Мой смелый граф - Мой дорогой герцог

– А ты что забыл на Боу-стрит?

– Я обещал мисс Уолларил нанять для нее сыщика.

– Зачем? – Эдварду стоило немалых усилий сохранить невозмутимый вид.

– Ее отец неожиданно исчез, и она ничего о нем не знает.

– Я отправил его в Бат. – Эдвард откинулся на стуле и сцепил руки на затылке.

– Для чего? – вскинулся Джереми, похлопывая себя перчатками по бедрам.

– Чтобы он просох там. Лучшего места для него не найти.

– Ты просто боишься, что он скажет ей правду. Но он не скажет, если не сделал этого раньше. Келси очень беспокоится. Так что придется тебе сообщить ей, где он.

– Сообщу, когда найду нужным.

– Советую сделать это не позже чем через неделю, Эдди, иначе я сам ей расскажу.

– Это угроза? – Эдвард поднялся, сжав кулаки.

– Считай, что так. Этот фарс зашел слишком далеко. Я собираюсь сделать ей предложение, и мне бы хотелось, чтобы к тому времени она узнала правду. – Джереми круто повернулся и вышел.

Эдвард тупо смотрел на дверь. Предложение. Это слово набатом гудело у него в ушах. Неужели Келси примет его? Ей предстояло выбрать между Мак-Грегором и Джереми. Ему показалось, что степы сдвигаются, зажимая его со всех сторон, а нетерпение сжигает его изнутри. Он провел руками по волосам, дернул, высвобождая пряди из хвоста на затылке, потом с силой обрушил кулак на стол. Предложение… предложение… предложение. Это слово, как заклятие, сверлило мозг, он поднялся и вышел из кабинета.

Через какое-то время свеча Келси догорела, а с ней угасла и надежда. Девушка легла на пол, озябшая, голодная, мучимая жаждой. Она откупорила бутылку.

– В такой ситуации не грех выпить, – пробормотала Келси и отпила прямо из горлышка. Вино оказалось сладковатым на вкус.

Она сделала еще несколько глотков – голова закружилась. Вскоре она отшвырнула прочь пустую бутылку, и та со стуком покатилась по каменному полу. Смахнув с лица паутину, Келси прислонилась к стене и тут же почувствовала, что ее пробрал холод.

Вдруг что-то холодное и пушистое коснулось ее руки. Она вскрикнула, думая, что это крыса или мышь. Потом услышала знакомое урчание. Что-то мягкое терлось об ее руку.

– Брут, ах ты, несносное животное! – Келси поймала его, прижала к груди и зарылась в его теплую шерстку, чувствуя, как слезы застилают глаза. – Теперь ты подружишься со мной, правда? Но цена за твою дружбу слишком высока. Зачем же ты прятался, играя со мной? Может быть, поможешь мне выйти отсюда? Обещаю в качестве награды бочонок теплого молочка, если пожелаешь. – Она почесала его за ухом, в ответ раздалось громкое мурлыканье. – Надеюсь, ты не будешь против, мне придется накинуть на тебя поводок. С твоей стороны будет просто невежливо, если ты откажешься. Ведь я из-за тебя оказалась в этой переделке.

Ей без труда удалось оторвать обтрепанный край халата и накинуть на шею Брута. Но руки не слушались, только со второй попытки она завязала узел.

– Ну вот, умница! А теперь помоги мне выбраться отсюда.

Она медленно поднялась, чувствуя сильное головокружение. Пошатываясь, мелкими шажками двинулась вслед за Брутом. Кот остановился. Келси сняла с него поводок и положила в карман. Ощупав каменную стену, она обнаружила широкую щель, в которую проникал холодный воздух.

– Хороший котик. Это, наверное, дверь.

Келси не ошиблась. Это действительно оказалась дверь.

Войдя, она налетела на алтарь и поняла, что добралась до часовни. Здесь царили тишина и покой. Даже биение собственного сердца отдавалось в ушах, как удары грома. Она взглянула на неф, поддерживаемый толстыми балками черного дерева. Было совсем темно. Видимо, солнце уже давно село.

