Дневники Города Дождей - Начало Пути

Но это было еще не все. Дрова затрещали и я увидела ужасно уродливую гусеницу в углу комнаты, она была сморщенной и все равно оставалась огромной. Ее мерзкие желтые глаза следили за мной и блестели в темноте, как глаза кота, который поймал мышь и радуется, что теперь может показать ее хозяину. Еще я разглядела эти нити, свисающие с потолка, гусеница-кукловод с помощью них управляла куклой. Лучше бы я осталась в тумане! Чем медленно вариться тут в котле!

Я закрыла глаза, ожидая момента, когда этот мерзавец ослабит хватку, но этого все не происходило. Обычно, у людей это срабатывало, а тут… тут гусеница! Вода стала горячей, что было не самым приятным ощущений, которые я ощущала за свою непродолжительную жизнь. И в этот момент я услышала хлопки, и с гневом подумала, что эта грязная тварь в углу начала преждевременно чавкать, предвкушая меня в качестве обеда. Неожиданно раздался голос Генри.

– Выбирайся оттуда, чего ты там расселась!

Я открыла глаза и помотала головой, а когда хватка ослабла, мне ничего не стоило засунуть куклу вместо себя и выпрыгнуть из горячего котла. Правда, я обожгла руку о раскаленный край, но это ничего по сравнению с тем, чтобы быть сваренной заживо.

Думать времени не было. Схватив зонт в углу, я присоединилась к Генри, мы колотили эту тварь, а она умудрялась извиваться и еще бороться с нами. Своим хвостом гусеница поранила мне ногу, так что я захромала и присела. Но это не мешало мне колотить ее зонтом. И тут, когда моя ярость стала всепоглощающей, я увидела, что мой зонт светится – это было похоже на раскаленный утюг. И вправду, кукольник начал сильнее прогибаться под его ударами, как будто зонт обрел какую-то силу. Вскоре я уже пробила в гусенице дыру, так что зеленая жижа начала вытекать из ее мерзкого тела. Я даже не додумалась остановиться. И я, и Генри, в итоге, были измазаны этой дрянью! Вот… так… у меня был хороший день, Папочка. Твою дочь чуть не сварили в котле.

А Генри тоже получил – за то, что следил. Странный тип! Наверное, ему просто нравится, когда его бьют!

Все. Я спать. И тебе спокойной ночи. Где ты там плаваешь…

Дневник Генри Коуэлла. Запись четвертая

Вы когда-нибудь получали удовольствие от избиений? А? Вопрос риторический конечно, ведь мой дневник никто не читает. Но ты, невидимый читатель, к которому я обращаюсь. Ты-то получал удовольствие от избиений? Знаешь, как это прекрасно, когда получаешь хорошенько, сразу голова свежеет, и думать начинаешь по-иному. Вот оно как получается то. Так что, призадумайся над моими словами, может, и выдумаешь чего.

На самом деле, как ты догадался, я тоже не получаю удовольствия от избиений. Но вчера, после спасения Алисии. А я в очередной раз ее спас! Мне удалось получить неслыханное удовлетворение, даже несмотря на то, что синяк на лбу не до конца зажил, а я уже успел, от нее же, получить новый! Вот она, настоящая благодарность! Ее ни с чем не спутаешь, она, как правило, хорошо чувствуется. И, как водится, в форме боли! Но я же не о боли сейчас и не о страданиях. Я о другом. Вчера, когда я принес Алисию в Госпиталь. А мне ее пришлось нести на руках! Ведь она повредила ногу. Так вот, когда я принес ее в Госпиталь, то меня назвали братом Алисии и даже сказали, что мы очень похожи. А еще добавили, чтобы я хорошенько следил за сестрой.

Алисия, конечно, хмурилась и молчала. Она несколько утомилась, и ей было дурно от этой слизи, в которой мы хорошенько заляпались. Я был бы рад, если б она однажды назвала меня братом. Вот бы здорово-то было! А вы знаете, что она кинула мне вдогонку, когда я уходил из госпиталя? Ни за что не угадаете! Я бы даже не подумал об этом. Ну, дорогие читатели, напрягайте мозги. Давайте, как? Братик? Нет, нет. От Алисии… Может быть… Поднапрягитесь как следует. Спасибо? Я правильно расслышал, вы подумали, что она сказала мне: «Спасибо»? Нет, и даже не так. Она, даже не повернувшись, кинула мне в след: «Пока, кретин». Как же изысканно с ее стороны!

