Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Король долины

ModernLib.Net / Вестерны / Ирвинг Клиффорд / Король долины - Чтение (стр. 1)
Автор: Ирвинг Клиффорд
Жанр: Вестерны

 

 


Клиффорд Ирвинг

Король долины

Автор сознательно допустил одну-единственную вольность в обращении с историческими фактами. Нью-Мексико стала Территорией Соединенных Штатов только в 1850 году, через несколько лет после того, как Гэвин Рой поселился в долине Дьябло. С другой стороны, ни один из персонажей этой книги не является историческим лицом — хотя такие люди жили тогда и живут сейчас…

В войне между так называемыми духами небесными и дьяволами обе стороны сражаются не за право управлять небесами, но за право управлять адом. Поэтому, независимо от того, кто побеждает, ад все равно остается адом.

Лу Синь

Часть первая

ЧУЖАК

Глава первая

Клейтон Рой сел на западный поезд в Амарилло. Это был высокий человек лет тридцати с небольшим. Через левую щеку под самый глаз тянулся шрам — след жестокого, страшного удара, разорвавшего кожу. Глаза его утратили невинность, но тем не менее, оставались мягкими. Впрочем, внешность этого человека была частью его маски, и, как всякая маска, мало что говорила.

В этот зимний предрассветный час на темной земле не было теней. Он сидел один у окна и ни с кем не разговаривал. Рассвет начинал морщить небо на востоке, тонкие золотые нити его прошивали туман. Темнота крошилась, призрачные силуэты коров вырастали в первых проблесках света. Начали проявляться мягкие тени, блики и контуры чахлых деревьев. Все долгое утро Клейтон смотрел в окно, терпеливо ожидая, когда ландшафт начнет изменяться.

Он немного поспал, а когда проснулся, поезд уже поднимался в горы. Черный плюмаж дыма от паровоза всасывался в выемку пути, и поезд ввинчивался, как сверло, в собственный туман. Наконец с жутким ревом он вырвался из туннеля на гладкую изумрудно-зеленую равнину и понесся на запад, туда, где были горы. Клейтон почувствовал, как чаще забилось сердце.

Он прошел в конец вагона и остановился, слегка покачиваясь. В воздухе появился новый привкус, внезапная похрустывающая свежесть. Глаза Роя заволокла дымка, как будто его разуму пришлось обуздывать какое-то желание. Длинная луговина поднималась к горам, где темный сосновый древостой местами прорезали белые стрелы снега. До него доносился чистый и свежий запах сосновой хвои. Он не слышал шелеста ветра в траве, но он хорошо помнил его, и знал, что ветер будет единственным звуком в просторной и алмазно-твердой тишине гор.

Теперь поезд шел медленнее, приближаясь к концу подъема. Клейтон вдохнул поглубже, задвинул за собой дверь — замок клацнул — согнул ноги в коленях и выпал наружу. Земля ударила его по ногам, он по инерции пробежал несколько шагов по ходу поезда, а потом упал на склон, откашливаясь от дыма.

Паровоз снова начал набирать скорость, его колеса посверкивали на солнце, дикий и сердитый визг разносился над удлиняющимися к закату тенями. Искры улетали назад из-под колес, а позже, когда паровоз перевалил вершину и пошел на спуск, рев начал затихать. За ним остались вздрагивающие рельсы, вуаль дыма, эхо… а потом — ничего. Ветер заворчал высоко, вверху, в соснах, взъерошил луг — и внезапно в мире не осталось никаких звуков, кроме звуков земли и воздуха.

Клейтон постоял, слушая, и бледная усмешка чуть шевельнула его губы. А потом полез вверх по склону оврага. Выбравшись наверх, он смог разглядеть, как высока зимняя луговая трава, какой чудный ковер расстелила она ему, как прекрасен этот вход в лес… Сапоги проминали в траве, как в снегу, глубокие ямки, он шел вверх чуть наискосок, прокладывая свой собственный путь к горам.