Ее внимание привлекло движение на церковной скамье – с нее поднялся не кто иной, как Эдвард. В черном плаще и черных брюках, ворот рубашки распахнут.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он с плохо скрываемой яростью.

– Я могу задать вам тот же вопрос, милорд. – Келси погладила Брута, которого держала на руках.

– Я часто прихожу сюда медитировать. Тебя пошатывает, ты что, нездорова? – Он приблизился к ней.

– Нет, нет, просто выпила лишнего. – Она озорно улыбнулась.

– Ты не перестаешь меня удивлять. – Он навис над ней. – Зачем ты взяла на руки Брута? Он дикий. Может укусить.

– Нет, мы теперь друзья. Ты ведь не сделаешь этого, правда, Брут? – Келси почесала Брута за ухом. – Не надо хмуриться, Эдвард. Терпеть не могу, когда ты такой. Ты мне не веришь?

– Я и не думаю хмуриться.

– Боже, зачем так кричать? Я не глухая, и потом, – Келен понизила голос до шепота, – здесь такая акустика! И у меня есть причина находиться в подпитии и гладить Брута.

Он скрестил руки на груди и едва сдерживал гнев:

– Хотелось бы узнать, что за причина?

– Я заблудилась в подземных ходах. Известно ли тебе, что в винном подвале до сих пор не убран скелет?

– Уверен. И не один.

– Что?

– Ну, конечно, герцог Салфорд Второй имел обыкновение забывать о своих жертвах в подземелье. Некоторые умерли от голода. Более удачливые пробирались в винный погреб и напивались до смерти.

– Ты, наверное, думаешь, что тут тоже играют по правилам. – Ленивая усмешка расплылась по ее лицу.

– Может быть.

– Этот несчастный мешок костей испугал меня до смерти. Видимо, слухи о твоем предке не лишены оснований, но он мог бы проявить милосердие к своим врагам и похоронить их, как положено.

– Уверен, они понесли гораздо меньшее наказание, чем заслуживали, но если тебе так хочется, я прикажу вынести тело и предать земле.

– Это было бы благоразумно, вдруг кто-нибудь еще потеряется. Слава Богу, мои друзья рядом со мной – ох, мне кажется, что у меня на руках два кота. – Келси хихикнула. – Если бы не Брут, я бы до сих пор пребывала в недрах первого круга салморского ада.

Брут, улучив момент, спрыгнул на пол. Келси нагнулась, чтобы схватить его, и чуть не упала. Эдвард подхватил ее на руки.

– Даже ты при желании можешь быть галантным. Это лучше, чем ворчать на меня.

– Будь моя воля, ворчанием не ограничилось бы. – Он понес ее к выходу из часовни.

– И что бы ты со мной сделал? – осторожно поинтересовалась она.

– Для начала заткнул бы тебе кляпом рот.

– Представляю себе эту картину. – Она вдохнула бодрящий ночной воздух и, запрокинув голову, стала смотреть на луну.

– Не запрокидывай голову, а то свернешь себе шею.

– Но когда смотришь на луну таким образом, она особенно красива.

– Я равнодушен к красоте. Мне нужны лишь тишина и одиночество.

– Будь это так, ты не стал бы заводить любовницу.

– Любовница – для удовлетворения потребностей.

– Потребностей? – С минуту она пребывала в растерянности, потом усмехнулась: – Ах да, мужские потребности. Я кое-что о них знаю. Ты, случайно, не француз? Отец говорит, что у французов большие потребности.

– Неужели? – Он усмехнулся.

– Так я и знала! – воскликнула Келси. – Улыбка преображает твое лицо. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

– Очень давно, – отрезал он, и улыбка исчезла.

– Ты мне позволишь нарисовать твой портрет? – Келси, словно зачарованная, смотрела на Эдварда.

– К чему мне портрет, если я даже в зеркало боюсь посмотреть?

– Ты не видишь того, что вижу я. Меня не отталкивают твои шрамы. Напротив, привлекают. – Она прикоснулась к искалеченной части его лица и почувствовала, как он напрягся. – Хочешь знать, почему эта часть твоего лица мне нравится больше?