Нет, я не злюсь. А с чего мне злиться. Ну, с чего мне злиться! Да, есть неприятный осадок. Вы думаете легко пробираться в тумане через весь город? Она же бежит, что не угонишься! Я чудом нашел вход в подземку и едва сумел в этой темноте сохранить тишину. Второй раз испытывать силу удара ее зонта на своей голове мне не очень то льстило. Я не злюсь что, когда спасаю ее, она меня дубасит. Совсем нет!

Да, вы угадали, я немного растерян. Ну что же такое то. Зато, у меня вышло несколько прекрасных снимков, если бы она увидела себя в котле, вот бы весело было. Надеюсь, она даже не узнает об их существовании. А так чудненькие получились фото. А еще, я узнал, что если взять моего стального партнера Стаффи за кожаные ремешки, то можно неплохо дубасить им гусениц-кукловодов. И даже успешно!

Ну, мне нравятся все эти приключения, и даже опасность. Наверное, в этом тоже есть особая красота. Знаете, статичные объекты тоже снимать занятие довольно веселое. Но это более постановочно, безжизненно что ли. А тут настоящая жизнь. Точнее на волоске от жизни. Но ведь в этом есть особый шарм… Не знаю, как вам объяснить.

Родители сегодня меня отчитали, за то, что я бегаю по улицам, когда за бортом шторм. Но я сказал, что был у подруги. Они оживились сразу. И начали эти шуточки травить, ну знаете, про внуков. Они так отыгрываются на мне. Я им про ребеночка. Они мне про внуков. Беее… Неприятно! А еще посмеиваются. Спрашивают так невзначай: «Ну когда ждать пополнения?». Вот она – доброта и любовь!

А сейчас уже поздно, еще нужно Стаффи отполировать, а то эта слизь гадкая въелась в него.

Алисия Гровс. Дневник. Запись четвертая

Сегодня циклон вернулся. В доме довольно жутко находиться одной. Было бы хорошо, если бы не было тумана за окном. Но он есть. И жутко. Паршивая погодка! Все время что-то чудится и кажется!

Папочка, ты, наверное, там отдыхаешь, плывешь с этим придурком Филиппом на своем фрегате и даже не знаешь, что тут творится. Ты ему навешай подзатыльник, пусть знает свое место, а то, зная твое мягкосердие, он так и останется девчонкой! И передавай привет этой дрянной солнечной погоде. Скажи, что у нас лучше!

Вообще, устала я. Может это нервы. Хотя, откуда в моем возрасте нервы? Я не так часто нервничаю и переживаю. Ведь так? Да, откуда тебе знать. Ты ведь далеко. Возвращайся поскорей! Ох, ну не хотела же это говорить. Но страшно мне тут. Хоть на стены лезь! Расскажу, что сегодня случилось…

Вообще, я думала – это Генри подшучивает. Он конечно ненормальный, но уж не думаю, что настолько. И тут решилась в это поверить, приготовилась уже, думаю, сейчас я его проучу. Да ничего не вышло. Впрочем, давай с самого начала…

Проснувшись утром, я обнаружила, что зонт лежит не на том место, где ему следовало лежать. А это значило – либо я луначу, либо кто-то прокрался ко мне в спальню ночью, что не очень то радовало. Я отличаюсь чутким сном, и если бы какой-нибудь идиот забрался ко мне в спальню, то, наверняка, заметила бы это. Но ведь не заметила! Значит, сделала я вывод, я все-таки луначу. Ну что же, в детстве я это делала. Почему бы вновь не начать! Переодевшись и спустившись в кухню, я нашла вазочку с конфетами, которая стоит на обеденном столе перевернутой. Притом, ни одна конфета не была съедена. Зато валялись по всей кухне! Словно кто-то ими играл. Мне это не понравилось, помнится, в детстве я такого не делала. Следовательно, напрашивался вывод, дома кто-то был!

