Горячие сердца

      – Не вам об этом говорить! – огрызнулся он – Я-то знаю, кем вы были до того, как мистер Макрей забрал вас к себе и стер с вас грязь. Вам всегда нравились эти никчемные негры с полей. Джекоб и ему подобные. Поэтому вы и не можете вынести, что у некоторых из нас хватило твердости, чтобы пробиться наверх и достичь высокого положения.
      Гости, слышавшие этот разговор, отступили в крайнем удивлении. Некоторое время Китти стояла на месте, потрясенная, не в состоянии поверить услышанному. Затем, прежде чем успела сообразить, что делает, она с размаху ударила Хьюго по лицу. Ошеломленный слуга выронил поднос, и хрустальные бокалы с шампанским со звоном упали на пол.
      – Как ты смеешь со мной так разговаривать? – закричала она – Как смеешь?
      Оркестр перестал играть, гости постепенно стали приближаться к ним, разбираемые любопытством Внезапно через толпу к ним протиснулся Кори, который недоверчиво уставился на осколки разбитого стекла, разлитое на полу шампанское и гневные лица Хьюго и Китти. Но даже его присутствие не умерило ярости Китти.
      – Как у тебя хватило дерзости говорить так о Джекобе? – набросилась она на слугу – Ты не достоин даже мыть его ноги!
      – Прекрати сейчас же! – Кори сжал ей запястье, ногти впились в нежную кожу.
      Она поморщилась от боли, однако не сдвинулась с места, сердито глядя на негра.
      – Впрочем, для него это теперь уже не имеет значения. – Хьюго коротко рассмеялся и сверкнул глазами. – Этот старый дуралей уже больше никого не побеспокоит.
      – Хьюго, я прикажу тебя высечь, – процедил Кори сквозь зубы. – Убирайся на кухню и не выходи, пока тебя не позовут.
      Взгляд Хьюго стал испуганным. Он обернулся и поспешно покинул комнату, бесцеремонно расталкивая гостей.
      Кори отпустил запястье Китти и махнул рукой в сторону гостей.
      – Пожалуйста, извините нас за эту небольшую сцену. Вы все знаете, черномазые наглеют день ото дня. Мой слуга то и дело доставляет мне хлопоты, и я прошу у вас прощения за то, что вам пришлось стать свидетелями этой перепалки. Пожалуйста – Он энергичным жестом приказал музыкантам из оркестра, чтобы те продолжали играть. – Давайте танцевать и веселиться, ведь сегодня у нас праздник.
      Звуки музыки заполнили зал. Люди постепенно стали расходиться, по-прежнему перешептываясь между собой, склонив друг к другу головы.
      – А теперь, моя дорогая, – в ярости набросился Кори на Китти, когда рядом никого не осталось, – немедленно возвращайся к себе в спальню и успокойся. Я загляну к Хьюго, а потом поднимусь наверх и примусь за тебя. Какой позор!
      Она обратила на него холодный взгляд, нисколько не испуганная его приступом гнева:
      – Почему он сказал, что Джекоб уже никому не доставит беспокойства? Где Джекоб? Что ты с ним сделал?
      – Немедленно иди в свою комнату.
      – Не пойду, пока не узнаю, что случилось с моим самым близким другом. Если не хочешь, чтобы я устроила такую сцену, о которой твои гости не скоро забудут, лучше ничего от меня не скрывай, Кори.
      – Кто ты такая? Как смеешь ставить мне ультиматумы! Или ты хочешь, чтобы твое отродье навсегда осталось в Роли? Делай, что я говорю, иначе, поверь, тебе придется горько пожалеть о своем непослушании.
      Она не тронулась с места.
      Тут появился другой слуга. Он явно волновался и не решался заговорить.
      – Лидас, в чем дело? – раздраженно спросил Кори.
      – Еда. Уже готова, – произнес негр и нервно дернул застегнутый воротник рубашки и галстук.
