Муслин с веточками

Признаться, он уже написал короткую пьесу, еще когда учился в Винчестере, которая была разыграна несколькими учениками шестого класса. Конечно, просто школьный пустяк, но одну из ситуаций сочли сильной, и ему кажется, там было несколько эпизодов, не совсем заслуживающих презрения. Но должно быть, он выглядит хвастуном! Ободренный на этот счет, он признался, что давно лелеял мечту написать трагическую драму о королеве Екатерине, но до сих пор откладывал этот мысел, боясь, пока не набрался опыта и знания света, что может не справиться с этой темой. Теперь, похоже, время пришло, и вид Кимболтона, где, как конечно известно Аманде, несчастная королева умерла, вызвал у него одну-две хорошие идеи. Аманда, которая никогда до сих пор не встречала писателя, тем более драматическогр поэта, была поражена. Она просила мистера Росса рассказывать дальше, и мистер Росс, заикаясь от смеси застенчивости и удовольствия, сказал, если она уверена, что не сочтет его скучнейшим на свете, он очень высоко оценит ее мнение о своей пьесе, как он ее сейчас себе представляет. Сэр Гарет, удобно развалившись в глубоком кресле, скрестив свои красивые и прекрасно обутые ноги, наблюдал за ними с улыбкой, спрятанной в глубине глаз. Привлекательная пара детей: мальчик немного застенчив и, очевидно, ослеплен, девочка совершенно свободна от всякой застенчивости и достаточно хорошенькая, чтобы вскружить куда более стойкие головы, чем у молодого Росса. Она оказывала на него такое же впечатление, как на Джо Нинфилда, но не сможет нанести большого ущерба его сердцу в один вечер. Что же до пьесы растущего драматурга, казалось неясным, будет ли это хроника, начинающаяся свадьбой Екатерины и принца Артура (потому что это была бы превосходная сцена), и представление, по немому расчету сэра Гарета, по крайней мере три вечера, или коротким, но гораздо более мрачным произведением, начинающимся с развода и кончающимся вскрытием трупа. К тому времени, когда был накрыт стол, юная пара, быстро достигнув уютного состояния близости, была поглощена жаркой беседой. Мистер Росс с захватывающими подробностями рассказал Аманде историю о вынутом сердце Екатерины, настолько почерневшем, что бальзамировщик, как ни старался, не мог его отмыть. И тогда он разрезал сердце надвое, и вот! – оно было черным насквозь, и безымянное Нечто вцепилось в него так крепко, что что его не смогли вырвать. Аманда слушала эту ужасную историю, все больше и больше округляя глаза, и с энтузиазмом оценила ее очень высоко. Мистер Росс сказал, что и на него это произвело очень сильное впечатление, но он сомневается, окажется ли эта цена подходящей для представления. Аманда не идела здесь никаких сложностей. Вскрытие, естественно, будет проведено на манекене, и губка, хорошенько вымоченная в смоле, окажется превосходным сердцем. Она была убеждена, что ни один драматург никогда еще не додумывался до такой великолепной и оригинальной финальной сцены. Но мистер Росс, допуская великолепие и оригинальость, был склонен сомневаться, понравится ли это публике. В этом месте сэр Гарет, завидно владевший собой, поймал изумленный взгляд официанта и разразился смехом. Когда два испуганных лица повер-щись в его сторону, он встал, произнеся:

– Идемте обедать, юные вампиры! И я честно предупреждаю вае, что всякий, кто предложит мне рные сердца как сопровождение к жареному цыпленку, будет немедленно удален из-за стола! Мистер Росс, приняв это добродушно, ухмыльнулся, но когда поднялся на ноги, заметил, что Аманда печально изменилась. Мгновением раньше а была воплощением живости и интереса, ее выразительные глаза полны огня, и очаровывающая улыбка, с намеком на озорство, не сходила с ее губ; теперь, словно под дуновением ветра, вся живость исчезла с ее лица, глаза затуманились, и она выглядела так, словно вдруг пробудилась от приятного сна к очень неприятной реальности. Одно беспокойное мгновение мистер Росс думал, не мог ли он сказать что-либо, обидевшее ее. Затем сэр Гарет, ожидавший у стула, который он для нее отодвинул от стола, сказал не то, чтобы повелительно, но властным голосом:

– Идите, дитя мое! Она поднялась с очевидным нежеланием и, садясь за стол, бросила на своего опекуна взгляд, сильно удивившей мистера Росса, – настолько он был злым. Он мог только предположить, что они в чем-то не поладили. Сэр Гарет казался очень приятным и добродушным, но возможно, под очарованием манер скрывался более строгий опекун, чем можно было догадаться. Это заключение почти тотчас же подтвердилось его отказом позволить Аманде принести в гостиную своего котенка. Но только она уселась, как снова встала, говоря, что Джозефу необходимо позволить разделить с ними обед. С этими словами она хотела выйти из-за стола, но сэр Гарет быстро протянул руку и обхватил ее запястье.

– Ну уж, нет! – сказал он. Голос его был веселым, но Аманда густо покраснела и попыталась освободиться, восклицая низким, дрожащим голосом:

– Я и не собиралась… Я даже не думала… Отпустите меня! Он отпустил ее запястье, но тоже поднялся и заставил ее сесть, положив руки ей на плечи. Он подержал их там с минуту.

– Джозеф присоединится к нам после обеда, – сказал он. – Я не думаю, что он нам нужен за столом. Он вернулся на свое место и, словно ничего не случилось, начал беседовать с Хильдебрандом. Если бы его попросили решить вопрос беспри-страстно, Хильдебранд подал бы свой голос против включения котенка в число обедающих, но видя напротив себя мрачное лицо Аманды, было невозможно оставаться беспристрастным. Опустив глаза, она кусала свою хорошенькую губку, ее щеки пыла-ли, и эти признаки раздражения заставляли поведение сэра Гарета выглядеть тираническим. Однако он видел, как его сестры вели себя точно так же, когда им не удавалось сделать по-своему, и подумал, что возможно, она успокоится насчет своего котенка, если не обращать на нее внимания, и он решительно отвел от нее глаза и стал слушать сэра Гарета. Тем временем Аманда, отвергнув суп, боролась со своими эмоциями. Мистер Росс был совершенно прав, решив, что ее резко вернули к неприятной реальности. Пока . – слушала его восхитительные истории о королеве Екатерине, она забыла, что ожидает ее в будущем. Голос сэра Гарета напомнил ей об этом, и вся бедственность ее положения нахлынула на нее с такой силой, что она почти разрыдалась. Горькое чувство крушения всех надежд овладело ею, и тот факт, что сэр Гарет, виновник всего, был так же добродушен, как всегда, не успокаивал ее. Ее очень сердило, когда с ней обращались, словно с ребенком, неприятности которого тривиальны и скоро будут забыты; и замеченный Хильдебрандом взгляд, которым она его наградила, был действительно злым. Она подумала было отказаться от обе-да, но обнаружила, к своей пущей досаде, что подчиняется этому приятно сказанному, но решительному приказу. Она не совсем понимала, почему, но казалось невозможным поступить иначе. Потом он не разрешил ей принести ее любимого маленького котенка, заподозрив, что она снова собирается удрать. Поскольку у нее и вправду не было такого намерения, это показалось ей верхом несправедливости и переполнило чашу ее горестей. А теперь вместо того, чтобы загладить обиду, убеждая ее съесть суп и уговаривая ее добрыми словами, как это наверняка сделал бы дедушка, он совершенно не обращает на нее внимания, а вместо этого разговаривает с мистером Россом. Это было обращение, к какому она совершенно не привыкла, ведь хотя Нейл и не пытался никогда уговаривать ее, когда она была раздражена, его методы обращения с ней до сих пор не включали остракизм. Чувство, что с ней плохо обращаются, росло. Даже будущего драматурга, который казался таким чувствительным, нисколько не заботило, ест ли она то, что перед ней, или умирает от голода. Он рассказывал сэру Гарету о своей лошади, которую подарил ему на день рождения отец. Благородное животное сейчас стояло в конюшне при «Белом льве», ведь он едет в Ладлоу верхом, это гораздо приятнее набитого дилижанса; сэр Гарет согласен с этим? Его маме не очень понравилось, когда он отправился совсем один, но отец прекрасно понял, что человеку хочется свободно ехать, куда пожелает, когда он наслаждается большими каникулами. Он – лучший из отцов, совсем не как некоторые другие, каких иногда встре-чаешь, которые всегда находят в тебе недостатки или устраивают скандал только из-за того, что сын неделю-другую не писал домой. Какой сэр Гарет отвратительный, думала Аман-да, поощряет юного мистера Росса совершенно забыть о ней! Это все одно: несомненно, он так приятно себя ведет, просто чтобы обезоружить ее на слу-чай, если она попытается завербовать мистера Росса в качестве союзника. Именно это он сделал в Уайтхорн Фарм, настроив против нее даже доброго мистера Нинфилда и вынудив его поверить всей этой возмутительной лжи, которую изрекал. Но мистер Росс не забыл о ней. Он исподтишка за ней наблюдал, а теперь рискнул повернуться и улыбнуться ей. Она улыбнулась в ответ, но так душераздирающе, что он пришел к убеждению о наличии чего-то очень неладного. После обеда она стала гораздо бодрее, потому что ее строгий опекун разрешил принести в кофейную Джозефа, и после того, как Джозефа угостили порцией рубленого цыпленка, он очень любезно развлекал компанию, занявшись длительной партизанской войной с шариком из мятой бумаги. В середине этого развлечения вошел Троттон за окончательными указаниями, которые хозяин мог бы пожелать дать ему, и пока сэр Гарет с ним разговаривал, мистер Росс воспользовался возможностью, чтобы прошептать:

– Простите, но… что-нибудь не в порядке? Его страхи немедленно подтвердились. Глаза Аманды метнулись в сторону сэра Гарета, ярко показывая ее страх перед ним, и она прошептала в ответ:

– Все! Тсс! Он послушно молчал, но решил продолжить выяснение, как только сэр Гарет даст ему возможность поговорить с ней наедине. К несчастью, сэр Гарет не дал ему такой возможности и очень скоро разбил его надежды, закончив вечер рано. Он сказал, что поскольку у нее был длинный и утомительный день и другой такой же будет завтра, Аманда должна вовремя отправиться в постель.

– Но я не хочу идти спать, я нискольько не хочу спать! – возразила Аманда.

– Я уверен, что не хотите, но я хочу, и вы можете заметить, что и Джозеф тоже, – ответил сэр Гарет. Очень выразительный взгляд, которым она обменялась с мистером Россом, нехотно поднимаясь со стула, предназначен был для выражения ее мнения о персонах, которые отправляют ее в постель, словно она младенец, но он воспринял его как призыв на помощь, и его рыцарские чувства воспламенились. Сэр Гарет, веселый наблюдатель этой сцены, решил, что пора поставить точку. Если этот романтичный и впечатлительный юнец еще побудет с Амандой, казалось возможным, что его поход будет испорчен жестоким приступом несчастной телячьей любви, а это было бы довольно скверно, ибо он выглядел как раз таким сверхчувствительным мальчиком, которого это серьезно бы расстроило. Поэтому сэр Гарет приятно, но строго пожелал ему спокойной ночи, пожав ему руку и сообщив, что лучше назвать это прощанием, поскольку он и Аманда оставят Кимболтон очень рано утром. После этого он безжалостно увел Аманду. Мистеру Россу, решившему назначить тайное свидание с этой расстроенной девицей, пришла в голову счастливая идея подсунуть записку под дверь ее спальни, но внезапно он осознал, что не имеет ни малейшего понятия, какая комната ей предоставлена. Единственным способом узнать это было отправиться наверх самому, словно он шел спать, и внимательно прислушиваться у всех дверей, пытаясь уловить звук, который выдал бы ее точное местопребывание. Он был совершенно уверен, что она будет разговаривать с Джозефом, готовясь ко сну, и с этой надеждой он также взобрался по лестнице.

