Забытые страницы Второй мировой - Хроника окружения. Демянск и Харьков

Она приказала передать группу Ксенофонтова (две дивизии и пять бригад) из Калининского фронта во временное подчинение Северо-Западному фронту и возложила на генерала Курочкина ответственность за быстрое пленение или уничтожение окруженной группировки[28]. От командующего Северо-Западным фронтом Ставка требовала действиями 34-й армии и 1-го гвардейского стрелкового корпуса, усиленных войсками из состава Калининского фронта, «непрерывно и настойчиво сжимать кольцо окружения демянской группировки противника и ликвидировать не позднее как в четырех-пятидневный срок»[29]. Таким образом, управление войсками, действовавшими на внутреннем фронте окружения, было объединено в руках единого командования, что явилось положительным фактором, но время было упущено, противник успел создать прочную оборону и плотную систему огня, накопил резервы. Теперь для его уничтожения требовались новые значительные силы, особенно артиллерии и авиации, а их не было. Передав группу Ксенофонтова в Северо-Западный фронт, ответственность за ее материальное обеспечение Ставка оставила за командованием Калининского фронта. Последнее же перестало ею интересоваться и прекратило ее снабжение. 28 февраля член Военного совета Северо-Западного фронта А.М. Пронин телеграфировал члену Военного совета Калининского фронта Д.С. Леонову: «23 и 130 сд, 20, 27 и 86 сбр, приданные нам в оперативное подчинение, находятся в крайне тяжелом положении. Фуража нет, продовольствия в среднем 0,5 сутодачи, многие виды продуктов совсем отсутствуют, боеприпасы на исходе. Прошу вмешаться в это дело и выправить положение»[30]. В другой телеграмме говорилось: «154 сбр стоит без горючего, а в 42 сбр нет снарядов. Прошу принять меры к обеспечению»[31]. Лишь 4 марта Ставка передала группу Ксенофонтова на снабжение Северо-Западного фронта, однако ответственность за укомплектованность войск группы и пополнение ее личным и конским составом до 24 марта оставалась за Калининским фронтом, что осложняло ведение операции.

9 марта Ставка приказала расширить фронт наступления и уже не «сжимать кольцо окружения», а дробить силы противника на отдельных важнейших направлениях. Она предлагала расчленить окруженную группировку немецких войск на отдельные изолированные очаги с одновременным или последовательным пленением или уничтожением их гарнизонов. Ставка отклонила ходатайство командующего Северо-Западным фронтом об отводе войск из низинного участка восточнее Старой Руссы. Она предложила избежать последствий половодья решительным захватом Старой Руссы и вынесением линии фронта к западу от этого города. Для выполнения этой задачи Ставка требовала привлечь помимо 11-й и 1-й ударной армий войска 34-й армии и 1-го гвардейского стрелкового корпуса[32]. Не случайно в этот период войска СЗФ стали активно насыщать танками, аэросанями и «железнодорожной бронетехникой».

К началу февраля 1942 года танковые силы СЗФ состояли из 69-й танковой бригады и четырех отдельных танковых батальонов (85, 103, 161, 150 отб). Не входя в состав Северо-Западного фронта, вместе со 2-м гвардейским стрелковым корпусом действовала 71-я танковая бригада.

В течение февраля в состав фронта прибыла 1-я ударная армия, которую поддерживали боевые машины 83-й танковой бригады.

Личный состав прибывших бронетанковых бригад «материальную часть танков изучил и освоил слабо». Соединения формировались, как всегда в России, в спешке, никаких учений и боевых стрельб не проводилось.

Танковые войска в боях использовались исключительно для поддержки пехоты и действовали небольшими группами. А 83 тбр с началом боевых действий вообще поротно была распределена между стрелковыми бригадами.

69 тбр поддерживала действия 1-го гвардейского стрелкового корпуса на направлении Киево – Давыдово – Рамушево – Кобылкино.

71 тбр поддерживала действия 2-го гвардейского корпуса на направлении Давыдково – Колышкино – Соколово.

83 тбр действовала с нашими частями 1-й Ударной армии южнее Старой Руссы на фронте Утошкино – Выставка.

103 отб с приданными машинами из 161-го и 150-го батальонов поддерживал части 11-й армии севернее Старой Руссы на фронте Большое Вороново – Совхоз «Дубки».

