Невезуха

      - Я, видите ли, пани, не из дорожной полиции...
      - А вы обязаны им доносить?
      - Не имею ни малейшего желания; к тому же у меня очень мало времени...
      - Вот видишь, Рысек, срок давности. Можешь снова заговорить.
      - Я бы очень рекомендовал, - подтвердил майор. - Кто сделал этот снимок?
      - В том-то все и дело, - нервно заговорил Рысек. - Один мужик, вроде как со стороны, болтался там, но, думаю, разрешение у него было. Мундек увидел, что он фотографирует, и страшно перепугался. Холера, это же вещественное доказательство. Просил его, как человека, чтобы отдал ему негативы, хотя и не сразу...
      С этим вообще целая история была, фотограф-то сбежал, и мой приятель гонялся за ним по всему городу. Нашел его в одном таком магазинчике.
      И мы с Мундеком следили за ним до самого его дома, около Леса Кабацкого.
      - На Жолны?
      - Точно, на Жолны.
      - Это его дом?
      - Откуда я могу знать, его или нет, во всяком случае, он там жил. И мастерская у него там была, и лаборатория, и студия. Мариуш Ченгала его зовут. Мы ему все объяснили, что в случае чего Мундека с работы выгонят, да еще и штраф сдерут, и этот парень даже расстроился.
      Но уничтожить снимок не захотел. Сказал, что для него это тоже вещественное доказательство, только по совсем другому делу, а вообще он был какой-то потухший и грустный. В конце концов согласился, отдал Мундеку отпечаток и негатив, а тут - на тебе. Либо еще один себе оставил, либо с другого снимка сделал негатив и мог себе печатать сколько душе угодно. Но раз вы говорите, что срок давности...
      - Точно, - с большой решительностью подтвердил майор. - Меня интересует этот Мариуш Ченгала. Вы у него были дома?
      - Ну я же и говорю, что был. Вместе с Мундеком.
      - И видели снимки?
      - Еще какие! - восхитился Рысек. - Просто чудо какое-то! При нас он делал увеличение, и знаете чего? Мушиной лапки! Класс!
      Я бы ни за что в жизни не догадался. Представляете, все это поросло волосиками, а еще как-то так подсвечено, солнцем, наверное, или, может, эта муха на лампе сидела...
      Семейство внимало гимну мушиной ноге, но майора муха не заинтересовала.
      - И соответствующее оборудование у него было?
      - Супер и экстра! Мундек в этом разбирается, так он говорит, что за эту его фотолабораторию можно два "роллса" купить и еще бы на жизнь осталось. Он его даже спросил, что тот со всем этим делает, за такие фотки мог бы бабки во всем мире сбивать, а Мариуш неохотно сказал, что это только хобби, и переменил тему.
      Э - В таком случае, чем он занимается?
      Кроме хобби?
      - Он механик. По разной мелочевке. Но и это не правда, как же, мелочевка. Электроника, механика, самые настоящие роботы. Жмешь на кнопку, а манипуляторы сверлят, подгоняют, поднимают все, что хотите. Я там насмотрелся - сказка! Научная фантастика!
      - Способный парень.
      - Вот именно. Но какой-то несчастный.
      - Он что-нибудь о себе рассказывал?
      - О себе не очень. Вот о технике - да.
      - У него вроде бы жена есть. Вы ее видели?
      - Промелькнула где-то вдалеке. Если это, конечно, жена. Блондинка загляденье. Но участия в разговоре не принимала.
      - Понятно...
      В общем, с Рысеком майору подфартило - как слепой курице найти зерно. Мы оба с Лукашем молчали как могила. Ни за какие сокровища я бы не открыла полиции своих подозрений.., да каких там подозрений! Уверенности. И какого черта Лукаш тогда не обогнал мотоциклиста...
      - Здорово мне повезло, что я пришел к вам с этим опознанием, - любезно сказал майор.
      - О, а вот его дом! - добавил Рысек, указывая на другой снимок.
