Ангельский облик

Мэг в замешательстве спросила:

— Откуда столько разговоров из-за желания Ганса писать меня? Сначала Клайв, потом Луиза, Дженни, теперь вы. По-моему, он самый избалованный вниманием художник в Англии. Тем более с его-то неудачами…

И опять Мэг удивила задумчивость взгляда Саймона.

— Позировать Гансу — эксперимент, конечно, интересный… — казалось, он собирался сказать что-то еще, но передумал. А миг спустя добавил: — Не позволяйте Гансу слишком обожать вас.

— Обожать?

— Не возмущайтесь, пожалуйста. Вы же не Дженни Хоуард.

— Дженни в него влюблена, — жестко осадила его Мэг.

— Да, — со странной ухмылкой согласился Саймон. — И это облегчает Гансу жизнь. Но ещё одно: если вы все-таки решитесь позировать, дайте мне знать.

— Зачем?

— Хотите верьте, хотите нет, но мне интересно, чем вы занимаетесь. Не возражаете?

— Вы тоже полагаете, что Ганс занят чем-то противозаконным? — Мэг говорила в шутку и была поражена горячностью его ответа.

— Неужели вы думаете, что я позволю вам попасть в беду?

В душе Мэг что-то шевельнулось. Какое дело этому молодому человеку до её проблем?

— Здесь все вы говорите загадками. Но деревушка так мала, что вы и так узнаете, чем я занимаюсь.

Они спускались узкой улочкой, на которой жил Ганс. Мэг хотела было рассказать Саймону о кошке, запертой в комнате мисс Барт, но упустила момент. Да и само происшествие уже казалось ей слишком незначительным. К тому же в окне мисс Барт горел свет. Должно быть, она уже вернулась и покормила кошку.

Смеркалось, когда они свернули на тропинку к дому Клайва. Саймон принялся расспрашивать Мэг о возвращении Луизы, которое удивило его не меньше Дженни. Похоже, сплетни, ходившие по деревне, несправедливо обвиняли Клайва.

— Вы все ещё надеялись, что Луиза — та девушка, которую вы встретили в Италии?

— Не знаю… Она не признается. А с чего бы ей лгать?

— Но вы довольны, что она не Анжелика, или как там её звали?

— Анжелика… — Мэг заколебалась. — Да, довольна. Какой смысл Луизе это скрывать?

— Кто знает? — пожал плечами Саймон.

— Луиза бегло говорит по-английски, Анжелика языка почти не знала. К тому же Анжелика из Флоренции, а Луиза — римлянка.

— Так говорят, — заметил Саймон с прежней рассудительностью. — У Анжелики были какие-то особые приметы?

— Не думаю. Я не так хорошо её знала. На вилле я только переночевала и больше разговаривала с бабушкой. Но все же очень странно…

— Что?

— Что обе вышли замуж за англичан.

— Ах, эти впечатлительные англичане! Зато теперь у вас есть возможность познакомиться с Луизой поближе. Если, конечно, позволит Клайв.

— Конечно позволит. Он хочет, чтобы я общалась Луизой и пыталась поднять ей настроение.

— Я просто подумал, что он может загрузить вас работой, — мягко заметил Саймон.

— Откуда в вас столько сарказма насчет Клайва? — обиделась Мэг.

— Зачем вам вообще о нем думать? — вопросом на вопрос ответил Саймон.

— Лучше расскажите о себе. Где ваша семья? Они вас любят?

— Брат — в Индии, отец живет в отеле в Торки.

— Есть любовник?

— А вам какое дело?

— Хочу я того или нет, но большое — он взял руку Мэг и на мгновение крепко сжал. Мэг увидела вблизи его грубоватое и доброе лицо. — Я могу вам пригодиться, Мэг, запомните!

И тут же Саймон неожиданно беззаботно расхохотался.

— По крайней мере, теперь я понимаю, почему вы согласились поехать с Клайвом. Вовсе не по наивности, верно? Вы хотели порвать со своим прошлым. Мудрая девушка. И выбрали верный путь.

