Умереть, чтобы угодить

По настоянию родных судьи в церкви Сара заняла место рядом с ними. Кахилл устроился где-то позади; войдя в церковь, он подошел к Саре, поздоровался, коротко пожал ей пуку. Сара не знала точно, за кем именно наблюдает Кахилл со своей позиции, но от его глаз ничто не ускользало.

Мысленно она прощалась с судьей. Ей казалось, что его дух витает поблизости, пытаясь утешить тех, кого он любил. У Сары дрожали губы, когда она вспоминала его шутки, блеск глаз, умение радоваться жизни. Потерять его было все равно, что потерять деда; Сара понимала, что в ее сердце навсегда останется крохотная ниша, принадлежавшая ему. Церковь была переполнена. Утрата ошеломила давних друзей судьи, за несколько дней они заметно постарели и словно утратили прежнее жизнелюбие. В воздухе повис густой аромат цветов — роз, гвоздик, хризантем, надменных, сладко пахнущих оранжерейных гардений. Наверное, во всем Бирмингеме теперь не найти настоящего букета, думала Сара, разглядывая целую стену корзин с цветами за гробом.

Похороны на Юге неизменно бывали сентиментальными, традиционными и приносящими утешение. Поскольку судья был ветераном войны, местное отделение организации «Ветераны зарубежных войн» выставило у гроба почетный караул. Пока кортеж двигался к кладбищу, все машины останавливались, большинство водителей в знак сочувствия включали фары и сворачивали на самый край обочины. Полицейские машины перегородили перекрестки, чтобы процессии ничто не помешало. Сару удивлял этот церемониал, но сегодня, когда она сама участвовала в похоронной процессии, предусмотрительность полиции вызвала в ней чувство благодарности.

У могилы состоялась еще одна краткая служба, затем родные отступили, начался торжественный обряд погребения. После того как свежую могилу засыпали цветами, Барбара и Блэр выбрали себе на память по розе из букета. Рэндалл и Джон неловко переминались на месте, словно им хотелось последовать их примеру, но мужчинам не полагалось проявлять подобную сентиментальность. Зато их жены переглянулись с Барбарой и выбрали по цветку.

Как правило, после похорон покойного поминали в его доме. Но, поскольку дом судьи был по-прежнему закрыт, к тому же гости чувствовали бы себя неуютно там, где произошло убийство, один из друзей судьи предложил воспользоваться его гостеприимством. Почти все, кто присутствовал на похоронах, охотно отправились к нему — угощаться и делиться воспоминаниями, а Сара ускользнула к своей машине. В толпе она заметила пару репортеров и теперь старалась не попасть им на глаза.

Кахилл догнал ее, когда она уже садилась за руль.

— Можешь присылать уборщиков, — сообщил он. — Родственников пустят в дом только завтра. Я сам сообщу им.

— Спасибо. — Похороны закончились, и Сара вдруг растерялась. Если бы не предстоящая уборка, она не знала бы, чем заняться. — А можно, я еще разберу свои вещи? — Она думала в первую очередь о компьютере, где хранилось ее резюме.

— Если хочешь, можешь переночевать в доме, — удивленно отозвался Кахилл.

При этой мысли Сара передернулась.

— Нет уж. Пока в библиотеке не убрано — нет. Кахилл понимающе кивнул и протянул ей карточку.

— Это адрес компании, специализирующейся на трудновыводимых пятнах. — Он имел в виду запекшуюся кровь и комки мозга.

Сара взглянула на название.

— Спасибо. Завтра первым же делом позвоню им.

— Звони сегодня: второй номер — домашний телефон хозяина компании. Они выполняют срочные заказы.

Неприятная, должно быть, работа — убирать места преступлений. Но кто-то же должен этим заниматься, предпочтительно профессионально. Сара понимала, что сама на это не отважится, хотя она умела выводить самые разные пятна.