      - Кому повезло, а кому и нет, - мрачно пробормотала я.
      - Действительно. Вы, конечно, надеялись, что это пан Карчох?
      - Или Пустынко.
      - Вот тут я могу вас обрадовать. Разумеется, без деталей. Пан Пустынко также опознан основным свидетелем и понесет свою долю ответственности.
      - Надеюсь, несколько долей? - вежливо поправил его Лукаш.
      Майор уже начал собирать со стола фотографии, но тут остановился и посмотрел на Лукаша:
      - Вы намерены подать против него гражданский иск?
      - Считаете меня чокнутым?
      - Извините, показалось. На вашем месте я бы позаботился о себе. Жаль, что вы не ехали тогда побыстрее...
      Вот тебе и на: оказывается, мы с майором подумали об одном и том же...
      ***
      - Убьешь дерьмо, а сядешь за человека, - мрачно проговорил Роберт Гурский. - Не знаю, кто первым это сказал, но он был совершенно прав.
      - Не так уж надолго сядет, дадут ему за убийство в аффекте или вообще по неосторожности, - успокоил его Бежан.
      Они вместе возвращались в управление из чудесной виллы под Лесом Кабацким, где провели второй допрос Мариуша Ченгалы. Бежан не стал его никуда вызывать, предпочел нагрянуть внезапно. Он вежливо попросил Мариуша на минуточку выйти из мастерской, потом - отдать ему ключи от "мерседеса", а затем - съездить с ним ненадолго на улицу Жолны. На патрульной машине. "Мерседес" повел Гурский.
      Увидев снимок, на котором он загонял "хонду" в старый сарай на садовом участке, Мариуш Ченгала сломался. Не пришлось даже напоминать ему обо всем богатстве, шикарном оборудовании фотоателье и мастерской, "мерседесе", инструментах... В наличие очевидца он поверил сразу, даже не спросил, кто это.
      - Я больше не мог, понимаете, - говорил он в горести и отчаянии. Четырнадцать лет!
      Последние четырнадцать лет я вроде как не жил, словно меня вообще на белом свете не было.
      С самого начала оказалось, что у меня есть способности, и никогда, ни с кем я не мог даже поделиться этим. Все шло на его счет, всю работу я за него делал, сам ведь он ничего не умел, у него руки-крюки были, зато дурацких идей - пруд пруди. И я все это должен был реализовывать!
      - Но почему? - мягко спросил Бежан. - У него на вас что-то было? Он вас шантажировал?
      - Я даже не знаю, можно ли это назвать шантажом. Хотя.., возможно, да. Ведь он мог в любой момент все это у нас отнять, вроде бы все это принадлежит Басе, но на самом деле - ему, у него были наши векселя, и он мог все забрать у нас на самых законных основаниях...
      Но не это самое страшное...
      - А что?
      - Он сам, - ответил Мариуш и застыл, глядя куда-то вдаль.
      Они сидели на садовых стульях у складного столика позади той самой пристройки, в которой находилась мастерская. Оттуда видно было громадное стекло оранжереи, за которым просматривалась оргия цветущих кактусов. Атмосфера была почти дружеская - именно такую больше всего любил майор.
      - Кое-что о том, каким он был, мы уже знаем, - буркнул Роберт.
      - Нет. Ничего вы не знаете. Со стороны - да, вроде можно понять, что плохой человек. Но вблизи все проходило: не человек, а божество, он так умел все перевернуть, что ты становился абсолютным глупцом. Ведь я годами боготворил его, свято верил в его благородство, великий ум; верил, что он борется за социальную справедливость, карает подлецов, помогает приличным и достойным людям, этакий Робин Гуд двадцатого века. Я ведь собственными глазами видел, как он вытаскивал людей с самого дна, а на самом деле - ни хрена подобного! Он любил власть ради самой власти, он хотел управлять всем и вся, ведь он нам даже пожениться не позволил, мы так и живем, неофициально, потому что ему так хотелось...
      - Но почему? - изумился Роберт.
