Йорки - Это всегда был ты…

Виктория Дал

Это всегда был ты…

Глава 1

Кингстон-апон-Халл, Англия

Сентябрь 1849 года

– Спасибо, мистер Йорк. Очень рад, сэр. Очень рад.

Эйдан Йорк мрачно улыбнулся краснолицему сквайру. Выражение лица мужчины было отнюдь не радостным. И неудивительно – человек вложил весь свой доход в корабль, а бурное море очень скоро привело его к разорению.

Эйдан склонил голову набок.

– Деньги будут доставлены вашему представителю сегодня днем.

– Благодарствую. – Мужчина рывком поклонился. – Вы очень любезны, сэр.

Эйдан кивнул и тут же отвернулся, его мысли уже устремились к другим делам. Если он уедет из Халла до наступления ночи, то вернется в Лондон и приступит к поискам покупателя даже раньше, чем начнется починка корабля. Тысяча фунтов прибыли за две недели, если он правильно подсчитал – а он в таких делах не делает ошибок. Неплохая работенка для одного утра.

Шагая по мощеной улице, он не обращал внимания на красоты пейзажа. Кингстон-апон-Халл – оживленный речной порт. Чистые улицы и извилистые переулки старого города были наводнены домохозяйками и слугами, моряками и торговцами, спешащими по своим неотложным делам. Несколько лиц поднялись кверху, чтобы взглянуть на небо, когда солнце пробилось сквозь тучи. Эйдан не отвлекался на такие пустяки. Деловые встречи, предстоящие сделки – вот что занимало его мысли. Погода его нисколько не интересовала, если, разумеется, не влияла на расписание отплытия и прихода судов.

Лавируя в водовороте толпы, он свернул вправо и направился в сторону доков и маленькой конторы, которую арендовал там. Но его стремительное движение было прервано, когда Эйдан оказался в узком переулке – еще более многолюдном, чем предыдущий. Не в состоянии двигаться с черепашьей скоростью, он раздраженно проворчал что-то и внимательно огляделся, высматривая, где толпа пореже.

Глаза его на мгновение задержались, скользнули дальше, потом удивленно заморгали, когда что-то щелкнуло в его мозгу. Грудь тут же сдавило, и это напряжение было так знакомо, несмотря на то что он уже несколько лет не испытывал ничего подобного. Прежде чем какая-либо четкая мысль сформировалась в голове, Эйдан начал быстро обшаривать глазами толпу перед собой. Женщины, мужчины, дети. Взгляд тасовал их как карты за столом.

Вот оно. Какая-то незнакомка шла далеко впереди; с каждым шагом темно-зеленая юбка легко колыхалась, но не открывала даже щиколотки. Волосы и лицо были полностью скрыты под большой незатейливой шляпой.

Эйдан нахмурился, почувствовав, как зачастил его пульс. Он просто смешон! Жалок! Но глаза его пристально и напряженно следили за женщиной, вбирая все детали и подробности ее внешности. Линию плеч, наклон головы.

Презрительно усмехнувшись, он обругал себя последними словами за немыслимую надежду, которая расцвела у него в душе. Даже если и было что-то знакомое в ее походке, это, конечно же, не Кейти.

Он тяжело сглотнул и заставил себя отвести взгляд.

Давно пора все забыть. В сущности, он был уверен, что уже оставил этот глупый порыв в прошлом. И вот вам, пожалуйста: сердце бьется как сумасшедшее, а щеки выдают его волнение горячей краской. Взгляд снова дернулся назад, чтобы отыскать незнакомку. Словно в трансе, он наблюдал, как женщина остановилась, чтобы отпереть выкрашенную в ярко-синий цвет дверь. И тут же скрылась внутри дома.

Сделав шаг из потока уличного движения, Эйдан стал оглядывать улицу. Несколько маленьких магазинчиков и лавчонок, ничего примечательного. Вывеска над дверью, в которую она вошла, гласила: «Гамильтон кофе».

Возможно, эта женщина – хозяйка заведения. Конечно же, это не Кейт. Никогда ею не была и быть не может. Он знает это так давно, что уже не должен испытывать боли, но почему-то горло болезненно сдавило. Губы вытянулись в тонкую нитку, как при скорбных мыслях. За последние годы он уже научился сдерживать свою печаль и не может позволить ей вновь завладеть им.

Сделав глубокий, медленный вдох, Эйдан ощутил, как тяжелый запах судостроительных верфей наполняет его легкие. Он закрыл глаза и прислушался к непрерывным крикам чаек. Эти звуки напоминали ему звон ссыпаемых в кучу золотых монет.

Когда Эйдан открыл глаза, он был уже спокойнее. Голубая дверь – всего лишь дверь. Магазинчик – всего лишь магазинчик. В какой-то момент женщина появится вновь. Она выйдет на улицу, протереть окна или смести с порога пыль. И он сразу поймет, что ошибся. Несомненно, все так и будет.

Он ждал. Ждал, пока экипажи и повозки с грохотом проезжали мимо, на мучительные секунды заслоняя ему вид, ждал, когда какая-то дородная матрона вошла в магазин и быстро вышла с маленьким пакетом. Ждал до тех пор, пока в груди не отпустило, и только тогда понял, что может идти дальше. Что ему незачем больше видеть ту таинственную женщину.

Она не Кейти, он в этом уверен.

Эйдан отвернулся и зашагал в другую сторону.

– Пенроуз, ты где? – проворчал Эйдан.

Секретарь тут же появился в дверях, разделяющих две просторные комнаты, которые они арендовали на неделю под контору.

– Сэр, вы меня звали?

– Принеси почту.

Пенроуз вновь появился через минуту с небольшой стопкой писем.

– Заказать билеты в Лондон на вечер, сэр?

Эйдан собирался сказать «да». Здесь все дела сделаны. Ему уже давно следовало уехать.

Он взглянул на письмо, верхнее в стопке, и сразу узнал почерк брата.

– Дайте мне минуту, – сказал он вместо того, чтобы обратиться к секретарю с конкретным заданием. Пенроуз тут же исчез. Это он хорошо умел делать.

Прекрасно понимая, что использует любую возможность, чтобы потянуть время, Эйдан сломал печать и развернул письмо. Оно оказалось слишком коротким, чтобы послужить отговоркой. Лишь несколько новостей и сообщений о свадебном путешествии их сестры. А потом предупреждение, что их мать планирует очередной домашний прием. «Кузен Гарри намекнул, что собирается жениться, и мама настаивает, что ему необходима публика, когда он объявит о своей помолвке. Ее, похоже, ничуть не удивляет, что тот еще не признался, кто из девушек привлек его внимание. Остается лишь надеяться, что его избранница из «правильного семейства»».

Эйдан поневоле улыбнулся, хотя перспектива еще одной поездки к родным ужасала его. Он любит своих родных больше всего на свете, но они слишком хорошо его знают. Всякий раз, когда он появлялся дома, они наблюдают за ним с настороженной грустью. Им так хочется вернуть прежнего Эйдана!

Он вздохнул и потер ладонью затылок.

Он больше не мальчик. Ему уже тридцать один год, и в его каштановых волосах на висках пробивается седина. Родным следовало уже давно понять, что он больше никогда не будет тем юношей, которого все так любили.

Правда, он больше не убивается от горя и не злится, но, похоже, никак не может избавиться от той пустоты в груди, которая теперь поселилась в его сердце.

…Эйдан сложил письмо от брата и с привычным равнодушием проклял тот день, когда встретил Кейти Тремонт. И чего он в ней нашел? Наверное, следовало полюбить ее только ради того, чтобы наконец обрести душевный покой. Несколько месяцев исполненного муки счастья не стоят десяти лет скорби и отчаяния, если только ты не избрал поэтическую стезю.

Но в то время, о Господи, в то время он мог бы поклясться, что ее поцелуй стоит того, чтобы рисковать самой жизнью. Чуть заметная улыбка тронула уголки его губ при этом мелодраматическом воспоминании. Ему было всего двадцать один, в конце концов, и он был безумно влюблен.

– Иисусе, – пробормотал он, заставляя себя взять второе письмо. В нем содержалась хорошая новость. Слухи о пожаре на складах в Кале подтвердились, но его здания огонь не затронул. Значит, его прибыль возрастет за счет убытков других, но он не собирался мучиться угрызениями совести по этому поводу. Если б это его склады лежали в руинах, конкуренты не преминули бы воспользоваться этим и вырвать прибыль из его рук прежде, чем пепелище успело остыть.

Трагедии всегда в конечном итоге приносят кому-то выгоду. Разве он не извлек свою долю выгоды из смерти Кейт?

– Пенроуз, – хрипло позвал он, не обращая внимания на ледяной холод, заполнивший душу. – Вы прочли письмо от Августина?

– Да. Отличные сведения.

– Прекрасно! Пересмотрите условия с Коксхиллом насчет бренди. Поставка будет сокращена по меньшей мере на четверть.

– Слушаюсь, сэр.

– И еще, Пенроуз…

Начавший было удаляться молодой человек остановился и вновь развернулся к Эйдану.

– Узнайте, какие поезда идут в Лондон сегодня вечером. Но… не покупайте билеты, пока я не вернусь.

Пенроуз даже глазом не моргнул на это странное изменение в планах.

– Конечно, мистер Йорк.

Эйдан должен вернуться в тот самый магазинчик. Он думал, что навсегда освободился от своей любви к Кейт, от всех своих страданий. Ведь прошло уже столько лет… целая вечность.

Но теперь воспоминания вновь вернулись – о ее непринужденной улыбке, мягких ладошках, нерешительно дотрагивающихся до его груди, о руках, его руках… везде. Эти образы ясно высвечивались в его сознании, хотя и казались теперь несколько расплывчатыми, словно это не настоящие воспоминания, а короткие эпизоды, сцены из какой-то пьесы, которые он слишком часто мысленно лицезрел после ее смерти.

Ему хотелось, чтобы они оставили его в покое. Если он не войдет в тот магазин, не опровергнет то, что ненароком видел, возникшие образы могут последовать за ним в Лондон и остаться навсегда. Нельзя допустить этого. Ему нравится жить так, как он живет, и он не намерен ничего менять. У него есть дома, деньги, работа, занимающая время и мысли, партнерши для постельных утех, когда он того пожелает. И ему совсем не нужно, чтобы давным-давно умершая любовь маячила перед ним и все усложняла. Какой от этого прок?

Эйдан взял шляпу и, надвинув ее низко на глаза, вышел на улицу, согретую послеобеденным солнцем. Он смотрел прямо перед собой и обдумывал свою поездку в Италию весной. Главный источник его доходов – Франция, но его поездки в Италию становятся все прибыльнее. Хотя в последнее время он увлекся покупкой разбитых кораблей вроде того, что приобрел сегодня утром. В конце концов, у него есть деньги, чтобы вкладываться в эти проекты. Слишком много денег, раз он, похоже, не знает, что с ними делать.

Конечно, можно покупать недвижимость, и он охотно занимается этим. Но для чего ему еще земля и дома? Ведь он же один, в конце концов. Одно время он увлекся приобретением лошадей, но почувствовал себя никуда не годным владельцем, обнаружив, что занимается животными, на которых никогда не ездит и которые его совсем не интересуют. Антиквариат его не привлекал, золото и драгоценные камни – еще меньше.

Нет, ему совсем не требуется больше денег, чем он имеет, но его манит триумф получения прибыли. Каждый доллар, превращенный в десять, это как победа над… чем-то.

Эйдан свернул за угол – и вот он, этот магазинчик, через два дома. Ноги захотели замедлить ход, но он упорно продолжал шагать вперед. Не станет он мешкать перед этой лавкой, как будто она представляет какую-то реальную угрозу. Он решительно войдет и положит конец затянувшемуся фарсу.

Но когда Эйдан подошел поближе, какой-то мужчина в коричневом сюртуке шагнул через порог магазина и решительно закрыл за собой дверь.

Он остановился, прислонился плечом к кирпичной стене аптеки и стал ждать шанса, чтобы поставить точку в этом деле.

Глава 2

Взгляд Гулливера Уилсона скользнул по магазину, по длинному дубовому прилавку, темному и гладкому деревянному полу.

– Вам следует быть осторожнее, – чопорно предупредил он.

Кейт опустила глаза на зеленую шерсть рукава своего платья, всеми силами стараясь не выйти из себя.

– Как скажете, мистер Уилсон.

– Наш город не такой спокойный, как кажется.

– Да, вы мне говорили. – Ее насмешливый тон, должно быть, отскакивал от его тупой головы как от стенки горох. Он лишь торжественно кивнул и потер свой подбородок, глядя с тем неприятным оценивающим прищуром, который был ей так знаком.

– Вам незачем ходить по городу одной, миссис Гамильтон. Я буду рад сопровождать вас в любое время, куда бы вам ни понадобилось пойти.

Кейт ничего на это не ответила, безо всякого выражения глядя на его поджатые губы и гадая, когда же он наконец уйдет. Эти визиты, слава Богу, обычно бывают короткими.

– Вы можете просто послать записку. И я тотчас же появлюсь.

Она снова промолчала.

– Что ж… – Он одернул край своего сюртука. – Зайду к вам завтра.

– Уверяю вас, в этом нет никакой необходимости. Я вполне способна сама о себе позаботиться.

– Запомните, осторожность одинокой женщине никогда не повредит, миссис Гамильтон.

– Муж не отправил бы меня сюда, если б не был уверен в моей безопасности. Благодарю вас, и до свидания.

– Всего хорошего, – буркнул мистер Уилсон и, пыхтя от негодования, покинул магазин.

Кейт, прищурившись, наблюдала, пока тот не вышел на улицу и не закрыл за собой дверь. Какой противный тип! У него табачная лавка напротив, и он все время следит за ней через окно из-за своей конторки. Хуже того – заходит каждый день в течение последних двух месяцев, с напыщенным видом оглядывая ее магазин и ее саму. Она неприязненно сморщила нос при мысли о его маленьких блестящих глазках, с удовольствием задерживающихся на ее груди.

Что ему от нее надо? Может, он подозревает, что нет никакого мистера Гамильтона, и надеется когда-нибудь сам жениться на ней? Или полагает, что они с мужем надолго расстались, и рассчитывает стать ее любовником? Но что бы он там ни воображал, в его глазах Кейт – женщина без мужчины, и он намерен занять вакантное место.

– Вот уж не думаю, – пробормотала она с безрадостной улыбкой. У Гулливера Уилсона нет ни малейшего шанса даже на то, чтобы повести ее прогуляться по улице, тем паче – оказаться в ее постели. От одной только мысли об этом ее передернуло, когда она зашла за прилавок и вытащила из-под него гроссбухи. Она наконец свободна и намерена оставаться в этом состоянии и дальше.

Кейт больше не беспомощна. Она открыла этот магазин сама, без чьей-либо помощи, и меньше чем за три месяца сумела сделать свой бизнес прибыльным. Эта мысль приятно грела ей душу.

За все последние десять лет она и представить не могла, что может быть такой довольной жизнью. Такой… счастливой. Счастливой… Неужели это возможно? Она так долго даже не мечтала об этом. Но теперь у нее есть дом. У нее есть душевный покой. Независимость. И анонимность. Это само по себе уже дает ощущение покоя.

Кейт глубоко вдохнула, наслаждаясь ароматом жареных кофейных зерен. Какая прелесть! Ей нравится это место, нравится запах пряностей и солнечные лучи, крадущиеся по чистому полу. Тишина поздних дневных часов также давала ей время спокойно подумать о делах, проверить цифры и строить планы на новые поставки.

