Карантин

Возьми другой атом. Каждое состояние первого атома может комбинироваться с одним из возможных состояний второго. Значит, надо перемножить два числа. Если один атом размазывается на тысячу состояний, то два – на миллион. Система из трех атомов – на миллиард. Если так считать, пока не дойдешь до размеров, скажем, песчинки, числа станут астрономическими. И будут возрастать со временем.

Я тупо мотаю головой:

– И как же это остановить?

– Я к этому перехожу. Когда одна размазанная система взаимодействует с другой, они превращаются в единое целое. Квантовая механика говорит, что ты не можешь дотронуться до одной части такой системы, не повлияв на все вместе. Когда По Квай наблюдает размазанный ион серебра, образуется новая система – По Квай плюс ион серебра, у которой вдвое больше состояний, чем у самой По Квай. Когда ты наблюдаешь травинку, возникает система, у которой столько состоянии, сколько было у тебя, да еще умножить на число состоянии травинки.

Но система, которая содержит тебя в качестве своей части, содержит и охлопывающий аппарат в твоем мозгу. И этот аппарат тоже размазан по бесчисленным состояниям, отвечающим остальной части твоего мозга, остальной части твоего тела, травинке и всему остальному, что ты наблюдаешь. Когда этот аппарат схлопывает себя самого, при этом делая реальной только одну из своих версий, он автоматически схлопывает и всю систему в целом – остальную часть твоего мозга, остальную часть твоего тела, травинку и так далее. И все это охлопывается в единственное состояние, которое выбрано из несчетных миллиардов возможностей. После этого, разумеется, опять начинается размазывание...

Я говорю:

– Ладно, я понял: чтобы схлопнуться, люди должны сначала размазаться. Чтобы можно было выбрать одну возможность, надо в каком-то смысле иметь их все. Схлопывание напоминает подстригание дерева, которому сначала дают немного подрасти во всех направлениях, а потом срезают все ветки, кроме одной. Но мы должны схлопываться очень часто, чтобы не сознавать того, что в промежутках мы находимся в размазанном состоянии. Не меньше, чем раз сто в секунду, я думаю.

Лу хмурится:

– Что ты такое говоришь? Как мы можем «сознавать, что мы размазаны»? Сознание кажется плавным потоком, но это лишь результат того, как мозг организует наше восприятие, а действительность развивается толчками, спазмами. Опыт неизбежно создается лишь в ретроспективе. Настоящего как такового не существует, настоящее – это то прошлое, которое мы смогли сделать единственным. Единственный вопрос – на каком масштабе времени все это происходит. Ты говоришь, что, если бы размазанное состояние продолжалось дольше нескольких миллисекунд, мы бы не могли не замечать его – но это просто неверно. Речь идет о нашем субъективном времени, о том, как будущее превращается в прошлое с нашей точки зрения. Мы не в состоянии заметить, как или когда это происходит.

Вне всякого сомнения, в экспериментах с По Квай было установлено, что без использования той части мода, которая блокирует схлопывание, она не может влиять на вероятности состояний – но это не доказывает решительно ничего. Даже если она не могла этого делать потому, что схлопывала систему «По Квай Ион» прежде, чем успевала изменить вероятности – а это далеко не единственно возможное объяснение, – нельзя переносить этот вывод с отдельного человека в лабораторных условиях на все человечество в целом. В зависимости от того, находятся люди в группе или в одиночестве, в зависимости от состояния их сознания промежуток между схлопываниями может достигать секунд и даже минут. Выяснить, происходит ли это в действительности, невозможно.

Мне хочется схватить его за шиворот и вытрясти всю эту метафизическую труху. Вместо этого я говорю ровным голосом:

– Я обращаюсь к тебе за помощью. Меня не интересует, как создается опыт. Мне безразлично, является время иллюзией или нет. Пусть ничто не реально, если оно существует меньше пяти минут. Все это совершенно нормально – по крайней мере так было всегда и так должно быть всегда. А что касается того, что каждый размазывается по сто раз на дню, так ведь не каждый же страдает от галлюцинаций, от неполадок модов...

– Возможно, каждый. Возможно, эти «страдания» – и многое другое – есть часть того опыта, который не остается в памяти. А он и не может оставаться – мозги людей, их тела, окружающий их мир не несут и намека на то, что подобное когда-либо происходило. Эти события так и не становятся реальностью для человека, ибо каждый раз, когда этот человек охлопывается, его уникальное прошлое хранит нечто куда более вероятное.