Мэг уже собиралась позвонить в дверь, когда увидела, что та не заперта, и предложила Саймону внести картину. Свет не горел. Пока Мэг наощупь искала выключатель, из кабинета донесся голос Клайва. Она замешкалась, решив, что там гость, но потом поняла, что Клайв говорит по телефону.

— Чертов идиот! — прорычал он. — Дурак! Что на тебя нашло? Да, думаю, мне нужно приехать, черт бы тебя побрал!

В мгновение ока Саймон схватил Мэг за руку и вытолкнул обратно на улицу. А в следующий миг бесшумно закрыл дверь.

— Теперь звоните.

— Что вы делаете?

— Избавляю вас от неприятностей. Нажмите на звонок.

Изумленная Мэг повиновалась. Прошло несколько секунд, раздались шаги, вспыхнул свет, и Клайв открыл дверь.

— А, Мэг! И Саймон с находкой. Мне не терпится её увидеть. Входите!

Голос звучал любезно, жесты спокойны и обдуманны. Только потом Мэг заметила, что Клайв вовсе не смотрит на картину, которую устанавливал Саймон. Он вообще ни на что не смотрел. Непроницаемый взгляд обращен был внутрь. Что-то произошло или вот-вот должно было произойти…

9

Едва Мэг ушла, Ганс кинулся в комнату мисс Барт, чтобы выпустить несчастную кошку, чьи крики действовали ему на нервы. Когда он распахнул дверь, избалованное существо проскользнуло под ногами и помчалось вниз по лестнице. От голода кошка не страдала, потому что в комнате всегда оставляли блюдце с молоком, а на полу на газете лежал кусочек сардины. Столь отчаянно она мяукала только от одиночества. Мисс Барт привыкла запирать кошку в своей комнате, куда бы не отлучалась. Она так боялась её потерять… Одинокая старуха, как говорили, была не в своем уме.

Но кошка утомляла. Внизу она все равно продолжала мяукать, и Ганс принялся уговаривать:

— Бедненькая, хорошенькая кошечка. Иди ко мне, я тебя поглажу. Садись ко мне на колени.

Ему казалось очень важным помириться с кошкой, даже если на это понадобится ещё полчаса. Только после этого она позволяла брать себя на руки и принималась мурлыкать и тереться большой квадратной головой о жилет. А Ганс неподвижно замер в кресле, поглаживая её шерстку. Он так устал, будто не отдыхал уже много недель.

Так он и сидел с кошкой на коленях, пока в комнате не стало темно и холодно. Ганс не любил темноту с тех пор, когда в юности ему, дрожащему от страха и волнения, приходилось выходить в поисках еды на полные опасностей улицы после комендантского часа. Мать и сестренки всегда были голодны. Они думали, что он храбрец и ему нравятся ночные вылазки.

Когда война закончилась, он поклялся, что всю оставшуюся жизнь будет брать все, что захочет, везде, где сможет. И любыми средствами…

Он будет подчинять людей своей воле. Если увидит лицо, которое захочет написать, то его получит. Вот и сейчас… В ангельском облике молоденькой мисс Берни было все, о чем Ганс мечтал. Огромные голубые глаза, золотое сияние волос…

В доме стояла тишина. Ганс с кошкой в руках поднялся в комнату мисс Барт. Света он не включал, и когда в углу что-то шевельнулось, вздрогнул от испуга.

Мисс Барт незаметно вернулась?

Ганс покрылся испариной. Он потянулся к выключателю, включил свет и рассмеялся. В окно дул сильный ветер, шевеливший старое черное пальто на вешалке.

— Ах, старая карга! — Ганс подошел к окну, чтобы задернуть шторы, и в тот же миг раздался звонок в дверь.

Ганс мгновенно выключил свет и застыл неподвижно, понимая, что кто бы ни стоял за дверью, он видел свет в комнате мисс Барт, а в деревне все знали, что та открывает дверь, только когда захочет.

Ганс не двигался с места, в дверь застучали снова, потом раздался звонкий и уверенный голос Дженни:

— Поторопись, Ганс. Я знаю, что ты дома. Видела тебя в окно.

Тогда Ганс медленно вышел из комнаты, заперев кошку. Когда он подошел к дверям, ему казалось, что он сумел взять себя в руки. Но так попасться дважды в день… нет, он не выдержит такого напряжения.