Еще какой-нибудь месяц, и придет зима. Кейт надеялась, что она будет холодной. Морозная погода хороша для продаж, но это не единственная причина. Она так давно не видела снега – десять бесконечных лет – и почти забыла, какой он. Под ложечкой засосало при мысли, что она могла больше никогда не увидеть зимы. Когда она вспоминала о долгой безрадостной жизни, проведенной на Цейлоне, у нее сразу сжималось горло и пересыхало во рту.

Но бояться больше нечего. Кейт оставила чужие берега Цейлона далеко позади и вернулась в Англию как только смогла. Она взяла лишь те деньги, которые принадлежали ей, а еще – свои познания о кофе, которые ей удалось приобрести за долгие годы жизни на острове.

Теперь эта чужая жаркая страна далеко-далеко, и ей остается только молиться, чтобы так все и оставалось. Молиться… и соблюдать всяческие предосторожности.

За эти годы она растеряла так много частичек самой себя. Что-то – маленькими кусочками, что-то – целыми глыбами. Как будто все, что делало ее целостной личностью, исчезло. Не сердце или душа, нет, ничего настолько метафорического, но вполне реальный «фундамент» из кирпичей, который поддерживал ее. И теперь Кейт тщательно восстанавливает это основание собственной личности, камень за камнем, своими руками и своим тяжелым трудом.

Успокоенная этой мыслью, она опустила глаза на расходную книгу, которую сжимала в руках.

«Гамильтон кофе» – было выведено на обложке золотым тиснением. Надпись, безусловно, была излишней роскошью, но она так радовалась ей. Она теперь «миссис Гамильтон». Не Кейти Тремонт. Не Кэтрин Гэллоу. Просто миссис Гамильтон, не известная никому женщина. У нее нет ни семьи, ни прошлого, ни любовника, ни кофейной плантации, хоронящей ее среди жары и обмана. Ни мужа, который бы явился и предъявил на нее свои права. Идеальная жизнь, на ее взгляд.

И она никому не позволит отнять у нее эту жизнь. Слишком тяжело она ей досталась.

Эйдан остановился сразу за порогом лавки «Гамильтон кофе». Послеполуденное солнце было теплым и ярким, но внутри магазинчика царили тишина и приятный полумрак. Он с минуту тихо постоял, давая глазам привыкнуть к тусклому свету, и вдохнул. Насыщенный аромат кофе вызвал в нем какое-то приятное, успокаивающее ощущение – напоминание о бесчисленных промозглых днях, когда он, будучи ребенком, наблюдал, как отец пьет душистый напиток, листая газеты и планируя свой день.

Когда глаза привыкли, Эйдан оглядел магазин. Он ожидал увидеть типичную кофейню со столиками для посетителей, которые заглядывают, чтобы насладиться чашечкой ароматного кофе и приятной компанией. Но маленькое помещение было уставлено рядами жестяных банок с крышками. К каждой была приклеена этикетка, без сомнения, с описанием содержимого. «Гамильтон кофе» – магазин, торгующий кофейными зернами различных сортов, что является весьма прибыльным делом, насколько он знает рынок.

В комнате, казалось, никого нет, но, сделав шаг вперед, Эйдан увидел, что она имеет форму буквы «L». Маленькое крыло уходило влево вдоль дальней от двери стены. И там сидела та самая таинственная женщина, склонившись над гроссбухом, полностью поглощенная своей работой. Он воспользовался возможностью разглядеть ее. Она была внешне ничем не примечательна. Светло-каштановые волосы подколоты под чепец. Простое зеленое платье без всяких украшений и рюшечек.

Трудно было на вид определить, сколько ей лет, потому что она сидела к нему вполоборота. Но не успел он подумать об этом, как она слегка повернулась, позволив ему отчетливо увидеть свой профиль, и у него перед глазами все покачнулось и поплыло.

Это не она, не может быть, но сердце его забилось в медленном, уверенном ритме узнавания. Звуки улицы, проникающие через открытую дверь, внезапно заглохли.

Нос у нее прямой и тонкий. Губы полные и ярко-розовые. Она, разумеется, стала старше. Худее. Но… святые небеса… это все-таки она!

– Кейти? – Имя сорвалось с его губ прежде, чем он успел остановить себя.

Женщина оцепенела. Это было почти незаметно, но он заметил, потому что очень пристально наблюдал за ней. Странно, но она не повернулась к нему, не подняла глаз. Только еще ниже склонилась над своим гроссбухом.

– Нет, вы ошиблись. – Он услышал очень тихо произнесенные слова, но не увидел ни малейшего шевеления губ. Потом ее грудь приподнялась, когда она сделала глубокий вдох. – Я миссис Гамильтон.

Эйдан почувствовал странное спокойствие, глядя на эту женщину, узнавая голос Кейти. Время замедлилось, давая ему возможность отметить все мелкие подробности момента. То, как ее рука крепко стиснула карандаш. Прядку каштановых волос, высвободившуюся из шпилек и упавшую на щеку. И этот вид полных соблазнительных губ.

– Кейти…

Тут они слегка приоткрылись, когда она резко втянула воздух.

– Нет, – повторила она, наконец подняв голову. Ее закрытые глаза медленно, неохотно открылись и встретились с его взглядом.

Мир вокруг него завертелся с бешеной скоростью, когда он понял наконец, что это действительно она.

– Кейти, – выдохнул он снова, казалось, забыв все другие слова.

Ее лицо отражало пугающую смесь эмоций: горя, тоски, страха. Но прежде чем он заговорил, этот проблеск смятения исчез за опустившейся твердой стеной вежливого безразличия.

– Боюсь, я вынуждена просить вас уйти, сэр.

Эйдан уставился на нее, жадно вбирая все такие дорогие сердцу детали ее внешности: округлый подбородок, гладкую бархатистую кожу, густые волосы, безжалостно стянутые в тугой узел. Казалось, прошел целый час, прежде чем до него дошло, что она сказала.

– Прошу прощения?

– Магазин закрывается. Вам придется уйти.

– Уйти? Это же я! Эйдан!

– Я знаю, кто вы.

Он нахмурился, заморгал, потом почувствовал, как потрясение начинает постепенно уступать место целой буре гнева и возбуждения.

– Что, черт возьми, здесь происходит?

Выражение ее лица не изменилось.

– Я рано закрываю магазин.

– Что ты несешь? – Слова упрека испарились у него во рту, оставив горький привкус. Он мог лишь таращиться на нее с открытым ртом, до глубины души потрясенный спокойствием Кейти. Может, он свихнулся? Может, она всего лишь незнакомка, и ему привиделось, что она похожа на его потерянную любовь? Но она не выглядела сбитой с толку. Она явно знает его.

– Как ты очутилась здесь?

В ее глазах на долю секунды вспыхнул страх, после чего она резко развернулась и направилась к двери в задней стене.

– Постой! Ты же умерла!

Она остановилась, развернулась и просверлила его гневным взглядом:

– Что ты имеешь в виду?

– Они сказали мне, что ты умерла.

– Кто сказал?

– Твои родители. Твои родители, разумеется.

– Что ж, это неудивительно, хотя не могу представить, зачем им это было нужно. Как видишь, я жива. Пожалуйста, уходи.

– Черта с два!

Глаза ее еще больше сузились, но дыхание так заклокотало в горле, что даже он услышал.

– Пожалуйста, не… – начал он. Голова его шла кругом. Это Кейти! Его возлюбленная! Девушка, которую он собирался сделать своей женой. Женщина, которая умерла десять лет назад. – Кейти, неужели это ты? Тебе лучше объяснить, что произошло.

– Черт тебя побери, мерзкий ты ублюдок, – процедила она сквозь зубы.

Эйдан сделал шаг к ней, слепо протянул руку, собираясь дотронуться до нее, встряхнуть ее, но она увернулась от него и выскочила в темную комнату. Он услышал ее судорожное дыхание, услышал стук подошв по полу, потом яркая полоска света пронзила темноту, когда Кейти открыла дверь в узкий проход между домами.

К тому времени, когда он очнулся и вышел следом, переулок был пуст. Он стоял в тени дома и гадал, не спятил ли окончательно и бесповоротно.

Глава 3

О Господи, Господи, Господи. Ее ноги отбивали такт вместе с бившимися в голове словами. О Господи, Господи. Она стремительно шла по переулку, стараясь не бежать, подавить порыв выскочить на дорогу в чистейшей слепой панике. Переулок вливался в ярко освещенную улицу. Кейт оглянулась, увидела, что никто за ней не гонится, и вошла в поток движения пешеходов.

Какова была вероятность того, что Эйдан заглянет в ее магазин? Как он ее обнаружил? И с какой целью?

Свернув налево на следующем перекрестке, она оказалась на безлюдной улочке и, остановившись, прислонилась к шероховатому камню стены. Звон и лязг, доносящиеся из открытых дверей типографии чуть поодаль, еще больше взвинтили ей нервы.

Лицо ее сморщилось, глаза стало жечь, и из-за утраты самообладания пульс забился в лихорадочном, судорожном ритме. Напуганная таким всплеском эмоций, Кейт подняла голову и усилием воли заставила лицо разгладиться. Он ничего для нее не значит, ничего. Когда-то он бросил ее, забыл о ней, подонок!

Эйдан для нее ничего не значит, мысленно повторила она. И все же она убежала от него. Убежала из собственного дома, словно он был способен причинить ей вред. Ей потребовались годы, чтобы обрести некое подобие своей прежней смелости, и вот теперь, забыв обо всем, она бежала, словно эта с таким трудом завоеванная храбрость при виде его испарилась.

Что он здесь делает? Чего хочет? И самое главное, как он нашел ее?

Ноги Кейти подкосились. Она соскользнула вниз по стене и опустилась на корточки, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги ее преследователя.

Эйдан может все погубить!

Она сделала глубокий вдох и приказала себе не трусить. Он ничего не знает о ее жизни. По сути дела, похоже, думает, что она уже давно на том свете.

Закрыв глаза, Кейт глубоко вдохнула и попыталась остановить сотни вопросов, безумным вихрем кружащихся у нее в голове. Сейчас ни один из них не имеет значения. Ей надо только придумать, что сказать Эйдану Йорку.

Легко потирая лоб, она тихонько чертыхнулась. Не стоило ей так реагировать на него. Надо было остаться сдержанной, спокойной и совершенно непринужденной. Надо было вести себя так, словно его появление ровным счетом ничего для нее не значит. Потому что так оно и есть, он и в самом деле для нее не имеет никакого значения. Он отказался от нее. Она была отдана другому. Вот и все.

Но как же странно снова видеть его. Невольно охватывает волнение. Он, конечно же, изменился. Стал старше, крупнее, сильнее. Возмужал. Она могла бы не узнать его, если б не этот голос, произносящий ее имя. Кейти… Это прозвучало так знакомо, так маняще.

– Вероломный негодяй, – прошептала она, прижав платок к своему пылающему лицу. Она так любила его! Преданно и беззаветно, всем сердцем и душой.

– Миссис?

Кейт вздрогнула и поднялась, опираясь о стену, при звуке скрипучего мужского голоса.

– Вам помочь?

– Нет, нет, благодарю. – Она попыталась улыбнуться местному старьевщику, силясь припомнить его имя. – Все хорошо, не беспокойтесь.

– Уж очень вы бледненькая, миссис!

– Это из-за солнца. Думаю, мне лучше вернуться домой. Уйти с жары.

Старик оглядел утопающий в тени проулок.

– Как угодно, миссис.

Кейт стиснула зубы и оттолкнулась от стены. Но она не повернула назад, в сторону магазина на Гайз-лейн, а двинулась прямо по улице и все шла и шла, пока не закололо в боку и не притупилась боль. Пока не успокоилась. Нужно вернуться.

В конце концов, ей надо поддерживать придуманный ею маскарад. Теперь она уже не может отступить. Даже ради Эйдана Йорка!

Эйдан выглянул в маленькое переднее окошко и вновь заметался взад-вперед. Он чувствовал себя как дикий загнанный зверь.

Происшедшее никак не укладывалось у него в голове. Кейти не отправилась на тот свет десять лет назад и, похоже, даже не знает, что ее считают умершей. Если только это не часть какого-то обмана. Где, черт возьми, она была? Все это кажется каким-то безумием, или он и вправду сошел с ума?

Через стекло переднего окна Эйдан наблюдал, как какая-то женщина остановилась и с любопытством уставилась на закрытую дверь. После того как вошел первый посетитель и спросил миссис Гамильтон, Эйдан запер магазин. Он был не в настроении играть роль заместителя хозяйки.

Женщина приложила руку к стеклу и заглянула внутрь. Ее круглое лицо и живое любопытство в глазах напомнили Эйдану его мать. О Боже, той, безусловно, понравится эта история. Она вовсе не злая женщина, но сплетни есть сплетни, в конце концов, а история Кейти была такой душещипательной!

Миссис Гамильтон… Значит, она замужем или была замужем? Неужели она сбежала с кем-то другим, предоставив родителям состряпать историю, дабы прикрыть ее неприглядный поступок? Вероятность такого поступка ошеломила его.

Эйдан выглянул в окно, наверное, уже в сотый раз, высматривая ее. Он получит ответы на свои вопросы, если, конечно, Кейти снова не исчезла. От этой мысли он похолодел, сердце на несколько мгновений перестало биться.

Как раз когда рука его сжалась в кулак, он услышал какой-то тихий звук со стороны задней комнаты и, развернувшись, увидел ее, стоящую в дверях с натянутой улыбкой.

– Я прошу прощения за то, что ушла. – Кейти покачала головой.

– Что произошло? – резко бросил он.

– Я… – Она замолчала и нервно сглотнула. – Я просто удивилась, увидев тебя. Что вполне естественно, не так ли?

– Я не об этом. Не понимаю, что случилось. Ты можешь мне объяснить?

– Представления не имею, как это сделать.

– Мы повздорили, Кейти, а потом ты исчезла.

Ее улыбка испарилась, и она гневно взглянула на него:

– Ты же сам сказал, чтоб я уходила.

– Я был зол на тебя! – прокричал он, но Кейти оборвала его резким взмахом руки.

– Нет смысла обсуждать это. Главное, что ты объявился.

На минутку тучи недомолвок раздвинулись, и сквозь них как будто проглянул лучик надежды.

Но Кейти тут же покачала головой, словно предостерегая его от подобной глупой мысли.

– Как ты нашел меня? Как тебе удалось меня выследить?

– Какое это имеет значение?

– Мне надо знать. Я… я не хочу показываться своей семье. Они знают, что я вернулась? – Пальцы ее нервно переплелись, морщинка беспокойства залегла между бровей.

– Ты можешь говорить яснее? – спросил он. Потом покачал головой. – Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Как ты нашел меня? Ты вынуждаешь меня повторяться.

Эйдан пристально посмотрел на нее:

– Увидел тебя на улице и последовал за тобой сюда.

Каждая мышца в ее теле, казалось, одеревенела.

– Это правда?

– Да! Простая случайность, ничего более, поверь.

Это ее, похоже, обрадовало, но Эйдан чувствовал в душе лишь возрастающий страх. Если б он вышел из своей конторы несколькими минутами раньше или позже, то не увидел бы Кейти и, ничего не подозревая, спокойно прошел бы мимо.

– Кейти, – сдавленно пробормотал он. – Ты все еще не рассказала мне, что произошло. Затонул корабль?

Та бросила на него удивленный взгляд:

– Какой корабль?

