Лайам Девлин (№3) - Час охотника (Исповедальня)

Левин сидел еще некоторое время, погруженный в мрачные мысли, потом зевнул, захлопнул книгу и выключил свет.

* * *

В Килри Фокс положил трубку и повернулся к Девлину.

– Все в порядке. Он прилетит первым же рейсом. К сожалению, я должен вернуться в Лондон. Он сообщит о себе в справочной в главном зале. Оттуда вы его и заберете.

– В этом нет необходимости. Ведь молодой человек, который за вами присматривает, повезет вас в аэропорт, а значит, может забрать оттуда и Левина. Думаю, что рано утром мне позвонит Макгинесс и сообщит, куда доставить вашего еврея.

– О'кей, – согласился Фокс. – Тогда я пошел.

Девлин проводил Фокса до автомобиля, в котором терпеливо дожидался пассажира Билли Уайт.

– Назад в «Вестборн», Билли, – сказал Фокс.

Девлин подошел к окну водителя.

– Снимите номер в том же отеле и утром точно исполняйте все, что вам скажет капитан Фокс. Надеюсь, у вас нет возражений? В противном случае будете иметь дело со мной.

Билли Уайт благодушно ухмыльнулся.

– Будет сделано, мистер Девлин. Если у меня удачный день, я стреляю не хуже вас. Во всяком случае, ребята так говорят.

– Давай, давай, трогай.

Девлин посмотрел вслед уходящей машине, затем повернулся и пошел к дому. В это время в кустах что-то шевельнулось, будто бы еще кто-то покидал это место.

Японская подслушивающая аппаратура, которой снабдил Качулейна КГБ, была на тот момент самой современной в мире. Все детали Москва получила через свою сеть промышленного шпионажа. Направленный микрофон, установленный в нескольких сотнях метров от дома Девлина, чутко улавливал каждое слово, произнесенное в нем. Да что там слово, специальный ультракоротковолновый прибор фиксировал даже вздохи по телефону. Обе системы были соединены с высокочувствительной записывающей аппаратурой.

Все хозяйство маскировалось в чулане под черепичной крышей рядом с чердачными водяными баками. Качулейн довольно давно подслушивал Лайама Девлина, но столь интересную информацию получил впервые. Он сидел на баке, курил сигарету и вторично прокручивал телефонный разговор с Фергюсоном.

Потом еще некоторое время Качулейн сидел в задумчивости. Он отмотал пленку, спустился вниз и вышел на улицу, из телефонной будки рядом с пабом набрал номер телефона в Дублине. Когда трубку сняли, он услышал голоса, смех, звуки музыки.

– Черни слушает.

– Это я. Ты один?

Черни сдержанно засмеялся.

– У меня тут несколько друзей с нашего факультета собрались на ужин.

– Нужно поговорить.

– Хорошо, – ответил Черни. – Завтра после обеда, в обычное время в обычном месте.

Качулейн вышел из телефонной будки и пошел по деревенской улице, тихо насвистывая мелодию старой народной песни, исполненной глубокого отчаяния и печали.

Глава 5

Фокс провел крайне неприятную ночь и спал так мало, что чувствовал себя скверно и тревожно, когда Билли Уайт вез его по утренним улицам к аэропорту. Молодой же ирландец был в бодром настроении и в такт музыке похлопывал ладонью по рулю.

– Вы еще приедете, капитан?

– Не знаю. Может быть.

– Ну, вы наверняка не очень-то высокого мнения о нашей стране. – Он кивнул головой на протез Фокса. – Хотя она оставила вам дорогую память о себе.

– Вот как? – отреагировал Фокс.

Билли закурил.

– Самой большой глупостью британцев является то, что они никак не хотят согласиться с тем, что Ирландия это заграница.

– Да будет вам известно, что девичья фамилия моей матери – Фитцджеральд, а родом она из графства Вайо, – разозлился Фокс. – Она работала в Гаальской Лиге, всю жизнь дружила с де Валера и прекрасно говорила по-ирландски, в то время как мне этот язык в детстве казался ужасно трудным. Вы говорите по-ирландски, Билли?

