Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Стены воздуха

ModernLib.Net / Хэмбли Барбара / Стены воздуха - Чтение (стр. 15)
Автор: Хэмбли Барбара
Жанр:

 

 


      Альда тряхнула головой, поправляя волосы. Вьющиеся локоны ниспадали, подобно запутанному шелку, по черной с золотом мантии.
      - Я не знаю, - сказала она тихо. - Но Лолли испугана. Возможно ли, чтобы болезнь темноты довел Снелгрина до сумасшествия?
      - Это как раз то, чего я боюсь, - сказала Джил. - Но поверь мне, мысль о сумасшедшем, блуждающем по Убежищу по ночам, не так уж и опасна для меня.
      - И ты вооружена, - добавила Минальда. - Я думаю, следующее, что мы должны сделать, - это поговорить с Янусом. Если Снелгрин и вправду сошел с ума, что тогда? Посадим его под замок? Будем кормить его по зимнему рациону, чтобы остались семена на весну? Велим кому-нибудь перерезать ему глотку?.. Как... - она замолчала, но Джил могла докончить фразу: как Ледяной Сокол перерезал Медде, которая была няней Альды, когда ее разум поглотили Дарки. На дороге от Карста до Ренвета никто не мог присматривать за спотыкающимися зомби, и проблема была решена сразу. Альда знала это еще тогда. Но Джил понимала, что она не простила палача.
      - Он опасен?
      - Я не знаю. Можно это как-нибудь выяснить?
      - Конечно, - цинично сказала Джил. - На моей родине авторитеты всегда занимались этим. Если человек сходил с ума, то они ждали, пока он не убьет кого-нибудь, а потом запирали его. Иначе они не могли быть уверены в этом.
      Альда уставилась на нее недоверчиво:
      - Ты шутишь.
      - Клянусь жизнью, что нет.
      - Это отвратительно!
      Джил, чья бабушка была убита известным наркоманом на бульваре за содержимое ее кошелька, лишь пожала плечами.
      Они миновали лестницу, которая вела на верхние этажи, и отверстие в потолке, обеспечивавшее тягу воздуха в прачечную. Наверху свет не горел, но на следующей лестнице, ведущей вниз и такой же расшатанной, свет просачивался сквозь занавешенную дверь кельи и слышался мужской голос, певший колыбельную. Девушки спустились вниз, и темнота коридора как будто пыталась проглотить их. Когда воздушные потоки вентилятора подняли вверх их длинные волосы, Джил вновь почувствовала приближение какого-то неотвратимого несчастья, по ее спине пробежал холодок. Она вспомнила, что сказала Винна о тех детях, которым приснились кошмары.
      - Альда, ты что-нибудь чувствуешь? - тихо спросила она.
      - Что именно? - Альда остановилась. Тени коридора сомкнулись вокруг них.
      - Просто постой тихонько с минуту.
      Прошло около сорока секунд. Тишину было слышно так же, как движение воздуха в пустой комнате. У Джил было навязчивое впечатление безбрежности Убежища и темноты, наполнявшей его холлы и кельи.
      Альда вздрогнула.
      - Нет, - сказала она. - Пойдем, Джил. Что же ты чувствуешь?
      - Дарки наготове, - сказала Джил. - Мне показалось, что этой ночью они должны атаковать. Руди чувствовал это, и Ингольд тоже. Потом Тед сказал мне, что у него был ночной кошмар.
      Альда быстро огляделась вокруг.
      - Как там ворота? - прошептала она. - Удержат ли их?
      - Думаю, да. Чары Ингольда все еще на них.
      Но, вспомнив об ужасной темноте этого ревущего тоннеля, Джил вздрогнула. Больше чем когда-либо она ждала возвращения Ингольда в Убежище, потому что он мог противостоять Даркам, а также потому, что его присутствие разгоняло все ее страхи. Зеленые кошачьи глаза сверкнули в темноте. Джил осознала, что борется с паническим желанием вытащить меч.
      - Нужно разбудить Алвира и рассказать ему все.
      - Да.
