Обет молчания (№9) - Тень Конторы

Этот паспорт свое отыграл и подлежал уничтожению, а он себе взамен хоть дюжину других нарисует. Потому что нетрудно нарисовать, когда умеешь рисовать — были бы под рукой инструменты. А бланки... Бланки вон они, сколько угодно, в каждом втором кармане — надо только фотографию переклеить и фамилию подправить! И стать...

Кем бы сегодня стать? Ну пусть Ерофеевым Геннадием Александровичем, разведенным отцом многочисленного семейства. Тем более что не надолго стать — на два полета в самолете... Вначале на запад, потом обратно на восток, а потом, уже по другим документам, в центр. Где на приобретенные “мошенническим путем” деньги можно будет купить водки...

— Мне десять вагонов...

Покупатель не торговался и дешевой водки не искал — ему было все равно, сколько она будет стоить... Водка стоила втрое дороже против цены, по которой ее предстояло реализовывать.

Ну и что с того?.. Такая уж сделка...

Ящики с водкой погрузили в вагоны, которые подцепили к маневровому локомотиву и потащили на сортировку. Из десяти вагонов до станции назначения дошли девять, один потерялся где-то в пути...

Ну и подумаешь...

В девяти оставшихся вагонах в каждом ящике обнаружился бой — в общей сложности каждая десятая бутылка.

Ну и черт с ним...

При разгрузке “разбились” и “вылились” еще несколько ящиков...

Кого волнует...

Поставщика — точно не волнует. Сдалась ему эта водка, которой он не торгует...

Куда больше она волновала посредника, который должен был растащить ее по точкам. Волновала соотношением цены и качества. Поэтому посредник в лице Семена Петровича вскрыл одну из наугад взятых бутылок, опасливо понюхав ее содержимое.

Водка пахла водкой.

Хм?..

Попробовал на язык.

Хм!..

Отхлебнул глоток.

Хм-м!..

Водка была не паленая и даже не “левая”, потому что была отменного качества, но за цену уцененной газированной воды.

Это где же такую, за такие деньги делают?! Эх, узнать бы!..

Накидывать на водку сильно посредник не стал, чтобы обернуть товар как можно быстрее. Накинул вдвое. Водка мгновенно разошлась по продавцам, которые набросили еще по трети. Они бы набросили больше, но посредник отдавал товар при условии трехдневной реализации, потому что у него горел новый закуп. Таким образом цена выросла в два с лишним раза, но все равно вышла смехотворной — на пятерку, а то и десятку ниже общегородских. У прилавков случилась давка...

Через три дня посредник имел на руках денег вдвое больше, чем имел три дня назад. То есть меньше, чем за полнедели, он заработал... Мать честная, сколько заработал!..

Полученный барыш ушел на погашение “бандитского” кредита и на новый закуп...

— Еще десять вагонов...

Десять вагонов загрузили, один потеряли, триста ящиков списали на бой стеклотары... Живыми довезли восемь... Посредник накинул вдвое, продавцы треть...

Водка ушла со свистом и бульканьем прямо у прилавков из горлышков.

Семен Петрович взбодрился.

Конкуренты напряглись. Потому что их товар встал.

— Откуда он берет такую дешевую водку? — интересовались они друг у друга.

Никто ничего вразумительного ответить не мог. Где можно взять такую водку по такой цене, никто не знал! Но знать хотели...

— Может, это самопал?

Купили водки, провели экспертизу — водка была самая что ни на есть кондиционная и даже лучше.

Тогда тем более ничего не понятно!

Попытки отследить путь товара ни к чему не привели. Ну то есть путь вагонов проследили и поставщика нашли, но поставщик отпускал продукцию по ценам большим, чем Семен Петрович сдавал ее в магазины!