      – Хорошо, хорошо. Передай дирижеру оркестра, чтобы он объявил об этом гостям. Мне нужно заняться другими делами. – Он обернулся к Китти: – Если ты отказываешься мне повиноваться, я сам отведу тебя в твою комнату.
      – Если ты хочешь избежать сцены, – сказала она чуть слышно с легкой улыбкой на губах, чтобы никто из присутствующих не подумал, что они ссорятся, – то признаешься, что ты сделал с Джекобом.
      – Ладно. Но обещаю, ты дорого заплатишь за свою выходку. Я отослал Джекоба вместе с его внуками. Теперь он живет на одной из моих ферм в Южной Каролине, где о нем будут хорошо заботиться. Я не хотел, чтобы он околачивался здесь, мне не нравится твоя дружба с черномазым с полей. Он уехал три дня тому назад.
      Она то сжимала, то разжимала кулаки, борясь с искушением ударить его по лицу.
      – Ты дал мне еще один повод для ненависти к тебе, Кори.
      – Меня это нисколько не волнует. Я никогда не проел тебя любить меня, только слушаться. Ладно, оставайся здесь и улыбайся. Делай вид, будто ничего не произошло. Смешайся с толпой гостей. Все подумают, что Хьюго позволил себе лишнего. Люди уже привыкли к тому, что негры ведут себя возмутительно. Мы постараемся все уладить. Позже вечером я поквитаюсь с тобой, я не потерплю…
      – Мистер Макрей!
      С расширившимися от испуга глазами Хьюго потянул за рукав своего хозяина.
      – Я уже сказал тебе, чтобы ты убирался к черту. Китти показалось, что Кори вот-вот ударит слугу, ему с трудом удавалось сохранять самообладание.
      – Сэр, это очень важно. Пойдемте со мной, пожалуйста. Там… там… – Он нагнулся и заговорил шепотом, однако Китти расслышала: – В саду федеральные уполномоченные. Мне только что передал один из охранников. Они направляются к парадной двери.
      Кори пришел в замешательство. Он повернулся к Китти, собираясь что-то сказать, но тут звуки оркестра заглушил громкий стук в дверь, и воцарилась полная тишина.
      Оправив сюртук и пытаясь собраться с мыслями, Кори пробормотал:
      – Подойди к двери, Хьюго.
      Дверь открылась, и уполномоченные ступили за порог. Вокруг них собрались гости, и Китти приподнялась на цыпочках, пытаясь разглядеть, что происходит. Краешком глаза она заметила двух бородатых мужчин, на замшевых жилетах которых сверкали позолоченные звезды.
      Вдруг у нее помутилось в голове. Нет, это невозможно, этого не может быть!
      – Мы – федеральные уполномоченные и явились сюда, чтобы увидеть Кори Макрея, – раздался знакомый голос, громкий и ясный, перекрывавший ропот толпы.
      Китти пыталась подавить шум в ушах, борясь с пеленой Рака, которая уже окутывала ее. Это сон… Скоро она проснется посреди ночи, отчаянно рыдая, потому что этот сон не имеет ничего общего с действительностью. Тревис не вернулся, ей только кажется, будто она слышит его голос. Это игра воображения, потому что она отчаянно нуждается в нем. Ей лишь чудится, будто она видит перед собой глаза цвета стали. На самом деле этого ничего нет.
      – Я – Кори Макрей. – Она смутно заметила Кори, направившегося к двери. – Если у вас ко мне дело, прошу пройти на кухню, и мы обсудим его там. Как сами видите, у меня гости.
      Китти ничего не смогла разобрать из последовавшего затем обмена фразами, но внезапно поняла, что нужно делать. Она должна удостовериться во всем сама! Она судорожно оттолкнула в сторону кого-то из гостей и проследовала по коридору, ведущему через заднюю часть дома к черному ходу, и оттуда, спустившись по ступенькам крыльца, направилась в обход дома к строению, которое было отведено под кухню.
