы, поднятые Г. Бэнкрофтом, получили дальнейшее развитие в трудах многих зарубежных ученых.

Второй этап – первая половина XX века, характеризуется определенной легковесностью выводов, игнорированием российских источников и новых материалов на данную тему. В этот период историография Русской Америки формируется, прежде всего, работами К. Андрюса[25], Г. Шевиньи[26], С. Томпкинса[27], К. Халлейя[28].

Третий этап развития зарубежной историографии простирается со второй половины 50-х годов XX века. Работы по истории Русской Америки в этот период отличает узкая специализация рассматриваемых проблем. К примеру, Дж. Гибсон занимался изучением вопросов поставок товаров в русские колонииб. Н. Сол исследовал российско-американские отношения, в том числе и продажу Аляски[29]. Кругосветным и торгово-промыловым экспедициям посвящены работы К. Оуэнса[30], К. Соловьевой и А. Вонянко[31], В. Мюзнера[32]. Целый ряд зарубежных публикаций уделяет внимание проблеме укрепления Православия на Аляске (М. Олекса[33], Д. Норландер[34], М. Стокое[35] и др.). К зарубежным исследованиям общего характера надо отнести монографии немецкого ученого Э. Фекла[36] и испанки В. Вилар[37], работавшей с фондами мексиканских архивов. Полезный справочный материал о лицах, вершивших судьбы Русской Америки, содержится в биографическом словаре Р. Пирса[38], а об исследованиях по Аляске – в библиографическом справочнике П. Литке[39]. К общим проблемам колонизации Русской Америки обращены усилия М. Морсет[40] и Л. Блэк[41], однако ими проигнорированы материалы российских архивов.

Итогом зарубежных исследований этого вопроса стала прошедшая в 2004 году под эгидой Исторического общества Аляски конференция по истории Русской Америки, где американские исследователи А. Энгстром и У. Борнеман предложили противоположные концепции о роли российской колонизации. А. Энгстром оценил появление русских в Северной Америке как положительное явление[42], У. Борнеман подчеркнул негативные последствия водворения российского флага на Аляске[43].

Обзор отечественной и зарубежной историографии показывает, насколько многосторонни и противоречивы были исследования освоения Россией Северо-Американского материка, однако и в них не нашел решения вопрос о причинах и мотивах отказа Российской империи от своих колоний.

В последние двадцать лет в связи с усилением зависимости политической элиты России от Соединенных Штатов Америки в российской исторической науке возобладали воззрения академика H.H. Болховитинова, который подавлял всякую полемику на данную тему, заранее объявляя противоположную себе позицию, заложенную А.Л. Нарочницким, Т.М. Батуевой или А.И. Алексеевым, извращением истории: «Слабое знание источников, безобидные на первый взгляд неточности, ошибки и необоснованные предположения ведут к тому что у читателя складывается неверное и даже извращенное представление о самом характере взаимоотношений России и США на Тихоокеанском севере»[44] Для H.H. Болховитинова поиск исторической правды – «страшная» по своим политическим последствиям «шумиха»: «Шумиха вокруг «воровской сделки», по нашему мнению, не только искажает характер и смысл событий прошлого века, но и может нанести прямой ущерб современным отношениям СССР и США»[45].

В свете подобных предостережений, граничащих с угрозами, говорить об объективности выводов H.H. Болховитинова не приходится. Автор откровенно выступает в роли исторического защитника США. Но уже одно то очевидное обстоятельство, что Америка никогда не испытывала искренних симпатий к России, ставит под сомнение выводы академика.

Факт уступки Россией Аляски Соединенным Штатам в 1867 году имеет столь важное историческое значение, что последствия этой сделки еще долго будут сказываться в мировой геополитике. Еще раз подчеркну: трактовки этого вопроса всегда увязывались историками с конкретной международной политикой России по отношению к США и с господствующими идеологическими установками. Вот почему диаметрально противоположные оценки причин и следствий продажи правительством России Аляски Соединенным Штатам Америки были даны историками в эпоху так называемой «холодной войны», в 1950–1980-е годы, и в период активного сотрудничества России и США, в 90-е годы XX века. На основе этих исторических трудов и с привлечением архивных документов, описывающих события продажи Русской Америки, необходим новый анализ проблемы и, как следствие, неконъюнктурные выводы, поскольку подготовленная и осуществленная правительством России сделка по «уступке» Аляски – это не только факт исторического прошлого Российской империи. Данное событие в свете современного усиления влияния США на мировую политику во многом определяет и наше геополитическое будущее, а может статься, и судьбу современной России как единого и независимого государства.

В настоящее время, когда суверенная Россия оказалась перед доминирующей ролью США в системе глобальных геополитических координат, изучение факта добровольной сдачи ею собственных территорий во второй половине XIX века становится особенно важным. Складывающаяся сейчас неблагоприятная для России геополитическая ситуация, а именно угроза новых территориальных потерь в приграничных районах Российской Федерации: претензии Германии, Эстонии, Финляндии, Японии на российские земли, «мирная экспансия» Китая на Востоке, а главное, диктат Соединенных Штатов в территориальном переделе мира, противостоять которому Россия ныне не в состоянии, придает исследованию первой добровольной территориальной уступки Российской империи не только академический интерес, но и актуальнейшее практическое значение в плане учета как позитивного, так и негативного опыта в решении геополитических территориальных вопросов.

Глава I

РУССКИЕ ОБЖИВАЮТ АМЕРИКУ

РУССКАЯ АМЕРИКА: ПОДВИГ МОРЕПЛАВАТЕЛЕЙ И КУПЦОВ

На подобную сделку в XIX веке мог решиться только «реформатор» Александр II; Николай I, а уж тем более Александр III, для которого армия и флот были единственными союзниками во внешней политике, никогда бы не пошли на добровольный отказ от собственных территорий.

Открытие Русской Америки в первой половине XVIII века – блестящий пример бесстрашия, героизма и самопожертвования русских моряков-первопроходцев. В августе 1732 года корабль «Гавриил» под командованием подштурмана Ивана Федорова и геодезиста Михаила Гвоздева впервые достиг «Большой Земли», побывав около самого западного на американском берегу мыса Нихте, так его называли индейцы, известного нам под названием мыса принца Уэльсского. Иван Федоров впервые обозначил на карте оба берега Берингова пролива, а американскую сторону Михаил Гвоздев назвал «Землицей Кыгмальской», поскольку чукчи именовали Аляску «Землей Кыымылат» – страной эскимосов[46]. Но смерть в 1733 году Федорова и страх Гвоздева перед бироновскими застенками чуть было не предали забвению это великое открытие, которое до 1741 года практически оставалось тайной.

Официальное, но трагическое для первопроходцев открытие «Новой России», именно так предлагал назвать Аляску соратник Беринга Свен Ваксель[47], произошло во второй четверти XVIII века. В начале лета 1741 года в море вышли корабли «Святой Петр» и «Святой Павел» под командованием Витуса Беринга и его помощника Алексея Чирикова. На шестнадцатый день плавания в тумане корабли потеряли друг друга из виду и дальше плыли самостоятельно. И Беринг, и Чириков достигли берегов Нового Света. «Святой Павел» после длительного плавания у берегов Аляски и Алеутских островов хотя и потерял пятнадцать членов команды, которые ступили на американскую землю и все до одного были перебиты туземцами, но благополучно вернулся в Авачинскую гавань. Витус Беринг умер от цинги 6 декабря 1741 года на одном из островов, впоследствии названных Командорскими[48].

Освоение Аляски и образование Российско-Американской компании подробно описал в «Обзоре русских колоний в Северной Америке» капитан 2-го ранга П.Н. Головин[49].

«Алеутские острова открыты капитаном Берингом в 1741 году. В то же время капитан Чириков, посланный для открытий вместе с Берингом, разлучившись с экспедицией и отыскивая ее, приходил на вид северо-западного берега Америки между 48 и 49 градусами северной широты»[50], – писал в своем исследовании П.Н. Головин.

Пушные товары, привезенные экипажами судов экспедиции Беринга в Россию, и их рассказы о вновь открытых островах зародили интерес русских купцов и многих служилых людей в Сибири к новым землям. Первым, кто решился отправиться на Аляску, стал сержант камчатской команды Басов. Он изготовил судно «шитину», сшитое китовым усом, и назвал его «Капитон». На нем в 1743 году Басов совершил первое плавание на остров Беринг.

Вслед за Басовым начали отправляться на Алеутские острова и другие промышленники, на собственные средства или на паях снаряжая суда. В 1764 году компании купцов Югова и Трапезникова российское правительство даровало монопольное право на промыслы на Алеутских островах, с условием собирать с местного населения ясак в пользу государства и отчислять десятую часть добытого[51]. В 1779 году сбор ясака был отменен.

Экспедиции, снаряжаемые для промыслов людьми, не имеющими достаточных денежных средств и стремящимися только к получению быстрой выгоды, не всегда оканчивались благополучно. Многие суда гибли, плавая в неизведанных и негостеприимных водах. Купец Григорий Шелехов первым понял, какую пользу можно извлечь из новооткрытого края, если иметь достаточные средства для снаряжения экспедиций надлежащим образом и для устройства постоянных факторий не только на Алеутских островах, но и на северо-западном берегу Америки[52].

Вместе с капитаном Михаилом и купцом Иваном Голиковыми Григорий Шелехов учредил особую Компанию и в 1783 году, построив в Охотске три судна, во главе ста девяноста промышленников отправился на остров Кадьяк[53]. Корабли бросили якорь в гавани, которую Шелехов назвал Трех-Святительской.

Сперва на Кадьяке, Афогнаке и Уналашке, а потом в Кенайском и Чугацком заливах они возвели укрепления и завели фактории. В 1786 году удачливые купцы возвратились в Охотск[54].

Деловая нечистоплотность Ивана Голикова вынудила Григория Шелехова в 1795 году учредить в Иркутске собственную торговую компанию. Внезапная смерть Шелехова, случившаяся в том же году, едва не расстроила дела компании. Однако семейство Шелеховых сумело выйти из кризиса и спустя два года образовало более мощную компанию – «Соединенную американскую компанию», главное управление которой находилось в Иркутске[55]. В 1799 году, преобразованная в «Российско-Американскую компанию», она получила в единоличное управление всю Русскую Америку: Аляску, Алеутские острова и западное побережье Северной Америки до 55 градуса северной широты[56]. В руках Российско-Американской компании сосредоточились широкие привилегии и исключительные права на промысел, торговлю и мореходство в северной части Тихого океана. Компания стала полным и единственным монополистом русских колоний в Северной Америке с центром в Ново-Архангельске, основанном на острове Ситха (о. Баранова)[57]. Всего на Русской земле в Америке образовалось около пятнадцати поселений, в том числе крепость и селение Росс в Калифорнии в районе нынешнего Сан-Франциско[58]. Общая площадь русских колоний составила 1519 тыс. кв. км[59].

Первым правителем Русской Америки стал Александр Андреевич Баранов. Сорокалетний промышленник, открывший в Сибири на реке Анадырь стекольный завод, разделяя взгляды Г.И. Шелехова – «открытые новые земли – есть продолжение земли российской», принял его предложение отправиться в Америку главой промышленных поселений[60]. В Русской Америке Баранов выстроил 24 форта – защищенных опорных пункта для промыслов и торговли[61].

Об учреждении и деятельности новой компании донесли императору Павлу I, который распорядился подготовить ее устав на утверждение Коммерц-коллегии. По высочайшему повелению тогда еще «Американская соединенная компания» составила акт, в котором изложила основания и правила для управления конторой и выбора директоров, в обязанности которых входило «распространять оседлости и торговые операции, открывать новые земли и острова, распространять христианскую религию, заводить с жителями вновь открытых стран торговые сношения и развивать торговлю России на Тихом океане»[62]. Павел I, утвердив этот акт и приняв компанию под свое покровительство, приказал составить для нее особые правила и привилегии на 20 лет. 8 июля 1799 года Коммерц-коллегия утвердила эти привилегии. Именно с этого времени компания начала именоваться Российско-Американской[63]. В числе прочих привилегий компании было даровано право «распространять русские владения по северо-западному берегу Америки не только к северу от 55° широты, но и к югу, насколько это будет полезно и возможно, если страны эти не заняты другими народами»[64].