— Дженни, милая! Какая неожиданная радость!

— Ты слишком долго шел открывать. О чем это ты разговаривал с мисс Барт?

— Ну, говорила мисс Барт, а я только слушал. Она вернулась после долгой прогулки, очень устала, поэтому ужин я готовлю сам.

— Почему она не кормит кошку? — спросила Дженни. — Бедняжка уже осипла…

— Она просто избалована. Ты зайдешь, Дженни?

— Конечно. Если мисс Барт не собирается кормить тебя ужином, этим займусь я. Ты тоже избалован.

Ганс понурил голову.

— Знаю… Я очень тебе благодарен, Дженни, но сейчас не могу долго тебя принимать. Мне нужно уйти.

— Куда это?

— К Клайву.

— Но ты же вчера был у него.

— Да, но неожиданно вернулась домой его жена. Я должен её видеть. Так надо, Дженни, милая. Бедняжку Луизу нужно поддержать. Пойдем, сначала я провожу тебя домой. Да, подожди, я предупрежу мисс Барт, что ухожу.

Подойдя к лестнице, Ганс громко крикнул:

— Я выйду на часок, мисс Барт. А ужин приготовлю сам, когда вернусь. Не беспокойтесь.

Подождав мгновение, будто прислушиваясь, он пожал плечами:

— Похоже, она и не думает беспокоиться.

— Почему ты от неё не избавишься? — спросила Дженни. — Зачем так мучиться?

В полутьме Ганс разглядел её бледное странно манящее лицо и неожиданно притянул девушку к себе.

Через минуту Дженни откинулась назад.

— Ты делаешь мне больно. Хватаешь так, будто боишься, что я убегу.

— Ну, нет. Я тебя не отпущу. Теперь я беру все, что мне нравится. Этому научила меня жизнь.

— Глупенький, — Дженни взъерошила ему волосы, опять откинулась назад, чтобы взглянуть на Ганса, и вздохнула: — Один Бог знает, почему меня к тебе так тянет к тебе. Ведь ты уже не молод и не красив. Порою ты похож на забытую хозяином собаку. Но ты касаешься меня, и я схожу с ума в твоих объятиях. Такого у меня никогда раньше не было.

— Это любовь, — решительно ответил Ганс.

Он проводил Дженни до «Короны», она даже уговорила его зайти выпить, прежде чем расстаться. Потом Ганс быстро поцеловал её и сказал:

— Мне нужно бежать, любовь моя.

Окольными путями Ганс вернулся домой, открыл дверь и вздрогнул от истошного мяуканья кошки.

Значит, мисс Барт ещё не вернулась. Он может заняться делами.

Клайв настоял, чтобы Саймон остался с ними выпить. Что бы его ни волновало, он быстро взял себя в руки и восхищался картиной. Впрочем, не столько картиной, которую он определил как бездарную мазню подражателя Рембрандту, сколько её рамой. Прекрасный экземпляр начала семнадцатого века, да ещё в приличном состоянии. Немного подреставрировать, и в неё можно будет вставить прекрасное старое полотно.

— Раз так, тогда по рукам, — согласился Саймон. — Я заплатил за неё всего пять фунтов.

— Друг мой, ты никогда не заработаешь, если будешь так честен. Я бы поверил, даже потребуй ты двадцать пять. Возьми с меня хорошие комиссионные. Выпей еще. Где вы встретились? Быстро нашли дорогу, Мэг?

— Да, спасибо, мистер Уилтон.

— Как там Ганс? Возится с красками и холстами?

— Он в самом деле хочет меня писать. Если не возражаете, мистер Уилтон.

— Не возражаю. Я этого ожидал. Если сочтете нужным ему позировать, пожалуйста. Вдруг он создаст шедевр? По крайней мере, модель этого достойна. — Клайв улыбнулся. — Согласен, Саймон?

— Она заслуживает лучшего мастера, чем Ганс Крамер, — буркнул тот.

— Возможно. Но на Ганса я все-таки надеюсь. Похоже, он страдает от творческого кризиса. Но когда-нибудь его преодолеет и увидит мир по-новому. Интуиция меня не подводит.

— Думаешь, Мэг сможет сотворить чудо?

