Бовалле (№1) - Испытание любовью

– Что вы имеете в виду?

– Он всегда был замкнут, но сейчас еще и рассеян! Постоянно о чем-то думает, а однажды я даже слышал, как он вздохнул. Это наш-то Симон! И потом, в его глазах появился какой-то новый свет, он стал намного мягче, чем раньше. Что с ним происходит? Он заболел?

– Да, многие называют это болезнью, сир. Король резко повернулся в кресле и уставился на поэта:

– Боже мой, не может быть! Неужели он влюбился?

– Сир, разве не вы многократно повторяли, что к нему еще придет любовь?

– Да, но, Алан, я не говорил этого всерьез. Кто она?

– Леди Маргарет Белреми, сир. Король в изумлении продолжал смотреть на Алана, широко открыв рот.

– Амазонка? Тигрица? Да ты шутишь!

– Нет, сир. Это правда. Я наблюдал, как развивалось его чувство. Но сам Симон долго о нем не догадывался, пока не увидел графиню в объятиях Рауля.

– Так вот почему он убил его! – догадался Генрих. – Из ревности?

– Он был как разъяренный лев, сир. Король откинулся на спинку кресла:

– Черт побери! Я рад, что не оказался на месте Рауля! А она? Она тоже любит его? Она способна на любовь?

– Любит, сир, но она очень гордая. Марго любит его, но не признается в этом даже самой себе. Они любят друг друга с кинжалами в руках.

Генрих улыбнулся:

– Я бы многое отдал, чтобы все увидеть собственными глазами. Она ненавидит его?

– По крайней мере, так говорит, сир. Но это странная ненависть. Миледи любит его и, когда он вернется, выйдет за него замуж.

– Вернется? – нахмурился Генрих. – Я хотел, чтобы он был рядом со мной, когда я начну наступление на Руан.

Его собеседник промолчал.

– Говори Алан!

– Если вы возьмете Симона с собой в Руан, сир, его счастью придет конец. Компания может продолжаться целый год.

Король задумался, подперев подбородок ладонью.

– Посоветуй, что мне делать? Если это настоящая любовь, видимо, нужно отпустить его. Хотя он мне очень нужен.

– Бовалле беспрекословно подчинится приказу вашего величества, сир. Я не имею права советовать вам.

– Неужели он пожертвует любовью ради долга?

– Он Симон Бовалле, – негромко ответил Алан.

Глава 19

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В БЕЛРЕМИ

Леди Маргарет в одиночестве прогуливалась по террасе. Наступила середина марта. Симон отсутствовал уже три долгих недели. От Джеффри она знала, что он сражается на западе под Котентином вместе с братом короля Генриха – герцогом Глочесте-ром. Короткие и пустые письма к Мальвалле приходили от него очень редко, ей же он не писал. Леди Маргарет печально смотрела на сад. Она знала, что там сейчас Джеффри и его невеста. Ей хотелось присоединиться к ним, но она не решалась нарушить их любовную идиллию. Графиня неторопливо прохаживалась по террасе, глубоко задумавшись, переполненная печалью.

Оглянувшись на звук шагов, она увидела ковыляющего к ней Фалька. Его маленькие глазки добродушно поблескивали.

– Эй, эй! Не так быстро, девица! – загрохотал он. – Иди сюда, я говорю!

В последнее время они успели крепко подружиться, поэтому надменная леди Маргарет послушно направилась к лорду Монлису и уселась на каменную скамейку. Фальк тоже сел, пыхтя и отдуваясь.

– Что ты здесь делаешь, глупышка? – поинтересовался он.

– Я вовсе не глупышка, – несмело возразила она. – Я уже взрослая женщина. Не нужно мне грубить, милорд.

– Вот как? И сколько же тебе лет? Уверен, не больше двадцати восьми.

– Двадцать восемь? – возмутилась Маргарет. – Мне еще и двадцати шести нет.

Фальк расхохотался:

– Значит ты все еще молода! Что это ты так покраснела?