Если и говорить о дурноте и самообладании. То тут самообладание покинуло меня, и дурнота подступила. Я представила, что кто-то пришел из тумана. И так жутко стало! Еще жутче, чем было вчера, когда я бежала до метро. Схватив зонт, я принялась расхаживать по комнатам, все ли на месте и нет ли где того самого, кто проник ночью. Все казалось опасным, даже стены! За каждым углом мой мысленный взор натыкался на какую-нибудь премерзкую тварь! Вскоре с поиском было покончено и, немного успокоившись, я пошла в душ.

Мне несколько полегчало. Я думала о том, что завтра смогу отправиться в школу. Мне хотелось уже вырваться из вынужденного заточения. Хотя я недолюбливаю преподавателей и сверстников, но с ними, несомненно, лучше, нежели наедине с невидимой тварью.

Около часа я провела у себя в комнате, читая книгу. Книга была жутко неинтересная, то и дело я порывалась ее порвать. Не будь она учебником по биоптике, так бы и поступила! В ней никого не вскрывали, не расчленяли, не изучали. Простое, скучное и даже чересчур занудное описание! Никакой страсти! Я не думаю, что человек, который писал учебник, был еще жив, когда творил сие чудо. Наверняка нет! Вот так. Едва выбросив из головы все эти описания и усталые размышления, я пошла попить чаю. Твоего любимого, кстати. Заварив себе заварничек, я налила кружечку. И уже начала было пить, как увидела то, отчего коленки у меня задрожали. Я-то думала, что с этим покончено, а все только начиналось!

Ты, папочка, прекрасно знаешь, как я не люблю сюрпризы. Но это был сюрприз из сюрпризов. Все мои опасения и догадки подтвердились. Хотя, в несколько ином свете. Увидев полуоткрытый холодильник и взяв заварник, я подошла поближе. Думала, если эта тварь в нем, то кипяток ей не помешает. А пока она будет корчиться на полу, я возьму нож и добью ее! Осторожно подобралась и открыла дверцу, готовая в любой момент вылить горячий чай на непрошенного гостя.

Внутри никого не оказалось! Только следы от маленьких зубов на сыре и ветчине. Овощи и фрукты остались нетронутыми. Значит, это была крыса! Я уже давно не видела крыс, поэтому мне не показалось странным, что крыса открыла холодильник. Да и как она вообще это сделала! У меня даже стерлось из воображения, как они выглядят. Вообще, этот факт меня успокоил. Я не думаю, что глупое животное долго сможет оставаться ненайденным.

Вечером все было тихо, зонт лежал на месте и никаких шумов нигде не наблюдалось. Папочка, как бы я хотела, чтобы ты в такие моменты был рядом… Но это во мне говорит скорей усталость и сонливость, с тех пор, как ты приучил меня к самостоятельности, я не нуждаюсь в твоей помощи. Но, все же, приятно будет, когда ты вернешься. Знаешь, ты обязательно должен увидеть этого тупицу Генри. Он такой… Такой тупица! Вот увидишь! И в общее… уже поздно. Давай-ка и ты на подушку. Ведь усталость – лучшая подушка…

Дневник Генри Коуэлла. Запись пятая

День прошел безмятежно и даже грустно. Никаких нарушений распорядка. Никаких безумных погонь. Никаких драк. Никаких спасений. Зачем люди вообще живут? Кому нужна такая скучная жизнь? Удивляюсь этим слюнтяям. Ведь так же можно и со скуки умереть. А многие живут себе и поживают. И не жалуются. Наверное, я быстро привык к этим приключениям и теперь даже грустно, что никого спасать не нужно.

