Черный мотылек

Милорд не ответил ни слова, но лежавшая на столе рука вдруг сжалась. Резко повернувшись, О'Хара вернулся к нему:

– Джек, я это не всерьез! Прости, я погорячился!

Карстерз соскользнул со стола и выпрямился, взяв ирландца под руку.

– Пустяки, Майлз, забудем, – улыбнулся он. – Дело не в том, что я тебе не доверяю, а…

– Я понял. Я больше не стану тебя расспрашивать. Лучше скажи мне: с чего это ты был с незаряженным пистолетом?

Улыбка сбежала с лица Карстерза.

– А, простая небрежность! – коротко бросил он и сжал губы, тут же вспомнив про отсутствующего Джима.

– Вот и со мной то же самое!

Джек изумленно уставился на друга:

– Майлз, неужели твой тоже был не заряжен?

– Вот именно! Господи, Джек, да я уже год так не смеялся! – Они оба расхохотались. – Я просто блефовал, Джек, когда сказал что у тебя пистолет не заряжен. А моя жена решила отпустить тебя, как только ей все рассказал сегодня утром. Мы были уверены, что ты не простой грабитель, хоть я, дурак, сразу тебя и не признал. Но теперь ты погостишь У нас, а… кузен Гарри?

– Я очень тебе благодарен, Майлз, но этого не сделаю. Я должен вернуться к Джиму.

– И кто такой этот Джим?

– Мой слуга. Он уже до смерти перепугался. Нет, не уговаривай – я не могу оставаться здесь, Майлз. Ты и сам понимаешь, что это невозможно: Джека Карстерза не существует, остался только Энтони Ферндейл.

– Джек, друг мой, может быть, я…

– Нет, Майлз, ты, скорее всего, ничего не можешь сделать – хотя это так похоже на тебя – пытаться мне помочь! Спасибо, но… А, ладно! Так как насчет моей кобылы?

– Чума меня забери – совсем забыл! Джек, мой негодяй натрудил ей связку! Мне чертовски жаль.

– Бедняжка Дженни! Но держу пари, она устроила ему веселую поездку.

– Если я еще погляжу на нее, Джек, то захочу ее купить. Такая красотка!

– Не продам. Но я собирался просить, чтобы ты взял ее себе, если…

Майлз решительно взмахнул рукой, прерывая его.

– Нечего! И все равно я для нее слишком тяжелый.

– Как и тот чертов грум, которого ты на нее посадил?

– Да. Я дурень.

– Я это всегда знал.

– Полегче, Джек! Возьмешь одну из моих кляч, пока Дженни не поправится, раз уж ты у нас не остаешься. Как ты думаешь, можешь ты оставить ее у меня на недельку?

– Не знаю. Похоже, придется… Ну, виноват, виноват! Ты слишком большой, а сегодня очень жарко, а я так хорошо завязал галстук… Полно, Майлз! Ах, хотел бы я снова стать мальчишкой, и… Да. Когда можно будет увидеть сына и наследника?

– Пойдем, найдем Молли, которой не терпится на тебя посмотреть. Я за тобой, сэр Энтони Ферндейл, баронет!

ГЛАВА 11

Милорд бросается на защиту и чуть не теряет жизнь

Ближе к вечеру Карстерз уехал из дома О'Хары на его лошади. Он с сожалением простился с супругами О'Хара, пообещав дать им знать о своем местопребывании и вскоре снова навестить их. О'Хара взял слово, что тот известит их, если попадет в затруднительное положение:

– Я не позволю тебе весело исчезнуть – ни в коем случае!

Джек довольно охотно согласился: он был счастлив вновь обрести друга и назвал постоялый двор и деревню, поскольку О'Хара сам желал вернуть Дженни.

Итак, Карстерз возвращался в Тренчем к Джиму, вспоминая дружеское рукопожатие Майлза и – чуть улыбаясь – слова, которые тот произнес, когда Джек не захотел поначалу давать требуемое слово:

«Ты, юный упрямец, послушаешься меня без разговоров, а иначе отсюда не уедешь!»

В течение шести лет никто не отдавал ему приказаний – он сам приказывал. И почему-то было очень приятно, что им распоряжаются – а в особенности то, что это делает Майлз.