      Альда бесшумно двигалась впереди Джил, держа в руке лампу, свет от которой зажигал ответные огоньки на золотой вышивке ее мантии.
      - Он, наверное, только что уснул. А если Дарки за воротами? - она вздохнула.
      Девушки вышли к главному коридору Королевских покоев и увидели, как что-то маленькое и белое медленно катилось к ним по полу.
      - Ты, маленький звереныш! - даже в конце темного коридора Джил узнала Тира, ползущего с обычным для него видом целеустремленной черепахи, движущейся к ближайшей пропасти. Он еще не умел ходить, но уже научился выползать из колыбели. В темноте виднелась лишь его белая распашонка, делавшая мальчика похожим на сказочного бельчонка в ночном лесу.
      Они заметили какое-то движение позади Тира. Сначала Джил не поняла, что это было, возможно, какой-то человек. Он сжимал что-то в руке и вышел из комнаты Минальды. Джил так и не поняла, как смогла в такой темноте разглядеть его глаза.
      Когда Альда закричала, Джил уже была на полпути к нему с обнаженным мечом. В неясном свете она узнала Снелгрина и увидела в его руке большой нож. Должно быть, он видел Джил и слышал крик Альды, однако его немигающий, отсутствующий взгляд был прикован к малышу, находившемуся в нескольких ярдах. Снелгрин двигался быстро. Джил удалось ухватить Тира за подол сорочки, и едва она успела оттолкнуть его к противоположной стене, как нож высек искры из каменного пола как раз в том месте, где только что сидел Тир.
      Находясь в опасной близости к лезвию, Джил развернула меч обратной стороной и ударила его по лицу увесистой рукояткой. Нос сломался, и обнажилась плоть, однако в его глазах было все то же застывшее выражение. Холодный ужас парализовал Джил. Она попыталась отступить назад, но он схватил ее за волосы и начал бить головой об стену. Тир издавал вопли ужаса. Снелгрин повернул к нему ничего не выражающее, залитое кровью лицо.
      Кто-то выхватил меч из онемевших рук Джил. Подобно скандинавскому рыцарю, Альда неистово бросилась на мужчину, неумело обрушив на него меч. Снелгрин отшатнулся, прижав руки к лицу. Люди высыпали в коридор с криками, отсветы на стенах заплясали в бешеном ритме. Крики Тира становились все громче. Как в лихорадочном бреду, Джил увидела, что Снелгрин отшвырнул Минальду и скрылся в поглотившей его тьме.
      Джил с трудом поднялась на ноги и бросилась к Тиру, который лежал у стены, захлебываясь от рыданий. К счастью, он не пострадал. Альда, у которой из порезанной губы струйкой вытекала кровь, вырвала Тира из рук Джил и медленно опустилась по стене на пол, прижимая его к груди.
      - Альда, - прошептала Джил, обнимая девушку. - С ним все в порядке. А ты как?
      Альда кивнула. Кто-то грубо схватил Джил за руку.
      - Что происходит? - спросил Алвир, по лицу которого стекала кровь. За ним появились воины, некоторые из них были полураздеты, но при оружии. Подошел благоухающий Стюарт. Он зябко кутался в ночную рубаху с видом оскорбленного самолюбия.
      - Снелгрин, - пояснила Джил. - Он сумасшедший.
      - Кто? - переспросил императорский племянник.
      - Тот человек, который выходил ночью за ворота, сошел с ума, объяснила, захлебываясь, Джил, в то время как Алвир наклонился, чтобы обнять сестру. Он не пытался поднять ее, а просто прижимал к себе, пока она билась в истерике.
      - Но почему?
      - Потому что... - начала было Джил, но замолчала, думая о чем-то другом. Затем она сказала вслух: - Он пошел отпирать ворота.
      - Что?
      Но она уже повернулась и кинулась прочь.
      Насколько хорошо Снелгрин знает дороги Убежища, подумала она, вслепую пробираясь по лабиринту, все извилины которого за время вторжения узнала так же хорошо, как автострады родного города. Рискнет ли она прорваться через Святилище, чтобы сэкономить время? Сможет ли Мелантрис задержать его у ворот? Неужели он стал зомби? Где он, впереди меня или сзади?