Через час он добрался до деревьев; отсюда уже можно было окинуть взглядом долину, оставшуюся за спиной. Железнодорожный путь проходил в своей собственной темной выемке, а потом таял далеко вдали среди низких округлых холмов. Луг был похож на равнину, покрытую мхом, и, наверное, оказался бы гладким на ощупь, если бы его можно было потрогать. Гладкая зелень постепенно темнела, по мере того, как солнце клонилось к закату, и тени отдельных травинок дотягивались одна до другой и сливались, образуя длинные ворсистые темные полосы, зелень становилась сочнее, на ней появились мазки темной синевы — это ее коснулась сумеречная прохлада. Вдали выделялись стены черных елей, прильнувших к груди хребта, а вершины окрасило золотом заходящее солнце.

Он свернул чуть в сторону и вошел в лес через портал, образованный высокими каштанами. Тень прохладной рукой скользнула по его лбу. Деревья поднимались высоко, туда, где их листья перехватывали свет, а внизу лес был темным и тихим — лишь сухие веточки с треском ломались под сапогами. Издали донеслось воронье карканье. Энергично взбираясь по склону, он добрался до овражка, где когда-то текла вода — яркая линия зелени просочилась здесь среди желтизны склонов. Вдоль этой промоины он и двинулся, упрямо и нетерпеливо проламываясь через нависшие ветки, тщетно пытающиеся защититься, — пока наконец оказался на гребне водораздела и смог заглянуть в следующую долину.

Долина была длинная, заснеженная, сверкающая. Он стоял, тяжело переводя дух, потом широко раскинул руки и сжал кулаки — не слишком сильно, лишь бы ощутить напряжение в мышцах. Он смотрел на землю и небо… на коров там, далеко внизу, которым до него дела не было… на ястреба, кружащего над самыми высокими, зазубренными голыми скалами. Он расслабил руки. Он ждал. Ему хотелось крикнуть что-то туда, в это спокойствие, бросить вызов, нарушить застывший рев тишины своим слабым человеческим голосом.

Но тишина была слишком первозданной, слишком властной. Она поглотила и утопила его слова, прежде чем они сорвались с губ. Он улыбнулся и понял, что перед ним — мощь, которая сможет всегда, без всяких усилий воспрепятствовать любому его желанию. Это была долина его детства, и он чисто по-детски обрадовался, увидев ее. Вот это и было все, чего ему хотелось, — увидеть ее еще раз, прежде чем уйти отсюда навсегда. Что мог бы он крикнуть? «Я вернулся»? Но, если это была правда, то откуда же взялось желание бросить вызов? Он уронил руки и громко рассмеялся. От дальних гор донесся шепот эха, насмешливый и передразнивающий.

Глава вторая

Спускался он осторожно, на полусогнутых ногах, потому что тропа была узкая, стесненная то скалами, то скользкими снежными наносами. Сумерки сделали воздух синим, а долина внизу стала серой и бледной. Он спускался, широко расставив руки, на случай, если упадет, но постепенно тропа расширилась. Она вывела его на каменистый открытый склон, и отсюда он увидел далеко на севере огни фермы — два ярких желтых глаза в сумерках, потом они исчезли, потом появились снова…

Где-то впереди залаяла собака. Клейтон одолел подъем и увидел в полутьме хижину; тут же к нему бросилась собака, оскалив зубы и хлопая на бегу висячими ушами. Она непрерывно лаяла, но не нападала и, как ему показалось, улыбалась. Наконец дверь хижины распахнулась, мигнул огонек лампы, и в дверях показалась женщина с дробовиком наизготовку.

— Здравствуйте! — крикнул Клейтон.

— Здравствуйте, — настороженно отозвалась женщина. — Не бойтесь песика. Он не кусается, разве что вы с ним грубо обойдетесь. Просто не привык к чужим, вот и все.

Это была женщина-горянка, худая и какая-то пятнистая, как и ее собака, но довольно привлекательная.

— Откуда это вы идете? — спросила она, подозрительно прищурив глаза.

— Я спрыгнул с поезда, из Амарилло ехал. А потом перевалил через горы.

— По тропе?

— Верно.

— И куда вы направляетесь?

— Нацелился на Калифорнию, но когда-то я хорошо знал эти места. Подумал, стоит заглянуть сюда, так, «привет» сказать.

Она окинула его взглядом, заметила новые сапоги и чистый, без пылинки, стетсон.

— Скрываетесь от закона?

— Не-ет, — рассмеялся он.

