В поисках Виллы

Мальчик довольно ухмыльнулся, а Джорджия заявила, что хочет взять домой шляпу со страусовыми перьями.

— Джорджия! — одернула Кэт.

— Да пусть берет, — лениво отмахнулась Эбба. — Я её все равно не ношу.

— Она не должна ничего просить.

— Она женщина, и желания у неё женские.

Мужчины улыбнулись, но Кэт упрямо свела брови. Грейс догадалась, что она не любит Эббу, не любит вынужденные визиты к ней. Впрочем, Кэт вообще мало что нравилось, и Грейс пожалела Питера. Тот едва притронулся к еде, зато бокал пустел не раз, и постепенно Питер раскраснелся, оживился и стал рваться на воздух.

— Через пару часов стемнеет. Давайте поживее.

— Питер! — Кэт смотрела на его опустевший бокал.

— Думаешь, я стану мазать после трех бокалов вина?

— Не только… — Кэт запнулась, Грейс поняла, — она снова вспомнила про Билла Джордана.

— Ради Бога, хватит! — взорвался Питер.

— Но у тебя температура. Потом свалишься с воспалением легких!

— Я за ним пригляжу, Кэт, — завил Свен с привычным врачебным апломбом.

— Если на улице слишком холодно, мы вернемся.

— Мы далеко от вашей дачи? — небрежно поинтересовалась Грейс. — Здесь всюду озера, так что у меня все перепуталось.

— Миль десять, верно, Питер?

Тот кивнул.

— Примерно. Мы закрыли дачу на зиму. Там все засыплет снегом.

— На всю зиму, — подтвердила Кэт.

У огня было так уютно, что Грейс уже клевала носом, даже Эбба вздремнула, откинув холеную голову на спинку кресла. Кэт вязала детский свитер, но вдруг опустила спицы, мысленно оказавшись вдруг где-то очень далеко. С чердака несся детский крик и смех Ульрики. Та что-то объясняла детям. Спокойный отдых кончился, когда дети ввалились в комнату.

— Смотрите на меня! — вопила Джорджия. — Я — дама!

Забравшись в туфли на высоких каблуках, на голову она нахлобучила шляпу со страусовым пером, сползавшую на глаза, одной рукой придерживала длинную атласную юбку, а другой — шкуру леопарда вокруг шеи.

Александр в старинном мундире, доходившем ему до колен, маршировал, лязгая длинным палашом.

— Александр будет моим кавалером, — хихикала Джорджия.

— Я собираюсь на войну! — заявил Александр, — буду рубить головы.

— Джорджия, — вмешалась Кэт, — где ты взяла этот мех?

— В коробке, мамочка!

— Я видела его раньше, только не помню, где.

Эбба в немом изумлении уставилась на детей,. Что-то сверкнуло в её глазах, но только на миг., и она улыбнулась.

— Одна из тетушек Якоба обожала меха. Там целый ящик изъеденных молью остатков. Вот и эта драная кошка…

Джорджия расхохоталась.

— Мама, я похожа на драную кошку?

— Пожалуй, это боа, которое носила Вилла, — спокойно заметила Кэт.

— И в самом деле, — лениво отозвалась Эбба. — наверное, она его забыла, а прислуга по ошибке сунула в коробку. Почему вы так смотрите. Грейс? Я что-то не так сказала?

А Грейс вдруг вспомнила рассказ фру Линдстрем про отъезд Виллы с женихом. Пальто, шапка, меховое боа на шее… И вдруг это боа оказался на чердаке ван Стернов. Если, конечно, это тот самый мех…

— Я удивлена, потому что хозяйка рассказывала: на Вилле было меховое боа, когда она сбежала с возлюбленным.

Но Эбба упорствовала.

— На свадьбу даже Вилла не могла надеть эту старую драную кошку.

И все же Грейс была уверена: совсем недавно Вилла здесь побывала.

— Если мех Виллы, я его возьму.

— Если хотите… — Эбба пожала плечами и сдержанно улыбнулась. — Надеюсь, призрак тетушки Якоба претензий не предъявит.