XII

Добравшись до квадратной площадки в конце лестницы, он обнаружил, что найти комнату Аманды будет проще, чем он боялся. Он услышал звук ее голоса из коридора, ведущего к площадке в конце дома, и было очевидно, что вместо того, чтобы отправиться в постель немедленно, она задержала сэра Гарета пылким спором.

– Вы не имеете никакого права заставлять меня ехать с вами!

– Очень хорошо: я не имею права, но тем не менее вы поедете со мной, – ответил сэр Гарет довольно устало. – Ради всего святого, хватит спорить и идите спать, Аманда! Хильдебранд колебался. По всем канонам своего воспитания он или должен был дать знать о своем присутствии, или уйти. Он уже почти начал на цыпочках спускаться с лестницы, когда ему пришло в голову, что такое щепетильное понятие о чести в данном случае может воспрепятствовать возможности спасти Аманду. Он остался на месте, чувствуя себя, правда, не очень уютно, но вполне убежденный, что по крайней мере Аманда не воспротивилась бы его подслушиванию. Следующие ее слова почти вызвали слезы сочувствия в его глазах.

– О, если бы у вас было сердце, вы отпустили бы меня! – трагично произнесла она. По смеху, который сопровождал этот страстный взрыв, можно было понять, что сэр Гарет нисколько не тронут.

– Это великолепная реплика, и очень убедительно произнесенная, – одобрил он. – Теперь вы должны опустить занавес из страха, что спадет напряжение! Вам что-нибудь нужно на ночь? Она не обратила на это внимания, но сказала голосом, дрожащим от обиды:

– Я никогда так ни в ком не обманывалась. Нет, и во всех других!

– Каких других?

– Все они! – эта толстая хозяйка, и Нинфилд, а теперь мистер Росс! Вы делаете так, что всем им ннравитесь, ведь у вас оочаровательные манеры и обращение, и они поверили вам, когда вы рассказывали у-ужаснейшую неправду, и делаете так, что никакого толку для меня говорить им, что вы не джентльмен вовсе, а змея!

– Бедная Аманда. А теперь слушайте, глупое вы дитя! Я знаю, что кажусь вам бессердечным и отвратительным тираном, но поверьте мне, в один прекрасный день вы будете мне благодарны. А теперь вытрите ваши глаза! Кто-нибудь может подумать, будто я действительно собираюсь утащить вас в этот мой замшелый замок! Вместо этого я везу вас в Лондон. Неужели это так страшно? Надеюсь, вам понравится. Как насчет посещения театра?

– Нет! – страстно возразила она. – Я не ребенок, и меня этим не купишь! Как вы смеете говорить со мной о глупом театре, когда намереваетесь разрушить мою жизнь? Вы отвратительны, и я вижу, бесполезно взывать к вашим добрым чувствам, потому что добрых чувств у вас нет!

– Черен насквозь – как сердце королевы Екатерины, – мрачно согласился сэр Гарет. – Идите в постель, дитя мое: будущее не выглядит так зловеще утром. Однако, прежде чем пожелать вам спокойной ночи, я должен сказать вам еще одно: как я ни жалею о такой необходимости, я собираюсь запереть вашу дверь.

– Нет! – задыхаясь, воскликнула Аманда. – Вы не станете, вы не станете! Отдайте мне этот ключ! Отдайте мне его немедленно!

– Нет, Аманда! Я предупреждал вас, что вы не имеете дело с бревном. Если я отдам его вам, вы убежите, как только сочтете, что я заснул. Больше вы не удерете.

– Не можете же вы быть столь бесчеловечным, чтобы запереть меня! Я могу заболеть!

– О, не думаю!

– Я могу умереть! – настаивала она.

– Ну если так, не будет иметь значения, заперты вы или нет, не так ли?

– О, какой вы ненавистный! Я могу сгореть в моей постели!