      - А холера его знает почему. Видно, так ему было удобней. Хотя оба мы люди свободные и могли бы в любой момент...
      - И вы не протестовали? - спросил Бежан.
      - Протестовал. Позже. Вначале-то нет, мне и в голову не приходило, верный слуга!
      Но постепенно глаза открылись, и наконец я понял, что живу так, словно меня вообще не существует. Я хотел добиться каких-то успехов, у меня имелись способности, я старался изо всех сил, а он ни разу даже не похвалил. Только критиковал. Знаменитый фотограф, большой художник, а я вроде как еще не дорос до славы, поэтому он брал на себя авторство всех моих работ, и я, клянусь Богом, верил, что все это - для моего же блага. Полный кретин! Деньги тоже забирал он, я же получал столько, сколько мне выделялось от барских щедрот. Ну надоело мне все это, стал я нажимать, требовать стал, захотел выпустить хоть маленький альбомчик под своим именем... О снеге альбом. Это ведь чудо, а не тема! Ну ладно, он согласился - и снова фигу, рассовал все снимки как свои. И тогда я всерьез разозлился. Но опять на расстоянии.
      Одной встречи хватило, чтобы я поджал хвост и продолжал работать мальчиком на побегушках.
      Как-то раз решился пойти в одно издательство, там меня приняли, взяли три карточки, но через несколько дней отказали. Я потом случайно узнал, что это он поспособствовал.
      - А оружие?
      - Что - оружие?
      - Что-то там с оружием вы для него тоже делали?
      - Все для него делал я. Оружие переделывал, такие у него были фантазии, хотел, чтобы у него все было необычное, даже замки дверные.
      Там, в его доме, ни один взломщик не справился бы. Ну а я уже больше не мог, что-то внутри у меня перевернулось... В последний раз я ехал к нему со скандалом, в бешенстве, потому что он снова мне все напортил: вроде бы разрешил издаться под собственным именем, а потом фиг.
      Всю дорогу я про себя ругался: хватит, довольно, уеду из страны, эмигрирую, две профессии на руках, и обе - интернациональные, не позволю больше себя угнетать. Конечно, как обычно, он меня заговорил, и снова я сидел как загипнотизированный. А тут он еще посулил равноправное партнерство...
      - Это происходило в салоне, где вы пили? - деликатно спросил Бежан.
      - Там.
      - И что было потом?
      - А потом он потребовал, чтобы я посмотрел двустволку с укороченным дулом...
      - Он впустил вас в кабинет?
      - А как же иначе? Он одного меня туда впускал, ведь я же сам ему там все и оборудовал.
      Но только тогда, когда никто этого не видел.
      Даже его Михалина понятия не имела, что я бываю в этом священном месте. Там имелся инструмент, и много разных вещей я делал прямо у него.
      - И что дальше?
      - Не знаю.
      - Ну, не надо глупить. Вы ведь должны были что-то запомнить.
      - Да помню я, конечно помню. Но не знаю, что со мной произошло. Может, не до конца он меня заговорил или, может, слишком быстро взял в оборот.., не знаю. Он показал мне, чего хочет, я зарядил жаканами... И вдруг внутри все как взорвалось... Боже, если бы его не было на свете... Что-то такое мелькнуло в голове. Не помню даже, целился или нет, но грохнул два раза... И тут же пришел в себя.
      Господи, что я наделал!.. Ну а его больше и не было на свете... Слишком ловко у меня получилось...
      - Таким образом, вы признаетесь в убийстве Доминика Доминика?
      - А что еще мне остается? Признаюсь. Но пусть уж все будет до конца. Потому как я еще подумал, что он и после смерти меня уничтожит, так вот не дамся, нужно стереть все следы, бежать... Я вытер двустволку, повесил ее на стену, помыл посуду... И убежал.
      - Вы все за собой заперли?
      Мариуш посмотрел на Бежана затуманенным взглядом.
      - Что? Не знаю... А что - было заперто?