– Но если никто не помнит, почему же помню я?

– Ты сам знаешь почему. Здесь дело в По Квай и ее способности воздействовать на вероятности.

– Но зачем ей снимать с меня настройку? Зачем она стала бы вызывать «Карен»? Она даже не знает о существовании «Карен»!

Лу пожимает плечами:

– Я сказал «дело в По Квай», а точнее было бы сказать – «дело в нейронном моде, который есть у По Квай».

Я издевательски смеюсь:

– Значит, наш мод уже стал самостоятельным? У него свои интересы в жизни, он зачем-то решил снять с меня настройку...

– Нет, конечно, нет. – Он терпеливо ждет, пока молодая влюбленная парочка, то смеясь, то целуясь, проходит мимо нас. Забавная предосторожность – если бы Ансамбль хотел выяснить, о чем мы говорим, он бы не стал подсылать мнимых любовников слоняться рядом с нами. Меня охватывает смятение – я считал, что меня не посвящают в меры конспирации, к которым прибегает Канон, но теперь я начинаю думать, что никакой конспирации просто нет.

Лу продолжает:

– Если кто и совершает осознанный выбор, так это ты. Строго говоря, не ты, а система, состоящая из По Квай и тебя, но так как По Квай в это время преимущественно спит, мотивы надо искать у тебя.

– Преимущественно спит?

– Да.

Я останавливаюсь и ошеломленно говорю:

– Мод у нее, но использую его я?

– Грубо говоря, да. Когда ты и По Квай размазываетесь, вы размазываетесь по всем возможным состояниям, в которых любой из вас мог бы находиться, сколь бы невероятными они ни были. Почему бы среди них не оказаться таким, где модом чистых состояний управляешь ты?

У меня просто нет сил спорить с этим абсурдным утверждением. Опереться не на что – простой здравый смысл объявлен наивным, не относящимся к делу и ничем не обоснованным. Меня хватает только на то, чтобы умоляюще воскликнуть:

– Но ведь я же не хочу, чтобы все эти вещи происходили!

Лу хмурится немного озадаченно и вдруг улыбается, что бывает с ним редко:

– Конечно, не хочешь. Но вполне мог бы хотеть. Твои версии, которые этого хотят, могли быть изначально крайне маловероятными, но когда они получили доступ к моду чистых состояний, понятие о вероятности приобрело совсем другой смысл.

Я хочу сказать ему: «Вот именно с этим я и хочу покончить», но тут он добавляет:

– Если ты считаешь, что с тобой происходят поразительные вещи, имей в виду – ты легко мог бы сделать нечто куда более значительное. Во имя истинного Ансамбля.

* * *

Канон не пытается давить на меня. То, что мне говорят, всего лишь рекомендация, окончательное решение остается за мной. Оно, как известно, не может быть неправильным. Но ведь и мнением других обладателей мода верности не следует пренебрегать, не так ли?

Ясно, что абсурдна сама идея голосования по поводу истинных интересов Ансамбля. В то же время перспектива определять эти интересы в одиночку приводит меня в ужас. Как ни странно, с этим противоречием я примиряюсь без особого труда и, кажется, начинаю понимать, что имел в виду Лу, говоря о нашей своеобразной свободе. Тот узел, который мод верности завязал в моем сознании, невозможно развязать, но его можно растягивать до бесконечности.

Целую неделю в свое свободное время я встречаюсь с теми членами Канона, которые в это время не на службе, причем у каждого нового делегата график работы все ближе к моему собственному. По Квай отдыхает после своих очередных успехов, и поэтому ее мод пока что дает передышку и мне.

В девять утра трудно почувствовать себя заговорщиком. Квартиру для встречи предоставил нам некто, не имеющий, по словам Лу, ни малейшего отношения ни к Ансамблю, ни к Канону. Все настолько обыденно и невинно, что нас можно принять за собрание жильцов-активистов или участников какого-нибудь общественно-политического движения низкооплачиваемых служащих. Сидя вшестером в крошечной гостиной, забитой всевозможным китчем с претензией на буддистский стиль, мы мирно пьем чай и обсуждаем, как взять под свой контроль международный альянс, который считает нас своими рабами, Ли Сю Вай – техник по обработке медицинских снимков. Она часто встречала меня, когда работала в ночную смену, мы много раз обменивались с ней любезностями, не догадываясь, разумеется, о том, что нас объединяет.