— А что ж у вас тогда за дела здесь?

— Никаких дел, мэм. Я ведь уже сказал вам — я направляюсь в Калифорнию.

— Ну, тогда, думаю, все в порядке. Вы — свободный человек. Зовут-то вас как?

Он ответил, чуть замявшись:

— Клейтон.

— А моя фамилия — Керк.

— Миссис Керк, я бы с удовольствием поел. Я вам заплачу за хороший ужин.

Ее муж был фермер, рассказала она ему, который пришел к выводу, что обрабатывать землю в горах — слишком уж тяжкая работа. Он отправился в Дьябло, чтоб поискать работу в городе. Это было прошлым летом, обратно он так и не вернулся, только прислал однажды мальчишку за своими вещичками. Теперь она тут живет с двумя маленькими девочками…

Она задержалась в дверях, глядя Клейтону в лицо, ее глаза скользнули вдоль шрама — от бороды до глазницы.

— И где вы собираетесь переночевать?

— Где-нибудь на дворе.

Темнело с каждой минутой.

— Так нельзя. У вас с собой нет спальной скатки, а к ночи будет совсем холодно.

— Я думал, будет теплее. Насколько я помню эти края, к такой поре тут уже тепло.

— Я могу вам дать еды с собой. Да и здесь вы тоже можете остаться. А утром пойдете дальше. Вы можете найти работу в Дьябло — это отсюда около шестидесяти миль к западу, в верхней долине. Там дела хорошо идут.

— С благодарностью останусь, — ответил Клейтон.

Он вошел внутрь. В хижине было тепло от очага. Две маленькие худые девочки стояли в углу, глядя на него.

— Ну-ка, вы, двое, марш в постель, — приказала миссис Керк. Девчонки не тронулись с места, и она вздохнула. — Ладно, проходите, мистер Клейтон, это Сара и Эндимиона.

Когда девочки наконец отправились спать, миссис Керк вернулась. Она была одета в длинный шерстяной свитер, синие джинсы и сапоги.

— Я вчера убила оленя. — В ее глазах внезапно вспыхнула гордость. — Сама сняла шкуру и разделала. Я это впервые сделала. Я могу жить одна и не чувствую одиночества. Этого оленя я подстрелила прямо в сердце, с семидесяти пяти ярдов. — Она села на деревянную лавку рядом с ним, керосиновая лампа ярко осветила ее. — А чем вы занимались там, в Амарилло?

— Плотником работал.

— Плотником? Так вы работаете с деревом?

Он кивнул, и у нее заблестели глаза.

— Мой муж, перед тем как уйти, свалил большую сосну. Оставил ее во дворе. Сейчас вы не увидите, темно слишком. Он собирался сделать мне кресло — ну, по крайней мере, он так говорил. Можете вы сделать кресло?

Теперь он увидел, что в хижине были только две длинные деревянные скамьи и два детских креслица — для девочек. Он сидел на скамейке, смотрел, как в очаге пляшет и потрескивает огонь и чуть оседают поленья, рассыпая вокруг белые угли.

— Я вам заплачу за это, — сказала она. — Сколько времени потребуется, как вы думаете, чтобы сделать кресло?

— Большое кресло?

— Ну да. Такое, чтоб можно было сидеть глубоко. У меня тут есть на обивку… — Она поискала на полке и достала кусок грубой хлопчатобумажной ткани неопределенного цвета. — А чтоб набить подушки, в лесу полно сосновых иголок.

— Я могу такое сделать быстрее чем за день.

— Быстрее чем за день? Это сильно быстро!

— Я могу это сделать.

— Мой муж… ему хотелось много земли, кучу скота и чтоб люди на него работали. Вечно ему хотелось чего-то такого, чего он не мог добиться… как всем мужчинам. Но я могу управиться и одна. Всегда сумею при случае подстрелить оленя.

Обед закончился. Клейтон сидел на скамье, вытирая с губ олений жир. Она стояла перед ним и машинально разглаживала ладонями свои джинсы.

— Я не была с мужчиной целый год, с тех пор как мой муж убрался отсюда. Никто к нам сюда не заходит, а в город я ездила всего один раз. Я уже почти забыла, что такое мужчина… почти забыла, что при этом чувствуешь…

Он смотрел на нее, не отводя глаз, и лицо у него слегка напряглось, кожа натянулась, жилки на лбу едва заметно запульсировали.