— Я думаю, на это способен любой источник вдохновения. А Мэг особенно, потому что Ганс её обожает. Должно быть, она тебе про это рассказывала. Знаешь, сумей он создать шедевр, портрет Мэг можно было бы вставить в эту раму.

— Но я не так стара, как эта рама, — запротестовала девушка. — И не валялась забытая на протяжении двух веков.

Мэг шутила, но мужчины не улыбнулся. Лениво прищурившись, Саймон взглянул на Клайва. А тот удивился:

— Мэг, дорогая моя, какие ужасные вещи вы говорите!

Странно, что он не понял шутки. Или при всем его уме и утонченности, у Клайва не было чувства юмора? Или он не любил шуток о смерти?

— Жаль, что я не видела загадочной экономки Ганса, — Мэг решила сменить тему разговора. — Похоже, Ганс теперь нянчит её кошку.

— О, да, мисс Барт совсем выжила из ума. От неё давно пора избавиться. Не знаю, почему Ганс этого не сделает.

— Он собирается отправить её к сестре.

— С этим следует поторопиться, пока она окончательно не впала в маразм.

Клайв исчерпал эту тему и повернулся к Саймону.

— Мэг уже сообщила тебе нашу новость? Луиза дома, вернулась из больницы.

— Как она себя чувствует?

— Совсем неплохо, верно Мэг? Я говорил с врачом; он утверждает, что несколько дней дома перед операцией, — то, что ей больше всего нужно. Пора ей возвращаться к нормальной жизни. Пока она очень чувствительна, но этого следовало ожидать.

— Конечно.

— Боюсь, пока я не смогу уговорить её появляться на людях. Но она уже здорова и, слава Богу, следующая операция станет последней. Потом я надолго увезу её путешествовать. Луизе хочется в Италию, — туда мы и отправимся.

Он глубоко вздохнул.

— А там, как я надеюсь, жизнь пойдет своим чередом.

— Значит, ты здесь останешься недолго, — заключил Саймон.

— Все зависит от того, сколько времени займет операция. Вернувшись из Италии, Луиза может пожелать перебраться в другое место. Тогда я продам дом. Да я и сам не против. В этой деревне меня преследовали несчастья.

Клайв залпом осушил стакан и быстро произнес:

— Но это все впереди. Вполне хватит времени, чтобы написать портрет Мэг, например. Я уверен, она не пожалеет, если даст Гансу шанс.

За дверью послышался какой-то шорох, голос Луизы произнес:

— Клайв, ты считаешь, Мэг может позировать Гансу? С тех пор, как я это сделала, меня преследуют несчастья.

Раздался звон разбитого стекла. Клайв тихо чертыхнулся, достал носовой платок, чтобы перевязать порезанный палец, и ласково ответил:

— Луиза, ты меня напугала. Почему же ты не заходишь, дорогая, если все равно нас слушаешь? Здесь только Саймон, я тебе о нем рассказывал. Зайди и познакомься.

Луиза медленно вошла в гостиную. Черное платье подчеркивало её хрупкость. Легкая вуаль скрывала лицо.

— Вы друг моего мужа? — спросила она Саймона. — Я спрашиваю потому, что мало их встречала. Только Ганса и…

— Дорогая Луиза, мы же переехали сюда перед самой аварией. Как же ты успела бы познакомиться с людьми?

— Да, я знаю, — послушно кивнула Луиза. — А до этого я училась правильно говорить по-английски. Зато теперь я говорю вполне прилично. По крайней мере, так сказали сестры в больнице. И Мэг тоже.

Луиза покосилась на Мэг и весело добавила:

— Странно, что Мэг думала, будто встретила меня в Италии! Но нет, там был кто-то другой.

— Луиза, милая! Доктор сказал, что тебе нельзя волноваться.

Луиза невинно похлопала ресницами.

— Я слишком много говорю? Наверно, да. Так замечательно чувствовать себя нормальной…

Клайв взял её за руку. Голос его был ласков и спокоен.

— Если хочешь остаться внизу, сиди тихонько.

Саймон поставил стакан.

— Ну, мне пора. Рад был познакомиться с вами, миссис Уилтон. Вы прекрасно выглядите. Честное слово, прекрасно.