      На ответы не было времени. Она нырнула в пустую келью, в которой была лестница, ведущая вниз, к Святилищу, и стала спускаться, дрожа при мысли о том, как высоко она находилась и какой древней была эта лестница. Это кратчайший путь, внушала она себе. И самое большее, что со мной может случиться, это то, что я сломаю ногу.
      Лестница скрипела и качалась под тяжестью ее веса.
      Святилище окружило ее вакуумной тишиной, сквозь которую вдалеке слышались голоса, топот ног и едва различимые крики испуганного ребенка. Тренировка обострила рефлексы, и когда под ногой сломалась ступенька, она легко спрыгнула на землю и вслушалась в темноту.
      Не было никаких признаков паники. Факелы горели на воротах, но на посту не было видно капитана. "Может, она побежала на поиски, - подумала Джил. - Господи, помоги нам - она правильно сделала". Мысль об одержимом сумасшедшем убийце, бродившем по лабиринтам Убежища, вызывала почти такой же ужас, как и мысль о Дарках, проникших туда. Если он поднялся наверх, то годами может жить там, не опасаясь, что на пятом этаже его кто-нибудь увидит. "Кроме его жертв", - подумала Джил.
      Но она была уверена, что он не пошел наверх. С того места, где она стояла у церковной ограды, она видела слабо освещенные ворота, находившиеся от нее на большом расстоянии.
      Она уже наполовину поднялась, когда заметила его. Должно быть, он хорошо изучил лабиринты Убежища, так как выскользнул из дверного проема к правому крылу ворот. На его лице застыли сгустки крови, все еще вытекавшей из ран. Она увидела также, что в руке он все еще сжимал нож, но теперь он нес еще и топор.
      Припадая к земле, как животное, он повернул дверные кольца и потянул на себя внутренние двери, которые легко и бесшумно раскрылись. Толкнув что-то под правую створку, он замахнулся топором. Металл ударился о металл.
      - Бог мой, он разбивает их!
      Джил закричала, издав невнятный животный крик ярости, и бросилась к нему, преодолевая последние, сто футов.
      Снелгрин поднял глаза. Он все еще стоял нагнувшись. Искры посыпались от железа, когда он снова ударил. На его лице застыло странное смущенное выражение, как будто существо, не имеющее лицевых мышц, пыталось скорчить гримасу. Слюна вытекала из полуоткрытого рта. Человеческое существо издало хриплое мычание, повернулось и бросилось в темноту тоннеля до того, как Джил успела кинуться вдогонку. Видит ли он в темноте, подумала она, взбегая по ступенькам и ныряя вслед за ним в темноту. Но внутренние ворота были открыты, и не было времени на раздумья.
      Она знала, где находились замки на внешних воротах, но ее руки наткнулись на плоть. Она уже испытала на себе силу Снелгрина, а сейчас в полной темноте она была еще более подавляющей и ужасающей. Зомби схватил Джил. Она почувствовала, как топор оцарапал ей ногу.
      Девушка пронзительно закричала, моля Бога, чтобы другие стражники появилась до того, как она будет убита.
      Тяжелое тело навалилось на нее, хриплое дыхание отдавалось в ушах. Отвратительный запах его нестиранной одежды бил в ноздри. На какой-то момент они сжали друг друга в неравной схватке; затем она почувствовала, что падает. Она не ощущала больше его хриплого дыхания, и ей показалось, что звездное небо обрушивается на нее. Как будто мерцающие созвездия и вправду давали свет, она разглядела над собой подергивающееся свиное лицо Снелгрина, с удивлением уставившееся в пространство. Она увидела, что в его кадыке торчит стрела. Он задыхался, пытаясь схватить ее руками, и делал беззвучные движения ртом. По его лицу струился пот. Он сделал, пошатываясь, шаг или два по направлению к замкам на воротах, и другая стрела, появившаяся, как по мановению волшебной палочки, вонзилась ему в висок.