85 отб в первой половине месяца действовал на левом фланге 34-й армии, с частями 241-й и 245-й стрелковых дивизий в районе Ватолино и Городилово, а во второй половине месяца эта танковая часть была переброшена на правый фланг 34А и действовала с 202 сд в районе Подбело – Горницы.

13 февраля 2-й гвардейский стрелковый корпус прорвался к войскам Калининского фронта и вошел в его состав. Вместе с ним убыла и 71 тбр. На 13.03 она имела 28 исправных и 12 требующих ремонта танков. Из них 4 КВ (6 требуют ремонта), 7 Т-34 (3 требуют ремонта) и 17 Т-60 (3 требуют ремонта).

Февральские безвозвратные потери бронетанковых сил СЗФ также были невелики – 20 танков, из них осталось не эвакуированных с поля боя – 6 машин.

На 1 марта 1942 года в 83 тбр имелось аж 38 «тридцатьчетверок», но 29 из них требовали ремонта. 69 тбр насчитывала 33 танка (21 был неисправен): 9 поломанных КВ, 2 боеготовых Т-34 (5 требовали ремонта) и 10 исправных Т-60 (7 в ремонте).

В 103 отб имелось 17 танков (из них 12 требовало ремонта): 2 исправных КВ (6 в ремонте) и 3 боеготовых Т-26 (6 в ремонте).

150 отб имел 31 машину (из них 23 требовали ремонта): один исправный КВ (4 – в ремонте), 9 неисправных «тридцатьчетверок», 7 боеготовых Т-60 (10 на ремонте).

В 85 отб имелось всего 15 машин (из них 8 в ремонте): одна исправная «тридцатьчетверка» (2 – в ремонте) и 6 БТ (еще 6 БТ – в ремонте).

Исходя из статистики, видно, что материальная часть бронетехники СЗФ в феврале комплектовалась исключительно боевыми машинами отечественных образцов, и в основном это были современные танки.

Февраль 1942 года отмечен началом применения на Северо-Западном фронте аэросанных частей. Вопреки распространенному мнению, что именно на этом театре военных действий аэросаней было «видимо-невидимо», СЗФ в тот момент обладал только одним аэросанным батальоном – 32 асб (именно так он обозначается в документах фронта. – Примеч. авт.), прибывшим в состав фронта вместе с 1-й Ударной армией.

Судя по отчету, эта часть была смешанной и имела как боевые сани НКЛ-26, так и транспортные машины НКЛ-16. Аэросани в тот период использовались только для связи, а также доставки боеприпасов и продовольствия.

Особых восторгов не было. Нагруженные транспортные сани решили пропускать не по целине, а по немногочисленным дорогам. Но там оказалось и много другой техники. И относительно быстроходные НКЛ-16 еле-еле плелись в «пробках». Выяснилось, что «практическая» скорость груженых аэросаней по целине – 35 км/ч, а по дорогам – 20–35 км/ч. Ночью при движении в колонне скорость аэросаней не превышала 15–20 км/ч. Мощность двигателей была недостаточной: угол подъема с грузом, который могли преодолевать сани не превышал 15°, а без груза – 20°. Запас хода также был небольшой и колебался в пределах 90—100 км (4–4,5 часа ходу при средней скорости в 20 км/ч).

Вроде бы рутинная работа, но на самом деле шли активные испытания аэросаней, которые должны были в массовом количестве поступить в войска СЗФ в марте 1942 года. Аэросанные батальоны предполагалось использовать для рейдовых операций на озерных участках фронта.

Выяснилось, что боевые НКЛ-26 кроме двух штатных человек экипажа, вооруженных 7,62-мм пулеметом ДТ, могли дополнительно брать на борт еще двух человек с пулеметом – одного вовнутрь машины, другого – сверху саней. Но мотор НКЛ-16 в этом случае работал с перегрузкой.

Транспортные аэросани НКЛ-16 могли перевозить не более 5 человек с вооружением и снаряжением, включая и экипаж.

В марте в составе Северо-Западного фронта уже имелось целых 8 аэросанных батальонов: 2-й (аэросани НКЛ-26), 13-й (аэросани РФ-8), 10, 11, 14, 27, 32-й и 34-й (предположительно смешанные части, укомплектованные как транспортными, так и боевыми аэросанями. – Примеч. авт.), выполнявших самые разнообразные задачи советского командования.