– Господь да простит нас грешных. Увы, капитан, – ответил озадаченный Уайт.

– Тогда сделайте одолжение – перестаньте болтать об англичанах, которые не понимают ирландцев.

Он недовольно отвернулся и стал смотреть в окно. Слева от них ехал полицейский на мотоцикле, мрачная фигура в защитных очках, шлеме и тяжелом прорезиненном плаще. Он чуть повернул голову к Фоксу, но из-за темных очков лица все равно не было видно. На подъезде к аэропорту он отстал от машины.

Билли припарковал автомобиль на временной стоянке. Они уже входили в главный зал, когда объявили рейс Фокса. Качулейн, следовавший за ними от самого отеля, уже стоял у входа и наблюдал за тем, как Фокс проходил регистрацию. Фокс и Билли направились в зал вылета.

– Самолет из Лондона приземлится только через час, – уточнил Фокс.

– У меня достаточно времени, чтобы хорошенько позавтракать. – Билли усмехнулся. – Мы прекрасно сработались, а, капитан?

– Еще увидимся, Билли.

Фокс протянул здоровую руку, и, немного помедлив, Билли пожал ее.

– Смотрите же, не окажитесь не на той стороне какой-нибудь улицы в Белфасте. Мне было бы неприятно целиться в вас, капитан.

Когда Фокс ушел, Билли пересек зал и поднялся по лестнице в ресторан. Качулейн поглядел на него, затем вышел из здания и направился к стоянке, где стал ждать дальнейшего развития событий.

Часом позже он снова был в зале и читал расписание прибывающих рейсов. Самолет «Бритиш Эйруейз» из Лондона только что приземлился. Он видел, как Уайт подошел к справочной и заговорил с одной из девушек. Вскоре после этого последовало объявление:

– Мистера Виктора Левина, пассажира из Лондона, просят подойти к справочному бюро.

Через несколько секунд от толпы отделился приземистый человек, одетый в очень просторный коричневый плащ, в мягкой фетровой шляпе, в руке он нес небольшой чемодан. Что это его добыча, Качулейн почувствовал еще до того, как Левин заговорил в справочной с девушкой, показавшей на Уайта. Качулейн еще некоторое время смотрел, как они разговаривали, потом повернулся и вышел из зала.

* * *

– Так это и есть Ирландия? – кивнул Левин на мелькавшие за окном машины картинки.

– Вы здесь впервые?

– О да. Я из России и редко бывал за границей.

– Из России? Боже мой, здесь у нас все совершенно по-другому.

– Это – Дублин? – осведомился Левин, когда они в потоке машин въехали в город.

– Да. А Килри, деревня, куда нам надо, расположена с другой стороны.

– У этого города завидное прошлое, – заметил Левин.

– Ну что ж, возможен и такой взгляд, – как бы согласился Уайт. – Мы прокатимся по Парнелл-сквер, это все равно по дороге. Парнелл был протестантом и тем не менее настоящим патриотом. Потом по О'Коннел-стрит мимо почтамта, где в 1916 году наши ребята держали оборону против всей британской армии.

– С удовольствием посмотрю.

* * *

В Килри Девлин прошел вдоль газона за домом, закрыл ворота и бегом бросился к заднему входу хосписа, потому что дождь превратился вдруг в настоящий ливень. Через зал прошла сестра Анна-Мария в сопровождении двух молодых ассистентов, присланных медицинским факультетом Дублинского университетского колледжа.

Это была маленькая сухопарая женщина, очень бодрая для своих семидесяти лет. Белый халат накинут поверх монашеского одеяния. В свое время она изучала медицину в Лондонском университете и теперь являлась членом Королевской врачебной коллегии. Такую даму невозможно было недооценивать. Она и Девлин были давнишними противниками.

– Какая беда привела вас к нам, профессор? – спросила она.

– Вы это говорите таким тоном, будто сам сатана открыл дверь вашего приюта.