— С тобой все хорошо? — спросил Кахилл, вглядываясь в ее усталое лицо. Он стоял так, что заслонял плечами открытую дверцу и создавал иллюзию уединения. — У меня намечена пара дел, но если тебе нужна помощь, я…

— Нет. — Она коснулась его руки и быстро отдернула ладонь, боясь поддаться искушению. — Спасибо, я справлюсь. Мне тоже предстоит много дел.

— Значит, до завтра. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Не отключай сотовый — мне бы не хотелось разыскивать тебя по всему городу.

— Ты собираешься арестовать меня?

— Нам надо еще кое-что обсудить и решить. Если понадобится, я прикажу арестовать тебя. — Он двинулся прочь, а Сара засмотрелась на его широкие плечи, чувствуя, как по коже пробегают мурашки. Если она надеется спастись бегством, действовать надо как можно скорее. Немедленно.

Глава 13

Кахилл терпеть не мог пленок, отснятых видеокамерами наружного наблюдения. На них все линии вечно оказывались искаженными, качество — ниже некуда, сами пленки навевали невыносимую скуку. Но они становились бесценными, если вне обзора камеры происходило что-то важное. Впрочем, ничего примечательного Кахилл пока не заметил.

Телефонные будки были разбросаны по всей территории «Галлериа-сентер», особенно вблизи автостоянок и эскалаторов. Будка, из которой звонили в дом судьи Робертса, как раз находилась возле одного из эскалаторов. Будь боги благосклонны к Кахиллу, все камеры «Галлериа-сентер» были бы направлены на огромный главный вестибюль, но увы… Пришлось ограничиться камерами магазинов возле известной телефонной будки. Только они могли зафиксировать появление и уход того, кто звонил судье.

Большинство изображений было размыто. Угол обзора был выбран неудачно, одна из камер испортилась и ничего не снимала уже пару недель, заставив Кахилла задуматься о том, часто ли ее вообще проверяют. Пленки в таких камерах обычно бывают склеены в кольцо: если не просмотреть их прежде, чем пленка вернется в начало, предыдущая запись будет стерта новой. Достаточно только выждать время, и все улики исчезнут бесследно.

Самое лучшее — время и даты на пленках. Кахилл знал, в какое время из телефонной будки позвонили в дом судьи Робертса, поэтому ему было незачем просматривать каждую пленку с начала до конца. Учитывая расхождения в показаниях таймеров, он начинал просмотр за пятнадцать минут до известного времени и не прекращал его сразу. Смотреть каждую пленку приходилось полчаса, обращая внимание на людей, проходивших мимо входа в магазин, сравнивая их с людьми на следующих пленках. В конце концов, Кахилл напал на золотую жилу: мужчина в светлом костюме вошел в будку как раз в то время, когда, по свидетельству телефонной компании, в доме судьи раздался звонок. Кахилл продолжал наблюдать. После этого будкой в течение пяти минут никто не пользовался. Следующей в нее вошла молоденькая девушка в мешковатых джинсах и громоздких ботинках.

Готово! Мужчина в светлом костюме — наиболее верный подозреваемый.

Этим хорошие новости исчерпывались, а плохие заключались в том, что камера сняла лишь две трети тела неизвестного, причем нижние две трети.

Кахилл принялся просматривать остальные пленки, надеясь где-нибудь заметить мужчину в светлом костюме, шагающего к телефонной будке. Наконец Кахилл увидел его: изображение было размытым, мужчина отвернулся, но это было уже что-то. Если переснять и увеличить этот кадр, возможно, лицо удастся разглядеть. И тогда его могут узнать Сара или родные убитого.

— Сара, пожалуйста, останься! — попросила Барбара, взяв Сару за обе руки. Они сидели вдвоем в гостиной номера. — Иначе дом придется продавать, а нам сейчас некогда этим заниматься. Мы все обсудили, никто не в состоянии взяться за продажу дома. Предстоит еще уйма формальностей, у Блэр уроки, внучке Рэндалла назначена операция на открытом сердце… Без тебя нам не обойтись. Платить тебе мы будем так же, как раньше.

