Обмен мирами

Омал только мельком взглянул на причудливую закорючку директорской подписи и вернул бумаги девушке.

– До вашего возвращения экземпляр будет лежать в сейфе, – объяснила она. – Ну что, вы готовы?

Омалу хотелось еще потянуть время, посидеть в уютном кресле, полюбоваться красавицей мисс Би, поболтать с ней, но он сказал, что готов.

– Хорошо, – откликнулась девушка. – Тогда пройдите вон туда! – За ее спиной снова бесшумно отъехала часть стены. – Наш сотрудник Захар осуществит обмен.

Омал шагнул к проему, заглянул с опаской. Сегодня вместо демонстрационного зала за раздвижной стеной была небольшая комната. Почти всю ее занимал матовый цилиндр, напоминающий кабинку для душа, только снабженный приборным щитом. Угрюмый молодой человек с заспанной физиономией колдовал возле щита.

– Захар! – сказала мисс Би. – Принимай клиента. Счастливого пути, Омал! Будьте осторожны!

– До свидания! – отозвался он и шагнул в комнату.

Стена за его спиной бесшумно сомкнулась. Омал вопросительно поглядел на Захара.

– Раздевайтесь, – приказал тот.

Омал опешил:

– Что-о?

Захар вздохнул и показал на неприметную шторку в углу.

– Процесс обмена возможен только тогда, – скучным голосом начал он, – когда клиент находится в специальной камере, заполненной коллоидным стабилизатором… Короче, незачем пачкать одежду, в которую придется одеваться вашему…

– Я понял, – буркнул Омал.

Он вздохнул и зашел за шторку, быстро снял с себя все. Захар сдвинул полукруглую дверцу камеры, и Омал шмыгнул внутрь. Дверца вернулась на место. В камере было зябко, но сухо. Омал поежился, прикрывая ладонями причинное место. Над его головой что-то щелкнуло, и послышался голос Захара.

– Встаньте прямо, – велел он. – Руки по швам.

Омал нехотя подчинился. С потолка камеры ему на голову опустился прозрачный шлем.

– Возьмите загубник! – скомандовал Захар.

Омал, морщась от отвращения, обхватил губами штуковину наподобие мундштука дыхательной трубки.

– Даю кислород, – сообщил Захар.

Прохладная струя кислорода защекотала гортань.

– Даю коллоид, – возвестил Захар. – Стойте прямо. Не шевелитесь!

Омал застыл. Снизу стало подниматься что-то прохладное и липкое, как кисель. Ощущение было не из приятных. Коллоид поднимался все выше и выше. По щиколотку… До колен… По пояс… До плеч… Омал терпел. Кисель проник под шлем и начал заполнять его. Омал зажмурился и покрепче стиснул загубник. И это было не последним испытанием. Охваченное коллоидом тело ощутимо покалывало. Сначала – покалывало! А вскоре стало и потряхивать. Омал крепился, хотя ему хотелось заорать и вырваться из липкой электрической западни. Голос Захара бубнил что-то, но заполненный киселем шлем почти не пропускал звуков. Тело Омала утратило чувствительность. А сознание – связь с телом. Омал пытался бороться. Цеплялся за привычные ощущения. Утреннюю ломоту в недолеченном зубе. Боль в колене, до сих пор ноющем после вчерашней встречи со Шрамом. Но это было лишь воспоминание о недомоганиях, а не сами недомогания. Все усилия оказались тщетны. Сознание Омала покидало данное от рождения вместилище.

В заточении

Шлем уполз вверх. Горячие тугие струи ударили со всех сторон, смывая липкие комки стабилизирующего коллоида. Омал с удовольствием вертелся под струями, обтирал ладонями тело. Новое тело. Поджарое и крепкое, перевитое упругими мышцами. Бедняга Джо, ему достанется совсем другое – рыхлое, вялое, с наметившимся брюшком. Что ж, сам виноват. Надо было уточнять свои предпочтения.