— По-моему, вы искупались, когда уезжали из Амарилло, — тихо сказала она, наклонившись к нему и втянув носом воздух.

— По-моему тоже, — сказал он.

Она выпрямилась.

— Я только погляжу, спят ли девочки, и закрою дверь…


…Рано утром, чуть только свет пробился через пыльные оконные стекла, он проснулся, вышел наружу и ополоснул лицо водой из ручья. Он отдохнул, тело стало легким, напряжение исчезло. Ручеек был маленький, он стекал с горы, и вода в нем была ледяная. Он немного подождал, чтобы увидеть, как солнце выглянуло из-за окружающих вершин, покрыв пики золотым налетом. Долина все еще оставалась жемчужно-серой, и снег в рассветных лучах блестел холодным оранжевым светом.

Он усердно работал все утро. Женщина наблюдала за ним из кухонного окна. Он был большой и сильный, и за час разделал бревно на заготовки — он знал, что ему понадобится. Топор вгрызался в древесину, рассекал волокна, и от бревна отделялась нужная часть.

Солнце поднялось уже высоко, он ощущал его тепло на спине, а земля под ногами высыхала. Ему доставляло удовольствие смотреть, как послушно раскалывается под ударами дерево, и слушать, как сухие и чистые удары топора разносятся в горной тишине.

К полудню кресло было готово. Женщина с утра ушла в лес и собрала мешок сосновых иголок. Когда уже стало понятно, какого размера будет кресло и какой формы сиденье, она сшила из своей ткани подушку и набила ее хвоей. А потом положила на сиденье; кресло было простое, но удобное.

— Ну-ка, сядь, — сказал Клейтон. Ему было приятно.

Она села в кресло, потом поднялась и обошла вокруг него, проводя пальцами по гладкой поверхности подлокотников. Цвет дерева был светло-коричневый, медового оттенка.

— Красивое кресло. У меня там на полке в кухне есть немного виски. Все приберегала его к случаю — только не знала, к какому. Может, выпьем сейчас, вроде как отпразднуем…

— Мне пора двигать, — сказал Клейтон. — Я хочу засветло добраться до верхней части долины.

— Ты — хороший человек, и умелый. Почему бы тебе не остаться? Мне здесь нужен мужчина… — Она говорила с трудом, чуть запинаясь. — А мне тут одиноко — ты ведь понял это ночью, верно? У меня есть дом и кусок хорошей земли. Тебе может попасться место и похуже. А я еще молодая женщина — мне всего двадцать восемь. Конечно, у меня двое детей, но они не помешают, я ведь видела, они тебе понравились. И ты им понравился. — Она наклонилась и положила руку ему на колено. — Или я тебе совсем безразлична?

Клейтон вытер со лба пот — пот от честной работы. Поднялся на ноги.

— Ты мне понравилась, и дети у тебя, похоже, славные девчушки. Но мне надо идти. Я никак не хотел воспользоваться твоей слабостью. И кресло это я сделал с удовольствием. Это хорошее кресло.

— Я знаю. Ты можешь остаться, правда можешь. Мой муж не вернется, если тебя это беспокоит.

— Нет, благодарю вас, мэм.

Она сердито взглянула на него.

— А почему тогда ты сделал для меня это кресло? За прошлую ночь ты мне ничего не должен, это я просила тебя, а не ты меня.

Он покраснел и покачал головой.

— Ты ведь не такая уж завидная находка, сам знаешь, — сказала она, глядя на его лицо и на шрам. — Может, ты и правда сильный и работящий, но вряд ли ты найдешь чего-нибудь намного лучше, чем тут, — она мотнула головой в сторону своей хижины, — даже там, в долине…

И кивнула на длинную белую долину, которая уходила на север, к перевалу, а оттуда через верхнюю долину к Дьябло.

— Я не собираюсь оставаться здесь. Я ведь уже сказал вам, я направляюсь в Калифорнию.

Он пожал ей руку — рука была вялая, повернулся и начал спускаться по тропе, по хрустящему снегу, вниз, в долину.