Туман на улице стоит страшнущий. Плотная белая масса застилает все, кажется, ей нет конца. И не будет никогда. Вот взять руку и протянуть ее. Даже плеча не увидишь, не говоря уже о кончиках пальцев. Вот такой туман стоит. Опасный туман. Опасное время. А ты тут сидишь дома, и никакая опасность тебе не грозит. Страшно от этого. Страшно скучно! Хочется уже вырваться на свободу. Расчехлить фотоаппарат и начать снимать. А как тут поснимаешь, никак! Ведь не видно же ничего. Если глаз не видит – Стаффи тем более ничего не увидит. Ох и привязался я к нему. Хорошая вещь, почти живая, почти родная. Ну, я, конечно, все это странно говорю. Как бы так попроще с вами изъясняться. Да ладно. Ну, родным он мне стал. Это, как если носишь долго что-то, то жалко расставаться. Вот была у меня в детстве рубашка, дак я ее так любил, что просил маму на меня ее надеть, даже когда вырос. Глупость полнейшая! А ведь было! Вот тут так же. Конечно, может я придумал что. Такого ведь у нормальных людей не случается? Ну, привязанности к вещам. Это называется как-то там… ну по-научному… Ладно, сами вспомните. Но у меня больше ни к чему привязанности нет, а вот к нему есть. Наверное, эту привязанность можно сравнить с привязанностью к домашнему зверьку. Он вроде и не говорит, а ты к нему всем сердцем. Милый и можешь погладить его, а еще он иногда вытворяет всякие невытворятности. Эх, и тут так же!

Алисия, наверное, сидит там и скучает. У меня совсем нет желания проверять это. Ведь, можно и не дойти. А тогда, кто потом будет приглядывать за ней. Как я заметил, живет она одна. Родителей нет, а амбиции и жажда крови зашкаливает. Вот так. Ладно, я не думаю же, что она сейчас бегает где-нибудь. Совсем я об этом не думаю, сидит дома конечно. Надеюсь на это. Хоть бы у нее хватило благоразумия. Надеюсь… надеюсь… А чего надеяться, я не думаю, что она настолько глупа, что вышла в туман. Я ведь видел, как она бежала от него. Он ее пугает. Наверное, это единственное, что ее пугает. Можно как-нибудь над ней подшутить… Хих.

Поскорее бы этот циклон ушел! А то так тоскливо и одиноко! Отец с Матерью куда-то смылись. Терпеть не могу, когда они так делают. Заранее уехали! А ведь знали, что я один останусь! Ох, ну и самовлюбленные же типы! Скоро завою тут от одиночества. Я уже с фотоаппаратом начал разговаривать, как прежде. Только спустя полчаса обнаружил, что сие занятие меня сильно увлекло, и заткнулся. Ведь так и спятить можно. А мне не нужно, чтобы я спятил. Логика и здравый рассудок. Ведь работают иногда!

Наверняка, завтра все уже рассеется и будет прекрасная погода! Снова дождь! А его я люблю!

Всем, кто меня может читать, дорогие воображаемые мной друзья, все вы спите сегодня самыми мокрыми снами! Мокрого сна вам… Я уже все…

Алисия Гровс. Дневник. Запись пятая

– Выходи, придурок!

Вы представляете! Он прикинулся, что не слышит!

– Я сказала, выходи! Если я сама выйду к тебе, то будет хуже!

Он вышел. В его глазах вот совсем ни капли стыда не было! Генри, надо же тебе было таким тупицей уродиться! А? Ах. Мучиться только с ним! Вот увязался же за мной. А зачем, спрашивается. Хочет опять в героя поиграть? Нет! мне совсем не жалко его, но ведь… на мне ответственность… Нет, нет! Какая еще ответственность? Он сам увязался, я не просила, пусть теперь выкручивается.

– Иди сюда, и иди на отдалении, чтобы, если кто нападет, ты не путался под ногами. Понял меня?!

Он кивнул. Ох… ну мог бы сказать что-нибудь. Надо же было додуматься просто кивнуть! Нет, я не желаю, чтобы он говорил: «Да, Сер!». Но мог бы промямлить что-нибудь для полноценности! Вот оно – племя зануд! Не жди от них оригинальности, серость! Сплошная серость!

Мы были уже в метро. В том самом, куда я спустилась, прячась от тумана. В этот раз я решила пройтись по рельсам до первого поворота. Поезда здесь ходили не часто, поэтому можно было свободно разгуливать. Главное, найти какую-нибудь тварь и узнать от нее побольше. А потом прикончить ее. Чем меньше слухов среди них, тем мне безопасней. Вообще, с тех пор, как мама исчезла, я стала какой-то смелой. Раньше темноты боялась, а сейчас я готова разорвать ее в клочья. Наверное, это из-за того, что я не могу простить им этого… А кому это им? Да, думаю, что это слизни. Но они же ни в какую не хотят признаваться. А смысл им лгать, если я их все равно прикончу. Дурни! Ладно… что-то я не о том думаю…

– Алисия!