      - По-всякому. Но вы запирали?
      - Понятия не имею. Не знаю. Не помню...
      Полицейские попытались прояснить и некоторые другие вопросы, но большого успеха не добились. От финансовых дел Доминика Мариуш Ченгала был далек, накопленную в святилище документацию, естественно, видел, но в суть ее не вникал, знакомства Михалины Колек его вообще не касались, а о выходках Каи Пешт знал лишь косвенно, через Барбару Буковскую. От Барбары он убийство скрыл, хотя она уже давно не слишком-то высоко ценила Доминика. После посещения мастерской Гурским он перепугался, стащил у нее ключи от старого садового участка и попытался избавиться от мотоцикла, но, похоже, это ему не очень-то удалось. Зато он решился на нахальный поступок и под собственным именем дал пару снимков в труд о фотографии.
      Тут уж Доминик не мог ему напаскудить...
      ***
      - - В высшей степени неприятное и сложное дело, - заявила бабушка на следующий день после демонстрации фототворчества. - Я размышляю о нем со вчерашнего вечера, и у меня уже более или менее сложилась картина событий.
      Слабоумием я пока не страдаю и еще не лишилась зрения и слуха, поэтому хотела бы узнать, по какой причине два человека щадят незнакомого им Мариуша с необычной фамилией. Как моя внучка, так и пан... - она сделала жест в сторону Лукаша, избегая смотреть на него. - Оба вы обвиняете его с явной неохотой. А по моему мнению, он - ключевая фигура. Так в чем же там дело с фотографиями и механизмами? И что у этого человека общего с преступлением, совершенным против бывшего сожителя Изы?
      - Ну, - жадно подхватила тетка Иза. - Что?
      - Ничего, - сердито буркнула я.
      - Очень многое, - сказал Лукаш. - Вероятнее всего, он и есть убийца, но у него весомейшие смягчающие обстоятельства. Убийство в состоянии аффекта. Мы так считаем, но можем и ошибаться, поэтому предпочитаем не подсовывать властям своих идей. Отсюда и сдержанность, тем более что вокруг полно личностей, в значительно большей мере достойных осуждения. Но к Изе все это не имеет никакого отношения.
      - "Иза!" - фыркнула моя тезка. - Подумать только, какие темпы...
      - Я, моя милая, несколько постарше тебя, - заметила бабуля ледяным тоном. - И тем не менее вижу, как меняются нравы.
      Пан Дарко и моя внучка примерно одного возраста, наверняка они могли бы даже вместе в школу ходить. В Кракове...
      - В Кракове они подружились, - с готовностью подхватил дядя Филипп.
      - Это и вправду теперь так называется - подружились? - съехидничала тетка Иза.
      - Все в порядке, - сказала я Лукашу. - Сам видишь...
      - Ничто не в порядке и не будет в порядке, пока хотя бы тень подозрения будет падать на тебя или этого молодого человека, - невозмутимо продолжала бабуля. - Я должна точно знать, кто был убийцей и какие у вас с ним связи.
      Возможно, нам придется принять участие в судебных разбирательствах сего дела...
      Что было дальше, я уже не слышала, так как мне вдруг сделалось дурно. Боже милостивый!
      Даже если немедленно закроют следствие, суд состоится по меньшей мере через полгода, и то это рекордные темпы. Неизвестно еще, как долго продолжится сам суд! И все это время они будут сидеть у меня на шее?! А куда, разрази их гром, я засуну собственных детей?
      Окаменев от ужаса, я раздумывала, не сбежать ли нам с детьми, раз и навсегда поставив жирный крест на этом поганом наследстве. Но где нам укрыться? И разве могут они бросить школу, а я - работу, и на что мы будем жить, квартиру-то я не смогу продать, если внутри будет сидеть семейство... Господи, спаси и сохрани!
      К счастью, глухота моя прошла довольно - быстро и я успела услышать слова дяди Филиппа. Лошади. Что-то о лошадях. А, они не могут оставить своих лошадей на столь долгое время.