Чан Куок Хун – физик из МБР и работает в такой же группе, как Лу, но экспериментирует не со спином ионов серебра, а со спектроскопией отдельных атомов. Их группа еще не добилась успеха, и поэтому они не знают, кто из их добровольцев имеет настоящий мод. Вспомнив, как По Квай говорила когда-то, что она не оказалась контрольным экземпляром потому, что иначе бы просто ужас как разозлилась, я с беспокойством замечаю, что теперь мог бы принять это и всерьез.

Юэн Тинь Фу и Юэн Ло Чинь – брат и сестра, оба математики (точнее, топологи, хотя, как я понимаю, и это название еще слишком общо), университетские преподаватели, которые необдуманно отклонили выгодное предложение добровольно поработать на фальшивый Ансамбль.

Начинает Лу:

– У меня уже достаточно данных, чтобы построить мод, подавляющий схлопывание волны на неопределенное время. Сам по себе он, конечно, бесполезен. Нам необходимо добраться до второй половины – селектора чистых состояний. Его описание хранится в МБР, в сейфе. Никакое хакерство здесь не поможет – описанием уже никто не пользуется, тем более на компьютерах, подключенных к сети. Но Ник мог бы...

Я говорю:

– Минутку. Предположим, что описание мы получили – пока не важно, каким путем. Предположим, ты уже изготовил весь мод целиком. Что дальше?

– В первую очередь мы постараемся как можно быстрее научиться использовать мод с максимальной эффективностью. Научные команды ПСИ действуют очень осторожно, они будут заниматься только микроскопическими системами до тех пор, пока не выработают прочную основу квантовой онтологии. С точки зрения научной строгости это весьма похвально, но для практических целей нужен совсем другой подход. Если Чунь По Квай во сне проходит сквозь запертые двери, то можете себе представить, чего способен добиться опытный пользователь, овладевший всем потенциалом мода.

Чан Куок Хун спрашивает:

– А в более далекой перспективе?

Лу пожимает плечами:

– Преждевременно говорить о долговременной стратегии овладения фальшивым Ансамблем, пока у нас нет мода и мы не знаем всех его возможностей и недостатков.

Ли Сю Вай тихо, но твердо говорит:

– Зачем пытаться реформировать фальшивый Ансамбль? По-моему, нам лучше действовать независимо.

Юэн Ло Чинь возмущена:

– Эта жалкая пародия не имеет права на существование! Фальшивый Ансамбль надо вырвать с корнем, стереть с лица земли!

Ее брат добавляет:

– Вы что же, думаете, они позволят нам спокойно делать свое дело после того, как мы завладеем их тайной?

Ли Сю Вай говорит:

– Нет, но я думаю, что с помощью мода мы сможем оградить себя...

– Будет лучше, если этого не потребуется.

Чан Куок Хун качает головой:

– Фальшивый Ансамбль плох, но в какой-то степени он может быть прототипом истинного, к которому мы стремимся. Мы должны не разрушать его, а настойчиво работать над реформированием, шаг за шагом, год за годом. В конечном счете эта задача неразрешима, но мы должны взять ее на себя, ради мира в наших сердцах.

Лу мягко говорит:

– В свое время мы обсудим все эти альтернативы. Но ни одна из них не достижима, пока у нас нет мода чистых состояний. И здесь все зависит от Ника.

Он смотрит на меня. Остальные тоже.

Я неуверенно начинаю:

– Вы, видимо, в курсе того, что предлагает Лу Кью Чунь. Насколько я понимаю, его план обсуждался и с другими членами Канона. Мы все согласны, что необходимо добыть описание мода, вопрос в том, как это лучше сделать. Хочу знать ваше мнение о плане Лу. Не могут ли на этом пути возникнуть непредвиденные препятствия, опасности? Есть ли вообще уверенность, что этот способ можно реализовать?

Лу прерывает меня:

– В этом сомнении нет. Вспомни, что сделала Лаура Эндрюс, при ее-то тяжелейшей умственной отсталости. Вспомни, что сделала По Квай – во сне! Если Ник «одолжит» мод у По Квай, пока та будет спать, ему ничто не помешает выйти из здания ПСИ, добраться до МБР, незамеченным проникнуть в здание, открыть сейф и вернуться обратно – каким бы невероятным ни был такой ход событий.