– Если случится так, что дом загорится, я берусь спасти не только вас, но и Джозефа. Доброй ночи – пусть вам снится месть для меня! Мистер Росс услышал щелчок запираемой двери и звук поворачиваемого в замке ключа. Он тихо двинулся вперед, чтобы заглянуть за угол стены, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как сэр Гарет вынимает ключ из замочной скважины и пересекает коридор к комнате, расположенной напротив. Несколько минут мистер Росс оставался на площадке, не зная, что делать. Когда он услышал, как Аманда просит сэра Гарета не запирать ее дверь, его первым побуждением было ринуться к ней на помощь. Но еще не успев это сделать, он осознал неудобство своего положения и заколебался. Хотя он и был совершенно потрясен и горел желанием совершить ради Аманды что-нибудь героическое, все же он не был уверен, что вправе вмешиваться – да еще и с сомнительными шансами на успех. Со стороны сэра Гарета было жестокостью запереть дверь Аманды, но если он был ее опекуном, никто не мог отрицать его право на это. Все, сказанное Амандой, указывало на его очень плохое с ней обращение, но что он сделал или почему она так сопротивлялась поездке с ним в Лондон, об этом в настоящий момент можно было только догадываться. Он решил, что первым его шагом должно быть отыскание способа добраться до Аманды, и он не сразу осознал, как это может быть выполнено. Перешептывание через замочную скважину было бы очень посредственным способом коммуникации и вполне могло быть обнаружено сэром Гаретом. Однако подумав еще немного, он пришел к мысли, что ее спальня, судя по ее расположению, должна выходить в маленький огороженный садик за гостиницей, и ему пришла на ум счастливая идея: пойти туда и привлечь внимание Аманды, бросая в ее окно камешки. К счастыо, поскольку могло бы оказаться нелегким делом обнаружить ее окно среди нескольких других, выходивших в сад, выяснилось, что этот прием не понадобится. Окно Аманды было открыто, и Аманда стояла около него на коленях, ее силуэт четко выделялся в свете свечи за ее спиной, локти опирались по подоконник, и лицо опущено на руки. Когда не слушая возражений, ее просто заперли в комнате, волнение, от которого она страдала, нашло выражение в потоке слез. Не решив точно, как поступить, она обдумывала план бегства из «Белого льва» как только рассветет; и открытие, что сэр Гарет понял это, вызвало у нее совершенно бессмысленную ярость. Хотя она и намеревалась перехитрить его, было оскорбительно с его стороны подозревать ее; и его спокойное поведение владеющего положением человека вызвало в ней желание его ударить. Ну, она ему покажет! Первым шагом к этому «показу» было подбежать к окну – удостовериться, возможно ли из него вылезти или даже, поскольку верхний этаж был невысоким, выпрыгнуть. Прежде она не подумала об этом способе бегства, и поэтому не обследовала окно. Теперь понадобилось лишь поверхностное обследование, чтобы узнать, что протиснуться через него было бы невозможно. Она снова начала плакать и все еще дрожала от рыданий, когда мистер Росс острожно вошел в садик через калитку, ведущую от конного двора, и увидел ее. Взошедшая луна якро освещала сцену, поэтому не было никакой нужды для мистера Росса, тихо пробиравшегося /. мощеной тропинке, пока он не оказался непосредственно под окном Аманды, возбужденно произносить: «Тсс!» Аманда увидела его, как только он вошел в сад и уныло следила за его приближением. Она не видела, чем бы он мог ей помочь.

– Мисс Смит! Я должен поговорить с вами! – пронзительно прошептал мистер Росс. – Я слышал все!

– Что – все? – сердито спросила Аманда.

– Все, что вы говорили сэру Гарету! Только скажите, чем я могу вам помочь!

– Никто не может мне помочь, – ответила Аманда, погруженная в тоску.

– Я могу, и я это сделаю! – опрометчиво пообещал мистер Росс. Слабый интбрес засветился в ее глазах. Она оставила свою позу отчаяния и посмотрела вниз на его приподнятое лицо.

– Как? Он запер меня, а окно слишком мало, чтобы я могла из него вылезти.