– На редкость точная характеристика, – отпарировала сестра Анна-Мария.

Они поднялись по лестнице.

– Как себя чувствует Дэни Малоун? – осведомился Девлин.

– Он умирает, – спокойно ответила монахиня. – Надеюсь, с миром в душе. Он относится к пациентам, на которых ваши лекарства влияют особенно благоприятно, и это значит, что боли он ощущает только время от времени.

Они подошли к первой большой палате.

– Когда? – спросил Девлин.

– Сегодня после обеда, завтра, на следующей неделе. – Она пожала плечами. – У него натура бойца.

– Это верно, – подтвердил Девлин. – Дэни всю свою жизнь отдал Движению.

– Отец Кассен заходит каждый вечер, – сказала она, – садится к нему и слушает истории о его ужасном прошлом. Конец близок, и все это – ИРА, убийства, – конечно же, давит на него.

– А мне вы разрешите немного побеседовать с ним?

– Полчаса, – твердо заявила сестра и удалилась в сопровождении своих ассистентов.

Казалось, Малоун спит. Глаза закрыты, желтая, словно пергаментная кожа лица неподвижна. Пальцы вцепились в край одеяла.

Девлин сел.

– Ты не спишь, Дэни?

– А, это вы, святой отец. – Малоун приподнял веки, слабо повел глазами и напряг лоб. – Лайам?

– Не кто иной, как я.

– А я подумал, что это отец Кассен. Мы с ним только что говорили.

– Вчера вечером, Дэни. А потом ты заснул. Ты же знаешь, что днем он работает в дублинском церковном секретариате.

Малоун облизал пересохшие губы.

– Господи, как я хочу чая...

– Пойду посмотрю. Может быть, найду для тебя чашечку.

В это время с первого этажа послышался какой-то шум, голоса долетали даже наверх. Девлин в недоумении сдвинул брови и поспешил вниз.

* * *

С главной дороги Билли Уайт свернул на узкую боковую, ведущую через сосновый заказник на Килри.

– Уже недалеко.

Он обернулся к Левину и через заднее стекло увидел мотоциклиста из «Гардай», свернувшего за ними с главной дороги.

– Это «Гардай», – объяснил он спутнику, – наша дорожная полиция. Превысишь скорость на какую-нибудь милю, и уже штрафуют.

Мотоциклист обогнал их и указал на обочину дороги. На голове у него был шлем и темные защитные очки, так что Уайт не мог его опознать. Ругаясь, он остановил машину.

– Чего ему от нас надо? Я же по спидометру вижу – шел все время ниже шестидесяти миль!

Инстинкт самосохранения, обострившийся за много лет террора, заставил его положить руку на рукоятку револьвера в левом кармане плаща. Он вышел из машины. Мотоциклист остановился рядом, снял перчатки и повернулся. Его плащ блестел от дождя.

– Ну, что плохое может случиться в столь милое утро? – с нажимом в голосе спросил Билли.

В руке полицейского, которую он вынул из правого кармана плаща, оказался «вальтер» с укрепленным на нем карсвелловским глушителем. Только это и успел заметить в последнее мгновение своей жизни Уайт, судорожно пытавшийся выдернуть из кармана револьвер. Пуля пробила сердце. Билли отшатнулся к машине и упал лицом на асфальт.

Оцепеневший от ужаса Левин так и сидел на своем месте, не ощущая, впрочем, страха, ибо вся сцена казалась ему какой-то роковой и потому неизбежной. Полицейский открыл дверцу и заглянул внутрь. Помедлив, он сдвинул очки на лоб.

Пораженный Левин взглянул на него.

– Господи Боже, – воскликнул он по-русски, – это вы!

– Да, – ответил Качулейн на том же языке. – Мне искренне жаль, – произнес он и выстрелил второй жертве в голову. «Вальтер» только приглушенно гавкнул.