      Точно в десятку, успела подумать Джил, прежде чем потеряла сознание.
      Казалось, все население Убежища окружило ее, когда она очнулась. Шум голосов доносился, как волнующееся море, отдаваясь в ноющем черепе. Она закрыла глаза и попыталась отвернуться.
      Кто-то положил ей на лоб мокрое полотенце. Она попыталась стащить его, но костлявая рука сжала ее запястье.
      - Полегче, дитя, - прошелестел пергаментный голос аббатисы Джованнин. Джил хотела было подняться, но тут же откинулась назад.
      - Что произошло? - спросила Джил, когда вновь обрела способность говорить. Голова ее была легкой, но тело болело. Она обнаружила, что все ее лицо было покрыто царапинами от острых ногтей Снелгрина. Раньше она даже не чувствовала их.
      - Снелгрин мертв, - костлявые пальцы убрали со лба Джил слипшуюся прядь. - Как могли бы быть мертвы мы, не побеги ты за ним.
      За серьезным узким лицом аббатисы появилось лицо Майо Трава. В руках он еще держал большой лук.
      - Снел исчез за воротами, когда я выходил из Церкви, - сказал он. - Я боялся, что ее успею вовремя выстрелить.
      - Да, я тоже боялась. - Джил огляделась. Вокруг нее толпились не только обитатели Убежища, но и весь ночной дозор стражников, воины из личной охраны Алвира и Майо. У Мелантрис было порезано лицо, а на левом виске образовалась шишка величиной с грецкий орех. Стюарт Алкетч был одет теперь в некое подобие цветастого саронга, а Алвир набросил бархатный плащ поверх ночной рубахи. Он казался смущенным и уязвимым из-за босых ног с хорошо ухоженными ногтями.
      Оказалось, что три четверти обитателей Убежища были в ночных рубахах или завернутыми в простыни. Джил увидела Теда, толстую вдову Бендла Стуфта и Винну с заплетенными косичками. Все разговаривали.
      Янус вернулся от ворот. Калдерн все еще пытался починить запоры. Тело Снелгрина оттащили от прохода. Его лицо, лишенное всего человеческого, находилось прямо под факелом. Джил отвернулась, чувствуя, что снова может упасть в обморок.
      Она слышала, как Бектис быстро говорил низким голосом:
      - Я уверен в этом. Дарки собрались за воротами. Излучение их ярости свело его с ума...
      Она повернула голову и увидела, что он разговаривает с Алвиром. Бектис выглядел безупречно в серой бархатной мантии. Его длинная, до пояса, борода была аккуратно расчесана. Интересно, подумала она, Алвир пришел сражаться в ночной рубахе, в то время как Бектис оставался в Королевских покоях до тех пор, пока все не выяснилось. Возможно, он даже приставил кровать к двери. Так, как...
      - Нет, - произнес тихий голос позади нее, и она встретилась глазами с Майо. Аббат пенамбрский сидел на корточках, наблюдая за Алвиром, Бектисом и Джованнин, спорившими в оранжевом круге факельного света. - Снел никогда бы не оправился от последствий той ночи, которую провел за воротами, не так ли, Джил-Шалос?
      Джил кивнула головой.
      - Его жена говорила с нами.
      - Она говорила со мной, - сказал аббат. Он бросил взгляд на Лолли. Когда он и его люди пришли в Убежище, он перенял церковную моду брить бороду и голову, и Джил лишь недавно привыкла к этому длинному, со впалыми щеками, безбородому лицу. - Она пенамбрийка и, как и я, знает, что значит провести ночь за воротами. Я думал, что это может случиться и что он был один... Но я немного знал Снела. Это был человек, абсолютно лишенный воображения. А для того, чтобы сойти с ума, надо иметь определенную степень чувствительности. - Он положил руки на колени и оперся о них подбородком. Джил прислонилась к стене. У нее болела голова, тело дрожало от пережитого.
      Аббат пенамбрский продолжил, понизив голос:
      - Бектис, конечно, не подходит на роль целителя разума. Но я слышал, что Ингольд Инглорион прекрасно разбирается в таких вещах. Конечно, странно слышать эти слова от меня, - усмехнулся он, обнажив белые зубы, но мне жаль, что его здесь нет.