Высочайшим указом от 19 октября 1800 года повелевалось перевести Главное Правление в Санкт-Петербург, а в Иркутске иметь особую контору. Поскольку акции компании поднялись более чем втрое от первоначальной цены, для удобства их оборота в 1801 году выпустили 7350 акций. В 1802 году император Александр I внес в капитал компании 10 тысяч рублей на 20 акций. Его примеру последовали императрица и цесаревич. Благодаря содействию правительства капитал Компании за короткое время значительно увеличился. Более того, чтобы Компания могла отправлять в колонии суда из Кронштадта, в августе 1802 года высочайше повелено отпустить Российско-Американской компании из Заемного Банка на 8 лет под проценты 250 тысяч рублей; в марте 1803 года повелено выдать из эксконтной конторы ссуду в 100 тысяч рублей, а в июне 1806 года приказано отложить в том же эксконте 200 тысяч рублей в постоянное пособие компании и эту сумму, с учетом процентов, выдавать по требованию Главного Правления Российско-Американской компании[65].

В том же году судам компании правительство даровало торговый флаг. Указом от 9 апреля 1802 года разрешило увольнять из флота офицеров и нижних чинов для службы на компанейских судах. Дарованные компании привилегии с 1 января 1822 года продлили на 20 лет, а по истечению их пролонгировали еще раз все на те же 20 лет с 1 января 1842 года[66].

П.Н. Головин подчеркивает то огромное значение, которое придавали российские императоры развитию колоний: «Обратим внимание, как император Павел I и его сыновья Александр I и Николай I поощряли развитие компании. Она от имени России имела право распространять русские владения по северо-западному берегу Северной Америки, а это означало, что Российско-Американская компания была полномочным представителем государства – дипломатическим, политическим, хозяйственным, действовала от имени русского правительства и исключительно для блага России»[67].

О деятельном участии правительства в развитии заокеанских владений свидетельствует и то, что при Александре I за четыре года Российско-Американская компания получила в кредит более полумиллиона рублей, что дало толчок для быстрого и активного продвижения России в Северной Америке.

Задачу, поставленную правительством перед Российско-Американской компанией, П.Н. Головин определяет так: «Ясно, что, поощряя Компанию, правительство имело в виду распространить влияние России и на Тихом океане, а также в Китае и Японии, и с помощью колоний пробудить торговую деятельность в отдаленной Сибири»[68].

Руководство Компании правильно понимало намерение правительства и умело подчиняло ему собственные интересы. Пользуясь дарованными правами, Компания принялась укреплять постоянные оседлости, как на Алеутских островах, так и на американском берегу, в местах, где уже были устроены поселения прежними промышленными компаниями, и в новых местностях, более удобных для развития торговли с туземцами и распространения на них своего влияния, а также для хлебопашества и скотоводства. К 1819 году Российско-Американская компания укрепилась на Командорских островах, Атхе, Уналашке, Павле, Георгии, Кадьяке, Баранове или Ситхе (о. Баранова); на американском берегу, в Кенайском заливе, редуты и одиночки: Павловская, Георгиевская, Александровская, Воскресенкая; в Чугацком заливе: Константина и Елены; в Беринговом заливе, при бухте Якутат: Николаевская; близ мыса Св. Илии: Симеоновская. В заливе Якутат находилось селение «Слава России», в 1803 году разоренное калошами[69].

В 1812 году компания основала в Калифорнии на берегу Нового Альбиона (38°34? северной широты и 122°33? западной долготы) небольшое селение Росс, с целью развития в этом районе хлебопашества и скотоводства, чтобы обеспечить необходимым продовольствием колонии, где в силу суровых климатических условий земледелие представлялось невозможным[70]. Немалые выгоды доставляли промыслы бобров и выдр у берегов Калифорнии. В первое время селение Росс занимало очень небольшую территорию, но в 1817 году индейцы уступили компании часть своих земель. Занимая селение Росс, Компания имела на то разрешение испанского правительства, владевшего в то время Калифорнией. Территориальных споров не возникало до тех пор, пока Мексика, а вместе с ней и Калифорния не отделились от Испании. С объявлением независимости мексиканское правительство предъявило свои права на селение Росс, потребовав выезда русских. В 1835 году компания была вынуждена уступить мексиканскому подданному Джону Суттеру за 42 857 рублей 14 копеек серебром все имущество и скот, находившиеся в селении Росс[71]. П.Н. Головин прослеживает судьбу вознаграждения за русский Сан-Франциско: «Часть этой суммы уплачена Суттером в разные сроки. Оставшиеся за ним 15 000 долларов по указанию русского посланника в Соединенных Штатах Бодиско Компания поручила взыскать с Суттера русскому консулу в Сан-Франциско американцу Стюарту, который бежал, похитив и полученные им с Суттера деньги. Так что вместе с издержками на отправление в разное время в Калифорнию лиц для взыскания с Суттера денег по счетам Компании числятся и теперь недоимки за селение Росс до 37184 р. 45 к. асс.»[72].

О деятельности основателей русских колоний на Американском континенте свидетельствуют малоисследованные документы, сохранившиеся в архиве Общества истории и древностей российских[73], – инструкции и наставления Главного правителя Русской Америки A.A. Баранова в письмах к своему помощнику акционеру Компании и коммерц-советнику И.А. Кускову. В корреспонденции содержится перечень неотложных мер, которые необходимо предпринять для заведения и улучшения управления Аляской в разные годы. Документы датированы 1797–1811 годами. В наставлении от 1797 года говорится: «Отныне поручается власть начальствовать и хозяйствовать над всем распоряжением всей Чуготской губы, рекомендуя поскольку известные по днесь обстоятельства открывают. А потому время может быть покажет, какие следует принимать меры к лучшим общественным компании выгодам о ниже следующем»[74]. Детально прописаны строительство и изменение хозяйственных и оборонительных сооружений с учетом специфики освоенных земель и не всегда дружественных отношений с туземцами: «Место сие, где заведено обселение, как и само строение, хотя и не кажется выгодным и способным для прочного и порядочного российского обзаведения и укрепления, но теперешние обстоятельства нашей компании за размещением по многим местам людей не позволяют тех вскоре умножить, а наличными здесь приступить к перемещению вдруг ныне, а паче по приближению уже настоящего осеннего времени нет возможности»[75].

А вот как выглядело устройство первых русских укреплений в распоряжениях Баранова от 1797 года: «А ныне только стараться довершить самые необходимо нужные постройки: и как уже обнеслись вкруг стоячим заплотом и ворота переделаны, что и может служить на первый случай укреплением. Так же аманатская переправлена и новая другая сделана, и все старое строение порядочно перекрыто и лесу часть приготовлена; то по сем во-первых: окончить начатую в срубе будку, поставить по средине казармы над амадскими так, чтобы часовым видеть было можно наружную и в крепость стороны казармы, и аманадских»[76].

Больше всего поселенцев беспокоило, как обезопасить себя от посягательств местных жителей: «И в случае чего, Боже сохрани, неприятельских от народов покушений из той на все стороны стрелять, защищать все строение от зажигательства и прочих варварских предприимчивостей было можно»[77].

Главный правитель Русской Америки, судя по документам, выступает заботливым хозяином новых земель, думавшим даже о досуге поселенцев в период ненастья, когда промыслы невозможны: «Но поелику при оной будке не больше трех-четырех человек заниматься могут, то остальных свободных следует употребить постройке нового сарая и балагана на назначенных и разбитых мною вне крепости местах в дрянное время. А в ненастливое и неспособное задолжать всех в такие поделки, каковые в стенах под крышею деланы быть могут»[78].

В наставлениях A.A. Баранова встречается распоряжение о заготовке необходимого количества провианта, в первую очередь рыбы: «О достаточном приготовлении кормовых припасов все прилежнейше употреблять старания, испытывая всякие разведанные полезные средства. И как ход рыбы красной и горбуши, и ханки поныне сего года уже кончился. Но, благодарение Богу, тою юколою, судя по короткости времени, довольно запастись успели»[79]. Эта инструкция показывает, как на Русской Аляске создавали продовольственную основу существования колоний.

В письмах A.A. Баранова за 1804 год, адресованных И.А. Кускову, открывается техническая сторона промыслового освоения новых земель русскими колонистами. В инструкции приводятся подробные указания подбора людей и необходимого оснащения экспедиций, обеспечения их безопасности: «Число людей избранных откомандировано с вами 19-ть человек, коих вооружить надлежащим исправным образом и в прочные разместить три лючные байдарки определить из проворных гребцов. Запастись исправными ружьями, пистолетами, довольным числом к тем патронов, копьями и прочими воинскими какие есть в наличности снарядами. Взять с собою также триместные байдарки с приборами и довольным числом к тем картузов, и обмежные бываемые при партии обыкновенные доски. Вместе с нашими судами отправиться из здешнего Берингова залива»[80]. Здесь же Баранов указывает маршруты предстоящей экспедиции: «Направь путь к первому предмету под Маркловскую сопку в параллель берега, ежели не воспрепятствуют погоды. А хоть и подобно бы пристать на устье реки Алцехи для переговоров с алеутскими и кенайскими народами по их просьбам»[81].

Инструкции свидетельствуют о строгой регламентации действий промысловиков, следовательно, о полувоенной дисциплине, царившей в поселениях.

С отеческой заботой главный правитель подробно разъясняет, как действовать в предстоящей экспедиции: «Под реченною сопкою будут ли выезды или не будут долее одних суток для роздыха и производства не медлить, а простираться должно, делая на пути поиски зверья поскольку позволят погоды и обстоятельства, но тут на островке оставаться и так же не медлить долее суток, но подвигаться. До ледяной недели зверь казаться будет и промысел производиться, хотя и должно ледяного промысла таким же образом следовать»[82].

Инструкция 1805 года позволяет судить о масштабах промысловой деятельности компании. Речь идет о двух промысловых судах, «Ермак» и «Ростислав», и трехстах байдарках: «Время отправления в промысловые деятельности партии хотя давно уже наступило, но разные препятствия, особливо же исправление новых и старых байдарок… А как ныне по соображению обстоятельств положение дел приняло другой несколько как прежде сомнительный вид. Суда «Ермак» и «Ростислав» для прикрытия байдарок без малого триста изготовились, то и нужно как и наивозможно поспешнее отправление ускорить в дальние проливы, и заняться промысловыми деятельностями, препоручая всего сего отряда над партиею и судами распоряжение главное, под начальство вам рекомендую придерживаться, поскольку позволит практически местное производство следующих терминов»[83].

По материалам инструкций можно проследить намерения колониального руководства относительно туземных племен, а также характер отношений с коренным населением в это время: «Вам известны до малости все здешние происшествия, силы наши ведут переговоры политических с народами положений. Почему суда за нужное нахожу скрывать еще от неприязненности мира удаляющихся бывших врагов ситхинских и прочих народов. Первое движение партиею и судами, дабы расстроить их в предрассудках нежели мыслях и покушениях зловредных, ради чего и рекомендую назначить судам и партии первым рандеву. Сборным местом на другой стороне под мысом здешнего острова Ситхи Александровскую гавань или возле нее; когда напасть в первую погоды не позволят, в другую большую бухту Порт Конклежих у англичан названную, стараясь как можно поспешнее попасть за мыс в Худновской и прочие проливы. И сколь скоро оное минует партией, а погоды позволять будут, заняться приказать партии промышленностью зверей, останавливаясь на той стороне мыса под оным наперво, а потом склоняться предпомянутым сборным местам. Но ежели паче чаяния встретят партию прежде, нежели минует мыс такие чрезвычайные погоды, что объехать вскоре оной не будет надежды, то приказывать перенести через перешеек ближе сюда того мыса и немедленно известить вас о той в сборное место»[84].