— Надеюсь, нет. Я отдам боа Вилле, как только она появится.

Все помолчали, потом Кэт бросила:

— Дети, снимите все это старье. Прошу прощения, Эбба, но вместе с чужой одеждой в людей словно вселяется что-то чужое.

Мужчины вернулись уже в сумерках, грязные и усталые. Особенно досталось Питеру, он снова пожелтел и выглядел из рук вон плохо.

— Только ноги убили, — буркнул Якоб.

Казалось, Эбба разочарована. Похоже, она испытывала радость, предвкушая вид туши лося, истекающего кровью.

— Только следы, — вздохнул Свен и упал в кресло, не обращая внимания на грязную одежду. Питер осторожно отошел в угол и заметил, что им пора. Не могла бы Кэт поскорее собрать детей?

Грейс внезапно решилась.

— Эбба, вы не возражаете, если я уеду вместе с Питером и не останусь до утра?

Вынужденная бестактность её не волновала. Сейчас она испытывала к Эббе такое недоверие, что должна была немедленно увидеть Польсона и рассказать обо всем.

— Да ради Бога, Грейс. Хотя, конечно, жаль.

Перебивая её, зазвонил телефон, и Эбба сняла трубку.

Пожалуй, в молодости она была хорошей актрисой. Но все же Грейс заметила, как подрагивало её горло и как судорожно рука сжимала трубку.

— Что? Этого не может быть! Я не могу сейчас говорить: у нас гости. Мужчины только что вернулись с охоты. Позвони позднее и расскажи все обстоятельно.

Раздраженно бросив трубку, она на миг застыла, но тут же с любезной улыбкой повернулась к гостям.

— Не буду занимать вас нашими проблемами. Якоб, ты всем налил выпить?

Кто же звонил? Густав, занятый таинственным делом? Но что же это за дело, если Эбба едва не потеряла самообладания? Тут что-то посерьезнее. Грейс заметила, что воцарилась напряженна тишина.

Потом заговорил Питер.

— Кэт, собери детей, уже темно и пора ехать. Мы вас подвезем, Грейс, только будьте готовы через десять минут.

Питер вел машину слишком быстро, Кэт нервничала, порою поворачиваясь и глядя на него. Грейс на заднем сиденье обхватила детей, скорость её возбуждала и радовала скорм возвращением домой. Там могли быть новости от Виллы. И там был Польсон.

— Эбба чем-то расстроена, — заметила она.

Кэт фыркнула.

— Не хочу говорить о ней плохо, но она меня пугает. Как вам поездка?

— Прелестное местечко.

— Ужасное, — буркнул Питер.

Кэт удивленно посмотрела на него.

— Думала, тебе там нравится. Летом ты всегда туда так рвался…

— Сейчас зима, и я никуда не рвусь. Теперь мы надолго засядем дома.

Кэт пожала плечами.

— Не иначе у тебя опять поднялась температура. Не нужно было выходить из дома.

Грейс решила сменить тему.

— Как странно, что там оказалось боа Виллы! Пожалуй, я согласна с Эббой — оно ужасно.

— Вещи Виллы? — насторожился Питер. — Где?

— В коробке со старьем на чердаке, — пояснила Кэт. — Вилла вечно разбрасывала вещи.

Питер задумчиво протянул:

— В тот вечер она была в чем-то облегающем, на молниях…Не помнишь? Мы подвозили её домой.

— И в мехах? Но разве это было не летом?

— В конце лета. Но было прохладно. В тот день мы изрядно повеселились. Не сидеть б мне за рулем, если бы дипломатическая неприкосновенность.

Грейс удивилась.

— Не понимаю, фру Линдстрем утверждает, что на Вилле было боа в день её исчезновения.

— Что ещё разглядела любопытная старушка? — без особого интереса спросил Питер.

Грейс кивнула.

— Понимаю, была она в мехах или нет, Вилла всем уже надоела.

— Очень точно сказано.

Они помолчали. За окнами мелькали лес и опустевшие поля, городские огни становились все ярче. Задремавший Александр привалился к Грейс.

— Хорошо, что лось не попался, — пробормотал он.