      Она была уже почти у двери, когда из тени показалась чья-то фигура… Судя по всему, кто-то заметил ее уход и, будучи хорошо знакомым с домом, понял, что может перерезать ей путь, пробравшись через библиотеку.
      Перед ней стояла Нэнси в прекрасном атласном платье персикового цвета. Ее лицо в слабом пламени свечей светилось торжеством.
      – Да, Китти, это именно тот человек, о котором ты подумала, – с коротким смешком произнесла она. – Я узнала об этом еще неделю назад, так же как и Кори. Тревис Колтрейн – один из наших новых федеральных уполномоченных.
      – Тревис… – прошептала Китти, и сердце в груди подскочило. Значит, это правда! Он вернулся. – Тревис… Я должна его видеть.
      Она попыталась пройти мимо Нэнси, но та грубо оттолкнула ее к стене и крикнула.
      – Я уже говорила, мой муж не намерен брать на себя ответственность за то, что случилось с Мэтти Гласс. Она дала Тревису улики для поимки настоящих преступников. Теперь он здесь и выяснит, не замешан ли в этом деле Кори. Наконец-то все увидят истинное лицо этого негодяя!
      – Мне все равно. – Китти, чувствуя себя близкой к истерике, рассмеялась. – Разве ты не понимаешь, Нэнси? Кори для меня ничего не значит и не значил. Я сейчас же должна идти к Тревису.
      – О, думаю, твой любовник-янки не слишком обрадуется тебе. – Ее глаза злорадно блеснули.
      – Конечно же, он обрадуется. У нас сын… наконец-то мы будем вместе, все трое… – На глазах Китти выступили слезы.
      – У тебя есть сын от Тревиса? Любопытно Ему об этом никто не говорил.
      – Я скажу ему сама.
      – Я уже много успела рассказать ему о тебе. Китти не мигая уставилась на соперницу:
      – Что ты имеешь в виду?
      – Сначала он не проявил большого интереса, но как только я упомянула о том, что ты теперь замужем за тем самым человеком, которого он ищет, он весь обратился в слух. Теперь ему ясно, почему ты так ни разу и не ответила на его письма. Он знает, как ты хитростью и уловками пыталась женить на себе самого богатого и влиятельного человека во всем графстве и как ты, в конце концов, забеременела от него. Кори вынужден был поступить, как того требует честь, и дать своему сыну имя.
      – Своему сыну? Ты сошла с ума! Всем известно, что отец Джона – Тревис!
      – Вот как? – Нэнси принялась поправлять локоны на голове. – Как ты думаешь, к кому станут прислушиваться люди? Кому поверят больше? Мне или тебе? Я уже сказала им, что отцом твоего ребенка является Кори, и с помощью этого ловкого хода ты и заставила его жениться на себе. Они знают не хуже Тревиса, на что ты способна, маленькая тварь!
      – Тревис никогда этому не поверит.
      – Иди к нему, Китти, и все увидишь сама. Кажется, – Нэнси, сделав паузу, победно улыбнулась и перевела дух, – я отомстила тебе за смерть Натана раз и навсегда. Он, наконец, сможет спать спокойно в своей могиле.
      Китти оттолкнула ее и бросилась бежать прочь от дома. Злорадный смех эхом разносился за ее спиной. Сбежав вниз по ступенькам, она достигла тропинки как раз в тот момент, когда из-за угла здания вышел Тревис. Он казался всего лишь смутной тенью в слабом лунном свете, пробивавшемся сквозь серебристые облака, но Китти узнала любимое лицо. Сэм Бачер шел рядом с ним, и она поблагодарила судьбу за то, что он тоже был жив и здоров. Тревис заметил ее и остановился как вкопанный. Охваченная волнением, она пыталась заговорить, но комок в горле не давал произнести ни слова.
      Наконец Китти прошептала:
      – Тревис, любимый, это ты! О, слава Богу, слава Богу!
      Она бросилась ему на грудь.