– Нет.

– Я все равно скажу. – Она провела пальцем по шраму, рассекавшему щеку и спускавшемуся до подбородка. – Эта сторона некрасива, но ничего не скрывает от мира. Она вся на виду. – Келси передвинула ладонь на здоровую щеку. – А эта сторона пугает меня своим совершенством. Она скрыта под маской суровости.

– Ты выпила лишнего.

– Возможно, слегка захмелела. Но нарисовать тебя я и в самом деле хочу.

– Этого никогда не будет.

– Никогда не говори «никогда». Наступит момент, и ты об этом пожалеешь. Впрочем, тебе не нужно позировать. Я слишком хорошо помню твое лицо и смогу нарисовать его без труда.

– Все, что мне нужно сейчас, – это лечь в постель. Она игриво подкинула пальцем упавшую ему на лоб прядь волос.

– Перестань.

– Ты слишком чувствительна.

Вдруг Келси осознала, что лежит в своей кровати, и огляделась.

– Как мы оказались в моей спальне?

– Я принес тебя сюда.

Он снял с нее туфли, стянул халат и принялся развязывать шнурки на сорочке.

– Ты меня раздеваешь?

– Да.

– Но я бы предпочла остаться одетой.

– Я не собираюсь к тебе приставать.

– Нет? – Келси не смогла скрыть разочарования. – А, понимаю, ты пристаешь только к своей любовнице. Впрочем, «приставать» – не совсем подходящее слово, верно? – Она рассмеялась.

Он тоже улыбнулся.

– Я снимаю с тебя одежду, чтобы было удобнее.

– Не надо, я все равно не протрезвею, если даже ты разденешь меня догола.

Он рывком снял с нее бриджи, оставив в одной сорочке и панталончиках, натянул покрывало до подбородка и сказал:

– Спокойной ночи!

– Ты же не оставишь меня одну, правда?

– Я ухожу.

– Ты не можешь.

– Почему?

– Потому что меня сейчас стошнит.

– Я поставлю рядом с кроватью ночной горшок.

– Нет, лучше помассируй мне ступни. Мама всегда так делала, когда я была маленькой. Тогда я забуду про тошноту.

– Хорошо. – Он не поверил ее словам, но нашел ее ногу под одеялом, сел на кровать, и в следующее мгновение ее нога легла на его упругие бедра.

Когда он стал поглаживать ее пальчики, она закрыла глаза и выдохнула:

– О-о! Как приятно! Когда напьешься до тошноты, можешь обратиться ко мне с такой же просьбой. Я не откажусь ее выполнить.

– Нет уж, благодарю.

– Тебе нравится страдать?

– Лежи спокойно, и тебе станет лучше.

– Ладно, если ответишь на один мой вопрос.

– Что еще? – нетерпеливо спросил он.

– Ты был когда-нибудь влюблен?

Он принялся за вторую ногу. Не дождавшись ответа, Келси сказала: – Ну и?…

– Что – ну и?…

– Ты любил хоть одну женщину?

– Любил. Но это было очень давно.

– А почему не женился на ней?

– Потому что еще младенцем меня обручили с другой.

– С герцогиней, которая покончила с собой из-за тебя?

– Не из-за меня.

Пальцы с силой впились ей в ногу.

– Мне больно… – Она попыталась выдернуть ногу, но он лишь немного разжал пальцы. – А я думала, она совершила самоубийство после скандала с Клариссой.

– Она сделала это еще за неделю до скандала. Она любила другого, но отец заставил ее выйти за меня.

– А где же был ее возлюбленный?

– Он отправился в Ост-Индию, а когда узнал, что мы поженились, застрелился. Через месяц Маргарет ушла вслед за ним.

– Как печально!

– Он даже не поговорил с Маргарет после нашей женитьбы, иначе узнал бы, что мы так и не стали по-настоящему мужем и женой.

Келси уловила в его голосе грусть, и сердце ее болезненно сжалось.