11

— Уже вернулись, фрекен Эшертон? Надеюсь, вы лучше провели время, чем бедный капитан Моргенсон. Ему не повезло — хотел отплыть завтра, а груз задерживается. В доках вечные проблемы.

— Спасибо, я неплохо провела время. Все в порядке?

Фру Линдстром всплеснула руками, вспомнив вдруг что-то важное.

— Все прекрасно, фрекен Эшертон. И вы это сами поймете, когда подниметесь.

Грейс поднялась по лестнице, неотступно думая про Виллу.

Открыв дверь, Грейс сразу поняла, что в квартире кто-то побывал. Что-то переменилось. Все в порядке, как она и оставляла. Вот оно! Птичья клетка накрыта покрывалом, а под ним сидит желтая канарейка.

Грейс тут же кинулась к Польсону. Как же она рада была его увидеть на пороге — большого, сильного, спокойного… Обхватив его руками за шею, она повисла на нем, как ребенок.

— Польсон! Милый! Канарейка!

Губы шведа медленно растянулись в улыбке, глаза засияли. Бережно придержав Грейс за талию, он опустил её на пол.

— Вы догадались?

— Ну кто бы ещё до такого додумался!

Польсон посторонился, пропуская её в комнату.

— Мы думали, вы вернетесь только утром. Тогда она бы встретила вас пением.

— Мы?

— Мы c Магнусом. Птицу выбирал Магнус. Заявил, что он крупнейший специалист.

— Это так трогательно?! Я ненавижу пустые клетки! Но как я повезу канарейку в Лондон? Я ведь могу её забрать?

— Когда решите мен бросить…

— Польсон! … А что с дневником Виллы?

— Когда сажали канарейку, он выпал… Я собирался его ещё раз пролистать.

— Вы что-то обнаружили? Что-то случилось?

— Я нашел короля с двумя королевами.

— Где?

— В соборе Упсала. Бородатый король Густав меж двух прекрасных королев.

— И что дальше? — разочарованно спросила Грейс.

— Вилла написала, что её Густав женат, она — вторая жена.

— Это нам и так известно.

— Но когда мы читали дневник, мы не знали.

— Но обе жены умерли!

— Я думаю, это уж слишком. Лучше расскажите про поездку. Как вас развлекали?

— Мне не до развлечений. А что вы делали в Упсале?

— Много чего. Пил кофе, расспрашивал про комнаты, которые сдаются, и даже о летних дачах, закрывающихся на зиму. Приезжают ли туда зимой иностранцы…

— И были интересные ответы?

— Ни одного. Нашел вот только короля с королевами. И впору начинать поиски бородача. Лучше расскажите, что было у вас.

Грейс устало опустилась на ковер у печкой и не стала возражать, когда расположившийся в кресле Польсон положил её голову на свои колени. Грейс не видела его глаз, но знала, что он слушает очень внимательно. Закончив, она взглянула, наконец, ему в лицо.

— Они все что-то знают, все до одного. Но почему молчат? Хотят, чтобы я поверила, что ничего не случилось? А этот жуткий мех? Тут что-то кроется…

Не дождавшись ответа от Польсона, она продолжала:

— Можете себе представить, что перед свадьбой Вилла идет в магазин купить новое боа?

— Нет, мне кажется, для такого случая она купила бы норку.

В печи гудел огонь. Грейс пыталась расслабиться, насладиться теплом и уютом.

— Канарейка уже пела? — спросила она.

— Как примадонна.

— А мне споет? — Грейс улыбнулась, но тут же опять нахмурилась. — Что делать, Польсон?

— В следующую субботу поедем в Упсалу вместе. Или даже в среду, если я договорюсь изменить расписание. Если они что-то знают, это не так уж плохо. Понимаете?

— Понимаю. Тайна, про которую знает только один человек, может оказаться смертельно опасной.

— Вот именно.

Ночью началась буря. Огромные тучи закрыли луну, сквозь незаклеенные окна сквозило. Небо залила жемчужно-розова заря. Грей вылезла из постели и подошла к окну. Ветер гнал по улице тучи крутящихся золотых листьев. Лодки бились на якорях. Темная вода в заливе бурлила, как никогда.