Значит, никакой водки он у них не покупал, а покупал лишь сопроводительные документы и пустую тару с фирменными этикетками! А вот где разливал?! В домашних условиях через воронку десять вагонов разлить по бутылкам и закатать пробками невозможно. Выходит, он вышел на какой-то подпольный, с разливочной линией завод. Или построил завод...

Воодушевленный Семен Петрович заказал еще пятнадцать вагонов, потому что эти девять и те девять ушли в семь дней без остатка!

Поставщик отправился на ликероводочный завод, где был обслужен вне очереди, как постоянный и очень уважаемый клиент.

Пятнадцать загрузили, два сгинуло в тупиках, один вытек на рельсы, остальные разошлись по точкам...

— Еще двадцать!..

Но на “еще двадцать” денег не осталось. Большой бизнес требует больших денег. Пришлось поставщику брать еще один кредит под двадцать процентов и сорок налом управляющему в темной подворотне.

Двадцать загрузили, три сгинули, один был списан на стеклобой.

Торговля шла бойко. Семен Петрович богател, конкуренты терпели серьезные убытки — товар стоял вмертвую, несколько магазинов расторгли ранее заключенные договоры, отказавшись от продолжения поставок. Все предпочитали дешевую и качественную водку — паленой и дорогой.

Пришлось идти на мировую.

Конкуренты вышли на Семена Петровича с предложением, от которого он не мог отказаться — покупать у него готовую продукцию по оптовым, но равным отпускным для магазинов ценам. Семен Петрович с радостью согласился. Продавец — нет!

— Я не могу нарушать условия нашего с вами договора, — напомнил он пункты договора. — Я — поставляю продукцию, вы — организуете мелкооптовую реализацию.

— Зачем мелкооптовую, если можно крупно? — горячился Семен Петрович. — Зачем нам эта возня с магазинами и кафешками, если можно их обойти? Не все ли вам равно? Вы гоните мне товар, я сбрасываю его оптом по практически розничным ценам — и дело в шляпе!

Но поставщик — уперся. Что за дурак!

— Ну неужели вы не понимаете нашей выгоды? — пытался его урезонить Семен Петрович.

Поставщик не понимал. Он чем больше и успешней продавал, тем быстрее у него кончались деньги.

— Если вас чем-то не устраивает качество поставляемого мною товара... — мягко намекал поставщик.

— Да что вы, что вы, — пугался до колик Семен Петрович.

Он бы, конечно, послал этого барыгу куда подальше, но он не знал, откуда тот гонит такую дешевую и такую приличную водку.

— Ладно, давайте торговать как торговали... На станцию прибыл новый, за вычетом четырех вагонов и еще двух, состав...

Водка ушла в магазины, откуда ушла в три дня... Поставщик убыл за новым, для продолжения вагонных поставок, кредитом...

Конкуренты подсчитывали убытки, хватаясь за головы...

Рыбка трепыхалась на крючке, активно шевеля плавниками и хвостом. Рыбка выглядела весьма и весьма аппетитно...

Глава 8

Сегодня управляющий банком “Российский национальный кредит” порнуху не смотрел. А зачем? Сегодня он ночевал не один, а с доставленными ему охраной девицами — сразу с четырьмя. Сегодня все, что бы он хотел увидеть, ему могли показать вживую, тем более что коллектив подобрался примерно такой же, как на кассете, интернациональный: одна девица была из наших, из российских, пышнотелая и белокожая, другая — смугленькая и шустрая хохлушка, еще одна — черная как смоль негритянка и последняя то ли китаянка, то ли вьетнамка. Ну любил банкир цветовые контрасты, и все тут!

Девицы ползали по огромной, как футбольное поле, кровати, по подушкам и по банкиру, мелькая перед его лицом бело-черно-желтыми телами. И мелькая в зрачках наблюдателя. Если бы банкир знал, что в организованной им оргии участвуют не пять, а шесть, с учетом невидимого соглядатая, партнеров, он бы сильно удивился. Возможно — еще больше возбудился. Но что более вероятно — испугался.