Именно в марте на СЗФ развернулись тяжелейшие бои и Ставка не скупилась на резервы: на передовую был отправлен дивизион бронепоездов и десятки танков маршевого пополнения.

Судя по многочисленным указаниям Ставки Северо-Западному фронту, можно считать, что она стремилась покончить с окруженной группировкой противника в самые сжатые сроки. Верховное главнокомандование оказывало помощь фронту дополнительно выделяемыми силами и средствами, хотя и в ограниченном масштабе. Вместе с тем в руководстве Ставки боевыми действиями войск имелись такие крупные недочеты, как неправильная оценка обстановки, преуменьшение возможностей противника, переоценка возможностей своих сил. Проявляемая Ставкой излишняя спешка, беспрерывное дерганье командования фронтов и армий, отдача им противоречивых указаний вызывали нервозность у исполнителей, скованность, безволие, боязнь ответственности за принятие самостоятельных решений, уклонение от объективной информации и внесения своих предложений.

Наделенный весьма большими правами, уполномоченный Ставки Н.А. Булганин, будучи малокомпетентным в военном деле, постоянно вмешивался в оперативную деятельность командования и штаба фронта, часто без нужды отменял их решения, тушил разумную инициативу и, являясь промежуточным звеном между фронтом и Верховным главнокомандованием, нередко тормозил непосредственное общение командования фронта со Ставкой.

Командование фронта и армий, не имея опыта ведения наступательных операций, допускало серьезные просчеты. Удары по противнику часто наносились рассредоточенными силами на широком фронте, одновременно на многих направлениях, без достаточного обеспечения средствами усиления, при скудных разведывательных данных. Потерпев неудачи на том или ином участке фронта, многие командиры, вместо того чтобы проанализировать свои ошибки и причины невыполнения задач, ударялись в другую крайность – переставали верить в успех, теряли волю и проявляли пассивность.

Наступление Северо-Западного фронта проводилось при постоянном недостатке боеприпасов, горючего, фуража и продовольствия. Это приводило к тому, что войска несли большие потери от огня артиллерии и минометов противника, который, находясь в обороне, расходовал в 2–3 раза больше боеприпасов, чем наши наступавшие части.

Ситуацию с боеприпасами дополнительно усугубляла распутица, которая делала проселочные дороги этого болотистого края совершенно непроходимыми. Например, в марте 1942 года в состав Северо-Западного фронта был включен 39-й гвардейский минометный полк «катюш», состоящий из трех отдельных дивизионов М-13 и парковой батареи. Два дивизиона полка были направлены в 27-ю армию, а один в 11-ю, в район деревни Тополиво. И что же? Уже после первых километров марша почти весь автотранспорт полка застрял на разбитых дорогах. На огневые позиции пришли только боевые машины, имея при себе по одному залпу (видимо, они все-таки весили меньше, чем транспортные. – Примеч. авт.). Пришлось в каждом дивизионе создать пешие группы для подноса боеприпасов и продовольствия, а боевые машины обслуживать сокращенными расчетами. Подобные ситуации были и в других наших наступающих соединениях и частях.

В этот период большую активность развернула транспортная авиация немцев, которая перебрасывала по воздуху окруженным войскам демянской группировки боеприпасы, вооружение, продовольствие, горючее и пополнение, а на обратном пути эвакуировала с плацдарма раненых солдат и офицеров. Ежедневно сюда прибывало до 100–150 самолетов, перевозивших в среднем около 265 т различных грузов за день[33]. Массированное использование транспортной авиации позволило германскому командованию усилить боевой состав окруженной группировки, улучшить ее материально-техническое обеспечение и тем самым создать предпосылки для длительного сопротивления в условиях полного наземного окружения.

В то же время для создания воздушной блокады окруженных войск Северо-Западный фронт не имел необходимых сил истребительной авиации (интересно отметить, что сами немцы считали, что наша авиация действует активно и владеет превосходством в воздухе. – Примеч. авт.). На основной трассе полетов транспортной авиации противника зенитной артиллерии почти не было, и борьба с самолетами велась только пехотными средствами с весьма малым эффектом.