Генри схватил меня за талию и затащил за угол.

– Что ты делаешь, идиот!

– Тсс…

Удивительно, я послушалась. Не знаю, что на меня нашло. Спустя минуту мимо промчалась кукла. Она была страшная – изорванный плащ, грязная, рваная шляпа и свернутая деревянная челюсть. Жуткое зрелище!

– Кукловод рядом…

Я уже представила, как разделываюсь с ним. За углом, где мы спрятались, был узкий темный проход. Куда он вел, я не знала, но оттуда сквозило. Смысла идти за куклой не было. Эта тварь могла легко нас поймать. Поэтому я вошла в проход, а чертов Генри последовал за мной. Я чувствовала себя, как на выгуле собак. Несмотря на то, что питомец был выше меня, он оставался всего лишь подчиненным мне животным.

Папуля, надеюсь тебе понятны мои образные выражения? И не кивай, если не понимаешь. Ты мне этим не угодишь, говори прямо. Чего вилять! Конечно, ты не можешь все это слышать, но я рада, что ты там, в будущем, скорее всего, это читаешь.

Я пробиралась наугад, под ногами была твердая каменистая поверхность. Большая часть подземных сооружений города выдолблена в скале. И большая часть так и не разведана. Ну не мы долбили же! Город древний, кто долбил, того уже нет. И не спросишь сейчас, чего они кроме веток метро выдолбили! Нравилось им что ли?

Зонт хорошо помогал ориентироваться в полной темноте. Я простукивала им пространство. Отец, ты наверняка думаешь, что мне было страшно. Да, ты прав. Я думала, что этот тормоз, который шел позади, споткнётся и упадет на меня. Это единственное, что меня беспокоило. И ты знаешь что? Ведь все почти так и произошло. Он споткнулся о выступающий камень, и как грохнется! Я упала следом за ним. Вот гадость! Я упала на что-то мягкое, и на мгновение меня пронзил страх, но я тут же смекнула, что упала на слизня.

– Кто здесь? Кто? Кто здесь?

Он заскрежетал старческим голосом, так что слушать было противно, и начал выползать из-под меня. Генри в это время поднялся и страшно извинялся, чем сбил меня с толку. Я треснула ему зонтом. Не знаю, куда попала. Но он заткнулся так же неожиданно, как и начал приносить извинения. В это время слизень уже был где-то в конце коридора, если конечно это был его конец. Я погналась за ним, он свернул в проход справа. Старческие причитания было хорошо слышно. Через десяток шагов я оказалась в слабо освещенном помещении. Маленьком таком, и противном. И тут Генри вновь споткнулся и упал на меня. Теперь мое лицо оказалось в дюжине слизней поменьше, они завизжали, как испуганные дети. Я завопила на Генри!

– Еще раз ты так сделаешь, и я прикончу тебя! Ты понял! Ты понял!

Я уже не контролировала себя, мой зонт опустился ему на голову, от чего он зажал ухо. Я была в ярости. Но быстро забыла о неудачнике и повернулась к слизням, оказавшимся в ловушке. Впервые в жизни я видела семью. Самую настоящую слизнявую семью! Старый отец стоял в центре комнаты, а позади него копошилась дюжина слабо светящихся слизняков поменьше. Было бы здорово взять парочку с собой, фонарики нам не помешают. И почему старые особи не светятся, можно был бы их подвешивать вместо фонарей!

– О, дети слизни!

– Генри, заткнись!

Я крутанула зонтом в руке пару раз и приставила кончик к старому слизняку:

– Ну, что ты скажешь в оправдание?

Он запричитал:

– Кто ты, я не знаю тебя. Уходи отсюда. Мы не звали гостей.

– Я Алисия. А ты гадкий сноб! Ты наверняка знаешь что-нибудь о моей матери!

– Уходи отсюда. Здесь небезопасно находиться людям. Склидлл узнает и прикончит тебя и нас! Убирайся!

– Ты не слышал моего вопроса?

Я треснула ему хорошенько.