Слушая эти слова, я чувствую, как в моей душе закипает смятение. Лаура Эндрюс за тридцать лет научилась лишь тому, как обмануть охрану Института Хильгеманна, да и то прошла не более двух километров, прежде чем ее волновая функция вновь стянулась. Мне же надо будет пересечь многолюдный город и похитить ценнейшее достояние Ансамбля – и при этом мод чистых состояний даже не: будет находиться в моей собственной голове!

Чан Куок Хун говорит:

– Вы уверены в том, что Ник сможет все время оставаться в размазанном состоянии?

Лу отвечает:

– Мод, блокирующий схлопывание, будет готов через считанные дни.

– А как вы объясняете странные явления, происходившие с Ником? – спрашивает Юэн Ло Чинь.

Лу пожимает плечами:

– Возможно, что в этих случаях схлопывание не происходило по каким-то естественным причинам. Или же дело было в «Н3», под действием которой Ник в то время находился.

Настройка стремится поддерживать оптимальное состояние сознания, и размазывание она должна считать чем-то совершенно противоположным – но забавно, что она же могла блокировать и попытку схлопывания, рассматривая ее как «отвлекающий фактор». Все это не имело бы никаких видимых последствий, если бы в дело не вступил мод чистых состояний.

Эту его теорию я слышу впервые. Выходит, «Н3» вроде как сама себя отключила? Странно... хотя, когда все кончилось, мне ведь казалось, что я не выходил из сторожевого режима ни на секунду. А может быть, после схлопывания в моей памяти остались следы и того прошлого, где я был под настройкой, и того, где не был? При нормальных условиях у меня может остаться память только одной из моих версий. Но на меня тогда воздействовал мод По Квай, он комбинировал «взаимоисключающие возможности», и две памяти перемешались. Ведь я же помню, как «Карен» заполнила собой всю прихожую! Что это было? Безумная галлюцинация, вызванная испорченным модом? Или воспоминание о тысячах одновременных и независимых воплощений?

Сама по себе перспектива провести несколько часов в размазанном состоянии достаточно неприятна, даже если Лу прав и это происходит со всеми и постоянно. Даже если я могу не сомневаться, что после схлопывания в одном-единственном чистом состоянии воспоминания об остальных исчезнут. Но если все-таки есть риск, что несколько различных состояний оставят неразделимую память о себе, то размазывание станет для меня совсем не отвлеченным понятием – и кто знает, какие физические последствия, какие несовместимости возникнут в этом случае? Если я попытаюсь похитить описание мода, а потом окажется, что я помню и успех, и неудачу, какой же странный гибрид этих двух исходов увидит весь остальной мир?

Лу говорит:

– Следует действовать как можно быстрее. Никто не знает, как скоро По Квай начнет понимать, что происходит. Чем быстрее Ник приступит к тренировкам в управлении модом чистых состояний, тем больше наши шансы держать По Квай в неведении столько времени, сколько нам потребуется, чтобы максимально использовать эту выгодную ситуацию, – для моего успокоения он добавляет:

– Это не только для нашей, но и для ее пользы. Если она обнаружит, что ее обманывают, то вполне может оказаться в опасности. Если же Ник возьмет мод полностью под свой контроль, у нее исчезнет даже этот неприятный «сомнамбулизм» – ведь он может выбрать их совместное состояние так, что она будет просто спокойно спать в своей постели, пока он путешествует по городу.

Ну правильно! Чудом больше, чудом меньше – это уже мелочи.

Ли Сю Вай говорит:

– А если что-то случится с Ником на полпути?..

– Если схлопывание произойдет, когда Ник будет идти по улицам, то он потеряет связь с По Квай и модом чистых состояний. Неприятно, но не смертельно. Собственно, единственное, что от него потребуется в этом случае – выдумать какое-нибудь объяснение для охраны, почему он не на посту. В худшем случае получит служебное взыскание. Кстати, ему будет не так трудно замять это дело – ведь если начнется расследование, другим охранникам придется объяснять, как Ник незамеченным вышел из здания...

Этот сценарий не очень меня воодушевляет. На людей, у которых установлен «Страж», подобный шантаж не подействует.