– Неужели я выгляжу на двадцать восемь? – удивилась графиня.

– Нет, нет, скорее на двадцать один. Что ты здесь делаешь в одиночестве?

– Просто дышу воздухом.

– Наверняка вздыхаешь и тоскуешь по моему парню.

– По Алану? – небрежно спросила леди Маргарет. – С какой стати? Вовсе нет.

– Алан! Какой Алан?Я А говорю о Симоне, дурочка!

– Я… даже не вспоминаю о нем! И прошу вас, перестаньте обзывать меня!

– Ну, ну, прекрати препираться со мной, плутовка!

– Ну как еще вы меня обзовете, сэр?

– Своенравная, упрямая девчонка! – рявкнул Монлис.

Маргарет закрыла уши ладонями:

– Не кричите на меня! Не понимаю, почему вы сидите здесь с девчонкой?

– Я и сам не понимаю, – проворчал Фальк. – Ты наверняка выцарапаешь ему глаза, прежде чем он успеет тебя укротить. Когда я был молод, девицы были более нежными.

– Милорд, я не понимаю, почему вы соединяете мое имя с лордом…

– Ну хватит, хватит! Я вовсе не собираюсь слушать твою глупую болтовню о Симоне.

– Ну, это уж слишком! – воскликнула миледи.

– Ты и твоя ненависть! Сказки для детей! Пустая ложь!

– Сэр…

– Прекрати Марго! Неужели ты надеешься провести человека в моем возрасте? Нахальная девчонка!

Маргарет поняла, что сопротивляться бесполезно.

– Ни разу в жизни со мной не обращались так грубо!

– А давно пора, – проворчал Фальк. – Тебе нужен строгий хозяин.

Графиня гордо вздернула подбородок.

– И таким хозяином будет Симон! – еще громче продолжал Монлис. – И не вздумай возражать мне!

– Он… Симон… не вернется. Вам придется искать для меня другого хозяина, – заметила она с легкой издевкой в голосе.

Фальк мощной рукой обхватил ее талию:

– Ну разве я не говорил, что ты глупая девчонка? Он ведь сказал тебе, что вернется? Отвечай мне, Марго!

– Я забыла.

– Что за сказки? Он сказал, что вернется, а он своего слова не нарушает.

– Я… мне это безразлично!

– Ну, ну! – Старик ущипнул ее за щеку. – смотри мне в лицо и повтори, что ты сказала, детка! Маргарет молчала, опустив глаза.

– Какая прелестная парочка! – неожиданно воскликнул Фальк.

Подняв глаза, графиня увидела Жанну и Джеффри, гуляющих по саду. Рука Джеффри обвивала талию девушки, а его темноволосая голова склонилась к ее каштановой головке. Маргарет отвернулась, упрямо выпятив подбородок.

– Не волнуйся! – попытался утешить ее Фальк. – Симон вернется. – Но тут его внимание опять отвлекла парочка в саду. – Эй, вы, там! Разве так ведут себя женатые люди? – громко крикнул он.

– Я сам разберусь с моими делами, сэр, – откликнулся Джеффри.

– А я согласна с вами, сэр, и никогда не советую девушкам выходить замуж, – важно заявила Жанна. – Мужья сразу теряют свою былую галантность. Когда-то я считала Джеффри добрым и обходительным…

– И больше так не считаешь? – улыбаясь, спросила Маргарет.

Жанна грустно покачала головой и продолжила жаловаться:

– Он тиран, мадам, а моя жизнь – сплошное страдания.

– А что скажет Джеффри? – поинтересовалась миледи.

Мальвалле улыбнулся:

– О, мадам, девушки – само совершенство, а жены – настоящие ведьмы.

– Негодник! – Жанна набросилась на него с кулаками.

Фальк разразился хохотом:

– Ну что, Жанна, получила свое? Боже, посмотри, они опять целуются! Марго, уйдем отсюда. Меня тошнит от этих нежностей! Дай мне руку, дитя.