Свернув на проселок, он постарался представить себе, что думает Джим. Без сомнения, тот дожидался в «Лесном человеке», как было приказано. Джек был зол на него из-за пистолета: осмотрев их, он убедился, что они действительно не были заряжены. Если бы его поймал не О'Хара, в которого он не мог стрелять, такая небрежность могла оказаться роковой. Да и вообще он терпеть не мог безответственности. Солтер мог рассчитывать на горячие двадцать минут.

Почти час Карстерз ехал без всяких происшествий и приключений, а потом вдруг за поворотом пустынной Дороги ему открылось странное зрелище. На середине Дороги стояла дорожная карета, рядом с нею, направив пистолеты на лакея и кучера, стоял потрепанный разбойник, двое других отчаянно сражались у дверцы кареты.

Джек остановил лошадь и приподнялся на стременах, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Потом, сверкнув глазами, присвистнул: причиной всей суматохи была девушка лет девятнадцати-двадцати. Она изо всех сил сопротивлялась, а ее пытались увести к другой карете, стоявшей поодаль. Джек разглядел, что она необыкновенно хороша собой.

Еще одна дама, пожилая, мужественно мешала операции, царапаясь и колотя по рукам одного из похитителей, одновременно и умоляя, и ругая его. Джек перевел взгляд на молчаливую фигуру, неподвижно стоявшую у дороги в тени живой изгороди – явно режиссера.

– Похоже, мне придется вмешаться, – сказал он себе, радостно засмеявшись, надел маску и спешился. Он привязал лошадь к молодому деревцу, вынул пистолет из кобуры и быстро и бесшумно пробежал вдоль изгороди к месту трагедии как раз в тот момент, когда разбойник, державший на мушке непослушную парочку на козлах, приготовился стрелять.

Пуля Джека попала ему точно в шею, и он свалился, даже не вскрикнув.

Молчаливый наблюдатель с проклятием обернулся – и оказался у острия клинка милорда.

Карстерз резко втянул в себя воздух, увидев белое лицо герцога Эндоверского.

– Будь ты проклят! – хладнокровно сказал Трейси, отскочив и выхватив шпагу.

– Хорошо, – любезно согласился Джек. – Защищайтесь, мсье герцог!

Трейси ощерился, полуприкрыв глаза. Через плечо он отрывисто приказал:

– Следите за девушкой. Я займусь этим молодым нахалом.

Клинки скрестились.

У Джека от радости битвы заблестели глаза, клинок его так и мелькал. Зная Трейси как великолепного фехтовальщика, он действовал осторожно.

Девушку по-прежнему держали за руки, но все внимание присутствующих было приковано к дуэлянтам. Мужчины на козлах достали мушкетон, приготовившись стрелять, если возникнет необходимость, сама девушка смотрела, затаив дыхание и полуоткрыв губы, глаза ее горели испугом, возмущением и восторгом. А пожилая дама едва ли не прыгала на месте, подбадривая Карстерза криками.

Шпаги со свистом скрещивались. Время от времени герцог делал опасный выпад, но его противник все время его парировал. Герцог держался абсолютно спокойно, губы его презрительно кривились. Он не имел представления с кем бьется – но его противник узнал его, и следовало заставить его замолчать. Поэтому он бился с мрачной решимостью. Напротив, Карстерз не имел намерения убивать его милость. Герцог и раньше был ему не по сердцу, но добродушная натура не позволяла ему идти на столь серьезное кровопролитие. Он был наслышан о любовных похождениях Трейси и не удивился, узнав его в молчаливом соглядатае. Ему не слишком хотелось вмешиваться в дела Бельмануара, но, с другой стороны, он был не в состоянии смотреть, как нападают на женщину. Он рассчитывал разоружить его милость и принудить покинуть сцену. Он сделал хитроумный выпад, – и по руке герцога потекла тонкая струйка крови. Бельмануар не издал ни звука, только чуть моргнул и начал биться осторожнее.