– Если схлопывание случится в МБР, это уже гораздо хуже, – продолжает Лу. – В этом случае мы все, разумеется, сразу попадем под подозрение. Каждый, у кого есть мод верности, будет подвергнут самой тщательной проверке. Канон придется закрыть как минимум на несколько лет, а возможно – и навсегда. В худшем случае, – он пожимает плечами, – мы рискуем... всем. Но ведь то же самое будет, если мы воспользуемся другими средствами для того, чтобы добыть описание. Так что решать надо сейчас. Или мы продолжаем вести привычную трусливую жизнь, что равносильно служению фальшивому Ансамблю, или делаем наконец первый шаг к тому, что является Ансамблем в нашем, истинном понимании этого слова.

Это уже полный сюр. Ведь у каждого из собравшихся здесь «истинное понимание» свое, не такое, как у других. Но, по-видимому, такие пустяки их не беспокоят. Фальшивый Ансамбль плох тем, что может состоять из враждующих фракций – забавно, что это был главный аргумент Лу, когда он убеждал меня примкнуть к Канону. Но Канон в этом отношении еще хуже, ибо он совершенно открыто и бесстыдно делится на куда большее число фракций. На что же надеются эти люди? Неужели каждый из них верит, что его точка зрения в конце концов чудесным образом восторжествует?

Не знаю. Да и как в этом разобраться, если я не могу четко сформулировать свое собственное «истинное понимание» Ансамбля? Я пробую вообразить себя свободным от ПСИ и МБР, но, по-прежнему верным... чему?

Чан Куок Хун что-то говорит, но я не могу сосредоточиться на его словах. Мне вдруг становится ясно, что главный вопрос надо решить для себя немедленно. Так что же такое Ансамбль для меня лично? Необходимо срочно найти – или выдумать – четкий ответ. Что включает в себя это понятие? До каких пределов можно распускать тот узел, что сплетен в моем сознании?

И меня осеняет, что существует одна вещь, без которой я не могу представить себе Ансамбль: чем бы он ни был, он обязан заниматься изучением и использованием необычных способностей Лауры. Комната с двойными стенами в подвале. Опыты По Квай с ионами. Мои непонятные приключения с модом чистых состояний. Значит, единственный доступный мне путь служения истинному Ансамблю – посвятить все свои силы изучению талантов Лауры.

Это звучит так недвусмысленно, что я испытываю некоторое замешательство. Но логика неумолима, отступать поздно. То, что одна мысль о переходе в размазанное состояние внушает мне ужас, только укрепляет мою уверенность в том, что я нашел единственно верный ответ. Ведь если бы бояться было нечего, чего стоила бы моя верность?

Я обвожу взглядом лица собравшихся, одно за другим. Теперь ясно, что не нужно заставлять себя поверить в донкихотские планы этих людей – они и сами не стараются понять мотивы друг друга. Я украду для них описание мода чистых состояний. Не потому, что это нужно им, а потому, что я считаю, что так надо.

Чан Куок Хун заканчивает:

– ...так что, по-моему, риск оправдан. Мое мнение – пора действовать.

Лу кивает Юэн Ло Чинь. Ее глаза оживают, она принимается за обоснование вывода, который ей давно ясен. Затем то же самое по очереди проделывают Юэн Тинь Фу и Ли Сю Вай. Я внимательно слушаю, пытаясь понять, каким образом глубоко личное понимание Ансамбля, откровенно несовместимое со взглядами всех остальных, приводит к одному и тому же заключению: «необходимо действовать».

Кажется, один только Лу находится в полном согласии с самим собой. Он говорит просто:

– Моя позиция вам известна. Дело за тобой, Ник. Решай.

Я подробно излагаю свои соображения. Члены Канона с каменными лицами выслушивают еще одно подтверждение того, что их точки зрения невозможно примирить друг с другом. Я ни в малейшей степени не затрагиваю ничьих взглядов, не оспариваю никаких аргументов, но тем не менее ясно даю понять, что все они несостоятельны. Я объявляю, что истинный Ансамбль и есть не что иное, как тайна таланта Лауры, а все остальное имеет второстепенное значение.

– Стало быть, несмотря на любой риск, мы не имеем права упустить такую возможность завладеть модом чистых состояний – но отнюдь не ради того, чтобы добиться тактических преимуществ в никому не нужной борьбе за власть. Мод нужен нам потому, что он воплощает самую суть Ансамбля. И не может быть более правильного пути к этой цели, чем использование именно того процесса, который лежит в основе Ансамбля. Я сделаю все, чтобы достичь этой цели – с вашей помощью или без нее.