Они удалились, держась за руки.

– Он… он прозвал меня амазонкой, – сообщила Маргарет, когда они шли по холлу.

– Симон? Как он посмел, этот мошенник?! Она слабо улыбнулась:

– И все-таки вы его любите.

– Я? Ты с ума сошла? Как можно любить этого упрямого юного сорванца? Клянусь, что…

– Ну и кто из нас лжет? – негромко спросила графиня.

Фальк стиснул ее руку:

– Ты поймала меня, девочка. В конце концов, он отличный парень, и я от всей души желаю ему счастья, Марго.

– Правда?

– Да. И не думай, что капризной, своенравной девчонке удастся покорить сердце моего львенка! Даже не надейся на это, Марго!

– Я… я вовсе… не капризная девчонка, – негромко возразила она.

– Разве нет? А кто…

– Я хорошо разбираюсь в своих чувствах.

– И что это за чувства?

– А вот этого я вам и не скажу.

– Меня вполне устроит, если ты все расскажешь Симону, – грубовато заявил Фальк.

В начале апреля король еще раз побеседовал с Аланом о Симоне. Вызвав его утром в свой кабинет, он улыбнулся и показал ему объемистый пакет:

– Заходи, мой поэт. Это письмо пришло сегодня от моего брата Глочестера. Симон жив и здоров.

– Слава Богу! – обрадовался Алан. – Какие еще новости от вашего брата, сир?

– Их много. Первого апреля он начал осаду Шербура. Вот, послушай! “Город настолько хорошо укреплен, что немедленная атака была бы абсурдом. Поэтому, с Вашего высочайшего соизволения, я решил начать его осаду и вынудить его покориться голодом. Насколько я понимаю, эта задача потребует много времени и трудов. Поэтому вряд ли мне удастся захватить Шербур раньше лета. Любимец Вашего Величества Симон Бовалле, которого я посылал на помощь сэру Джону Робсарту в покорении городов Карентин и Сен-Совер-Ле-Ви-конт, присоединился ко мне три дня назад с хорошей новостью, что эти города теперь находятся во власти Вашего Величества. Бовалле показал себя с самой лучшей стороны, потеряв всего семь человек, трое из которых умерли от болезней. Прошу вас, дорогой король и брат, если вам нужен Бовалле, послать за ним. А у меня достаточно сил, поскольку теперь ко мне после покорения Кутанса, который капитулировал перед Вашим Величеством шестнадцатого марта, присоединился Хантингдон”. – Генрих положил письмо на стол. – Это хорошие новости, Алан.

– Да, сир, за исключением того, что Шербур так сильно укреплен.

– Глочестер справится с этой задачей. Я уже приготовил ему ответ. – Он коснулся листа бумаги, лежавшего на столе. – Я приказываю Симону присоединиться ко мне со всем его войском.

Алан поклонился:

– И каковы дальнейшие планы вашего величества на него?

Генрих сел за стол:

– Я долго размышлял над этим, мой поэт. И кажется, нашел решение, которое удовлетворит и меня и его. Я назначу Бовалле губернатором этой страны.

Алан широко раскрыл глаза:

– Вы так решили, сир?

– Ты знаешь, что я организую здесь герцогство, Алан. Морган будет лордом хранителем печати, Латрелл – сенешалем, а во главе военного правительства я поставлю Симона, поскольку он солдат и будет править железной рукой. Поэтому он останется в Нормандии. Ты доволен?

Алан преклонил колено и поцеловал руку короля.

– Ваша доброта не знает границ, ваше величество, – сказал он. – Неудивительно, что вас так любят.

Генрих заставил его подняться.

– Тогда дело сделано! – заключил он. – Ты и Мальвалле будете под командой Симона, таким образом вы все будете вместе, а я буду знать, что мой губернатор имеет двух верных слуг, которые ему беспрекословно повинуются. Поэтому спокойно могу отправиться в Руан. И не благодари меня, дорогой. Такое решение устраивает и вас троих, и меня. Жаль только, что на время придется расстаться с вами.