Но вот взошло солнце, осветив комнату, Грейс сняла с клетки покрывало и канарейка запела.

Грейс даже прослезилась. Думал ли Польсон, что птичка так напомнит ей Виллу? Вилла упорхнула, словно канарейка. Но сейчас в пустой клетке повилась живая, энергичная маленькая хозяйка, значит, надо верить, что Вилла сейчас так же энергична и жива. Пусть хотя бы жива.

Делать Грейс было совершенно нечего, а ждать — невыносимо, и она решила заглянуть к тетушкам Моргенсон.

Мисс Анна была рада её визиту.

— Входите, дорогая!, мы с сестрой одни, Аксель ушел.

— Он сегодня уходит в море?

— Да. У него были проблемы с грузом, и он решил было ждать, но сегодня утром сказал, что, если груза не будет до полудня, уйдет без него. Он — любитель строгого порядка, и очень раздражен.

Значит, Аксель исчез со сцены. Отпали любезный Якоб, мрачный Свей. А Густав?

— Вы слышали мою канарейку? — спросила Грейс.

— У вас канарейка? Как мило!

— Подарил герр Польсон…

Мисс Анна погрозила пальцем.

— Герр Польсон — мужчина одинокий, фрекен Эшертон. Надеюсь, вы нас не покинете так внезапно, как ваша кузина?

— Она вернулась? — приложила руку к уху Катрин.

— Я не говорила, что она вернулась. Я только надеюсь, что фрекен Эшертон не покинет нас так внезапно.

В окно швырнуло ветром листья. Аксель уходит в штормовое море. А без него в этой светлой комнате так уютно…Грейс не хотелось уходить. Несмотря на канарейку комната Виллы оставалась пустой. Но как только Грейс открыла дверь, зазвонил телефон.

Этого звонка она все это время и ждала.

— Питер велел мне позвонить вам. Потом с вами свяжется полиция. Все так ужасно…

Грейс отчетливо ощутила, как пробежал по спине и охватил все тело.

— Вилла? — убито шепнула она.

— Да, её нашли.

— Нашли? Где? Почему она сама мне не позвонила? Ей не сказали, что я здесь?

— Она не может позвонить. Она мертва! — Кэт сорвалась в истерике. — Ее нашли в озере, в камышах, там, где мы купались.

Еще вчера — нет, в субботу, — она была там, восхищалась отражением в воде, не зная, что в ней лежит Вилла с разметавшимися желтыми волосами.

— Грейс? С вами все в порядке?

Грейс закрыла глаза, пытаясь избавиться от видения. Но так стало ещё хуже — картина привиделась ярче: сильный ветер, гонящий волну, опавшие березовые листья, втоптанные в грязь.

— Полагают, что тело прибило вчерашним штормом.

Кэт всхлипнула и прошептала:

— Я кладу трубку, Грейс. Мне нехорошо.

— Нет, расскажите мне все!

— Это все. Вилла мертва.

— Откуда вы знаете?

— В посольство позвонили из полиции. Посол в отъезде, говорили с Питером. После Билла Джордана теперь ещё это. Питера допрашивали несколько часов, — ведь она была его секретарем. Больше я ничего не знаю.

— Что думает полициям?

— Самоубийство. Она была беременна, мужчина, её бросил. Грейс, пришли дети, больше я разговаривать не могу.

Грейс медленно осела на стул, ноги держать её отказывались. Вилла мертва. Не может быть! Неглупая, порывистая, доверчивая и темпераментная, не могла она расстаться с жизнью из-за какого-то Густава, пусть даже он её и обманул.

Вилла с её жизнелюбием никогда б так не поступила, Грейс это знала. Но очень сомневалась, что сумеет убедить в этом полицию.

Она так и сидела, оглушенная новостью, когда телефон зазвонил снова. Она едва узнала усталый голос Питера.

— Грейс, Кэт тебе сказала?

— Да, но я не верю.

— Придется поверить. Я не хотел тебя беспокоить, но полиция просит поехать в Упсалу на опознание.