Он спрятал оружие, возвратился к мотоциклу, убрал подножку и уехал. Меньше чем через пять минут труп Уайта обнаружил шофер хлебовоза, ехавший в деревню. Он и его спутник со страхом приблизились к автомобилю. Шофер нагнулся к Уайту и услышал вдруг тихий стон, доносившийся из машины. Он тут же заглянул, внутрь.

– Боже мой, он еще жив! – крикнул он. – Жми в деревню, пусть пришлют «скорую» из хосписа!

* * *

Девлин вошел в приемный покой как раз в тот момент, когда туда привезли Левина.

– Сестра Анна-Мария в третьем отделении. Она сейчас спустится вниз, – сказал врач санитарной машины, обращаясь к молодой сестре в приемной.

Рядом с совершенно отрешенным видом стоял водитель хлебовоза, рукав у него был весь измазан кровью. Он все еще дрожал. Девлин прикурил сигарету и протянул ему.

– Что случилось?

– Понятия не имею. В двух милях отсюда на дороге мы нашли автомобиль. Мертвец лежал рядом, а этот был внутри на заднем сиденье. Убитого сейчас привезут.

Когда Девлин, исполненный ужасного предчувствия, повернулся лицом ко входу, в приемную внесли труп Билли Уайта, которого Девлин сразу же узнал. Из своей комнаты выбежала молодая дежурная сестра и стала осматривать Уайта. Девлин быстро подошел к носилкам, на которых лежал тихо стонавший Левин. Из ужасающей раны на голове текла кровь.

Девлин склонился над ним.

– Профессор Левин, вы меня понимаете?

Левин открыл глаза.

– Я – Лайам Девлин. Что произошло?

Левин разомкнул губы, пытаясь что-то сказать, потянулся и ухватился за воротник куртки Девлина.

– Я узнал его. Это Качулейн...

Глаза Левина закатились, он захрипел, и когда его рука уже ослабла, в зал влетела сестра Анна-Мария. Она оттолкнула Девлина в сторону, склонилась над раненым и нащупала пульс.

– Вы его знаете?

– Нет, – почти искренне ответил Девлин.

– Впрочем, это уже неважно, – сказала она. – Он мертв. При такой ране удивительно, что он не умер на месте, – резюмировала монахиня и пошла в комнату, куда отнесли Уайта.

Девлин же остался стоять рядом с Левиным, вспоминая то, что рассказал ему Фокс об этом старике, всю жизнь ждавшем побега на Запад. И вот как все кончилось. А затем в нем закипела злость из-за жгуче несправедливого черного юмора жизни, в которой возможно такое.

* * *

Не успел Гарри Фокс приехать на Кавендиш-сквер и снять плащ, как раздался телефонный звонок. Фергюсон поднял трубку, послушал, а потом прикрыл ее рукой.

– Это Лайам Девлин. Он говорит, что неподалеку от Килри совершено нападение на машину с их человеком и Левиным. Уайт скончался на месте. Левин – несколько позже, в хосписе Килри.

– Лайам успел с ним поговорить? – спросил Фокс.

– Да. Левин сказал, что это был Качулейн. Он узнал его.

Фокс бросил плащ на стоявший рядом стул.

– Вот этого я просто не понимаю, сэр.

– Я тоже, Гарри. – Фергюсон отнял ладонь от трубки. – Девлин, я перезвоню.

Он повернулся к камину и протянул руки к огню.

– Все это совершенно необъяснимо. Как он мог узнать? – спросил Фокс.

– Через источник в ИРА. Ведь у этих людей словесное недержание.

– Пусть так, сэр. Но что нам делать теперь?

– А еще важнее ответить на вопрос, как отловить Качулейна, – ответил Фергюсон. – Этот господин понемногу начинает меня раздражать.

– А что мы можем предпринять без Левина? Ведь он был единственным, кто навел бы на след.

– Вот тут вы ошибаетесь, Гарри. Вы забыли о Татьяне Ворониной, которая в данный момент на гастролях в Париже. Десять дней, четыре концерта. Так что могут возникнуть очень интересные варианты.