– Я даже не пытаюсь благодарить вас, сир, – горячо заверил короля Алан. – Никакие слова не выразят то, что я чувствую.

Генрих засмеялся.

– Рад это слышать, – сказал он, жестом отпуская его.

Десять дней спустя Симон прискакал в Байо во главе своих войск и солдат Монлиса. Собравшийся на улицах народ горячо его приветствовал, а когда в ответ он поднял руку в неловком салюте, радостные возгласы удвоились, к ногам его коня полетели цветы, а в воздух – шапки. Прибыв в штаб-квартиру короля, он тут же направился к Алану.

Тот вскочил ему навстречу и целую минуту не выпускал его руку из своих рук.

– Мой Симон!

Улыбаясь, Симон поинтересовался:

– Ну, как твои дела?

– Все отлично. А как ты?

– Глочестер сокрушил всех своих врагов. Ты слышал, что Сен-Ло покорился Хангерфорду?

– Да. Глочестер сообщил нам об этом. Но Домфронт все еще сопротивляется Уорвику.

– Так я и думал! Но Домфронт падет еще до бомбардировки Шербура. Не знаешь, зачем меня вызвал король?

– Разве он не сказал тебе?

– Нет. Его письмо было таким же коротким, какими он считает мои. – Симон достал его из кожаной сумки на поясе и, улыбаясь, прочитал: – “Нашему любимому слуге Симону Бовалле. С удовольствием приказываем вам как можно скорее присоединиться к нам в городе Байо вместе с войсками Бовалле и Монлиса. Генрих Р.”. И тут еще на обороте приписка: “Это моя месть тебе, мой солдат. Надеюсь, ты сгораешь от любопытства?”

Алан расхохотался:

– Ну и что, ему удалось добиться своего. Симон пожал плечами:

– Видимо, мне придется присоединиться к Кларенсу. Мне все равно. Лучше скажи, Алан, что случилось с солдатами? Когда я ехал сюда, они приветствовали меня так, будто я совершил героический подвиг. В чем дело?

– Король тебе сам все расскажет, – ответил Алан. – У тебя есть новости от Джеффри?

– Да. В Белреми все спокойно. Леди Маргарет прогнала своего кузена за попытку убить меня. – Глаза Бовалле сверкнули.

– Да, я слышал. Что бы это могло означать? Симон не ответил.

– Кажется, ненависть леди Маргарет не так уж сильна, – тихо добавил Алан.

– У нее нет ненависти ко мне. Пойду переоденусь перед визитом к королю. – Тяжело ступая, он вышел.

Перед самым ужином к Бовалле пришел паж с приказом явиться к королю. Он немедленно отправился в покои Генриха, где застал его сидящим на возвышении в окружении членов Совета.

Симон остановился на пороге, быстро огляделся, затем прошел вперед и низко поклонился королю:

– Вы посылали за мной, сир?

– Да. – Генрих улыбнулся. – У меня есть для тебя работа, Симон. Бовалле поклонился:

– Это хорошая новость, сир.

– Работа предстоит тяжелая, мой солдат, – предупредил его король.

– Тем лучше, сир.

– Передай мне указ, Филипп, – обратился Генрих к Филиппу Моргану, стоявшему рядом с ним.

Морган вложил в руку короля длинный свиток, который тот передал Бовалле.

– Ты назначен на этот пост, Симон, три дня назад, по моей воле и с одобрения членов Совета.

Слегка нахмурившись, Симон снова огляделся, затем, склонив голову, начал читать. В пышных выражениях указ сообщал, что, по распоряжению короля, он назначается губернатором всех земель Нормандии, с тем чтобы поддерживать мир в герцогстве и командовать всеми находящимися в нем войсками во время пребывания короля в Руане. И далее Генрих милостиво отдавал в его подчинение рыцарей, длинный список имен которых возглавляли сэр Джеффри Мальвалле и сэр Алан Монлис. Там было еще много разных деталей, а внизу свитка стояли подпись и печать короля, затем подписи всех членов его Совета.