Сара сжала тонкие пальцы Барбары.

— Конечно, останусь. Меня не придется уговаривать. Я пробуду здесь, сколько понадобится.

— Ты даже представить себе не можешь, как ты нас выручила! Если бы не ты, я бы этого не вынесла… — Барбара измучилась, ее лицо осунулось от горя, но глаза были сухими.

— А сколько примерно?..

— Не меньше месяца, а может, и дольше. Надо уладить его дела, собрать личные вещи, увезти мебель на склад — но уже перед самой продажей дома, так как дома слишком быстро ветшают, когда в них нет ни жильцов, ни мебели. Может, его удастся продать быстро, а может, и нет.

Дом на Брайервуд, в престижном районе? Конечно, не каждый решится поселиться в доме, где произошло убийство, но расположение и планировка дома придутся по вкусу многим. Сара удивилась бы, если бы за месяц дом так и не смогли продать. Эта ситуация для нее была идеальной: она могла позволить себе не спеша искать новую работу и при этом не тратить сбережения. И укладываться можно будет не впопыхах, а постепенно и продуманно. В результате она плавно впишется в новую работу, жилье и круг обязанностей.

— Как я понимаю, ты хочешь, чтобы в саду и в доме всегда был порядок?

— Да, разумеется: дом гораздо легче продать, если у него ухоженный вид. Но думать о продаже так тяжело… — Барбара умолкла. — Отец прожил здесь почти пятьдесят лет. В этом доме выросла я. Дом замечательный, старинный, полный воспоминаний, отец так усердно заботился о нем. Знаешь, этот дом выстроили по маминому проекту. Это дом ее мечты.

— Но неужели нельзя отказаться от продажи, оставить дом себе?

— К сожалению, нет. Никто из нас не намерен возвращаться сюда, а налоги на недвижимость безумно велики, даже если разделить их на троих. Чтобы выплатить их, дом придется продать. Никто из нас не в состоянии позволить себе содержать его и платить дополнительные налоги. Конечно, папа был бы рад, если бы кто-нибудь из нас поселился здесь, но… — Она беспомощно пожала плечами и заговорила о другом: — Завтра, когда полицейские пустят нас в дом, мы с Рэндаллом и Джоном отберем вещи, которые возьмем с собой на память. Папа указал в завещании, как распорядиться основным имуществом, а мы займемся мелочами. Рэндалл и Джон заберут свою долю с собой, ведь они приехали на машинах, а мою ты не могла бы переслать мне почтой?

Сара достала блокнот, который всегда носила в сумочке и написала себе памятку.

— Хочешь, завтра я устрою в доме обед? Или ужин? Леона с удовольствием приготовит что угодно.

Помедлив, Барбара покачала головой:

— Не знаю, сколько времени мы там пробудем и сколько нам понадобится, чтобы разобрать вещи. Не представляю даже, сколько нас соберется…

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала Сара. — Хотя бы приготовлю большую кастрюлю супа и сандвичи.

— Это было бы замечательно. А может, лучше все вместе съездим в «Майло»? Шон уже давно ворчит, что ему до сих пор не перепало ни единого гамбургера.

При упоминании этого заведения сердце Сары дрогнуло. Может, когда-нибудь она и перестанет ассоциировать гамбургеры с поцелуями Кахилла, но пока одно было для нее неразрывно связано с другим. Ей самой вдруг нестерпимо захотелось съесть гамбургер.

Если она задержится в Маунтин-Брук, значит, будет вынуждена встречаться с Кахиллом. Неизвестно, хорошо это или нет, но перспектива встречи заметно взволновала Сару.

Сейчас в доме как раз наводили порядок, о чем Барбара не знала. В воскресный вечер стоимость подобных услуг оказалась выше, чем в будний день, но Сара считала, что дети судьи должны войти в дом с самого утра, тем более что Барбаре с семьей вечером предстояло улететь в Даллас. Сара собиралась попозже съездить на Брайервуд-роуд и проверить, как поработали уборщики, но ночь провести в гостинице. Оставаться в доме одна она не решалась. Прожить в нем целый месяц будет не так-то просто.

