Сага о Шуте и Убийце (№1) - Миссия Шута

Возможно, Кетриккен рассказала тебе или ты сам читал в манускриптах, что эльфовская кора отрицательно влияет на Скилл. Она подавляет или вовсе убивает дар. Я пытался не использовать кору; мне не нравится, как она на меня действует. Но даже расплывающийся мир лучше, чем тяга к Скиллу. Иногда я принимал эльфовскую кору каждый день – таким сильным становился голод по Скиллу. – Я отвернулся, увидев тревогу на его лице. – Если у меня и был дар, сейчас от него мало что осталось.

– Твое стремление к Скиллу указывает, что способности не утрачены, Фитц, – задумчиво проговорил Чейд. – Сожалею, что тебе пришлось так сильно страдать, – мы ни о чем не догадывались. Я считал, что стремление к Скиллу напоминает тягу к алкоголю или курению и по прошествии времени слабеет или исчезает.

– Нет. Ты ошибался. Иногда оно дремлет. Проходят месяцы или даже годы. А затем, без всякой причины, желание воспользоваться Скиллом просыпается.

На мгновение я зажмурил глаза. Говорить о Скилле, думать о нем – значит провоцировать такой приступ.

– Чейд, я знаю, что ты приехал ко мне именно по этой причине. И ты слышал мой отказ. Можем мы теперь побеседовать о чем-нибудь другом? Наш разговор причиняет мне боль.

Некоторое время Чейд молчал. Потом с фальшивым оживлением заявил:

– Конечно можем. Я говорил Кетриккен, что ты не согласишься. – Он вздохнул. – Просто я хотел воспользоваться тем, что мне удалось узнать из манускриптов. Что ж, я сказал все, что хотел. Ну, что тебя интересует?

Неожиданно меня охватил гнев.

– Неужели ты, прочитав несколько манускриптов, собираешься учить принца Скиллу?

– Ты не оставляешь мне выбора, – буркнул Чейд.

– Ты осознаешь опасность, которой подвергнется Дьютифул? Скилл притягивает, Чейд. Он воздействует не только на разум, но и на сердце. Человека охватывает желание раствориться в Скилле, стать с ним единым целым. Если в процессе обучения принц уступит этому желанию, он утонет в Скилле. И рядом не будет человека, способного его вернуть.

Я взглянул на Чейда и увидел, что он не понимает, о чем я говорю. Он лишь упрямо заявил:

– В манускриптах написано, что не учить человека с талантом к Скиллу – опасно. В некоторых случаях молодые люди начинают пользоваться его магией инстинктивно, не понимая, какая в ней таится угроза. Даже наставник с минимальными познаниями лучше для юного принца, чем полнейшее неведение.

Повисло долгое молчание.

– Я не стану в этом участвовать, Чейд, – наконец сказал я. – Я отказываюсь. Много лет назад, сидя рядом с умирающим Уиллом, я дал себе обещание. Я не убивал его. Больше я не буду убийцей, инструментом в чужих руках. Я не позволю себя использовать. Мне пришлось принести слишком много жертв. Полагаю, я заслужил покой. И если вы с Кетриккен думаете иначе и отказываетесь давать мне деньги, я проживу и без них.

Лучше назвать вещи своими именами. Когда я в первый раз нашел кошелек с деньгами после визита Старлинг, я счел себя оскорбленным. И лелеял обиду до ее следующего посещения. Она лишь рассмеялась и заверила меня, что эти деньги не от нее – мне назначена пенсия за услуги, оказанные Шести Герцогствам. И тогда я понял, что Чейд знает обо мне все, что известно Старлинг. Именно он посылал мне превосходную бумагу и отличные чернила, которые она иногда привозила. Вероятно, возвращаясь в Баккип, Старлинг отправлялась к Чейду на доклад. Я сказал себе, что мне наплевать. Возможно, мой старый наставник присматривал за мной в надежде, что я еще пригожусь. Наверное, он прочитал эти мысли на моем лице.