Упсала, где Польсон в субботу нашел мертвых королев…

Теперь все обретало зловещий смысл.

— Тело привезли туда. Ты поедешь?

— Если нужно.

— Ах, дорогая Грейс… Хочешь, я поеду с тобой?

— Нет, спасибо. Если я и поеду, то с Польсоном.

— Опять этот Польсон!

Ей показалось, Питер оскорбился. Но ведь никто, кроме Польсона, всерьез не относился к её предчувствиям. С чего бы вдруг теперь Питеру так беспокоиться? Только чтобы скрыть ещё один скандал в посольстве?

— Ты уверена, Грейс?

— Что он поедет? Конечно.

— Ну и слава Богу, что я буду избавлен от этого зрелища. Если случайно встретишься с детьми, учти — мы с Кэт им ничего не говорили. А что ты собираешься сказать полиции?

— Абсолютно все.

— Надеюсь, ты не собираешься нести всякую чушь про то, что Вилла оставляла невесть где свои вещи, звонила детям, или что кто-то без тебя входил в квартиру?

Питер явно нервничал.

— Поосторожней, Грейс, послу это не понравится…

Грейс была поражена. Неужели для дипломата главное — репутация, и наплевать на невинную жертву? Ведь Вилла ни в чем не виновна. И мертва. На чьей же совести эта смерть?

— Если на то пошло, Питер, я ни капли не верю в её самоубийство. И расскажу полиции все, что знаю, особенно про дневник Виллы.

Он тяжело дышал.

— Ты не говорила, что нашла дневник.

— Я стала сдержанней и осмотрительней.

— И в нем есть что-то важное?

— Я думаю, да.

Повесив трубку, она вдруг ощутила, как устала. Перед ней стояло лицо Питера, его холодные глаза, сурово сжатый рот. Так он смотрел на жену. Под светским обаянием скрывался совсем другой человек. Его работа требовала умения прит воряться. Но Грейс не могла ему простить равнодушия к судьбе Виллы. Теперь предстояло ехать опознавать тело. Потом написать её отцу, заняться похоронами, распродать вещи из битком набитых шкафов. Никто из её бывших коллег и не подумает этим заниматься.

Два полицейских сели на переднее сиденье машины, Польсон и Грейс — на заднее. Они охотно согласились взять с собой Польсона, рассчитывая использовать его как переводчика. У них набралось множество вопросов, но причиной смерти считалось самоубийство. В такую холодную погоду стоит только упасть в воду, и смерть наступит от переохлаждения.

Польсон поинтересовался, долго ли тело пробыло в воде. День-два, не больше, но где она утонула, неизвестно. Тело прибило в шторм. Она могло выпасть из лодки. Но на мысль об убийстве наводило то, что жертва была на четвертом-пятом месяце беременности. Таким убийцам нет пощады.

Полицейские приветливо улыбались, успокаивая Грейс. Утопленница не так страшно выглядит. После автокатастроф бывает куда хуже.

Польсон неуверенно улыбался. Он был глубоко потрясен, но совсем не удивлен. Не ожидал так скоро снова оказаться в Уписала, подумала Грейс. Или ожидал?

При свидетелях разговора не получалось. Грейс сказала, что фру Линдстрем присмотрит за канарейкой. Птицы в клетках любят компанию, и даже фру Линдстрем лучше, чем никого. Сестры Моргенсон расстроены: их племянник Аксель днем ушел в море. Реакция прочих знакомых ещё неизвестна.

Тонкий церковный шпиль в небе — вот и Упсала. Вокруг шпиля летали вороны, вдоль берегов канала важно прогуливались тепло одетые шведы. Сильный ветер дул в узких улочках. Напротив собора и университета под высокими деревьями располагалось кладбище с замерзшими могильными камнями.

И там, в кошмарной комнате лежала Вилла, тоже замерзшая и навсегда умолкшая. Грейс и сама обмерла, так что один из полицейских предложил Польсону повести её в кафе и напоить кофе. Такая процедура — нелегкое испытание, особенно впервые. И если жертва так молода.