— В самом деле? — деланная уверенность Луизы в себе вдруг исчезла, голос дрогнул.

Саймон взглянул ей в глаза.

— Не позволяйте никому утверждать противное.

— Но вы не видели меня до аварии, — Луиза погрустнела. — Никто не ценит своего счастья, пока не станет слишком поздно. Вам нужно пристально всмотреться в лицо мисс Берни, чтобы запомнить его на случай несчастья.

— Луиза! — воскликнул Клайв.

Спокойно и невозмутимо Саймон ответил:

— Я это уже сделал. И собираюсь продолжать. И Ганс, и Клайв теперь каждый день станут видеть меня у порога своего дома.

Казалось, он предупреждает.

Клайв холодно ответил:

— В свободное время мы будем тебе только рады. Уходите, Мэг? Скажите Лене, чтобы обед она подавала на полчаса раньше, если сможет. У меня на сегодняшний вечер много работы. Луиза, ты должна слушаться врачей; пора отдыхать. Ты ведь не хочешь вернуться в больницу раньше времени?

Клайв тоже ограничился предупреждением. Лицо его было напряженным и замкнутым, эмоции он держал под контролем. И ни разу не посмотрел Луизе в глаза. У Мэг возникло странное ощущение, что взгляд его пылал от гнева. Ему явно мешало, что Луиза дома, её присутствие оказалось некстати. Но почему?

Самым приятным дома для Луизы была неустанная забота Лены. Обычно мрачная экономка в такие минуты становилась по-матерински нежной и заботливой. Осторожно сняв с Луизы платье, она надела на неё черную ночную сорочку и нежно-розовый халат. Потом уложила хозяйку в постель и точно как Клайв принялась убеждать:

— Вам нужно отдохнуть, мадам. Вы слишком разнервничались. Спуститься вниз! При посторонних! Нужно вести себя спокойнее.

Луиза схватила Лену за руки, уставившись загадочными темными глазами.

— Я рада, что была там. Тот молодой человек влюблен в мисс Берни?

— Не знаю, но не удивилась бы. Мужчины вечно замечают только миленькое личико.

— Как хорошо, когда тебя любят! — с завистью заметила Луиза.

— Мадам, вам этого самой хватает, — грубовато заметила Лена.

— Ты думаешь? С таким лицом? Хотела бы я знать, как бы бы мисс Берни…

— Как бы что?

— Нет, ничего. Я полагаю, она счастлива. И с ней такого не случится. Лена, скажите пожалуйста мужу, что я хочу его видеть.

Немного погодя в комнату вошел Клайв. Луиза знала, он очень сердит на нее, но не волновалась. Она была дерзка, беспечна и довольна, что удалось отплатить мужу за утреннюю шутку с браслетом Мэг. Ведь это наверняка был обман.

А если нет?

Луиза потупила глаза, чтобы не видеть сурового лица Клайва.

Если бы он мог убедить её, что все ещё любит! Что не захочет любоваться другими прекрасными неизуродованными лицами, как у Мэг Берни или Дженни Хоуард…

— Прости, милый, — пробормотала она.

— Какого черта ты спуститься? С ума сошла? Несешь такие глупости, хотя бы про Ганса! Что, если он узнает?

Луиза обиженно показала на свое лицо.

— Но это правда. Несчастье случилось сразу после того, как он написал мой портрет. Ты знаешь, у меня тогда возникло странное чувство. Он пугал меня.

— Ты просто слишком впечатлительна, Луиза. Из-за своих фантазий ты склонна к истерии.

Под гневным взглядом Клайва вся смелость и чувство удовлетворения куда-то улетучились.

— Не смотри на меня так. Я ничего не сделала. Знал бы ты, чего мне стоило отважиться спуститься вниз при незнакомом человеке… — голос её все слабел. — Но ты не понимаешь, да? Ты вечно сдержан и никого не боишься.

Клайв тряхнул головой, словно хотел избавиться от раздражения, и нежно улыбнулся.

— Бедняжка. Я, конечно, понимаю. Но больше так не делай. Вовсе не смешно, когда люди считают, что ты подслушиваешь.