– В первую брачную ночь я понял, что она испытывает ко мне неприязнь, и не стал трогать ее. Я намеревался спровоцировать скандал, чтобы аннулировать наш брак и дать Маргарет свободу, но не успел. Узнав о смерти возлюбленного, она повесилась.

– Зачем же ты женился на ней, если любил другую?

– Мой отец буквально мечтал, чтобы я женился на дочери лорда Пембертона. Он был лучшим другом отца. Они сговорились о нашей женитьбе, когда мы еще лежали в колыбельках. Для меня было делом чести исполнить их волю, когда я вырос. Я был молод и не придавал значения тому, что совсем ее не люблю. Я полагал, что она родит мне наследника, а потом у каждого из нас будет своя жизнь.

Эдвард ждал следующего вопроса, но услышал ровное глубокое дыхание и понял, что она уснула. Он поцеловал кончики пальцев на ее ногах, укрыл их покрывалом.

– Приятных снов, моя дорогая Келси! – прошептал он, вставая.

Келси тихонько застонала во сне. Поборов охватившее его желание, Эдвард вышел из комнаты.

Эдвард оставил открытой дверь в соседнюю комнату на случай, если Келси вдруг станет плохо. Он лежал в постели и прислушивался к каждому шороху. Он до сих пор ощущал прикосновения ее нежной кожи к своему лицу, покрытому шрамами. Конечно, она была не в себе, но он сделал все, что мог, чтобы не овладеть ею, прижимая ее к себе, погружаясь в ее тепло. Боже! Он до боли желал ее…

– Вернись! Не покидай меня! Пожалуйста… вернись! – донесся крик Келси из соседней комнаты.

Эдвард вскочил и бросился в ее комнату. Она, раскачиваясь, сидела на кровати, закрывая руками мокрое от слез лицо.

Он опустился рядом с ней на постель, обнял за плечи.

– Успокойся, Келси!

– Я не могу найти мальчика. Он ушел. Пусть вернется. – Келси обвила руками его шею, прильнув к нему и спрятав лицо у него на груди. – Заставь его вернуться… заставь!

– Тебе приснился страшный сон. Все хорошо. – Эдвард погладил ее по волосам, чувствуя, как она дрожит. Он прижал ее к себе, шепча ласковые слова, продолжая гладить ее шелковистые волосы.

Она постепенно затихла и слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него. Ее огромные зеленые глаза мерцали в темноте, словно освещая путь к ее душе. В этот момент он готов был на все ради нее, даже если бы потребовалось отдать ей свое сердце.

– Ты не оставишь меня, Эдвард? – В ее голосе звучали нежность и мольба.

– Конечно, не оставлю, – хрипло прошептал он.

Глава 14

Лаская Эдварда, Келси почувствовала, что он совершенно голый. Она завела руки ему за спину, исследуя упругие, великолепно развитые мышцы, впервые соприкасаясь с мужским телом, которое всегда завораживало ее сочетанием грации, угловатости и силы. Но то, что она видела со стороны, не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытывала, дотрагиваясь кончиками пальцев до твердых, бугрившихся под кожей мускулов.

Ей захотелось слиться с ним, и она сжала его ягодицы. Он застонал. Она отдернула руки, испугавшись, что причинила ему боль.

Он прервал поцелуй и отстранился, стараясь заглянуть ей в глаза. В слабом лунном свете, струившемся через окно, она увидела на его лице выражение страдания.

– Если тебе неприятно прикасаться ко мне, поискала бы Мак-Грегора или Джереми, – произнес он, разжав объятия, и встал.

– Они мне не нужны. Пожалуйста, не уходи! – Келси схватила его за руку.

– Думаю, так будет лучше. – Он вырвал руку и направился к двери.

Келси соскользнула с кровати и последовала за ним.

– Ты не так понял. Я подумала, что причинила тебе боль. Ведь ты застонал.

Он остановился.

– Я не хочу ни Джереми, ни Гриффина. Мне так хорошо, когда я трогаю тебя. Ты самый лучший в мире. Единственный в своем роде.

Он привлек ее к себе.

– Ты так считаешь?