Самолеты люфтваффе летали практически безбоязненно. Например, за март транспортная авиация (основной «рабочей лошадкой» был трехмоторный Ю-52), совершив в район «котла» свыше 3 тыс. рейсов, перебросила 24,3 тыс. тонн грузов и 15/446 человек и вывезла оттуда 22/093 раненых, при этом потери врага составили 262 транспортных самолета.

В середине марта обстановка на Северо-Западном фронте изменилась в пользу 16-й немецкой армии. К этому времени на усиление семи германских дивизий, действовавших на внешнем фронте окружения, прибыли еще две дивизии: 122-я пехотная и 8-я легкопехотная. 19 марта в 16-й армии в 15 км к югу от Старой Руссы была сформирована корпусная группа «Зейдлиц» в составе пяти хорошо укомплектованных усиленных дивизий (122, 329 пд, 18 мд, 5 и 8 лпд, а также бронетанковый отряд подполковника фон Массенбаха. – Примеч. авт.) под командованием генерал-лейтенанта Вальтера фон Зейдлица-Курцбаха. Войска этой группы предназначались для нанесения контрудара в стык 11-й и 1-й ударной армий в направлении на Рамушево с целью деблокады окруженной группировки. Одновременно с этим из окруженных войск была создана ударная группа в районе севернее Залучье с задачей прорвать внутренний фронт окружения и соединиться с силами, наносившими удар с запада. Для поддержки ударных группировок 16-й армии были привлечены военно-воздушные силы не только группы армий «Север», но и группы армий «Центр», что обеспечило противнику полное господство в воздухе.

В документах германского командования корпусная группа «Зейдлиц» именовалась Особым ударным корпусом. Последний подчинялся новому командованию 10-го армейского корпуса (так как в штабе группы армий «Север» решили обозначать все попавшие в окружение дивизии 2-м армейским корпусом. – Примеч. авт.). Общее командование всеми силами было поручено генералу артиллерии Хансену. Имелся даже специальный штаб прорыва, который возглавил полковник Херн. Особый ударный корпус создавался для проведения операции, получившей у немцев название «наведение мостов». Цель операции формулировалась следующим образом: «Восстановление наземной связи с удерживающим окрестности Демянска 2-м армейским корпусом». Немцы очень торопились, и план деблокады был разработан буквально «на коленках». В своих дневниках по поводу ее замысла начальник штаба ОКХ генерал Гальдер записал следующие слова: «Наступление в районе Старой Руссы осуществить в период 13–16 марта! План наступления пока не ясен. Мне кажется, здесь необходимо прежде всего установить связь со 2-м армейским корпусом, а уже затем овладеть шоссейной дорогой Старая Русса – Демянск».

В личной храбрости и мужестве командующего Особым корпусом генерал-лейтенанту фон Зейдлицу-Курцбаху отказать было нельзя. 31 декабря 1941 года он был награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту, став 54-м офицером, удостоенным этой высокой германской награды. Но до корпусной группы он командовал лишь 12-й пехотной дивизией вермахта, а в этом случае перед ним лежали гораздо более сложные задачи. Тем не менее германское командование решило не тянуть с началом операции, до начала таяния снегов предполагалось достигнуть положительного результата.

Командование Северо-Западного фронта своевременно не вскрыло сосредоточение крупной группировки противника южнее Старой Руссы, не выявило ее силы, намерения и не приняло мер подготовки к отражению контрудара.

На рассвете 21 марта (в 07.30) войска группы Зейдлица нанесли внезапный удар в полосе Назарьино – Анишино шириной 4 км в восточном направлении на Климково, Рамушево, в стык 11-й и 1-й ударной армий. Наступление частей было поддержано крупными силами авиации, которая в течение дня произвела до 500 самолето-вылетов. Одновременно с этим демянская группировка нанесла встречный удар севернее Залучье в направлении Рамушево. Развернулись ожесточенные бои. За первые два дня боев группировке Зейдлица удалось узким клином врезаться в боевые порядки 1-й ударной армии, продвинуться в юго-восточном направлении на глубину до 12 км, выйти на реку Порусья и овладеть Климково. Расстояние, отделявшее окруженную группировку от ударной группировки 16-й армии, сократилось примерно вдвое. Демянская группировка, наносившая встречный удар, вследствие упорного сопротивления частей 1-го гвардейского стрелкового корпуса успеха не достигала. Чтобы остановить дальнейшее продвижение войск группы Зейдлица и отбросить их на исходный рубеж, командующий фронтом приказал контратаковать противника с флангов. Для этого в 11-й армии была создана группа генерал-майора Ф.П. Озерова, а в 1-й ударной армии – группа генерал-майора Н.Д. Захватаева[34]. Но эти слабые по своему составу группы действовали нерешительно и несогласованно по времени. В первые же дни боя они понесли большие потери от ударов вражеской авиации, непрерывно находившейся в воздухе, и не смогли отбросить противника на исходный рубеж. Им удалось лишь замедлить продвижение вражеских войск. Отражая их удары на обоих фронтах окружения, советские войска постепенно отходили в район Рамушево.