— Я это делала, — призналась Луиза. — Но ты прости меня, я больше никогда не буду.

— Отлично. Сейчас Лена принесет тебе поесть, потом поспи. Пускай тебе приснится наше путешествие в Италию.

Луиза тут же села на постели.

— Мы туда отправимся? В самом деле? Ты это обещаешь?

— Конечно. Поедем посмотреть твой старый дом.

— Ты думаешь, он все ещё стоит?

— Уверен, он все ещё на прежнем месте. Даже если живут в нем только ящерицы. На шесть недель мы сами станем ящерицами.

— Клайв! Если бы я могла в это поверить!

— Можешь поверить, если с тобой все будет в порядке. Обещаешь? И никаких выходок, вроде сегодняшнего вечера!

— Обещаю, Клайв. Честное слово.

Луиза должна была себе признаться, что верит мужу, который так нежен и заботлив. Без этой веры она жить не мыслила.

Когда Клайв спустился к столу, Мэг заметила, что он совсем выбился из сил и с трудом притворялся, что ест. Едва ужин кончился, Клайв вскочил, принося извинения.

— У меня очень важное дело.

— Я могу вам помочь, мистер Уилтон?

— Нет. Ложитесь лучше спать. Ваша помощь понадобится завтра.

Лучшего способа избавиться от несчастной любви Мэг нигде не нашла бы. Два дня, проведенные в деревне, настолько её заинтересовали и заинтриговали, что просто не осталось времени для грусти и воспоминаний. И не возникло ни малейшего желания написать Дереку. Пусть подождет.

Ее положение в доме Клайва явно обсуждалось местными жителями. К тому же Саймон явно не спускал с неё глаз. Но Мэг была слишком утомлена, чтобы об этом думать.

День выдался не из легких. Теперь некому было тревожить её по ночам, и Мэг могла себе позволить крепко уснуть. Она даже не задумалась о странном резком телефонном разговоре Клайва, который они с Саймоном подслушали. Клайв куда-то спешно собирался, и говорил очень сердито и взволнованно. Но потом вел себя так, словно ничего не произошло.

Но что-то все-таки произошло, потому что среди ночи Мэг разбудил шум машины, очень медленно и осторожно въезжающей в гараж.

Гараж находился прямо под её окном, любопытство заставило Мэг встать и выглянуть на улицу. Светящиеся стрелки часов показывали половину четвертого.

Ворота гаража закрылись, и в бледных сумерках рассвета появился Клайв. Он постоял мгновение, словно не знал, что делать, затем, спотыкаясь, как пьяный, пошел к дому.

Заинтригованная и несколько обеспокоенная, Мэг вернулась в постель. Происходившее её не касалось, но она не могла не прислушиваться к шагам на лестнице. Прошло уже полчаса, но нигде ни звука.

Мэг стала волноваться. Клайв заболел? Может быть, упал и заснул внизу? Если даже так, это ничего не значит, но вряд ли Клайв хотел бы, чтобы утром его там обнаружила Лена.

Затем послышался тяжелый глухой удар.

Он упал! Этого Мэг оказалось достаточно, чтобы набросив легкий халат, скатиться вниз по лестнице.

— Мистер Уилтон!

В кабинете горел свет, Мэг заглянула туда, встревоженно шепнув:

— Мистер Уилтон, с вами все в порядке?

Клайв сидел за письменным столом. Перед ним стояли бутылка виски и стакан. Лицо его побелело, обычно живые и блестящие глаза помутнели. Посреди комнаты валялся стул. Клайв, видимо, споткнулся об него, и звук падения услышала Мэг.

При виде Мэг лицо Клайва застыло. Пьян он был или нет, но взбешенный голос звучал твердо.

— Что вы здесь делаете, черт возьми? Подглядываете?

— Я услышала шум. Подумала, вам плохо. — Мэг даже вздрогнула от этих обвинений. Подглядывать ей даже в голову не приходило.

Но Клайв явно перепил и не понимал, что говорил. Глупо было на него обижаться.

— Я не болен, не нужно со мной нянчиться. Вам лучше вернуться в постель.

— Если вы уверены… Может быть, приготовить кофе?