Глава третья

Ранним вечером он добрался до подножия горы. Едва заметная тропа вилась через мескитовые заросли, половинка луны освещала дорогу. Ему была видна река, подернутая серебряными полосами, и просторная, длинная, холодная равнина, вытянувшаяся к югу. Далеко впереди показались освещенные окна хижины — туда он и шел ровным шагом. Долина лежала под луной спокойная и тихая, только тявкал койот где-то высоко в горах. Сапоги с хрустом проламывали тонкий наст, пока, наконец он не добрался до двора хижины, где снег был сметен.

Его шаги услышали в хижине, и в дверях появился человек с лампой и винтовкой, которую он держал на сгибе руки. Он заслонил лампу и прищурился, вглядываясь в темноту.

— Кто это? Кто здесь? Чего вам надо?

Клейтон ничего не ответил, просто подошел поближе. Свет лампы отразился в глазах — теперь его лицо было на свету. Человек вскрикнул:

— Клей!

Клейтон схватил человека за руки и посмотрел сверху ему в лицо.

— Привет, Лестер, — тихо сказал он.

Они обнялись. Лестер был поменьше ростом, чем он, но с такими же голубыми глазами. Он был безбородый, бронзовый от загара, с крепкими руками, посильнее, чем у Клейтона, но ощущалась в этой силе какая-то первобытная неловкость.

— Господи боже всемогущий, Клей! Боже всемогущий! Что ты здесь делаешь?

— Слушай, ты что, в дом меня не хочешь пригласить?

— Ну, конечно! Заходи! Заходи! — Он шагнул внутрь. Клейтон, наклонив голову в дверях, прошел за ним; с сапог на деревянный пол обсыпались комки снега.

Седая женщина с болезненной желтоватой кожей, втянутыми щеками и не по годам отупевшим лицом сидела за столом посреди комнаты. Лестер закричал возбужденно:

— Мэри-Ли! Это Клей!

— Вижу, что он.

Она была одета во все черное — кроме передника. Рядом с ней на сколоченной из сосновых досок лавке, прижав ладони к бледным щекам, сидела женщина помоложе, совсем юная, лет двадцати, с черными глазами и копной непокорных черных волос. Она тоже была одета в черное. Только тут Клейтон заметил у Лестера на руке узкую черную ленточку, приколотую к рукаву клетчатой рубашки английской булавкой.

Он молча замер на мгновение в дверях хижины. Все здесь было знакомо ему: запахи, цвета, тени, и тепло, идущее от ворчащего в каменном очаге пламени. Но он ощутил холодность во взглядах женщин — а потом Лестер, его единоутробный брат, отступил на шаг к стене и тяжело вздохнул.

— Добро пожаловать, Клейтон. Мы рады тебе, я вот что хотел сказать. Просто мы не знали, что ты приехал, вот и все. Мы думали, ты еще там, в Амарилло, или ниже по течению, у Большой Излучины — мы просто не знали, что ты должен вернуться сюда…

— Я тут только мимоходом, — подчеркнул он, — просто иду через эти места, в Калифорнию направляюсь. А сюда заглянул посмотреть, как тут ты, и Мэри-Ли, и близнецы… и еще хотел забрать свое седло и всякие мелочи, которые я у вас оставил семь лет назад. Я не для того вернулся, чтобы причинить вам какие-нибудь неприятности, Лестер. Можете не беспокоиться, Мэри-Ли… Джоузи… вы не бойтесь, — он похлопал себя по бедрам, чтобы показать, что там нет ни револьвера, ни даже кобуры. — Вы же сами видите.

Замолчал и посмотрел на них. Они не шелохнулись. Наконец он кивнул, медленно поднял руку и коснулся черной повязки на рукаве Лестера. И спросил — не словами, а взглядом.

— Том погиб, — ответил Лестер. — Месяц назад, там, в долине.

— Том… — у Клейтона дернулась щека. — Маленький Том! — Ему тяжело было поверить и еще тяжелее примириться с этой вестью. Он сказал хрипло: — Это для меня большое горе, Лес. Большое горе, Мэри-Ли, Джоузи… — Он шагнул вперед к молодой женщине, уронив руки, машинально потер ладонями штаны. — Ничего тут не скажешь… Я не буду расспрашивать, как это вышло. Я думаю, вы мне сами расскажете, если хотите… когда решите, что можете…

— Я расскажу тебе, — поспешно сказал Лестер, — потом. Но ты садись. Садись, парень. Откуда же ты пришел — пешком, без лошади? Или ты приехал? Но я никакой лошади не видел! Как ты сюда попал?