И правильно бы сделал...

Но банкир о присутствии шестого участника не подозревал, с удовольствием занимаясь, не побоюсь этого слова, икебаной. Нанятые за две штуки оптом девицы были профессионалками и старались изо всех сил, создавая уникальные цветовые композиции.

“Во дает! — молча ахал и вздыхал припавший к окулярам бинокля соглядатай. — Ну дает!..”

Сегодня он делал свою работу почти с удовольствием.

Через пару часов все цветовые комбинации были перебраны, все возможные “букеты” составлены и палитры употреблены в дело. Банкир вызвал охрану, и стайку разноцветных девиц как есть, голыми, погнали к двери.

Банкир почистил зубы и лег спать.

В три пятьдесят пять он заворочался и проснулся. Как просыпался всегда. Такая у него была привычка.

Банкир встал и прошаркал в туалет.

В четыре ноль три он снова лег, чтобы не вставать уже до самого утра.

Без пятнадцати четыре на перекрестке улиц Правды и Интернациональной притормозила раскрашенная оранжевыми полосами машина — аварийка городских электрических сетей. В хвост ей встал принадлежащий той же организации подъемник. Из машин вылезли водители, одетые в яркие, со светоотражающими полосами жилеты, покурили, посмеялись и поехали дальше. Поехали по улице Интернациональной. Но проехали недалеко, потому что возле первого же фонарного столба остановились.

Подъемник сдал задом к самому столбу, водитель вылез из кабины и, управляя тумблерами, стал поднимать вверх люльку, в которой стоял электрик с плоскогубцами наготове.

— Вира, еще вира...

Люлька замерла возле самого плафона. Электрик недолго поковырялся в проводах, что-то откусил, чего-то перемотал и крикнул:

— Все, шабаш!

Люлька плавно пошла вниз. Но до самого конца не дошла, замерев на высоте примерно трех метров.

— Ну ты как там? — крикнул водитель.

— Да нормально все! — ответил электрик. — Давай, поехали.

Водитель забрался в кабину, и машина тронулась вперед на самом малом ходу до следующего фонаря.

Что было прямым нарушением техники безопасности, так как находиться в неопущенной люльке на ходу было категорически запрещено. Но не опускать же ее до земли каждый раз ради того, чтобы проехать двадцать метров до следующего столба! Днем еще понятно — днем ты на виду, а ночью можно и так.

На скорости десять километров в час машина подкатила к другому столбу, и люлька вновь поползла вверх...

В пять пятнадцать охранник, сидящий за мониторами видеонаблюдения, потянулся и встал. Пришло время утреннего кофе. Который он пил каждый раз в одно и то же время.

Охранник сжевал бутерброд и открыл термос... После бутербродов и кофе должна была последовать традиционная сигарета.

— Он открыл термос, — тихо сказал наблюдатель в закрепленный микрофон.

Следующие два столба аварийщики пропустили, так как с ними, по всей видимости, все было в порядке. У третьего вновь остановились.

Электрик в люльке положил в карман плоскогубцы и, нагнувшись, открыл стоящую в ногах рабочую сумку с инструментами.

Кофе был душистым и еще горячим. Охранник сделал глоток и откусил от куска бутерброда. Его смена уже почти заканчивалась, осталось потерпеть совсем немного...

Электрик вытащил из сумки струбцину и прикрутил ее к металлическому ограждению люльки. Фонарь он даже не посмотрел.

— Все, поехали, — крикнул он вниз.

Люлька приспустилась вниз и, замерев на трехметровой высоте, поплыла по воздуху к следующему фонарю...

В пять двадцать кофе кончился. Охранник сделал последний глоток и не без сожаления заткнул горловину пробкой. С этим удовольствием было покончено. Но это не последнее на сегодня удовольствие — впереди его ждала “послеобеденная” сигарета.

Охранник достал из кармана пачку сигарет и зажигалку...