– Фитц, успокойся. – Старик протянул руку и потрепал меня по плечу. – Об этом не может быть и речи. Мы оба прекрасно понимаем, что ты сделал для нас и для Шести Герцогств. До тех пор, пока ты жив, мы будем обеспечивать тебя всем необходимым. И выброси из головы обучение принца Дьютифула. Это не твоя забота.

И вновь я спросил у себя, что ему известно.

– Да, ты прав, меня это не касается. Я лишь предупреждаю тебя о необходимости соблюдать осторожность.

– О Фитц, ты же знаешь, что я всегда осторожен.

Глотнув бренди, я посмотрел поверх фаянсового края чашки и заметил в глазах гостя улыбку. Я отставил чашку в сторону, но не думать о предложении Чейда было все равно что пытаться выдернуть дерево за корни. Конечно, я боялся, что неумелое руководство подставит принца под удар. Однако желание создать новый отряд владеющих Скиллом и удовлетворить собственную жажду оказалось сильнее страха за судьбу Дьютифула. Именно по этой причине я не имел права заставлять страдать еще одно поколение.

Чейд не нарушил свое слово. Он больше не упоминал о Скилле. Мы много часов проговорили о судьбах людей, живущих в Баккипе. Блейд стал дедушкой, а у Лейси болят суставы, и ей пришлось отказаться от плетения кружев. Хендс теперь главный конюх Баккипа. Он взял себе жену родом с континента, рыжеволосую и с соответствующим темпераментом. Все их дети унаследовали цвет волос у матери. Она держит Хендса на коротком поводке, и, если верить Чейду, такое положение вещей вполне устраивает ее мужа. В последнее время жена уговаривает Хендса вернуться в Фарроу, на ее родину, и он не особенно возражает. Вот почему Чейд и навестил Баррича, чтобы предложить ему прежнюю должность.

Вскоре знакомые лица всплыли у меня в памяти, мне ужасно захотелось вернуться в Баккип, и я не мог удержаться от новых вопросов. Когда мы все обсудили, я провел Чейда по дому и саду, словно мы превратились в двух кумушек, встретившихся после долгой разлуки. Я показал ему цыплят и березы, которые сам посадил, и тропинки для прогулок. Завел в мастерскую, где делал краски и чернила, которые Нед потом продавал на рынке. Чейд был немного удивлен.

– Я привез тебе чернила из Баккипа, но мне кажется, что твои даже лучше.

Он похлопал меня по плечу, как в былые времена, когда я удачно смешивал яды, и на меня приятной волной накатило знакомое ощущение гордости.

Я показал ему даже больше, чем следовало. Когда Чейд посмотрел на мой огород, он обратил внимание, что успокаивающие и болеутоляющие травы преобладают над прочими. А когда мы подошли к скамейке на вершине утеса, откуда открывался вид на море, он заметил:

– Да, Верити здесь бы понравилось.

Однако он больше не упоминал о Скилле.

В тот вечер мы поздно легли спать, и я научил Чейда основам игры в камни. Ночному Волку наскучили наши разговоры, и он отправился на охоту. Зверь слегка ревновал, но я решил, что разберусь с ним позднее. Когда мы закончили играть в камни, я принялся расспрашивать Чейда о его житье. Он с улыбкой рассказал, что с удовольствием окунулся в жизнь двора. И еще он поведал мне о своей юности, хотя раньше всегда уклонялся от вопросов на эту тему. Он был беспечным кутилой до того дня, пока не ошибся, когда готовил одно из снадобий, и эта ошибка изуродовала его лицо. С тех пор он стыдился своей внешности и держался в тени, став королевским убийцей. В последние годы он вернулся к образу жизни, который вел в молодости. Теперь ему нравилось танцевать и общаться с красивыми и умными дамами. Я порадовался за него и, скорее в шутку, спросил:

– А как твоя тайная работа для короны сочетается с новым образом жизни?

Он ответил совершенно откровенно:

– Я справляюсь. Да и мой нынешний помощник оказался расторопным и толковым. Пройдет немного времени – и я смогу полностью передать свои обязанности в молодые руки.