Колонисты старались действовать на промыслах сплоченными партиями для прикрытия судов, так обеспечивался безопасный промысел и тем отвращались туземцы даже от самой мысли повредить русским колонистам.

В документе приводятся подробные рекомендации относительно освоения вновь открытых земель: «Когда же соединитесь судами и партией, и погоды позволят сделать несколько из Александровской промысловой партии выездов, расположа оные около помянутого мыса Ситхи, и на проливе против бухт и гаваней Александровской и Переносной. Приказать также приблизиться в тихую погоду и по ту сторону пролива к островкам надо бодро, где в нынешнюю весну был Келидинский Николай с товарищами, и над тою, где вы в прошедшую осень в последний раз оставшись от судна «Ермака» на той стороне ночевали, и утром далее внутрь бухты двигаясь, обозревали, а потом с нами пред Александровской соединились. Но воспретить накрепко, чтоб на первый раз внутрь бухт и островков не въезжали, а только по близости крайних на пролив замечали зверя. И нет ли в тех крайних напролив островах удобной для судов гавани, то по сем, когда зверя там опримечено будет довольно»[85].

Примечательно, что предписывалось, во-первых, как соблюдать меры предосторожности при заходе в новые гавани и, во-вторых, как поэтапно разведывать участки вновь открываемых территорий, могущих быть опасными для колонистов.

О том, как нелегко доставалась русским Аляска, свидетельствуют документы из архива И.А. Кускова, относящиеся к десятым годам XIX века. В письме от 20 января 1811 года фактически констатируется упадок дел Российско-Американской компании. Главный правитель Русской Америки указывает на потерю основных источников доходов, на воинственное отношение местных народов к русским поселенцам, а также на безнаказанность незаконного промысла в колониальных водах иностранных судов: «Возложенное на нас бремя попечительности в изобретении лучших общественных выгод промышленности, и открытием новых способных к тому мест, и прочих на пользу компаний спекуляций:…близкие известные источники, где мы прежде немалые для Американской нашей компании приобретали выгоды, приметно теперь иссякли. А народы прибрежные более и более усилены и усиливаются огнестрельными орудиями и поощряемы к недоброжелательству завистью и недоброходством вояжирующих в здешних и окружных водах иностранцев»[86]. Баранов пишет о выходе из сложившегося кризиса с привлечением усилий правительства: «Многие уже опыты с потерею доказали, необходимо долгу нашему предложить изыскивать особые средства для пресечения укореняющегося зла, иностранцами распространяемого, так и для поиска способов улучшить общественную нашу массу. Но в первом случае наших сил недостаточно: а представлено вышнему начальству и ожидать должно с терпением разрешения впредь между же тем, дабы не остаться праздными, но увенчать и остатки службы нашей Американской компании, как сначала и в продолжении течение времен до сих пор было наше усердное желание с ревностными сопряженное деятельностями»[87].

Именно ревностная деятельность и усердное желание Александра Андреевича Баранова и его сподвижников укрепиться на новых российских землях подсказывают выход из затруднительного положения, в котором оказалась Компания: необходимо территориальное расширение деятельности: «Хотя близкие и окружные места учинились ненадежными и опасными для промыслов, то и устремить внимание на дальние должно, где уже и опыты деланы, то есть альбионски берега, где и народы миролюбивые, силам нашим совместные и где уже в минувшем годе произведена была под вашим начальством… сообразно настоящим теперешним обстоятельствам отряд изготовлен, и все нужное на судно Чирикова, на коем вы следовать решились, погружено и поручается. От вас уже зависит решиться вступить под паруса, когда погода благоприятствовать будет благоуспешному выходу»[88].

Как и в предыдущих инструкциях, несмотря на полное доверие своему помощнику, главный правитель по пунктам детально прописывает свои требования к действиям подчиненных: «Хотя же вам более известны тамошние местные обстоятельства и какия удобные в распоряжениях на пользу общественную принимать меры, нежели мне, не бывшему там, однако не излишним почитаю предложить несколько терминов следующих»[89]. Баранов прописывает маршрут следования экспедиции с учетом местных географических и климатических факторов: «Путь ваш и цель приказать мореходу Банжамену направить прямо к правому мысу Тринидатской бухты Мендочино (о чем и ему запиской предложено и когда благополучно достигнете зависеть будет от вашего места и путей назначения) по обозрению оного приблизится сколько возможно; ежели позволят погоды, ближе к берегам от того простирающимся к бухте Бодего, и когда усмотрите безопасность и байдарки спустить у того же мыса Мендочино с приказанием русским в прикрытие отряженным рассматривать прилежным замечанием берега, а наипаче бухты и заливы, даже и промеривать входы и внутренности не откроется ли удобных и безопасных якорных и промысловых мест: причем поиски и промышленность бобровую производить, назнача настоящее ваше помещение сборным местом портовщикам. Однако же ежели позволить благоприятность и тихость ветров и вам судном не отдаляться от помянутого берега дабы они с надежной бодростью производить могли поиски и открытия, а когда откроют в той полосе удобную к якорной стоянке бухту или залив, то и войти в таковые и обследовать обстоятельно тот, и окружные места с надлежащею от народов предосторожностью»[90].

Александр Андреевич излагает свои начальственные требования относительно порядка обживания новых мест, недопущения праздности и заболеваний: «По прибытии на прежнее место, первым да будет делом построить для безопасности небольшой редут, окопаться, поставить орудия и ежели есть поблизости лес то и рогатками обнестись. И потом делать раскомандировку промышленников бобровой и на заготовление для пищи и впрок прочих зверей, и рыбною заготовляться провизиею, упражняя всех людей в полезных действиях телодвижений, дабы праздностью и негою не допустить скорбутной и прочих климату тому свойственных болезней»[91].

В своих письмах Баранов дает настоятельные рекомендации по заведению огородного хозяйства и животноводства и приучению к ним туземного населения: «Под огородные овощи, картофель, пшеницу, ячмень, севами идущие, обработать порядочно по близости селения соразмерное количество земли, посеять и посадить, когда заметите удобное к тому время в марте и апреле месяце, и буде не окажется черноземного грунта, то и удобрить либо морскою капустою, либо и золою, наклав в разных местах древесного сучья и жечь, и рассыпать золу по полосам, а сверху покрывать землею какая есть, дабы ветрами сносить, а дождями смыть той не могло. Заметьте каждое растение особыми знаками иметь надлежащее наблюдение. В городьбе же нет кажется надобности, потому что у обитателей никакого скота и с вами не будет. Однако же не худо в круге окопать небольшим ровиком дабы по неведению свои или тутоземные народы не могли вытаптывать ногами при появлении возникающих нежных былинок растений: а к тому и обитателей тутошних, показывая приобучать. Желал бы я так же споспешествовать услугою обитателям, если бы поместить было можно в судно и довезти туда двух молодых свинок с боровком и яманушку с яманчиком, коих понежа там, сколько пробудете при себе, а когда возвращаться будете, оставить на удачу тамошнему старшине или теину, кои приверженные к вам и любопытнее прочих покажутся. Может быть, со временем и произведет успех в пользу человечества, в чем и климат тамошний, кажется, обнадеживает»[92].

Главный правитель колоний просит тщательно обследовать новые владения на предмет возможного развития землепашества, скотоводства, рыболовного промысла: «Все окружные места вблизи и вдали сколько позволят обстоятельства с прилежностью осмотреть и учинить свои замечания, в особенности же ближние места и какого рода, реки, озера и заливы, и водятся ли в тех рыба и каких родов. Почву земли: способна ли к землепашеству, и довольно ли таковой пространства, а для скотоводства есть ли довольно лугов, где сено заготовлять, или выпуски скотные в изобильном количестве того делить возможно. Какие есть тамошнему климату свойственные продукты, в каком количестве и чем более питаются в разные все времена года природные тутошние народы»[93].

К местным народам главный правитель требует проявлять уважение и миролюбие, не прибегая даже к ответной агрессии: «С народами сколько можно покороче знакомиться, коих всех как наивозможно миролюбивыми и дружественными видами и приемами приласкивать, избегая и малейшей причинять досады, хотя бы неважный какой проступок по дикости и глупости и причинили. Снисходить невежеству, а иначе всего не допускать в грубостях заматеревших наших служителей ни до каких обид»[94]. Александр Андреевич наказывает Кускову изучить через переводчика местный язык и составить соответствующий словарь: «А когда приобретшей воспользуетесь доверенностью, то через посредства тамошней идущей с вами девки старайтесь, пожалуйста, сколько возможно более собрать для требуемого в Санкт-Петербурге словаря тамошних слов с наименованием разных вещей, по их выговору, против как ставить и русские наименования, для чего и предлагается всего один печатный экземпляр, но чем более таковых наименований, тем полезней»[95].

Главный правитель требует подробного описания местных народов, их быта, нравов, характера, уровня культурного развития: «Ведут ли с кем войну? Не кровожадны ли? Имеют ли наклонность к воровству, не мстительны ли за обиды, какие имеют воинственные и промысловые орудия и рукоделия своих изделий». Так же и добрую испытать сторону: «Странноприимны ли, чувствуют ли благодарность за оказанные благодеяния, знают ли цену дружества, имеют ли уважение к родным своим, почитают ли родителей и состарившихся мужей и женщин и любят ли родительски с горячностью детей своих, и как об вас будут умствовать при миролюбивых расположениях; и прочие какие только постигнуть можете, описать их нравственности, распространяя это все и на заливе Бодего. Если не встретится опасностей, ибо весь народ сей кажется по первым описаниям вашим ближе всех к известным доселе к первобытному природы произведению, и чужд может быть всех или многих просвещенным свойственных навыков и пороков»[96].

В письмах A.A. Баранов просит купить или найти сирот из местных народов для их обучения и использования в качестве переводчиков: «При том ежели будет возможность купить или из каких ни есть сирот приласкавши через девку достать молодых мальчика и девочку для обучения русскому языку и потом употребления в переводе»[97].

При всех подробных требованиях к Кускову инициативу действий на американском берегу Баранов оставляет за своим помощником, искренне доверяя личным и деловым достоинствам последнего: «О том, где и как располагаться с успехом промышленности, я ничего здесь сказать вам не могу, а предоставляю вашему благомыслию, опытностями образованному, а о дальних предприимчивостях говорили мы довольно. Да и не все то бумаге вверять можно, уверен будучи так же и в том, что вы как с русскими, так и с портовщиками поступать будете с надлежащим характеру вашему поведением, и человеколюбивым снисхождением без послабления дисциплины и должного порядка, равно и меры ко всякой нужной там предосторожности на вашем же единственно да останутся попечении.

Время пробытия на берегах ознаменованных я не назначаю, а вашей же расчетливости предоставляю: если льстить будут успехи и выгоды в промышленности, пробыть далее хотя бы и до августа месяца, а ежели нет, то и ранее в мае или июне обратный принять путь, и также если откроются особенные и об тех важных видов, о коих мы говорили… и не будет опасности оставить отряд, а судно сюда отправить со извещаниями или сами лично для переговору побывать, то и на то вам решиться беспрекословно приемлю на себя, ежели бы и потребовалось сверх чаяния какова ответа. В прочем да управит стези вашей Всевышнее Существо, коему поручаю вас и все ваши расположения»[98].

В этих словах сказываются таланты русских землепроходцев – благомыслие в намерениях, самостоятельность в делах, упорство и терпеливое мужество в достижении цели. Таков был Александр Андреевич Баранов, всегда мысливший себя не столько представителем Российско-Американской компании, сколько проводником политики правительства России, предназначенным к этому самим императором. Таковы были и его сподвижники, его преемники на посту главного правителя Русской Америки.

Наставления и инструкции по освоению и развитию колониальных американских территорий главного правителя Русской Америки, писанные им в 1797–1811 годах, раскрывают не только вопросы хозяйствования, но и трудности освоения новых земель, опасности их сохранения и защиты русскими колонистами, сложности общения с местными народами и, главное, личный подвиг сотен и сотен русских колонистов, делом своей жизни положивших прирастание России новыми землями.