      - Я тоже жалею об этом, друг, - вздохнула Джил.
      Он посмотрел на нее с любопытством, затем перевел взгляд на растерянное и безумное лицо умершего.
      - Всем известно, что Дарки отнимают разум, - сказал он тихо. - Но это первый случай, когда я слышу, чтобы они заменили разум чем-то еще.
      14
      Руди Солис и Ингольд Инглорион вышли к городу магов в полдень следующего дня. С горных высот они увидели, как рассеивается туман над морем и из него появляется маленький городок, скорее даже деревня, построенная вокруг знаменитой школы. Она медленно вырисовывалась из завесы олова, жемчуга и белизны.
      Даже глядя с горы, Руди думал, что не видел места, более разрушенного Дарками. В Кво не осталось ни одного целого строения, ни одой несброшенной или непробитой крыши, ни одного целого камня в мостовых. Во влажном морском климате сквозь разбитые камни уже стали пробиваться сорняки.
      Он и Ингольд долго стояли на последнем спуске. Серебристая трава обвивала их ноги; не было слышно ни звука, кроме крика морских чаек и шума прибоя. Воздух был напоен солью.
      Туман снова накрыл город, затем рассеялся, как будто открывая насмешливым жестом кости. Зловеще кричащие чайки кружились над руинами, а затем вновь садились на обломки.
      Другие чайки, кричавшие тонкими голосами, недвижно зависали в воздухе над городом, простирая белые крылья на фоне серого неба.
      Руди думал, как выглядел город на следующий после атаки день. Появились ли тогда над городом чайки, подобно явлению ангелов смерти, подбирающих трупы, или их опередили крысы?
      Он взглянул на Ингольда. Старик стоял, как изваяние, высеченное из камня. Казалось, серое небо обесцветило все вокруг, оставив лишь синеву его глаз под короткими рыжеватыми ресницами. Его лицо ничего не выражало, но Руди ни за какие блага мира не посмел бы заговорить сейчас с ним.
      Спустя некоторое время Ингольд очнулся и начал спускаться вниз, не говоря ни слова.
      Трупы были разбросаны по всему городу. По тому, как они лежали, было видно, что животные-падальщики докончили их, растерзав зубами на части. Руди узнавал следы лисицы, крысы, койота, вороны. Зловоние привлекло также мух.
      Он видел, что Ингольд рассматривает признаки разрушения так же безразлично, как страховой агент, изучающий, как огонь испещрил черными полосами стены, куда он проник и куда был отметен, вместо того, чтобы взобраться по ним и обратить внимание на балки крыш тех домов, которые жители подожгли сами, или на то, как лежали грудой кости двоих или троих, павших одновременно.
      Казалось, у магов не было времени, чтобы объединиться и дать отпор.
      Руди удивился, что Кво - маленький городок. В городе колдунов обитало не больше двух тысяч человек, треть из которых, если верить Ингольду, составляли колдуны и их ученики. Маленькие, причудливые домики из камня окружали главную площадь или стояли на кривых улочках, ведших к окраине города. Только в центре Кво были большие здания, чьи расколотые остовы неясно вырисовывались перед запоздалыми путниками, когда они пробирались через заросшие сорняками улицы. Там, вдоль строений и длинной колоннады, бесцельно бродил владелец школы. Дальше влево, у ворот, возвышалась сторожка, как замок из песка. Когда-то она примыкала к многоэтажному зданию, руины которого заросли теперь ползучими растениями. Вправо, в конце песчаной косы, стоял остов разрушенного замка. Это был именно тот замок, к которому так целеустремленно пробирался Ингольд.
      С тех пор, как они вошли в Кво, он не произнес ни слова, но его лицо было очень спокойно, будто эти руины не имели к нему никакого отношения и не были родным домом.
      Потертым подолом мантии, испачканным кровью дракона, он задел обглоданный череп и скелет, наполовину засыпанный галькой и скрытый в сорняках. Следуя за Ингольдом, Руди вздрогнул от ощущения, что все это уже где-то видел.