Когда все расходятся, мы с Лу остаемся вдвоем. Некоторое время я сижу молча, усталый и немного растерянный. Не могу понять, способен ли все-таки Канон действовать как единое целое или наше согласие не более чем иллюзия? Согласие без компромисса – отличный оксюморон в духе Оруэлла.

По крайней мере теперь я знаю, что означает для меня заложенное в мой мозг понятие Ансамбля. Впрочем, остается неприятное ощущение, что через неделю, месяц или год это понятие может наполниться совсем другим смыслом.

Я говорю:

– Скажи мне честно: допустим, я утащу описание; допустим, ты построишь мод чистых состояний. – Показав рукой на ряд пустых стульев, я спрашиваю:

– Сколько еще времени после этого мы будем вместе?

Лу пожимает плечами:

– Достаточно долго.

– Достаточно – для чего?

– Чтобы каждый получил то, чего он хочет.

Я смеюсь:

– Наверное, ты прав, так может продолжаться бесконечно – все будут поддерживать одни и те же решения, хотя и по совершенно разным причинам. Есть только две вещи, по которым мы никогда не согласимся – теория и долгосрочная перспектива. – Удивляясь, почему я никогда не спрашивал его об этом раньше, я говорю:

– Послушай, все держится на тебе одном, но ради чего ты этим занимаешься?

Он, как обычно, немного удивленно хмурится:

– Я же тебе только что сказал.

– Когда?

– Пять секунд назад.

– Я, наверное, прослушал.

– Лично я хочу только одного, – говорит он. – Я хочу, чтобы все были довольны. Вот и все. Очень просто.

* * *

Спустя три дня после собрания, идя от метро домой, я делаю небольшой крюк. Я захожу в лавку, торгующую всякими сомнительными препаратами и нанотехникой: здесь есть интеллектуальная косметика, активные татуировки, естественные половые стимуляторы (те, что воздействуют на нервные окончания в половых органах, а не в мозгу), корректоры мускулатуры (быстро и безболезненно наращивают мышцы, но не увеличивают силу), а также нейромо-ды из тех, что иногда бесплатно прилагаются к пакетам с кукурузными хлопьями. Уж не знаю, какому кустарю-одиночке заказал Лу изготовление мода, блокирующего схлопывание, раз его приходится покупать в таком ненадежном месте.

Лу сообщил мне номер заказа. Я называю его хозяину и получаю маленький пластиковый флакон.

Перед сном я впрыскиваю содержимое флакона в правую ноздрю, и генетически перестроенные Еndamoeba histolytica – одноклеточные, в своем естественном состоянии вызывающие, среди прочих прелестей, амебный менингит – отправляются в путь к моему мозгу с грузом наномашин. Некоторое время я лежу и думаю о том, какие подвиги навигации и строительства предстоит совершить этим роботам величиной с вирус. Наверное, все-таки стоило предварительно поинтересоваться, много ли модов сконструировал Лу в своей жизни. Если в конструкции есть ошибки, то даже самые лучшие наномашины могут изрубить в лапшу жизненно важные центры мозга.

Но постепенно беспокойство проходит. Я делаю все, что могу, чтобы послужить истинному Ансамблю, а остальное мне безразлично...

Я наблюдаю за тем, как на потолке, пробившись сквозь жалюзи, появляется тонкая полоска утреннего света.

Я включаю сон.

* * *

«Босс», как я и заказывал, будит меня на три часа раньше, чем обычно. Итак, я жив, не парализован, не глух, не нем и не слеп. Пока. Запускаю тесты на исправность своих модов. Повреждений нет. Впрочем, такая ошибка наименее вероятна. Нейроны, являющиеся частью мода, помечены поверхностными белками, которых не может не заметить ни одна исправная наномашина. Кроме этого, у них есть и другие уровни защиты.

Лу не сообщил имени мода, и я вызываю «Мыслемеханизмы» («Аксон», 249 долларов), чтобы составить список всех модов в моей голове. Конечно, просканировать весь мой мозг эта система не может, но она посылает запрос «НАЗОВИ СЕБЯ» на общую для всех модов шину и показывает мне список полученных ответов. Из всех модов только мод верности хранит молчание, отказываясь себя назвать и вообще никак не обнаруживая своего присутствия.