Хлебнув теплого кофе, Грейс решила, что её стошнит, но все же проглотила. Она не могла позволить себе такого на глазах у Польсона, в чистеньком кафе с видом на канал. Летом оттуда открывался прелестный вид: сверкает под солнцем медленно текущая вода, над ней склоняются кроны деревьев. Дома на берегу старые, с длинными лестницами и необычными дверями. Как в Париже, будь больше цвета и солнца. Но сейчас в черных водах отражалось серое небо. Плыли желтые листья, лениво опадающие с плакучих берез.

При виде воды Грейс вспомнила мертвое лицо и волосы, с которых смылась краска.

— Не волнуй, Польсон, я вас не опозорить.

— Это невозможно. — Он коснулся её руки, взял в свою и уже не отпускал.

— Вода, должно быть, ледяная, Польсон, она не могла покончить с собой. И тем более убить ребенка. Ведь она его решила оставить. Иначе проще было сделать аборт, верно?

— Вы спрашиваете меня? Я не знаю.

— Все вы прекрасно знаете. Густав — убийца, и мы его найдем. Я передам в полицию дневник Виллы…

Молчание Польсона её насторожило.

— Вы тоже этого не одобряете?

— А кто еще?

— Да Питер Синклер из посольства. Твердил, что в случае с Биллом Джорданом можно было говорить о дипломатической неприкосновенности, но Вилла тут не при чем, раз уволилась с работы. И им не нужна шумиха…

— Какая тут шумиха, даже на скандал не тянет, — отмахнулся Польсон. — Девушка покончила с собой из-за несчастной любви и беременности…Самое обычное дело!

— Тут не тот случай. Когда поймают Густава, он нам все расскажет.

— Но сделать девушке ребенка — не преступление.

— А утопить ее? — Грейс настолько темпераментно возмутилась, что женщина-кассир уставилась на них, моргая выцветшими ресницами.

— Вы слишком торопитесь с выводами, Грейс. Еще чашку кофе? Время есть.

— Я понемногу превращаюсь в Виллу, — прошептала Грейс. С тех пор, как я надела её одежду и пользуюсь её духами, я стала нелогично мыслить и действовать по первому движению души. Неужели я тоже кончу в озере?

— Вы что, с ума сошли? Вилла жила в своем придуманном мире, а вы твердо стоите на земле, — пытался успокоить её Польсон.

— Помните наш разговор о короле с двумя королевами? Мы решили, что у Густава было две жены, и от одной он отделался, чтобы быть счастливым с другой.

Глаза Грейс вдруг полезли на лоб.

— Я поняла! Вилла была женой, от которой он отделался, а не той, кого спасал!

В полиции им сообщили, что выяснить, где жила Вилла перед смертью, не удалось. Не устраивал их и дневник со всякой чепухой про дождь, стучащий по крыше, и темный лес. Густав похож на портрет в Гипсхолме? На него похожа половина шведов. Ее сумка? Кто прыгает в озеро с сумкой? Где именно произошла трагедия, неизвестно, расследование только началось, а озеро очень большое.

Но вот на Вилле были золотые часы и перстень с лазуритом в причудливой старинной золотой оправе. Грейс что-то про него известно?

— Девушки из посольства говорили, что его подарил Густав — тот мужчина, с которым она сбежала. Не знаю, купил он его или это семейная реликвия. Оно очень старинное.

В квартире Виллы ничего не изменилось, но обстановка стала ещё более гнетущей. Грейс распрощалась с Польсоном на лестнице. Предстояло позвонить отцу Виллы — испытание не легче, чем поездка в Упсалу. И ещё — разобрать вещи Виллы, распорядиться насчет похорон, написать её друзьям.

Грейс попыталась заснуть, долго ворочалась, а потом в полусне ей привиделось, что Вилла пытается столкнуть её с постели, уверяя, что это её постель, что она хочет вернуться.

Ее затрясло от ужаса, она выскочила, в чем была, и помчалась наверх в одной ночной рубашке. Забарабанила в дверь Польсона, дернула за ручку и обнаружила, что она не закрыта.