Клайв со стуком поставил стакан. Неожиданно Мэг вспомнила, как вечером в его руке лопнул другой тонкий хрустальный стакан, когда вошла Луиза. Клайв был предельно напряжен. Даже спиртное не помогло расслабиться.

— Нет, спасибо. Вы мой секретарь, а не нянька.

— Простите, — смутилась Мэг и попятилась. Но что-то в его напряженной фигуре её удержало её. Клайв явно от чего-то страдал, чем бы это ни было.

Интуиция Мэг не подвела, потому что внезапно враждебность Клайва пошла на убыль.

— Со мной все в порядке, Мэг. Идите спать. И лучше никому об этом не рассказывать. Сейчас я ездил на машине, как вы уже поняли, но без прав это незаконно.

— Вы были вынуждены это сделать?

— Нет. Если принуждение и было, то лишь моральное. — Клайв поколебался, а потом заявил: — Я ездил туда, где случилась авария и пострадала Луиза. — Он бледно улыбнулся. — Слишком живо мне все напомнило её возвращение. Но теперь все в порядке. Вы прелесть, Мэг.

Клайв подошел совсем близко. Достаточно близко, чтобы обнять её или поцеловать. Они были одни, никто не мог им помешать. Шел тот самый мрачный и одинокий последний час ночи, когда нестерпимо остра потребность если не любви, то хотя бы душевного покоя.

Питай Клайв Уилтон дурные намерения, как уверял её Саймон, он не колеблясь сделал бы это. Но он даже не шевелился. Казалось, он её вообще не видел её. Лицо его просветлело, но взгляд был обращен куда-то внутрь. Внутрь себя.

10

Наутро позвонил Саймон. Мэг сняла трубку в кабинете. На этот раз он был очень осторожен и спросил, одна ли она.

— Сейчас — да.

— Как Клайв?

— Я его пока не видела.

— Меня просто интересует, поздно ли он вернулся.

— Откуда вы знаете?.. — и Мэг запнулась: инстинктивная доброжелательность к начальнику заставила её солгать: — Понятия не имею.

— Только не рассказывайте мне, Мэг, что вы об этом не знаете. Я лучшего мнения о вашей проницательности и любознательности.

Мэг понизила голос:

— Но чем занимается мистер Уилтон — это действительно не наше дело. И кроме того, сейчас я не могу с вами разговаривать.

— Ну разумеется. Но мне бы очень хотелось с вами встретиться. Попозже сможете выбраться?

— Могу. Но сплетничать о шефе не стану, — добавила она.

— Ну, когда мы встретимся, найдется масса тем для разговора помимо Клайва Уилтона.

— Что у нас может быть общего? Похоже, вы себе льстите.

— В самом деле? — В голосе слышалось легкое сожаление. — Тогда, быть может, вас заинтересует вращающийся стул пятнадцатого века или ваза эпохи короля Георга?

Мэг рассмеялась и смягчилась.

— Я бы не против их увидеть. Но не сегодня. Сейчас я очень занята.

— Пойдете к Гансу?

— Это зависит от мистера Уилтона.

— Сходите, если сможете. Поговорите с его экономкой. Напроситесь к ней, если она сама не явится. Заставьте Ганса показать вам, что получится.

— Саймон, вы самый любопытный человек на свете.

— Простите, дорогая, но такова моя натура. И я ей весьма доволен.

На лестнице послышались шаги и Мэг поспешно бросила:

— Мне пора.

— Понимаю: Клайв пришел. До встречи. И еще, Мэг… — уже закончив разговор, Саймон вдруг сказал совсем другим тоном, от которого Мэг даже вздрогнула: — Будьте осторожны!

Он повесил трубку первым, и Мэг постаралась встретить Клайва с беспечным видом.

— Кто звонил?

— Это мне, мистер Уилтон, — и заметив, что он нахмурился, Мэг поспешно добавила: — Всего лишь Саймон Саммерс. Он становится назойливым.

Мэг сама не поняла, зачем пустилась в объяснения и чего хотела, — защитить Саймона или обмануть Клайва? Как бы там ни было, но хитрость её удалась, лицо Клайва просветлело.

— Я не могу винить его, Мэг, но и не позволю вас монополизировать.