После одного из выпадов герцога рука Карстерза чуть дрогнула, и на его рукаве начало расплываться красное пятно. Он главным образом оборонялся, выжидая, когда герцог устанет. Вскоре у его милости сбилось дыхание, а на лбу выступили капли пота. Но усмешка не исчезала с его губ и спокойствие его не покидало; он держал себя в руках. Лицо его было смертельно бледным, в мозгу клокотал гнев, однако это никак не отразилось на том, как он вел бой.

Карстерз поменял тактику и прибег ко всем уловкам и тонкостям фехтования, которым научился за границей. Казалось, он сделан из стали и движется на пружинах, таким он казался подвижным и неутомимым. Раз за разом он легко заставлял герцога отступать шаг за шагом. Он не задыхался, время от времени негромко и весело смеясь. Кровь из его раны капала на землю, но Трейси казалось, чго это совершенно не действует на его противника. Джек же чувствовал, что быстро теряет силы и что пора кончать бой.

Он сделал неожиданный выпад и отступил. Трейси, увидев представившуюся ему возможность, попытался пробить ненадежную защиту.

В следующую секунду шпага вылетела из его руки, и он оказался на земле – целый, но беспомощный – и глядел на маску и наставленную на него шпагу. Он не понимал, как его сбили с ног, но что его противник непревзойденный мастер, было совершенно очевидно.

Милорд хохотнул и перевязал свою рану носовым платком.

– Я знаю, мсье, что это необычно и в дуэлях запрещено. Но я уверен: мсье согласится, что обстоятельства тоже… в высшей степени не обычны… и перевес почти подавляющий!

Повернув голову, он увидел, что один из мужчин, державший девушку за руки, отпустил ее и двинулся к нему.

– О, нет, – протянул он, качая головой. – Еще шаг, и я проколю вашего хозяина на месте.

– Стойте! – хладнокровно приказал герцог.

– Bien![3] Бросьте ваше оружие к моим ногам и… э-э… отпустите мадемуазель!

Те даже не пошевелились, и, пожав плечами, милорд прижал острие шпаги к горлу Трейси:

– Ehbien!

Они все еще медлили, тревожно поглядывая на своего господина.

– Повинуйтесь! – приказал герцог.

Каждый вытащил по пистолету, исподлобья поглядывая на Джека, а девушка бросилась к тетке, которая принялась ее утешать и успокаивать.

Джек нарочито зевнул:

– Я не собираюсь стоять здесь всю ночь. И я не младенец и не дурак. Depechez! [4] Пошевеливайтесь!

Бельмануар увидел, что кучер приготовив мушкетон, так и рвется стрелять. Он проиграл. Повернувшись к негодяям, ожидавшим его приказаний, он сказал:

– Бросьте все!

К двум пистолетам прибавилось еще два – и два кинжала.

– Тысяча благодарностей! – раскланялся милорд, быстро осмотрев их. – Мсье герцог, попрошу вас не двигаться. Теперь вы, носатый – да, вы, mon ami [5] , – подберите пистолет, который уронил ваш покойный друг.

Получивший приказ поплелся к телу и швырнул в кучу еще один пистолет.

Милорд нетерпеливо покачал головой:

Теперь он взглянул на сидящих на козлам. Кучер приподнял шляпу и воскликнул:

– Я готов, сэр!

– Прекрасно. Будьте любезны держать этих людей под прицелом, но без моего приказания не стрелять. А теперь, мсье герцог, даете ли вы слово, что уедете восвояси и оставите даму в покое? Тогда я разрешу вам встать.

Трейси нетерпеливо дернул головой:

– У меня нет выхода.

– Мсье, это не ответ. Вы даете слово?

– Да, будьте вы прокляты!

– Несомненно, – вежливо отозвался Джек. – Прошу вас встать.

Уперев острие шпаги в землю, он наблюдал, как Трейси поднимается на ноги.

Мгновение герцог смотрел на него из-под прикрытых век.

– Я почти уверен, что знаю вас, – проговорил он негромко и ласково.

Французский выговор Джека стал заметнее.

– Возможно. Я, по крайней мере, имел несчастье видеть мсье прежде.

Трейси пропустил оскорбление мимо ушей и добавил необычайно нежно:

– Но одно можно сказать точно: я узнаю вас – если снова встречу.