— Он достал сигареты, — тихо, ни к кому не обращаясь, сказал наблюдатель.

Впрочем, он этого действительно не знал и не должен был знать, он отвечал только за свою работу — наблюдение за домом объекта. Сейчас он глядел на охранника..

Размякший от еды и горячего кофе охранник подошел к окну и приоткрыл одну из створок. С улицы пахнуло ночной прохладой...

— Он возле окна...

Миновав сразу три столба, подъемник поехал к четвертому. К тому, что стоял против освещенного по всему периметру дома. По идее, там уличному фонарю делать нечего, там и так светло как днем, но уж коли положено по инструкции электросетей раз в полгода проводить профилактический осмотр уличного освещения, то будь любезен.

Люлька плыла над самым забором, и скучающий электрик от нечего делать глядел во двор. Во дворе бегали собаки, но людей видно не было. Им там незачем быть, так как охрану несла настороженная на проникновение врага сигнализация, а по углам забора были установлены видеокамеры, снимающие всю прилегающую к дому территорию. Но так получилось, что именно в данный момент охранник, ведущий видеонаблюдение, на несколько минут отвлекся от мониторов.

Охранник встал у приоткрытого окна, привычно привалился плечом к стене, вытащил из пачки сигаретку, сунул ее в рот и крутанул колесико зажигалки, высекая искру... Он был сыт и совершенно доволен жизнью, ему даже не хотелось спать. Единственное, чего ему не хватало для полного счастья, — это покурить, что он сейчас с удовольствием и сделает...

Сзади, за его спиной, один из мониторов “ожил” — в кадр бесшумно “въехали” две машины — аварийка городских электросетей и подъемник...

Но охранник их не видел. А другие охранники, те, что были с другой стороны дома, возле ворот, видеть не могли.

Подъемник затормозил возле столба, и люлька быстро поползла вверх. Она дотянулась до негорящего фонаря, но почему-то не остановилась, а поднялась на полметра выше. Возможно, управлявший подъемником водитель на мгновение отвлекся. Но что интересно, проплывший мимо фонаря электрик его матом не обложил и даже о его “промашке” ему не сообщил. Электрик вообще непонятно чем там занимался.

Он наклонился, вытащил из рабочей сумки непонятного вида предмет и прикрутил его к закрепленной на ограждении люльки струбцине. Предмет не напоминал плоскогубцы или гаечный ключ, разве чуть-чуть смахивал на молоток, если держать тот не как обычно, а ручкой вперед...

Охранник сделал еще одну глубокую затяжку...

На экране монитора можно было увидеть замершую выше фонаря люльку и человека в ней. Но можно было увидеть, только если смотреть...

Электрик в люльке надвинул на лицо странного вида очки и встал на колени, приблизив лицо к зажатому в струбцине “молотку”. Он видел перед собой окно, которое, если смотреть с улицы, видно не было, потому что его закрывал трехметровый забор, но люлька подъемника поднялась выше забора.

Света в спальне не было, свет был выключен, но это совершенно не мешало “электрику”; в окулярах прибора ночного видения он видел стены, видел дверь, стоящий ближе к окну стол и расставленные вокруг него стулья, видел кровать... На огромной кровати, примерно посередине, был большой, имеющий контуры человеческого тела, бугор. Бугор вздрагивал и дышал. В одном месте из-под одеяла торчала пятка... Охранник сделал еще одну затяжку...

— Он выкурил половину сигареты, — сообщил засевший на чердаке шестнадцатиэтажки наблюдатель...

— Можно... — сказал электрик в люльке.

Где-то в тишине ночного города возник звук и стал быстро приближаться. Мгновение спустя на улицу, проскочив перекресток на красный, вылетел одинокий мотоциклист — из тех безумцев, что обожают ночные, по пустым автострадам, на предельных скоростях, гонки. Мотоциклист был в кожаной куртке и штанах, навороченном шлеме. Завершив поворот, он дал полный газ, и табун заключенных в двигателе лошадок рванул мотоцикл вперед...