– Я придумаю. Только мы не можем и дальше так разговаривать. Нас кто – нибудь можетуслышать! Подождите! В конюшне наверняка есть лестница! Если я ухитрюсь сделать это незаметно, то принесу ее и заберусь к вам! У Аманды зародилось слабое чувство надежды. До сих пор она не думала о нем как о возможном спасителе, ведь он выглядел очень юным и не ровня сэру Гарету с его дьявольской изобретательностью. Теперь он казался человеком действия и возможностей. Она ждала. Шло время, и слабая надежда, лелеемая ею, истощилась. Потом, когда она уже решила, что ничего не остается, как ложиться в постель, мистер Росс вернулся, неся короткую лестницу, которой пользо – вались, чтобы забираться на сеновал. Он установил ее у стены дома и взобрался на нее. Ему пришлось влезть на последнюю ступеньку, чтобы голова поравнялась с подоконником, а руки смогли за него ухватиться, и последний участок подъема был завершен с некоторым риском.

– О, умоляю, осторожнее! – взмолилась Аманда в испуге, но восхищенная его смелостью.

– Это совершенно безопасно, – уверил он. – Прошу прощения, что так долго: видите ли, пришлось подождать, потому что этот человек – конюх вашего опекуна – выдавал старшему конюху целую кучу указаний. Почему вас заперли?

– Потому что сэр Гарет решил не позволить мне убежать, – с горечью ответила она.

– Да, но… Видите ли, я не совсем понял из ваших слов, сказанных ему, почему вы хотите убежать или что он намерен с вами сделать. Конечно, я уже давно понял, как сильно вы его боитесь!

– Понял, как сильно я… О! О да! – сказала Аманда, с усилием подавляя свое совершенно естественно чувство обиды. – Я полностью в его власти!

– Да, но я полагаю… я имею в виду, если он ваш опекун, так и должно быть. Но что он сделал, чтобы запугать вас? Почему вы назвали его змеей? Мгновение Аманда не отвечала. Она чувствовала себя такой уставшей, что была совершенно не в силах быстро сочинить подходящее объяснение. Из ее груди вырвался вздох. Уныние этого звука могущественно подействовало на мистера Росса. Он решился оторвать одну руку от подоконника и нежно положить ее поверх ее рук.

– Расскажите мне, – попросил он.

– Он меня похищает, – сказала Аманда. Мистер Росс был так сильно изумлен, что почти упал с лестницы.

– Похищает вас? – ахнул он. – Неужели вы серьезно?

– Да! И более того, это правда! – произнесла Аманда.

– Боже милостивый! Никогда бы не поверил, что такое возможно! Моя дорогая мисс Смит, вы можете не беспокоиться! Я немедленно освобожу вас! Это будет нетрудно. Я только должен сообщить приходскому констеблю или, может быть, мировому судье, не знаю точно, но я скоро найду…

– Нет, нет! – поспешно прервала она. – Это будет бесполезно! Умоляю, не делайте этого!

– Но я убежден, что именно это я должен сделать! – запротестовал он. – Почему это будет бесполезно? Она лихорадочно стала искать какое-нибудь обяснение, которое удовлетворило бы его. Ни одно не пришло ей в голову, пока, * * раз когда она раздумывала, не рассказать ли ему правду, или (как она подозревала) он так же искренне, как и сэр Гарет, не одобрит план ее кампании, в голове у нее вспыхнула мысль потрясающегого великолепия. У нее почти перехватило дыхание не только потому, что это была сама по себе великолепная история: это обеспечитей при правильном исполнении средство для изысканной мести сэру Гарету. Эго была история самого сэра Гарета, теперь призванная доказать его неправоту.

– Видите ли, – произнесла Аманда, глубоко, восторженно вздохнув. – Я наследница.

– О! – сказал мистер Росс в некотором затруднении.

– Я рано осталась сиротой, – продолжалэ она, приукрашивая грубое рукоделие сэра Гарета. – Увы, я совсем одна на свете, без родных и друзей. Мистер Росс, сам великий любитель романов, не нашел возражений против стиля этого повествова-ния, но нашел некоторые недостатки по существу.