Я вдруг почувствовал укол ревности – другой человек занял мое место. Через мгновение я понял, как это глупо. Видящим необходим человек, который будет без лишнего шума приводить в исполнение королевские приговоры. Я же сам заявил, что больше не буду королевским убийцей. Наивно полагать, что с моим отказом нужда в таком человеке исчезнет. Я попытался вернуть себе прежнюю уверенность.

– Значит, в башне продолжаются эксперименты и уроки?

Чейд мрачно кивнул.

– Совершенно верно. На самом деле…

Он неожиданно поднялся со стоящего у камина кресла. И я вдруг понял, что к нам вернулись прежние привычки: Чейд сидел у огня, а я примостился у его ног. Меня поразило, каким естественным мне показалось такое положение. Пока Чейд копался в седельных сумках, я встряхнул головой. Наконец он вытащил покрытую пятнами фляжку из твердой кожи.

– Я хотел тебе это показать, но за разговорами чуть не забыл. Ты помнишь, меня всегда интересовал огонь неестественного происхождения и дым?

Я закатил глаза. Его «интерес» не раз приводил к тому, что нам обоим приходилось подолгу лечиться от ожогов. Потом я вспомнил, как он в последний раз применил свою огненную магию: Чейд заставил факелы в Баккипе гореть и плеваться синим огнем в ту ночь, когда принц Регал объявил себя наследником короны Видящих. Тогда же убили короля Шрюда, а меня арестовали.

Возможно, Чейд тоже об этом вспомнил, но виду не подал и с улыбкой вернулся в кресло у огня.

– У тебя найдется клочок бумаги?

Я нашел ненужный листок и стал с некоторой долей скептицизма смотреть, как Чейд отрывает узкую полоску, складывает ее по всей длине и осторожно высыпает в получившийся желоб порошок из фляжки. Затем он аккуратно соединил края и ловким движением скрутил бумагу в жгут.

– А теперь посмотри, что у меня получилось!

Я с тревогой наблюдал за его манипуляциями. Чейд поднес бумажный жгут к огню. Однако ничего особенного не произошло. Бумага пожелтела, вспыхнула и быстро сгорела. В воздухе слабо запахло серой. И все. Я вопросительно приподнял бровь.

– Ничего не получилось! – огорченно воскликнул Чейд.

Однако он тут же оторвал еще одну полоску бумаги и высыпал из фляжки новую порцию порошка – побольше первой. Затем сунул бумажную полоску в огонь. На всякий случай, приготовившись к неприятностям, я отодвинулся подальше от камина, но Чейда вторично постигла неудача. Я потер губы, чтобы скрыть улыбку. Королевский убийца не скрывал досады.

– Ты думаешь, я утратил прежние навыки! – заявил он.

– Вовсе нет, – возразил я, но мне не удалось скрыть смех.

В третий раз Чейд сделал из бумаги толстую трубку, и не пожалел порошка. Я встал и отошел от камина на несколько шагов. Но, как и прежде, бумага просто сгорела.

Он разочарованно фыркнул, заглянул в горлышко фляжки и встряхнул. Затем, нахмурив лоб, закупорил ее.

– Туда каким-то образом попала влага. Ладно, фокус не удался. – И, уязвленный до глубины души, он бросил фляжку в огонь.

Присев рядом с ним у камина, я ощутил всю глубину его огорчения. Мне стало жалко старика, и я попытался смягчить удар.

– Это напомнило мне один случай, когда я перепутал дымный порошок с растертым корнем лансета. Ты помнишь? Глаза у меня слезились несколько часов.

Чейд коротко рассмеялся.

– Помню! – Он немного помолчал, улыбаясь воспоминаниям. Потом наклонился вперед и положил руку на мое плечо. – Фитц, – сказал он, заглянув мне в глаза. – Я ведь никогда тебя не обманывал, верно? Я был честен с тобой. И с самого начала рассказал о том, чему буду учить.

И я понял, что в наших отношениях осталась трещина. Я положил руку на его пальцы. На узкую кисть, обтянутую тонкой кожей. Не отводя глаз от пламени камина, я заговорил:

– Ты всегда был честен со мной, Чейд. Я сам себя обманывал. Мы оба служили королю и делали все, что могли. Я не вернусь в Баккип, но вовсе не из-за того, что сделал ты. Все дело в том, кем я стал. Мне не в чем упрекнуть тебя.