Выкуривший уже полсигареты охранник услышал рев несущегося по улице мотоцикла и подумал — вот придурок, сколько их шеи себе переломало, а все никак не успокоятся!..

Электрик в люльке тоже услышал рев мотоцикла. И сдвинул “молоток” чуть левее.

На стекле окна, взблеснув зеленым, отразился узкий луч света. Неяркая точка метнулась по стене, скользнула к кровати, пробежала по одеялу и замерла на бугре. Там, где одеяло топорщилось чуть меньше, чем везде.

Пугая тишину, мотоциклист несся по улице. Отраженный от домов рев двигателя эхом метался от стены к стене...

“Электрик” просунул указательный палец в скобу, нащупал спусковой крючок и плавно потянул его него стулья, видел кровать... На огромной кровати, примерно посередине, был большой, имеющий контуры человеческого тела, бугор. Бугор вздрагивал и дышал. В одном месте из-под одеяла торчала пятка... Охранник сделал еще одну затяжку...

— Он выкурил половину сигареты, — сообщил засевший на чердаке шестнадцатиэтажки наблюдатель...

— Можно... — сказал электрик в люльке. Где-то в тишине ночного города возник звук и стал быстро приближаться. Мгновение спустя на улицу, проскочив перекресток на красный, вылетел одинокий мотоциклист — из тех безумцев, что обожают ночные, по пустым автострадам, на предельных скоростях, гонки. Мотоциклист был в кожаной куртке и штанах, навороченном шлеме. Завершив поворот, он дал полный газ, и табун заключенных в двигателе лошадок рванул мотоцикл вперед...

Выкуривший уже полсигареты охранник услышал рев несущегося по улице мотоцикла и подумал — вот придурок, сколько их шеи себе переломало, а все никак не успокоятся!..

Электрик в люльке тоже услышал рев мотоцикла. И сдвинул “молоток” чуть левее.

На стекле окна, взблеснув зеленым, отразился узкий луч света. Неяркая точка метнулась по стене, скользнула к кровати, пробежала по одеялу и замерла на бугре. Там, где одеяло топорщилось чуть меньше, чем везде.

Пугая тишину, мотоциклист несся по улице. Отраженный от домов рев двигателя эхом метался от стены к стене...

“Электрик” просунул указательный палец в скобу, нащупал спусковой крючок и плавно потянул его на себя. Тот плавно подался, пройдя несколько миллиметров, и словно наткнулся на какое-то препятствие. Теперь достаточно было сместить его на полмиллиметра...

Мотоциклист пронесся мимо...

“Электрик” выбрал последний миллиметр, дожав спусковой крючок. “Молоток” кашлянул раз, другой и еще... Из неестественно широкой и круглой “рукояти” выскочило пламя. Вниз, на землю, горохом посыпались выброшенные отражателем гильзы.

Но их звона никто не услышал, равно как дребезга разбиваемых оконных стекол и вскриков жертвы — все звуки вокруг на мгновенье заглушил рев мотоцикла.

Бугор на кровати немного подергался и затих, а на одеяле стали расползаться многочисленные темные пятна.

— Две трети сигареты...

“Электрик” раскрутил струбцину, сунул “инструмент” в монтировку и махнул водителю. Люлька быстро пошла вниз. “Электрик” спрыгнул на землю и забрался в кабину.

Подъемник отъехал от столба.

За ним пристроилась “аварийка”, в будке которой, на скамьях, одетые в оранжевые жилеты, сидели другие, которые не пригодились, “электрики”. В ногах у них стояли рабочие сумки, в которых были не гаечные ключи и отвертки, а полностью снаряженные и поставленные на предохранитель короткоствольные пистолеты-пулеметы.