— Я спрыгнул с поезда и перевалил через горы, вон там, — Клейтон показал движением головы.

— Через верхнюю долину?

— Нет. Я не был в Дьябло. И не собираюсь туда. — Он сел за стол, сбросил с себя овчинную куртку и развел руки. Обе женщины молча смотрели на него. — Я только проходил мимоходом, — повторил он, — заглянул сюда, чтобы повидать вас и забрать свое старое седло…

— Ты ел? — спросил Лестер.

— С утра не ел.

Старшая из женщин, Мэри-Ли, поднялась и пошла на кухню. Вернулась обратно с тарелкой дымящейся картошки, потом принесла хлеб, подливку и кусок ягнятины с косточкой.

— Вроде не жесткое. Думаю, справишься.

— На мой вкус — просто здорово, — сказал Клейтон. — Это куда получше, чем мне там приходилось есть.

— Да-да, — нервно сказал Лестер. — Чем ты занимался, Клей?

— Работал в Амарилло — в магазине работал, если хотите правду знать. Скопил немного денег, а теперь направляюсь в Калифорнию, хочу купить участок земли. А как у вас, Лес? Как дела идут? Как здоровье?

Лестер пожал плечами.

— Мне ведь сорок уже. Обзавелся артритом. Зимой малость побаливает, но когда приходит весна, все нормально.

— А ты, Мэри-Ли? — вежливо спросил Клейтон.

— Держусь.

— А ты, Джоузи? Я ведь когда тебя видел последний раз, ты еще девчонкой была.

Молодая женщина не ответила, только повернулась к огню и пошевелила кочергой дрова.

Клейтон молча смотрел на нее. Он не очень ее помнил — так, была тощенькая девчонка с черными косичками и писклявым голосом, дочь бывшего шахтера, который прибился откуда-то с юга, из Колорадо. Она была женой Тома.

Он начал есть. За едой он наблюдал за ними — а они наблюдали за ним. В комнате стояла неловкая тишина, тишина, которую не могло нарушить приветливое потрескивание огня и громкое стрекотание сверчков, разносившееся в ночном воздухе.

Клейтон впервые за весь вечер смог присмотреться к комнате и заметить кое-какие перемены: новая кухонная посуда и новые хромолитографии на стенках, новое мягкое кресло, которое, должно быть, привезли из Санта-Фе, в этих местах такого никто не смог бы сработать. Он сказал будничным тоном:

— Ты, вроде, неплохо справляешься, Лес.

Лестер кивнул. Теперь он был поспокойнее, не такой нервный.

— Я нормально справлялся. Я писал тебе четыре года назад, когда у меня весь скот украли. Но с тех пор дела шли неплохо. Я немного земли прикупил, хороший участок пастбища, у молодого Боба Хэккета. Старый Боб умер и оставил все молодому Бобу, а он не хотел быть фермером. Землю свою продал и подался в Калифорнию.

— Это ты хорошо сделал, Лес. Я за тебя рад. — Он замолчал на минуту-другую, пока обгрызал косточку, потом спросил, как бы между делом: — А где Кэбот? Вы ничего про Кэбота не сказали.

Он снова оглядел комнату — тени, отбрасываемые огнем в камине, темные капли смолы на потолочных балках, блестящие оконные стекла, ружья, повешенные над камином. Он осматривал комнату так, как охотник осматривает прогалину в лесу, когда думает, что там может быть зверь. У него даже ноздри чуть расширились, как будто он вынюхивал след.

— Да тут Кэбота и следа не видно, — сказал он почти что про себя.

Старшая женщина не сказала ничего. Младшая, не шелохнувшись, глядела в огонь.

— Хочешь покурить? — спросил Лестер.

Он кивнул, и Лестер, порывшись в кармане штанов, вытащил кисет, потом поднялся и шагнул к огню. Снял с каминной полки две трубки, передал одну Клейтону. Тот набил ее и осторожно раскурил от горящей лучинки, переданной ему братом.