– На котором ты уплыла на Цейлон.

– Ах, это! Нет. Но теперь все уже не важно.

– Не говори глупостей! – Эйдан сделал шаг к ней, но остановился, когда она решительно вскинула руку.

– С тех пор прошла целая вечность. Что бы я тебе ни рассказала, это не будет иметь значения. Я не могу… не могу думать об этом. И хочу, чтоб ты просто ушел.

Странно, что эти слова вызвали такую оглушающую, ошеломляющую боль. Эйдан попытался скрыть от Кейти силу полученного удара. Она хочет, чтоб он ушел. А он может думать лишь о том, чтобы остаться. Надолго. Навсегда. Остаться, пока он не расскажет ей все до конца, каждую подробность своей жизни с тех пор, как она исчезла.

– Ты намеревалась уехать? – тихо спросил он.

Ее рот на короткий миг скривился в гримасе, но она промолчала. Он задал еще один вопрос:

– Ты говорила, что выйдешь за другого. Так и поступила?

– А ты сказал, что так и следует сделать, – прошептала она.

Усталость просочилась в его сознание и притупила мозг. Это была ссора двух детей. Неужели она и вправду вышла замуж за другого из-за тех глупых слов, вызванных гневом и отчаянием? Должно быть, так. В конце концов, она же теперь «миссис Гамильтон». Владелица кофейной лавки.

На его плечи, казалось, давила слишком непосильная тяжесть, и он беспомощно оглядел маленькую, скудно обставленную комнатку.

– Ты замужем?

– Да, – отозвалась она быстро и без эмоций. Руки ее сжались еще крепче.

– А где твой муж?

Кейти опустила глаза в пол.

– Его сейчас нет в Англии.

Эйдан невольно вздохнул с облегчением. Он изучал ее, отмечая и явную неловкость, и опущенные глаза, но не мог понять эмоции, бурлящие в его душе.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ушел?

– Да.

– Я не в состоянии это сделать.

– Меня ждет работа, пойми, – просто сказала она.

– Дверь заперта. Один день торговля подождет.

Он понял ее ответ, когда Кейти встретилась с ним взглядом. Когда это ее глаза были такими холодными?

– Надо заняться поставками. Я не могу отложить это дело.

Упрямство было для нее внове, а для Эйдана оно было второй натурой с самого рождения.

– Хорошо, я уйду. Но скоро вернусь.

– Но… зачем? – спросила Кейти, хотя смирение было явственно написано у нее на лице. Что бы она ни чувствовала, все равно не могла представить, чтобы он вот так снова исчез.

– Мы должны друг другу рассказать о том, что произошло, разве нет?

Она покачала головой:

– Не понимаю, для чего это нужно.

– Вот как? – Рука Эйдана поднялась всего лишь на дюйм, желая прикоснуться к ней, привлечь ее к себе, ощутить реальность ее тела. Глаза Кейт в тревоге расширились.

– Значит, до завтра, – выпалила она, сделав маленький шажок назад. – Тут неподалеку есть парк…

– Я зайду за тобой.

Кейти на секунду встретилась с его глазами и быстро отвела взгляд.

– Доброго дня, мистер Йорк.

Глава 4

Кейт заперла за ним дверь магазина. Несмотря на свои слова, сегодня она уже больше его не откроет; дрожащие ноги едва держат ее.

Ох, это плохо. Более того, небезопасно. И даже рискованно.

Живот схватило, и она с силой прижала к нему ладонь. Через несколько мучительных минут боль прошла. Она поднялась в свою комнату, легла на кровать и съежилась под толстым одеялом.

Эйдан Йорк… Святые небеса, опять он появился в ее жизни!

Последний раз Кейти видела его, когда грозилась выйти замуж за другого. Он бросил ей: «Ну и прекрасно! Давай, выходи!» Она потом долго ненавидела его. Но полагала, что Эйдан спасет ее. Она так долго ждала его, каждое утро задаваясь вопросом: будет ли это тот самый день, когда он придет за ней? Но все это время он считал, что она умерла.

Кейти думала, что тяжелее, чем когда он бросил ее, уже быть не может, но ошиблась. Было больно, очень больно. Сердце ее просто разрывалось при воспоминании о той насмерть перепуганной девушке, которая пыталась сохранить хоть что-нибудь, хоть какую-то малую частицу самой себя для него. Наивно полагающей, что если она просто будет всем сердцем верить в чудо, то он появится на Цейлоне и увезет ее. Но в глубине души у нее не оставалось ни малейшей надежды на спасение.

Судорожный крик сорвался с ее губ, когда она попыталась успокоиться. Бесполезно! Глубоко запрятанные чувства фонтаном вырвались наружу, и она была не в силах их остановить. Слезы затопили глаза и потекли по щекам и вискам, когда она в конце концов сдалась – ненадолго, всего на минутку, пообещала она себе, – и дала волю душившим ее эмоциям. Вырвавшиеся причитания были потрясением и облегчением. Всхлипы сотрясали тело, когда она думала о своей жизни на другом краю света.

Ярость, душившая ее, не высушила слез, а сделала их еще более горькими, и она плакала в подушку до тех пор, пока сон не сморил ее. Сон, наполненный тяжкими воспоминаниями о невыносимом зное, черной земле и непрерывном жужжании насекомых.

Когда она проснулась – с головной болью и опухшими глазами, в которые как будто насыпали песка, – то, вглядевшись в свои маленькие часики, обнаружила, что прошло два часа. Половина седьмого, а у нее такое чувство, будто она провалялась в постели не один день. Дождь мягко и успокаивающе стучал по стеклу. Ноги отказывались подчиняться ей, но она заставила себя подняться. Надо подмести в лавке пол, протереть полки и прилавок. И хоть что-нибудь поесть.

Жизнь продолжается. По крайней мере этот урок она усвоила. Ну что ж поделаешь? Она должна поддерживать тот уровень существования, к которому привыкла. Нельзя, чтобы люди увидели ее растрепанной, шаркающей по магазину как скорбящая вдова.

Кейти умылась и расчесала волосы, прежде чем вновь стянуть их в тугой пучок. Когда-то они были предметом ее гордости, на Цейлоне же превратились в сущее наказание, потому что, казалось, собирали всю влагу из воздуха, становясь тяжелыми и причиняя массу неудобств. Ее так и подмывало остричь их. В конце концов, все равно никому не было никакого дела до ее внешности. Кому она нужна?

Но теперь все в прошлом. Осталась только работа, которую надо делать изо дня в день.

Стараясь забыть обо всем, она заколола волосы и поспешила вниз по лестнице, чтобы поставить на огонь воду. Ей и в настоящем хватает проблем. А выплакавшись, Кейти чувствовала себя почти спокойной. То, что она сказала Эйдану, вполне отражает ее душевный настрой. Какой теперь смысл в объяснениях? Она жива и у нее наконец-то все хорошо. Да и ее бывший возлюбленный выглядит прекрасно. Постарел немного, но вполне здоров. Перчатки его, насколько она может судить, сшиты из тонкой кожи лучшего качества, а шляпа – последний крик моды, костюм – верх элегантности.

И ничего в конце концов не изменить и не вернуть назад. Поэтому настоящее – ее единственная забота. А в добавление к душевным мукам окружают и повседневные трудности. Ее постоянная война со старой дровяной плитой, например, которая либо отказывалась сохранять тепло, либо превращала еду в угли. Или почти пустая банка для кофейных зерен из Суматры и обещание оптовика непременно доставить продукт еще к пятнице. И теперь объявился Эйдан, который намерен вернуться.

От этой мысли Кейти сделалось плохо, но даже его возвращение – не самая страшная из бед. Он придет и уйдет, только и всего. У него не будет причин рассказывать о ней своим родным. И уж тем паче никаких поводов пытаться разыскать ее мужа.

Она открыла заднюю дверь и подмела пол. Потом налила себе чашку горячего кофе и поставила жариться колбаски. Нет средств завести служанку, поэтому надо освоить, казалось бы, такое простое дело, как приготовление еды. До сих пор, правда, результаты были отнюдь не впечатляющими. По сути дела, она уже несколько дней как отказалась от этой безуспешной затеи, но нельзя же вечно сидеть на хлебе с сыром. Так что хочешь не хочешь, а приходилось бросить своей плите очередной вызов.

Кейт маленькими глотками попивала кофе, сверля сковородку недобрым взглядом. Колбаски едва шипели. Она подбросила угля и, обжегшись, отскочила.

– Злыдня, – проворчала Кейт плите, поднесла обожженный палец ко рту и лизнула, чтобы утолить боль. Пламя теперь было слишком высоким, но колбаски наконец-то жарились. Ткнув их длинной вилкой, она мысленно взмолилась, чтобы на этот раз все было как надо.

Какой изнуряющий ужасный день! А ей еще предстоит подготовить доставку для кофейных зерен «Оленьего рога», одной из лучших гостиниц города и ее первого крупного клиента. Она чуть не забыла об этом. Лишнее доказательство того, что из возвращения Эйдана не выйдет ничего хорошего. Нельзя допустить, чтобы все пошло кувырком.

Она сердито ткнула колбаску, и та в отместку откатилась и показала сгоревшую до черноты нижнюю сторону. Кейт в расстройстве вскрикнула, потянулась к ручке сковороды… и вспомнила в самый последний момент, что надо обернуть ее тряпкой, чтобы не обжечься.

– Ха! – Она торжествующе схватила тряпку, нелепо гордая тем, что вовремя спохватилась и не обожгла в очередной раз ладонь. – Я гораздо умнее вас всех, вместе взятых, – самодовольно улыбнулась она… колбасе, плите и всей кухне.

Мужское покашливание мигом отрезвило ее, и она резко обернулась, стискивая тряпку в руках перед грудью, словно щит.

– Дверь была открыта… – Эйдан махнул в сторону проулка.

Кейт закрыла рот и сердито зыркнула на него. Что он здесь делает, занимая слишком много пространства в ее крошечной кухоньке?

– Ты же должен был вернуться только завтра, не так ли?

Он выглядел таким же усталым, какой она чувствовала и себя. Легкая морщинка пролегла между бровями, большой красивый рот сжат от напряжения. А эти сильные плечи на вид твердые, как скала.

– Я… – Он помялся, сцепил руки за спиной и бросил взгляд на дверь. – Я не мог ждать до завтра, Кейти. А ты?

Она постаралась не обращать внимания на светящуюся в его глазах боль.

– Мужчине нельзя находиться у меня в магазине после закрытия. Это неприлично.

– Тогда, может, поедим в таверне?

– Как ты видишь, я уже приступила к обеду.

Эйдан недоуменно вскинул бровь. Его ноздри расширились, и он покачал головой:

– Полагаю, тебе все-таки надо перекусить.

Кейти открыла рот, чтобы снова возразить, но тут ее нос уловил едкий запах горящего жира, и она застонала от досады.

– О нет!

Развернувшись к плите, она сдернула сковородку с огня – как ни странно, используя тряпку, – и с грохотом шмякнула ее на холодную сторону плиты. Колбаски были черными и хрусткими, завитки дыма поднимались от сковородки. Глаза ее сузились, руки сжались в кулаки.

– Так все-таки таверна?

Кейти без колебаний велела бы ему убираться, если б в его голосе был хотя бы намек на насмешку, но ничего подобного она не услышала. Приказав себе успокоиться, она медленно выдохнула, прежде чем повернуться к нему.

– Нет! – Тон ее был грубым, но по крайней мере она не кричала и не топала ногами, несмотря на то что ей хотелось поступить именно так. А это уже кое-что.

Челюсти его сжались, но он оставался внешне невозмутимым.

– Ладно! Но ты говорила, что здесь неподалеку есть парк. В ближайшие полчаса еще не стемнеет. Мы могли бы немного прогуляться.

Она поймала себя на том, что смотрит на его макушку. Каштановые волосы теперь были короче, но выглядели такими же мягкими и похожими на соболий мех, как и раньше. Откуда ни возьмись в голове всплыло воспоминание: вот ее пальцы сжимают густые пряди, когда он склоняется над ней…

– Просто пройдемся, – прошептал он. – Пожалуйста!

– Мне понадобится накидка. – Она намеревалась бросить это резко, но не получилось. – С твоего позволения. – Она бросила тряпку на маленький столик, закрыла плиту и невозмутимо поднялась по лестнице. Но как только закрыла за собой дверь наверху, вынуждена была прислониться к ней и судорожно перевести дух.

Она забыла. Она все забыла, и это было хорошо. Не помнить! Не знать его! Вынести все это выше ее сил. Эйдан теперь был для нее призраком, и ей необходимо, чтобы он в таком качестве и оставался.

Поэтому она сняла с себя фартук, сложила его и медленно прошла через комнату, чтобы взять перчатки и накидку. Она прогуляется с ним, и на этом точка. Нельзя ворошить прошлое!

Горло у нее так пересохло, что, спустившись по лестнице, она не могла произнести ни слова. Он предложил руку, и ей ничего не оставалось, как принять ее, хотя соприкосновение вызвало в душе тревожный трепет и заставило порадоваться, что по крайней мере она в перчатках. Эйдан был без перчаток, заметила она, взглянув на его загорелые руки.

Она не позволяла себе вспомнить их.

Они молча прошли полпути к парку, прежде чем он, кашлянув, нарушил молчание, повисшее между ними.

– Ты жила на Цейлоне?

Она покачала головой и почему-то солгала.

– В Индии. – Цейлон, в конце концов, маленький остров, и там она может быть известна как убийца. Нельзя, чтобы Эйдан что-то узнал.

Молчание вновь вернулось. Кейт сделала сознательное усилие расслабить пальцы, сжимающие его руку.

– Значит… это там ты научилась хорошо разбираться в кофе?

– Да, у моего му… – Проглотив неудобное слово, Кейт прокашлялась. – Я жила на кофейной плантации.

– Ты вернулась в Англию недавно?

– Несколько месяцев назад. Собственно, как только смогла.

– Тебе не нравилась Индия?

Это вызвало у нее нервный смешок. Эйдан искоса взглянул на нее, но она поспешила продолжить, не дав ему расспрашивать дальше.

– Мне не нравилась жара.

– И поэтому ты вернулась?

Ну теперь самое время. Кейт без колебаний выдала свою историю:

– Мой муж захотел заняться новым делом – поставкой и продажей кофе. Благодаря нашей собственной плантации и его связям в сообществе мы можем гарантировать высшее качество продукта по самой низкой цене.

– Но где же твой супруг?

– Я… я плохо переносила жару, поэтому он отправил меня в Англию, чтобы открыть магазин. А муж в настоящее время в Индии, налаживает новые контакты.

– Понятно, – отозвался Эйдан таким тоном, который говорил, что ему ничего не понятно. – А торговля кофе действительно настолько прибыльная?

– Это только первый шаг. – Стиснув руки, Кейти ждала, когда он заметит нестыковки в ее истории. Почему она занимается магазином одна? Почему у нее нет работников? Почему муж не приехал с ней?

Когда он, похоже, собрался заговорить, они уже подошли к парку и разговор прервался. Эйдан окинул взглядом поросшую травой лужайку, прежде чем повести ее к маленькой скамейке, приютившейся под низко свисающими ветвями ивы. Кейт присела на краешек и устремила взгляд на опавшие листья, дожидаясь, когда он снова заговорит.

И почувствовала, как он придвинулся к ней.

– Прошу тебя, расскажи обо всем, что случилось!

Грудь ее так сдавило, что стало больно дышать.