— Пожалуйста, пустите, — прошептала она. — Я боюсь. Я не могу быть одна.

Он откинул одеяло и потянул её к себе. Потом устроил её голову себе на грудь и уткнулся в её волосы.

— Я давно тебя ждал, ты прекрасно это знаешь.

— Этой ночью Вилла одна. Но не мы.

— Не мы.

Грейс перестала дрожать и обнаружила, что Польсон спит голым. Его сердце спокойно билось под её щекой. Ей нравилось слушать этот звук — он придавал уверенности.

Польсон заметил:

— Тебе не жарко?

Она молча стянула через голову ночную рубашку и снова скользнула под одеяло. Теперь их сердца бились рядом.

— Грейс?

— Да, да!

Легко и нежно его большое тело слилось с ней. Кошмары отступили, стало очень хорошо. Кровь забурлила в жилах. Она жива, жива! И тут откуда-то издалека ей улыбнулась Вилла.

— Ну — ну, Грейс…

Она едва не разрыдалась, но улыбнулась и заснула в его объятиях.

Когда она проснулась, Польсона рядом не было. Приятно пахло кофе.

— Завтрак готов. Какой ты любишь кофе?

— С молоком.

Он протянул ей ночную рубашку.

— Без неё тебе лучше, но утро холодное. Сегодня наверняка пойдет снег.

— Польсон…

Он стоял спиной, готовя кофе.

— Польсон, похоже, я тебя люблю.

— Похоже? Здорово сказано.

— А ты меня любишь?

— Сейчас не время выяснять отношении. Но если хочешь знать, ночью мне было хорошо. Пей кофе, пока не остыл. На этой неделе я в университете взял отгулы и могу заниматься только тобой.

Но что им было делать?

Грейс позвонила отцу. Его голос донесся как из другого, мирного и светлого мира.

— Господи, не может быть! Ты хочешь, чтобы я прилетел?

— Нет, даже и не думай.

— А что в посольстве? Они огорчены?

— Да, конечно. Но не слишком — она там уже не работала. Не волнуйся, папа.

— Когда ты собираешься домой?

— Когда найдем Густава.

— А это кто такой?

— Любовник Виллы, который виноват во всей этой истории.

— Да, ему предстоят большие неприятности.

Но убийца хотел их меньше всего и явно не собирался сбрасывать маску.

Утром к Грейс зашли двое полицейских. Они ходили по квартире, открывали ящики, перебирали вещи. Факт смерти был установлен. Фрекен Бедфорд утонула. Высокий процент алкоголя в крови допускает одну из двух версий: она напилась и свалилась в ледяную воду случайно; или не смогла оказать сопротивления, когда её столкнули. Наиболее вероятной кажется первая.

Полицейские с их практическим умом смотрели на дневник, как на совершенно бесполезный документ. Единственное, что их интересовало, — то место в записях, где Вилла жаловалась на лес и бесконечный дождь, стучащий по крыше. Вероятно, именно в таком месте она провела последние дни.

— Почему вы меня спрашиваете, где это? — удивилась Грейс. — Я здесь чужой человек.

Полицейские согласились, казалось, дело их совсем перестало интересовать. Заурядное скучное самоубийство.

Польсон заявил, что проголодался, и потащил Грейс на ленч. Грейс поняла, что и она тоже голодна. Во всяком случае, это был хороший повод избавиться от фру Линдстрем: она, конечно, ожидала такой развязки, хотя никогда об этом не говорила. Вот что такое — доверять мужчинам. Хотела бы она видеть этого Густава. Каков подлец! Бедняжка два дня мокла в озере! А где были все остальные?

— Главное, где был Густав, — заметила Грейс.

— Надевай пальто, Грейс, мы идем на ленч, фру Линдстрем.

— Да, конечно, фрекен Эшертон нужно поесть — она совсем осунулась. Стала, как канарейка.

Веселый смех фру Линдстрем звучал немного жутковато.

В старом городе Польсон знал хороший ресторанчик. Лучшее место в непогожий день, уютное и укромное, с видом на старую площадь. Оттуда хорошо была видна дверь доктора Бейка. Грейс заметила даже блеск бронзового дракона.