Душ иссяк. Дверца камеры сдвинулась. Омал шагнул в новый мир и… оказался в небольшом мрачноватом помещении без окон и с единственной дверью. С потолка на пыльном витом шнуре свешивалась допотопная лампа, забранная незамысловатой металлической сеткой. Она чуть покачивалась, расшвыривая по углам тени. Кроме обменной камеры в помещении был еще узкий топчан, накрытый пестрым одеялом, грубо сколоченный, прочный на вид стол и табурет возле него. На табурете лежала небрежно сложенная одежда. Под столом валялись сапоги. Омал узнал их. В этих сапогах он, вернее Джо Бастер, давил на педали в рубке межпланетного корабля!

Омал развернул одежду. Черные кожаные штаны с широким поясом, белая рубаха с просторными рукавами и шнуровкой на груди, кожаный же жилет с множеством карманов и карманчиков, какие-то панталоны и то ли длинные носки, то ли чулки. Омал не сразу сообразил, что это тоже часть его наряда. Разобравшись, что к чему, он быстро оделся, благо рефлексы Джо остались при теле. Натянул сапоги.

Пора выходить в дивный новый мир.

Он подошел к двери, потянул за ручку. За дверью оказалась уборная. Вполне обычная уборная, разве что унитаз был металлическим, а не из абсорбирующего пластика, как положено. Да и умывальник представлял собою простую раковину с краном, который приходилось открывать вручную. Ладно, с этим можно примириться. Все-таки Марс – планета приключений, а не комфорта.

Омал вернулся в комнату. Огляделся, чтобы лишний раз убедиться, что другой двери нет. Ловушка? Но зачем? Неужто Джо Бастер решил замуровать свое собственное тело? Уморить его голодом. Тогда зачем сортир? Да и койка… И одежда. Нет, тут что-то другое. Омал подавил легкую панику. Сел за стол. Решил подождать, что будет дальше. Часов у него не было. Древний светильник горел вполнакала. Снаружи не доносилось никаких звуков. Ожидание становилось невыносимым. Омал вскочил и стал ходить из угла в угол. Вскоре он и впрямь почувствовал голод.

– Я жрать хочу! – сказал он, обращаясь к потолку.

Никаких последствий это не возымело. Омал подумал и понял, что даже если его кто и слышит, то этот кто-то, видимо, его не понимает. Но ведь в договоре сказано, что он будет знать несколько языков и диалектов, на которых говорят обитатели планет и спутников. Правда, ему было обещано также, что он окажется в местном отделении «Бюро». Это у них такое отделение? Камера обмена, совмещенная с камерой-одиночкой?! А заодно – и с камерой пыток!

– Ма бахт! – вырвалось у него. – Ма бахт, ха лала!

Послышался скрежет, в потолке над столом образовалось отверстие.

– В потолке открылся люк, – прокомментировал Омал. – Ты не бойся, это глюк… Ха лала, бахта, се, – добавил он на неизвестно чьем наречии.

Из люка на стол опустился круглый металлический сосуд вроде кастрюли, накрытый полукруглой крышкой. Сосуд брякнулся о столешницу. Омал успел заметить серые, скользкие на вид веревки, которые поспешно втянулись обратно. Отверстие закрылось.

Омал на цыпочках подкрался к столу, осторожно протянул руку и приподнял крышку. Из-под нее вырвался ароматный пар. Омал потянул носом: пахнет недурственно. Он снял крышку и увидел куски неизвестного мяса, переложенного зеленоватыми овощами, напоминающими помидоры. Столовых приборов не обнаружилось. Запах пищи растравил аппетит до крайности. Омал решил наплевать на условности. Взял двумя пальцами кусочек мяса, понюхал, откусил. Пожевал. И едва не застонал от наслаждения. Вкусно! Чрезвычайно!

Омал и не заметил, как опустошил кастрюлю. Захотелось пить. О чем он и сообщил, не задумываясь, на языке, из которого несколько часов назад не знал ни слова. Вновь отворился люк. Оттуда выскользнула веревка, опустила на стол еще один сосуд, похожий на кувшин с узким горлом.

На этот раз Омал успел разглядеть веревку. Ком подкатил к горлу. Дивное мясо едва не запросилось обратно. Веревка оказалась тонким щупальцем, усеянным мелкими бородавчатыми наростами. Ма бахт… Он схватил кувшин, припал к горлышку. Терпкий прохладный напиток унял тошноту и прояснил мысли.