      Он грубо схватил ее за плечи и швырнул на землю:
      – Убирайся! И не смей больше подходить ко мне!
      – Тревис! Ты можешь поранить ее, – донесся до нее сквозь надвинувшийся туман голос Сэма.
      – Наплевать.
      Он уже собирался пройти мимо, но тут она, протянув руки, обхватила его ногу в ботинке.
      – Тревис, выслушай меня! – взмолилась она – Прошу тебя, пожалуйста, выслушай! Я люблю тебя и никогда не переставала любить.
      Тревис попытался высвободить ногу, но она крепко держала ее. Он не остановился и поволок ее за собой по грязи. Сэм склонился над ней, хотел разжать ей пальцы, между тем как Тревис выругался и злобно оттолкнул от себя ее голову.
      – Китти, отпусти его. Пусть идет, – произнес Сэм мягко. – Сейчас не время.
      Издав полный муки стон, она упала на землю, безутешно рыдая.
      – Если ты не любишь меня, пусть будет так. Но признай хотя бы своего сына, – крикнула она ему вслед.
      – С меня довольно!
      Тревис обернулся и направился к ней. Сэм шел рядом, пытаясь схватить его за руку, но он выдернул ее.
      – Тревис, не делай ничего, о чем потом пожалеешь. Ты не в себе…
      – Да, черт побери, ты прав! Я не в себе. Я возвращаюсь сюда и узнаю, на что способна эта дрянь, а теперь у нее хватает бесстыдства навязывать мне своего ублюдка.
      Рывком он поднял Китти на ноги. В лунном свете она заметила яростный огонь, вспыхнувший в его дымчато-серых глазах.
      – Что ты на этот раз затеяла? Не смей называть это отродье моим сыном, слышишь? Я знаю все о тебе, Китти, знаю, как ты старалась удержать за собой свою драгоценную землю, будь она трижды проклята! Надеюсь, ты ею подавишься. Я посылал тебе письма, но теперь-то мне понятно, почему ты ни разу на них не ответила. Ты выбрала для себя богатенького, чтобы сохранить свой участок. Что ж, ты получила то, что хотела, и, черт побери, держись от меня подальше, или я убью тебя!
      – Уберите руки от моей жены, иначе я пристрелю вас на месте! – взвизгнул Кори, держа ружье на взводе.
      Сэм, стоявший чуть позади, стремительно бросился к нему и с легкостью выбил оружие из его руки.
      – Обойдемся без этого, – проворчал он. – Думаю, ваше положение и так незавидное. Макрей, чтобы еще покушаться на жизнь федерального уполномоченного.
      – Прикажите ему оставить мою жену! – взвизгнул Кори. – Что значит, мое положение незавидное? Я ничего такого не сделал.
      – Это нам еще предстоит выяснить. Тревис! Отпусти ее. Не время выяснять отношения.
      – Выяснять отношения? Эта женщина – моя жена. Сегодня вечером устроен праздник в честь нашей свадьбы. Как вы смеете прикасаться к ней?
      – Мне она не нужна! – Тревис отшвырнул от себя Китти, и она бы упала, если бы Кори не поддержал ее. – Ни сегодня, ни впредь. Она приложила много усилий, чтобы добиться вас, мистер, так что, надо полагать, вы стоите друг друга. А теперь не пора ли заняться более насущными делами. Не хочу задерживаться здесь дольше, чем необходимо. Я на службе.
      – Да, разумеется. – Судя по голосу Кори, к нему снова вернулось самообладание. – Китти, ступай к себе в комнату.
      – Нет! – закричала она, все еще не сдаваясь. Тот самый человек, которого она любила всем сердцем, всей душой, стоял рядом, глядя на нее в лунном свете, и все его существо словно излучало ненависть. Боже, он должен, должен понять, что все услышанное им – ложь от начала до конца! Она вышла замуж за Кори из отчаяния, чтобы спасти жизнь их ребенку. И она никогда не получала от него никаких писем.