– Это очень трудно. После того как мы поссорились, я вернулась домой. И была ужасно зла на тебя. Ты сказал, что мы не можем пожениться…

– Мы и не могли.

Кейт прикрыла глаза, вспоминая все те ужасные слова, которые они в запальчивости наговорили тогда друг другу. Она обругала его трусом, а он назвал ее наивным, глупым ребенком.

– Ты прав, – пробормотала она. – Поэтому я вышла замуж за другого.

– На Цейлоне, – сказал он без всякого выражения.

– В Индии, – поправила она, ощутив привкус лжи на языке. – Так получилось. – Конечно, все, что она сказала, выглядело чересчур схематично, и ее рассказ вряд ли казался правдивым. Да какая теперь разница?

Эйдан поднялся со скамейки и взъерошил рукой волосы. Кейт почувствовала себя полной дурой. Она не готова к откровенному разговору.

– И это все? – возмутился он. – Все, что ты можешь сказать? Ты не могла выйти за меня, поэтому вышла за другого?

Она покачала головой и ничего не ответила.

– Но твои родители сказали мне, что ты умерла. Почему?

Действительно, почему? Потому что она сопротивлялась навязанному ими браку? Потому что отказывалась согласиться с их решением? Потому что они перехватывали письмо за письмом, в которых она умоляла Эйдана приехать к ней? Возможно, он так и сделал, а родителям пришлось обмануть его, заявив, что она умерла. Но ничего этого Кейт не сказала, лишь пожала плечами.

– Отец был твердо намерен выдать меня замуж по расчету.

– Я помню, – сухо отозвался Эйдан.

– Мой будущий муж имел много денег и твердое желание стать губернатором Цейлона. А отец имел влияние на правительственные назначения, но у него не было достаточно средств. Это был именно такой брак, которого он хотел.

– И который я не мог предложить, – пробормотал Эйдан.

– Что ж теперь поделаешь…

– И ты согласилась?

– У меня просто не было выбора.

Эйдан резко вскинул голову и пристально посмотрел на нее. Страдания оставили след на его красивом лице, осознала Кейт. Морщинки боли и усталости залегли под глазами. С ее стороны было жестоко не заметить этого раньше. Невозможно представить, что бы она испытывала, если б думала, что Эйдан умер.

– Я сожалею, что родители сказали тебе, будто меня нет в живых. Прости!

Он, казалось, не слышал ее.

– Тебя вынудили выйти за мистера Гамильтона? Заставили поехать в Индию?

Зачем он спрашивает? Скорее всего жалеет ее. Конечно, так и есть. Похоже, он не упрекает ее, а сострадает. Но как ей к этому относиться?

Кейт решительно расправила плечи. Надо положить этому конец.

– Да, ну, в общем… мне выпало счастье побывать в экзотических странах и встретиться с интересными людьми. Не многим девушкам выпадает такая возможность.

Его лицо сделалось непроницаемым, с удовлетворением увидела она.

– О, конечно. Значит, для тебя это было не так уж и страшно?

– Разумеется, нет. – Кейт растянула губы в принужденной улыбке. Разрази ее гром, если она позволит ему уйти, испытывая к ней жалость. Она уже не та глупая девчонка, какой была когда-то. И пусть никто, в том числе и Эйдан Йорк, не сомневается в этом.

Кейт встала, вынудив и его подняться, и шагнула на тропинку. Эйдан хмуро смотрел на траву, себе под ноги, куда угодно, только не на нее.

– Что ж, похоже, жизнь в Индии пошла тебе на пользу.

Она что-то невнятно буркнула в ответ.

– Столько лет в чужой стране. Трудно было?

– Жарко. Плантация изолированная и недостаточно оборудована. Незнакомые, странные животные… – Самым диким из которых оказался ее муж. Ей потребовалось так много лет, чтобы понять его.

Она почувствовала, как ладонь Эйдана напряглась под ее пальцами, когда он приготовился спросить о чем-то и, казалось, не знал, как это сделать.

– Значит, ты жила там обеспеченной жизнью?

– Да, вполне. У нас только в доме было, должно быть, двадцать слуг, если не больше. – И ни один из них никогда не разговаривал с ней ни о чем, кроме своих обязанностей. Постепенно Кейт пришла к мысли, что нет ничего более дурацкого, чем жить в доме, полном людей, которые отказываются тебя замечать. Только пасынок, молодой человек ее возраста, постоянно наблюдал за ней, и очень скоро Кейт пожалела, что он не слепой.

Отодвинув в сторону тревожащее воспоминание, она стала краем глаза разглядывать Эйдана. Он выглядел сбитым с толку и немного рассерженным. Губы плотно сжаты, подбородок напряжен.

Ее охватило непреодолимое желание успокоить его, которое она тем не менее тут же подавила. Она уже не та мягкотелая, безвольная девчонка, какой была прежде. Цейлон в конце концов помог ей стать решительной и целеустремленной. И если Эйдану хочется видеть ее несчастной в браке, она не доставит ему такого удовольствия. Неужели ему так трудно представить, что она может быть довольна жизнью без него? В конце концов, глядя на этого красавчика, трудно предположить, что он провел эти десять лет в какой-нибудь богадельне, убиваясь от горя.

– Все это было так давно, – проговорила она наконец. – Мы были юными. И такими наивными!

Эйдан поморщился, прекрасно помня, что именно в этом обвинил ее в тот день.

Кейт заставила себя улыбнуться:

– И знаешь, ты был прав. Мы не могли пожениться, поэтому что ж поделаешь? Случилось то, что случилось.

Он не ответил ей, погруженный в свои мысли. Они обогнули парк и направились назад, к ее переулку. Солнце садилось, стало заметно прохладнее. Она глубоко вдохнула, наполняя легкие бодрящим воздухом. Теперь Эйдан чувствовала себя значительно спокойнее и наконец решилась на последнюю ложь:

– Как знать, может, так оно было и лучше? Если б я вышла за кого-нибудь здесь, в Англии, нам обоим было бы гораздо труднее.

Эта мысль, казалось, потрясла его.

– Я рада, что ты пришел сегодня, – сказала она, – но, думаю, нам пора возвращаться.

– Я собирался прийти завтра вечером. Мы могли бы вместе пообедать…

– Извини, но я буду занята, – прервала она его. – Прием.

– А ты не можешь пропустить это мероприятие?

– Его устраивает начальник порта. Негоже мне оскорблять его, когда наш семейный бизнес полностью зависит от своевременной доставки товара.

– Понятно! – Зеленоватые искорки гнева вспыхнули у него в глазах, и вновь повисло тягостное молчание. Он не сказал больше ни слова до самой двери ее магазина, где они остановились. – Что ж, спокойной ночи, – вымолвил он без всякого выражения.

– Эйдан, послушай! – Ей не удалось скрыть усталости в голосе. – Мы должны попрощаться. Навсегда!

Она ожидала возражений, но их не последовало. Зато Кейт увидела нечто другое: из-под полуопущенных век его глаза засверкали холодной, едва сдерживаемой яростью.

Насколько она знала Эйдана раньше, он не часто выходил из себя, но когда это случалось, становился невыносимым. И сейчас выглядел именно таким.

Кейт вздохнула.

– Спокойной ночи, – пробормотала она. – И… пожалуйста, не рассказывай обо мне никому. Я ведь уже не Кейти Тремонт. И больше не знаюсь со своей семьей и не хочу знаться.

Эйдан кивнул, и она повернулась, чтобы отпереть дверь. Пальцы не слушались ее. Потребовалось несколько секунд только на то, чтобы отыскать замочную скважину. Когда ее ладонь соскользнула с ключа, она почувствовала спиной, как Эйдан придвинулся и его теплые пальцы дотронулись до ее руки сквозь перчатку.

– Давай я попробую, – сказал он и вставил ключ в замок.

Кейт, запаниковав, быстро повернула его и распахнула дверь. Она спешила убежать от Эйдана, но прежде чем сделала хоть шаг, прежде чем освободилась от этого проникающего даже сквозь слои одежды тепла, его голос вновь коснулся ее уха, неожиданно мягкий и теплый:

– Я так рад, что нашел тебя.

Трепет, легкий как перышко и холодный как лед, пробежал вверх по позвоночнику. Она закрыла за собой дверь, не осмелившись даже взглянуть в его сторону.

Глава 5

Третий стакан виски пошел быстрее и легче, чем второй. Эйдан не заметил благородного привкуса в любимом напитке. Все утонченные чувства покинули его несколько часов назад.

Кейти не только жива, она здесь, в Англии, в пределах его досягаемости. Он не знает, как к этому относиться, что чувствовать. Поднявшаяся в нем волна гнева, захлестнувшая все другие эмоции, удивила его. Он и в самом деле злится, что она жива, как бы нелепо это ни было. Так обидно, что он мучился и страдал, когда она все это время спокойно себе жила не тужила на другом конце света, в Индии.

Возможно, именно то, что она там не тужила, и задевало больше всего. Судя по всему, Кейти жила вполне благополучной, безбедной жизнью на своей кофейной плантации, выйдя замуж за того, кто предложил ей такое беззаботное существование. Наверняка если б захотела, она могла бы избежать этого брака. Могла бы обратиться к нему. Она ведь говорила, что любит его. Отдалась ему.

Эйдан мысленно обругал себя за то, что поддался гневу, и плеснул еще виски. Кейт была тогда совсем ребенком. Ну, может, не в прямом смысле, но очень, очень юной, наивной девушкой. Она еще не достигла совершеннолетия, и ее отец отказал Эйдану, когда тот сделал ей предложение. Они не могли пожениться по крайней мере не раньше, чем через три года.

С его губ сорвалось ругательство. Эти мысли бесцельны, напрасны, и все же, похоже, их не остановить.

Он представлял Кейти, какой она была – уверенной в себе, озорной, дерзкой. Она очаровала его, даже подавляла избытком не поддающихся контролю чувств, своей безудержной жизнерадостностью. В первый раз увидев ее, он был околдован, заинтригован контрастом ее скромного белого платья и озорными искорками юмора, поблескивающими из-под ресниц. Она тогда еще даже не выходила в свет, и ей разрешили поприсутствовать только на обеде семейного праздника, прежде чем отправили в постель перед началом танцев. Но она несколько раз улыбнулась ему, а за десертом они даже обменялись парой шуток. И когда мать Кейти быстренько выпроводила ее в конце обеда, его судьба была решена. Какой молодой человек устоял бы против запретного плода? Прекрасная девушка!

Но как же она теперь изменилась! Стала какой-то скованной, зажатой, хотя по-прежнему красива этой своей спокойной, неброской красотой. И к тому же замужем… Любит ли она своего супруга?

Этот вопрос застрял в его мозгу как колючка, раздражающий и болезненный. Неужели она отдавалась мужчине с таким же трепетным восторгом, с которым когда-то доверилась ему, Эйдану? Эта мысль изводила его, сводила с ума, несмотря на то что сам он за эти годы имел немало любовниц.

Эйдан презрительно фыркнул. Его ночи со всеми этими женщинами не имели никакого отношения к любви. Ни малейшего.

Четвертый стакан виски преуспел там, где потерпели неудачу предыдущие, и наконец-то утолил его жажду. Эйдан устремил застывший взгляд на последние капли янтарной жидкости в тусклом свете, просачивающемся сквозь толстое стекло. Что он на самом деле чувствует под поверхностным слоем злости и ревности? Трудно было судить определенно, и ему подумалось, что, возможно, это даже облегчение.

Поставив стакан на стол с отчетливым стуком, он с силой прижал пальцы к векам и стал наблюдать за кругами света, пляшущими перед глазами на фоне черноты. Его мысли медленно поплыли, покачиваясь на волнах расплывчатого, неясного покоя, предлагаемого винными парами. Гнев смягчился, боль утратила свою остроту. Целых десять минут без мучительных мыслей о Кейт – это уже счастье.

К сожалению, в прошлом он слишком часто прибегал к выпивке, чтобы притупить сознание, и его мозг стал медленно возвращаться к жизни, спеша напомнить ему о вреде, который он наносит глазам. Неохотно отняв руки от лица, Эйдан невидяще уставился на дубовую столешницу.

Было еще только восемь, если верить отдаленному бою гостиничных часов. Он планировал увидеться с Кейт завтра, но сейчас пришлось приложить все усилие воли, чтобы не вскочить и не помчаться вновь на Гайз-лейн и шутливо бросать камешки в окно. Ей это не понравится. Она явно не хочет, чтобы он приходил. Но откуда такое нежелание встречаться? Будь его воля, он бы уцепился за нее и не выпускал из своих рук никогда.

– Идиот, – мрачно буркнул Эйдан. У нее есть муж. Неудивительно, что она не знает, как реагировать на неожиданное появление своего старого возлюбленного.

Внезапно он почувствовал, что не может усидеть на месте, резко вскочил и поморщился, когда стул с громким стуком грохнулся об пол.

– Прошу прощения. – Не обращая внимания на любопытные взгляды остальных посетителей, он поставил стул на место и зашагал к двери, двигаясь с решимостью, как будто на самом деле имел в голове какую-то вполне определенную цель. Потребность действовать буквально разрывала его на части, но ему абсолютно нечего было делать, кроме как шагать по улице и взирать на людей. Того, что случилось, не изменить. Прошлого не исправить.

К тому времени, когда свежий воздух успокоил брожение у него в желудке и прояснил голову, Эйдан увидел, что забрел в далеко не самый респектабельный район города. Вот и хорошо! Кто-нибудь из шатающихся по улицам пьяниц может прицепиться к нему, или какой-нибудь матрос вывалится из таверны, ища любителя подраться. Но никто его не цеплял и не трогал, и он шел и шел, пока не добрел до доков, где стоял его пришвартованный «Храбрец». Судно было маленьким и изящным. Эйдан мог быстро починить повреждения, нанесенные кораблю штормом, и выгодно продать его. Небольшой ремонт, чтобы вновь сделать его готовым для плавания, и потом судно можно переправить в Лондон для полного переоснащения.

Его здесь ничто не держит. Ничто, кроме Кейти, а он не может торчать тут слишком долго по одной лишь причине – быть поближе к ней. Однако он может остаться, чтобы проследить по крайней мере за ремонтом. На это потребуется, по его расчетам, неделя, а может, и две.

Ну что ж! Это даст ему время немного примириться с неожиданно возникшей ситуацией. Попрощаться с Кейти и отправить прошлое назад ко всем чертям, где ему самое место. Он швырнул сигарный окурок в замусоренную воду внизу и, наблюдая, как лунный свет мерцает на расходящихся от него кругах, гадал, почему его кровь, кажется, бежит по жилам быстрее, чем за все эти годы.

Глава 6

– Миссис Гамильтон!

Несмотря на усталость, Кейти почувствовала, как искренняя улыбка растягивает уголки губ. Она как раз дегустировала образец молотого кофе.

К ней заглянула Люси Кейн. Девушка была живой и веселой и очень нравилась Кейт. Ее новой знакомой хватило ума, чтобы решить не выходить замуж. Несмотря на ворчание отца, она говорила всем, кто интересовался ее матримониальными планами, что ей прекрасно живется и без мужа.

– Ну наконец-то этот день настал! – радостно воскликнула Люси. – Эти милые небольшие приемы – я их просто обожаю!

Кейт улыбнулась:

– А ты не ошибаешься? Насколько мне известно, приглашено полгорода.

Гостья отбросила свои непослушные кудри за спину.

– Да уж! Папины компаньоны и приятели и все супружеские пары будут там, если не ошибаюсь. И никого, с кем можно посплетничать о джентльменах.