      Замок Форн тоже не оправдал ожиданий Руди. Здания, которые окружали его, были меньше, чем два больших дома, соединенных вместе. Они возвышались на большой площадке на холме, который выдавался в море. Сам замок, или то, что от него осталось, был не больше, чем просторная комната. Его черные корявые стены вырастали на тридцать футов из земли. Руди видел с нижней площадки сломанную, торчащую одной стороной вверх лестницу. Пробираясь за Ингольдом через обломки, он посмотрел на загибающийся полумесяцем пляж и увидел ступеньки, ведущие вниз от школы, обнесенной фрагментами инкрустированного камня, и наполовину зарытый в песке и объеденный крабами скелет.
      Они достигли вершины холма. Вокруг разрушенного и опустошенного замка чернели разбросанные камни.
      "Это место было застроено позже, чем Убежище Дейра, и по другой технологии, - подумал Руди, наклонившись, чтобы подобрать обломок скалы, а затем поспешил догнать Ингольда. - Но ведь заклинания Архимага могли уберечь их от вторжения Дарков точно так же, как заклинания Ингольда не позволяли Даркам открыть ворота".
      Шагая впереди, Ингольд пробирался через обломки, следуя расположению коридоров, по которым он проходил столько раз легкой поступью спешащего человека, мимо дверей, в которые так много раз стучал в те добрые дни, когда в этих комнатах находились знакомые люди. Он бросил взгляд на обнаженные руины и разбитые стены.
      "Он похож на смертельно раненного человека, - подумал Руди, поразившись. - Он все еще нем от шока. Его нервные окончания все еще нечувствительны. Господи, помоги ему в страдании".
      Перед ними обрушился пол. Он был поврежден наверху, изношенные балки ясно указывали на то, что взрыв произошел внизу. Стоя на обваливающемся краю ямы, Руди видел внизу лабиринты подвалов и остовы столбов, стертые орнаменты полов; пыль веков, скопившаяся со дня основания замка, превратилась от дождей в грязь.
      Еще ниже виднелся второй подвал, который раскрывал древнее сердце холма. Но вместо серой разрушенной породы блестел гладкий черный базальт. Лица Руди коснулся теплый поток воздуха из глубины, несший с собой запах еще более глубокой темноты.
      - Мне следовало догадаться, - сказал Ингольд.
      Руди быстро повернул голову. Колдун выглядел спокойным и довольно равнодушным. Теплый воздух, шедший снизу, шевелил его волосы.
      Руди сказал торопливо:
      - Здесь нет ни одной дороги, которой бы ты не знал.
      - Я не знаю, - сказал колдун рассеянно. - Я навлек на себя несчастье тем, что предупреждал о его возможности других. Я не знаю, почему мне раньше не приходило в голову, что все древние школы магии были построены в городах, позже разрушенных Дарками.
      - Да, но Дарки разрушили многие города, - быстро возразил Руди, услышав в голосе Ингольда нотку, которая ему не понравилась, которая была, как первый толчок землетрясения. - Они знали направление твоих исследований. Каждый...
      Ингольд вздохнул и прикрыл глаза. Очень тихо он произнес:
      - Уйди, Руди.
      - Послушай, - начал Руди, и глаза Ингольда открылись. В них таилась такая глубокая печаль, которую можно было сравнить разве что с сумасшествием.
      Хриплый голос повторил мягко:
      - Уйди.
      Руди помчался, будто бесцельно поднятый булыжник у него в руках превратился в водородную бомбу.
      Когда он добежал до подножия холма и оглянулся, то не увидел старика.
      Руди казалось, что он очень долго бродит по пустынному городу магов, прислушиваясь к шуму морского прибоя. Он действовал успокаивающе, как эхо калифорнийской зимы.
      То ли от знакомого влажного холода побережья и запаха соли, то ли от заколдованной тишины, которой все еще был окутан город, у него стало так спокойно на душе, как будто он вернулся домой.