      – Тревис, Тревис, – взмолилась она, охваченная невыносимой болью, не в силах сдержать слез, струившихся по ее щекам – Пожалуйста, выслушай меня!
      Тревис указал на нее пальцем, дрожа всем телом:
      – Не желаю ничего слышать, Китти. Неужели у тебя совсем не осталось чувства собственного достоинства? Тут стоит твой муж. Не унижай его, выставляя перед другими глупцом.
      – Тревис, ты должен меня выслушать Я люблю тебя! И ты тоже любил меня, когда уехал. Именно поэтому я так мучительно боролась за выживание – ради нашей любви, ради ребенка, зачатого тобой.
      Тревис покачал головой.
      – Ты ведь не можешь утверждать, будто никогда не любил меня!
      – То, что было между нами, ничем не отличается от того, что чувствует бык, покрывая корову, – отозвался он злобно. – Я любил тебя? Нет, черт побери, я бы никогда не смог полюбить такую, как ты!
      – Послушайте, – перебил его Кори, – она моя жена!
      Тревис вздохнул, проведя рукой по лицу:
      – Да-да, я знаю. Прошу прощения. Уведите ее отсюда. Не за этим я явился. У нас есть к вам дело, так что давайте поскорее с ним покончим.
      Хьюго стоял за спиной Кори. По знаку хозяина он выступил вперед.
      – Проводи Китти в спальню, – крикнул ему Кори. – Возьми ее на руки и отнеси туда. Запри дверь и стой рядом на страже. Не выпускай ее. Она выпила лишнего, и я не хочу, чтобы гости видели ее в таком состоянии. Прием окончен. Передай всем, что они могут отправляться по домам.
      Хьюго подхватил Китти, которая отчаянно упиралась и била его в грудь. Кори и Тревис смотрели на нее с негодованием, и только Сэм Бачер проявлял сострадание.
      Она увидела Мэтти, появившуюся со стороны кухни, и окликнула ее:
      – Умоляю тебя, Мэтти, помоги мне! Пожалуйста, объясни им, что я говорю правду!
      – Китти, я пыталась сообщить тебе, что Тревис – один из уполномоченных. – Мэтти бросилась вперед, но Кори удержал ее, схватив за руку. – Хотела дать тебе знать заранее, подготовить тебя, но у меня не хватило времени.
      – Скажи ему! – Крик вырвался из самых заветных глубин души Китти. – Ради всего святого, скажи ему правду!
      Тревис подхватил под руку Мэтти и повел ее к кухне:
      – Извините, мэм, но нам нужно заняться неотложными делами. Эта женщина пьяна.
      – Тревис… Тревис… – кричала не переставая Китти, пока Хьюго силой волочил ее в дом.
      Дверь захлопнулась, и она в отчаянии била кулаком в грудь рослого негра, беззвучно рыдая.
      Он отнес ее в спальню и грубо швырнул на кровать.
      – Вам достанется от хозяина. – Он рассмеялся, возвышаясь над ней грозной тенью. – Как только он закончит свои дела с уполномоченными, то явится сюда и изобьет вас до полусмерти.
      – Мне все равно. – Она спрятала лицо в атласных подушках. – Теперь уже все равно.
      Хьюго вышел из спальни. Она услышала, как повернулся ключ в замке, и поняла, что ее заперли.
      Но ведь должен быть какой-то выход. Должен! Мэтти поможет ей!
      Китти села на кровати и вытерла слезы. Сейчас не время впадать в истерику Она должна собраться с силами, полагаясь на свое благоразумие. Мэтти поговорит с Тревисом и все объяснит ему.
      До нее то и дело доносились звуки отъезжавших экипажей, свидетельствовавшие о том, что прием окончен. Кори наверняка придет в бешенство, и она молила Бога о том, чтобы Тревис приказал отправить его в городскую тюрьму. Вряд ли Койот захочет взять всю ответственность за случившееся на себя.