Не успел он окончить фразы, как Джек, разглядев у него в руке пистолет, отскочил в сторону – как раз вовремя, чтобы успеть увернуться от выстрела, направленного прямо ему в голову. Пуля попала в левое плечо.

– Не стреляйте! – быстро приказал он кучеру и поклонился его милости: – Не смею задерживать вас, мсье.

На секунду в зеленых глазах герцога блеснула ядовитая злоба, а потом на них снова опустились тяжелые веки, и он ответил нарочито глубоким поклоном.

– Au revoir [8] , мсье, – улыбнулся он, нагибаясь за своей шпагой.

– Мсье… ни к чему… брать… свою шпагу, – сказал Джек. – Я имею… желание… сохранить ее… на память.

– Как желаете, мсье, – небрежно ответил Трейси, направляясь к своему экипажу. За ним последовали двое его людей.

Милорд стоял неподвижно, тяжело опираясь на шпагу, и смотрел, как они уезжали. Только когда экипаж скрылся из вида, он поддался охватившей его слабости. Пошатнувшись, он упал бы, но две прохладные руки подхватили его и поддержали.

Дрожащий глуховатый голос произнес:

– Вы ранены! Ах, сударь, вы ранены из-за меня!

Джек, мучительно справляясь с надвигающимся беспамятством, с трудом поднес девичьи пальчики к губам:

– Я был счастлив… мадемуазель, – с трудом проговорил он. – Теперь… вы можете… кажется, спокойно ехать.

Диана подхватила его под руку и тревожно посмотрела на спешившего к ним лакея.

– Быстрее! – приказала она. – Сэр, вы теряете сознание! Вы должны позволить моему слуге довести вас до экипажа.

Джек с усилием улыбнулся.

– Это… пустяк… уверяю вас. Молю вас… я…

И он удобно упал в обморок прямо в руки крепкого Томаса.

– Отнеси его в карету, Томас! – приказала девушка. – Осторожнее с его рукой и – ах! – бедняжка! – плечом. Тетя, у вас найдется, чем перевязать его раны?

Мисс Бетти поспешно подошла к ним.

– Ах, милочка моя, что за чудесное избавление! Милый, храбрый джентльмен! Поосторожнее же, Томас! Да, положи его на сиденье.

Милорда заботливо уложили на подушки, и мисс Бетти захлопотала над ним. Диана тем временем велела Томасу позаботиться о лошади милорда, которую они увидели, подняла шпагу с необычной рукоятью, оставленную герцогом Эндоверским, и прыгнула в карету, чтобы вместе с мисс Бетти позаботиться о ранах Джека.

На руке у него была всего лишь неопасная царапина, но пулевое ранение плеча вселяло беспокойство. Пока Диана перевязывала раны, мисс Бетти развязала галстук и сняла маску с милорда.

– Ди, посмотри, какой красивый мальчик! Бедный храбрец! Как нам повезло, что он подъехал! Ах, только бы кровь остановилась!

Не прерывая восклицаний, она копалась у себя в ридикюле в поисках нюхательных солей.

Диана подняла глаза и внимательно всмотрелась в бледное лицо на темных подушках. Она заметила решительный, четко очерченный рот, аристократический нос, тонкие дуги бровей, – и сердце ее забилось. Дуэль заставила напрячься все ее нервы: ее переполняло восхищение отважным избавителем, и его умное и красивое лицо только усилило это восхищение.

Поднеся к его ноздрям нюхательные соли, она с замиранием сердца ждала, чтобы к нему вернулось сознание, – но старания ее были тщетны. Ей пришлось удовлетвориться тем, что, подложив под раненое плечо подушки, она поддерживала их, когда экипаж подбрасывало на ухабах.

Мисс Бетти суетилась, пытаясь остановить кровь, а потом уселась, решительно заявив:

– Больше мы ничего не можем сделать, милочка, но… да, конечно, протри ему лоб лавандовой водой. Должна сказать, не ожидала я такого от мистера Эверарда! Можно подумать, мы живем в каменном веке! Негодник!

Диана содрогнулась.