      Недаром я всю жизнь обожала лошадей!
      - А на судебное разбирательство всегда можно приехать, - выдвинул свежее предложение дядя Игнатий.
      Дурнота все еще не прошла, но слух мой полностью восстановился.
      Семейство тут же бросилось обсуждать свой следующий визит в Варшаву. Лукаш и Рысек, который как раз пришел за термосом, на пару разъясняли моим австралийцам, что польские органы правопорядка до ужаса не любят скоропалительных действий, а данное дело очень запутанное, в нем замешаны такие высокопоставленные особы, что даже подумать страшно, на сколько затянется история.
      - Я не уеду отсюда, пока не приму окончательного решения, - уперлась бабушка.
      - Ну конечно, и так уже понятно, что свояк свояка видит издалека, ядовито прошипела тетка Иза, переводя полный злости взгляд с меня на Лукаша. - Какие уж тут могут быть сомнения!
      - А ты считаешь, что их не арестовали только для отвода глаз? - с издевкой спросила тетка Ольга.
      - Э-э... В общем-то... - заикался дядя Филипп. - Недосказанность...
      Тут на меня снизошло вдохновение. Ведь у Лукаша есть номер сотового телефона майора...
      Сколько усилий потребовалось, чтобы украдкой вытянуть этот номер, никакими словами не опишешь. Кого-то из нас постоянно дергали, если не его, то меня, ведь мы с Лукашем были главными звездами шоу, а может, и главными злодеями.
      В результате я попросила помощи у Рысека.
      Сделав вид, что нужно закрыть за ним дверь, я объяснила, что от него требуется. Рысек под каким-то предлогом вернулся, а следующим закрывать за ним дверь пошел Лукаш. Тут Рысек снова вернулся, и теперь я потащилась закрывать дверь. На этот раз Рысеку уже не надо было возвращаться, зато я осталась с мобильником на лестнице.
      - Пан майор! - простонала я. - Спасите!
      ***
      С неофициальным визитом они прибыли вдвоем - майор Бежан и поручик Гурский. По такому случаю сестра Рысека зажарила пять уток, так как больше у нее в духовке не поместилось.
      Точнее говоря, она пожарила восемь уток, но трех, в соответствии с договором, оставила для собственной семьи. Еще она испекла шарлотку, а закуски в виде салата из креветок, заливной свинины и печени по-еврейски Лукаш принес из ресторации.
      - Обещаете ли вы вернуться в Австралию, не обсуждая ни с кем в Польше тему этого убийства? - вежливо спросил майор для затравки.
      Его слова звучали пением ангелов.
      - Можете быть абсолютно уверены, пан майор, мы умеем хранить секреты, - с большим достоинством ответила за всех бабушка. - Нас не интересуют криминальные личности, нас заботит исключительно нравственность моей внучки.
      - Двоюродной, - неведомо зачем с нажимом уточнил дядя Игнатий.
      Майору было начхать, двоюродная я или нет.
      - Тогда заранее оговорюсь, что некоторых фамилий я не смогу назвать, однако детали, скажем так, технического характера - это пожалуйста. Итак, у нас есть очевидец, который видел людей, находившихся на месте преступления. Он опознал их.
      - И не побоялся? - удивился дядя Филипп.
      - Польша - вполне современная страна, и у нас есть специальные комнаты для опознания с односторонне прозрачным стеклом. Там он их и опознал. На месте преступления побывали две персоны. Первая персона успела только совершить убийство, вытереть орудие убийства и убрать со стола посуду. Вторая персона находилась на месте преступления почти полчаса и за это время обыскала кабинет покойника. После чего вторая персона имела телефонную беседу, из которой явно вытекало, что дверь дома была нараспашку...
      - А вторая персона не могла его тоже убить? - жадно спросила тетка Ольга.
      - Пожалуй, нет. Дело в том, что оружие хранилось в кабинете. А покойник никогда бы не пустил вторую персону в свой кабинет и уж тем более не дал бы в руки оружие.