– Боюсь, что в этом отношении я тоже вас разочарую.

Глаза мисс Кейн озорно блеснули.

– В самом деле? А я слышала, что вы давеча прогуливались с каким-то привлекательным мужчиной, миссис Гамильтон.

– Прошу прощения?

– Ах, Боже мой, – захихикала девушка. – Жена пекаря видела вас и с превеликой радостью делится со всеми этой потрясающей новостью.

Кейт бросилась к своему высокому прилавку и села за него, чтобы схватить гроссбух и сделать вид, что занимается делом, пока не пройдет в душе приступ паники.

– Честное слово, – заметила Люси, – вы покраснели как спелый помидор, миссис Гамильтон.

– Зачем же так преувеличивать?

– Наверное, вы слишком много времени провели на жаре. – Люси бросила многозначительный взгляд на солнечный свет в окне. Когда Кейт не ответила, девушка радостно хлопнула в ладоши. – Что ж, я рада видеть, что вы все-таки не так ужасно серьезны, как кажетесь. С самой первой минуты, как мы познакомились, я поняла, что в вас есть какая-то изюминка.

Кейт с самого начала это смущало. Люси Кейн принесла корзинку с пирожными и булочками, когда Кейт не успела еще даже закончить обустройство магазина. Потом целый час сидела и болтала с ней, точнее, Люси болтала, а Кейт слушала. Закончила она тот свой визит серьезным доводом о том, что в Халле так мало молодых интересных женщин, поэтому они должны держаться вместе.

Кейт не разделяла энтузиазма девушки и не могла взять в толк, отчего мисс Кейн пришла к такому заключению. Во-первых, ей почти тридцать. И она так устала. Как бы она ни любила свой магазин, но порой ей хочется целый день проваляться в постели. Вот было бы счастье!

Мисс Кейн, надо отдать ей должное, буквально излучала бодрость и энергию. Говоря по правде, в ее присутствии Кейт чувствовала себя ужасно старой.

– У вас есть праздничное платье? – неожиданно поинтересовалась девушка.

– Конечно.

Мисс Кейн с сомнением оглядела магазин:

– А девушка, чтобы помочь одеться?

– Уверена, я сама справлюсь.

– Глупости! Я пришлю свою служанку! И экипаж!

– Мисс Кейн, это вовсе не обязательно.

– Неужели вы не хотите повеселиться, миссис Гамильтон?

Повеселиться? Кейт давно забыла, что это такое.

Люси придвинулась ближе с другой стороны прилавка и потянулась, чтобы взять руки Кейт в свои. Перчатки ее были такими изящными, как и руки девушки. Она еще так молода!

– Миссис Гамильтон, вы так напоминаете мне мою сестру. Я вам уже это говорила?

Ей хотелось отнять руки, но пальцы девушки сжались крепче.

– Она примерно вашего возраста, но не свободная пташка, как вы. Вы понимаете? Она живет под пятой у мужа, представьте себе…

На какой-то момент Кейт ощутила самый настоящий, парализующий душу страх. Выходит, эта девушка каким-то образом раскусила ее. Но потом она встретилась с добрыми карими глазами мисс Кейн и увидела в них мудрость, которой раньше не замечала.

– Дорогая миссис Гамильтон, мне так хочется услужить вам. Поэтому, пожалуйста, позвольте мне прислать вам служанку и экипаж. И давайте сегодня как следует повеселимся, потому что рядом нет мужа, который бы указывал, что мы должны и чего не должны делать.

Непрошеные слезы внезапно перехватили горло Кейт. На миг она потеряла дар речи и смогла только кивнуть в ответ.

Мисс Кейн еще раз сжала ее руки, потом отступила назад.

– До встречи вечером, миссис Гамильтон. Договорились?

– Пожалуйста, – с трудом выдавила она, – зови меня просто Кейт.

Широкая улыбка осветила лицо девушки.

– С удовольствием. А ты должна называть меня Люси.

Кейт растроганно прижала руку к груди.

– Хорошо.

– Миссис Гамильтон! – прокричал чей-то голос, выдернув ее из того мира, где добрые люди называют ее Кейт. Она вскочила и поспешила к двери, ведущей в проулок, где на пороге обнаружила огромного, похожего на быка мужчину. Она узнала его по седым волосам. Это новый возница, который доставляет товары со склада мистера Фоста.

– Добрый день, сэр. Вы привезли суматрийский кофе?

– Не могу знать, мэм. У меня тут для вас четыре ящика. Наверное, в одном из них и сыщется то, чего вы хотите.

– Внесите их сюда, пожалуйста.

Он занес ящики в небольшой коридорчик, выставив у стены.

– Слышал, ваш благоверный вроде как в Индии, миссис Гамильтон?

Она вскинула глаза от этикетки на первом ящике, которую изучала.

– Вы не ошиблись.

– У меня там брательник. Служит с Джоном Кампани. Где ваша плантация? Может, вам приходилось с ним встречаться? Чай, не так много там англичан. Вы там, поди, все друг дружку знаете.

В первых двух ящиках суматрийского кофе не оказалось.

– Наша плантация довольно изолирована. В Мисоре. Уверена, ваш брат никогда там не был. Нигде поблизости от нас нет гарнизонов.

– Очень жаль, мэм.

Она встала с озабоченным видом:

– Нужного сорта здесь нет. Вы не передадите мистеру Фосту, что он мне срочно нужен? Самое позднее в конце недели. Запомните: суматрийский кофе.

– Конечно, мэм, не извольте беспокоиться. И надеюсь скоренько привезти его вам. Доброго здоровьичка, мэм.

Кейт вытерла руки, потом вспомнила про Люси и поспешила вернуться к прилавку.

– Извини, пожалуйста!

– Ох, ради Бога, не волнуйся. Клянусь, мой отец отрывается от каждой трапезы раза по четыре, чтобы решать какое-нибудь срочное дело. Наверное, так и ходит голодным целый день. Но мне пора. Еще так много всего надо успеть до приема. До вечера?

Кейт улыбнулась:

– До встречи, Люси!

– Повеселимся! Это будет так здорово. – Девушка сжала Кейт в неожиданном объятии. – Всего доброго!

После ухода Люси Кейт поймала себя на том, что, занимаясь делами, тихонько напевает мелодию вальса.

Люси ворвалась в ее владение как весенняя гроза, и воздух в магазине стал как будто чище и даже прозрачнее.

Да, эта девушка – просто природная стихия, и Кейт наконец позволила ей себя захватить. И это было приятно и… весело. Трагедия, которую она пережила, осталась в прошлом, настает новая жизнь, и она должна быть лучше прежней.

Глава 7

Не было смысла перебирать свой гардероб. У нее имелось только одно платье, которое она могла надеть на вечерний прием у Кейнов. Хотя оно было в высшей степени скромным и сшито просто, как и все остальные, ткань выделяла его: яркий шелк цвета морской волны, который, кажется, освещает все вокруг мягкими отблесками, когда она двигается. Она провела по нему ладонью и почувствовала, как восторженный трепет пробежал по позвоночнику.

Глупо, конечно. Когда-то она носила муслиновые платья, а также кружева и ткани, расшитые серебром. Но теперь иные времена, и этот наряд поможет ей стать счастливой.

Она заколола волосы в пучок на затылке и стала изучать свое лицо в зеркале. Интересно, что Эйдан видит, когда смотрит на нее? Она провела пальцем по скуле, где виднелся крошечный шрам. Похудела она за последнее время. Выглядит усталой, но, возможно, легкие впадины на щеках придают какую-то таинственность.

Она улыбнулась, и это была настоящая улыбка. Глаза заискрились. Пусть она теперь не красавица, если вообще когда-то была ею, но зато свободна. И несмотря на все свои размышления об уединенном существовании, при мысли о предстоящей вечеринке душа ее наполнялась трепетным восторгом. Она очень старалась не думать о том, что Эйдан может появиться там. Весь день Кейт была как на иголках, каждую минуту ожидая, что вот сейчас он войдет в магазин. Он не пришел, и ее волнения перетекли в сосущее ощущение под ложечкой.

– Миссис Гамильтон, я пришла! – послышался неуверенный голос снизу.

– Поднимайтесь, пожалуйста, – прокричала она, и служанка Люси взбежала по лестнице наверх.

Кейт еще не успела прийти в себя, а маленькая пухленькая девушка уже с силой тянула за завязки ее корсета.

– Ну-ка, давайте сделаем вашу талию еще на парочку дюймов уже, миссис.

Кейт встревоженно приложила ладонь к животу.

– Я не думаю, что… – Она не закончила фразу, с изумлением наблюдая, как затянувшийся корсет еще больше приподнял ее грудь. Пальцы скользнули вверх и застыли над бледной кожей бюста. Когда она осмелилась сделать вдох, вершины грудей соблазнительно приподнялись.

Неужели ее тело все еще красиво? Неужели она по-прежнему привлекательная женщина? Как это странно!

– Ну вот, – удовлетворенно пробормотала служанка. – Так-то лучше.

Девушка надела платье ей через голову, на короткий миг превратив мир Кейт в прозрачную и мерцающую морскую гладь. Желая задержать этот момент, она закрыла глаза и не открывала их, пока все завязки не были завязаны и все крючки застегнуты. Когда же она взглянула в зеркало, то увидела там незнакомку. Какую-то изящную, очаровательную молодую женщину, чье лицо излучало обманчивый покой и уверенность.

Она поняла, что ей не стоило волноваться, что ее могут узнать, вспомнить родителей или покойного мужа. В ней нет ничего от той розовощекой оптимистки, какой она была когда-то. И она больше не то привидение с безжизненным взглядом, в которое превратилась на Цейлоне. Ну разве что совсем немного.

– Вы готовы? – спросила служанка.

Кейт кивнула:

– Я спущусь через минуту.

Вырез был не очень глубоким, но из-за туго затянутого корсета над краем лифа виднелись выпуклые вершины грудей. Кейт провела подушечками пальцев по коже, изумляясь, что может выглядеть так женственно.

Она продала все свои украшения, поэтому не было даже брошки, чтобы приколоть к платью, тем паче подвески, чтобы привлечь внимание к ее коже. Но впервые за эти годы она нанесла легкий румянец на щеки и чуть-чуть подкрасила губы.

Однако к тому времени, когда карета остановилась перед домом начальника порта, Кейт вся дрожала от нервного возбуждения. Отдав накидку лакею, она с силой стиснула свою сумочку и огляделась. Восторженный трепет пробежал по ней при виде десятков элегантно одетых гостей.

На Цейлоне тоже бывали вечеринки, но Дэвид никогда не брал ее на них. Кое-кто из женщин заезжал с визитом на плантацию после ее прибытия, желая познакомиться и услышать новости из Англии. Но муж отсылал всех прочь.

В конце концов ее оставили в покое.

…Звуки веселого смеха отвлекли ее от воспоминаний, и, вскинув глаза, она увидела спешащую к ней Люси. Ее рыжие волосы были собраны на макушке, а изумрудно-зеленое платье оттеняло нежную кожу, белую, словно только что выпавший снег.

Кейт прошептала, когда девушка обняла ее:

– Ты восхитительно выглядишь, Люси.

– Ты тоже. Такая хорошенькая! Если твой поклонник здесь, он в восхищении рухнет к твоим ногам. Как его зовут?

– Не слишком ли рано мы начали сплетничать?

– Для этого занятия никогда не рано и никогда не поздно, я так думаю.

– Но ведь ты прекрасно знаешь, что он не мой поклонник, – пробормотала Кейт. – Я понятия не имею, будет он здесь сегодня или нет.

– Если он появится, могу я пригласить его для прогулки по саду? Раз уж этот мужчина, похоже, никому не принадлежит.

Улыбка Кейт не дрогнула, когда она на полном серьезе ответила:

– Конечно, можешь, хотя я не знаю, свободен ли он. Это просто деловой знакомый. А теперь поведай мне все последние сплетни. Я ведь чистый лист, как ты знаешь. И мне все интересно!

Глаза Люси радостно блеснули, когда она взяла Кейт под руку.

– Замечательно. Давай посмотрим, кто здесь есть.

Полчаса спустя Люси взволнованно пересказывала подробности скандала с миссис Мортимер, которая выскочила замуж за ученика своего покойного мужа. Это было не особенно интересно. Кейт поймала себя на том, что глаза ее скользят по залу. Заметив Эйдана Йорка, наблюдающего за ней из дверей гостиной, она ничуть не удивилась.

В эту минуту она поняла, что наряжалась только для него. Укладывая волосы в красивую прическу и подкрашивая губы, она знала, что этот мужчина будет на приеме.

Люси резко замолчала, когда он наконец подошел.

– Миссис Гамильтон, – пробормотал Эйдан, – вы выглядите просто изумительно. – Его глубокий голос нежной лаской окутал ее.

– Мистер Йорк, рада вас видеть, – отозвалась Кейт. В груди у нее стало так тесно, что пришлось отвести от него взгляд. – Мисс Кейн, разрешите представить вам мистера Эйдана Йорка из…

– Лондона, – закончил он.

– Ах, сэр! – прощебетала Люси. – Как приятно познакомиться с вами.

Он склонился над ее рукой.

– Мы время от времени пересекаемся с вашим отцом по вопросам бизнеса, мисс Кейн.

– Вы работаете в порту?

– Я занимаюсь морскими перевозками, – ответил он, и Кейт нахмурилась. Она так старалась избежать его расспросов, что ничего не узнала о нем самом. Морские перевозки… Что это может означать? Когда они познакомились, он был вторым сыном скромного барона, не имевшим ничего, что делало бы его завидным женихом. Ничего, кроме острого ума, улыбки и сильных рук. Ничего, кроме его любви.

Кейт заморгала, с трудом возвращаясь в настоящее.

– Кофе, – говорил Эйдан девушке. – Один или два раза я поставлял партию этого напитка миссис Гамильтон.

– Как интересно, – промурлыкала Люси. – Я понятия не имела, что импортеры оказывают столь необходимые услуги, сэр. Глубоко поражена, признаюсь.

Ответная улыбка Эйдана была само обаяние и искреннее расположение.

– Могу я теперь предложить еще одну услугу, принеся пунш? Или, быть может, шампанское?

– Шампанское, пожалуйста! – воскликнула Люси. – Спасибо, мистер Йорк.

Его улыбка на долю секунды коснулась Кейт, и у нее возникло ощущение, будто воздух между ними заискрил.

– Кейт, – прошипела Люси, когда он направился к слуге с подносом. – Бог ты мой. Это ведь он, не так ли? Тот самый мужчина, которого жена пекаря видела прогуливающимся с тобой?

– Он… он импортер, ты же слышала, – заикаясь, пробормотала Кейт, не в силах придумать ничего подходящего.

Люси не обратила на ее слова никакого внимания.

– Какой он красивый! И как смотрит на тебя…

– И вовсе он на меня не смотрит.

– Вот именно. Потому что ты его ослепляешь.

– Не говори чепухи, – прошептала она, глядя, как Эйдан возвращается с двумя бокалами шампанского.

– Рад оказать вам услугу. – Голос его был низким и обволакивающим. Он вызывал в Кейт какой-то странный трепет.

– Благодарю вас, мистер Йорк, – кокетливо сказала Люси. – А теперь, с вашего позволения, я должна поприветствовать кое-кого из наших гостей. Буфет устроен в бальном зале. Не могли бы вы проводить миссис Гамильтон к столу?