К тому времени когда она подъехала к дому, уборщики уже покинули его. Сара не сразу смогла заставить себя войти в дом и заглянуть в библиотеку. Перед дверью у нее возникло ощущение дежа-вю, она замерла. Неужели в библиотеке она опять увидит судью, сидящего в кресле, в окружении пятен крови и темных комков мозга? И запах будет тем же самым?

Нет, запах выветрился. Иначе она почувствовала бы его еще за дверью. Такая стойкая вонь ощущалась бы даже в коридоре и в кухне. А сейчас Сара уловила лишь цитрусовый аромат чистоты.

Взяв себя в руки, она вошла в библиотеку. Уборщики безупречно отчистили ковер и стену, причем почистили целиком, а не только удалили пятна. Кресло куда-то исчезло куда именно — Сара не знала. Возможно, его увезли полицейские, хотя зачем — неизвестно. А может, уборщики взяли его по какой-то причине — например, не сумев перебить въевшийся в кожу запах?

Завтра надо будет расспросить о том, где сейчас кресло. Может, просто в гараже, но разыскивать его Сара не стала. Она медленно попятилась, вышла из комнаты, выключила свет и закрыла дверь. Сара и представить себе не могла, что когда-нибудь вновь решится войти в эту комнату.

Почту она не забирала со среды, но кто-то — скорее всего Кахилл — вынул ее из ящика и оставил на кухонном столе. Разумеется, он перебрал всю почту в поисках подозрительных писем. Сара рассеянно разворошила кипу, зная, что все необычное Кахилл унес с собой. И верно: она увидела лишь счета, каталоги и журналы.

Оставив почту на столе, она поднялась наверх, к себе. Все вещи стояли и лежали как-то иначе, непривычно: кто-то обыскал комнаты дюйм за дюймом, хотя сделал это относительно аккуратно. Хорошо еще, что этому неизвестному не пришло в голову вывалить на пол содержимое ящиков и удалиться. Сара выровняла книги на стеллаже, собрала в стопку журналы, поставила на место растения в горшках, поправила вазу и картины.

В спальне выяснилось, что с ее кровати сняли постельное белье. Сара собрала скомканные простыни и отправила их в стирку, потом прошла в ванную и принялась методично наводить там порядок. Вернуться в прошлую жизнь она не могла, зато имела полное право и возможность воссоздать удобную ей обстановку.

Вывесив свежие полотенца, она расставила косметику, как привыкла делать.

В спальне Сара застелила постель, открыла двустворчатый шкаф и принялась перевешивать одежду так, чтобы самая необходимая была под рукой. Туфли валялись кучей. Сара вытащила их из шкафа, села на пол и начала разбирать по парам и снова ставить в шкаф ровными рядами.

При мысли о том, что кто-то рылся в ее нижнем белье, Сару передернуло. По милости братьев, которые любили подшутить над ней, то спрятав трусики, то соорудив из лифчика рогатку, Сара проявляла повышенную скрытность во всем, что касалось ее белья. Иметь старших братьев — нелегкое испытание. Жаль, что у нее не сохранилась кассета, на которой Ноэль надевает на голову ее первые кружевные трусики: Сара была бы не прочь показать ее армейским товарищам Ноэля. Дженнифер братья никогда не третировали, но Дженнифер по любому поводу ударялась в слезы, а это скучно. Зато Сара яростно гонялась за мальчишками, ненавидя их всей душой, и если бы догнала, кровопролитие было бы неизбежным.

Годами ей приходилось тщательно прятать белье, засовывать его в самые неожиданные уголки шкафов, чтобы до него не добрались Дэниел и Ноэль. Только когда братья покинули дом, у Сары появилась возможность сложить белье в отдельный ящик комода. Она всегда аккуратно сворачивала каждый предмет, ее ящик наполняли пикантные кружевные вещицы. По цвету белье она не раскладывала, но была раздосадована, увидев, что ровные стопки перемешаны.