– Как, у вас совсем нет родственников? – с недоверием произнес он. – Даже кузенов? Аманда сочла его ненужно придирчивым, но любезно нашла для него родственника.

– Да, у мея есть дядя, – призналась она. – Но он не может мне помочь, поэтому…

– Но почему? Наверняка… Аманда, пожалев о создании дяди, который, похоже, окажется помехой, совершенно невозмутимо поместила его вне досягаемости мистера Росса.

– Он в сумасшедшем доме, – сказала она. – Поэтому нет смысла думать о нем. Дело в том, что…

– Сумасшедший? – прервал мистер Росс с ужасом.

– Буйный, – твердо сказала Аманда.

– Как ужасно!

– Да, не правда ли? Поэтому мне не на кого опереться, кроме сэра Гарета.

– Он опасный сумасшедший? – спросил мистер Росс, очевидно завороженный дядей.

– Я бы хотела, чтобы вы перестали расспрашивать о моем дяде и выслушали то, что я хочу сказать, – раздраженно сказала Аманда.

– Простите! Это должно быть исключительно болезненно для вас!

– Да, и к тому же это совершенно несущественно. Сэр Гарет, желая завладеть моим состоянием, решил принудить меня выйти за него замуж, и с этой целью везет меня в Лондон.

– В Лондон? Я бы подумал…

– В Лондон, – подчеркнула Аманда. – Потому что именно там он живет, и он намеревается заточить меня в своем доме, пока я не сдамся. И никакого проку говорить, будто приходский констебль помешает ему, ведь сэр Гарет станет отрицать каждое слово и скажет, что собирается поселить меня у своей сестры, очень неприятной женщины, которая для него пойдет на все. И все поверят ему, как всегда ему верят. Поэтому вы вызовете только много шума, что мне очень не по душе, и все без толку. Мистер Росс мог понять, что это вполне возмож-но, но все еще недоумевал.

– Где вы жили? – настоятельно спросил он. – Я не совсем понимаю. Вы сказали, он вас похитил: разве вы не жили под его крышей?

– Нет, нет, до сих пор я жила с очень респектабельной женщиной, которая… – Она остановилась и решила избавиться от возможной опасности, – которая умерла. Я имею в виду, она умерла два года назад, и сэр Гарет поместил меня в школу, что совершенно в его духе. Только теперь, когда я достаточно выросла, чтобы выйти замуж, он приехал и забрал меня, и естественно, я была рада, ведь тогда я верила в его абсолютное дружелюбие. Но когда он сказала мне, что я должна выйти за него замуж…

– Боже милостивый, я бы подумал, что у него больше такта, – воскликнул мистер Росс. – Он сказал вам о том, что вы должны выйти за него замуж, только что забрав вас из школы?