– Я знала, что он отвратителен, но не думала, что настолько! Как он сумел разузнать, когда мы уезжаем из Бата – и почему напал на нас так близко от дома? Ах, я теперь не буду знать покоя!

– Чепуха, душенька. Глупости! Ты же видела, как легко его победили. Не сомневайся: он понял, какой ошибкой было пытаться тебя похитить, и мы его больше не увидим.

Успокоив ее этими словами, она снова кивнула и откинулась на подушки, с тайной улыбкой наблюдая, как ее племянница ухаживает за своим спасителем.

ГЛАВА 12

Милорд диктует письмо и принимает посетителя

Вздохнув, милорд вернулся к жизни. Устало открыв глаза, он повернул голову – и испытал подобие удивления. Он находился в незнакомой комнате, а у окна за каким-то рукоделием сидела маленькая пожилая дама, почему-то ему словно бы знакомая.

– Кто… вы? – спросил он, с досадой заметив, как слабо звучит его голос.

Маленькая дама вскочила и подошла к нему.

– Хвала Господу! – воскликнула она. – И благослови вас Бог, мальчик. Лихорадка прошла.

Она положила худенькую руку ему на лоб и улыбнулась его изумлению.

– Свеженький, как огурчик, милый мой мальчик. Какая радость!

Джека уже давно никто не называл ни милым, ни мальчиком. Ответив ей слабой улыбкой, он закрыл глаза.

– Я ничего… не понимаю, – сонно пробормотал он.

– Не надо и голову ломать. Спите.

Он секунду поразмыслил. Предложение показалось ему разумным – а он так устал! Чуть вздохнув, он закрыл глаза.

Когда Карстерз снова проснулся, было уже утро следующего дня, и солнце било в окно так, что он зажмурился.

Кто-то зашелестел, приближаясь: он увидел даму, которая назвала его «милым» и велела спать.

Джек улыбнулся – и вытащил из-под одеяла удивительно худую руку.

– Но кто вы? – чуть капризно спросил он.

Мисс Бетти легко похлопала его по руке.

– Все еще не возьмете в толк. Я тетя Бетти – тетка Ди. Да ведь вы не знаете и кто такая Ди! К милорду возвращалась память.

– О… да ведь вы – дама в экипаже… Трейси… Вспомнил!

– Ну, никакого Трейси я не знаю, но я – «дама в экипаже».

– А вторая…

– Это была Диана Боули, моя племянница-лапушка! Вы ее увидите, когда поправитесь.

– Но… но… где я, сударыня?

– Да не волнуйтесь так, милый мой мальчик!

– Мне тридцать лет, – запротестовал Джек, озорно сверкнув глазами.

– Никогда бы не поверила, но и тридцать для меня мальчик, – парировала мисс Бетти, заставив его засмеяться. – Вы в доме мистера Боули, отца Ди и моего брата. И здесь вы останетесь, пока не поправитесь.

Джек с трудом приподнялся на локте, поморщившись от боли.

– Господи, мадам! И давно я здесь?

Его мягко, но решительно заставили снова опуститься на подушки.

– Будете лежать? Ну куда это годится – вы же снова разбередите рану! Завтра исполнится неделя, как вы здесь. Господи твоя воля, да что это с мальчиком?

(На лице Джека отразились недоверие и ужас.)

– Неделя, сударыня! Не говорите этого!

– Даю вам слово. И хорошенько же вы нас напугали: чуть не умерли, и все только бредили Диками и Джимами!

Милорд быстро поднял глаза:

– О! Так я говорил?

– Говорили. Ну, если можно назвать разговором эту тарабарщину! А теперь вы должны тихо лежать и ждать, когда снова придет доктор.

Минуту Карстерз лежал молча. Вспомнив Джима, он чуть улыбнулся.

«Лучшего наказания я бы для него не придумал, даже если бы долго старался, – сказал он себе, но потом нахмурился. – Бедняга! Он, наверное, с ума сходит от беспокойства».

– Мисс… э-э… Бетти?

– Э, да вы еще не уснули!

– Уснул, сударыня? Ничуть! – с достоинством ответил он. – Мне надо написать письмо.

– Ни в коем случае!

– Но это необходимо! Это чертовски важно, сударыня!