Бовалле прочитал указ до конца, посмотрел королю прямо в глаза, потом глубоко вздохнул и, не скрывая удивления, негромко спросил:

– Такова ваша воля, ваше величество? Генрих кивнул.

– Сир… – Симон замолчал, не находя слов. – Я… кажется, сделал слишком мало, чтобы заслужить такую честь.

Со стороны членов Совета послышался тихий ропот несогласия. Генрих кивнул Латреллу, который встал. Один за другим члены Совета покинули комнату, оставив Симона наедине с королем.

– Ты не можешь отказаться от моего задания, – сказал Генрих, спускаясь с возвышения. – Это дело решенное. Я должен кого-то оставить здесь вместо себя, поэтому я оставляю тебя.

– Отказаться? – Симон коротко рассмеялся. – Вы не представляете, что это значит для меня, сир! Если вы считаете меня достойным этого поста, я могу только от всего сердца поблагодарить вас.

Генрих взял его за руку:

– Не благодари меня, это ты оказываешь мне услугу. Я только хотел дать тебе один совет.

– Какой же, сир?

– Ты можешь распоряжаться своими помощниками как угодно, но должен разместить свою штаб-квартиру в центральном месте. Белреми для этого очень подходит. Это большой город, он удобно расположен. Поезжай туда, мой солдат.

Симон проницательно посмотрел на него, прищурив глаза:

– Это явно работа Алана? Генрих покачал головой:

– Нет, нет, ты не должен думать, что я оказываю тебе услугу, мой гордый лорд. Такова моя воля. А еще я хотел бы, чтобы ты как можно скорее женился на леди Маргарет. Симон, ты оказался большим проказником! Я долго не мог поверить, что к тебе наконец пришла любовь! Тем более любовь к тигрице!

– Нет, сир! – твердо ответил Симон. – Она не тигрица, а отважная леди!

– Амазонка!

– Нет, просто дитя, несмотря на свой возраст и положение. Генрих рассмеялся:

– Когда я вернусь из Руана, то обязательно познакомлюсь с твоей крошкой. Но Умфравилль называл ее совсем по-другому.

– Он ее не знал, – откликнулся Симон, улыбаясь про себя.

Генрих схватил его за руку:

– Дай Бог тебе счастья, Симон! Пусть твое дитя будет добрым и нежным. Бовалле снова рассмеялся:

– Нежной она никогда не будет, сир, а доброй я сам ее сделаю. Она своенравна, упряма и, чуть что, хватается за кинжал. С такой женой мне будет нелегко справиться, но другая мне не нужна.

– Ты всегда выбираешь самую трудную задачу, – лукаво заметил Генрих. – Желаю тебе как можно скорее добраться до Белреми, и надеюсь, что там ты окажешься в объятиях своей избранницы. Ты напишешь что-нибудь Джеффри?

– Нет, сир. Я хочу преподнести им сюрприз, чтобы миледи не успела вспомнить о своей гордости, а кроме того, ваше величество знает, что я не большой специалист писать письма.

В глазах Генриха появился огонек.

– Я нашел достойный ответ на твои короткие послания, Симон.

– Он меня нисколько не удивил, сир, – парировал Бовалле. – Ваше письмо показалось мне достаточно подробным. В нем говорилось, что я вам нужен, что еще могло меня интересовать?

– Боже мой! Неужели и ты превращаешься в придворного? – удивился Генрих.

– Нет, я сказал правду, – в свою очередь удивился Симон.

Глава 20

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Леди Маргарет стояла в саду, грустно глядя на циферблат солнечных часов. Наступил май, вокруг было много цветов, расцвели и фруктовые деревья за изгородью. Ярко сияло солнце, пели птицы, но графиня была печальна.

Она вспоминала тот февральский день, когда прибежала сюда, чтобы предупредить Симона об опасности.