– Мы не водимся с людьми, и ничего не знаем о них. Пожалуйста, не надо накликать на нас смерть!

Меня всегда бесила неразговорчивость слизней и их тупой нрав.

– Хорошо, я не буду накликать на вас смерть. Я сама стану ею для вас.

Взяв зонт поудобнее, я размахнулась как следует, предвкушая как эта тварь разлетится кусочками желе по комнате. Моих ушей коснулся возглас деток, они запищали, словно им и вправду было жаль папочку слизней. Отвратительные существа! Генри запричитал позади меня, что это негуманно! Бедолага! Я зажмурила глаза и устремила зонт в воображаемую точку снизу, которая от такого силы удара должна была в тот же момент исчезнуть с лица земли. Но этого не случилось, зонт вонзился во что-то твердое. Я закипела! Если этому идиоту Генри жалко мерзких слизней, то чего он тогда с гусеницей так расправился, ему совсем ее не было жалко. Открыв глаза, и ожидая обнаружить его под зонтом, защищающим уродливых существ, я очень удивилась. Меня ошарашило то, что я обнаружила перед собой.

Я видела много удивительных вещей в нашем городе. Он особенно отличается от тех городов, куда ты меня возил, Отец. Ненавижу лето, ненавижу солнце и ненавижу жару. Кажется, все самое хорошее и незабываемое им выжигается напрочь. Вот наш город – это удивительное место. А те жалкие пустыни, где мы были. Они навсегда останутся жалкими. Солнце не оставляет места удивительному. Что-что, а к удивительному я привыкла. Знаешь, как и к обыденности. Но это превзошло всякие рамки! Даже Генри опешил, а ведь он вообще спокойный, даже когда его лупишь, а тут вылупился, словно только что проснулся. Он уставился на это создание, что склонилось перед слизнем, защищая его. Я с ужасом наблюдала, как что-то хорошо знакомое закрывало гадкого слизня. У меня сердце заколотилось. Ожидание того, что может произойти сковало меня. Ужас……

Папочка! Это необъяснимо. Этого ты точно не испытывал! Перед собой я увидела свою копию. Знаешь, все в точности такое же, как у меня. Единственное, я еще надеялась, что это не так. Что, когда она повернется, то лицо у нее будет не мое. Но надежда рассеялась, когда она повернулась и в гневе, со слезами сказала мне, чтобы я убиралась вон! У нее было мое тело, мое лицо и мой голос! У меня свело живот. Дурнота подступила. И сделав несколько шагов назад, споткнувшись о Генри, я вышла прочь, пробираясь к выходу по темноте туннеля. Меня стошнило за первым поворотом, хорошо, что этого не видел этот псих, который все еще следовал за мной.

Отец, ты знаешь. Мне и до сих пор дурно. Я не понимаю, что это и как это. Но эта мерзость, эта кучка разумных слизней стала мной. Наверное, по этой причине меня и тошнило. Я представила на секунду, как они ползают у меня в животе. Брррр… Отвратительно. Надеюсь, сон прогонит плохие мысли. Я бы хотела разозлиться, но не могу. Было бы лучше, если б я злилась, но… не выходит…

Спокойной ночи, папа, пожелай мне счастливого плавания, как ты это делал… спи…

Дневник Генри Коуэлла. Запись шестая

Дорогой читатель, у меня начинается активная неделя утомленно-маленького времени. Ах, хоть бы ты понял, ты, невидимый читатель, что у меня происходит. Я пишу очень быстро, так что у меня могут возникнуть проблемы с адаптацией моих тяжеловесных мыслей для твоего столь изысканного слуха. Послушай меня, наконец. У меня начинается неделя утомленного времяпровождения. Или, если проще, то контрольная неделя в школе. Это последняя неделя перед каникулами, и мне предстоит сделать все, чтобы сдать ее. Я не хочу на каникулах бегать в Ствидвирдоф и сдавать все бестолковым преподавателям. Я их, конечно, люблю, но, бывает, недолюбливаю. Сами причину, догадываюсь, знаете. Они могут и проставить все оценки, как ты хочешь, то есть, сделать по-своему. Следовательно, мне нужно как следует постараться!