Наверное, Кахилл лично рылся в ее белье — он из тех мужчин, которым такие развлечения по вкусу. Сара так и видела его держащим в руках черные кружевные…

Опять! При мысли о Кахилле Сару бросило в жар. Она поняла, что серьезно влипла, когда вдруг заметила, что даже не рассердилась на него за обыск в комоде.

Наверное, она просто утратила бдительность и стала слишком уязвимой. Прежде Сара без труда отказывалась от отношений с мужчинами, но такого человека, как Кахилл, она могла бы полюбить по-настоящему. Пожалуй, им удалось бы ужиться друг с другом, но Сара твердо знала: если слушать только советы сердца, ни к чему хорошему это не приведет. Да, Кахилл недавно пережил тягостный развод; год — слишком краткий срок, чтобы оправиться после такого испытания, он сам в этом признался. Он тоже серьезно рискует. Но порой удача приходит неожиданно, вопреки всем прогнозам.

Главный вопрос заключался в следующем: хватит ли у нее духу отказаться от своих замыслов? До сих пор Сара пользовалась своим планом как предлогом, чтобы уклониться от бесперспективных отношений; предлог был не вымышленный, а реальный, поскольку план выглядел слишком заманчиво, но, по мнению Сары, «любить» значило отдаваться целиком, а ее прежние знакомые таких жертв не заслуживали.

Но если она все-таки начнет встречаться с Кахиллом, а потом, спустя некоторое время, расстанется с ним, то уйдете разбитым сердцем. Это расставание не получится мирным и безболезненным. Сара подозревала, что полюбит Кахилла так, как никого и никогда, — достаточно лишь подпустить его поближе.

Каким бы ни было ее решение, риск оставался огромным. Она рисковала либо полюбить Кахилла и потерять, либо по собственной трусости за всю жизнь так и не узнать настоящей любви.

Ощущать себя трусихой было неприятно.

— Узнаете этого человека? — спросил Кахилл на следующее утро, выкладывая нечеткую фотографию из большого конверта на стол. Фотографию подретушировали и увеличили, но качество ее все равно осталось дрянным. Однако другими снимками Кахилл не располагал.

Сара взглянула на фотографию и решительно покачала головой. Рэндалл, Барбара и Джон обступили стол и уставились на снимок.

— Нет, вряд ли, — с сомнением протянул Рэндалл. — Вот бы увидеть его лицо… Нет, не припоминаю. А в чем дело?

— Он звонил вашему отцу в день убийства из телефонной будки в «Галлериа-сентер».

Барбара вздрогнула, как от укуса.

— Вы хотите сказать, он может оказаться убийцей?

— Такое предположение я пока сделать не могу, — невозмутимо откликнулся Кахилл. — Хотел бы, но не могу. Но ваш отец мог бы предупредить этого человека о том, что ждет гостя, или упомянуть в разговоре еще что-нибудь. Я был бы не прочь побеседовать с ним.

Все вновь устремили взгляды на фотографию, словно сосредоточенность могла извлечь из глубин мозга ускользающее воспоминание. Мужчина на фотографии был подтянутым, в светлом костюме, с аккуратно подстриженными светлыми волосами — или белокурыми, или седыми. Он повернул голову так, что камера зафиксировала только линию его левой скулы и щеки. По такому снимку узнать его мог бы только близкий знакомый.

Сара подала Кахиллу чашку кофе и наклонила голову, всматриваясь в фотографию.

— Он в костюме, — заметила она. — В прошлую среду было тепло.

Рэндалл и Джон одновременно насторожились.

— Слишком тепло, чтобы надевать пиджак, — подхватил Джон, — разве что тем, кто на работу обязан являться в костюмах.

Барбара озадаченно нахмурилась:

— Ну и что?

— Значит, он «белый воротничок», — объяснил Кахилл. — Служащий. Профессионал.

Барбара вздохнула:

— Все друзья отца — служащие.