Задумавшись, тоскливо улыбнулась и провела рукой по глазам. Где сейчас Симон, жив он или мертв? Марго ничего не знала. С марта от него не было никаких вестей. И хотя Джеффри постоянно твердил, что заставить Симона написать письмо можно только силой, его молчание казалось ей зловещим, она уже не знала, что и думать.

Сегодня Маргарет была необычно нервной, вздрагивала при каждом звуке, будто чего-то ожидая. Вот и теперь подняла голову, прислушиваясь, потому что ей показалось, что где-то далеко, в городе, царит возбуждение. Смутный шум затих, но тут же возобновился, и она услышала эхо громкого баса Фалька, который донес до нее легкий бриз. Глубоко вздохнув, она замерла, стиснув пальцы так, что они побелели. Приоткрыв рот, миледи посмотрела в сторону входа в сад со страхом и надеждой.

Нет, она не ошиблась, потому что вскоре услышала мягкие шаги. Ее колени задрожали. Из-за поворота аллеи показался Симон. Пройдя в сад, он остановился всего в нескольких шагах от Маргарет, глядя на нее из-под густых бровей. Она стояла совершенно неподвижно, только грудь ее бурно вздымалась и трепетали ресницы. Графиня смотрела на белокурого гиганта, но не могла выговорить ни слова. А когда услышала его глубокий голос, вздрогнула от боязливого счастья.

– По собственной воле подойди ко мне и отдай мне свое сердце, – сказал он, простирая к ней руки.

Леди Маргарет неуверенно шагнула к нему, как бы притягиваемая необоримой силой. И тоже протянула ему дрожащие руки.

– Милорд! – прошептала она. – Вы все-таки вернулись!

– Да, я вернулся, как и обещал, чтобы повести тебя к алтарю.

Рыдания сотрясли ее тело, но это были счастливые рыдания. Спотыкаясь, Маргарет бросилась к Симону, с глазами, полными слез.

– Мое сердце… уже давно принадлежит тебе! – сбивчиво произнесла она. – И я пришла к тебе… по своей воле.

Он крепко обнял ее, приподняв от земли. Она положила ладони на складки его туники, глядя ему в глаза, смеясь и одновременно плача.

– Ты снова со мной! Ах, Симон, Симон, я уже не знала, что и думать! Я так боялась… Симон, милорд!

Он еще крепче обнял ее, охваченный страстью, заглянул в ее наполненные слезами глаза и, наклонившись, поцеловал. И наконец-то леди Маргарет ответила на его поцелуй, забыв о своей гордости, утратив все свои воинственные инстинкты.

Несколько долгих минут они оставались в объятиях друг друга, пока он не опустил ее, на землю. Маргарет, покачиваясь, с трудом перевела дыхание.

– Моя королева! – хрипло произнес Симон, потом внезапно встал на колено и поцеловал подол ее платья.

Посмотрев на любимого глазами, полными счастья, она нежно положила одну руку на его склоненную голову, а другой подняла его на ноги.

– Симон, милорд, не нужно становиться передо мной на колени! Я сама готова упасть перед тобой! – Прислонившись к его плечу, миледи неуверенно рассмеялась. – А ведь я поклялась отомстить тебе! Где она, моя непреклонная ненависть? – прошептала она. – Я поклялась, что ты пожалеешь о том дне, когда встретил меня. Ах, Симон, Симон!

Он снова прижал ее к себе.

– Может, я еще и доживу до такого дня, когда пожалею, – неожиданно сострил он. – А твоей непреклонной ненависти осталось жить всего несколько дней до дня нашей свадьбы.

– Это негалантно! – воскликнула она, погладив его по худощавой щеке. – Какой ты жестокий! Еще ни с одной девушкой не обращались так грубо!

– Еще ни за одну девушку не боролись так упорно! – возразил он, поднося ее руку к губам. – Ах ты, тигрица! Неужели ты убьешь меня, если я когда-нибудь стану тебе возражать?