29 марта распоряжением Ставки все войска, действовавшие на внутреннем фронте окружения, были объединены в оперативную группу под командованием генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина (вместо него начальником штаба фронта был назначен генерал-майор И.Г. Шлемин). Командующий фронтом генерал-лейтенант П.А. Курочкин сосредоточил все свое внимание на организации руководства войсками, действовавшими на внешнем фронте окружения по отражению контрудара группы Зейдлица. На усиление обороны фронта, особенно в полосах 1-й ударной и 11-й армий, Ставка направила пять полков противотанковой и четыре дивизиона малокалиберной зенитной артиллерии. Между тем обе вражеские группировки при поддержке массированных налетов авиации продолжали атаки на встречных направлениях. В результате тридцатидвухдневных непрерывных кровопролитных боев, несмотря на изменение погоды и резкое таяние снегов, германским войскам удалось прорвать оба фронта окружения, 21 апреля выйти на реку Ловать в районе Рамушево и соединиться. Таким образом, окруженная демянская группировка противника была деблокирована. Образовался так называемый «Рамушевский коридор».

Согласно немецким данным на 1 апреля, за время боевых действий Особый корпус Зейдлица нанес Красной Армии следующие потери: взято в плен 3 тыс. солдат, уничтожено до 60 танков, захвачено 110 орудий, 30 артсистем ПТО, 450 пулеметов. В целом потери наших войск составили около 25 тыс. человек.

Командир 10-го армейского корпуса вермахта генерал Хансен по окончании операции издал приказ следующего содержания: «…свежие германские части предприняли контратаку и смогли соединиться со своими боевыми товарищами. Более четырех недель вы выполняли свой долг, метр за метром преодолевая снежные заносы, продираясь сквозь непроходимые леса, форсируя болота и идя по разбитым дорогам, замерзая от жуткой стужи. В этих нечеловеческих условиях вы продолжали наступать, отбивая у противника метр за метром. Враг бросал вам навстречу свежие батальоны и бесчисленное количество танков, посылал для ночных бомбардировок армады самолетов. Но, несмотря на многократное превосходство противника по численности, вы все равно вышли из этого сражения победителями. Заняв Рамушево (это произошло 12 апреля 1942 года, Рамушево было занято силами 8-й легкопехотной дивизии вермахта. – Примеч. авт.) и выйдя на берега Ловати (немецкие части встретились на разных берегах к вечеру 21 апреля. – Примеч. авт.), вы выполнили очень важную боевую задачу… То, что вопреки погоде и труднопреодолимой местности каждый из вас реализовывал эту задачу, сражаясь с противником в этих условиях, является подвигом, навсегда записанном золотыми буквами в книгу героических поступков немецкого солдата. Я благодарю вас и выражаю свою признательность. А в первую очередь тем, кто оставил свою жизнь и здоровье на полях сражений к югу от озера Ильмень».

Приказ по-немецки, конечно, высокопарно-пафосный, да и по сути своей он скорее несет пропагандистско-идеологическую нагрузку. А что касается поставленных командованием группы армий «Север» задач, то они были хоть и с опозданием, но выполнены. А вот соединения Северо-Западного фронта «задумки» своего командования реализовать не смогли. Хотя, может быть, задачи были поставлены нереальные? Трудно сказать…

Как уже говорилось, в первой половине апреля в полосе Северо-Западного фронта началась весенняя распутица. В районе к югу от озера Ильмень обширные участки местности были залиты водой и стали непроходимыми. Дороги пришли в полную негодность. Создалось еще более тяжелое положение со снабжением войск, активные действия войск сторон прекратились почти на два месяца. Демянский плацдарм остался в руках противника, а к концу апреля враг расширил «Рамушевский коридор» до 6–8 км.