— Так что мы делали в субботу вечером? — спросил Польсон. — Я возвращался из Упсалы один, свидетелей у меня нет. Потом весь вечер корпел над переводами. И опять один.

— Ты не должен отчитываться передо мной, — отмахнулась Грейс.

— Я предпочел бы, чтобы ты не была так безразлична. Теперь остальные. Аксель? Возможно, занимался погрузкой судна. Свен?

— Дома с семьей. По крайней мере, именно там мы с Эббой оставили его после чая. А Якоб был со мной и Эббой. Кроме того, шел разговор о Густаве.

— Да, помню, ты говорила.

— Мог это быть Густав Виллы?

— Неизвестно.

— Еще кто? Питер Синклер? Его тоже придется исключить. Кэт говорит, он допоздна работал. Простыл, и действительно выглядел больным. Мужчины пошли на охоту, но к этому времени… — Грейс уронила нож и вилку: — Подумать только, любовалась камышами, склонившимися над водой, а в это время…

Польсон словно ничего не замечал.

— Я согласен с полицией, Грейс. Нужно найти место, где держали Виллу.

— Взаперти?

— Похоже.

Грейс возбужденно заявила:

— Можешь считать, что я сошла с ума, но я уверена, что некоторое время её держали на чердаке ван Стернов. У меня нет доказательств, кроме старого боа и попыток Эббы убедить меня, что там никого нет. Но не смейся, интуиция подсказывает, что я права.

— Я не смеюсь. Смотри! — воскликнул Польсон, показав в окно. — Смотри, смотри!

— Что такое?

— Доктор Бейк с большущим чемоданом. С таким к пациентам не ходят. Тогда он взял бы саквояж. Интересно… Извини, Грейс, я чувствую, мне нужно срочно проконсультироваться с доктором.

Вернулся он через несколько минут. Доктор Бейк разговаривать не стал, он уезжает на медицинскую конференцию в Копенгаген. Когда вернется — не сказал, но обещал оттуда позвонить сестре.

— Но он про отъезд даже не заикался, — удивилась Грейс.

— Конечно, нет.

— А есть ли вообще эта конференция?

— Думаю, есть, это легко проверить. Но ехать он решил в последнюю минуту. Интересно — почему? Ну ладно, доедай и пойдем.

Когда они шли из ресторана, то в узкой улочке наткнулись на спешащую куда-то медсестру. Та шагала торопливо, не глядя по сторонам, но Грейс заметила, какие красные у неё глаза. От слез или от ветра? Что же такое мог сказать ей Свен? Что не вернется?

Едва они вернулись, позвонил Питер Синклер. Куда пропала Грейс?

— Мы ходили на ленч.

Грейс показалось, что он облегченно вздохнул.

— А моя жена не может даже смотреть на еду. Я боялся, что вас забрали на допрос в полицию.

— Нет, но они здесь были.

— И что-нибудь? Или вычитали в дневнике?

— Они им не заинтересовались. Предпочитают факты, а не фантазии.

— Ну, в конце концов, Вилла любила дурачить людей.

— Но в итоге одурачили её, верно?

Голос Питера стал серьезным.

— Не нужно лишний раз об этом, Грейс. Я звоню, чтобы попросить о помощи. Я на работе, но Кэт в ужасном состоянии, и это передается детям. Не хочется оставлять их с ней. Не могли бы вы забрать их на пару часов? И сами отвлеклись бы, прогулялись.

«— Да, чтобы все посольство могло за мной следить,» — подумала Грейс.

— Питер, я не одна. Мы с Польсоном.

— Между прочим, вы хорошо его знаете? Он не может оказаться Густавом? Только ничего не говорите, ведь он вас слышит. Только будьте осторожны, Грейс, прошу вас. Знаете, дети вас все время вспоминают. Погуляйте с ними, заодно сами отвлечетесь.

Питер слишком любил командовать, так что не было уверенности, что Джорджия и Александр действительно напуганы и несчастны. Но это она выяснит сама.

Польсон не возражал.

— Я подвезу тебя туда и через пару часов заберу.