Я вот недавно только вернулся, Алисия очень утомила меня. Всю дорогу назад шаталась как пьяная. И что с ней стряслось. Ах, вы бы знали, вы бы знали. В общем, нет особо времени на эти слюни. Нужно описывать как есть. Да, я восхищаюсь Алисией и ее смелостью, но ухо у меня серьезно распухло. Это выглядит смешно. Надеюсь – это не повлияет на мои оценки. Ах… время. Я вообще-то не любитель жертвовать сном. Тем более, нужно рано встать и подготовиться по Биоптике и вообще я теряю с вами время. Вот если бы не ценил вас, то бы не терял. А Биоптику и сон я тоже ценю. Ну не могу я разорваться, уж извините, вот поэтому спешу. Ну, не нравится мне лицемерие. Поэтому говорю как есть и есть, как говорю.

Она умудрилась наткнуться на слизня. Но он был с детками. А они вытворили такую штуку, что я прямо в шоке. Они стали ей. Мы изучали в старших классах, что такое бывает. Но рассматривали это как миф. А тут бац тебе. Вообще, редко кто видел слизней с потомством – никому это не нужно, а тут еще и трансформацию. Мне вот интересно – когда мы ушли, малыши вновь стали маленькими слизняками или нет. Или эта копия Алисии там осталась. Жалко ее, коли она там. Вот если бы я слизнем вдруг стал, я бы не знал есть мне что, и как согреться, и нужно ли мне согреться, и много– много других вещей. Вообще жалко будет ее, если она там одна останется. Да чего это я… да люблю я вас, вот и ценю.

Ах, неделя! Контрольная неделя!

Мы еще увидимся, пожелайте мне Биоптику сдать на все, а то я буду реже и мельче писать.

Алисия Гровс. Дневник. Запись шестая

Контрольная неделя успешно началась. Я набрала максимальное количество баллов сегодня. Задача была непростой, но мне все удалось. Поздравь меня, Папочка. Твоя дочь достойна похвалы. Кажется, учеба, это единственное место, где я прекращаю злиться. Чтобы запомнить всю эту мутную воду, которую дают нам в школе, мне приходится напрягать мозги по полной! Но я справляюсь. Ведь я самостоятельная у тебя!

Не успела я расслабиться от экзаменов, как вновь повязла в неожиданности. Помнишь, Отец, я рассказывала тебе вчера о слизняках и девочке, которая там появилась. Я уже думала забыть эту историю. Но не тут то было! Она сама напомнила о себе. Ох уж я и разозлилась!

Ты представляешь, иду я по улице, под зонтом. Все хорошо. Хотя на дворе осень, погода стоит теплая. Все достаточно хорошо. В дневнике у меня прекрасные оценки – никаких поводов для злости. Я даже не думала о Генри! Понимаешь, шла себе домой совершенно спокойная. После душа намеревалась заняться подготовкой к завтрашним контрольным, а тут на тебе! Иду по улице и вижу, что девочка стоит без зонта. Думаю, ну ладно, стоит и стоит. Иду дальше. Хоть и не смотрю на нее, но чувствую, как она взглядом следит за мной. И что-то в этом знакомое показалось. Я все ближе и ближе подхожу и понимаю, да это же я! И платье, которое вчера на мне было, такое грязное, что аж противно. А она на меня невинными глазами смотрит и делает шаг на встречу. Я презрительно фыркаю и делаю шаг в сторону, чтобы пройти незамеченной. А она за мной следует. И молчит. Я понимаю, она что-то сказать хочет и не может. Ну, думаю, глупые слизни! Совсем говорить разучились, поворачиваюсь и кричу на нее! Хотела услышать от нее, что же она тут делает?! А она молчит и дрожит. Да так дрожит, что, кажется, я слышала, как у нее зубы стучат. И так противно стало! Я не знаю. Если бы это был человек, я бы пожалела ее, а это же был слизень! Ну и что, что он мою форму принял, какая разница, это ничего не меняет!

– Приюти меня. Ты должна.

Сказала она мне, а у самой слезы наворачиваются.

– Ничего я тебе не должна! Вы сами виноваты, что стали мной!

Я развернулась и пошла прочь. Мне до дома оставалось дойти пару сотен метров.

– Ты превратила меня в себя! Как ты можешь?!