Омал отвалился от стола, лег, не снимая сапог, на кушетку. Уставился в покрытый мелкими трещинками высокий потолок. Поставил рядом с кушеткой кувшин. Время от времени прикладываясь к горлышку, Омал принялся размышлять.

Да, он, похоже, попал в ловушку. И ловушка эта расставлена, скорее всего, самим Джо Бастером. Ну а кем же еще? По-видимому, Джо понадобилось зачем-то скрыться в другом мире. Что неудивительно, при его-то профессии. Наверняка у бретёра немало «доброжелателей»… Это понятно. И также понятно, что тело свое Джо решил сохранить в целости и сохранности до той поры, когда ему можно будет в него вернуться. Он, Омал Мохо, тоже бы так поступил, будь у него такая возможность. Следовательно, ему, Омалу, предстоит провести неопределенное время в двойном заточении: в чужом теле и в чужой тюрьме…

«Вот же олух, – подумал Омал о себе самом. – Захотел задешево прокатиться в другой мир? А дешевый мир, как известно, бывает только в мышеловке…»

Он снова припал к горлышку кувшина. Напиток напоминал легкое вино, какое именно, Омал не знал, так как не разбирался в спиртном. Не любил он это дело. Самое главное, что здешнее вино не только не затуманивало голову, а наоборот – помогало думать.

Стоило ли проявить благоразумие и спокойненько дожидаться, когда Бастеру приспичит вернуться? С одной стороны – стоило. Ведь кто знает, окажись он за пределами этой вполне комфортабельной тюрьмы, не пришьют ли его сразу? А если не сразу, но предварительно подвергнув пыткам? Пытать будут тело Джо Бастера, а мучения испытывать придется ему, Омалу. Хорошенькая перспектива…

С другой стороны, сидеть в этой камере безвылазно – это ж свихнуться можно! Тело Джо не пострадает, а вот разум Омала – еще как! В результате по возвращении на родную планету он угодит прямиком в спецклинику. Ну уж нет… Не для того он ввязался в эту авантюру, чтобы сидеть в одиночке и пялиться на дерьмовый светильник!

Пара лишних глотков, и вино перестало бодрить. Ломая голову над способами побега, Омал сам не заметил, как заснул.

Проснулся он с ясной головой, готовым к решительным действиям. Сколько прошло времени, определить было нельзя. Лампочка все так же изливала тусклый свой свет. По углам бродили тени. Грязная посуда исчезла. Значит, щупальца снова побывали здесь. Омал посетил уборную, умылся под краном. Вернулся к столу. Осмотрел крышку люка. Пожалуй, по ширине будет в самый раз. Он добросовестно уселся на табурет, возвел очи к потолку и потребовал завтрак:

– Се унта!

Несколько минут ничего не происходило. Омал уже начал волноваться. Вдруг послышался знакомый скрип, крышка люка втянулась. Показались щупальца со знакомой кастрюлей. Омал не стал дожидаться, пока она опустится на стол. Он легко, по-обезьяньи вскочил на столешницу, ухватился за щупальца и дернул их на себя. Загремела кастрюля. Покатилась по полу, разбрасывая ароматные кусочки. Щупальца попытались высвободиться, но Омал повис на них всем весом. Тогда они напружинились и потащили его вверх. Очутившись в люке по пояс, Омал отпустил щупальца, оперся руками в закраины, подтянул ноги.

Вскоре он стоял в другой комнате. Просторной и светлой. И чертовски холодной. Окон в ней, правда, тоже не было, зато наличествовало сразу несколько дверей. Свет лился из настенных бра. Вдоль стен тянулись длинные блестящие столы, уставленные неизвестными Омалу приборами и механизмами. На металлических частях механизмов поблескивал иней. Неподалеку от него на гладком полу съежился влажный складчатый мешок, из-под которого торчали кончики щупалец. Омал хотел было с досады пнуть по мешку, как вдруг из складок показались большие бледные глаза без зрачков. Раздался свистящий шепот:

– Ма бахт, Дшое!