— Нет, — сказал Лестер. — Кэбот ушел. Он отправился в Дьябло с неделю назад. Он сказал Джоузи, что, если он не вернется через пять дней, значит, он не вернется вовсе.

Клейтон попыхивал трубкой.

— Что он хотел этим сказать?

— Только то, что сказал, — ответила женщина.

— Я не понимаю, — сказал Клейтон, — но, может быть, это не мое дело?

Мэри-Ли покосилась на него, не поднимая головы, склоненной к огню. Глаза у нее были большие и желтые, как у кошки, с тем же самым сосредоточенным, ничего не выражающим взглядом. Пальцы шевелились — она распутывала моток пряжи, лежащий у нее на коленях.

— Нет. Это твое дело. Уж если чье-нибудь это дело, так твое. Но ты появился слишком поздно, чтобы сделать тут что-нибудь. Том умер, а Кэбот ушел. И ты думаешь, что это не твое дело?

Клейтон поднялся, потянулся, расправил широкие плечи. Он возвышался над столом. В тишине звякнули на тарелке его нож и вилка. Медленно подняв руку к лицу, он провел ею по черной щетине на подбородке, а потом пальцы мягко скользнули вдоль шрама, до темной впадины на загорелой щеке.

— Почему это мое дело? — спросил он деревянным голосом.

— Я хотел поехать за ним, — сказал Лестер, пропустив его вопрос. Он стоял в углу комнаты, в тени, куда перешел, чтобы иметь возможность смотреть наружу, в темноту. — Я хотел ехать за ним, но Мэри-Ли не велела.

— Он боится, — сказала Мэри-Ли. — И правильно делает.

— Да, я боюсь! — выкрикнул Лестер. — Ну что же я за такой человек, что не могу поехать за своим собственным сыном, когда он сказал, что если не вернется через пять дней, то, значит, не вернется вовсе? И буду сидеть здесь, как тупая скотина, и только думать об этом? Значит, я трус? — у него перехватило голос. — И ты будешь довольна, Мэри-Ли, если я буду сидеть дома и буду трусом, а, Мэри-Ли?

— Я думаю, что у меня было двое сыновей, смелых сыновей, — отвечала она. — Один из них мертв и похоронен, и его вдова сидит рядом со мной в нашем доме, а второй, такой же дурак, как и первый… и если он человек слова, то он уже тоже мертвый. Хватит с меня такой смелости на всю мою жизнь… — Она тряхнула головой в сторону Клейтона — и снова опустила ее. Стояла у огня и посверкивала настороженными глазами. — Есть тут такой человек, который учил их быть смельчаками. Почему бы ему не поехать за Кэботом? Ведь это же Гэвин, его отец, виноват во всем!

Лестер заговорил не сразу. Он не отвел глаз от окна, но то, как он стоял, ясно говорило всем, что ничего он там не видит, только смутную ночную тьму, да горы, да звезды. Наконец он повернулся к жене.

— Я еду за ним — завтра.

— Он мертвый, — прошептала она. — Я чувствую.

— Нет.

— Он сказал Джоузи, что может не вернуться, — и он не вернется. Я знаю это… и не спрашивай, откуда… но я знаю. Когда он уезжал, я видела это в его глазах. Ты ведь видел, как он смотрел. У него это выражение в глазах оставалось все время, пока он тут был. А теперь он мертвый…

— Я привезу его обратно.

— Может, и привезешь — в ящике.

— Какой он ни есть, живой или мертвый, — сказал Лестер, и голос его зазвенел металлом, — я привезу его к тебе обратно!

— И что мне с этого будет за радость? Да и не можешь ты ехать — ты ведь боишься, сам сказал.

Лестер отвернулся от окна. Лицо у него за эти годы поправилось, но все равно скулы и челюстные кости отчетливо проступали под кожей.

— Теперь мне не придется ехать одному. Клей вернулся. Он со мной поедет.

Женщина дернулась, как будто ее ударили.

— Нет, — быстро сказала она. Теперь ее голос звучал почти нежно. — Я не хочу, чтобы ты ехал, Лестер. Пожалуйста.