— Бывшие служащие, — поправила Сара, — в отличие от этого человека.

— Стало быть, он моложе папы, но это и так ясно. Или же он сделал подтяжку. — Барбара обвела пальцем четкую линию подбородка.

— Итак, подытожим, — вмешался Кахилл. — Неизвестный моложе вашего отца, не старше пятидесяти лет, профессионал. Волосы у него скорее всего седые или седеющие русые. Он в хорошей форме, подтянут, ростом около шести футов. Никто не вспоминается?

Все с сожалением покачали головами.

— Если что-нибудь вспомните, сообщите мне. — Кахилл убрал снимок в конверт. — Не ограничивайтесь близкими друзьями — этот человек может оказаться просто знакомым вашего отца.

— Папиных знакомых лучше всех знает Сара, — сообщил Джон. — Все мы давно живем в других городах, поэтому понятия не имеем о людях, с которыми он познакомился недавно. — Он вздохнул. — Недавно — то есть за последние десять лет.

— Нет, больше, — поддержала Барбара. — Мы с Дуайтом переехали в Даллас еще до рождения Шона, а ему девятнадцать. Получается больше двадцати лет. Боюсь, мы ничем не сможем вам помочь, инспектор. Ваша единственная надежда — Сара.

Все повернулись к Саре, а она покачала головой:

— У судьи было множество знакомых. Вечно он кому-нибудь кивал, а потом признавался, что не помнит его имени. Но он рассказывал только о близких друзьях.

— Значит, если этот тип, — Кахилл похлопал по конверту, — больше не позвонит, мы в тупике.

— Боюсь, да — по крайней мере, так мне кажется. Может быть, его узнает кто-нибудь из соседей или друзей судьи? — предположила Сара. — У него почти не было секретов от друзей.

— Обязательно проверю. — Кахилл обвел взглядом остальных. — Мне пора на работу. Может, я чем-нибудь вам помочь?

Барбара печально улыбнулась:

— Мы просто собираем фотографии и личные вещи, которые увезем с собой. Спасибо вам. Я уверена, вы сделаете все возможное, чтобы найти убийцу.

— Конечно, мэм. — Он посмотрел на Сару. — Вы не проводите меня до машины, мисс Стивенс?

День был теплее предыдущего, но Сара на всякий случай набросила куртку. Солнце ярко светило, оттеняя свежие весенние цвета: розовый — азалий, нежно-зеленый — молодой листвы, сиреневый — кизила. Сара прищурилась от слепящего света и приставила ладонь козырьком ко лбу.

— В чем дело, инспектор Кахилл?

— Ни в чем, просто хотел минутку побыть с тобой. Какие у тебя планы на сегодня? Дом выставят на продажу? Что же будешь делать ты?

— Пока останусь здесь. Все они сегодня днем уезжают, а мне придется упаковывать вещи и готовить дом к продаже.

— Ты останешься здесь? В этом доме?

— Так мне будет удобнее присматривать за ним.

— И ты не боишься жить здесь одна?

— Меня беспокоит только, что судья мертв. Мне страшно входить в библиотеку, потому что я видела его там и чувствовала… запах. Но оставаться здесь одна я не боюсь. Думаю, убийца сводил счеты именно с судьей, хотя и не знаю почему. Значит, мне ничто не угрожает. — Она сделала паузу, удивленная выражением, промелькнувшим на лице Кахилла. — Или угрожает? Ты чего-то недоговариваешь?

— Нет, ничего. Думаю, ты в безопасности. Просто ты смелее многих. Мало кто из мужчин согласился бы жить один в Доме, где произошло убийство.

— А кто сказал, что мужчины смелее женщин? Услышав вызывающие нотки, Кахилл усмехнулся:

— Никто. Мужчинам просто свойственно делать глупости — из гордости. Итак, я признался, что все мы кретины. Может, за это согласишься сегодня поужинать со мной?

— Поужинать? С кретином?

— Ты только представь, как это будет забавно.