Омал немедленно откликнулся:

– Нон Дшое! Эст Омал!

Мешок со щупальцами разразился кашлем. Кашлял он долго, после чего прошептал:

– Хо, Омал… Омал зиц, нон тахт…

– Сам сиди в этой вонючей дыре! – заявил Омал по-английски, нисколько не заботясь о том, понимает ли его собеседник. И добавил на смеси среднесолярного и венерианского: – Си скунси?! Нон зиц, ма бахт!

Мешок громко вздохнул, протянул щупальца к креслу из прозрачного пластика, вцепился в подлокотники и взгромоздился на сиденье. Коротким всплеском щупальца он указал Омалу на свободное кресло, а когда тот уселся – сообщил, что зовут его Стросс и что он вовсе не тюремщик, как мог подумать уважаемый Омал…

Да, нептунианин Стросс вовсе не тюремщик, он профессор Солярного университета – главного учебного и научного центра Империи Солнца. Как ученый Стросс специализировался на межпланетном психообмене. Увы, исследования в этой области финансировались крайне скудно. Университетское начальство выделяло на эксперименты Стросса не более десяти тысяч солларов в стандартный солнечный год, и профессор вынужден был изыскивать средства на стороне.

Так он связался с разбойной популяцией разумных меркурианских рептилий. Их главарю, Шорру, идея психообмена пришлась по душе, и он придумал, какую из этого можно извлечь выгоду. Коротко говоря – укрывать бренную плоть беглых преступников, помещая их отягощенные злодеяниями души в тела незадачливых психотуристов. По-своему это остроумная идея, но его, профессора Стросса, светила солярной науки, лауреата многих премий, тяготит роль тюремщика. А главное – соучастника преступлений! Но, как говорится, щупальце увязло – всему нептунианину пропасть.

– Значит, Джо Бастер – беглый преступник? – спросил Омал.

– Увы, – ответствовал профессор. – Но, невзирая на это, он честный малый.

Омал с удивлением воззрился на высокоученого нептуниана.

– Как это? – поинтересовался он. – Преступник и вдруг честный малый?

Стросс смущенно покашлял.

– Это романтическая история, – сообщил он. – Джо угнал космический крейсер, принадлежащий Рудной компании Филда, но сделал это не из корыстных побуждений, а из-за любви.

– И кто эта счастливица? – поинтересовался Омал.

– Позвольте, я оставлю ее имя в тайне, – прокашлял профессор. – Мне неведомы все подробности, но, кажется, они расстались. Джо преследовала солиция, и он вынужден был прибегнуть к моим услугам. Правда, оказавшись здесь, он тоже подверг себя опасности. Ведь Шорр хотел выведать у Джо некие важные сведения. Джо уперся. Тогда Шорр пригрозил ему пытками. Дело в том, что камеру обмена вполне можно использовать и как камеру пыток. И изощреннейших, уважаемый Омал! Бедняга Джо не хотел испытать их на себе. И вынужден был бежать.

Омал вспомнил, как его трясло в камере: выходит, могло быть гораздо хуже, – и зябко поежился. И уже не от холода.

– Если бы вы знали, каких трудов мне стоило связаться с «Бюро Обмена», – продолжал нептунианин, – но усилия мои не пропали зря. Я устроил Джо побег! Надеюсь, это благое дело хотя бы отчасти искупит мою вину…

– Благое дело?! – возмутился Омал. – Джо вы спасли, а меня подставили!

Профессор разразился долгим унылым кашлем, щупальца его обвисли, а глаза спрятались под складками кожи. Омалу стало жалко беднягу.

– Ладно, – проговорил он. – Раз уж так получилось, помогите мне бежать!

Стросс выглянул из-под складок одним глазом.

– Бежать? – переспросил профессор. – Но у меня нет подходящего предложения по обмену…

Омал вздохнул: и этот туда же!

– Я не хочу опять с кем-то меняться, – пояснил он. – Я хочу попасть во внешний мир, понимаете? В мир за пределами этой тюрьмы!

– Понимаю-понимаю, – отозвался Стросс. – Но вы же ничего не знаете о здешних порядках. Вы и пары шагов не успеете сделать, как попадете в лапы популяции или в руки солиции.