— Мне надо. Мне надо найти его. Я не мог поехать один, — он повернулся к Клейтону, плечи его приподнялись, крупные руки беспомощно разошлись, — потому что мне было страшно. Я не боюсь признаться в этом. Я не умею пользоваться оружием, чтобы защитить себя. Но я смогу поехать, если ты поедешь вместе со мной.

— Клей, ты и твой отец и так уже принесли много страданий в этот дом, — сказала женщина. — Зачем ты вернулся — за этим?

Клейтон все продолжал гладить руками выцветшую ткань у себя на бедрах. Он нахмурился, и глаза его потемнели.

— Я не ношу револьверов, — сказал он. — И я не отвечаю за то, что делает Гэвин. Я этим сыт по горло. — Это он сказал своему брату. А потом повернулся к Мэри-Ли. — Я не поеду с ним. Я не знаю, что сделал Кэбот, и не знаю, что случилось с Томом. Но я не собираюсь в Дьябло ни по этой причине, ни по какой другой. Я не хочу во все это ввязываться, Мэри-Ли. Я приехал только для того, чтобы забрать свое седло и повидать вас. А как с этим будет покончено, думаю, я смогу уехать…

Глаза его брата сузились, губы шевельнулись — он по-прежнему жевал мундштук трубки. Мэри-Ли снова перевела взгляд на Джоузи — та сидела, опустив голову к огню. Она время от времени шевелилась — подвигала очередное полено к потрескивающему огню. Никто на нее не смотрел. В хижине было тепло, уютно, а снаружи ветер, разогнавшись на равнине, со стонами врывался в долину, и оконные стекла тихонько тарахтели в рамах. Лестер недовольно посмотрел во тьму и пробормотал что-то насчет снега.

— Зима тут у нас была слишком мягкая, я думаю, может, она еще покажет себя, прежде чем кончится. Хорошая весна бывает только после суровой зимы.

Он прошел к огню, тяжело ступая сапогами по толстым доскам пола. Остановился, глядя на скачущий огонь.

— Хочу выйти наружу, на лошадей поглядеть, — сказал он. — Пойдем со мной, Клей.

Оба молча натянули овчинные куртки, аккуратно надвинули шапки на головы. Густые лохмы темных блестящих волос говорили об их родстве больше, чем другие черты. Лестер снял винтовку, висевшую над камином, и положил на сгиб локтя.

— Выйдем через заднюю дверь, — тихо сказал он. Клейтон последовал за ним. Женщины не подняли глаз.

Они остановились за дверьми, в свежей прохладной тишине вечера. Над ними было звездное небо, перед ними простиралась в чистом белом очаровании земля, убегающая вдаль. Долину теснили с боков толстые черные горбы спящих гор, укрытых шлемами снега, призрачных и тихих, как будто земля грозила небу сжатой в кулак лапой с выступавшими костяшками. На западе за этими горами лежала верхняя долина и город Дьябло.

— Тома застрелили в спину, — сказал Лестер, и голос у него был пустой и печальный. — Его нашли возле речки, милях в трех к югу от города. Он лежал головой в воде, лицом вниз. Вот это рассказал Кэбот, когда возвратился, — он рассказал, как узнал об этом… и сказал, что он следующим не будет. Сидел он тут — вот так просто, и тревога его грызла. Знаешь, Клей, мальчики… они всегда были страшно близки друг другу. Кэбот никак не мог оставить этого просто так. Он думал, что знает, кто сделал это и почему, но мне не стал говорить. Я спрашивал, но он мне не сказал…

Клейтон кивнул, потом вскинул голову к звездам. Ветер утих, но он ощущал на щеках холодное и чистое прикосновение воздуха.

— Вот это все, что он рассказал, — продолжал Лестер, — и почти все он рассказал в самый первый вечер, как только воротился. Мэри-Ли его во всем винила, говорила, что он всегда был умнее, чем Том, и что вообще им нечего было отправляться в Дьябло, это во-первых, а во-вторых, нечего было связываться с Гэвином. Она тебя тоже обвиняла, Клей, говорила, что мальчики стали такими дикими только потому, что это ты их взял к себе под крылышко, когда они еще детьми были… Поначалу она вообще вроде как голову потеряла…


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19