АЛЯСКОЙ ПРИРАСТАЛА МОЩЬ РОССИИ

Лучшие умы государства понимали огромное значение Аляски для России. В 1803 году член Государственного Совета граф Николай Петрович Румянцев (1754–1826), будущий министр иностранных дел (1807–1814) и председатель Государственного Совета (1810–1812), настаивал на том, что необходимо заселить Русскую Америку, возвести в ней города, развить промышленность и торговлю, построить фабрики и заводы, работающие на местном сырье[99]. В 1806 году почетный член Петербургской Академии наук Николай Петрович Резанов (1764–1807) взывал: «Нужно поболее приглашать туда русских»[100]. Однако в 1808 году Сенат не только отказал промышленникам в праве переселения крепостных крестьян на Аляску, но и освободившимся от крепостной неволи запретил там селиться. Правительство боялось, что слишком много народа переберется в Америку из дворянских вотчин. В результате чрезвычайно медленно прирастало русское население колоний, и именно это главным образом и определило замедленные темпы освоения Аляски.

Однако сам факт закрепления России в Северной Америке имел огромное геополитическое значение. Мировые державы Англия, Испания, Франция вели в ту пору спор за территории Американского континента. Устранение из этого соперничества России подорвало бы ее престиж как влиятельнейшей морской державы.

Существование у России Северо-Американских колоний создавало возможность морского крейсирования ее судов по всему миру, что также усиливало позиции государства Российского как мирового лидера и подготавливало морские кадры для возможных военных столкновений. Экспансия Российской империи в тихоокеанском регионе требовала новых географических исследований, каковые и были предприняты Российско-Американской компанией, а эти исследования, давая возможность морякам накапливать бесценный опыт, вели к открытиям новых земель, таких стратегически важных, как Антарктида, и тоже усиливали политическое значение России. Распространение России на североамериканские земли делало Берингово море внутренними водами Российской империи, так что Россия фактически становилась хозяйкой «северных ворот» Тихого океана и могла при дальнейшем укреплении своих военно-морских сил доминировать во всей акватории. Движение людей и товаров из европейской части России через ее азиатские просторы и северные воды в Северную Америку и обратно, как бы ни было оно медленно и затруднено в ту пору, создавало дополнительные экономические стимулы для развития Сибири, Дальнего Востока, Камчатки и Сахалина, то есть развитие самых отдаленных частей державы заставляло более энергично развиваться те российские территории, по которым пролегали пути к дальним форпостам империи.

Таков далеко не полный перечень факторов, обосновывающих необходимость русского присутствия на Аляске, что прекрасно понимали российские императоры – Павел I, Александр I, Николай I. Но при четком осознании роли и значения Аляски для империи дела были организованы так, что главным экономическим и политическим двигателем развития колоний оставалась одна лишь Российско-Американская компания, получившая от российского правительства как особые привилегии на Аляску, так и чрезвычайно тяжкие управленческие обязанности. Именно Российско-Американская компания стала инициатором и инвестором морского крейсирования российских судов по всему миру, именно она финансировала наиболее известные географические экспедиции, всю научно-исследовательскую деятельность этих экспедиций.

Мало кто помнит, что гордость и слава России – наши первые кругосветные экспедиции начала XIX века, во главе с И.Ф. Крузенштерном и Ю.Ф. Лисянским, ставшие прекрасной школой для российских моряков, – были не государственные, а сугубо частные предприятия Российско-Американской компании: «Не надо забывать также о действиях Российско-Американской компании и то, чем обязан ей русский флот в самое тяжелое для него время. Одна РАК поддерживала постоянные кругосветные экспедиции в то время, когда не только не было казенных экспедиций, да и практически краткосрочное плавание в Финском заливе ограничивалось небольшим числом судов. Один за другим высылала тогда Российско-Американская компания корабли: «Суворов», «Кутузов», «Бородино» и пр., через что образовывались искусные офицеры и матросы, и сохранялось важное в морской службе предание»[101].

Российско-Американская компания же организовывала кругосветные экспедиции, чтобы обеспечивать безостановочно и в изобилии снабжение колоний всем необходимым. Увеличивался состав колониальной флотилии, закупались самые современные винтовые пароходы[102]. Для усиления безопасности колоний с высочайшего разрешения был создан военный гарнизон изначально в составе четырех офицеров и 200 нижних чинов из сибирских линейных батальонов, с принятием их содержания, жалования, обмундирования и продовольствия на счет компании[103].

Интенсивно наращиваемое морское сообщение в период колониального управления Российско-Американской компании усиливало морскую мощь империи без всякого содействия со стороны государства.

Огромен вклад Компании и в развитие естественных наук: «В ученом отношении деятельность компании не менее замечательна. Она посылает ученые экспедиции, делает описи и на американском и на азиатском берегах; ее суда совершают открытия в Океане; она издает карты, учреждает магнитную обсерваторию, производит геологические исследования, содействует исследованиям и составлениям коллекций по естественной истории и пр.»[104].

В «Кратком историческом обозрении образования и действий Российско-Американской компании» находим следующее свидетельство: «Российско-Американская компания устроила и содержит на свой счет по предложению Императорской Академии наук магнитную обсерваторию в Ситхе, производя из своих сумм и все содержание, равно путевые расходы в колонии и обратно директору обсерватории и его помощнику. Кроме того, с 1839 г. по 1849 г. доставляла все средства к путешествиям и собранию сведений командированному в колонии препаратору Зоологического музеума Академии наук – по предметам царств ископаемого, животного и прозябаемого, и вообще содействовала Академии наук в безвозмездном доставлении оной скелетов различных редких животных, составлявших важное приобретение для науки»[105].

Своей экономической деятельностью Российско-Американская компания создавала мощные стимулы для развития Камчатки, Сахалина, Сибири и Дальнего Востока.

То, что русские колонии в Америке именно под управлением Компании приобрели огромное стратегическое значение в развитии и поддержке Амура, Камчатки и Сахалина, подтверждает обзор ее достижений, данный в труде Д.И. Завал ишина «Российско-Американская компания», обобщившем плоды ее деятельности в 1865 году. Обзор основан исключительно на официальных документах: «Целый ряд отзывов также правительственных свидетельствует, что именно в этот период компания оказала много услуг правительству…

Мы берем только то, что основано на официальных донесениях и признано самим комитетом, специально назначенным для исследования дела»[106].

Например, Российско-Американская компания снабжала Камчатку и Охотск хлебом, солью, госпитальными припасами и другими материалами по ценам, «несравненно низшим против казенного заготовления; мукой например вместо 3 – 4-х, 2 р. 15 к. – 2 р. 50 к. пуд»[107].

Одной из заслуг Компании перед правительством стало освоение Приамурья. Поскольку для освоения устья Амура необходимо было иметь опорный пункт, ближе к устью, нежели Охотск, и имеющий лучшую гавань, Российско-Американская компания строит порт на берегу залива Аян и прокладывает дорогу в 200 верст до урочища Нелькан, то есть до водяного пути по рекам Мае и Алдану, и все это исключительно за свой счет[108]. Выстроенный Компанией порт долго служил единственным проводником для занятия Амура, поскольку все сообщения устьев Амура с Сибирью проходили через Аян. Даже после открытия движения по Амуру сообщение через Аян было надежнее, а потому предпочтительнее.

Участие Российско-Американской компании в «амурском деле» отражено в официальном донесении Сибирскому комитету за номером 386 от 4 апреля 1859 года: «Еще в 1844 году, Министерство иностранных дел, по высочайшему повелению, обращалось к РАК с вопросом об устройстве экспедиции для исследования устьев Амура»[109]. Экспедиция состоялась в 1846 году на компанейском корабле «Великий Князь Константин» под командой подпоручика флотских штурманов Гаврилова. Входе экспедиции сделаны первые описи Татарского пролива, Амурского лимана и определено устье Амура[110]. Затем Российско-Американская компания основывает близ устья Амура Петровское зимовье, из которого вырос Николаевск – первое русское укрепление на Амуре.

Со времени занятия устья Амура всю правительственную политику вершила там Российско-Американская компания, а в 1853 году исключительно на средства Компании занят остров Сахалин[111].

О заслугах Российско-Американской компании в освоении Приамурья говорится в литографическом экземпляре «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени» в 1861 году.[112] Компания с согласия Правительства за свой счет устроила стратегически важный для освоения Амура порт в заливе Аян: «В течение этого времени Компания успела достигнуть ощущавшейся надобности устройства другого порта в Охотском море взамен Охотска, который во всех отношениях оказывался неудобным. – Для сего избран был находящийся на западном берегу Охотского моря залив Аян, где устроен порт, вместе с тем проложена дорога на пространстве слишком 200 верст от Аяна до урочища Нелькан, т. е. до водяного сообщения, идущего к Якутску. Все эти работы, т. е. устройство порта и дороги, сделаны трудами и иждивением Компании. Генерал-губернатор Восточной Сибири посетил эти места в первый раз в 1849 году и выразил Компании свое удовольствие за таковые действия ее на пользу общую. Порт этот служил единственным проводником для занятия Амура, так как все сообщения устьев р. Амура с Сибирью и самыя почты до открытия движения по Амуру направлялись чрез Аян»[113].

Генерал-губернатор Восточной Сибири H.H. Муравьев-Амурский признавал, что вся заслуга в освоении и развитии Приамурья принадлежит Российско-Американской компании, которая призвана к этому правительством в 1844 году. В своем представлении в Сибирский комитет от 4 апреля 1859 года за № 386, генерал-губернатор отмечал: «Участие, которое принимала Российско-Американская компания в самом начале Амурского дела, имело тем большую важность, что действия Компании положили начало делу, результатом которого были последующие события. Не безызвестно, что первые решительные действия наши на Амуре в 1850 г., когда правительство признало нужным не делать их гласными, совершались под фирмою Компании. Так были основаны первые посты наши на устьях Амура.

Еще ранее сего в 1844 г. Министерство иностранных дел, по Высочайшему повелению, обращалось к Российско-Американской компании с вопросом об устройстве секретной экспедиции для исследования устьев Амура. По сделанным вследствие сего распоряжениям экспедиция эта состоялась в 1846 г., для чего употреблен был компанейский корабль «Великий Князь Константин». Компания за экспедицию эту получила благодарность. После со времени занятия устьев Амура в 1850, 1852 и до 1855 г. все правительственные действия совершались там посредством Американской компании»[114]. Из данного представления следует, что до окончательного урегулирования пограничных споров с Китаем, освоение спорных территорий в Приамурье велось под видом частных купеческих предприятий, реализацию которых правительство поручило Российско-Американской компании.

Помимо решения стратегических задач освоения Амура и занятия Сахалина Российско-Американская компания по согласованию с правительством обеспечивала жизнедеятельность, культурное, экономическое, научное, духовное развитие русских земель в азиатской части России[115]. Хозяйственная роль Компании особо отмечена в «Кратком историческом обозрении образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени»[116].

Насколько стратегически важны для России ее североамериканские территории, показала Крымская война. 17–27 августа 1854 года англичане и французы атаковали порт Петропавловск с моря[117]. Благодаря Российско-Американской компании в начале Крымской войны по приказу Военного министерства на иностранном зафрахтованном судне в Петропавловск за шесть дней до его блокады неприятельской эскадрой[118] доставили хлеб, тем самым Камчатка и флот, ее оборонявший, были спасены от голода.

В то же самое время Компания на семнадцать месяцев безвозмездно предоставила в распоряжение генерал-адъютанта Е.В. Путятина, возглавлявшего миссию по установлению дипломатических и торговых связей с Японией, одно из своих судов с полным содержанием за свой счет[119]. В Страну восходящего солнца путь российским военным судам был закрыт[120], и только компанейское судно позволило Путятину заключить в 1855 году в г. Симоде торговый трактат, открывавший русским купцам японские порты в трудное для России военное время[121].