Охранник сделал последнюю глубокую затяжку, выбросил окурок на улицу и, вздохнув, вернулся на рабочее место. На экранах мониторов ничего не изменилось, они демонстрировали те же самые, привычные, тысячекратно виденные, выученные наизусть картинки. До конца смены осталось всего ничего, чуть больше двух часов, а там с чувством честно исполненного долга можно будет отправиться домой...

Глава 9

В городе царило приподнятое настроение — по крайней мере среди большей части его мужского населения — водка снова упала в цене! Позавчера на трешку, вчера на пятерку, а сегодня аж на целый червонец! Теперь поллитровка стоила чуть дороже портвейна, и появилась надежда, что извечная мечта русского мужика — водка дешевле хлеба — наконец-то осуществится!

Знать бы, кому за это спасибо говорить!.. Спасибо нужно было сказать Семену Петровичу, который пригнал на станцию очередной состав копеечной водки.

Он загнал ее в магазины, и конкуренты, чтобы окончательно не разориться, вынуждены были обвалить цены — вначале на три, потом на пять и сегодня на десять рублей. Продавать товар дешевле, чем он был куплен, никому не улыбалось, но другого выхода не было. Сбивая цены, они надеялись выдавить с рынка чужую водку, вернув себе спиртную монополию и покрыв понесенные убытки взвинчиванием цен.

Но только чужая водка никак не выдавливалась... Семен Петрович не испугался игры на понижение, потому что, даже продавая водку по такой смешной цене, он не оставался в прогаре, он оставался с наваром! Уж больно хороший у Семена Петровича был поставщик...

Конкуренты сбавили еще на рубль.

Семен Петрович — на два!

Господи!.. Ну где он такую дешевую водку берет — из водопроводного крана она у него течет?!

Три дня в городе шла ценовая война, отчего улицы и вытрезвители заполнились загулявшими горожанами.

На четвертый день развязанная конкурентами война кончилась полным их поражением — потому что у них кончилась водка. А у Семена Петровича — нет! Его водка не кончалась!..

Семен Петрович подогнал еще состав.

И заказал еще два.

На чем экономические меры были исчерпаны. Дальше могла быть только война. Но уже настоящая, без дураков.

— Надо его валить, — внес предложение кто-то из конкурентов, озвучивая общую мысль.

Хорошо бы... Только кто за такое дело возьмется? Вернее, возьмутся многие — людей, способных за пару штук “зелени” нажать на спусковой крючок или за сто долбануть по черепушке топором, пруд пруди, но таких менты вычислят на раз, потому что любому дураку, даже в красной фуражке, будет ясно, с какой стороны ветер пульки надул.

Тем более что Семена Петровича местная милиция сильно полюбила за то, что он оказал гор— и райотделам спонсорскую помощь в размере полувагона поставляемой им в город продукции. И в дальнейшем обещал не обидеть. В связи с чем к нему приставили в качестве охраны трех омоновцев и предупредили местную уголовную братию — что не дай им бог!..

Нет, свои здесь не подходят — нужны чужие.. Гастролеры.

И все посмотрели на...

На такого же, как они, “водочного короля”, который утверждал, что “завалил” одного из их общих приятелей и частенько к месту и не к месту грозился, что может достать кого угодно и где угодно, хоть даже его будет стеречь батальон телохранителей. Ему и карты в руки...

— Ну что, Гоша, возьмешься за это дело? Гоша свои каналы сдавать не хотел. Но против всех идти было трудно. И опасно.

— Я, конечно, могу попробовать выйти на интересующих вас людей, но, боюсь, это будет стоить недешево...

— Ничего, мы за ценой не постоим! Сколько?

Гоша назвал сумму. Очень приличную даже для “королей” сумму.

— Отчего так дорого?.. Мы же не американского президента заказываем.

— Это очень серьезные люди. Кроме того, они могут обтяпать дело так, будто это несчастный случай.