* * *

Примерно в это же самое время Гарри Кассен за своим рабочим столом в отделе печати дублинского Католического секретариата беседовал с монсеньером Халлораном, ответственным за работу с общественностью. Сидя в своем удобном кресле, Халлоран цедил:

– Ужасно, что столь значительное историческое событие, как визит папы в Англию, под угрозой срыва. Он был бы первым папой, посетившим Англию. Но теперь...

– Вы думаете, что все-таки последует отказ?

– В Риме продолжаются переговоры, но таково мое предчувствие. А что, у вас есть какая-то информация?

– Увы, – Кассен взял отпечатанный на машинке лист бумаги. – Это я получил из Лондона. Программа визита. Там ведут себя так, будто папа все-таки приедет. – Он пробежал глазами страницу. – Прибытие утром 28 мая в аэропорт Гатвик. Служба в Вестминстерском соборе в Лондоне. После обеда встреча с королевой в Букингемском дворце.

– А Кентерберийский собор?

– Перенесен на следующий день, на субботу. Рано утром встреча с представителями орденов в одном из лондонских колледжей. Присутствуют в основном монахи из закрытых орденов. Затем на вертолете в Кентербери с остановкой в Стокли Холл. Последняя поездка запланирована неофициально.

– В связи с чем?

– Стокли представляют собой один из наиболее значительных католических родов. Усадьба, на территории которой находится семейная часовня, перешла теперь под охрану государства. Там Его Святейшество и желает помолиться. Заключительным пунктом программы будет посещение Кентербери.

– Ну пока что все это только на бумаге, – заметил Халлоран.

Задребезжал телефон.

– Отдел печати, Кассен слушает. – Его лицо приняло серьезное выражение. – Могу ли я чем-то помочь? Хорошо, тогда увидимся позже.

– Что, проблемы? – спросил Халлоран.

– Это мои друг Лайам Девлин из Тринити-колледжа. Судя по всему, в деревне Килри была стрельба. В хоспис привезли двоих мужчин. Оба мертвы.

Халлоран перекрестился.

– Конечно же, убиты по политическим мотивам.

– Один из них был известен как член ИРА.

– Так вас вызывают? Поезжайте, если нужно.

– Уже нет нужды, – Кассен печально улыбнулся. – Этим двоим нужен теперь патологоанатом, а не священник, монсеньер.

– Естественно. Но тем не менее не хочу более вас задерживать.

Халлоран вышел. Кассен закурил, подошел к окну и посмотрел вниз на улицу. Потом вернулся, сел за письменный стол и снова принялся за работу.

* * *

Пол Черни жил непосредственно в Тринити-колледже, что было очень удобно, так как колледж, с точки зрения многих, является центром Дублина. Да и вообще весь этот необыкновенный город производил на него самое лучшее впечатление.

На Запад он перебежал по личному приказу Масловского – с генералом КГБ не поспоришь. В соответствии с планом он должен был попросить убежища в Ирландии. Его международная слава гарантировала, что один из университетов наверняка предложит место. Так и произошло. В результате у Черни появилось прекрасное прикрытие для того, чтобы стать резидентом Качулейна.

Первоначально, когда в Дублине еще не было советского посольства и приходилось работать через Лондон, это вызывало массу сложностей, но когда оно открылось, он получил прямую связь с Москвой через посольских сотрудников КГБ в Дублине.

Да, он провел здесь лучшие годы своей жизни. Дублин оказался прекрасным местом, почти раем, о котором он всегда мечтал, и он научился ценить духовную свободу города и его жителей. Именно об этом он размышлял, когда после обеда шел через Колледж-парк по направлению к реке.

На порядочном расстоянии за ним следовал Майкл Мерфи. Черни, не заметивший слежки, бодро шагал вдоль реки, пока не достиг набережной Ашера. Он вошел в довольно безвкусную викторианскую церковь из красного кирпича. Мерфи остановился снаружи и принялся вчитываться в буквы на облупившейся золотой табличке. Там было написано: «Матерь наша, Царица Небесная», а внизу расписание церковных служб. Исповеди по рабочим дням в час дня и пять вечера. Мерфи нажал на дверь и тоже вошел.