В Крымскую войну флот Российско-Американской компании понес потери, но эти издержки государство ей не возместило, разумея этот флот частью своих военно-морских сил. Сама же Компания считала естественным свое участие в войне и не стремилась к требованию возмещения ущерба[122].

Очень важно отметить и то, что Российско-Американская компания получала разрешения не только на освоение богатств на американском континенте, но и на разведку сибирских залежей полезных ископаемых, об этом свидетельствуют документы в Архиве Главного Правления Компании: «По донесению министру финансов о выдаче компании узаконенного дозволения на отыскание и разработку золотоносных россыпей в Западной и Восточной Сибири со включением Якутской области (1838–1843 гг.)»[123].

На колониальные власти правительство России возлагало и дипломатические поручения, среди которых наиболее важными являлись российско-японские и российско-американские сношения, в частности содержание российского вице-консула в Сан-Франциско: «С 1852 г. содержит на свой счет для надобности правительства, без всякого пособия Казны, российского вице-консула в C.-Франциско, который хотя и состоит агентом Компании, комиссионером с гораздо меньшими для содержания его издержками, таким образом, Компания несет лишних по сему предмету расходов до 5 тыс. руб. сер. в год, что составит на все время до 45 тыс. руб.»[124].

Заслуги Главного Правления перед Правительством России имеют и денежное выражение, запечатленное в «Кратком историческом обозрении», при этом материальные потери Компании выглядят весьма внушительно. С 1852–1861 годов Российско-Американская компания на государственные экспедиции, освоение Приамурья и Сахалина выделила около 388 тыс. руб. По этим статьям правительство возместило расходы Компании в размере 136 тысяч рублей. Таким образом, пожертвования Российско-Американской компании на реализацию правительственных решений составили более чем 252 тысячи рублей.

Существование у России Северо-Американских колоний и отлаженная система управления ими посредством Российско-Американской компании приносили правительству империи очевидные выгоды. Эти выгоды правительство отчетливо осознавало, и Компания регулярно получала за свою деятельность на пользу России высочайшие благодарности.

Таким образом, геополитическое значение Североамериканских колоний было очень велико, и с самого своего основания они резко поднимали политический престиж России в мире, стимулировали ее военно-морское и экономическое развитие. При этом все управление Аляской правительство России осуществляло за счет Российско-Американской компании. Она охраняла рубежи страны, участвовала в дипломатических и военных миссиях на близлежащих территориях, стимулировала экономическое развитие Сибири и Дальнего Востока, изучала прилегающие моря и земли, сохраняла, развивала и укрепляла политическое присутствие России в тихоокеанском регионе.

РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКАЯ КОМПАНИЯ: ИСПЫТАНИЕ ВОЙНОЙ

Крымская война стала испытанием на прочность русских колоний в Северной Америке. Война отрезала регулярное снабжение колоний из России, создала угрозу их неприкосновенности, но что удивительно: колонии продолжали стабильно существовать и приносить прибыль.

Доходность колоний в эти годы отражена в «Отчете Российско-Американской компании за 1854 и 1855 годы». Согласно официальным данным, в 1854 году доходы Российско-Американской компании составили около 827 тыс. руб., а расходы 678 тыс. руб., при этом чистая прибыль составила 149 тыс. руб. Доходы и расходы Компании в 1855 году составили 833 тыс. руб. и 684 тыс. руб., соответственно, чистая прибыль около 149 тыс. руб.[125]. Приведенные цифры говорят о стабильности положения дел в колониях, которые, даже находясь в изоляции от империи, продолжали развиваться.

В отчете отмечается, что в более критическую ситуацию за всю историю Русской Америки колонии никогда не попадали, они являлись лакомой добычей для других колониальных держав, находившихся в состоянии войны с Россией: «Российско-Американская компания с самого основания своего никогда не находилась в столь затруднительном положении на счет безопасности колоний, как перед началом последней войны с морскими державами»[126].

В связи с этим весьма любопытна оценка самой Компанией прежнего положения дел колоний: «Во время разрыва России с Англией в 1807 г. и войн с Францией не было сделано никаких неприязненных покушений против наших колоний, которые не имели еще в то время по своему положению никакого особого значения. В колониях находилось тогда весьма малое число русских промышленных, живших в неустроенных и разбросанных селениях. Запасы продовольствия и товаров были скудны, мореходство ограничивалось большей частью плаванием в пределах колоний на малых судах, дурно построенных и вооруженных, и вся колониальная промышленность состояла единственно в ловле пушных зверей и вымене оных у туземцев, совершенно диких и неприязненных к европейцам.

Все это, вместе с угрюмою и дикою природой края, не могло привлекать особого со стороны воевавших держав внимания к колониям, тем более, что суда сим державам принадлежащие имели тогда одинаковое право с русскими плавать в колониальных водах и производить рыбную ловлю и торговлю с туземцами»[127].

На контрасте с мрачным прошлым колоний в отчете 1856 года перечисляются достижения Российско-Американской компании на вверенных ей территориях. Речь идет прежде всего о широком развитии торговли, как местной, так и международной: «Нынешнее положение колоний совершенно различествует от прежнего. Русское население в оных значительно увеличилось, и в разных местах колоний открылись новые источники богатств, способствовавшие развитию местной промышленности и образованию внешней торговли такими предметами, которые прежде не приносили никакой пользы по неимению вблизи рынков для сбыта, а ныне приобрели значительную ценность по возникшему на них требованию в соседних странах, получивших быстрое и внезапное развитие. Соразмерно с торговлею развилось и мореплавание, и корабли Компании, увеличившись числом и размерами, при отличной постройке и вооружении, ежегодно посещают порты Тихого океана, и постоянно совершают кругосветные и другие, не менее важные в торговом отношении плавания»[128].

Втягивание России в войну с Англией и Францией не могло не отразиться на российских колониях: «Вместе с тем последовавшими конвенциями поставлено, что никакие иностранные суда не имеют права свободного плавания и торговли в колониальных водах, и хотя это запрещение уже неоднократно возбуждало возражения со стороны иностранцев, но Компания под защитой правительства, удержала и поныне это право ненарушенным. Все эти причины, возвысившие колонии в коммерческом и политическом значении, заставляли опасаться гибельных для Компании последствий от предстоявшей войны, и требовали принятия мер к возможному предупреждению оных»[129].

Занятие обороны и возможное участие колоний в военных действиях грозили Компании обременительными расходами и тяжелыми последствиями: «Вернейшим средством для достижения сей цели было бы конечно приведение колоний в оборонительное положение для отражения неприятельских нападений, но это потребовало от Компании чрезвычайных и несоразмерных со средствами оной расходов, тем более еще что в случае войны, и торговым приобретениям ее предстояло значительное уменьшение»[130].

Российско-Американская компания нашла единственно верное решение. Для обеспечения безопасности своих колоний она сделала предложение Англии о взаимном нейтралитете колоний враждующих держав. Ведь военные действия грозили обернуться огромными экономическими потерями и для Гудзонбайской компании, которая управляла английскими колониями в Америке. Из «Отчета Российско-Американской компании за 1854-й и 1855-й годы»: «Главное Правление, желая без особенных пожертвований со сторон Компании охранить колониальные владения, и вообще имущество Компании от неприятельских покушений, в феврале 1854 года обратилось, с предварительного разрешения правительства, к дирекции Гудзонбайской Компании, и предложило оной условие, чтобы во время войны России с Англией, обеим компаниям оставаться в прежних дружеских и торговых отношениях, и согласно с сим каждой из оных ходатайствовать у своего правительства об утверждении этого взаимного соглашения, и обеспечении оного засвидетельствованием, что и правительства не предпримут никаких враждебных действий во владениях обоих компаний, дабы не вовлечь оные во взаимную вражду равно вредную для благосостояния каждой из них (курсив мой. – И.М.)»[131].

Появилась реальная возможность сохранить нейтралитет колониальных анклавов враждующих государств. Основанием нейтралитета являлось право частного собственника на невмешательство в межгосударственные политические и военные конфликты. Неудивительно, что торговый партнер Российско-Американской компании тут же одобрительно откликнулся на выгодное для обеих компаний предложение. Дирекция Гудзонбайской компании, «постигая всю пользу этой меры», немедленно обратилась к своему правительству с просьбой об утверждении нейтралитета колоний. Предложение, обеспечивающее спокойное и безопасное положение владений Гудзонбайской компании, английское правительство нашло достойным одобрения, но с условием, что владения и имущество компании, а также суда в гаванях останутся неприкосновенными, но гавани и берега могут быть блокированы, суда же в открытом море могут подвергаться нападению по законам военного времени[132]. Российское правительство также приняло предложенные условия нейтралитета относительно Гудзонбайской компании, о чем было изложено в отзыве министра иностранных дел К.В. Нессельроде от 31 марта 1854 года, что было немедленно доведено до сведения английской стороны и принято военным руководством к исполнению[133].

После заключения конвенции колониям не грозили неприятельские нападения, и хотя нейтралитет Русской Америки не был официально признан французским правительством, но союзники не посмели нарушить принятых Англией обязательств. И при посещении Ситхи в июне 1855 года англо-французской эскадрой никаких неприязненных действий и намерений проявлено не было[134].

Из-за прерванного снабжения колоний из Европы на кругосветных судах необходимые товары и провиант доставлялись из Калифорнии. Военные меры для обеспечения безопасности колоний не предпринимались, в том не было необходимости, лишь компанейские заселения на азиатском берегу, такие как порт Аян, находились под защитой правительственных войск и снабжались по суше из России[135].

Дальнейшие события 1854–1855 годов подтвердили правильность решения, принятого колониальными властями Аляски, механизм нейтралитета колоний во время военных действий явился перспективной гарантией стабильного развития крупных анклавов России в пору политических катаклизмов.

И все же за годы войны Российско-Американская компания понесла ощутимые потери:

1) корабль «Ситху», захваченный неприятельской эскадрой в 1854 году у берегов Камчатки с грузом и пассажирами;

2) бриг «Охотск», шедший летом 1855 года со снабжением из Аяна к берегам Амура, чтобы не достался неприятелю, взорван по приказу капитана корабля, спасшегося с экипажем на шлюпках;

3) железный пароход, потопленный неприятелем во время второй осады Петропавловска весной 1855 года[136].

Как ни парадоксально это звучит, но Российско-Американская компания в период военных действий не только понесла потери, но и значительно повысила свой международный статус, заметно усилив торговые и политические связи в мире, обрела «высокую степень доверия к кредиту Компании в Европе и Соединенных Штатах, что послужило поводом к заключению прочных связей и сношений с весьма уважаемыми европейскими и американскими торговыми домами, которые в течение этого трудного времени постоянно оказывали Российско-Американской компании много действительных и самых дружественных услуг»[137].

Спасительная конвенция «Относительно признания нейтралитета американских владений Российско-Американской и Гудзонбайской компаний (1854–1858 гг.)»[138] первоначально должна была обеспечивать:

1) неприкосновенность территорий обеих компаний;

2) безопасность судов и имущества в своих портах;

3) безопасность судов и грузов в открытом море.

И хотя английское правительство приняло и утвердило только два первых пункта, добавив соглашение, что гавани и берега колоний могут быть блокированы, однако при помощи даже урезанной конвенции колониальные владения и имущество сохранились в полной целостности. Со стороны французских судов «было оказано одинаковое с англичанами расположение»[139]. Условия конвенции соблюдались без нарушения, и только два неприятельских судна напали на крайний из островов Курильской гряды – Уруп, оказавшийся по недоразумению вне нейтральной черты[140].

Император Александр II по представлению министра финансов «за благовременные в силу означенной конвенции распоряжения Главного Правителя, по охранению во время войны от неприятельского нападения имущества и владений Компании»[141] высочайше повелеть соизволил в 1856 г. объявить РАК «всемилостивейшую благодарность»[142]. И российское правительство, и императоры Николай I и Александр II видели выгоды подобных конвенций на будущее, что подтвердила высочайшая благодарность. Главный же урок, извлеченный из колониального нейтралитета периода Крымской военной кампании, – это возможность стабильного развития колоний враждующих государств в периоды военных действий между ними.