— Вам нечего бояться, мистер Уилтон.

Клайв сел за стол. Выглядел он вполне прилично, на лице никаких признаков усталости и подавленности, замеченных Мэг всего несколько часов назад. Взгляд ясен, волосы тщательно причесаны и весь облик дышал уверенностью.

— Ну что, давайте поработаем? А потом у вас будет возможность уделить часок бедняге Гансу. Но и ему не позволяйте слишком командовать. Кстати, Мэг, полагаю, мне не нужно просить вас не распространяться о том, что произошло ночью. Не хочу, чтобы Луиза что-то знала.

— Конечно, — согласилась Мэг, — мне можно доверять, мистер Уилтон.

Отныне любопытство Саймона останется неудовлетворенным. И поделом.

Но с кем же говорил Клайв по телефону прошлым вечером и почему с таким отчаянием и злостью крикнул:» — Чертов идиот!»

В тот день Ганс сказал Дженни:

— Сегодня платье надевать не надо. Осталось только несколько штрихов…

— Значит, больше мне позировать не придется?

— Нет, милая.

— Но приходить сюда мне можно, Ганс?

Ганс, весь испачканный засохшей краской, оторвался от работы и изумленно уставился на нее:

— Конечно. Кто сказал, что ты приходишь сюда только ради портрета? Я люблю тебя.

Дженни смущенно улыбнулась.

— Ну ладно. Я просто подумала, что ты забудешь обо мне, когда начнешь писать портрет Мэг.

— Какая чушь! Я ведь не собирался влюбляться в Мэг.

— Откуда я знаю, насколько тебе можно доверять?

— По этой части я абсолютно надежен. Но что касается портретов… — Ганс задумчиво уставился на полотно на мольберте. И вдруг взмахнул рукой и стал соскребать краску.

— Что ты делаешь, — всполошилась Дженни, — портишь мой портрет?

— Он уже был испорчен, — грустно бросил Ганс. — Он не передает твою натуру. Ничуть. Просто ужас.

— Но ты мне его даже не показал, — возмутилась Дженни.

— Можешь посмотреть, если хочешь.

— Ах, Ганс! — Дженни взглянула на размазанные по холсту краски. — И это после стольких дней работы! После мучений с платьем и всего такого.

— Да. Как ты сказала, после стольких мучений, — плечи Ганса уныло поникли. — Не понимаю, зачем я продолжаю мучиться…

— Не унывай, милый. Может, тебе повезет с Мэг.

— Может быть. Ведь её она для меня ничего не значит. А твой портрет должен был стать шедевром.

Дженни обняла его и прижалась лицом к лицу.

— Дурачок, мне ведь все равно, что и как у тебя получается. Но не ешь себя поедом. Раз не вышел из тебя портретист — ну и черт с ним. Я тебя все равно люблю. — И Дженни его поцеловала. — Ты не думаешь, что нам следует пожениться?

— Пожениться?

— Иногда это помогает. Знаешь, поначалу я об этом и не думала. Просто хотелось приятно провести время. А теперь меня не покидает чувство, что я могу тебя потерять.

Ганс все ещё не пришел в себя.

— Может быть, это и к лучшему, милая.

— Почему? Потому что про тебя не напишут в газетах? Я никогда не хотела выйти замуж за знаменитость. А вот за тобой пора присмотреть как следует. Я уверена, что мисс Барт завтраком тебя сегодня не кормила.

Ганс блаженно улыбнулся:

— Точно, не кормила. Сегодня она не выходила из своей комнаты.

— В самом деле? Почему же ты от неё не избавишься? Пусть ты не можешь позволить себе хорошую экономку, я могу стать ей бесплатно. Я очень прилично готовлю.

— Дженни, мне все-таки нужно подумать. Ты в самом деле хочешь выйти за меня замуж?

— Ты человеческий язык понимаешь? Я намекала тебе на это последние шесть недель, старый ты дуралей.

Дженни поцеловала его в лоб, ощутив мощный прилив нежности. Бедный Ганс совершенно не понимал некоторых вещей. Даже совсем простых, например, что можно обзавестись одной женщиной на всю оставшуюся жизнь, а не встречаться от случая к случаю с разными.