      - А первой персоне он доверял?
      - Учитывая, что этого человека покойник принимал с напитками, это был кто-то из друзей и доверенных лиц...
      - Ну хорошо, и как же вы установили, кем были эти двое? - нетерпеливо спросила тетка Иза. - По порядку, пожалуйста.
      - И с деталями, - подчеркнула бабушка.
      Майор как раз добрался до печени по-еврейски, которая пришлась ему явно по вкусу. Он взглянул на поручика.
      - Общими данными об убитом мы располагали с самого начала, - продолжил рассказ подчиненный. - Людей, которые охотно отправили бы его на тот свет, было превеликое множество, к тому же его верная домохозяйка бросила подозрение на пани Изу Брант...
      - Зачем? - холодно перебила бабуля.
      - Поскольку ненавидела ее. И боялась, что связь между ней и убитым возобновится.
      - Откуда это известно?
      - От нее самой, а также от ее подруги, которую допросили несколько позже. По стечению обстоятельств пани Брант находилась неподалеку от дома жертвы в момент убийства.
      Она ехала к побережью.
      - Это нам уже известно. Прошу продолжать.
      - Пан Дарко также находился недалеко от дома жертвы, поскольку привез туда пассажира, имя которого он поначалу пытался скрыть от нас...
      - Могли бы и не напоминать, - с упреком проворчал Лукаш.
      Майор оторвался от печенки:
      - А если бы он вам не подложил бомбу, вы бы сказали правду?
      - Не думаю... Хотя нет, без шуток, у всего есть свои пределы. Если бы выяснилось, что кого-то пристукнули, то я бы не стал их покрывать. Не люблю мокрых дел.
      - Вот видите...
      - Вы же хотели рассказать все по порядку, - деликатно напомнил дядя Филипп.
      Поручик сдержался и не положил себе еще одну порцию креветочного салата.
      - Самым ценным источником информации была для нас уже упомянутая домохозяйка. Среда, в которой... Впрочем, нужно ли вдаваться в детали системы, действовавшей при старом общественном строе? На эту тему можно говорить до утра, а то и еще дольше!
      Семейство переглянулось. Без сомнения, они располагали достаточно широкими познаниями об особенностях нашего прежнего общественного строя.
      - Нет, - снова приняла за всех решение бабушка. - Вдаваться в детали не нужно. Мы в курсе. И эта дама участвовала в вашей.., системе? Как и покойник? Я правильно все поняла?
      О дьявольщина! Ее взгляд готов был смести меня с лица земли. Это же надо - якшаться с подобными отбросами!
      - Он не был членом партий! - протестующе выкрикнула я.
      - Был, - сухо сказал майор.
      Меня чуть удар не хватил.
      - Как это? Он же утверждал, что нет!
      - А ты еще не заметила, что он тебя дурачил как хотел? - расстроился вдруг Лукаш.
      - Дядя его был в партии, - слабым голосом выговорила я. - Ну что ж, ничего не поделаешь, я позволила себя обманывать. Мне очень жаль.
      - Каждому было бы жаль, - доброжелательно заметил дядя Игнатий.
      - Может быть, мы все-таки вернемся к предмету разговора? - холодно осведомилась тетка Иза. - Так что с этой верной партийной домохозяйкой ?
      - Найденные у нее материалы позволили нам сузить круг подозреваемых...
      - Постойте, постойте! - запротестовала тетка Ольга. - Но что она сказала?
      - Не так уж и много она успела сказать, - включился майор, дав поручику возможность приняться за креветки, - поскольку ее убили на кладбище...
      - И сразу похоронили? - оживился вдруг дядя Игнатий.
      - Как убили? - вопросила тетка Иза.
      - Толкушкой для картофельного пюре.
      - О-о... Раз толкушкой, то это была женщина, да?
      Глаза тетки Изы вспыхнули надеждой, однако майор тут же остудил ее:
      - О пани Брант не может быть и речи.