Церковь относилась к тому типу строений, какие богатые купцы возводили во времена расцвета гавани в девятнадцатом веке: с викторианскими витражами, многочисленными фонтанчиками и обычным запахом свечей и ладана. Перед двумя исповедальнями стояло человек шесть. В их числе находился и Черни.

– Ого! – удивленно пробормотал Мерфи. – Да никак на парня снизошла благодать Божья! – Он скрылся за одной из колонн и стал ждать, что будет дальше.

До Черни очередь дошла минут через пятнадцать – двадцать. Он вошел в кабинку, закрыл за собой дубовую дверь, сел и наклонил голову к решетке.

– Прости, святой отец, ибо я согрешил, – произнес он по-русски.

– Не ухмыляйся, Паша, – последовал ответ на том же языке из-за решетки. – Посмотрим, как ты будешь хохотать, услышав мою исповедь.

Когда Качулейн закончил рассказ, Черни спросил:

– И что ты собираешься делать?

– Ну, паниковать-то особенно нечего. Они же не знают, кто я, а после того, как я ликвидировал Левина, наверное, и не узнают.

– А я? – спросил Черни. – Если Левин рассказал, что происходило в Трущобе много лет назад, то им теперь должно быть известно, какую роль играл там я.

– Само собой. За тобой уже следят. ИРА, а не английская тайная служба. Но пока не нужно суетиться. Свяжись с Москвой. Поставь в известность Масловского. Может быть, он решит нас отозвать. А вечером я еще раз позвоню. Что касается твоего хвоста, то предоставь заботу о нем мне.

Черни вышел. Сквозь щелочку двери Качулейн видел, как Мерфи вынырнул из-за колонны и последовал за ним.

Дверь исповедальни отворилась и громко захлопнулась за священником, покидавшим ее. Старая женщина, убиравшая в центральном проходе, спросила его:

– На сегодня уже все, святой отец?

– Да, Элли. – Гарри Кассен улыбнулся ей, снял с плеч сутану и принялся складывать ее.

* * *

Мерфи, не предполагавший, что Черни не собирается возвращаться в колледж, держался от него на порядочном расстоянии. Тот остановился и вошел в телефонную будку.

Пробыл он там недолго, и Мерфи, вставший под дерево, будто ища укрытия от дождя, снова отправился следом.

Неожиданно у тротуара остановилась машина, из нее вышел священник и принялся рассматривать правое переднее колесо. Он обернулся, увидел Мерфи и спросил:

– Извините, вы не могли бы помочь мне?

Мерфи замедлил шаг и ответил:

– Извините, святой отец, но я спешу.

Тут рука священника легла на его руку, а под ребро больно уткнулось дуло пистолета.

– Ну-ка тихо. Вот и молодец. Давай вперед!

Кассен повел его вниз по каменным ступеням к полуразрушенной деревянной пристани. Они шли по рассохшимся доскам, которые скрипели у них под ногами. Наконец Кассен и Мерфи оказались в будке лодочника с провалившейся крышей и дырами в полу. Мерфи не чувствовал страха, он был начеку и ждал своего шанса.

– Вот мы и на месте, – сказал Кассен.

Мерфи остановился спиной к нему, держа руку на рукоятке автоматического пистолета в кармане плаща.

– Вы действительно священник? – спросил он.

– Конечно, – откликнулся Кассен. – К сожалению, не особенно хороший, зато настоящий.

Мерфи осторожно повернулся, вынул руку из кармана, но поздно. «Вальтер» дважды щелкнул. Первая пуля ударила Мерфи в плечо, после второй он рухнул в дыру в полу и исчез в черном омуте реки.

* * *

Дмитрий Лубов, торговый атташе в советском посольстве, на самом деле был капитаном КГБ. Получив сигнал от Черни, он отправился в кинотеатр в центре города. В дневное время сюда мало кто заглядывал, поэтому в зале было уединенно и достаточно темно. Он сел в последний ряд и стал ждать Черни, который появился минут через двадцать.