Я повернулся и посмотрел на наставника. Его лицо помрачнело, а в глазах я прочитал то, что он так и не сказал. Он скучал по мне и просил вернуться в Баккип еще и поэтому. И мне стало немного легче. Кто-то по-прежнему любит меня – во всяком случае, Чейд. Меня это тронуло, и на глаза навернулись слезы.

– Ты никогда не обещал мне спокойной и безопасной жизни.

И словно в подтверждение моих слов, в очаге полыхнула ослепительная вспышка. Если бы я не смотрел на Чейда, я бы потерял зрение. Взрыв оглушил меня. Во все стороны полетели искры и угольки, пламя взметнулось вверх, как разъяренный зверь. Мы отскочили от камина. Через мгновение сажа из давно не чищенной трубы рухнула вниз и почти погасила огонь в камине. Мы с Чейдом заметались по комнате, спешно затаптывая угольки и тлеющие осколки фляжки, чтобы не загорелся пол. С громким стуком распахнулась дверь, и в дом влетел Ночной Волк. Ему пришлось выпустить когти, чтобы остановиться.

– Я цел и невредим, – заверил его я, с некоторым опозданием заметив, что кричу.

Ночной Волк презрительно фыркнул, недовольный запахом гари, окутавшим комнату, молча повернулся и скрылся в ночи. Чейд с довольным видом хлопнул меня по спине. Нам пришлось потратить некоторое время, чтобы навести в доме порядок. Затем мы расположились подальше от камина.

– Так для чего нужен твой замечательный порошок? – невинно спросил я, налив нам по чашечке бренди, привезенного из Песчаного Края.

– Клянусь яйцами Эля, я не собирался устраивать безобразие в твоем камине. Прежде мне удавалось получить ослепительную белую вспышку. Я никак не ожидал такого результата. Интересно, почему так вышло? Что не так? Проклятье. Как жаль, что я не помню, что было во фляжке… – Он хмуро уставился в огонь.

Я не сомневался, что новому ученику придется поломать голову над эти загадкой. Не завидую я ему – поскольку представляю, какие эксперименты ему предстоит поставить под руководством своего наставника.

Чейд переночевал в моей хижине. Я уступил ему свою постель, а сам перебрался на койку Неда. Но когда утро разбудило нас, мы оба понимали, что визит подошел к концу. У нас как-то сразу кончились темы для разговора. Мне стало грустно. Какой смысл расспрашивать о людях, которых я никогда не увижу? Зачем Чейду рассказывать мне о политических интригах, если они не имеют ко мне отношения? На один долгий день и вечер наши жизни соединились, но сейчас, когда занимался серый рассвет, Чейд молча наблюдал за моей обычной утренней работой. Я принес воду, накормил цыплят, вымыл оставшуюся после вчерашнего дня посуду и приготовил завтрак. С каждым мгновением мы все стремительнее отдалялись друг от друга. Я вдруг подумал, что было бы лучше, если бы он не нарушал моего одиночества.

После завтрака Чейд сказал, что ему пора, и я не стал его удерживать. Я обещал, что передам ему рукопись об игре в камни, когда она будет закончена. Потом я подарил ему несколько свитков с описанием успокаивающей настойки моего собственного изобретения, а также семена лекарственных растений, которых он не знал. И еще я вручил Чейду несколько флаконов с разноцветными чернилами. Он заметил, что в Баккипе я бы мог неплохо заработать на таком качественном товаре. Я лишь кивнул и обещал иногда присылать Неда. Потом я оседлал и взнуздал прекрасную кобылу Чейда. Он обнял меня на прощание, вскочил в седло и уехал. Я долго смотрел ему вслед. Рядом тут же оказался Ночной Волк и потерся головой о мою ногу.

Ты сожалеешь о прошлом?

Я сожалею о многом. Но я знаю, что если бы вернулся и выполнил его просьбу, то сожалел бы еще больше.