Оказывается, блокировщик схлопывания замаскирован внутри дешевенького игрового мода по имени «Гипернова» («Виртуальная Аркада», 99 долларов). Когда я был маленьким, существовали игровые приставки к персональным компьютерам. «Гипернова» играет ту же роль по отношению к «Фон Нейману». Я пробегаю ее меню и справочные файлы. Чтобы загрузить в нее игровые программы, можно использовать инфракрасный мод, вроде моей «Красной Сети», или грубый старинный способ – модулированный видимый свет.

Так или иначе, маскировке надо придать правдоподобие – никто не хранит у себя в голове игровой мод без единой игры. Я звоню в библиотеку «Виртуальной Аркады». Их главный бестселлер на сегодня – историческая военная игра для отмороженных фанатиков всяческого оружия. Она называется «Басра 91» и знаменита тем, что демонстрирует картины массового уничтожения в подлинной записи с датчиков наведения ракет. Это не для меня. Я останавливаюсь на хите прошлой недели – «Меташахматах», где «каждое расположение фигур порождает уникальный набор правил».

Некоторое время я играю, катастрофически проигрывая даже на уровне для новичков. При этом я по очереди пробую все команды, но той, которая ведет в потайную дверь – к вызову мода блокировки схлопывания, – среди них нет. Я уже начинаю думать, что придется угадывать не просто команду, а целую серию, но вдруг вспоминаю еще об одной функции. Я вхожу в меню загрузки и вызываю архаическую опцию «ЗАГРУЗКА ЧЕРЕЗ МОДУЛИРОВАННЫЙ СВЕТ». Вместо ожидаемого сообщения о том, что я смотрю на неподходящий источник информации, появляется новое меню, в котором всего два раздела – «ВКЛЮЧИТЬ» и «ВЫКЛЮЧИТЬ». Маленькая стрелка показывает на «ВЫКЛЮЧИТЬ».

Сразу решиться трудно. С другой стороны, рано или поздно испытать эту чертову машину придется. И если она пойдет вразнос, лучше узнать об этом здесь, чем в прихожей квартиры По Квай.

Различие между воображаемой и истинной командой, отдаваемой моду, примерно такое же, как между воображаемым и реальным движением собственного тела... Выдачу истинной команды трудно описать словами, но овладеть этой операцией несложно, и она очень скоро начинает выполняться бессознательно. Однако в стрессовом состоянии все меняется. Воображая, как стрелка перескакивает на слово «ВКЛЮЧИТЬ», я остро ощущаю, что тот мысленный образ, которым я манипулирую, и есть само меню.

Ничего не происходит, ничто не меняется – но ничто и не должно меняться. Я поднимаю руку к глазам, но она упрямо не, расплывается в облако бесчисленных состояний. Комната тоже остается, как всегда, отчетливой. Насколько я могу судить, состояние моего сознания не изменилось, если не считать вполне объяснимой радости, что я не ослеп, не парализован и вроде бы не сошел с ума. Есть надежда, что Лу не так уж сильно напутал. Нельзя даже исключить, что мод работает.

Но если так, то я в данный момент размазан, хотя видимых последствий не заметно. Единственность, четкость, совершенная нормальность всего вокруг есть следствие того факта, что когда-нибудь в будущем я схлопнусь. Только на этот раз мод По Квай не будет перемешивать альтернативы.

Что значит «я схлопнусь»? Может быть, разумнее считать, что я «уже схлопываюсь», и это происходит в момент времени, который лишь кажется будущим, а все, что я сейчас испытываю, «ретроспективно» порождается этим процессом? По Квай уверяла меня, что спин иона становится определенным лишь в сам момент измерения, и никак не раньше.

Я вслух смеюсь. Несмотря на эскейперские чудеса Лауры, манипуляции По Квай с ионами и необъяснимые отказы моих собственных модов, в глубине души я воспринимаю все эти теории периодического размазывания и схлопывания как претенциозный и не очень связный бред какого-нибудь философа-недоучки. Но в то же время я не сомневаюсь – именно здесь скрыта сущность истинного Ансамбля, а я, возможно, установил себе эдакий «новый мод Императора»![2] Я снова вызываю меню, перевожу стрелку на «ВЫКЛЮЧИТЬ» – и задумываюсь: а что же будет с теми виртуальными «я», которые этого не сделали? Уничтожены ли они охлопывающими нейронными сетями в моем мозгу – несмотря на то, что половина из них могла быть уже на другом конце города?

Несомненно, они уничтожены – мной или каким-либо другим наблюдателем.