Она решительно покачала головой.

– Без разрешения мистера Джеймсона – нельзя.

Джек с трудом сел, прикусив губу.

– Тогда я встану! – пригрозил он.

Она подбежала к нему.

– Нет-нет! Ложитесь и будьте паинькой!

– Не лягу и не буду!

– Тогда я еще долго не дам вам притронуться к перу!

Джек напустил на себя грозный вид и гневно нахмурился.

– Сударыня, я настаиваю, чтобы вы мне дали написать письмо!

– Сударь, я настаиваю, чтобы вы легли!

Он с трудом справился со смехом.

– Пеняйте на себя, если не принесете мне перо и бумагу, мисс Бетти!

– Но, милый мальчик, опомнитесь! Вы не можете шевелить рукой!

– Буду шевелить, – неуступчиво ответил Джек, но при этом откинулся на подушки, закрыв глаза. Между бровями его пролегла складка боли.

– Я же вам сказала! – укорила его мисс Бетти не без торжества в голосе, делая вид, что поправляет сбившееся покрывало.

Синие глаза распахнулись и умоляюще взглянули на нее:

– Сударыня, но это очень важно!

Она не устояла и предложила компромисс:

– Писать вам самому не разрешу категорически, но, может, вы мне его продиктуете?

Джек оживился и поцеловал ей руку.

– Мисс Бетти, вы ангел!

– А, перестаньте.

И она поспешно ушла за письменными принадлежностями.

Вернувшись, она обнаружила, что больной нервно теребит край простыни и хмурится.

– Я готова, – сказала она.

– Благодарю вас, сударыня. Вы очень добры…

– Чепуха!

Он слабо рассмеялся.

– Я хочу, чтобы вы написали моему слуге и велели ему привезти мой багаж в ближайшую гостиницу…

– И не подумаю! Я велю ему привезти его сюда.

– Но, мисс Бетти, я не могу злоупотреблять вашим…

– Перестанете вы или нет?.. Тоже мне, злоупотреблять!..

– Я вижу, мною будут помыкать, – вздохнул Джек, любуясь ее быстрой улыбкой.

– Ах вы, мальчишка! Ну, диктуете?

– Хорошо, сударыня. Нет, я передумал. Напишите лучше моему другу:

«Дорогой Майлз… выполняя свое обещание… пишу тебе… предполагая… что тебя встревожило… мое исчезновение… Знай… что я нахожусь»… Скажите, сударыня, где я нахожусь?

–…Поместье Хортон в Литтлдине, – ответила она, записывая.

– Спасибо. «Я имел несчастье повредить плечо…»

–…и руку, – неумолимо вставила она.

– «…и руку в поединке… и некая… добрейшая дама…»

– Я отказываюсь писать такую чушь! «Одна из дам, спасенных мною».

– Боже, сударыня, вы не написали этого? – ужаснулся Джек.

Она успокаивающе улыбнулась.

– Нет. Я написала: «это письмо тебе пишет моя сиделка».

– Сударыня, вы любите дразниться, – укорил ее милорд. – Э-э… да. «Когда отведешь Дженни… в Тренчем… прикажи, пожалуйста, Джиму… немедленно привезти сюда… мои вещи». Успели записать, мисс Бетти?

– Да.

«Передай, пожалуйста… мой привет… леди Молли… и прими мои… извинения… и благодарность». – Он помолчал. – Подпишите, пожалуйста, письмо. «Дж. К.» и адресуйте его сэру Майлзу О'Хара, Терз Хаус, Молтби.

– Сэру Майлзу О'Хара? Он ваш друг, мистер… мистер… Я не знаю вашего имени.

– Кар…– начал было Джек и – прикусил язык. – Карр, – невозмутимо докончил он. – Джон Карр. – Вы знакомы с ним, мисс Бетти?

– Я? Нет! Как вы думаете, он приедет вас навестить?

– Если вы ему позволите, сударыня.

– Господи! Ну-ну! Я велю Томасу сейчас же отвезти письмо.

– Мисс Бетти, вы удивительно любезны. Клянусь, я даже, не знаю…

– Благослови вас Господь, мальчик! А мы-то, мы?.. Страшно подумать, что сталось бы с Ди, не появись вы! Это мы должны вечно вас благодарить.