– С этим покончено! – тихо отозвалась Маргарет. – Я не смогла убить тебя даже тогда, в январе, хотя ненавидела от всей души. Как я могу убить тебя сейчас, когда моя ненависть превратилась в любовь? Я готова идти за тобой босиком на край света!

– Нет, Марго, если мы и отправимся с тобой на край света, то я отнесу тебя туда на руках. Тебе уже никогда не вырваться от меня.

– Ах эти сильные руки! – прошептала она. – Я запомнила их, когда ты вынес меня из дворца Рауля. Суровый, беспощадный повелитель! Симон, мой хозяин!

Они еще долго оставались в саду, а когда медленно вышли оттуда, рука Симона обвивала талию леди Маргарет, а она, положив голову ему на плечо, держала его за руку.

– Никогда даже не думала, что буду так счастлива! – вздохнула миледи. – Вот уж не ожидала, что покорюсь твоей воле!

– А я, кажется, полюбил тебя с первого взгляда, – признался Симон. Маргарет улыбнулась:

– Неужели? Так это, оказывается, ты оставил на моей коже знак любви? – Она прижала его руку к шраму на своей груди.

– Не знаю. Ты тогда была ледяной статуей.

– Ты меня называл амазонкой! Но укол твоего меча был очень болезнен.

Он наклонился, чтобы поцеловать шрам.

– Ты и была амазонкой. И тогда даже не поморщилась, не вскрикнула. Как я мог так обращаться с тобой?

– Ах нет, я даже рада! Я сказала себе, что этот шрам будет всегда напоминать мне о твоей жестокости, а также о моей попытке предательства. Ах, Симон, этот позор навсегда останется со мной!

– Мой позор еще больше, Марго, ведь я угрожал женщине, ребенку.

– Нет, я не ребенок, милорд, а всего лишь амазонка.

Он улыбнулся, глядя в ее умоляющие глаза:

– Этот позор все еще терзает меня, моя королева, но по-другому я не мог завоевать тебя. Я сказал моему королю, что полюбил тигрицу, которая прекрасней всех на свете. Она горда и беспощадна к своим врагам, она умеет обращаться с кинжалом, но ее сердце полно великодушия и отваги.

Маргарет порозовела:

– Нет. Я не так хороша. Я потерпела поражение во всех моих начинаниях, за исключением одного. Как раз в том, чего я вовсе не собиралась делать. Я украла то, что всем казалось невозможным украсть, – твое холодное сердце, монсеньор. Я поклялась собрать против тебя целую армию и не смогла. Я изо всех сил пыталась сохранить ненависть к тебе, но она куда-то исчезла. Видишь, как тебе удалось усмирить меня!

Симон прижал ее к себе:

– Ты сделала только одну ошибку, мое сердечко. Ты вступила со мной в борьбу, а я поклялся подчинить тебя моей воле и жениться на тебе.

– Все мои усилия ни к чему не привели! – вздохнула она. – Я во всем проиграла и вот оказалась у твоих ног. Но даже тогда я ничего не понимала, хотя Жанна все прекрасно знала, а милорд Фальк ругался на меня, называя упрямой, своенравной девчонкой, он назвал меня глупышкой и уверял, что упрямой женщине не справиться с Симоном Бовалле.

Он улыбнулся:

– Если милорд обзывал тебя, значит, ты ему понравилась.

– О, он не сказал мне ни одного доброго слова! Все время ворчал на меня, пока я ему не сказала, что его неправильно прозвали. На самом деле он бык, а не лев. Есть только один лев. – Она провела рукой по его щеке. – Твой король разрешит тебе остаться со мной? Ты не исчезнешь опять?

– Мой король поставил меня во главе войск, которые он оставляет в Нормандии, Марго. Теперь тебе не удастся избавиться от меня. А когда Генрих вернется, я покажу ему нежную и послушную английскую жену.

– Нет, это я покажу ему укрощенного мужа. Ты станешь графом Белреми и будешь править моей землей, теперь она твоя.