И все же я стоял и смотрел вслед Чейду. Еще не поздно, искушал я себя. Стоит крикнуть – и он вернется. Я стиснул зубы.

Ночной Волк ткнулся носом в мою ладонь.

Давай пойдем на охоту. Без мальчика и лука. Только мы с тобой.

– Звучит неплохо, – услышал я собственный голос.

И мы отправились на охоту, нам даже удалось поймать зайца. Я размял мышцы и с удовлетворением убедился, что по-прежнему способен добывать себе пропитание. Да, я еще не старик, и мне, как и Неду, полезно иногда выходить из дома, чтобы заняться чем-нибудь необычным. Узнать что-то новое. Пейшенс всегда именно так боролась со скукой. Когда вечером я оглядел свою хижину, дом больше не казался мне уютным. Все вокруг стало голым и тусклым. Я прекрасно понимал, что дело в рассказах Чейда о Баккипе, которые неизбежно заставили меня задуматься о своей нынешней жизни.

Я попытался вспомнить, когда в последний раз ночевал не в своей постели. Да, я вел упорядоченную жизнь. Каждый год во время сбора урожая на месяц уходил из дома, нанимаясь на покос, уборку пшеницы или сбор яблок. Лишние деньги никогда не помешают. Дважды в год я отправлялся в Хаусби, чтобы продать чернила и краски, а также купить ткань для одежды и новую домашнюю утварь. В последние два года я посылал туда Неда на его толстом пони. Моя жизнь вошла в привычную колею, а я даже этого не заметил.

Ну, и чего же ты хочешь?

Ночной Волк потянулся и лениво зевнул.

Не знаю, – признался я старому зверю. – Чего то другого. Как насчет небольшого путешествия?

На некоторое время волк укрыл от меня свои мысли, а потом с раздражением спросил:

Мы оба пойдем пешком, или ты сядешь на лошадь, а я буду бежать сзади?

Хороший вопрос. А если мы оба пойдем пешком?

Ну, если хочешь, – ворчливо согласился он. —Ты думаешь о том месте в горах, верно?

Древний город? Да.

Ночной Волк не стал со мной спорить.

А мальчика мы с собой возьмем?

Пожалуй, Неда лучше оставить здесь, чтобы он немного побыл один. Ему будет полезно. К тому же кому-то нужно присматривать за цыплятами.

Значит, мы не уйдем до возвращения мальчика?

Я кивнул.

Интересно, окончательно ли я лишился рассудка?

Интересно, вернемся ли мы когда-нибудь обратно?

II

СТАРЛИНГ

Старлинг Бердсонг Певчий Скворец, менестрель королевы Кетриккен, вдохновила многих на создание песен – да и сама написала немало. Прославившаяся как спутница королевы Кетриккен во время путешествия за помощью Элдерлингов, когда бушевала война с красными кораблями, она в течение нескольких десятилетий служила трону Видящих, помогая восстанавливать Шесть Герцогств. Старлинг чувствовала себя непринужденно в любом обществе, оказывала королеве неоценимые услуги в неспокойные годы, последовавшие за освобождением Бакка. Королева доверяла своему менестрелю вести переговоры не только с аристократами, но и с разбойниками и контрабандистами. Старлинг сама сочиняла баллады о таких миссиях, но не вызывает сомнений, что она исполняла ряд тайных поручений Видящих, о которых никто не слагал песен.

Нед оставался со Старлинг в течение двух месяцев. Со временем его отсутствие раздражало меня все больше и больше. Впрочем, злился я главным образом на себя. Я не понимал, насколько привык к постоянной помощи мальчика, пока мне не пришлось выполнять его работу. Но дело было не только в дополнительных трудностях, которые у меня возникли за время длительного отсутствия Неда. Визит Чейда взбудоражил меня, что-то проснулось в моей душе. Я вдруг увидел, какую жалкую жизнь вел все эти годы. Спокойствие и мир в моем маленьком домишке теперь представлялись мне пустой жизнью самодовольного лентяя. Неужели прошел год с того дня, как я подложил камень под шатающуюся ступеньку крыльца, обещав себе починить ее позднее? Нет, с тех пор минуло почти полтора.