АЛЯСКОЙ БОГАТЕЛА РОССИЙСКАЯ КАЗНА

Российско-Американская компания являлась доходным предприятием. Действительный статский советник С.А. Костливцев, направленный на Аляску для ревизии колоний, в своем «Отчете по обозрению Российско-американских колоний» в 1863 году указывал, что «валовой доход Компании по десятилетней сложности с 1850 по 1860 год простирается до 852 855 руб. серебром в год»[143]. Доходность акций Компании выглядела следующим образом. «В 1797–1859 гг. включительно выдано всего в дивиденд 5 738 308 р. 99 к. сер., при этом на каждый год приходилось по 91 020 р. 77 к., а по числу 7484 акций – 12 р. сер. на каждую. Таким образом, с каждой акции с 1797 г., т. е. за 62 года, получено 766 р. 20 к. сер.»[144].

Российское правительства имело двойную выгоду от Российско-Американской компании. Во-первых, в получении пошлин за чай и меха, которыми Компания торговала в России, во-вторых, в экономии расходов, необходимых на содержание колоний, если бы они лежали на правительстве. За 63 года, с 1797 по 1859-й, казна получила пошлин за чай и меха 6 659 763 рублей 58 копеек серебром, в среднем за год по 105 710 рублей 53 копеек.[145] Громадные деньги! Однако, по мнению С.А. Костливцева, эта цифра занижена, поскольку за последние 10 лет средний годовой доход, получаемый казной с Российско-Американской компании в виде пошлин, составляет более 180 000 рублей серебром.[146]

Предметные отчеты по расходам Компании на содержание колоний в 1797–1821 годах не представлялись, поэтому какие-либо выводы можно делать начиная лишь с 1821 года[147]. Так вот, за 39 лет, 1821–1859 годы, согласно представленным Главным Правлением Компании сведениям, содержание колоний стоило ей 9 525 914 рублей 46 копеек серебром, т. е. на каждый год в среднем по 244 254 рубля 21 копейке. И цифра эта, по утверждению государственного ревизора С.А. Костливцева, «нисколько не преувеличена, напротив того, она меньше противу действительного расхода по содержанию колоний»[148].

Таким образом, согласно официальному заключению ревизии, ежегодная финансовая выгода правительства от деятельности Российско-Американской компании составляла 430 тысяч рублей: «Если принять сумму, потребную на содержание колоний в год в 250 000 руб. сер. и прибавить к ней получаемые ежегодно казною пошлины 180 000 руб. сер., то в результате выйдет, что правительство выигрывает от существования Компании ежегодно до 430 000 p.c.»[149].

Расчеты государственного ревизора демонстрируют очевидную прибыльность Северо-Американских колоний под управлением Российско-Американской компании, причем эта доходность являлась стабильной на протяжении многих лет, среди которых были и годы военные, и годы, неудачные в отношении промыслов, и годы, косившие население болезнями. Следовательно, стабильная доходность не была для американских колоний России делом случая, а являлась результатом налаженного управления, как территориями, так и заселявшими их людьми. Свод доходов и расходов Российско-Американской компании с 1842 по 1859 год демонстрирует, что общий баланс капиталов Компании к 1 января 1860 года составлял 5 907 859 рублей 8 копеек серебром[150].

Этот свод доходов и расходов показывает, что денежные поступления от торговли превышали более чем вдвое доходы от промыслов (мехов), производимых компанией. Это говорит о том, что колониальное управление не ставило себе единственной целью безудержную эксплуатацию местных богатств, но изыскивало способы получения прибыли именно в торговых операциях. И этот механизм управления компании закладывался на долговременную экономическую стабильность, а не на сверхприбыльность, которая всегда кратковременна. Подобная устремленность колониальных властей делала эти отдаленные российские территории экономически независимыми от России, но одновременно весьма прибыльными для государственной казны, в чем правительство убеждалось благодаря ревизиям колониального хозяйства.

КРЕЩЕНИЕ АМЕРИКИ

Ни экономическая независимость, ни отстраненность колоний от военно-политических столкновений не были самоцелью Российско-Американской компании, управлявшей Аляской. Власти Аляски на протяжении всего времени русского присутствия усиленно приводили туземное население под российское подданство, и главным рычагом этому служило распространение Православной веры в Северной Америке. О том, что Российско-Американская компания придавала распространению Православия на подвластных ей землях огромное значение, свидетельствует содержание, какое назначалось в колониях духовному ведомству, и пожертвования, сделанные Компанией в пользу церквей и духовенства в Америке. Эти цифры отражает записка, представленная архиепископом Камчатским Иннокентием в сентябре 1859 года Святейшему Синоду, который за столь полезные действия и пожертвования объявил Компании совершенную признательность обер-прокурора Синода. В данной записке засвидетельствованы пожертвования Компании в пользу церквей, духовных миссий и духовенства, сделанные в течение девятнадцатилетнего служения на Аляске архиепископа Иннокентия.

1. На содержание духовенства, находящегося в Америке и в Аяне, из капитала Компании ежегодно отпускалось 7902 р. сер., и за 19 лет составило 150 138 р. сер.

2. Сверх жалования причтам за счет Компании выделялись квартиры с отоплением и освещением, что стоило не менее 15,5 тыс. р. сер.

3. Преосвященному и священникам выделялось по одному человеку для прислуги, получающему жалованье от Компании, что ежегодно обходилось компании не менее 700 р. сер., а за 19 лет не менее 13 тыс. р. сер.

4. В течение вышеуказанного времени на деньги Компании построено:

а) двухэтажный архиерейский дом в Ситхе, стоимость которого не менее 6 тыс. р. сер.;

б) трехпрестольный кафедральный собор в Ситхе с колокольней, стоящий не менее 8500 р. сер.;

в) четыре церкви в Аяне, Кадьяке, Уналашке и Нушагаке, стоящие не менее 12 тыс. р. сер.

5. В течение 19 лет построено по всем колониям и отделам 30 часовен, из них не менее 12 построено иждивением Компании, а остальные хотя и построены усердием прихожан, но при активном содействии Компании, что стоило не менее 2 тыс. руб. сер.[151]

6. До выделения из казны пособий выезжающим и едущим в Америку священникам их содержание обеспечивалось за счет Компании вплоть до 1858 г. Расходы по этой статье за 19 лет составили 5 тыс. р. сер.

7. Из капитала Компании ежегодно выделялось в пользу бедных духовного звания по 100 р. сер., что за 19 лет составило 1900 р. сер.[152]

8. Все необходимое для церквей и духовенства Компания за свой счет доставляла на кругосветных судах, что по самым скромным подсчетам обошлось Компании в 1000 р. сер.

9. Главное Правление для пользы церквей по просьбе архиепископа Иннокентия приняло в оборот церковные капиталы, благодаря чему на капитал семинарии накопилось более 20 тыс. р. сер. Капитал бедных духовного звания, составивший к 1859 г. 19 150 р. сер., увеличился за счет процентов не менее чем на 7500 р. сер. Общий капитал американских церквей в размере 36 тыс. р. сер. тоже значительно увеличился благодаря процентам, доля которых составила не менее 12,5 тыс. р. сер. А общая прибыль по процентам составила не менее 40 тыс. р. сер.[153]

Доходы от вложений в Российско-Американскую компанию представлялись архиепископу Камчатскому гораздо значительней, чем возможная прибыль в иных предприятиях: «Конечно, капиталы могли бы приносить доход, находясь в государственных учреждениях, но, во-первых, они приносили бы пятою частью менее, а во-вторых, не мало тратилось бы на пересылку денег и времени на переписку и пересылки бумаг; почему можно положить, что если бы капиталы сии находились не в Компании, то принесли бы доходу менее 10 тыс. руб., каковую сумму можно отнести прямо к пожертвованиям Компании, и по сему всех пожертвований Компании в течение 19 лет, не считая 30 тыс. %, можно положить никак не менее 230 тыс. р. сер., или по 12 тыс. р. сер. на каждый год»[154].

Поддержка, оказываемая духовенству Компанией, была всесторонней. Оценить ее вклад в укрепление Православия в колониях мерой денег не всегда возможно: «Кроме того, сколько таких пожертвований или пособий со стороны Компании, которых невозможно определить ценою денег, как, например, ежегодные пособия священникам и миссионерам в их путешествиях по приходам, в их домашнем быту и пр., что, конечно, для Компании, можно сказать, ничего не стоит, ибо способы или люди употребляемые для таковых пособий имеются у Компании не прямо для священников, но для нас это ценно, ибо без пособия Компании нам пришлось бы употреблять на это деньги»[155].

Главное Правление Компании, например, безвозмездно выделяло лучшие корабли для миссионерской деятельности архиепископа, на которых было преодолено более 40 тысяч верст, что позволило сэкономить 15 тысяч рублей серебром казенных денег[156].

При содействии Компании в Ново-Архангельске была построена семинария, во все время существования которой для семинаристов съестные припасы в магазинах отпускались ниже закупочной цены в убыток Компании[157].

В Русской Америке с 1841 года существовала архиерейская кафедра. Духовное управление состояло из 9 церквей и 35 молитвенных домов. Ежегодное содержание в колониях одного только духовенства требовало от 8,5 до 9,5 тысячи рублей серебром, государство же выделяло всего 881 рубль 43 копейки серебром на нужды епархии[158].

В конце 60-х гг. XIX в. Православная церковь Русской Америки объединяла 13 тысяч прихожан, в том числе и независимых туземцев[159].

Успехи миссионерской деятельности среди местного населения оказались значительными. Распространение Православия на Аляске обеспечивало просвещение и образование туземцев. В 1840 году уналашкинские алеуты уже имели на своем языке, кроме букварей, Евангелие, Катехизис, Священную историю и поучения. Грамотность между ними была до такой степени распространена, что в некоторых местах, например на острове св. Павла, все взрослое население умело читать на родном языке.

В 1848 году появились печатные книги на кадьякском языке, а с 1854 года начались переводы Священных книг и на колошенский язык. Несколько кратких молитв и духовных статей переведены были на другие туземные наречия: кенайское, аглегмютское и квиоснакское[160].

Благодаря деятельности Российско-Американской компании Православие на Аляске охватывало не только подвластные России народы, но и независимые племена, общее число прихожан превысило 13 тысяч человек. Пожертвования Компании на нужды церкви в год составляли не менее 12 тысяч рублей серебром[161]. Миссионерский труд русских пастырей обеспечивал просвещение туземцев. Так что покорность коренных жителей Аляски Российской империи определялась не страхом перед русскими колонистами, а просвещением туземцев и убеждением их в истинности исповедуемых русскими жизненных принципов, основанных на Православной вере.

НОВЫЕ ПОДДАННЫЕ РУССКОГО ЦАРЯ

Свидетельством того, что русские предполагали укрепиться в Северной Америке навсегда, было традиционное, по-русски доброе отношение колониальных властей и простых колонистов к туземцам, резко отличавшееся от жестокой колониальной политики других европейцев. Суть этого отношения – в понимании того, что индейцы, особенно крещеные, становятся такими же подданными русского царя, так же ходят под христианским Богом. И этот взгляд легко перенимали как новые поколения мирных индейских племен, которые уже не помнили жизни без русских поселенцев, так и креольское население, возникавшее в результате смешанных браков русских с туземками.

Иностранцы с удивлением взирали на подобные взаимоотношения с местными племенами индейцев, которых традиционно считали полуживотными. Английский мореход Джордж Ванкувер писал: «Я с чувством приятного удивления видел спокойствие и доброе согласие, в котором они (русские) живут между самыми грубыми сыновьями природы. Сохраняют они над ними власть не страхом и угрозами, как обычно бывает, но, кажется, русские нашли дорогу к их сердцам и приобрели от них почтение и любовь»[162].