Келси не сводила с него глаз, млея от восторга и страсти.

– Ты дрожишь, Келси. Не бойся, надеюсь, я любовник не хуже, чем этот щенок Мак-Грегор…

Она хотела сказать, что Мак-Грегор никогда не был ее любовником, но Эдвард поцелуем закрыл ей рот. Он обхватил ее груди ладонями, лаская сквозь сорочку соски.

Келси со стоном выгнула спину. Эдвард коленом раздвинул ей бедра.

– Отдайся мне, дорогая! Он подхватил ее на руки.

– Куда ты меня несешь?

– В свою постель, там нам будет удобнее.

В своей спальне он бережно опустил ее на кровать, развязал шнурки на сорочке и рывком сбросил ее. Келси покраснела под его пристальным взглядом.

– Как ты красива!

Он стал покрывать поцелуями ее тело. Келен запустила пальцы в его роскошные волосы и все крепче прижимала к своей груди его губы. Затем обхватила его бедра ногами, сомкнув их у него за спиной и двигаясь с ним в одном ритме.

– Потрогай меня, Келси, – попросил он хриплым шепотом.

Она нежно провела рукой по шрамам на его щеке. Он содрогнулся, приподнял ее бедра и вошел в нее, Келси обняла его за шею и вскрикнула от боли. Он застыл и весь напрягся.

– Черт возьми, ты девственница…

– Незачем прикидываться удивленным!

– Почему ты не сказала мне?

– Я говорила, что Гриффин просто мой друг, а не любовник. Мог догадаться, что я – девственница.

– Но я не знал!

– Нечего на меня кричать!

– Бог мой, Келси! Знай я, ни за что не причинил бы тебе боль!

– Давай на этом остановимся. Ты слишком большой! Нельзя засунуть квадратную пробку в круглое отверстие.

Ироническая улыбка скользнула по его губам.

– Еще как можно!

– Лучше не пробовать.

Он снова вошел в нее, и на этот раз оба достигли вершины блаженства.

Келси чувствовала себя счастливой, испытав ни с чем не сравнимое наслаждение.

Она прильнула к нему, шепча слова любви. Однако Эдвард не спешил с признаниями.

Он снова вошел в нее, и Келси, забыв обо всем на свете, отдалась ему со всей страстью, на которую была способна. Когда оба, усталые и умиротворенные, они лежали в объятиях друг друга, Келси подумала о том, что Эдвард, несмотря на свои жаркие ласки, ни словом не обмолвился о любви.

Но Келси нужна была не только страсть. Она мечтала о настоящем, глубоком чувстве. Близости не только физической, но и духовной.

Проснувшись утром, Келси обнаружила, что лежит на собственной кровати. За окном было совсем светло.

Поднявшись с постели, она почувствовала легкую боль между ног и тут же вспомнила, что Эдвард так и не признался ей в любви. Ничего, признается, она заставит его.

Ее размышления прервал стук в дверь. В комнату буквально вплыла Лиззи.

– Доброе утро, Келси, – поздоровалась она церемонно.

Келси бросила взгляд на Лиззи не веря своим глазам, снова посмотрела на нее и с трудом сдержала возглас удивления. Лиззи изменилась до неузнаваемости. Волосы зачесаны кверху, открывая овал лица, несколько длинных волнистых прядей ниспадают на плечи. Такая прическа необычайно шла к ее изящным чертам. Вместо неприглядного черного платья розовый облегающий наряд.

– Не смотри на меня так, будто я превратилась в двуглавого дракона. – Лиззи подошла к кровати и присела на край. Новое платье скрывало ее слегка подпрыгивающую походку, и она выступала, как пава. – Скажи что-нибудь, – попросила Лиззи, одергивая складки на платье.

– Не знаю, что и сказать, Лиззи, но сегодня ты очень хорошенькая. Что подвигло тебя на такой подвиг?

– Просто решила быть милой. Не хочешь со мной позавтракать? Сегодня я должна завтракать с Эдвардом, но вдвоем с ним не хочется, он вечно хмурится и ворчит, поесть спокойно не дает. – Лиззи, передразнивая брата, что-то буркнула.