– Что-нибудь срочное, Павел? – спросил Лубов. – Ведь мы редко встречаемся в неурочные дни.

– Более чем срочное, – ответил Черни. – Качулейна раскрыли. Нужно как можно быстрее сообщить Масловскому. Вполне возможно, что нас придется отозвать.

– Само собой разумеется, – озабоченно произнес Лубов. – Тогда поспешу в посольство и сразу же займусь твоим делом. Но обрисуй ситуацию подробнее.

* * *

Когда зазвонил телефон, Девлин в своем домашнем кабинете просматривал дипломную работу студента, посвященную Томасу Стерну Элиоту.

– Это настоящее свинство, – выпалил Фергюсон. – Кто это у вас там болтает? Как выясняется, ваши чистоплюи из ИРА не самые надежные люди.

– Словесные выражения силы на меня не действуют, – ответил Девлин. – Чего вы хотите?

– Гарри вам рассказывал о Тане Ворониной? – спросил Фергюсон.

– Маленькая девочка из Друмора, удочеренная Масловским? Она-то здесь при чем?

– С тех пор она выросла, стала пианисткой и в данный конкретный момент выступает с концертами в Париже. Будучи дочерью генерала КГБ, обладает определенной свободой передвижения, ей доверяют. Я подумал о вашей встрече с ней. Вечером есть прямой рейс Дублин – Париж. Два часа лету. «Эр Франс».

– И что я должен буду делать? Склонять ее к побегу?

– Кто знает. Если она услышит всю эту историю от начала до конца, может быть, у нее и возникнет такое желание. В любом случае поддерживайте контакт со мной, Лайам.

– Ну что ж, – ответил Девлин, – глоток парижского воздуха мне не помешает.

– Я был уверен, что мы договоримся, – сказал Фергюсон. – В дублинском аэропорту подойдете к окошку «Эр Франс». Мы уже забронировали для вас место. В аэропорту Шарля де Голля вас встретит наш человек – Тони Хантер. Он же и позаботится о вас.

– Не сомневаюсь в его галантности, – закончил разговор Девлин. Он уже сложил вещи в дорожную сумку, причем настроение у него при этом почему-то улучшилось, и уже надевал пальто, когда снова зазвонил телефон. Это был Макгинесс.

– Неприятная история, Лайам. Что там точно произошло?

Когда Девлин рассказал, Макгинесс воскликнул:

– Так этот парень все-таки действительно существует?

– Судя по всему, да. Но тебе следовало бы в первую очередь задуматься о том, откуда он узнал о приезде Левина. Ведь Левин был единственным, кто мог бы его опознать.

– А почему ты меня об этом спрашиваешь?

– А потому что, по мнению Фергюсона, утечка информации происходит у вас.

– Плевать я хотел на мнение Фергюсона!

– Я бы тебе этого не советовал. В общем, смотри в оба, а я улетаю в Париж.

– В Париж? Это еще зачем?

– Там находится молодая женщина, Татьяна Воронина, которая, возможно, тоже сможет опознать Качулейна. Я еще позвоню.

Он уже был готов выйти, но раздался стук в дверь. Одна из ее половинок отворилась, и через порог переступил Гарри Кассен.

– Извини, Гарри, но если я сейчас не побегу, то опоздаю на свой рейс.

– Куда это ты собрался? – удивленно спросил Кассен.

– В Париж. – Девлин усмехнулся, направляясь к выходу. – Шампанское, дамы да и вообще... Тебе иногда не кажется, Гарри, что ты записался не в тот кружок?

Дверь захлопнулась. Услышав, что машина Девлина отъезжает, Кассен пробежал через террасу и бросился к своему маленькому домику за хосписом. Там он поднялся на чердак, где у него за водяными баками стояла специальная аппаратура. Быстро отмотал пленку на начало и внимательно прослушал все разговоры Девлина за день, пока не наткнулся на самый важный.

Но было уже поздно. Он тихо выругался, спустился вниз и набрал номер Пола Черни.