Кейт ткнула болтушку локтем, но девушка даже не поморщилась и с невинной улыбкой упорхнула.

Эйдан предложил ей руку.

– Это будет весьма кстати. Ведь ты голодна, наверное.

– Что, прости?

– Я вспомнил твою войну с плитой. Полагаю, она тянется уже давно? Это ведь чудовище, ненавистный и злобный враг.

– О! – Она тщетно старалась сдержать улыбку. – Ты не должен был этого видеть, и совсем уж дурно с твоей стороны упоминать об этом.

– Напротив! Я предлагаю свою поддержку. Силы нужно поберечь. Идем к буфету?

– Ты всегда был слишком умным, – пробормотала она, взяла его под руку и опустила голову, чтобы он не заметил ее улыбки.

– Так-то лучше, – прошептал он, и звук его слов приятно отозвался где-то внутри. Растревоженная, она сосредоточилась на быстром мелькании носков своих туфель, с каждым шагом выглядывающих из-под платья.

– Она напоминает мне тебя, – тихо вымолвил он.

– Кто?

– Мисс Кейн.

Ее глаза недоверчиво расширились.

– Ты шутишь?

– Такая же озорная и веселая. Счастливая.

Его слова оседали в сознании мягкими прикосновениями. Она облегченно вздохнула, когда они подошли к буфету. Ей не надо было ничего говорить, пока он выбирал для нее различные деликатесы, расставленные на длинных столах.

– Икра тебе всегда нравилась, если я правильно помню? – спросил он, вручая ей блюдо с бутербродами. Да, он помнит верно. Но она не позволит себе трепетать от радости по этому поводу.

Когда они подошли к своим местам, последовали представления и знакомства с другими гостями. Любезности и пустая болтовня, ничего такого, что могло бы увлечь ее. Поэтому она размышляла о его нелепом замечании, что Люси напоминает ему ее.

Неужели он все еще видит ее такой – молодой и красивой? С какой стати? Как это возможно? Быть может, потому, что сам он не очень изменился? В черном фраке с белоснежным шейным платком Эйдан выглядел… Господи, да просто потрясающе! Хотя уже не походил на ангела, как когда-то. Сейчас он казался опасным как сам Люцифер.

Неужели у него всегда был такой острый как бритва, взгляд? В прошлом, когда он смотрел на нее, глаза его были слишком полны любви, и она ничего не видела вокруг.

Наконец-то Кейт разглядела его. Как следует, во всех подробностях. Все те же короткие, слегка вьющиеся волосы, поразительно зеленые глаза. Большой рот, прямой нос и твердый подбородок. Но увидела она и перемены в нем. Наметившаяся седина на висках и легкие морщинки на лбу и в уголках глаз.

Он повзрослел, возмужал за те годы, что ее не было рядом. Стал крупнее, еще больше раздался в плечах. Стал неотразимо привлекателен. Эйдан взглянул на нее, поймал ее взгляд и улыбнулся. И у нее внутри как будто кто-то зажег лампу.

Паника разрасталась в груди, грозя задушить ее. Так вот что это за чувство, что не отпускает ее со вчерашнего дня. Влечение!

– Кейти!

Она нервно вздрогнула при звуке его бархатного, глубокого голоса.

– С тобой все хорошо? – Все остальные гости уже встали из-за стола. Когда она молча на него посмотрела, Эйдан махнул слуге, взял бокал с красным вином у него с подноса и протянул ей.

Хрусталь не задержался в ее пальцах, она чуть не уронила бокал, и несколько капель вина выплеснулись через край. Красное пятно медленно растеклось по белоснежной манжете Эйдана. Кейт отшатнулась.

– Ничего страшного, – поспешил заверить ее Эйдан, потянувшись к ее руке. – Все в порядке. – Его пальцы обхватили ее, и она подумала, что сейчас расплачется прямо здесь, за столом. Его прикосновение так приятно.

Жар кожи проникает в нее. Кончики пальцев легко и мягко поглаживают ее руки. Восхитительно!

Она с трудом поднялась на дрожащих ногах.

– Я должна идти. Прошу меня извинить.

Эйдан нахмурился:

– Что случилось?

– Прости. – Она повернулась и убежала прежде, чем он успел встать, стремительно несясь мимо удивленно поворачивающих головы гостей. Она старалась выглядеть спокойной, спеша к двери, пытаясь делать вид, что не видит их недоуменных взглядов, но от ее недавнего самообладания не осталось и следа.

Сначала Эйдан вернул в ее жизнь боль, теперь же его присутствие пробуждает и другие чувства. Этого она не ожидала, никак не ожидала. И не может себе это позволить.

Она домчалась до парадной двери, но успела спуститься лишь на три ступеньки крыльца, когда встревоженный голос заставил ее вздрогнуть.

– Кейти…

Почувствовав, как ладонь легла ей на плечо, она остановилась, смутившись, что снова убегает, униженная, что вновь пытается спрятаться.

– В чем дело? Объясни, пожалуйста.

– Я просто… мне надо идти. – Она еще и заикается! Этого только недоставало.

– Идем-ка. – Он взял ее за руку, повел вниз по ступенькам, потом за угол дома, где их никто не мог увидеть. – Рассказывай!

Его теплые пальцы коснулись подбородка – поразительный контраст с холодным воздухом. Она закрыла глаза, пытаясь спастись от ощущения нежности этого прикосновения, когда он приподнимал ее лицо. Пыталась не вспоминать такое же прикосновение много лет назад, то же движение за мгновение до того, как он в первый раз мягко прижался губами к ее губам. Глаза ее горели от подступивших слез.

– Кейти…

– Не называй меня так! – Она услышала его резкий вдох и покачала головой. – Прости, – прошептала она. – Пожалуйста, не называй меня так. Я теперь Кейт.

– Хорошо, – осторожно промолвил он.

– И… мне очень жаль, но я не могу больше видеться с тобой.

Его пальцы, державшие ее подбородок, едва заметно напряглись, прежде чем отпустить.

– Хорошо. Как тебе будет угодно.

Она не осмеливалась посмотреть на него, боясь увидеть на его лице разочарование.

– Тогда я воспользуюсь этой возможностью, чтобы попрощаться. Утром я уезжаю в Лондон.

– Да, думаю, это правильно. Я не имела в виду… – Она заставила себя открыть глаза, силою воли прогнала слезы, прежде чем они успели пролиться. – Я просто хотела сказать, что это слишком непривычно – видеть тебя. Я в таком замешательстве, что просто сама не своя. А у меня… у меня есть муж. Прости.

Его рот утратил свою мягкость; холодный взгляд показался ей чужим, отстраненным.

– Конечно, – повторил он. – Хочешь вернуться?

– Нет.

– Позволь мне по крайней мере проводить тебя домой. Ты была в накидке, кажется.

Он помог ей одеться и в этот раз не предложил ей руку, чему Кейт порадовалась. Он теперь слишком реальный, чтобы дотрагиваться до него. Хотя бы ненароком…

Они шли как чужие, и молчание между ними было их третьим спутником. Тучи закрыли луну и погрузили их во тьму, которую рассеивали лишь ярко освещенные окна домов, мимо которых они следовали. Они то входили в тень, то выныривали из нее. Эйдан ничего не говорил, пока они не дошли до ее переулка.

– Кейти… то есть миссис Гамильтон…

Шаги ее замедлились, но она не остановилась, чтобы повернуться к нему, пока они не вошли в очередной островок темноты.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Жаль, что все так закончилось между нами. Если б я мог повернуть время вспять, то многое бы изменил.

Благодарение Богу, она не видела его лица. Можно было притвориться, что это не он, а просто случайный попутчик. Кейт кивнула:

– Мне тоже жаль.

А что еще сказать? Они сдержанно и неловко попрощались у дверей: она избегала смотреть ему в глаза, он почтительно поклонился. Потом она скрылась в своем магазине, поднялась по лестнице и легла на кровать полностью одетой, и ей было наплевать, что мнется лучшее платье.

Он уезжает…

Кейт испытывала облегчение и в то же время пылала гневом, потому что его отъезд тревожил ее, наполняя отчаянием и сожалением.

Боже милостивый, откуда снова взялось это влечение к нему? Как? Зачем? Ну да, он красив, всегда был красив, но она так давно не смотрела ни на одного мужчину иначе, чем с чувством страха. И считала себя невосприимчивой к их внешней привлекательности.

Уставившись в потолок, она наблюдала, как бледный свет гаснет, когда луна, всходя, проплывает мимо ее окна. Тьма сгустилась, а она все лежала с открытыми глазами.

Тело предало ее. Оказалось, оно хранит воспоминания об Эйдане и той любви, которую она когда-то испытывала к нему. Любви и страсти. Эта мысль была теперь ей чужда, ведь она должна была схорониться где-то в глубинах подсознания и никогда не выплывать наружу.

Умом она понимала, что когда-то желала его, что ей было безумно приятно заниматься с ним любовью. Но она не могла вспомнить все это по-настоящему. Как будто это произошло с кем-то другим, кто просто рассказал ей эту историю. Она знала, что Эйдан прикасался к ее телу, но не могла вспомнить, каково это было, что она при этом чувствовала. Ее сознание было заполнено ощущением равнодушных рук мужа, его грубых пальцев, впивающихся ей в тело.

Дэвид Гэллоу был ее супругом, поэтому она вынужденно делила с ним постель. И все же в первые несколько месяцев своего постылого замужества надеялась, что Эйдан приедет за ней. Поэтому каждый раз, когда муж навязывал ей свое супружеское внимание, она терзалась чувством вины. Она предала любимого, позволив другому овладеть ей. Казалось невозможным, чтоб Эйдан мог по-прежнему желать ее, если она принадлежала другому.

В качестве защиты она старалась заполнить сознание мыслями о нем, не обращая внимания на бесстрастное насилие над ней мужа. Она полагала, что мысли об Эйдане уменьшат ее вину. Вместо этого они стерли все воспоминания о его нежных ласках.

Кейт не могла вспомнить, как они любили друг друга, но тело, похоже, вновь жаждало ощутить его близость. Но она не может этого допустить. Она не свободна, чтобы делать это.

Темнота спальни окутала, накрыла ее. Завтра он покинет Лондон. Она почувствовала, как одинокая слезинка медленно скатилась по щеке, и поблагодарила Бога, что он уезжает. Значит, так тому и быть.

Глава 8

Эйдан швырнул сигарный окурок под колеса поезда и спустился по ступенькам. Он направился в сторону многолюдной улицы, где Пенроуз уже нанял экипаж. К тому времени, когда он распахнул двери своего скромного городского дома в Мейфэре, ощущение покоя, навеянное на него в поезде, испарилось.

– Желаете, чтобы я принес вам ваши личные письма немедленно? – спросил секретарь.

Эйдану хотелось что-нибудь рявкнуть, но он сдержался. Чтобы не кричать, прикусил язык и прошагал мимо него к себе в кабинет. Презрительно кривясь, он уселся за массивный письменный стол красного дерева. Эта чудовищная громадина досталась ему вместе с домом, вероятнее всего, потому что не прошла в двери.

Не говоря ни слова, Пенроуз поставил перед Эйданом стакан с виски, потом исчез в дверях, ведущих в соседнюю комнату. Шуршание просматриваемых бумаг доносилось через двери. Эйдан сидел, устремив рассеянный взгляд в большое окно рядом со столом, и ни о чем не думал.

Он разделался с виски, и Пенроуз принес ему графин и почту, после чего тут же скрылся.

Эйдан даже не взглянул на лежащие перед ним письма, продолжая бездумно смотреть в окно.

– Записка от миссис Ренье, – пробормотал секретарь, когда вновь появился, чтобы добавить еще одно письмо к стопке. Эйдан открыл его и пробежал глазами. Эта дама ненадолго приехала в Лондон, а муж остался на континенте. Она дала указание дворецкому не вешать дверной молоток на двери, но обед тет-а-тет у нее в салоне был бы весьма желателен.

Во время их последней встречи он овладел ею прямо на столе, не успели они даже съесть суп. Лакей уронил рыбное блюдо в дверях, но они и не подумали прекратить то, чем занимались. Дама лишь пробормотала, чтобы Эйдан не останавливался. Возможно, это именно то, что ему сейчас нужно.

Он сложил письмо и задумался над ее предложением. Их связь уже закончена, и он обычно непреклонен в этом отношении. Ее навязчивость должна было вызвать его раздражение по меньшей мере. А в несчастливый день, возможно, даже разозлить. Что же тогда, черт побери, за день у него сегодня, если он испытывает соблазн снова увидеться с миссис Ренье?

Эйдан устремил хмурый взгляд в окно. А может, не такая уж это плохая идея? Если он вернется к своему обычному образу жизни, это будет доказательством того, что воскрешение Кейти не состоялось и ничего не изменилось.

– Пенроуз!

Его секретарь немедленно материализовался в дверях.

– Сэр?

– Пожалуйста, сообщите миссис Ренье, что я пообедаю с ней сегодня в девять.

– Хорошо, сэр. А приглашение мистера Скарборо на завтрашнюю лекцию?

– Что-что?

Взгляд Пенроуза скользнул по столу, и Эйдан заметил, что там лежит целая стопка корреспонденции. А он прочитал только одно письмо – Эйдан взглянул на часы на каминной полке – за час.

Он прокашлялся.

– Остальные письма я просмотрю позже. Пусть пока полежат.

Пенроуз кивнул и, глядя несколько недоверчиво, закрыл дверь в свою комнатушку. Обычно Эйдан не позволяет ничему мешать его работе. Сегодня же он просто вновь уставился в окно.

Кейти отвернулась от него… и он не воспротивился этому. Ее заявление, что она смущена и сбита с толку, уязвило его гордость и подтолкнуло уйти – именно тот результат, на который она и рассчитывала, дошло до него. Ложь, что он просто хотел попрощаться, легко слетела с его губ. Он пытался обидеть ее так, как она обидела его. А вместо этого увидел в ее глазах облегчение.

Но почему он так смущает ее? Садясь на поезд, Эйдан твердил себе, что Кейти теперь замужем и больше не испытывает к нему никаких чувств, но сейчас, когда злость прошла, это казалось бессмысленным. Если он был ей безразличен, если б она любила другого, его присутствие вообще никак не трогало бы ее. Не имело бы ни малейшего значения. Но он волнует ее, а это значит, что она не забыла его.

Глаза его следовали за прогуливающейся парой, не спеша шагающей по тротуару мимо его дома, но мыслями он был по-прежнему далеко от Лондона.

Возможно, Эйдан преждевременно покинул поле боя. Эта история про мужа – чушь собачья. Ни один мужчина не позволит своей жене жить одной за тридевять земель, если он любит ее. И ни один порядочный супруг не позволит ей ишачить в магазине, когда у него достаточно денег, чтобы владеть плантацией.

Наверняка Кейти оставила своего мужа. Иначе и быть не может.

Однако к нему, Эйдану, это не имеет никакого отношения. Надо провести вечер с миссис Ренье, чтобы доказать себе, что он прав.

Он приказал себе прекратить таращиться в окно и плодотворно потрудиться. А потом он примет ванну, оденется и пойдет в дом своей любовницы за несколькими часами забытья. Он так сильно устал.

Усталость давила и тянула, словно гири, привязанные к рукам и ногам. В сущности, это ощущение должно было быть знакомым. Он никогда хорошо не спал. Но обычно привычное чувство было неспокойной тянущей болью. Сегодня же больше походило на давящую свинцовую плиту.

Он взглянул на часы. Семь вечера.