— Твоя правда. — Она улыбнулась. — Тогда я не прочь, в какое время и куда мы идем?

— В половине седьмого, в какое-нибудь демократичное место — если тебя это устраивает.

— Демократичность будет в самый раз.

Садясь в машину, Кахилл подмигнул ей:

— Увидимся в половине седьмого.

С легким сердцем Сара вернулась в дом. Она все еще оплакивала судью, но понимала, что жизнь продолжается: самое неприятное в расхожих фразах — их справедливость. Невыносимая боль и подавленность понемногу отступали, она уже смотрела вперед, думала о будущем. Ей предстоит разобраться с делами и найти работу. Но прежде всего — поужинать с Кахиллом.

Глава 14

— Ни за что не догадаешься, что мне сегодня прислали, — этими словами Сара встретила инспектора вечером.

Он насторожился:

— Еще один подарок?

— Кое-что похуже, — помрачнела она. — Два предложения работы.

Кахилл нахмурил темные брови:

— А что в этом плохого?

— Судя по штемпелям, письма отправлены в субботу. Должно быть, сразу после того, как по городу разнеслись вести об убийстве судьи.

— Повторяю: и что в этом плохого?

Сара нетерпеливо отмахнулась:

— Стервятники! Вроде мужчин, которые читают некрологи и приглашают безутешных вдов на свидания сразу после похорон.

— По-моему, если тебе предлагают работу, это отлично. Прими первое предложение, и других не последует.

— Слишком поздно. Первое предложение работы я получила неделю назад, сразу после передачи.

— Но остальные этого не знали. Я поступил так же, как они, — рассудил Кахилл. — Я увидел тебя, оценил, сделал предложение — с таким расчетом, чтобы опередить остальных претендентов.

Сара фыркнула, набрасывая пиджак.

— Неудачное сравнение, Кахилл. Ты увидел меня и удрал.

— А я получил дополнительные очки за то, что набрался смелости и вернулся?

— Нет. Система начисления дополнительных очков еще не разработана.

— Остается только прибегнуть к насилию. — Он сгреб в кулак лацканы ее пиджака и притянул ее к себе. Сара подняла голову навстречу его губам, только теперь осознавая, как велика была ее потребность вновь ощутить его поцелуи, отдаться его объятиям. Языки встретились в безмолвном поединке — скользя, сталкиваясь, сплетаясь. Кахилл не спешил, как и Сара.

Он оторвался от ее губ, чтобы пробормотать:

— Ты уже передумала?

— Нет. Продолжай попытки.

Его губы изогнулись в улыбке, он прижался лбом ко лбу Сары.

— Не хочу перейти границы дозволенного. Сначала давай основные правила. Если я расхрабрюсь, а потом потеряю голову, в какой момент мне грозит пощечина? Не хотеть бы доводить дело до таких крайностей.

Сара подняла брови:

— Я не отвешиваю пощечины, а даю пинка под зад.

— Ого! Звучит заманчиво. В одежде или без? Она уткнулась лицом в его пиджак и засмеялась.

— Мне следовало сразу догадаться, что ты извращенец.

— Мальчик просто пошутил. — Его большая горячая ладонь беспокойно скользила по ее спине, словно говоря: ему не хочется сдерживаться, но он готов потерпеть. — Если мы сейчас же не уедем отсюда, пинок под зад мне обеспечен. Если честно, мне всегда недоставало чувства меры.

Совсем наоборот — он проявил истинную утонченность, завоевывая ее. Сначала он ясно дал понять, что его влечет к ней, но на ранних этапах знакомства вел себя сдержанно. Сару очаровал его своеобразный юмор, хотя она до сих пор боялась признаться в этом даже самой себе. Если ему вздумается попытать удачу, думала она, они в ближайшем времени окажутся в одной постели. Сара была признательна Кахиллу за то, что он, хотя и с трудом, сдерживался. На ее же взгляд, он был лакомым кусочком.

— Предложения работы стоящие? — спросил он, открывая перед Сарой дверцу машины.