Результаты операции

Итак, в апреле 1942 года закончился длительный этап напряженной борьбы советских войск за демянский плацдарм, которая была насыщена сложными ситуациями и разнообразными решениями оперативно-тактических и организационных вопросов. В тяжелых, кровопролитных боях на этом этапе войска Северо-Западного фронта в невероятно трудных условиях впервые в Великой Отечественной войне окружили в районе Демянска почти стотысячную группировку немцев, создав внутренний и внешний фронты окружения. Однако им не удалось уничтожить окруженные соединения нацистов и отразить мощный контрудар противника, который сумел разорвать кольцо блокады и восстановить сухопутные коммуникации к своей демянской группировке путем создания узкой горловины в районе Рамушево.

Вся последующая борьба, продолжавшаяся девять месяцев, проходила главным образом в зоне «рамушевского коридора». Но это в дальнейшем, а пока в операции под Демянском потери советских войск (с 7 января по 20 мая 1942 года. – Примеч. авт.) составили 245/511 человек, из которых безвозвратных – 88/908 человек.

Неудачные действия советских войск при попытках ликвидации окруженного противника и его деблокада явились следствием ряда неблагоприятных обстоятельств первого, наиболее тяжелого для нас периода Великой Отечественной войны. Важнейшим из них было отсутствие у советского командования достаточного превосходства в силах над противником, которое было необходимо для проведения успешных наступательных операций с решительной целью одновременно на всех важнейших участках советско-германского фронта. Для разгрома крупной группировки противника Северо-Западный фронт в тот период не обладал необходимым количеством сил, хорошо обеспеченных в материально-техническом отношении. Не хватало авиации, танков, артиллерии, средств противовоздушной обороны, боеприпасов, а временами и продовольствия.

Советское командование, не имея еще опыта в проведении наступательных операций на окружение и уничтожение крупных вражеских группировок, допустило ряд серьезных ошибок и просчетов в организации и ведении боевых действий, что отрицательно сказалось на успехе операции. Прежде всего следует отметить ошибку в замысле самого стратегического наступления Красной Армии в январе 1942 года. После успешного осуществления контрнаступления под Москвой и нанесения крупного поражения противнику под Ростовом и Тихвином Ставка Верховного главнокомандования, не учтя возможности врага к упорному сопротивлению, развернула подготовку к переходу к общему стратегическому наступлению на широком фронте с одновременным нанесением главных ударов на западном и северо-западном стратегических направлениях. Параллельное решение этих двух сложных задач в тот период оказалось невыполнимым. По этому замыслу в особенно невыгодных условиях оказался Северо-Западный фронт, который должен был наносить удары по расходящимся направлениям, имея перед своим центром демянскую группировку. То, что окружение этой группировки замыслом операции не предусматривалось, привело к тому, что в ходе боевых действий, когда было решено ее окружить, операция велась импровизированно с нарушением ряда важнейших положений оперативного искусства. Уже после окружения Ставка продолжала необоснованно стремиться во что бы то ни стало развернуть наступление в тыл ленинградско-волховской группировки, оставляя в тылу своих войск неликвидированную демянскую группировку.

Отрицательно сказалось решение Ставки в ходе операции возложить задачу по окружению и уничтожению противника одновременно на два фронта при отсутствии лица, координирующего их действия. В методах руководства отмечались факты неполного доверия Ставки работникам на местах, излишней мелочной опеки, сковывания инициативы командования фронта, необоснованной спешки, из-за которой войска не имели времени на подготовку к боевым действиям.

Ставка не всегда была в курсе событий, происходивших на фронте, а ее представитель во фронте не оправдывал своего назначения. В ходе операции выявился недостаток опыта командования и штабов фронта и армий, а также командиров частей и соединений в организации и ведении наступления в сложных условиях обстановки. Командование Северо-Западного фронта не смогло организовать надежную блокаду окруженного врага с воздуха, а также противовоздушную и противотанковую оборону в полосе между окруженными и основными немецкими силами. Наша разведка не сумела вскрыть подготовки противника к контрударам, что не позволило командованию принять меры к их отражению.

