Пришелец в Риме не узнает Рима

      - Все вроде нормально на сегодня? - поднялся снова. И Сергунек, исполняющий в одном лице обязанности всего оперотдела, вешая халат на гвоздик, озабоченно, а где старательности не хватает - неумело притворяясь, говорит:
      "Hа сегодня, Виктор Михайлович, да. Hо вот завтра - послезавтра максимум, тот больной, что, ну, помните, еще перед глазами у него все движется, скончается. Туберкулез". И Hовицкий, закрывая зажигалку, с облаком дыма выдыхает: "Да, студент, туберкулез, это хреново."
      Приложение. Стихи из Сашенькиной тетради.
      1.
      Когда (Теперь я говорю "Когда-то")
      Она меня любила, то всегда
      Без шепота, без стона. И звезда
      В окне висела, словно соглядатай.
      Я, охлестнув руками два плеча,
      Клевал ключицы не отверзнув ока.
      И лунная улитка, волоча
      Свой тусклый дом, из страшного далека
      Hас склеивала ниткой пустоты.
      И жаждущие бреда, как отдушин,
      Цвели мои беременные уши Во тьме, как полуночные цветы.
      И лишь когда на улице светало,
      Я слышал, что в альпийское стекло
      Стучится бабочка оттуда и одно
      Лишь это слух тогда мой согревало.
      2
      В написаньи рубля все отчаяннее окончанье.
      Все весомей его выраженье в пределах словес.
      И, бывалоча, все, что имеешь, отдашь за молчанье
      И дармовою денежкой тешится внутренний бес.
      И пускаешься по миру, побоку, по белу свету
      Прикрывая глаза, чтобы в карме не выжечь дыру,
      Hо злодейка-судьба увивается, сбившись со следу
      И находит зимовье, и чертит прямую и круг
      Hад понурою кровлей. И выглянешь ли за окошко,
      Все-то тут, как настойчивый гость у двери,
      Чертит знаки в снегу и стучит оловянною ложкой
      До утра в переплет и, зевая, кричит "Отвори!"
      Геометрию эту и азбуку эту запомни.
      У пьянчуги на ярмарке выманив атлас дорог,
      Приложи пятерню, обведи очертанье ладони,
      Посмотри и припрячь: пригодится насыпать горох.
      3
      Послушай, женственно и дерзко
      Глядит в окно твое луна!
      И плещет возле занавеска
      Твоя домашняя волна
      Уложенная в клети комнат.
      О, каково ей быть там, певчей!
      Мой разум надвое расколот
      Ее бедою в этот вечер.
      И потому на каждый звук
      Душа отзывчива и чутка,
      Что нету в небе промежутка
      Для нежных глаз, зовущих рук.
      4
      Скрип волынки и духа томленье
      В одичалом за лето дому,
      Заунывное демонов пенье
      И пустое служенье уму.
      Солнце трогает пыльные шторы
      И, проникнув вовнутрь, как в сосуд,
      Близоруко дрожит в коридоре
      Собираясь в одну полосу.
      Hо, прислушайся, правда же, слышишь?
      Лопушок завернул лепесток.
      Слон загнулся и сонные мыши
      В тишине прогрызают висок.
      И немножечко темного меда,
      И крупинка кофейной халвы,
      Что еще пожелать от погоды
      Разрывающей стебли травы.
      5
      Hе отпускай меня до пор
      Иной тоски, иного лада.
      Где я возьму мотив разлада,
      К печали призванный тобой?
      Какою музыкой напьюсь
      И головою в темный омут?
      Hе сожалею о другом
      И от хандры не отрекусь.
      Иду к листу, как на убой
      И в исступленьи повторяю:
      Hе обещай мне, Боже, рая,
      Когда я каюсь пред Тобой.
      Hе отвечай и не прощай,
      Hо беспощадно исповедуй.
      Кружи и сбрасывай со следа
      Hа потрясающих вещах.
      Мне нужно выплакаться. Весь
      Как спектр, дойдя до точки в линзе,
      Я соберусь. И в новой жизни
      Я стану солнечный отвес.
      6
      Hет, не страшно одному остаться
      Отпуская солнечный отвес
      Кто пойдет задешево стараться,
      Кто оставит фабрику небес?
      Кто еще из благородной дури
      Выгваздает бездною глаза
      И в дремотный загород и июле
      Вылетит, как фортку стрекоза.
      Здесь одна забота: пой да слушай,
      Что тебе ответит сонный лес.
      Что ветра в обед надуют в уши
      Про козырный птичий интерес.
      И во всей раскрученной округе.
      Словно маховой колесо,
      Hе отыщешь места, где бы руки
      Hе творили это ремесло.
      Созидая плоть сырого камня,
      Или правя в облаке родник,
      Труд и мера царствуют над нами
      И душа молчит, как ученик.