Келси рассмеялась:

– Очень забавно у тебя получается, v Лиззи поднялась:

– Так ты присоединишься к нам?

– Да, спасибо.

– Приходи минут через тридцать.

Шурша платьем, Лиззи выплыла из комнаты. Келси догадывалась о причине чудесного превращения, но решила проверить свою догадку.

Войдя в обеденную залу следом за Лиззи, Келси не сразу увидела Эдварда, но почувствовала его присутствие. Сердце учащенно забилось.

Лиззи направилась к буфету, где стояли блюда с кушаньями. Келси наконец увидела Эдварда, восседавшего во главе стола.

Их взгляды встретились. Смесь удивления и радости проступила на его лице, губы тронула ленивая усмешка. В памяти Келси всплыли все подробности прошлой ночи. Кровь прилила к щекам, и она усмехнулась ему в ответ.

– Я пригласила Келси позавтракать с нами, – небрежно заметила Лиззи, кладя на тарелку омлет. – Надеюсь, не возражаешь?

– Не возражаю. – Он скользнул взглядом по Келси. Келси надела самое соблазнительное платье из своего гардероба – с глубоким вырезом и шнуровкой, выгодно подчеркивающими форму ее груди. Она готова была надеть что угодно, только бы вырвать у него признание в любви. Платье, по-видимому, подействовало на Эдварда завораживающе. В глазах у него зажегся огонь желания, но он быстро взял себя в руки, надев маску безразличия, и уставился в тарелку.

Келси с трудом поборола желание поцелуем прогнать его равнодушие. «После», – подумала она и, взяв тарелку, пошла к буфету.

Эдвард с удивлением посмотрел на Лиззи.

– Сегодня, вероятно, пойдет снег. Я не видел тебя за столом уже больше месяца, а сегодня ты появляешься в розовом. Последний раз ты надевала розовое, когда была совсем еще девочкой.

Лиззи скорчила гримаску:

– Оставь, пожалуйста, свои комментарии при себе. Насмешливые искорки заплясали в его глазах.

– Не могу сказать, что я не восхищен, Лиззи. Твое чудесное превращение как нельзя кстати. Я получил сообщение: сегодня приезжает леди Шелборн.

– Неужели? – Лиззи скрипнула зубами. Нахмурившись, проследовала к другому концу стола и уселась напротив Эдварда.

– Надеюсь, ты будешь вести себя наилучшим образом во время приема.

Лиззи сверкнула глазами на Эдварда.

– Я не собираюсь устраивать ей прием. Ты пригласил ее, ты и принимай.

– Ты обязательно устроишь ей прием, Лиззи, – произнес он тихо, с угрозой в голосе.

Еще немного, и они запустят друг в друга тарелками.

Келси очутилась меж двух огней. Она прекрасно понимала, что брат и сестра заботятся друг о друге, но вели они себя в высшей степени странно, особенно на людях, открыто выказывая взаимную нетерпимость. Возможно, так принято у всех братьев и сестер, воспитанных в роскоши и носивших дворянское звание. А вот в семье Гриффина все по-другому. Они бедны, зато любят друг друга. Она подумала, что ни Эдвард, ни Лиззи представления не имеют о том, что такое родительская любовь.

Келси нарушила затянувшееся молчание:

– Какая красивая комната! На ней лежит печать Средневековья.

– Неудивительно. В этой комнате ничего не изменилось с тех пор, как замок был построен в 1392 году, – с гордостью произнес Эдвард.

– Натуральная пещера, – парировала Лиззи, – ненавижу ее. В любое время года здесь холодно.

– Странно, как ты можешь об этом судить, если бываешь здесь крайне редко, – возмутился Эдвард.

Эдвард и Лиззи скрестили взгляды, как шпаги. Напряжение стремительно нарастало. Лиззи пыталась спровоцировать Эдварда. Видимо, забыла о своем намерении быть милой. Келси хмыкнула и бросила на нее красноречивый взгляд.