– О нет! Дело в том, что он полагал, будто мне понравится эта идея, ведь раньше я была к нему ужасно привязана из-за того, что он такой красивый и приятный. Только, конечно, я никогда не думала выходить за него замуж. Как, . – же совсем старый! Поэтому тогда я очень испугалась и убежала из того дома, где мы остановились вчера вечером, и он преследовал меня весь день и, наконец, нашел и привез сюда. Я придумать не могу, как снова от него убежать… О! Я так несчастна! Страстная искренность, с которой были произнесены эти последние слова, пронзила сердце мистера Росса. Ему было стыдно подумать, что он даже на мгновение усомнился в ее рассказе, и он взволнованно умолял Аманду не плакать. Аманда между рыданиями поведала ему о своих предыдущих приключениях. В свое время они были совершенно восхи – тительны, но оглядываясь назад теперь, когда она была усталой и побежденной, она находила этот день днем нескончаемых несчастий и беспокойства. Этому мистер Росс, по крайней мере, вполне готов был поверить. И вправду, он счел бы немыслимым поверить, чтобы что-то меньшее, чем настоятельная необходимость, могла побудить юную особу женского пола благородного происхождения предпринять такой беспрецедентный и рискованный шаг и одной броситься в мир, как она это сделала. С момента ее бегства на бедняжку безжалостно охотились. Для него не было сюрпризом, что толстый старый джентльмен, который с такой фальшивой добротой предложил отвезти ее в Ондль, пытался воспользоваться ее невинностью. Его чувствительное сердце легко позволило ему представить отчаяние, охвативший ее ужас, и мысль о таком хрупком и очаровательном существе, скорчившемся на дне деревенской телеги, заставила его содрогнуться; ни малейшего подозрения не мелькнуло в его голове, что она была чрезвычайно довольна этой частью своего приключения. Описание дьявольского коварства, примененного сэром Гаретом для то-го, чтобы снова завладеть ею, было преподнесено во всех красках. В воображении мистера Росеа сэр Гарет начал преображаться в улыбающегося злодея. Он удивлялся, как мог быть так обманут его приятными манерами, пока не вспомнил некоторые предостережения своего отца против слишком легкого доверия к модно одетым джентльменам с красивыми речами и явно заслуживающим всяческих похвал. Мир, говорил сквайр, полон внушающих доверие бандитов, выискивающих жертву среди зеленых юнцов с состоянием. Их стандартная уловка – всепобеждающее очарование, и они часто присваивают себе титулы, обычно военные. Нет сомнений, они также высматривают себе богатых жен, но естественно, сквайр не счел нужным сообщить об этом сыну. Если бы какой-либо случай снова столкнул мистера Росса с сэром Гаретом, возможно, его разыгравшемуся воображению пришлось бы остановиться. Но сэр Гарет отправился спать, и в последний раз мистер Росс видел его в коридоре, запирающим Аманду в ее комнате. Каждое слово, сказанное им Аманде, подтверждало правдивость ее рассказа, и не могло быть сомнений в его циничном бессердечии. Только бесчувственный нетодяй, по мнению мистера Росса, мог смеяться над страданиями Аманды. Сэру Гарету мало было смеяться, он еще и издевался над ее отчаянием. Он также (теперь, когда подумаешь об этом) пытался обмануть ее, обещая великолепные развлечения в Лондоне. Случай не вывел на сцену сэра Гарета, который мог бы противостоять совместному воздействию на сэра Росса впечатляющей юности Аманды и полной луны, и современный Ромео, взгромоздившийся на лесенку из конюшни, со своей Джульеттой продолжали обсуждать способы и средства спасения. Им не понадобилось много времени, чтобы отказаться от пут условностей.

– О, я бы хотела, чтобы вы не называли меня мисс Смит! – сказала Джульетта.

– Аманда! – благоговейно вздохнул мистер Росс. – А меня зовут Хильдебранд.

– Не странно ли, что у нас обоих самые нелепые имена? – сказала Аманда. – Вы не находите свое тяжкой обузой? Потрясенный ее редким пониманием, мистер Росс рассказал ей, насколько тяжелой обузой было для него его имя и подробно объяснил, при каких обстоятельствах его наградили именем, словно предназначенным для разрушения его научной карьеры. Он никогда не думал, что оно может хорошо звучать, пока не услышал его из ее уст. После этого отступления они стали более практичными и гораздо более непокладистыми. Ряд планов освобождения Аманды, все зависящие от какого-то исключительно невероятного везения, был обдуман и с сожалением отброшен, и обещающий новый союз был почти разорван отказом Хильдебранда от смелого предложения, что ему следует прокрасться в спальню сэра Гарета и стащить из-под его подушки (где, несомненно, он был спрятан) ключ от комнаты Аманды. Внушенное Хильдебранду уважение к условностям боролось с жаждой романтики. Мысль о заключении, к которому неизбежно придет сэр Гаретпри попытке украсть ключ, если проснется (а Хильдебранд считал это вполне воз-можным) до завершения таковой, заставила молодого джентльмена покраснеть с головы до пят. Он, естественно, не мог открыть Аманде причину своего колебания, и поэтому был вынужден претерпеть унижение оттого, что его сочли жалким трусом.