Важным фактором, осложнявшим выполнение задачи, явилась неудача с захватом Старой Руссы, имевшей для обеих сторон исключительно большое оперативное значение. Незначительное расстояние между внешним и внутренним фронтами окружения облегчило немецкому командованию организацию воздушного моста к демянскому котлу, а затем деблокаду его ударом сухопутных войск с запада.

«Пиррова» победа

Как же закончилась история по ликвидации «Демянского выступа»? Читателям будет интересно узнать об этом.

Военно-политическое руководство Советского Союза вновь вернулось к проблеме демянского плацдарма в начале 1943 года.

Успешное наступление войск Красной Армии в конце 1942 года под Сталинградом, окружение и частичное уничтожение или пленение германских соединений и частей 6-й и 4-й танковой армии породили в среде нашего высшего генералитета новую «волну» чрезмерной эйфории.

На зиму и весну 1943 года Генеральный штаб, реализуя общие указания Ставки ВГК, разработал план нового общего наступления одиннадцати советских фронтов – от Ладожского озера до предгорий Кавказа.

Составной частью вышеуказанного документа стал план по окружению и разгрому группы армий «Север», получившего кодовое название «Полярная звезда». В его реализации должны были принять участие войска Северо-Западного, а также Волховского и Ленинградского фронтов.

Успех всей операции в значительной степени зависел от решительности действий войск Северо-Западного фронта, который с октября 1942 года возглавил Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. Возглавляемое им фронтовое объединение намеревалось окружить и разгромить демянскую группировку войск 16-й армии вермахта, а затем в сражение вводилась Особая группа войск под командованием генерала М.С. Хозина. Приказом Ставки ВГК № 0015 от 1 февраля 1943 года заместителем Хозина был назначен генерал-лейтенант В.И. Морозов, который в 1941–1942 годах командовал 11-й армией, действовавшей на том же ТВД.

В состав особой группы войск вошли действительно значимые силы: 1-я танковая армия под командованием генерал-лейтенанта т/в М.Е. Катукова, вновь сформированная (на базе 57А) армия под командованием генерал-лейтенанта Ф.И. Толбухина, ряд других соединений и частей. «Костяк» 68-й армии был более чем внушительный: 37-я гвардейская стрелковая дивизия, 1, 5, 7, 8-я и 10-я гвардейские воздушно-десантные дивизии, 32, 33-я и 137-я стрелковые бригады и многие другие части и подразделения.

Директивой Ставки ВГК № 30039 «…на разгром Ленинградско-Волховской группировки противника» командующему Особой группой войск, подписанной И.В. Сталиным и Г.К. Жуковым 16 февраля 1943 года, устанавливалось, что Особая группа войск должна быть готова к вводу в прорыв (войск Северо-Западного фронта. – Примеч. авт.) к утру 19 февраля 1943 года. Затем Особая группа решительно продвигается в северо-западном направлении – на Псков и Струги Красные – Кингисепп. При этом главной задачей группы было «отрезать основные коммуникации Ленинградско-Волховской группировки противника выходом в район Луга, Струги Красные, Порхов, Дно и не допустить подхода частей противника на помощь его демянской и ленинград-волховской группировкам»[35].

Предусматривалось также, что после занятия города Старая Русса 27-я армия Северо-Западного фронта переходит в подчинение в район города Луги. При этом частью сил 27-я армия совместно с 52-й армией Волховского фронта должны освободить Новгород.

На следующем этапе операции (после пересечения путей отхода 18-й полевой армии вермахта в Эстонию) планировался разгром ленинградско-волховской группировки противника силами части Особой группы войск, а также войск Ленинградского и Волховского фронтов.

К сожалению, опять была допущена переоценка собственных сил и возможностей и недооценка сил противника.

15 февраля 1943 года войска Северо-Западного фронта начали Демянскую наступательную операцию, намереваясь перерезать горловину «Рамушевского коридора», окружить и окончательно уничтожить соединения 16-й полевой армии вермахта, обороняющиеся на демянском плацдарме. Со стороны Северо-Западного фронта в операции было задействовано 327,6 тыс. человек. Но противник не стал дожидаться окружения и организованно в рамках операции «Избавление от хлама» вывел из «мешка» свои войска на западный берег реки Ловать, где и организовал новую полосу обороны. 25 февраля Демянская наступательная операция закончилась выравниванием линии фронта; прорыва не получилось.