      В момент убийства она сидела здесь, в этом доме, и я лично с нею беседовал. Несмотря на картофельное пюре, убийца был мужчиной.
      Тетка с искрой в глазах воззрилась на Лукаша. Но майор был безжалостен:
      - Пан Дарко также исключается, поскольку получасом раньше был замечен дорожной полицией в районе Млавы. Никто не в состоянии доехать от Млавы до Повонзсковского кладбища за сорок пять минут.
      - Ну, если постараться... - пробормотал Лукаш себе под нос.
      - А сколько вы выжимаете? - вдруг заинтересовался поручик.
      - На немецких автострадах - до двухсот сорока.
      - Понятно. Но от Млавы немецкой автострады нет. Да и дорожная полиция должна была вся разом провалиться под земл...
      - Тогда кто же ее убил? - Тетка Ольга потеряла терпение.
      - Во всяком случае, не моя внучка, - с достоинством проговорила бабушка.
      Оправданная в случае с Михалиной Колек, я решила, что пора подавать уток. На время все забыли о преступлениях, отчет о следствии возобновился, лишь когда на столе обнажились скелеты.
      - От Михалины Колек мы потребовали конкретных сведений, - продолжил майор. - Она же о нашем интересе сообщила человеку, которому грозило серьезное разоблачение, а тот передал информацию еще другому человеку.
      Этот другой вызвал пани Колек на кладбище и там убил. Его опознала работница кладбища.
      Конечно, это только косвенное доказательство, но оно подкреплено фактом покушения на пана Дарко.
      - Пус... - радостно вырвалось у меня.
      - Держи себя в руках! - прошипел Лукаш.
      - Пожалуйста, без фамилий, - с нажимом напомнил майор.
      - Но почему? - с еще большим нажимом спросила бабушка.
      - Что - почему? Почему без фамилий?
      - Нет. Почему он пытался его убить?
      - Потому что именно этого человека пан Дарко возил в Лесную Тишину, а потом был свидетелем его встречи с очередным.., как бы это сказать...
      - Злоумышленником! - восторженно подсказала тетка Ольга.
      - Можно и так. Частные контакты между собой они, в общем-то, скрывали, и свидетель оказался лишним. Однако я могу доставить вам удовольствие, обратился майор ко мне. - Покойник запирал кабинет, ключ был только один, но, знаете, редко случается, чтобы преступник не совершил никакой ошибки. Вот этот ключ и нашелся. В кармане второго гостя, он же - второй убийца.
      - Аххххх... - выдохнула я, вложив в это слово всю гамму своих чувств.
      - Таким образом, имели место два убийства, - констатировала бабуля. Одно из них - как я понимаю, номер два - не касается ни моей внучки, ни ее жениха...
      О холера!
      - Но вот убийство номер один было совершено кем-то, о ком здесь уже говорилось.
      Так ли это и каким путем установили личность убийцы?
      - Методом исключений. Кроме того, убийца уже сознался.
      - Не может быть! - удивился дядя Игнатий. - Так просто - сознался, и все?
      - Вот именно. Сознался, и все.
      - Жаль мне этого парня, - сердито сказал Лукаш. - Я все еще надеялся, что это Бешеный, или Кая, или Зигмунт...
      - Без фамилий!
      - А разве я хоть одну назвал?
      - Ладно, есть ведь и смягчающие обстоятельства...
      Тетка Иза не могла этого больше вынести:
      - А интересно, откуда же у вас такие знакомства в криминальной среде? Как я погляжу, что моя племянница, что ее.., жених... состоят в прекрасных отношениях с уголовным миром.
      - Скорее уж наоборот, - обиделся Лукаш. - Вы же сами можете засвидетельствовать враждебное к нам отношение со стороны этого уголовного мира!
      - Но откуда тогда вы их так хорошо знаете?
      - Такова жизнь, милостивая пани, такова жизнь.