– А когда я увезу тебя в Англию, ты станешь баронессой Бовалле, потому что все, что я имею, принадлежит тебе.

Они приблизились к замку и рука об руку вошли в большой холл, где их поджидали Джеффри, Жанна, Фальк и Алан. Старый Монлис и Жанна вышли вперед. Фрейлина подбежала к подруге, а Фальк погрозил Симону палкой.

– Ну наконец-то! – загрохотал он. – Сначала Джеффри и Жанна, которые своими объятиями и поцелуями совсем меня довели, а теперь еще и ты, бездельник, и Маргарет, озорница! Неужели ты настолько глуп, что сам подставляешь шею под хомут, дурачок? Сейчас же дай мне твою руку! – Он крепко сжал его ладонь, свирепо сверкая маленькими голубыми глазками. – Тебе обязательно надо добиться своего! Как жаль, что тебе ни разу не попался настоящий крепкий орешек! Неудивительно, что ты так возомнил о себе. Марго, негодница, иди ко мне! – Он шумно обнял ее, раскачивая взад и вперед. – Ну, что я тебе говорил? Все-таки мой львенок укротил тебя? Вот увидишь, он остудит твою горячую кровь, негодница! – Фальк повернулся к Симону, восхищенно хлопая его по плечу: – А теперь я скажу, что, если она вонзит в тебя свой кинжал, значит, ты этого заслуживаешь, мой мальчик! Посмотрим, что эта малышка вытворит с тобой. Как вы подходите друг другу! Честное слово, достойная пара идиотов!

– Опять вопли и оскорбления! – недовольно пробурчала Маргарет. – Я вижу, подагра совсем вас скрючила, но вы этого заслуживаете!

Фальк восторженно расхохотался, ничто его так не радовало, как ругань очаровательной миледи.

– Она еще воспитает тебя, Симон! Никогда не встречал более упрямой девчонки! Клянусь Богом, лучшей дочери я себе не желаю!

Маргарет толкнула его в кресло, чмокнув в лоб.

– Теперь у меня есть бык и лев, – заявила она. – Как же я буду жить среди вас? С вашей яростью и упрямством милорда. Жанна, хоть бы ты пожалела меня!

Симон поцеловал руку Жанны, поздравляя ее с замужеством. Она улыбнулась, лукаво глядя ему в глаза:

– Я должна посоветовать Марго держаться подальше от вас, милорд. О, я расскажу ей ужасные вещи о том, какие мужья тираны!

Джеффри протянул Симону руку:

– Симон, запомни! Жены – настоящие ведьмы, теперь я это знаю!

– Ну надо же! – вздохнул Алан. – Я оказался самым мудрым среди вас!

– Ну вот, еще один дурачок! – рявкнул Фальк, бросив на сына ласковый взгляд.

– Алан действительно показал себя на этот раз мудрецом, – сказал Симон, прижимая палец к губам Маргарет, чтобы сдержать ее возмущение. Потом снова обнял ее. – Он с самого начала знал, что так случится и я окажусь у ног Маргарет.

– Алан знал, что я люблю тебя, еще до того, как я сама об этом догадалась, – добавила миледи. – И вообще немало сделал, незаметно приближая наше счастье. А вот своего пока не нашел.

Алан вежливо улыбнулся:

– Наблюдая за вашими безумствами, я знаю, что оказался мудрее вас. В этом мое счастье.

Жанна бросила взгляд, полный безграничной радости, на Джеффри. Маргарет украдкой взяла Симона за руку, тоже улыбаясь. Никто из них больше ничего не сказал Алану. Он засмеялся, обнял отца за плечи и, не отрывая любящего взгляда от друзей, спросил:

– Кажется, мои мудрые слова не вызывают у вас сожаления?

– Нет, – просто ответил Симон Холодное Сердце, глядя на Маргарет. Потом, глубоко вздохнув, посмотрел на Алана. – Никакого сожаления.