      "Дом, - подумал он, шагая по цветной мозаике мраморной дорожки. Обнаружить, что дом разрушен, а семья - семья, которую следовало знать, а я никогда не знал - погибла".
      Он оглянулся на одинокую фигуру на холме, темнеющую на фоне белого неба. "Кво мертв. Все, кого ты знал и уважал, мертвы. Архимаг Лохиро, которого ты любил как родного сына, тоже мертв. Единственные, кто остались в живых - это новички вроде меня, шарлатаны вроде Бектиса да ворожеи вроде Кары и ее матери. Армия Алвира была сборной, и даже хуже того, она сражалась с Дарками, оставив Убежище без охраны, то есть доступным для императорских налетчиков и Дарков. Остался только ты, последний маг, такая же заблудшая душа, какой я был в Калифорнии... Да, ты мог догадаться, но это не твоя вина".
      Но он знал, что Ингольд все равно не поверит ему.
      Удрученный, Руди отвернулся. Он изучал обломки древней школы, остатки бывших аудиторий с поломанными и обгоревшими скамьями, лабораторий и рабочих кабинетов, где мебель была перевернута и разрублена с дикой и непостижимой силой. Все блестело от морозного воздуха, битое стекло и драгоценные камни сверкали. В библиотеках мягкая обивка скамей была распорота, сами скамьи были обуглены и разъедены кислотой; вырванные страницы из разодранных книг были разбросаны по намокшим от дождя дорожкам, а некоторые налипли по углам.
      В одной из таких комнат он нашел арфу, спрятанную в стенной нише, и провел рукой по спущенным струнам. Это была единственная несломанная вещь в этом разрушенном и опустошенном мире.
      Когда он спускал ее вниз по ступенькам, которые уже начали зарастать мхом, туда, где был привязан их ослик, его осенило, что означали эти руины. Без школ следующее поколение колдунов, какими бы талантливыми они ни были, будут похожи на него - такие же волшебники-недоучки, безнадежные мечтатели, ищущие безрезультатно точки приложения своих сил.
      "Или хуже того, - подумал он, - какой-нибудь маг возьмет всю магическую власть в свои руки... Если ты не можешь найти хорошую любовь, то найдешь плохую".
      Ветер поднял его длинные волосы и обдал холодом пальцы, когда он навьючивал арфу на Че. Они могли взять хотя бы одну вещь, подумал он, из древнего города на Западном побережье. Единственную вещь, уцелевшую после разорения. Он запахнул потуже воротник своего пальто из невыделанной кожи бизона и остановился ненадолго под движущимся диском белого солнца и молочно-белым туманом, вглядываясь в море.
      Он задумался об Убежище Дейра.
      Но не так, как он обычно вспоминал о нем, - не о сумерках в тихих комнатах Альды, не о лабиринтах, окруженных древними стенами. Теперь он вспоминал его таким, каким видел его лишь однажды, когда они вышли к Кво. В его мозгу запечатлелась картина: черная, квадратная и цельная, контрастирующая с белизной снега, плотно лежащего на стенах, непроницаемых, загадочных, замкнутых. Он видел темные, неясные очертания Снежных гор и чувствовал ледяной, колющий ветер. И, представив себе эту картину, он почувствовал в себе сильное желание быть там, такое же неодолимое, как вожделение или голод.
      Но он почувствовал, что эти же мысли витают вокруг него, как будто это были мысли кого-то еще.
      Подняв глаза, он вновь увидел черную и удивительно пропорциональную тень холма и темный остов замка Форн.
      Сквозь кружево голых ветвей он увидал маленькую фигурку, стоявшую с поднятыми руками и развевающейся на ветру мантией. Он чувствовал зов и знал, что этот зов исходит от человека, одиноко стоявшего в сердце последней разгромленной цитадели волшебства. Последний маг, изгнанник, цыган-бродяга, держа меч у бедра и прислонившись к стене, взывал ко всем: ко второразрядникам, к исключенным из школы, к новичкам, шарлатанам и ворожеям. Он призывал всех, кто мог услышать, звал их на встречу в Убежище Дейра.