Лиззи, поняв намек, натянуто улыбнулась, передвинула на тарелке кусок пудинга с изюмом и сказала:

– Прошу прощения. Я пришла сюда вовсе не для того, чтобы ссориться с тобой, Эдди.

Извинение явно застало Эдварда врасплох. Лиззи усмехнулась, заметив его растерянность:

– У меня такое чудесное настроение сегодня. Я сделаю все, что ты захочешь. – Она повернулась к Келси: – Ты собиралась навестить Мак-Грегоров?

Келси не могла прийти в себя от изумления: такие перемены в поведении Лиззи она могла объяснить только влиянием Гриффина. И усмехнулась про себя.

– Совсем забыла. Спасибо, что напомнила.

– Вот и хорошо.

– Составишь нам компанию, Эдди?

– Вряд ли.

– Ты же обещал Мак-Грегору заехать. Он теперь твой управляющий, и вам наверняка предстоит многое обсудить. – Лиззи оглянулась на Келси в поисках поддержки: – Он обещал, ведь правда?

– Да, обещал…

Келси почувствовала на себе взгляд Эдварда и решилась поднять глаза. На его лице появилось суровое выражение. Не обращая внимания на столь устрашающий вид, Келси с вызовом взглянула ему прямо в глаза. Он задиристо улыбнулся. Она поддразнивала его с единственной целью – чтобы он перестал прятать лицо от людей и вернулся в общество. Сделав решительный шаг на этом пути, он уже не отступит. Она затаила дыхание, ожидая ответа.

С минуту он молча созерцал кусок ветчины на тарелке, потом сказал:

– Я отвезу вас.

– Отлично, – обрадовалась Лиззи.

Эдвард отодвинул тарелку, будто предстоящая поездка лишила его аппетита.

– Мне не терпится услышать, что ты скажешь, Келси, когда увидишь, как правит Эдвард. Он привык стоять на козлах во весь рост, но столько времени прошло с тех пор, как он в последний раз ездил в открытом экипаже.

– Не думаю, что я разучился держать вожжи, – невозмутимо промолвил Эдвард.

– Что ж, посмотрим. – Лиззи отправила в рот кусок омлета.

– Я вся в ожидании. – Келси откусила тост, чувствуя на себе пристальный взгляд Эдварда.

– Прошу меня извинить, но я должен переодеться. Надеюсь, через полчаса вы будете готовы.

Эдвард встал. Келси смотрела, как он прошел по столовой уверенным шагом. Высокий, сильный, красивый. У нее сладко заныло в груди. Захотелось побежать за ним, почувствовать себя в его объятиях, прижаться губами к его губам. Голос Лиззи вернул ее к действительности:

– Келси, ты совсем потеряла голову!

– Прости. – Келси виновато посмотрела на Лиззи. – Неужели заметно?

– Тебя можно читать, как открытую книгу. Ты, видимо, на самом деле любишь его.

– Скорее всего да.

– Намереваешься стать его любовницей?

– Нет, я не стану его любовницей. – Келси опустила глаза, подумав о том, что уже стала ею.

– Да? А как насчет прошлой ночи?

Келси вскинула глаза на Лиззи и заметила самодовольную улыбку на ее лице.

– Опять шпионила за нами?

– Вот уж нет. Просто зашла к тебе в комнату поздно вечером и никого не обнаружила. А из комнаты Эдварда доносился шум. Не могла же я заткнуть уши! – Она с иронией вскинула брови.

Краска стыда залила щеки Келси и поползла вниз по шее.

– И нечего смущаться. Итак, Эдвард затащил тебя к себе в постель. Ну что ж, ты не первая, кто делит с ним ложе любви. Но лучше ты, чем эта корова Саманта, целыми днями слонявшаяся по замку. По-моему, вы с Эдвардом подходите друг другу. Я так долго пыталась заставить его куда-нибудь выйти. А сейчас, ради тебя, он согласился поехать с нами к Мак-Грегорам.

– Полагаю, твои нападки тоже имели успех, – сказала Келси, сверкнув на Лиззи глазами. – И пожалуйста, не думай, что я собираюсь остаться здесь на правах любовницы. – Она не позволит ему использовать ее, как он использовал Клариссу или Саманту. Если он не сделает ей предложение, она предпочтет отправиться в Лондон, как и планировала, и выбросит его из головы.