Все вспомнили “застреленного” своим Начальником Охраны и бывшим школьным приятелем местного олигарха. И другого, который разнес себе башку из своего охотничьего ружья. И еще одного, что так неудачно свалился с собственного балкона.

В первом деле на скамью подсудимых сел Начальник Охраны, два других были признаны несчастными случаями, но все прекрасно понимали, что эти случаи вряд ли были случайны...

Так что не исключено, что приятели Гоши запрашиваемых денег стоят. Тем более что можно будет протоптать к ним дорожку на случай новых, например с нынешними союзниками, войн.

Люди, умеющие чисто убивать, нынче в цене! А скупой, как известно, платит дважды — вначале неумелому киллеру, а потом, и гораздо больше, милиции, чтобы замять дело.

Надо соглашаться... Но вначале, для порядка, поторговаться...

— Однако за такую сумму можно нанять взвод бандитов!

— Хорошо, я попытаюсь сбить цену, но вряд ли больше, чем на четверть, — пообещал Гоша, вычтя из суммы половину своего, заложенного в смету, “интереса”.

Приличия были соблюдены.

— Передай, что мы готовы внести аванс немедленно...

Резидент перемотал пленку назад и вновь включил воспроизведение.

“— Это очень серьезные люди. Кроме того, они могут обтяпать дело так, будто это несчастный случай...” — воспроизвел магнитофон фрагмент записи.

Вот и все!.. Теперь достаточно сесть на “хвост” Гоши, чтобы тот вывел Резидента на своих приятелей, с которыми он давно, но пока безуспешно жаждет познакомиться.

Поплавок дернулся и нырнул под воду. Щука схватила живца и заметалась на леске... Но ее никто не стал вытягивать, оставив в воде, чтобы привлечь другую, еще более крупную рыбу.

Щука, проглотив живца, сама стала живцом...

Теперь можно было готовить сачок. Очень большой сачок. Для очень большой рыбы!..

Глава 10

Резидент ждал звонка. Не входящего — ему никто никогда не звонил, потому что некому было звонить. На него, когда он был нужен, выходили совсем по другим каналам.

Резидент ждал звонка Гоши, который должен был набрать контактный телефон киллеров. Сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром.

Резидент был заинтересован в этом звонке не меньше “водочных королей”. Он тоже хотел, чтобы Семена Петровича поскорей прикончили. И их совместный бизнес наконец закончился. Потому что если “вагонные поставки” будут продолжаться в прежних объемах еще хотя бы месяц, то в стране не останется банков, в которых он не брал бы кредит. И придется заходить по второму кругу, сменив паспорт и внешность, или устраивать какую-нибудь небольшую финансовую пирамиду.

Так что лучше было бы, чтобы киллеры приехали побыстрее...

Вечером Гоша поднял трубку телефона...

Но никуда не позвонил. Вернее, позвонил, но не туда, куда надо. Позвонил любовнице. Десять минут та рассказывала ему, какой он крутой мужик и как она его любит. Для того, наверное, он и звонил ей, для того и содержал, чтобы слышать, какой он самый-самый.

Потом Гоша сделал несколько звонков по мобильнику.

И каждый раз, когда он набирал номер, трубку брал не только вызываемый абонент, но и Резидент.

Гоша говорил. Абонент отвечал. Резидент слушал. Про бизнес, наезды, подлянки конкурентов и компаньонов, дуру жену, косоглазость футболистов и глупость московских политиков.

Киллерам Гоша не звонил!

Значит, и не будет звонить, но все равно как-то на них выйти должен!

Может, по электронной почте?..

Гоша сел за компьютер.

Резидент открыл ноутбук.

Гоша набил на клавиатуре слово.

Слово возникло на экране ноутбука.

Вслед за ним еще одно.

И еще...

Гоша написал несколько писем партнерам по бизнесу и ничего не написал киллерам.

Может, он просто блефует и никаких киллеров не знает?..