      Тут я вдруг разозлилась:
      - А вы, тетя, разве не вцепились бы когтями в физиономию того, кто развалил коневодство в нашей стране? Неужто вы бы его не знали? Неужто позабыли бы его лицо?!
      - - И кто же это? - внезапно очнулся дядя Филипп.
      - Убийца Михалины! И несостоявшийся убийца Лукаша! А эта краеугольная каменка - с ней-то что будет? - напустилась я на оторопевшего майора. Этот бампер, эта несущая стена, эта несокрушимая скала, эта пани Домаградская!!!
      - Без фамилий!!!
      - А что такое - краеугольная каменка? - заинтересовался дядя Игнатий.
      Я несколько пришла в себя.
      - Женский род от краеугольного камня!
      Прошу простить меня, пан майор, но что с ней?!
      Посадят ее наконец?
      - Думаю, вам следовало бы оставить иллюзии...
      Дальше все заговорили разом.
      Дядя Филипп громко расспрашивал, каким образом вышеназванная особа связана с коневодством; тетка Ольга настойчиво требовала сведений о том, была ли краеугольная каменка пособницей убийцы или только его любовницей; тетка Иза развивала гипотезу о женской ревности;
      Лукаш пытался растоптать женское достоинство пани Домаградской; дядя Игнатий в деталях анализировал разницу между стеной, бампером и камнем. А я пыталась ответить всем сразу...
      - Тихо! - гаркнула бабуля. - Слово имеет пан майор. Где кофе и десерт?
      Пан майор едва не сорвался с места и не помчался за кофе и десертом. Поручик заметно вздрогнул. Семейство мигом затихло. А я вздрогнула, вскочила и затихла одновременно, для кучи еще опрокинув на дядю Филиппа бокал с красным вином.
      Нет, это уж действительно слишком!
      Поклявшись, что в течение ближайшего года не пущу на порог ни единого гостя, а из напитков притронусь разве что к минералке, я ожесточенно посыпала дядю солью. Соль была на исходе; если бы знала, что такие расходы предстоят, купила бы про запас с полтонны. Ладно, в случае чего стрельну у сестры Рысека...
      Лукаш помог мне справиться с катаклизмом.
      Я была готова влюбиться в него насмерть и даже выйти за него замуж. Господи, может, с их отъездом это кошмарное невезение прекратится? Ведь до сих пор я ни разу в жизни не обливала своих гостей вином...
      Бабушка с каменным спокойствием дождалась момента, когда кофе и десерт очутились наконец на столе.
      - Итак, подводя итоги... - неуверенно начал дядя Филипп. Соль с рукава сыпалась ему в тарелку и чашку, но он мужественно не замечал подобной ерунды.
      - Нет, - перебила его бабушка. - Еще одно. Почему тот человек, имя которого я прекрасно помню - Мариуш, а фамилию, к счастью, запамятовала, почему он убил сожителя моей внучки?
      - Потому что тот безжалостно мучил и эксплуатировал его, - жестко ответил майор. - В мои обязанности входит найти преступника и передать его прокуратуре. В данном случае я делаю это с большой неохотой. И со всей ответственностью заявляю, что внучка глубокоуважаемой пани, которая в начальной стадии знакомства позволяла своему сожителю обманывать себя, проявила необычайное благоразумие и сдержанность, полюбовно расставшись с ним без кровавых разборок. Убийца, к сожалению, не дорос до такого уровня.
      Сдержанность и благоразумие, конечно! Ну что ж, пан майор - порядочный человек, он ведь знал, зачем пришел сюда. Соседские утки, думаю, тоже какую-то роль сыграли... И вино я вылила не на него, а на дядю Филиппа...
      - Значит, подозрения больше не падают на: мою внучку?:
      - Ни единого. Напротив. Пани Брант оказала нам большую помощь.
      Бабушка какое-то время раздумывала, после чего приняла решение:
      - В таком случае прошу достать из холодильника шампанское. Игнатий...
      Через минуту дядя Игнатий, энергично открывая шампанское, разбил люстру. Но о такой мелочи можно и не упоминать...