Самим же русским, имевшим многовековой опыт совместного проживания с народами Сибири и Дальнего Востока, такие отношения не казались какими-то особенными. Барон Ф.П. Врангель, бывший в свое время и Главным Правителем колоний, и морским министром, и членом Государственного Совета, писал: «Положа руку на сердце, можно со всею справедливостью сказать, что власти обходились с туземцами почти всегда добросовестно и кротко, и ни одна справедливая жалоба не осталась неудовлетворенною, телесных наказаний над туземцами не употреблялось; криминальных преступлений (за исключением, кажется, одного случая, подавшего повод высылки виновного в Охотск) не случалось. Колонии снабжаемы были продовольствием исправно. Алеут стали перевозить на промыслы в более отдаленные пункты на парусных судах, во избежание тех опасностей, которым они подвергались прежде, переезжая те же расстояния на байдарках; заведены больницы, устроены школы, вновь воздвигались церкви, и по мере сил и возможности, не жалели ни издержек, ни трудов для водворения благочестия, нравственности и зачатков некоторой цивилизации между доселе дикими племенами края. Подвластные племена все приняли православное вероисповедание, и о враждебном их расположении к русским разве только в преданиях остались некоторые следы. Всякий, объехавший север и северо-восток Сибири, Камчатку, например, должен по справедливости засвидетельствовать, что подобных фактов, доказывающих заботливость и благонамеренность начальства, не встречается там в таком объеме, как в колониях, где главное начальство не стесняется в средствах исполнения»[163].

Динамику роста народонаселения в русских колониях Америки демонстрируют таблицы, представленные в ежегодных отчетах Российско-Американской компании, где подробно указывались те демографические изменения, которые происходили с племенами Аляски. Динамика туземного населения показывает, что истребление индейцев, свойственное колониальной политике европейских держав и США, совершенно не присуще России. Напротив, в труднейших климатических условиях, где выживание людей зависело не только от природных стихий, но и от социальной политики властей, численность племен оставалась постоянной, более того, потери русского населения иной год оказывались существеннее, чем убыль коренных жителей Аляски.

Население Русской Америки за десять лет фактически оставалось неизменным. С учетом того, что в отношении российских колоний государственная политика активной колонизации не применялась, сохранение народонаселения Русской Америки и даже некоторый его прирост представляются феноменальными. Только после 1861 года наблюдается некоторый демографический спад, который приходится на общий упадок Российско-Американской компании, вызванный причинами, о которых речь ниже.

Социальная политика колониальных властей все это время была направлена на улучшение жизни колонистов. С 1841 года началось обращение в колониальное гражданство и поселение на избранных для того местах престарелых и неспособных по дряхлости и болезненному положению к дальнейшим трудам служителей Компании с их семействами, иногда весьма многочисленными. Содержание всех этих людей, равно как бессемейных престарелых служителей, а также вдов и детей, брала на себя Компания. Содержание рабочих увеличивалось «прибавлением отпускаемых им пайка и винных порций, а также введением в употребление привозимых презервованных овощей и мяса»[164]. Оклады служащих, как чиновников, так и других лиц, были резко повышены, и увеличена сумма на ежегодные награды, предоставленная в распоряжение Главного правителя[165].

Быт оседлых инородцев значительно улучшился за счет увеличения с 1852 года таксы на промыслы.

Главное Правление открыло общее колониальное училище для обучения детей служащих по всем предметам, необходимым как для колониальной службы, так и для дальнейшей их жизни в России. Заведению предоставили особые права, содержание его взяла на себя Компания[166].

Совершенствовалась система местного управления. Административными мерами и распоряжениями в колониях поддерживался и улучшался внутренний порядок и устройство, позволявшие споро разрешать вопросы как частного характера, так и касающиеся всех колонистов.

Таким образом, вопреки колониальным традициям европейских держав Российско-Американская компания сумела сохранить коренные народы Аляски, взяв их под опеку, – в том была суть социальной политики властей Аляски.

КАК ЗАЩИЩАЛИ АЛЯСКУ

Геополитическая ценность российских колоний в Северной Америке была очевидна далеко не всем в правительстве Российской империи. Сиюминутные заботы заставляли российских чиновников устраняться не только от помощи Российско-Американской компании, хотя еще в 10-е годы XIX века правительство делало крупные государственные капиталовложения в ее акции, но позднее, в 40-е годы, даже сотрудничество с компанией, гарантировавшее безопасность морских и земельных владений в Америке, было переведено правительством России исключительно на коммерческую основу.

Дело в том, что к началу 40-х годов XIX века американские китобои опустошили южную часть Тихого океана. Тогда сотни кораблей ринулись в наши северные воды. Северные моря были отданы им на поток и разграбление. За 14 лет, с 1848 по 1861-й, только из Охотского моря вывезено китового жира и уса на 130 миллионов долларов. Китобои получали чистой прибыли от промыслов, главным образом в наших водах, по 10 миллионов долларов ежегодно. Мы же оказались в роли то ли наблюдателей, то ли свидетелей, не способных помешать хищническому истреблению китов.

Все это время Главное Правление Компании просило правительство обеспечить защиту русских интересов в регионе, которая зависела только от политической воли верховной власти, к чему и взывало Главное Правление Российско-Американской компании. В письме Главного Правления министру финансов Ф.П. Вронченко от 13 мая 1848 года говорилось: «По случаю появления в 1841 году в морях, омывающих Российско-Американские владения, иностранных китоловов Главное Правление Российско-Американской компании имело честь неоднократно доводить до сведения Вашего Высокопревосходительства, что иностранцы дозволяют себе разные своевольства к явному нарушению неприкосновенности границ и имущества подданных Российской империи»[167].

Однако Петербург не тревожил ущерб, наносимый России иноземцами. Руководство Российско-Американской компании продолжало осаждать столицу империи ходатайствами, добиваясь правительственных решений:

– о запрете для иностранцев производить китоловство севернее Алеутской гряды, а также в заливах Кенайском и Чугацском и определении, какие именно внутренние моря на северо-западном берегу Америки запрещено иностранцам посещать по 4 ст. Конвенции 1824 г.[168];

– о закреплении морской границы российских колоний[169];

– об определении карательных мер, которые колониальное начальство могло бы использовать против иностранных китоловных судов, нарушающих 4 ст. Конвенции 1824 г., против иностранцев и беглых матросов, которые нарушали права собственности и личности туземцев[170];

– об учреждении в северных частях Тихого океана постоянного крейсерства из судов императорского флота или дозволении поднимать военный флаг на посылаемых в крейсерство компанейских судах[171].

Но на законные, вполне оправданные в интересах не только Компании, но и всей России требования решительных, властных действий из столицы не последовало. Компании даже не было позволено учреждение крейсерства под военным флагом: «В следствии всех сих ходатайств в 1845 г. по Министерству иностранных дел сделано только распоряжение к объявлению в Северо-Американских Штатах об учреждении крейсерства под компанейским флагом, так как на поднятие Компанией военного флага высочайшего соизволения не последовало и в том, что американцы не должны нарушать существующего трактата»[172]. Все остальные пункты ходатайства остались без ответа, и как итог: «Вверенные управлению компании российские владения остаются без должного покровительства, так как моря те посещаются китоловами всяких приморских наций, а колониальное начальство остается без наставлений о предметах, которые по политическим отношениям не могут зависеть от Главного Правления»[173].

От той полумеры в деле защиты собственных колоний, на которую только и решилось правительство, а именно учреждение крейсерства под компанейским флагом с требованием избегать ситуаций, которые могут «подать повод к жалобам иностранцев»[174], складывалось впечатление, что российские власти «жалоб иностранцев» страшились больше, нежели нарушения собственного государственного суверенитета.

Понятно, что подобных «подачек», которых смогли добиться от Санкт-Петербурга, было явно недостаточно «для обуздания своеволия иностранных китоловов и для предохранения неприкосновенности границ империи и права собственности российских подданных»[175], поэтому Главное Правление Компании было вынуждено вновь просить у правительства отправки в колонии военного судна «для охранения российских владений на северо-западном берегу Америки»[176]. По мнению правителей Компании, «появление в тамошних водах подобного судна есть единственное средство к удержанию иностранцев от всяких своевольных действий, которые ныне они безнаказанно позволяют себе и которых в настоящем положении европейских дел еще более можно опасаться»[177].

Во имя обеспечения безопасности российских границ на американском материке правительство должно было предоставить подходящее военное судно. Однако в ответ правительство предложило Российско-Американской компании… купить у него это судно. С подобным отношением к Главному Правлению от имени государя императора выступил директор департамента мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов в письме от 8 ноября 1848 года[178]: «Представление от 12 мая текущего года за № 709. Правление Компании просило г. министра финансов об исходатайствовании высочайшего повеления на отправление военного судна к российским владениям на Северо-западном берегу Америки для устранения иностранных судов от китоловства и других промыслов, производимых ко вреду Компании.

Об этом г. министр финансов имел счастие 21 мая всеподданнейше докладывать государю императору и, по высочайшему повелению, сообщать г. начальнику Главного морского штаба, который от 1 ноября уведомил, что в назначении военного судна для крейсерства в водах владений наших в Америке с целью устранения иностранных судов от промыслов, воспрещенных трактатами, он особенного затруднения не встречает, если все издержки, нужные на содержание судна, будут приняты на счет Российско-Американской компании.

Затем князь Меньшиков признает нужным, в случае согласия Правления Компании на означенную меру, иметь подробные соображения Компании об учреждении помянутого крейсерства с изложением самой инструкции, какую предполагалось бы дать нашему крейсеру. Департамент мануфактур и внутренней торговли уведомил Правление Компании о вышеупомянутом отзыве г. начальника Главного морского штаба, просит сообщить – по содержанию его требуемые сведения для доклада г. министру финансов»[179]. Спустя несколько месяцев в письме от 26 февраля 1849 года Санкт-Петербург определяет конечную цену военного судна и его содержания: «По делу о предполагаемом на счет Компании учреждении военного крейсерства в водах российских владений в Америке для устранения иностранцев от морских промыслов Правление Компании, отношением в департамент мануфактур и внутренней торговли от 17 ноября 1848 г. за № 1425, просило снестись с Морским министерством о доставлении сведения об издержках потребных на снаряжение для означенной цели военного судна и содержание его.

Вследствие сего, г. министр финансов сообщал о том г. начальнику Главного морского штаба, который от 24 сего февраля № 8244 отозвался, что составленных в Морском интендантстве подробных расчетов оказывается:

1) полное снаряжение военного 44-пушечного фрегата для крейсерства в водах российских владений в Америке (включая ценность самого корпуса фрегата, всех его принадлежностей, вооружения и годового запаса) обойдется по частям: кораблестроительной в 182 648 р. 79 к., комиссариатской 56 017 р. 62 к. и артиллерийской 31 493 р., всего в 270 159 р. 49 к.;

2) на содержание сего крейсерства потребуется ежегодно: по кораблестроительной части 9886 р. 5 к., по комиссариатской 63 318 р. 38 к., артиллерийской 12 106 р., всего 85 310 р. и 4 к.

Примечания

1

Берх В.Н. Хронологическая история открытия Алеутских островов, или Подвиги Российского купечества. С присовокуплением исторического известия о меховой торговле. СПб., 1823.

2

Тихменев П.А. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени. СПб., 1861. 4.1; СПб., 1863. 4.2.

3

Окунь С.Б. Российско-Американская компания. М.-Л., 1939; СПб. Ф. ИРИ РАН. Ф. 299. Оп. 1. Д. 130.

4

Погребинский А.П. Очерки истории финансов дореволюционной России (XIX–XX вв.). М., 1954. С. 78.

5

См.: Макарова Р.В. Русские на Тихом океане во второй половине XVIII в. М., 1968.

6

См.: Алексеев А.И. Судьба Русской Америки. Магадан, 1975.

7

Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки до конца XIX века. М.: Наука, 1982. С. 128–132.

8

Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. М., 1956. С. 178.

9

Батуева Т.М. Экспансия США на севере Тихого океана в середине XIX века и покупка Аляски в 1867 году. Томск, 1976. С. 47.