Мне так неприятно стало, и я снова повернулась к ней и закричала.

– Убирайся прочь! Я тебя не знаю, и не будь ты сейчас мной, то я бы… я бы… я бы прикончила тебя!

Снова развернулась. Ускорила шаг, чтобы не видеть и не слышать ее. Ох уж эти слизняки! Да, знаю… Папочка, я должна быть вежливей и проявлять сострадание… Но она же не человек! Тем более… Все, закроем эту тему.

Так вот, я пошла домой и уже повернула за угол, осталось всего сто метров и тут меня осенило. А если мои одноклассники или учителя увидят, как я разгуливаю по городу в грязном платье, растрёпанная и вообще! Я же от стыда потом свихнусь! И как мне такая идея раньше не пришла? Я еще больше разозлилась, только теперь на себя, нужно было сразу ее с собой взять, а то я рискую получить гору проблем!

Ты представляешь, я выбегаю из переулка, а там Генри, укрыв меня своим пиджаком, уводит куда-то. В смысле, ту меня, которая слизень. Я чуть было не взорвалась от гнева, как он может! Я свернула зонт и погналась за ними. И, догнав, потребовала, чтобы он отдал мне мою собственность.

– Алисия, мне твоя сестренка сказала, что ты отказалась от нее.

Знаете, Генри сказал это с таким довольным тоном, словно только что сорвал джек-пот.

– Придурок! Раз это моя сестра, значит у меня на нее прав больше чем у тебя! Убирайся!

– Нет-нет. Давай спросим у нее. Что ты на это скажешь?

Я даже постаралась улыбнуться, не очень-то хотелось, чтобы Генри получил меня в распоряжение. Даже, если он будет хорошо со мной обращаться, то это будет еще хуже, нежели найди меня на улице мои одноклассники!

– Я пойду с сестренкой.

Я вздохнула с облегчением.

– Ты сделала правильный выбор.

Генри сказал это с такой вежливостью, что мне захотелось врезать ему еще раз.

– Пойдем!

Я уже взяла ее за руку, чтобы отвести домой. Но Генри не отпускал ее.

– Что ты собираешь делать, Алисия? Что ты будешь с ней делать? Не опасно ли мне отпускать ее с тобой?

– Да что ты можешь знать! Отпусти ее и позволь мне сделать все как нужно!

– А как нужно для нее, Алисия? Скажи мне!

Вот змей, я уже промокла наполовину, а он тут прикидывается святошей! Нашел о ком заботиться! О себе бы позаботился, мерзкий тип!

– Я… Я…

Я и вправду не знала, что буду с ней делать. Что за ситуация! И в голову ничего не шло!

– Я переодену ее и уложу спать.

– Ты не поняла меня, что ты будешь делать вообще? Где она будет жить, у тебя?

Меня все это достало.

– Ну, раз ты такой умный, то сам разбирайся с ней! Любитель слизняков!

Не знаю, что на меня нашло. Просто вывел он меня своей болтовней, не люблю болтать, люблю действовать. Я повернулась и направилась домой.

– Алисия, я отправлю ее в пансионат, ты не беспокойся.

– Да плевать я на вас хотела!

– Все будет хорошо, никто и не узнает…

За поворотом, наконец, воцарилась тишина. Я промокла, я разозлилась и еще эта холодная рука из головы не выходила. Я взяла ее за руку и поняла, знаешь, она совсем как человек. Бррр… Жутко. Словно это и не слизень вообще. А человек, понимаешь, Папочка? Ты не поверишь, мне даже стыдно стало за себя.

Да и сейчас чувствую, словно бросила кого-то. Вот глупость!

Кстати, крыс дома никаких нет! Все чисто!

И спокойной ночи, пусть твои корабли всегда приходят в гавань…

Дневник Генри Коуэлла. Запись седьмая

Итак! Приступим. Сегодня я опять в дефиците времени и внимания к вам, мои невидимые, но оттого не менее реальные, читатели. Я очень рад, что, наконец, сдал эту Биоптику. А это надо было постараться! Да, да, да! Как следует! Но скоро мне опять готовиться. Я сегодня много времени провозился с одной девушкой, и это меня не только вымотало, но и выпило мое время! По порядку…