Я привел крыльцо в порядок, а затем выгнал цыплят из курятника, перекопал землю и застелил пол свежим тростником. Починил крышу в сарае и прорубил окно, которое собирался сделать еще два года назад. Подрезал сломанные ветки ясеня и устроил грандиозную весеннюю уборку в доме. Заново перестелил крышу в курятнике. Я как раз заканчивал, когда Ночной Волк сказал, что слышит стук копыт. Спустившись вниз, я надел рубашку и вышел на дорогу, чтобы встретить Старлинг и Неда.

Уж не знаю почему, но теперь я увидел их совершенно иными глазами. И дело было не только в новом наряде мальчика, хотя одежда подчеркивала его длинные ноги и раздавшиеся плечи. Он выглядел забавно верхом на толстеньком пони – я не сомневался, что он и сам понимает это. Пони подходил юноше не больше, чем его детская постель в хижине и наш домашний уклад. Я неожиданно понял, что не имею права просить его остаться дома, чтобы приглядеть за цыплятами, а сам – отправиться путешествовать. Более того, если я в самое ближайшее время не отправлю мальчика навстречу новой судьбе, его легкое неудовольствие по случаю возвращения домой превратится в горькое разочарование. Нед долго был для меня отличным товарищем. Когда я приютил найденыша, он спас меня от одиночества и тоски. Будет лучше отослать его в мир, пока между нами сохранились теплые отношения и я не стал тяжким бременем для его юных плеч.

Впрочем, не только Нед изменился в моих глазах. Старлинг, как и всегда, была полна жизни и улыбнулась, легко соскочив с лошади. Но когда она подошла ко мне, чтобы обнять, я вдруг понял, как мало знаю о ее нынешней жизни. Я заглянул в ее веселые темные глаза и впервые заметил морщинки в уголках. Ее одежда с каждым годом становилась все богаче, лошади – все породистей и дороже, о драгоценностях и говорить нечего. Сегодня ее густые темные волосы украшала тяжелая серебряная заколка. Не приходилось сомневаться, что менестрель процветает. Три или четыре раза в год Старлинг навещала меня и проводила с нами несколько дней, наполняя нашу жизнь историями и песнями. Она всегда сама добавляла специи в нашу еду – по своему вкусу, – ее вещи валялись по всему дому, а моя постель переставала быть местом отдыха. А после ее отъезда наш дом напоминал мне дорогу, на которую осела пыль, после того как прошел караван кукольника. Наша жизнь еще долго не могла вернуться в привычную колею.

Я крепко обнял Старлинг, вдыхая пыль и аромат волос. Она отступила на шаг, заглянула мне в лицо и тут же спросила:

– Что случилось? В тебе что-то изменилось.

Я грустно улыбнулся.

– Позже расскажу, – пообещал я, мы оба знали, что нам предстоит долгий ночной разговор.

– Иди помойся, – согласилась она, – от тебя пахнет, как от моей лошади.

Старлинг отстранилась от меня, и я подошел к Неду.

– Ну, парень, как ты? Оправдал Весенний праздник в Баккипе твои ожидания?

– Было здорово, – спокойно ответил мальчик.

Он посмотрел на меня, и в его разноцветных глазах, карем и голубом, я прочитал страдание.

– Нед? – с тревогой спросил я, но он сразу же стряхнул мою руку со своего плеча.

Он отошел от меня, но тут же пожалел о своей холодности и хрипло произнес:

– Пойду к ручью помыться. Я весь в дорожной пыли.

Пойди с ним. Я не знаю, что случилось, но ему нужен друг.

Такой друг, который не задает вопросов, – согласился Ночной Волк.

Опустив голову и подняв хвост, зверь последовал за мальчиком. Он любил Неда не меньше, чем я, мы растили найденыша вместе.

Когда они скрылись из виду, я повернулся к Старлинг.

– Ты знаешь, что с ним стряслось?

Она пожала плечами, и на ее губах появилась улыбка.