10

Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки до конца XIX века. М.: Наука, 1982. С. 128–132.

11

См.: Широкий В.Ф. Из истории хозяйственной деятельности Российско-Американской компании // Исторические записки. М., 1942. С. 212.

12

См.: Берг Л.С. Открытие Камчатки и экспедиция Беринга. М.-Л., 1946.

13

См.: Ефимов A.B. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. М., 1946.

14

См.: Болховитинов H.H. Становление русско-американских отношений. 1775–1815. М., 1966; Он же. Русско-американские отношения. 1815–1832. М., 1975; Он же. Россия открывает Америку. 1732–1799. М., 1991.

15

Болховитинов H.H. Россия открывает Америку. 1732–1799. М., 1991. С. 227.

16

Там же.

17

Болховитинов H.H. Русско-американские отношения. 1815–1832. М., 1975. С. 569.

18

Болховитинов H.H. Россия открывает Америку. 1732–1799. С. 215.

19

Куропятник Г.П. Россия и США: экономические, культурные и дипломатические связи 1867–1881. М., 1981.

20

См.: Макарова Р.В. Русские на Тихом океане во второй половине XVIII в. М., 1968.

21

См.: Postnikov A.V. The Mapping of Russian America: a History of Russian American Contacts in Cartography. American Geographical Society Collection, University of Wisconsin-Milwaukee, 1995; Он же. Продажа Аляски и международная телеграфная экспедиция // Вопросы истории естествознания и техники. 1997. № 1. С. 3—38.

22

См.: Полевой Б.П. Русские географические открытия на Дальнем Востоке с 30-х годов XVII в. и до конца 60-х годов XIX в. Дис…. д-ра. ист. наук. Л., 1986.

23

См.: Альперович М.С. Россия и Новый Свет (последняя треть XVIII века). М., 1993; Он же. О «белых пятнах» в истории Америки // Новая и новейшая история. 1989. № 2. С. 57–64; Он же. Завершение испанской колонизации Америки в XVIII в // Там же. 1993. № 5. С. 53–63; Он же. Кульминация российско-испанского соперничества в Америке (80-е годы XVIII в.) // Там же. 1999. № 5. С. 215–221; Он же. Советская историография стран Латинской Америки. М., 1968.

24

Bancroft H.H. History of California // The works of Hubert Howe Bancroft. San Francisco, 1884–1890. Vol. XVIII–XXIV; Bancroft H.H. History of Alaska, 1730–1885 // The works of Hubert Howe Bancroft. San Francisco, 1886. Vol. XXXIII.

25

Andrews C. The Story of Alaska. Caldwell, 1943.

26

Chevigny H. The Life and Adventures of Nikolay Petrovich Rezanov. N. Y., 1937; Chevigny H. Russian America. The Great Alaskan Venture. 1741–1867. N. Y., 1965.

27

Tompkins S. Alaska, Promyshlennikand Sourdough. Norman, 1945.

28

Hulley C. Alaska, 1741–1953. Portland, 1953.

29

Saul N.E. Distant Friends: The United States and Russia, 1763–1867. Lawrence (Kansas), 1995; Saul N.E. The Turn of Russin-American Relations, 1880–1905 // Русское открытие Америки… C. 280–291.

30

The Wreck of the Sv. Nikolai / Ed. with an introd. by K. Owens. Transi, by A. Donnelley. Lincoln, 2000.

31

Solovjova K., Vovnynko A. The Fur Rush. Anchorage, 2002.

32

The First Russian Voyage Around the World: The Journal of Herman Ludwig Von Lowenstern / Transi, by V. Moessner. Fairbanks, 2003.

33

Oleksa M. Orthodox Alaska: A Theology of Mission. N. Y., 1998.

34

Norlander D. Innokentii Veniaminov and the Expansion of Orthodoxy in Russian America // Pacific Historical Review. 1995. Vol. VXIV. P. 19–37.

35

Stokoe M., Krishkovsky L. Orthodox Christians in North America, 1794–1994, Orthodox Christian Publishing Center, 1995.

36

Volkl E. Russland und Lateinamerika, 1741–1841. Wiesbaden, 1968.

37

Vila Vilar E. Los rusos en America. Sevilla, 1966.

38

Pierce R.A. Russian America: A Biographical Dictionary. Kingston, 1990.

39

Littke P. Russian-American Bibliography. Littlestone, 2003.

40

Morseth M. Puyulek Pu'irtuqlThe People of the Volcanoes. Anchorage, 1998.

41

Black L.T. Russians in Alaska, 1732–1867. Fairbanks, 2004.

42

Engstrom A., Engstrom E. Alexander Baranov & a Pacific Empire. Juneau, 2004.

43

Borneman W.R. Alaska. Saga of a Bold Land. N. Y., 2003.

44

Болховитинов H.H. Русско-американские отношения и продажа Аляски, 1834–1867. М.: Наука, 1990. С.12.

45

Болховитинов H.H. Русско-американские отношения и продажа Аляски, 1834–1867. М.: Наука, 1990. С.13.

46

Марков С.Н. Летопись Аляски: К 125-летию основания Русской Америки. М., 1991. С.15.

47

Марков С.Н. Летопись Аляски: К 125-летию основания Русской Америки. М. 1991.С. 16.

48

Магидович И.П., Магидович В.И. Очерки по истории географических открытий. М., 1984. Т. 3. С. 59.

49

Обзор русских колоний в Северной Америке капитана 2-го ранга Головина. Б.д // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 409.

50

Там же.

51

Обзор русских колоний в Северной Америке капитана 2-го ранга Головина. Б.д. С. 271 // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 409.

52

Там же.

53

Там же.

54

Там же.

55

Обзор русских колоний в Северной Америке капитана 2-го ранга Головина. Б.д. С. 272 // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 409.

56

Марков С.Н. Летопись Аляски: К 125-летию основания Русской Америки. М., 1991. С. 21.

57

Петров А.Ю. Образование Российско-Американской компании. М., 2000. С. 35.

58

История внешней политики и дипломатии США 1775–1877. М., 1994. С. 340.

59

Постников A.B. Русская Америка в географических описаниях и на картах, 1741–1867 гг. СПб., 2000. С. 27.

60

Песков В.М. Аляска больше, чем вы думаете. М., 1994. С. 141.

61

Песков В.М. Аляска больше, чем вы думаете. М., 1994. С. 143.

62

Обзор русских колоний в Северной Америке капитана 2-го ранга Головина. Б.д. С. 273 // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 409.

63

Там же.

64

Там же.

65

Обзор русских колоний в Северной Америке капитана 2-го ранга Головина. Б.д. 274 с // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 409.

66

Там же.

67

Там же.

68

Обзор русских колоний в Северной Америке капитана 2-го ранга Головина. Б.д. 275 с // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 409.

69

Обзор русских колоний в Северной Америке капитана 2-го ранга Головина. Б.д. 275 с // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 409.

70

Там же.

71

Обзор русских колоний в Северной Америке капитана 2-го ранга Головина. Б.д. 275 с // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 409.

72

Там же.

73

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 2–4.

74

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 2. Л. 24.

75

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 2. Л. 24.

76

Там же.

77

Там же. Л. 24—24об.

78

Там же.

79

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 2. Л. 24об.

80

Там же. Д. 4. Л. 65.

81

Там же. Л. 65.

82

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 4. Л. 65.

83

Там же. Л. 74.

84

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 4. Л. 74–74об.

85

Там же. Л. 74об.

86

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 4. Л. 144.

87

Там же.

88

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 4. Л. 144—144об.

89

Там же. Л. 144об.

90

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 4. Л. 144об—145.

91

Там же. Л. 145.

92

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 4. Л. 145 – 145об.

93

Там же. Л. 145об.

94

Там же.

95

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 4. Л. 145об.

96

Там же. Л. 145об—146.

97

Там же. Л. 146.

98

РГБ. ОР. ОИДР. Акты. Оп. 32. Д. 4. Л. 146—14боб.

99

Молчанов В.Ф. Государственный канцлер России Н.П. Румянцев. М., 2004. С. 48.

100

Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. М., 1965. Ч. 2. С. 51.

101

Завалишин Д.И. Российско-Американская компания. М., 1865. С. 17.

102

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 69–84 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 38–45.

103

Там же.

104

Завалишин Д.И. Российско-Американская компания. М., 1865. С. 38.

105

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 83–84 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 45.

106

Завалишин Д.И. Российско-Американская компания. М., 1865. С. 33.

107

Там же.

108

Там же. С. 34.

109

Там же.

110

Там же.

111

Завалишин Д.И. Российско-Американская компания. М., 1865. С. 35.

112

АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406.

113

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 65–66 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 36.

114

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 65–66. // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 36.

115

РГИА. Ф. 15. Оп. 1. Д. 8. Л. 333.

116

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 69–84 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 38–45.

117

Известие из Камчатки о военных действиях 17–27 августа 1854 г. по донесению Камчатского военного губернатора B.C. Завойко. 1854 г. 29–30 ноября // РГБ. ОР. Ф. 169. Оп. 4. Д. 20. Л. 52.

118

Завалишин Д.И. Российско-Американская компания. М., 1865. С. 35.

119

Там же. С. 36.

120

Там же.

121

Государственные деятели России XIX – начала XX в. /Сост. И.И. Линьков, В.А. Никитин, O.A. Ходенков. М., 1995. С. 154.

122

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 69–84 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 38–45.

123

РГИА. Ф. 15. Оп. 1. Д. З. Л.80.

124

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 83–84 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 45.

125

Отчет Российско-Американской компании за 1854-й и 1855-й годы. СПб., 1856. С. 5.

126

Отчет Российско-Американской компании за 1854-й и 1855-й годы. СПб., 1856. С. 5.

127

Там же.

128

Отчет Российско-Американской компании за 1854-й и 1855-й годы. СПб., 1856. С. 6–7.

129

Там же. С. 7–8.

130

Там же. С. 9.

131

Отчет Российско-Американской компании за 1854-й и 1855-й годы. СПб., 1856. С. 9.

132

Отчет Российско-Американской компании за 1854-й и 1855-й годы. СПб., 1856. С. 9 – 10.

133

Там же. С. 10.

134

Там же. С. 11.

135

Там же. С. 8—11.

136

Отчет Российско-Американской компании за 1854-й и 1855-й годы. СПб., 1856. С. 12.

137

Там же. С. 12–13.

138

РГИА. Ф. 15. Оп. 1. Д. 9. Л. 121.

139

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 87 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 47.

140

Там же.

141

Литографический экземпляр… Л.48.

142

Там же.

143

Приложение к докладу Комитета об устройстве Русских американских колоний. СПб., 1863. С. 224 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 409.

144

Там же.

145

Приложение к докладу Комитета об устройстве Русских американских колоний. СПб., 1863. С. 224 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 409.

146

Там же.

147

Там же.

148

Там же.

149

Там же.

150

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 162 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 84.

151

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 92 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 49.

152

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 94 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 50.

153

Там же. Л. 50.

154

Там же.

155

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 95 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 51.

156

Там же.

157

Там же. Л. 52.

158

Там же.

159

Там же.

160

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 99 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 53.

161

Там же. Л. 52.

162

Марков С.Н. Летопись Аляски: К 125-летию основания Русской Америки. М., 1991. С. 45.

163

Завалишин Д.И. Российско-Американская компания. М., 1865. С. 21–22.

164

Литографический экземпляр «Краткого исторического обозрения образования и действий Российско-Американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени». 1861. С. 99 // АВПРИ. Оп. 888. Ф. РАК. Д. 406. Л. 41.

165

Там же.

166

Там же.

167

АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 382. Л. 1.

168

АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 382. Л. 1.

169

Там же.

170

Там же. Л. 2.

171

Там же.

172

Там же.

173

Там же.

174

АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 382. Л. 2.

175

Там же.

176

Там же.

177

Там же.

178

Там же. Л. 3.

179

АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 382. Л. 3.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.