Джек покраснел, как мальчишка.

– Право, вы преувеличиваете…

– Полноте! Ну, спите и ни о чем не тревожьтесь. Вы не будете пытаться встать?

Он расхохотался:

– Даю вам клятвенное обещание! Если вы никогда и не придете, я буду тут лежать, чахнуть…

Но комната была уже пуста: весело рассмеявшись, мисс вышла.

О'Хара приехал ближе к вечеру. После недолгого разговора с Дианой и ее отцом, он был препровожден в комнату милорда, где мисс Бетти встретила его веселой улыбкой и неловким реверансом.

– Вы не будете волновать мистера Карра? – спросила она, но их прервал голос милорда, слабый и очень веселый.

– Входи, Майлз, и не слушай мисс Бетти! Она – тиран, и не дает мне мой парик.

О'Хара рассмеялся при виде озорной улыбки мисс Бетти и пошел к кровати. Крепко сжав худую руку, он демонстративно нахмурился.

– Юный бездельник! Не мог придумать ничего лучше, чем ввязаться в драку и чуть не свести с ума своего слугу.

– Что за чушь! Ты нашел Джима?

Осмотревшись, О'Хара убедился в том, что мисс Бетти дипломатично скрылась.

– Да, я отвел кобылу, как только получил письмо… Ну, и напугал ты меня, Джек, скажу я тебе! Она его узнала, и я с ним поговорил.

– Бьюсь об заклад, ты от Джима ничего не добился. Очень глупо он выглядел?

– Сказать по правде, мне показалось, что он идиот, я даже решил, что, наверное, ошибся. Но в конце концов я заставил его поверить моим словам. Он взял кобылу и сегодня вечером привезет вещи. Кстати, Джек, я рассказал ему о нашей мимолетной встрече и незаряженных пистолетах. Он сказал, что это его вина. Ты бы видел его лицо! Ошарашен – это еще слабо сказано.

– Наверное. Слушай, Майлз, такое странное приключение!

– Что же с тобой все-таки случилось?

– Я и собирался тебе рассказать. Когда я от вас уехал – примерно через час – я наткнулся на экипаж мисс Боули; его остановили трое негодяев, и они пытались затащить ее в карету джентльмена, который руководил всем этим. Так что я, естественно, спешился и пошел посмотреть, что можно сделать.

– Как это на тебя похоже: совать нос не в свои дела! Четверо – и ты имел нахальство нападать! Ты просто сумасшедший!

– Конечно, будь ты на моем месте, ты повернулся бы и поехал восвояси! Или может помог мошенникам? – возмущенно ответил тот.

О'Хара хохотнул.

– Ну-ну, продолжай, Джек. Я же не сказал, что мне не хотелось бы оказаться рядом с тобой.

– Это было бы превосходно. Наверное, мисс Боули уже почти все тебе рассказала, но одного сказать не могла, потому что не знала… тот, с кем я бился, был Бельмануар.

– Гром и молния! Неужели герцог?

– Да, Трейси.

– Дьявольщина! Он тебя узнал?

– Наверняка не знаю. Я, конечно, был в маске, но он сказал, что, кажется, узнал. И в эту секунду он в меня выстрелил.

– Грязный негодяй!

– М-м, да… Потому-то я и решил, что он меня не узнал. Черт подери, Майлз, даже Трейси такого не сделает!

– Думаешь? А я бы йсазал, что Трейси готов на любую подлость.

– Ну, приятель, это уж слишком! Он не мог бы хладнокровно убить человека, с которым вместе охотился и фехтовал, и… и… Никто на такое не способен!

У О'Хары был довольно скептический вид.

– Это ты не способен, а жалкий негодяй, вроде Бельмануара способен на все!

– Я не могу в это поверить. У нас всегда были вполне дружеские отношения. Вот если бы Роберт… Но я и этому не верю. И не говори ничего здешним, О'Хара: они не знают Дьявола. Судя по тому, что сказала мне мисс Бетти, он назывался мистером Эве-рардом. Он познакомился с девушкой, с Дианой, в Бате и – ты знаешь его манеру – она не захотела иметь с ним дела, – он решил ее умыкнуть.