– Кое-что я все-таки знаю… – пробурчал Омал.

– Базовый словарь-путеводитель для путешествующих по обмену, – прокомментировал профессор.

– На первых порах достаточно, – легкомысленно заявил Омал. – Но я бы не отказался от знающего гида. Ведь вы согласитесь меня сопровождать, профессор?

– Я… кхм-кхм…

– Да, вы! – сказал Омал. – Или вы собираетесь оставаться тюремщиком и пособником бандитов до конца своих дней? А если этот Шорр, или как его там, узнает, что вы помогли сбежать Джо, что он с вами сделает?

Все складки дряблого, мешкообразного тела нептунианина затряслись.

– То-то! – грозно присовокупил Омал. – Ну что, согласны? Решайтесь, пока я тут у вас не околел от холода.

– Согласен, ма бахт, – прокашлял Стросс. – Бежим немедля. Я только захвачу матрицу вашего обмена…

Профессор мокрым мешком шлепнулся на пол. Хватаясь щупальцами за малейшие выступы, он на удивление резво передвигался по своей лаборатории. Из большого аппарата, занимавшего целую стену, Стросс вынул полупрозрачную, пронизанную золотыми нитями пластину и ловко спрятал ее в складках кожи.

– Возьмите вон там! – велел он, ткнув щупальцем в шкафчик над одним из столов.

Омал потянул дверцу на себя. За нею оказалась подмышечная кобура, из которой торчала желтая рубчатая рукоять огромного пистолета. Рукоять удобно легла в ладонь. Омал вытащил пистолет из кобуры. Приятная его тяжесть оказалась вполне привычной. Рефлексы Джо Бастера по-прежнему служили Омалу. Оставалось надеяться, что не подведут и впредь… Знакомый, кстати, пистолет. Где-то он его уже видел?..

– «Бретёр сто шестнадцать», – сказал профессор, – любимый атомик Джо… Я спрятал его от Шорра. Приберег для себя… Для последнего выстрела… Но об этом после, – заключил Стросс. – Нам пора уходить.

Он извлек из-под стола нечто вроде рюкзака – цилиндр с плотной крышкой и двумя лямками.

– Что это? – спросил Омал.

– Термос, – отозвался нептунианин. – Если не возражаете.

– Почему я должен возражать?

– Потому что это термос для переноса существ, приспособленных к низким температурам, – сказал профессор. – Видите ли, наверху мне слишком жарко. Мне и в лаборатории жарко, но здесь хотя бы нет горячего ветра, который несет этот ужасный песок…

– Наверху? – не понял Омал.

– А как вы думаете, где вы находитесь?

– На Марсе, в какой-то лаборатории…

Стросс хрюкнул в щупальца:

– Правильно, – и уточнил: – Вы находитесь в городке Диктаун, что на плато Амазония, одной из множества марсианских пустынь.

Он ловко свинтил крышку с рюкзака-термоса, ухватился за края щупальцами и перевалился внутрь.

– Завинчивайте, – велел он из термоса. – После открывайте дверь с цифрой четыре и дуйте прямо по коридору к лестнице, которая ведет наверх, к выходу.

– А дальше? – спросил Омал. – Куда мне бежать потом?

– Я вас проинструктирую, – откликнулся профессор Стросс. – Мой термос снабжен акустической системой. Главное, выйти из здания. Учтите, Омал, на выходе обязательно дежурит кто-нибудь из ящеров Шорра.

– Вы хотите сказать, что я должен его… мгм… обезвредить?

– Разумеется, – проскрипел живой мешок. – Вы же хотели приключений, вот и получайте!

Взвесив на руке «Бретёр-116», Омал подумал: «В крайнем случае долбану гада рукояткой…».

Бегство через пустыню

Приключения начались сразу, едва Омал переступил порог лаборатории. Увешанный оружием с головы до ног ящер, похожий на варана-переростка, ринулся ему наперерез. Омал смерил его взглядом: долбить рукояткой? Куда там!

– Ма бахт! – гаркнул он и пальнул на ходу в потолок.