– Ему пятнадцать. В этом возрасте настроение легко меняется. Не тревожься из-за него. Причина может быть какой угодно: девушка на празднике отказалась его поцеловать или наоборот – поцеловала. Уход из Баккипа или возвращение домой. Плохая колбаса за завтраком. Оставь его в покое. Ничего ему не станется.

Я еще раз посмотрел вслед мальчику и волку.

– Возможно. У меня другие воспоминания о времени, когда мне было пятнадцать, – заметил я.

Старлинг направилась в дом, а я занялся ее лошадью и нашим пони. Баррич, размышлял я, заставил бы меня расседлать свою лошадь, не обращая внимания на мое настроение. Ну, я не Баррич. Интересно, как он воспитывает Неттл, Чивэла и Нима, подумал я и пожалел, что не спросил у Чейда имена остальных детей. К тому времени, когда лошади были приведены в порядок, я пожалел о визите старого наставника. Слишком много воспоминаний он разбередил. Я решительно выбросил их из головы. Кости пятнадцатилетней давности, как сказал бы мне волк. Я коснулся разума зверя. Нед плеснул себе в лицо водой и с таким шумом углубился в лес, что распугал всю дичь. Я вздохнул и вернулся в хижину.

Старлинг успела разложить содержимое седельных сумок на столе. Сапоги она бросила у порога; плащ валялся на стуле. Закипел чайник. Она стояла на стуле возле шкафа. Когда я вошел, Старлинг протянула мне маленький глиняный кувшин.

– Этот чай еще не выдохся? – спросила она. – Пахнет он как-то странно.

– Меня вполне устраивает, – проворчал я. – Слезай. – Я взял ее за талию и легко снял со стула, хотя старый шрам тут же напомнил о себе. – Посиди, я заварю чай. Расскажи о празднике.

И она стала рассказывать, а я пока выставлял на стол чашки, нарезал последний каравай хлеба и ставил на огонь рагу из зайца. Ее истории о Баккипе были такими родными и знакомыми: она поведала мне об удачных или провальных выступлениях менестрелей, посплетничала о лордах и леди, которых мне никогда не доводилось встречать, описала угощение на приемах. Старлинг всегда отличалась остроумием, и я много смеялся, хотя иногда ощущал уколы ревности, которую пробудил во мне Чейд. Вероятно, мое отношение изменилось, поскольку он говорил о людях, которых я хорошо знал и любил. Я тосковал не по Баккипу, а по своему детству и друзьям. Впрочем, тут мне ничего не грозило: вернуться я не мог. Лишь немногие знали, что я жив, и я сам не хотел менять такое положение вещей.

– Иногда от твоих историй у меня сжимается сердце и мне хочется вернуться в Баккип. Но этот мир закрыт для меня.

Старлинг нахмурилась.

– Не возьму в толк почему.

Я рассмеялся.

– Неужели ты не понимаешь, что многие будут удивлены, когда увидят меня живым?

Она склонила голову набок и посмотрела мне в глаза.

– Сомневаюсь, что даже твои друзья сумеют тебя узнать. Большинство помнит тебя юношей. Сломанный нос, шрам, седина сильно изменили тебя. К тому же раньше ты одевался как сын принца; теперь ты носишь крестьянскую одежду. Раньше ты двигался с грацией воина. Теперь, особенно утром или в холодные дни, ты похож на старика. – Она сокрушенно покачала головой и добавила: – Ты не следишь за своей внешностью, да и годы обошлись с тобой жестоко. Ты вполне можешь добавить пять или даже десять лет к своему возрасту, и никто не усомнится в твоих словах.

Столь жесткая оценка, прозвучавшая из уст любовницы, задела меня.

– Ну, спасибо, что сказала, – сухо ответил я.

Мне пришлось снять чайник с огня, чтобы не смотреть ей в глаза.

Старлинг неправильно поняла мои слова.

– Да. А если добавить, что люди видят то, что ожидают, и никто не предполагает, что ты жив… Думаю, ты вполне можешь рискнуть. Ты намерен вернуться в Баккип?

– Нет. – Мой ответ прозвучал слишком категорично, но я не нашел, что добавить.