Но Гоша не блефовал.

Разослав все письма, он вышел на сайт электронной версии газеты “Из рук в руки”, причем не местной, а владивостокской, где разместил объявление. Гоша желал отдать в хорошие руки отсутствующую у него беспородную дворнягу по цене йоркширского терьера с родословной, идущей от псарни Карла Великого. Вряд ли его объявлением мог кто-то заинтересоваться. Но, похоже, никто и не должен был заинтересоваться…

Ах ты, черт!..

При таком канале связи пойти по цепочке было нельзя, потому что невозможно проконтролировать всех, кто купит газету и прочитает это объявление. Газета расходится миллионными тиражами, и каждому ее читателю через плечо не заглянешь!..

Гоша вышел на убийц, но это ровным счетом ничего не дало Резиденту, потому что связь была односторонней!.. Киллеры нашли способ получать от заказчиков весточки, при этом никак не проявляя себя.

Ай да молодцы!..

Ну ничего, если на них не удалось выйти через Гошу, то удастся выйти через них самих. Когда они выйдут на него для “оформления” заказа!..

Резидент плотно сел на “хвост” и на телефоны Гоши.

Если объявление вышло и если киллеры есть, то они должны как-то сказаться... Звонок.

— Привет, Гоша!..

Приятель. Пригласил “покатать шары”.

Звонок.

— Здравствуй, Гошенька!..

Дама сердца. Сообщила, что жить без него не может. Наверно, деньги понадобились. Звонок.

— Привет, братан!

“Крыша”. Этим тоже деньги нужны.

Звонок.

— Я по объявлению, насчет продажи собаки...

Вот оно! Поклевка! Магнитофон фиксировал каждое произнесенное слово.

— Вы, наверное, ошиблись, я собаками не торгую. И кошками тоже, — ответил Гоша.

Скорее всего это заранее условленная фраза, пароль.

— Да? Но в объявлении был указан ваш телефон.

— Какой?

— Два-семнадцать-сорок три.

— Это не мой телефон. Отбой...

Вполне типичный разговор, который не может привлечь внимание. Но который что-то должен обозначать.

Что?

Согласие? Отказ? Или в стране действительно нашелся один сумасшедший, готовый выложить кругленькую сумму за беспородного пса?

И что обозначает продиктованный номер? Контактный телефон? Тогда он обязательно по нему прозвонит.

Но Гоша никуда звонить не стал. Он включил компьютер.

Значит, не телефон, значит, какой-нибудь почтовый сервер.

На экране ноутбука возникли фамилия, имя и адрес.

Фамилия Семена Петровича. И его домашний адрес.

Письмо было “сброшено” в виртуальный почтовый ящик, обозначенный тем самым кодом — два-семнадцать-сорок три. И тут же из него “вытащено”. Узнать, кем — будет непросто, если вообще возможно. Ящик, как водится, окажется одноразовым, созданным для получения этого единственного письма. Никакая другая корреспонденция через него больше не пойдет. Можно попробовать узнать, с какого компьютера тот ящик выпотрошили, и почти наверняка выйти на какое-нибудь заштатное Интернет-кафе, где никто ничего дельного не скажет, потому что ничего не вспомнит.

Правда, есть еще человек, интересовавшийся собакой...

Откуда он звонил? Если судить по набору, то из Питера.

Резидент пробил номер по имеющейся у него телефонной базе. И получил ожидаемый ответ.

Любитель беспородных собак звонил с междугородного телефона-автомата.

Все — тупик. Заказ сделан, а исполнители так и остались неузнанными!

А как же деньги? Или они работают из спортивного интереса?

Вряд ли! Но тогда почему они не просят аванс?

Может быть, чтобы лишний раз не светиться? Что очень разумно...

Но почему тогда его запросил Гоша?

Впрочем, тут как раз все ясно: Гоша берет аванс не для них — для себя. Молодец Гоша — не растерялся...