Лучше бы он этого не делал. Атомик выплюнул сгусток мертвенно-синей плазмы. В потолке мгновенно образовалась дыра, а голову и плечи незадачливого стрелка окатило брызгами расплавленного пластика. Взвыв от боли, Омал кинулся к лестнице, что вела к выходу. И едва не угодил под выстрел. На верхней ступеньке оказался еще один ящер. Этот не церемонился. Выбора не оставалось, Омал пальнул в ответ. Бандит заверещал и сверзился с лестницы. Омал перепрыгнул через него, взлетел по ступенькам, распахнул дверь и пулей вылетел наружу.

Ослепительное солнце ударило по глазам похлеще выстрела. Дохнул в лицо жгучий ветер. Омал поневоле остановился, чтобы проморгаться и осмотреться. Ничего особенного. Широкая пыльная улица. Невзрачные с виду дома. Салун. Небольшой магазин, на витринах которого красуется незамысловатая реклама «Кока-колы» и незнакомых сигарет «Риаль». Похоронное бюро. Банк. В дальнем конце сверкает полированным металлом заостренная башня: транслятор видеофонного сигнала, наверное…

…Ни дать ни взять, городок на Диком Западе из древнего видеопласта. Вот сейчас из-за угла покажутся ковбои или индейцы…

Из-за угла действительно что-то показалось. Существо напоминало огромную желтую многоножку, оседланную, словно лошадь. На спине многоножки восседал рослый краснокожий и четверорукий парень, одетый в пеструю хламиду, перехваченную кожаными ремнями. В одних руках он держал поводья, а другими похлопывал себя по лысому темени. В прокаленной солнцем тишине отчетливо слышались сочные ритмичные шлепки.

– Направо, вдоль улицы! – раздался из-за спины голос Стросса. – И не мешкайте. Ящер, которого вы пощадили, наверняка поднял тревогу.

Омал припустил в указанном направлении.

– Увидите вывеску «Прокат и починка пескоходов», – продолжал вещать из термоса профессор, – заходите без стука. Это лавочка Перси, он мой должник.

Пришлось внимательно присматриваться к вывескам, не сбавляя хода. Городок оказался довольно длинным. А нептунианин не солгал: снаружи было чертовски жарко. Особенно если на тебе сапоги, кожаные штаны и жилет. Будь Омал в собственном теле, он бы давно выдохся, но крепко сбитому тулову Бастера, похоже, было все нипочем.

Правда, макушку отчаянно жгло, но чего он хотел после горячего пластикового душа?

Лавочка Перси стояла на самой окраине. За нею простиралось красноватое пустынное плато, обрамленное рыжими, нечеткими в знойном мареве скалами. Дальше лавочки высилось то, что Омал принял издалека за транслятор.

Ноги Омала словно вросли в землю: где были его глаза?!

На исполинской каменной плите, лишь отчасти занесенной песком, стояла ОНА – легкая, стремительная, готовая в любое мгновение сорваться с места и кануть в темно-кубовом небе. Солнце любовалось на свое отражение в ее обшивке, а ветер старательно полировал мириадами песчинок. У Омала захватило дух. Как будто кто-то собрал воедино все его детские мечты и щедро подпитываемые книжками фантазии и отлил в звонком металле. Ему сразу захотелось забыть обо всем, броситься к ней, приласкать элегантные стабилизаторы, приподняться на цыпочки и заглянуть в темные зрачки дюз. Вдохнуть аромат дальних странствий…

– Почему стоим? – пробурчал за спиной Стросс.

– Ракета!

– А-а, старая развалюха, – непочтительно отозвался профессор. – Перси выкупил ее у старьевщика в Берроуз-сити и копит деньги на починку. Десять лет уже копит, а конца не видно. Не тратьте драгоценное время. Прибудем в большой город – насмотритесь. Увидите настоящие лайнеры, а не эту каботажную скорлупку.