– Боже, что за гадкий человек!

– В отношении женщин – да. В остальном… не так уж он плох, Майлз.

– Я такую грязь не люблю, Джек.

– Ну, не знаю. Надо думать, мы все не святые. – И он резко поменял тему разговора: – Как Дженни?

– Плоховато ест – наверное, скучает по тебе. Я оставил ее с Джимом. Наверное, он скоро приедет. Не думаю, чтобы он стал терять время.

– Да, не думаю. Бедняга, он, наверное, ужасно тревожился за своего никчемного господина.

– Еще бы: он стал такой же бледный, как ты сейчас, когда я сказал о твоей ране.

Карстерз быстро повернул голову.

– Что ты сказал о моем лице? Будь добр, подай мне зеркало, Майлз.

Рассмеявшись, О'Хара повиновался и удивленно наблюдал, как его светлость пристально разглядывает свое отражение.

– Интересная бледность, друг мой, интересная бледность. И все-таки я рад, что Джим скоро приедет.

Поймав на себе взгляд Майлза, он безудержно расхохотался:

– По-твоему я ужасно тщеславен, Майлз?

– Это поза, Джон? Маска сэра Энтони Ферндейла, баронета?

– Нет. Кажется, это я сам. Видишь ли, когда живешь только для себя, стараешься относиться к себе как можно лучше. Отсюда тщеславие. Пожалуйста, убери зеркало. Вид моего лица мне неприятен.

– Однако вы раскомандовались, милорд, – отозвался О'Хара, кладя зеркало на стол. – И, пока не забыл – как вас теперь зовут?

– Джон Карр. Чуть не проговорился, но успел вовремя остановится. Я слышу, моя воспитательница возвращается… Э-э… Майлз!

– Ну!

– Приезжай еще!

– Приезжать еще! Милый мой, да я тебе скоро надоем! Я буду здесь каждый день.

– Спасибо. Кажется, надоесть мне будет нелегко. Джон прикусил губу и отвернулся, в комнату вошла мисс Бетти.

– Боюсь, вам пора оставить моего пациента, сэр Майлз, – сказала она. – На один день ему хватит впечатлений – пусть спит.

Вопросительно взглянув на отвернувшегося Джона, она добавила:

– Он, наверное, устал?

Тот повернулся и улыбнулся ей:

– Нет, мисс Бетти, я не устал. Но убежден, что вы этому не поверите.

– Милый мой мальчик, вы знаете, что у вас под глазами ужасные тени?

– Ну вот, снова замечания о моей внешности! – вздохнул он, взглянув на вставшего О'Хару.

– Вы совершенно правы, мисс Бетти, я должен идти. Можно мне завтра снова приехать?

– Конечно! – приветливо улыбнулась она. – Мы будем счастливы вас видеть.

О'Хара наклонился над больным:

– Тогда au revoir, Джек. Моя супруга посылает привет своему «кузену Гарри». Плутовка!

– Правда? Как мило с ее стороны, Майлз! А ты передай ей мой привет и поцелуй ее…

– Да? – с подозрительным хладнокровием переспросил Майлз. – Я должен поцеловать ее – что?

– Ее руку! – рассмеявшись, договорил Карстерз. – До свидания и спасибо тебе…

– Ну, будет! – прервал его Майлз.

Поклонившись мисс Бегти, он ушел.

Деловитая пожилая дама порхнула к постели своего подопечного и поправила ему подушки.

– Ну, вы удовлетворены?

– Сударыня, чрезвычайно: я благодарю вас. Я скоро встану.

– Хм! – только и ответила она, и оставила его наедине со своими мыслями.

Как она и предвидела, он задремал, но плечо не дало ему заснуть. Он лежал в забытье, закрыв глаза, и меж его бровей пролегла глубокая морщина – признак боли.

Звук закрывающейся двери заставил его открыть глаза. Чуть повернув голову, он увидел, что посреди комнаты стоит Джим Солтер и тревожно смотрит на него.

Милорд ответил сердитым взглядом, и Джим принялся ждать, когда разразится буря.