Вероятно, бессонные ночи в Халле в конце концов дали о себе знать.

Эйдан позвал секретаря.

– Вы можете быть свободны на вечер.

– Но, сэр…

– А по пути скажете Уайтстоуну, чтобы приготовил ванну.

– Конечно, но нельзя ли… – Пенроуз поднял руку с пачкой бумаг.

Вверху первой страницы Эйдан заметил печать. Важный контракт во Франции. Тот, который он ждал. Но голова его, казалось, вот-вот лопнет, а глаза готовы были вылезти из орбит.

Он потянулся к графину и плеснул себе еще виски.

– Нет, – наконец сказал он. – Не сегодня.

– О, конечно. – Пенроуз секунду помедлил, словно ждал, что Эйдан признается, что пошутил.

Но как только секретарь отвернулся, тот поддался еще одному, последнему порыву.

– Вы еще не послали записку миссис Ренье?

– Пока нет, сэр. – Пенроуз продемонстрировал маленький четырехугольник бумаги.

– Я передумал. Дайте ей знать, что приду на обед завтра.

– Хорошо, сэр, – покорно сказал его секретарь и удалился.

Облегчение растеклось по мышцам Эйдана. Сегодня он просто пообедает, примет ванну и отправится в постель, потому что не нуждается в женской ласке. Ему не требуется доводить себя до изнеможения, он уже и так вымотан до предела.

Он долго нежился в теплой воде, потом слишком много выпил, напрочь забыв про обед, и рухнул в кровать. Поразительно, но Эйдан проспал всю ночь без сновидений, зато проснулся с четкой целью. Впервые она не имела никакого отношения к работе.

Он должен поехать домой, в свое родовое гнездо, но не для того, чтобы навестить мать или дюжину других родственников, наверняка околачивающихся там. Надо было обязательно найти коробку, которую спрятал на чердаке много лет назад. Потому что ее содержимое даст ему повод вновь увидеться с Кейт.

Глава 9

– Эйдан, мой дорогой мальчик! – Мать порывисто обняла его, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Очень рад видеть тебя.

Ее руки сжались крепче.

– Слава Богу, что ты приехал. Происходит какое-то безумие!

Эти слова не вызвали никакой тревоги. Его мать – женщина эмоциональная и все принимает чересчур близко к сердцу.

– Что стряслось на этот раз?

– Твой кузен Гарри, – запричитала она, – собирается сделать предложение… кому-то, и я уверена, что он выбрал мисс Сэмюел, правда, упрямец отказывается это подтвердить.

– Что подтвердить?

– Что он намерен просить ее руки!

Эйдан покачал головой:

– Но Гарри же еще не сделал официального предложения, правильно? Может, он хочет получше узнать свою избранницу.

– Ох, но ведь надо же все как следует распланировать! Мы должны устроить прием, чтобы объявить о помолвке, и это должно быть до моего дня рождения. А что я могу сделать, если не знаю, кто невеста? Сплошное расстройство!

Он нахмурился:

– Ведь у миссис Сэмюел две дочери, верно? О какой из них идет речь?

– Да в том-то и дело, что я не знаю! Если б твоя сестра была здесь, мы, конечно, смогли бы разузнать больше. Я попросила ее немедленно приехать.

Это известие даже Эйдана застигло врасплох. Он протянул руку к буфету, чтоб налить виски, но остановился и нахмурился.

– Ты попросила Мариссу раньше вернуться из свадебного путешествия? Я правильно понял?

– Ну, она же лучшая подруга этих девушек.

В гостиную вошел его брат Эдвард, и Эйдан обменялся с ним озадаченным взглядом.

– А, ну тогда все совершенно логично. И что ответила Марисса?

– Представь себе, она даже не упомянула про мою просьбу в своем следующем письме. Одни сплошные восторги по поводу необыкновенной красоты пейзажей Оттоманской империи.

Эдвард фыркнул достаточно громко, чтобы мать его услышала.

– Молодец! Это говорит в пользу нашей сестры. Умница!

– Барон, – приструнила его леди Йорк. – Прекратите язвить. Если б вы только приказали Гарри все рассказать нам, он бы наверняка послушался.

– Знаешь, дорогая, – отозвался Эдвард, протягивая руку мимо Эйдана, чтобы стащить виски, которое тот налил. – Я и сам вроде не дурак, поэтому не собираюсь ничего подобного предпринимать.

Мать подхватила юбки и решительно промаршировала к двери, похоже, забыв, как была рада видеть своего дорогого младшего сына.

– Вы все такие упрямые! – Она уже почти скрылась за дверью, но в последнюю секунду развернулась со счастливой улыбкой на лице. – Эйдан, на сколько ты приехал? Я бы хотела устроить праздничный обед в твою честь.

– Боюсь, только на день. Я же навещал вас меньше трех недель назад, так что вряд ли стоит отмечать мой приезд, дорогая.

– Для меня это всегда большая радость, Эйдан. Ты же знаешь.

Высказав эту ободряющую истину, она ушла, оставив братьев молча таращиться на пустой дверной проем. Это был излюбленный способ их матери удаляться из комнаты.

– М-да, – пробормотал Эдвард через минуту после того, как ее шаги стихли. – Почему ты вернулся так скоро?

Эйдан налил себе другой стакан и плюхнулся в кресло.

– Мне сказали, тут критический случай.

– Не припомню, чтобы такая причина когда-то приводила тебя домой.

Он махнул стаканом, соглашаясь.

– Что верно, то верно. Мне надо кое-что забрать.

– Ты вполне мог просто изложить просьбу в письме.

– Нет, я не мог поручить это никому. – Эйдан помолчал, пока они оба цедили виски.

– Значит, твое дело в Халле прошло хорошо?

Эйдан прекрасно сознавал, как и всегда, что его отношения с родными сократились до вежливых и сдержанных разговоров. Не то чтобы он этого хотел, просто как-то так само получилось. Первый год он был так страшно зол. На себя, на свою семью и на весь этот треклятый мир. И вместо того чтобы рассеяться, это чувство со временем запряталось глубже, как барсук, зарывающийся в нору. Он использовал его как баррикады, дабы удерживать всех на расстоянии, но как быть со случаями вроде этого, когда так нужен кто-то рядом?

Он скучал по Эдварду, осознал Эйдан. Скучал по дружбе брата, не нуждающейся в лишних словах.

– Только ничего не говори маме, пожалуйста, – предупредил он.

– О чем же я должен молчать? – спросил Эдвард, откинув голову на спинку кресла.

– Все слишком серьезно.

Глаза Эдварда медленно открылись, и он поднял голову и встретился со взглядом Эйдана.

– Слушай, хватит тянуть кота за хвост.

Эйдан тут же пожалел, что затеял этот разговор. Он и не предполагал, как это будет трудно. И опустил глаза в стакан, словно надеялся найти там ответы на терзающие его вопросы.

– Она не умерла, – пробормотал он.

– Да кто же это, наконец?

– Кейти.

Глухой стук последовал за этим словом. Стакан Эдварда выскользнул у него из пальцев и приземлился на ковер.

– Что ты сказал?

– Кейти жива.

– Но… я не понимаю.

– Я тоже, но это так.

– Она спаслась во время кораблекрушения?

Эйдан наконец нашел в себе смелость встретиться со взглядом брата.

– Не было никакого кораблекрушения. Ее отправили в Индию, чтобы выдать за какого-то богатого плантатора, и она вполне благополучно добралась туда. Родители Кейти солгали мне.

На лице Эдварда было написано такое же смятение, какое царило в душе Эйдана.

– Но зачем?

– Понятия не имею. Она утверждает, что ничего об этом не знала. Возможно, они сделали так потому, что я упорно являлся к ним домой, желая увидеть ее, и меня надо было отогнать как назойливую муху. А может, тем самым хотели скрыть позор семьи, что продали дочь какому-то фермеру без имени, но с кучей денег.

Брат подался вперед, широко раскрыв глаза.

– Постой-ка. Так ты видел ее?

– Во плоти. Она держит кофейную лавку в Кингстон-апон-Халле.

– Кейти Тремонт? Держит лавку? Ерунда какая-то.

– Да нет, – возразил Эйдан. – Это правда. И она больше не Кейти Тремонт. Она теперь миссис Кейт Гамильтон.

– О! Ну да, разумеется.

Брат был явно потрясен.

– Я должен просить тебя никому об этом не рассказывать. Ее семья не знает, что Кейти вернулась в Англию.

– Эйдан… – Голос Эдварда сделался неровным и сиплым. – Если б это говорил мне не ты, я бы не поверил ни единому слову. Почему она не известила своих родных?

Тот пожал плечами.

– Ее отец умер в прошлом году. – Он не испытывал никаких эмоций, говоря эти слова. Так долго ненавидел этого человека, но сейчас не чувствовал ничего.

– Да, но мать не видела дочь десять лет! И брат ее теперь граф.

– Я представления не имею почему, Эдвард. Кейти попросила меня не воскрешать ее, и я согласился.

– Господи Иисусе, – выдохнул Эдвард. – Кейти Тремонт жива. А ты… что ты собираешься делать?

– Она замужем. Ее муж пока еще в Индии, но скоро приедет в Лондон.

– Ясно.

Но конечно же, Эдвард понимал все не больше самого Эйдана. Это какой-то нелепый фарс. Или трагедия. Или плохо написанная пьеса. Все в ней так перепуталось.

Эдвард поднял свой упавший стакан и забрал стакан у Эйдана. Вновь наполнил оба и опять плюхнулся в кресло.

– Спасибо за то, что рассказал мне.

– Я должен был с кем-то поделиться. А ты… – Он залпом осушил виски. Горло обожгло, на глазах выступили слезы. – Ты всегда понимал меня.

– Рад слышать это.

Эйдан прокашлялся, стараясь прийти в себя.

– Мои старые сундуки все еще на чердаке?

– Думаю, да.

– Это хорошо. Мне надо покопаться в них. – Он поднялся с кресла и от резкого движения слегка покачнулся.

– Ты хочешь отыскать там что-то для Кейти?

– Да.

– Послушай меня, пожалуйста.

Эйдан осторожно поставил стакан на стол, без особого удовольствия расслышав предостережение в голосе брата.

– Говори!

– Она замужем. Ты сам это сказал.

– И что из этого?

Эдвард со стуком поставил свой стакан.

– Как ты можешь относиться к этому столь беспечно? Только не прикидывайся, что не понимаешь. Кейти Тремонт не просто какая-нибудь пресыщенная, изнывающая от скуки женушка, ищущая приключений. Она та, которую ты когда-то так любил. И которая ни разу не связалась с тобой за все минувшие десять лет.

– Я все прекрасно понимаю. Можешь не бояться за мое сердце, брат. Оно затвердело, пожалуй, даже покрылось броней. Никакая Кейти ему не страшна.

– Эйдан… – начал Эдвард, но тот только покачал головой.

– Это правда! – И он стремительно вышел и зашагал к лестнице, прежде чем брат успел его остановить.

Он чертыхнулся, поднимаясь по лестнице, пожалев, что рассказал про Кейти. Эдвард не дурак и понимает, что они оба изменились. Да и жизнь преподносит сюрпризы. Она замужем, поэтому никакого долгожданного и счастливого воссоединения не будет и быть не может. Не существует ни малейшего риска, что он снова влюбится и станет умолять ее выйти за него замуж. Она чужая жена. А если она несчастна в браке, что же с того? Много ли их, счастливых? По пальцам пересчитать.

После предполагаемой смерти Кейти светские дамы стали проявлять чересчур живой интерес к Эйдану, и это было еще до того, как он разбогател. Молодые особы на выданье начали вдруг обращаться с ним как с какой-нибудь редкой драгоценностью. Некоторое время спустя он наконец разгадал загадку своей привлекательности, когда одна из его любовниц призналась: все ее подруги влюбились в него, взбудораженные слухом, что бедняжка скорбит по своей умершей тайной возлюбленной. Ах, это ведь так романтично! Поэтому выходило, что они хотели его потому, что он потерял Кейти.

Это привело Эйдана в холодную ярость. Ему делалось плохо при мысли, что смерть его любимой приятно щекочет нервы в свете, и все же он не остановился. У него было много любовниц – красивых, опытных, беспечных. Эйдан пытался забыть Кейти в их объятиях, но при этом он чувствовал себя негодяем.

Постоянное ощущение вины и пьянство чуть не убили его. А потом кузен во Франции предложил ему партнерство. Тому необходим был английский контракт, а Эйдану требовалось… что? Проявить себя? Определенно мысль о том, чтобы разбогатеть, взывала к его жажде мщения. Отец Кейт отверг предложение Эйдана, потому что у того не было средств содержать жену. Или ее семью, как он теперь понял.

Так что он отправился во Францию, подстрекаемый желанием утереть нос отцу Кейт и, говоря по правде, на время утопить свое горе в объятиях француженок. В конце концов Эйдан обнаружил, что может забыться, серьезно занимаясь бизнесом. Та сделка спасла его. Но только не душу. И не совесть.

А спустя какое-то время он горевал уже не по Кейти, а по тому человеку, которым должен был стать. Своими поступками он предал самого себя.

…Поднявшись на четвертый этаж, Эйдан порадовался полумраку. Он помог смягчить внезапный острый страх, что Кейт узнает, каким он стал теперь. Но нет. Ее желание жить в полном уединении защитит его секреты. Да и кто ей расскажет?

Он зажег лампу, висящую на крючке в стене, потом открыл дверь на лестницу. Добравшись до душной, пыльной черноты чердака, он подкрутил фитиль. Узкие проходы змеились между ящиками и сундуками, пробраться между ними можно было только бочком. К счастью, его сундуки оказались составленными возле двери, как будто дожидались его все это время.

В верхнем не было ничего, кроме старой одежды, насколько он помнил. Однако, подняв крышку нижнего, он обнаружил то, что искал. Среди книг и бумаг лежала большая деревянная шкатулка с вырезанными на крышке его инициалами. Он секунду помедлил, настороженно оглядывая ее, словно она могла неожиданно наброситься на него. Эйдан специально убрал ее подальше, чтобы избежать соблазна возвращаться к воспоминаниям. Испустив длинный вздох, поднявший в воздух мириады пылинок, он вытащил шкатулку из ее могилы, поставил на ящик и открыл крышку.

Вот они все тут, жалкие остатки их тайной с Кейт любви. Двенадцать писем, двенадцать листков бумаги с запахом лаванды, исписанные ее округлым почерком. Белый кружевной платочек, который когда-то мучительно долго пахнул ее духами. Засушенный цветок, который она вложила в письмо. И вот она, в самом низу, та вещь, за которой Эйдан приехал.

Тяжелые золотые карманные часы принадлежали ее дедушке, сказала Кейти, вкладывая их ему в руку. Она подарила их ему, как залог любви, попросив сохранить до свадьбы. Эйдан до сих пор помнил, как дрожали его пальцы, когда он держал дорогую вещь. Они только что в первый раз занимались любовью, и оба нервничали, переполненные эмоциями, подарив друг другу свою невинность.

Иисусе, какими же глупыми они были! Верили, как могут верить только молодые, что мир падет на колени перед их любовью. Но прошел всего лишь месяц, и они уже кричали друг на друга в отчаянии, беспомощные перед лицом отцовского отказа.

А потом Кейти исчезла.

Каждый божий день в течение целого года Эйдан носил эти часы у сердца, пока ему в конце концов так не опротивели собственные страдания, что он сложил все в шкатулку и убрал с глаз долой. Чтобы больше никогда не видеть. До этой минуты.