«Скорлупку… – горестно подумал Омал. – Да я бы за такую скорлупку жизнь отдал…»

Он с трудом отвел взгляд от летучей красавицы и шагнул к двери с потемневшей от времени вывеской: «Прокат и починка…». Слово «пескоходов» было уже не разобрать. Звякнул дверной колокольчик, и Омал ввалился в лавочку Перси. Ему навстречу из полумрака шагнул худой старик в изгвазданном рабочем комбинезоне, вытирая узловатые пальцы ветошью:

– Чем могу служить, мистер?

Вместо ответа Омал снял рюкзак-термос, отвинтил крышку. Нептунианин высунул бугристую, влажно поблескивающую голову.

– Это я, Перси! – сообщил он. – Нам с мистером… э-э… Мохо нужна хорошая машина на ходу. И немедленно.

– Как назло, док, нету ничего подходящего, – отозвался старик. – Все пескоходы в разгоне.

Профессор коротко кашлянул.

– Стыдись, Перси! – воззвал он. – Когда во время прошлогодней Великой бури ты пожелал отдохнуть на Венере, где живет масса истосковавшихся по мужской ласке красавиц, я тебе помог.

Старик смутился, яростно поскреб двумя руками в остатках шевелюры и пробормотал:

– Твоя правда, док… Прости. Берите мою «Пуму». Когда доберетесь до города, оставьте в любом гараже. Старого Перси Бранда по всему Марсу знают.

– Не спрашиваешь, куда именно мы направляемся? – сказал нептунианин. – Правильно делаешь.

– Я не дурак, – отозвался Перси. – Полюбопытствуют ребята Шорра, в какую сторону вы уехали? Покажу, уж не обессудьте. Но ведь ваша воля свернуть куда угодно, едва пропадете из виду.

– Умен, старина, ничего не скажешь! – одобрил профессор. – Если набьешь багажник консервами и канистрами с водой, считай, что долг свой отработал.

– Заметано, – сказал старик. – Только пусть мистер… э-э… Мохо поставит мне хороший фингал. Как будто вы меня грабанули.

– Мистер Мохо расстарается, – заверил его Стросс. – Только не вздумай заявить на нас в солицию округа!

– В мыслях не было!

Нептунианин опять укрылся в термосе, который Омал снова взвалил на плечи. Перси вывел его во двор, показал на стоящую под тентом машину с открытой кабиной и тремя парами высоких колес.

– Вот, полюбуйтесь-ка, мистер Мохо, – сказал старик с гордостью. – Независимый привод на каждую пару, стосильный движок, реактор набит лантанидами под завязку. Подвеска мягче, чем титьки моей старухи. Запросто делает полста миль в час даже на гребенке. Только вы уж постарайтесь не угробить мою кошечку…

– Постараюсь, – пообещал Омал, не уверенный даже, что сможет завести эту «кошечку». На атомных пескоходах он еще не катался.

– Вашего слова достаточно! – Перси усмехнулся и добавил шепотом: – Мистер Бастер.

– А откуда?..

– Слухом пустыня полнится…

Омал не нашелся, что на это ответить, зато отозвался из термоса Стросс:

– Меньше трепли языком, старина. И шевели мослами, нам пора ехать!

– Да-да, – покивал сединами Перси. – Забирайтесь в машину, будете принимать канистры да ящики.

Кабина пескохода была так высоко, что в нее вела небольшая лесенка. Омал поднялся в кабину, пристроил между сиденьями термос. На пассажирском сиденье валялся пластиковый шлем. Омал нахлобучил его на голову: вроде в самый раз, только подбородочный ремень подогнать. Тут подоспел старик с двумя канистрами. Примерно через полчаса багажник был полон. Перси открыл ворота, с опаской выглянул в них, махнул рукой: газуй, дескать, путь свободен.

Омал устроился на водительском сиденье, с сомнением оглядел непривычный овальный руль и панель, усеянную индикаторами и тумблерами.

– Зажигание – красный тумблер, – пробулькал из термоса проницательный профессор Стросс.

Омал щелкнул красным тумблером. Загорелся зеленый огонек. Качнулись стрелки в шкалах. На крохотном, с блюдце величиной экранчике вспыхнула и тут же погасла надпись: «Стержни выведены».

– Когда «стержни» перестанут мигать, – прокомментировал нептунианин, – плавно выжмите левую педаль.