Глава 6

Переодеваясь в ризнице перед вечерней службой, Кассен рассматривал себя в зеркало. Как артист перед выходом на сцену, подумал он. Еще немного, и понадобится грим. Так кто же я на самом деле? Холодный убийца Качулейн или священник Гарри Кассен? Казалось, в этот момент Майкл Келли не играет уже никакой роли, однако и его собственная личность была подобна скорее эху или полузабытому сну. Вот уже более двадцати лет он жил несколькими жизнями сразу, но ни одна из них не срослась с телом. Это были всего лишь роли, которые он играл по воле режиссера, а потом выбрасывал из репертуара за ненадобностью.

Он возложил на плечи сутану и прошептал, обращаясь к своему второму "я" в зеркале:

– В Доме Господа я слуга Его.

Потом, у алтаря, при свете свечей и под звуки органа, он с неподдельной страстью в голосе проповедовал:

– Всесильный Боже, пред лицом Твоим и братьев и сестер моих признаю, что согрешил по вине своей.

И вдруг, перекрестившись и возвысив голос с просьбой о благодати к Деве Марии, он почувствовал, что на глазах его выступили горячие слезы.

* * *

В аэропорту Шарля де Голля Тони Хантер ждал гостя у выхода, за паспортным контролем и таможней. Это был высокий мужчина лет тридцати пяти с каштановыми волосами, в мятом коричневом полотняном костюме. Одну за другой он курил крепкие французские сигареты «Житан», читал «Пари Суар» и одновременно наблюдал за входом. Вскоре появился Девлин в черном непромокаемом пальто «барберри» и сдвинутой набок старой фетровой шляпе. В руке – дорожная сумка.

Хантер, получивший описание Девлина по телексу, встал, чтобы приветствовать его.

– Профессор Девлин? Я – Тони Хантер. Машина ждет. Полет прошел нормально?

– По мне нормальных полетов не бывает, – ответил Девлин. – Тысячу лет назад я прыгал с парашютом над Ирландией с высоты шести тысяч футов. Никак не могу забыть.

Они подошли к «пежо» Хантера на стоянке. Когда машина тронулась, Хантер сказал:

– Переночевать вы можете в моей квартире на авеню Фош.

– В таком богатом районе вы должны неплохо себя чувствовать. Я и не догадывался, что Фергюсон столь легко сорит деньгами.

– Вы хорошо знаете Париж?

– Можно сказать, да.

– Дело в том, что это моя собственная, а вовсе не служебная квартира. В прошлом году умер мой отец, оставив неплохое наследство.

– А что же с юной дамой? Она живет в советском посольстве?

– Ну что вы! Они поместили ее в отеле «Ритц». Ведь это же звезда. Великолепно играет. Вчера я слушал концерт Моцарта в ее исполнении. Она была просто божественна, правда, номер концерта я забыл.

– Как я слышал, она имеет свободу передвижения?

– Само собой. Сегодня утром я прошел за ней через весь Париж. Прогулка по Люксембургскому саду, затем обед в ресторане-кораблике на Сене. Завтра у нее по плану лишь одна репетиция в консерватории во второй половине дня.

– Значит, встретиться с ней лучше всего было бы до обеда?

– По-видимому, да.

Между тем они оказались уже в центре Парижа и проезжали мимо вокзала Гар дю Норд.

– Завтра рано утром самолетом из Лондона прибудет курьер с документами, которые Фергюсон приказал срочно выписать, – сказал Хантер. – Фальшивый паспорт и так далее.

Девлин рассмеялся:

– Неужели вы думаете, что она тут же ответит «да» на мою просьбу? – Он покачал головой. – И как вам пришла в голову такая мысль?

– Все дело в том, как ей это преподнести.

– Может быть, и так, – согласился Девлин. – С другой стороны, было бы гораздо проще подсыпать ей чего-нибудь в чай.

Тут уж пришла очередь смеяться Хантеру.

– Знаете что? Вы мне нравитесь, профессор, хотя сначала я ощущал какую-то настороженность.