Опустив часы в нагрудный карман, ощутив знакомую тяжесть, Эйдан с мрачной улыбкой выбрался с чердака. Теперь у него появился прекрасный повод снова увидеться с Кейт, хочет она того или нет.

Глава 10

– Мой муж скоро приедет, – процедила Кейт сквозь стиснутые зубы, повернувшись спиной к Гулливеру Уилсону, чтобы вернуться к протирке жестяных банок с кофе.

– Вам неприлично оставаться одной так долго, – проворчал тот.

Кейт разинула рот, как будто его дерзость возмутила ее, хотя на самом деле она ничуть не была шокирована.

– Воистину, мистер Уилсон, это вы ведете себя совершенно неприлично. Не ваше дело подвергать осуждению поступки моего мужа, сэр.

Он прокашлялся.

– Возможно, англичане, выросшие на Востоке, не понимают, как правильно обращаться с леди.

– Возможно, это вы не понимаете, что ведете себя просто возмутительно! Всего хорошего, сэр.

Несносный тип даже не сдвинулся с места. Кейти бросила взгляд через плечо и обнаружила, что он смотрит на нее и хмурится. Наверное, хочет запугать, но она не поддастся на угрозы. Прошла целая минута, прежде чем нахал кивнул и направился к выходу.

Как только дверь за ним закрылась, Кейт выпрямилась и стиснула руками фартук. Мистер Уилсон слишком подозрителен. А вдруг он решит «по-дружески» помочь и отыскать ее мужа, чтобы спросить у него, когда тот намерен наконец приехать в Англию? Если так случится, то пиши пропало. Когда обнаружится, что мистера Гамильтона не существует, плакал ее бизнес. Но для того чтобы выяснить подобного рода сведения, потребуется не один месяц. Может, даже не один год. И никто не свяжет ее имя с Дэвидом Гэллоу. Что еще важнее, никто не свяжет ее имя с его смертью или ужасными угрозами ее пасынка.

От этой мысли у Кейти засосало под ложечкой. Не впервые она пожалела, что не задержалась на Цейлоне, чтобы узнать исход той ночи. Но у нее не было выбора. Она обещала Дэвиду, что никогда не откроет правду, поэтому ей пришлось бежать.

Письмо, спрятанное под прилавком, было еще одним источником тревоги, жужжащим в голове как назойливая оса, но она не станет кидаться к нему и держать дрожащими руками, как какая-нибудь беспомощная юная девица. Нет, вначале закончит уборку, как ответственная деловая леди, владеющая успешным предприятием, потом уберет тряпки и метелку для пыли и спокойно сядет на свой стул.

Письмо прибыло из Лондона две недели назад. Кейти брала его в руки каждый день и смотрела на него так, словно это была змея. Некий мистер Далуорт утверждает, что пишет как представитель одной весьма крупной и преуспевающей плантации на Цейлоне. Он якобы слышал о «Гамильтон кофе» и желает обсудить сделку с владельцем магазина лично, тем самым, возможно, сэкономив всем заинтересованным сторонам изрядную сумму денег.

Мистер Далуорт не называет имя плантатора. Это выглядит подозрительно, однако его доводы Кейт понятны. Плантатор не желает прогневить своего теперешнего посредника. И все равно это заставляет ее нервничать. Но что вызывает еще большую тревогу, это то, что мистер Далуорт лично прибудет в Халл на этой неделе.

Зачем?

Кейт в сотый раз просверлила взглядом письмо. Клиент мистера Далуорта желает узнать положение в обществе и репутацию мистера Гамильтона. Если б только тот на самом деле существовал, не было бы ничего проще, чем предоставить такие сведения.

Это именно та сделка, которая может способствовать процветанию ее дела. Именно к этой цели она стремится, именно этого добивается при помощи затеянного обмана. В конце концов, она прекрасно разбирается в сырье. Знает его с того момента, как молодые побеги показываются из черной земли. Знает, когда нужно собирать зерна, чтобы у них был наилучший вкус и аромат. И что самое важное, знает, на каких плантациях более внимательно и старательно относятся к выращиванию и сбору кофейных зерен. Какой владелец требует от своих работников собирать все подряд, а какой учит отбирать лучшие.

Но никто не поверит, что женщина может разбираться в делах сама, потому-то она и придумала себе мужа по возвращении в Англию. Ненадолго, а потом отправит его на вечный покой. И это на самом деле не будет такой уж страшной ложью. Ее настоящий муж умер, и она заслуживает того, чтобы извлечь хоть какую-то пользу из своей жизни на Цейлоне.

Но почему появились расспросы какого-то анонимного цейлонского плантатора? Совпадение это или ловушка? Кто всерьез заинтересовался ею?

Кейт сделала глубокий вдох и оглядела свой магазин. Она построила все сама, своими руками, вложила душу в свой бизнес. Еще год назад она бы упала духом и затаилась, боясь рискнуть. Но сейчас… сейчас она скорее начнет драться и кричать в ярости. Если это ловушка, она попадет в нее, но подождет возможности отомстить тому, кто ее подстроил.

Кейти осторожно сложила письмо, проведя пальцами по загибам. Потом сунула его назад под прилавок и вытерла руки. Ее рабочий день наконец закончился, и легкий трепет предвкушения прошел по телу.

Она подняла задвижку и выскочила в заднюю комнату, бодро стуча каблуками по деревянному полу. Демонстративно не глядя в сторону кухни и двух почерневших котелков, которые ждали ее внимания, Кейти схватила с крючка на стене накидку с капюшоном и распахнула дверь, ведущую в проулок. Воздух, овевавший ее, когда она шагнула через порог, был удивительно бодрящим.

Кейт постояла минутку, вдыхая восхитительный холод, не обращая внимания на другие запахи, витающие в проулке. Чары тепла наконец разрушились, и наступила погода, которую она любила.

Зашагав по проулку, она с надеждой взглянула на небо. Плотные серые тучи висели над головой как огромные, парящие обещания. Она шагала по извилистым улочкам и переулкам, пока не дошла до парка. Потом возле старой ивы свернула и выбрала скамейку на другой стороне лужайки. Незачем вспоминать об Эйдане.

Кейт села на скамейку и устремила взгляд на деревья, глядя, как ветер подхватывает бурые листья и разбрасывает их по траве. Все это приводило ее в восторг: холодное прикосновение воздуха к коже, грубоватая ласка ветра, пробирающегося под складки накидки.

Бакалейщик, мистер Джонатан, предсказал, что еще до заката пойдет снег. Она так долго ждала его!

Сидя неподвижно, как камень, из которого была высечена скамейка под ней, Кейт ни о чем не думала, отказываясь позволить хотя бы малейшему намеку или воспоминанию оформиться у нее в голове. Она просто закрыла глаза и дышала.

За время своего пребывания за границей она обнаружила, что жара – это крепость, тюрьма. Она угнетает тело и мозг, подавляет душу. Холод их освобождает. У нее было такое чувство, что пожелай она, и сможет взмыть в небо с дуновением ветра.

Что-то крошечное колко ударило в щеку. Потом еще.

Порыв горько-сладкой эйфории пронесся по телу. Все еще не открывая глаза, она подняла лицо вверх и почувствовала, как дюжина острых снежных крупинок упала на него. Рот растянулся в широкой, ничем не сдерживаемой улыбке, и смех сорвался с губ.

Минуту спустя, отряхивая накидку, мокрую от тающего снега, она открыла глаза, чтобы полюбоваться пляшущими, порхающими крупинками снега, падающими на землю. От этого зрелища как будто какая-то тяжесть отлегла от сердца. Глупость, конечно же. Уже несколько месяцев, как она в Англии, но впервые почувствовала, что вернулась на родину.

Порой Кейти спрашивала себя, особенно после отъезда Эйдана, действительно ли ей место здесь, в этой стране. Она чувствовала себя такой изменившейся, такой чужой. Ей даже приходило в голову, что она умерла на том острове, а ее нынешнее существование – всего лишь миф. Но, сидя здесь, на каменной скамейке в холодном парке, наблюдая, как бледный свет заходящего солнца все больше тускнеет, она понимала, что наконец очутилась дома. Несколько горячих слезинок смешались с влагой на холодных щеках, когда тьма наконец спустилась на землю.

Пора идти. Кейти с нетерпением предвкушала, как разожжет огонь в плите и сядет за штопку, просто наслаждаясь тишиной и уютом своей маленькой гостиной с желтыми стенами и старой разномастной мебелью. Она приобрела в порядке обмена немного превосходной мадеры и собирается выпить стаканчик, чтобы согреться перед тем, как лечь в постель; кровать была идеального размера для нее, и только для нее одной. Но пока ей хочется еще немножко посидеть здесь, дрожа и вдыхая изумительный холодный воздух.

Время шло, нос начало пощипывать. Вдохнув глубоко, с наслаждением, она медленно огляделась, запоминая этот вид воздушной серебристой завесы падающего снега, осторожно откладывая его в памяти, прежде чем подняться и не спеша направиться домой.

Ей вновь удалось вернуть себе душевный покой. Неделю назад Кейт была в смятении. Вся та власть над своей жизнью, которой ей с таким трудом удалось добиться, грозила в одночасье рухнуть, погребя ее под обломками и оставив душу открытой стихиям. Снова и снова она рисовала в своем воображении, насколько иной была бы ее жизнь, если б ее не отправили на Цейлон. Или даже если б она только знала, что Эйдан не бросал ее. Она бы убежала, если б было к кому. Если б у нее была надежда, она бы нашла способ вернуться к нему. Но она осталась. Осталась и зачахла.

О, как же ее терзала и мучила мысль о том, что могло бы быть. Но она заставила себя успокоиться. Теперь у нее все хорошо. Просто прекрасно.

Избегая передней двери – и любопытных глаз мистера Уилсона, – Кейт пошла по узкому проулку, рассчитывая на то, что яркая белизна снега немножко рассеет кромешную тьму между домами. Сделав несколько шагов, она вдруг ощутила какую-то смутную тревогу, но решила не обращать на нее внимания. В последнее время она странным образом не испытывала страха перед физической опасностью, ведь Кейт одна проделала весь путь от самого Цейлона, а это было непросто. Похотливые взгляды матросов быстро разбивались о неприступную стену холода, которой она окружила себя. Мужчины, казалось, чувствовали ее стойкое презрение к ним и оставляли ее в покое. Оно было почти как магия, это бесстрашие. Впрочем, не такая уж надежная, если подвела ее перед лицом Эйдана Йорка.

– Кейт, постой!

Она резко вздрогнула и на секунду провалилась в колодец страха. Это он, ее мерзкий пасынок, явился, чтобы снова признаться в своей постылой любви, угрожать ей своей ужасной ложью. Она попятилась, приготовившись бежать.

– Кейт, это я.

Наконец до нее дошло, кому принадлежит голос. Это Эйдан. Не Джерард. Слава Богу! Холодок пробежал по телу, волосы на голове зашевелились, когда она стала вглядываться в темноту. В конце концов он шагнул вперед, обнаруживая себя.

– Что ты здесь делаешь? – возмущенно прошипела она.

– У меня есть кое-что для тебя.

Кейт сделала три неглубоких вдоха, потом раздраженно покачала головой:

– Тебе нельзя здесь находиться. Уходи немедленно!

Он нахмурил лоб, озабоченно оглядевшись:

– Что-то не так?

– Боже мой! Да все не так!

Явно обеспокоенный, он шагнул к ней, чтобы взять за руку, но она быстро попятилась и повернулась к двери. Мысли ее лихорадочно кружились, пока она пыталась придумать, как же заставить его уйти и больше не возвращаться, но мозг не в состоянии был предложить никакого решения. Не имея представления что делать, она обнаружила, что входит в дверь и Эйдан идет за ней по пятам. Изо всех сил стискивая полы накидки, словно для защиты, она повернулась и встретилась с его взглядом: в глазах застыло ожидание, красивый рот угрюмо сжат.

Пытаясь не обращать внимания на внезапно повисшее между ними молчание, Кейт занялась разжиганием лампы. Она не знала, на что надеется – что пол вдруг разверзнется и поглотит его? Маловероятно, чтобы Эйдан вдруг воспылал внезапным желанием уйти после того, как ждал ее в такую погоду. Веки его едва заметно опустились.

– Ох, ну ладно, – смирившись, проворчала она и, сняв с себя накидку, протянула руку за его пальто. И вместе с мокрой одеждой в награду получила широкую улыбку. Бросив взгляд на плиту, убедилась, что чайник еще исходит паром на теплой поверхности.

– Чай? Для кофе несколько поздновато.

– С удовольствием.

Она не спеша готовила чайный поднос, все это время ощущая на себе его взгляд. Что он видит? Что о ней думает?

Не говоря ни слова, она направилась по лестнице на второй этаж; Эйдан пошел следом с лампой.

– Давай я разожгу огонь. – Он уже стоял на коленях перед маленькой плитой, раздувая пламя. То, что он находится здесь, в ее комнате, совершенно неприлично, но, наверное, поздно запирать конюшню, когда лошадь уже убежала. И все равно его присутствие смущало ее.

– Я думала, ты уехал в Лондон. – Отвернувшись от чайного подноса, она даже не пыталась притвориться, что рада его приходу.

– Я вернулся, чтобы проверить, как идет ремонт моего корабля.

Вот как? У него есть корабль? Но нет, она не будет ничего у него спрашивать. Чопорно присев на краешек стула, Кейти стала разливать чай, а он устроился на стуле напротив. Слава Богу, между ними был широкий стол.

– У меня есть кое-что твое. Я подумал, что привезу это тебе, поскольку все равно мне надо было сюда приехать.

– Уверена, в этом нет необходимости.

Не ответив, он выложил на стол какой-то сверток. Он был маленьким: квадратик аккуратно сложенной голубой ткани, обвязанный серебристой лентой. Боясь того, что может там найти, она нерешительно протянула руку и взяла его, ощущая на себе тяжесть его взгляда, пока развязывала ленту и разворачивала ткань.

– Ох! – воскликнула Кейти при виде карманных часов червонного золота с изысканно выгравированными листочками.

Она с благоговением перевернула часы и провела пальцами по гладкой отполированной крышке, по которой дедушка часто потирал большим пальцем. Вдохнула запах старого металла. В памяти всплыло воспоминание: дедушка сидит в своей библиотеке, устремив взгляд в огонь камина, задумчиво поглаживая часы в поисках какого-то решения. Сотни других воспоминаний нахлынули на нее, все о нем и все хорошие. Он был постоянной величиной в ее жизни. Всегда добрый, сердечный и веселый, по крайней мере с ней. Даже будучи маленькой, она сознавала, что другие робеют перед ним, даже побаиваются, но Кейт его ничуточки не боялась и обожала деда, как и он ее.

Щелчок замочка, и крышка открылась, обнаруживая стрелки, замершие на шести и десяти. Часы показывали это время много лет, еще даже до того, как умер дедушка. Их вид вытащил еще одну картину из пустоты в ее сердце.

Лицо Эйдана, пылающее румянцем после тех восхитительных минут, что они провели в объятиях друг друга. Его глаза, радостно сияющие, когда он с благоговением держал часы на ладони. «Обещание, – сказала она, – залог моей любви, покуда мы не сможем быть вместе». Он тогда обнял ее и осыпал дождем поцелуев. «Я люблю тебя, – шептал он снова и снова. – Я люблю тебя».

Кейт приложила ладонь к горлу, преодолевая спазм, застрявший там.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.