      Вскоре Ингольд широкими шагами спустился с холма. Руди вскарабкался по шесту, прислоненному к колоннаде, чтобы поприветствовать Ингольда, но нечего было приветствовать в пустом, холодном взгляде.
      - Пойдем со мной, - кратко приказал Ингольд. - Мы должны сделать еще кое-что.
      Колдун почти не разговаривал с Руди в тот день.
      Руди привел ослика и последовал за стариком вниз по взорванному берегу к обвалившимся руинам позади сторожки. Раньше на ступенчатой крыше, этаж за этажом, цвели сады, а теперь они обвалились друг на друга. Спутанные деревья, каменная кладка, цветы, земля, разрушенная колонна и разбитая балка слились в одну колоссальную пирамиду развалин. Ингольд по-охотничьи обошел ее, пока не нашел то, что раньше было окном. Оно еще могло дать им доступ к нижнему разрушенному холлу. Затем он проскользнул между полуобвалившимися гранитными блоками, готовыми вот-вот упасть, стремясь проникнуть вниз, внутрь здания.
      Руди следовал за ним, хотя Ингольд не отдавал никаких приказаний. Кое-где можно было свободно пройти под потолками, которые двигались и скрипели под тяжестью поврежденных арок. В других местах они вынуждены были взбираться на кучи упавших булыжников. Один раз им пришлось ползком по земле пробираться под огромным камнем-перемычкой, который треснул прямо в середине. Буквально тонны цветного камня чудом держались на нем, нелепо покрытые свисающим занавесом из желтых листьев.
      Пока Руди карабкался, тяжело дыша, но стараясь не останавливаться, он опасался, что Ингольд искал собственную смерть, потому что колдун стал вдруг чужим и пугающим, погрузившись в свою ожесточенность и гнев. Ему ничего не стоило обречь на гибель себя и своих попутчиков в городе, который когда-то был его домом.
      Но как только они спустились с последней, заваленной валунами лестницы в разбитый подвал, Руди понял, что же искал Ингольд.
      Голубоватое сияние магического света медленно заполняло длинный, узкий холл. Они увидели золото книжных переплетов, гладкий блеск кожаных обложек и сверкание изумруда и аметиста на декоративных пряжках. Будто призрак, вернувшийся на землю живых, Ингольд двинулся по рядам столов, дотрагиваясь до книг своими чуткими, покрытыми шрамами руками. Так мужчина может касаться лица женщины, которую когда-то любил.
      Было очевидно, что они не смогут взять все. Там были сотни томов собранная воедино мудрость веков. Знание было сердцем Кво, поскольку оно было сердцем магии. Существование города объяснялось необходимостью защитить знание.
      Эта необходимость служила оправданием бесчисленных заклинаний, которые окружали это место так плотно, что даже после смерти образ Кво нельзя было вызвать ни на воде, ни в огне, ни на драгоценном камне.
      Ингольд молча прикоснулся к замкам и цепочкам, которые приковывали книги к сделанным под наклоном столам, и цепочки с грохотом падали. Он принес два тома Руди, который ждал его в дверном проеме, и вручил их молодому человеку, как будто тот был безымянным слугой.
      - Тебе придется вернуться за другими, - отрывисто сказал Ингольд, отворачиваясь.
      Они спасли две дюжины книг. Руди не имел понятия, что это были за книги и почему были выбраны именно эти. Но все они, большие и тяжелые, были беспощадно взвалены на бедного Че.
      Ингольд порылся и раздобыл материал от занавески, чтобы сделать грубые ранцы для себя и Руди и нести в них все, что не помещалось в тюки. Бросив взгляд на лицо старика, Руди не осмелился жаловаться. Когда они сползли с камня в последний раз, Ингольд обернулся и произнес заклинания о бдительной охране. Ни дождь, ни почва, ни звери не могли проникнуть туда, все должно оставаться на своих местах до тех пор, пока он не придет снова. К тому времени стемнело.
      Они расположились на открытой местности. Если Тьма все еще таилась в мертвом городе, то в руинах нашлось бы слишком много укромных местечек для нее.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19