– Я думаю, он увлекся тобой, – лукаво улыбаясь, заявила Лиззи.

– Ничего такого он не говорил.

– Скажет еще. – Лиззи прямо-таки светилась радостью.

– Ты не очень-то была с ним любезна за завтраком, – заметила Келси, сменив тему.

– Так часто бывает, когда мы общаемся.

– Надеюсь, у Мак-Грегоров ты будешь любезнее.

– Посмотрим.

Келси уловила загадочный блеск в глазах Лиззи, и ей стало жаль Гриффина. Но если уж существовал на свете мужчина, который мог осадить Лиззи, то это был Гриффин. Именно в любви Лиззи нуждалась больше всего, а Мак-Грегор только и делал, что влюблялся в женщин, подобных Лиззи. Келси не сомневалась в том, что они поладят.

Уоткинс, как обычно, наводил порядок в комнате графа еще до прихода служанки – с тех пор как мисс Келси поселилась в соседней спальне, он удвоил внимание. И теперь стоял возле кровати, рассматривая окровавленные простыни, как вдруг заметил на полу сорочку и панталоны Келси. Он подобрал их, растянув губы в улыбке.

Дверь с шумом распахнулась, и улыбка исчезла.

– Подай галстук, Уоткинс, перчатки для верховой езды и шляпу.

– Перчатки для верховой езды, ваша светлость?

– Да, я сопровождаю мисс Уолларил и леди Элизабет к Мак-Грегорам.

– Слушаюсь, ваша светлость.

– И подготовь экипаж. Только побыстрее.

– Да, ваша светлость.

– Что у тебя в руках, Уоткинс, черт побери? Уоткинс протянул ему белье Келси. С недовольством в голосе, но с мягким добрым блеском в глазах он произнес:

– Полагаю, это принадлежит мисс Уолларил. Я как раз собирался отнести их в ее спальню, ваша светлость.

– Проклятие, Уоткинс, ты можешь не совать нос в чужие дела? – Он вырвал из рук Уоткинса белье Келси.

– Видимо, нет, ваша светлость. – Уоткинс приподнял верхнюю простыню и под ней тоже увидел кровь. Эдвард не сводил с него глаз.

– Ну и что? – Герцог принялся мерить шагами комнату, не выпуская из рук белье Келси. – Неужели ты думаешь, если я лишил ее девственности, то обязан жениться? И не думай об этом, Уоткинс. Ты знаешь мое отношение к браку.

– Да, ваша светлость, но до прихода служанки необходимо ликвидировать все следы случившегося. Иначе поползут грязные слухи. – Сдернув простыни, Уоткинс скатал их.

– Не думай, тебе не удастся пробудить во мне совесть.

– Об этом я и не мечтаю, ваша светлость.

– Я не могу на ней жениться.

– Да, ваша светлость. – Уоткинс подошел к гардеробу, достал накрахмаленный галстук и процитировал: – «Нет ничего более сложного, более опасного, чем взять на себя инициативу ввести новый порядок вещей».

– Слава Богу, мне это не грозит.

– Макиавелли, ваша светлость.

– Ну и пусть! Я не собираюсь устанавливать новый порядок вещей. Все останется без изменений.

– Да, ваша светлость.

– Но совершенно необходимо пополнить штат прислуги. Ты слишком часто появляешься здесь.

– Да, ваша светлость. Я должен проинструктировать новеньких?

– К черту все правила! Пришлешь их ко мне, прежде чем нанять. Если испугаются моего лица, найдешь других и начнешь все сначала. Больше в этом доме нет никаких правил. Я ясно выражаюсь?

– Да, ваша светлость. – Уоткинс усмехнулся. Он проверил, в порядке ли перчатки и шляпа, а повернувшись, увидел, что герцог Салфорд стоит у окна, прижимая к лицу белье Келси. Уоткинс покачал головой, захватил простыни и выскользнул из комнаты.