— И в том, и в другом требовалось приступить к работе немедленно, а об этом не может быть и речи. Я пробуду здесь не меньше месяца; когда дом будет готов к продаже и заперт, родные судьи вряд ли захотят и впредь платить мне. Так что дольше месяца это не продлится. А пока я ничего не могу решать.

— Думаешь, на эти места найдутся другие претенденты? Что-то я не видел в городе избытка дворецких.

Сара пожала плечами:

— Может, найдутся, а может, и нет. Кажется, в моем случае важную роль сыграл фактор известности, а это мне не по душе.

— Если ты училась на телохранителя, ты берешься только за ту работу, где навыки телохранителя необходимы?

— Я была бы рада найти такую, — сдержанно объяснил Сара. — За нее платят больше. Но обычно я учитываю обстоятельства. И не в последнюю очередь — насколько мне нравится семья, где предстоит работать. А еще — обязанности дворецкого и телохранителя, место, где предстоит жить и работать, и так далее.

— Ты выбираешь только определенные районы?

— Не совсем так. Я выросла в семье военного, поэтому могу прижиться где угодно. Но мои родители и сестра живут во Флориде, и мне хотелось бы почаще навещать их.

— Ты дружна с родителями?

— Мы часто звоним друг другу, а видимся редко — раза три-четыре в год, но все-таки мы очень близки. Мы перезваниваемся даже с братьями, хотя они служат в армии и постоянно колесят по всему свету. А ты?

— Наша семья родом из этих мест, у меня по всей центральной Алабаме живут тетки, дяди и двоюродные братья и» сестры. Моя сестра Ди-Ди поселилась в «деревенской Ривьере» — так местные жители называют побережье залива, а брат, Паинька Дадли, живет в Монтгомери.

— Ди-Ди и Паинька Дадли? — со смехом переспросила Сара.

— Сестру назвали в честь двух бабушек — Девонны и Дарнелл. Ну и как прикажешь ее теперь звать?

— Ди-Ди — коротко и ясно.

— Это тебе не шутки. А Дадли — его настоящее имя, Тейн — служит в полиции штата, потому и вынужден вести себя как паинька. Эти двое уже пять раз сделали меня дядькой. Старшему сыну Ди-Ди два года. Кстати, мне тридцать шесть.

— У тебя нет детей?

— Слава Богу, нет. В этом единственное преимущество Моего развода — нам не пришлось портить жизнь родным Детям. Родственники всегда считали, что я отлыниваю от супружеских обязанностей, но, когда мы разводились, порадовались за меня.

— А твои родители?

— Считают меня лентяем.

Сара шутливо ткнула его кулаком в плечо.

— Да нет, ты просто хитрец.

Он усмехнулся, потом поморщился и потер плечо.

— А у тебя тяжелая рука.

— Тренированная. Но ты притворяешься. — Она не ошиблась: мышцы Кахилла оказались настолько упругими, что она рисковала получить серьезную травму. — Мы говорили о твоих родителях, — напомнила она.

— Они живут в Кентукки — решили переселиться туда, уж не знаю почему.

— А чем тебе не нравится Кентукки?

— Там часто идет снег.

— Ну и что в этом плохого?

— Раньше я был патрульным. Ты представляешь, каково патрулировать улицы в снегопад?

Сара не стала удивляться, зная, что снег, выпавший слоем один дюйм, способен серьезно затруднить движение транспорта. Южане не привыкли к снегопадам — этой извечной головной боли полицейских и причины множества аварий. Каждый, кто случайно оказался одной памятной зимой в штате Нью-Йорк, помнил, сколько трагедий разразилось из-за снегопада.

Вдруг Сара заметила, что они направляются на юг, к окраине города.

— Куда мы едем?

— Как ты относишься к бейсболу?

Сара задумалась:

— Это риторический вопрос?

— Сегодня у одного из моих двоюродных братьев два матча подряд. На первый мы не успеем, зато перекусим и подъедем как раз к началу второго. Джо-Джо играет между второй и третьей базами.