Омал нащупал ногой указанную педаль и терпеливо дождался, пока перестанет мигать надпись. Коснулся руля. Рубчатая оплетка приятно ласкала не слишком нежную кожу ладоней.

– Сразу за воротами поверните налево и жмите на всю катушку! – велел профессор.

Омал выжал педаль. Громада пескохода мягко тронулась с места. Пришлось чуть-чуть довернуть руль, чтобы вписаться в ворота. Рефлексы Джо работали безукоризненно, мышцы помнили каждое движение. Омал почувствовал себя уверенней и, выехав со двора Перси, вдавил педаль чуть сильнее. Под днищем кабины грозно зарокотало. Огромные колеса взвизгнули, вздыбив пыль до небес. Пескоход рванулся вперед. Омал покосился в зеркало заднего вида. Лавочку старого Перси заволокло красноватым облаком, как будто и не было ее. Ветер относил клубы пыли к ракете. У Омала сжалось сердце: такой одинокой казалась сейчас летучая красавица… Словно возлюбленная, брошенная на пустынной дороге…

– Ах, черт! – выругался Омал.

– В чем дело, Омал? – встревожился Стросс.

– Я забыл подбить старику глаз, – откликнулся тот.

Нептунианин разразился хрюкающим кашлем.

– Не волнуйтесь, мистер Мохо, – произнес он, отсмеявшись. – Шорр исправит вашу оплошность.

– Этого я и боюсь, – буркнул Омал и сосредоточился на управлении.

Ржавые земли Амазонии послушно стлались под колеса пескохода. Вид из высокой открытой кабины открывался изумительный. Жаль, что нельзя было остановиться хотя бы на минутку, чтобы вдоволь налюбоваться багряной грядой далеких гор и бледными обмылками марсианских лун, плывущими в темно-синих водах неба.

Сколько он уже на Марсе? Сутки? Больше? А ведь ни черта еще толком не видел. Даже марсианина не дали рассмотреть. Застращал осьминог нептунский: популяция, пытки, погоня. А где она, эта погоня? Сколько ни косился Омал в зеркало заднего вида, никаких признаков ее не обнаруживал. Правда, пескоход поднимал тучу пыли. Следовало бы остановиться, подождать, пока уляжется пыль, осмотреться, но Стросс беспрестанно бубнил из своего термоса: «Гони, гони, гони…»

И Омал гнал. И «догнался»! Откуда только взялись эти холмы? Плато было совершенно плоским, если не считать рыжей ряби небольших барханов. Понукаемый профессором, Омал развил приличную скорость. Спидометр показывал более шестидесяти миль, как вдруг впереди появилась неровная цепочка холмов, невысоких, размером с автомобиль, но и этого хватило… Рефлексы Джо снова сработали. Омал утопил в пол педаль тормоза и переключил двигатель на реверс. Пескоход пошел юзом, наскочил левой тройкой колес на ближайший холм, подпрыгнул и опрокинулся набок.

Омал чувствительно приложился плечом о дверную стойку, и сверху на него свалился термос с профессором, но, в общем, обошлось. Двигатель отключился автоматически. Колеса перестали взбивать пыль до небес. Омал выбрался из кабины, прихватив злополучный термос.

«Вот теперь наслаждайся видами, сколько влезет…» – подумал Омал, озираясь.

Пыль унес ветер. Все вокруг было недвижно. Пустыня… Нет, что-то в ней все-таки двигалось… Эти проклятые холмы!

Омал не поверил своим глазам. Холмы расползались, как тараканы. Как будто под морщинистой кожей пустыни заходили желваки.

– Что случилось? – несколько запоздало встревожился Стросс. – Авария?

– Так точно, док, – отозвался Омал в манере старины Перси. – Наскочил на ходу на какую-то ползучую дрянь… Выглядит, как часть ландшафта.

– Нагумахи, дьявол их дери! – возопил нептунианин. – Броненосные мимикроиды. Сливаются с любой поверхностью. Пока неподвижны – незаметны.

– Я уже понял, не тупой, – пробурчал Омал. – Из-за этих ваших мимикроидов мы теперь на боку. Как пескоход на колеса ставить, ума ни приложу.