Однако у Старлинг не возникло вопросов.

– Жаль. Ты многого лишаешься, когда живешь здесь, в одиночестве. – И она принялась рассказывать про бал на Весеннем празднике.

Несмотря на мрачное настроение, я невольно улыбнулся, когда она красочно описывала, как Чейд танцевал со своей шестнадцатилетней поклонницей. Старлинг не ошиблась, я бы с удовольствием побывал на празднике.

Пока я готовил для всех обед, мои мысли вновь вернулись к мучительной теме: «что, если». Что, если бы я мог возвратиться в Баккип к королеве и Старлинг? Что, если бы я вернулся к Молли и нашему ребенку? Но всякий раз, какие бы доводы я ни придумывал, мои построения заканчивались катастрофой. Если бы я вернулся в Баккип, когда все думают, что меня казнили за использование Уита, мое появление разделило бы людей на два лагеря – в то время как Кетриккен пыталась объединить страну. Я уже не говорю о том, что многие встали бы на мою сторону и попытались бы сместить нынешнюю правительницу – ведь, хоть я и был незаконнорожденным, в моих жилах текла кровь Видящих, а Кетриккен стала королевой только благодаря браку с Верити. Другие стали бы требовать моей казни – причем таких было бы больше.

А если бы я вернулся к Молли и дочери, чтобы забрать их с собой? Наверное, я мог так поступить, если бы думал только о себе. Они с Барричем считают, что я умер. Женщина, которая практически была моей женой, и человек, вырастивший меня и ставший мне близким другом, решили жить вместе. Баррич позаботился о том, чтобы Молли получила крышу над головой, чтобы не мерзла и не голодала, вынашивая моего ребенка. Своими собственными руками он принял Неттл. Они вместе прятали ее от людей Регала. Баррич заявил, что Молли его жена, а Неттл – дочь. Он не только защищал и заботился о них, но и любил. Да, я мог вернуться – и сделать обоих предателями в их собственных глазах. Тень позора легла бы на их брак. Баррич оставил бы Молли и Неттл мне. Чувство чести не позволило бы ему поступить иначе. А я до конца дней пытался бы понять, сравнивает ли Молли, чья любовь сильнее и благороднее…

– У тебя горит рагу, – недовольно заметила Старлинг.

Она была права. Я вздохнул, выложил на тарелки мясо, которое еще не успело сгореть, и уселся рядом со Старлинг. Потом я постарался выбросить из головы все варианты прошлого – истинного и воображаемого. Сейчас не время отвлекаться. Рядом со мной Старлинг. Как обычно, я слушал ее рассказы. Она принялась излагать длинную историю о выскочке-менестреле, который не только осмелился исполнить одну из баллад Старлинг, изменив несколько строк, но и присвоить себе авторство. Она энергично жестикулировала и едва не увлекла меня своим рассказом. Но мне на ум постоянно приходили воспоминания о других весенних празднествах. Неужели я потерял способность получать удовольствие от простой жизни, которую сам для себя создал? Многие годы мне было хорошо с мальчиком и волком. Что же случилось сейчас?

Тут меня посетила другая тревожная мысль. Где Нед? Я приготовил еду и чай на троих. Нед всегда набрасывался на еду, когда мы возвращались домой из путешествий. Жаль, что он не может справиться с плохим настроением и присоединиться к нам. Поскольку я то и дело поглядывал на его нетронутую тарелку, Старлинг обратила на это внимание.

– Не беспокойся о нем, – недовольно проговорила она. – Он еще мальчишка и не научился собой владеть. Как только проголодается по-настоящему, сразу придет.

Или испортит отличную рыбу, передержав ее над огнем, – прозвучал в моем сознании ответ Ночного Волка, когда я связался с ним при помощи Уита.

Они находились на берегу ручья. Нед сделал копье из палки, а волк прыгнул в воду, чтобы поохотиться между узких берегов. Если рыба шла косяком, зверь без особого труда отбивал одну от стаи, а потом хватал зубами. От холодной воды у волка болели суставы, но он быстро согреется у костра, разведенного мальчиком. С ними все в порядке.