      Она вздрогнула и подняла голову при звуке ключа, повернувшегося в замочной скважине Кори, едва войдя, словно заполнил собой комнату. Он держал в правой руке кожаный хлыстик, равномерно ударяя им по раскрытой левой ладони, и не сводил глаз, превратившихся в узкие щелочки, с жены. Хьюго стоял за его спиной и ухмылялся.
      – Все уже уехали, Хьюго? – осведомился Кори, не отрывая взгляда от Китти.
      – Да, сэр. Музыканты из оркестра только что упаковали свои инструменты и отбыли. Я отослал всех слуг, приказав им устроиться на ночлег в других помещениях. В доме, кроме нас троих, никого нет.
      – Отлично. А теперь ступай вниз и следи. Проверь, чтобы поблизости никто не слонялся. Кроме того, я приказал Рэнсу и другим нашим людям оставаться на страже.
      – Да, сэр, – ответил он с усмешкой и, бросив торжествующий взгляд в сторону Китти, вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
      – Тебе, наверное, будет любопытно узнать, что я не имею никакого отношения к нападению на Мэтти Гласс, – произнес Кори спокойным тоном, все еще равномерно ударяя кожаным хлыстиком по раскрытой ладони – Судя по всему, Койот и кое-кто еще из моих людей напились допьяна и решили изнасиловать вдову. Все они сознались в содеянном, и понесут наказание. Я не мог позволить себе лишиться одного из моих самых лучших стрелков, замешанного в этом деле, и потому его место занял другой – он сделал ложное признание, однако пошел на это без всякого колебания. Мои люди уже давно получили подробные инструкции, как следует поступить, если правда выплывет наружу. Они с готовностью исполнили мой приказ, так как понимали, что мой гнев намного страшнее любого суда. Они единодушно отрицали, что я знал об их действиях заранее.
      – Считаешь себя очень умным? – съязвила Китти. – Покупаешь души людей с помощью своих проклятых денег. Запугивая, добиваешься от них всего! Однако ты не в состоянии запугать меня – беспомощную женщину! – и это бесит тебя, не так ли, Кори?
      Какое-то время он стоял, в изумлении уставившись на нее. Затем его снова охватил гнев.
      – Китти, мое терпение лопнуло. Люди по всей округе будут неделями сплетничать о том, что произошло сегодня вечером. Некоторые гости наверняка слышали, как ты унижалась перед Колтрейном, ползая у его ног. Неужели у тебя не осталось гордости? Ты не понимаешь, что совсем не нужна ему? Теперь ты моя, и то, что он вернулся, ничего не меняет – Колтрейн не хочет иметь с тобой ничего общего.
      – Захочет, когда узнает правду. Я постараюсь, чтобы он меня выслушал.
      Кори рассмеялся, его темные глаза блеснули.
      – И как ты собираешься это сделать, дорогая? Тебе придется провести здесь, в заключении, не один день. Я сам прослежу за тем, чтобы ты ни с кем не общалась. Твой драгоценный малыш не вернется к тебе еще очень, очень долгое время – может быть, никогда. Я намерен раз и навсегда укротить твой нрав. После этого вечера ты не посмеешь даже упоминать имя Тревиса Колтрейна в моем присутствии.
      Он со зловещим видом приблизился к ней, но она не пошевелилась, твердо решив не выдавать своего страха. Держа хлыст в одной руке, он запустил другую под корсаж ее платья и одним быстрым движением разорвал его до талии.
      Его глаза словно подернулись дымкой, но он продолжал рвать тонкую материю, пока Китти не оказалась совершенно голой.
      – Ложись на кровать, – прохрипел он. – Я не хочу портить твое красивое личико, как бы ни был на тебя сердит.
      Она не пошевелилась, надеясь, что вся ненависть, которую она испытывала к нему, отражается в ее глазах.
      Он развернул ее, швырнул на кровать, и она почувствовала первый обжигающий удар кнута по ягодицам. Китти сжала зубами край атласного покрывала, решив не издавать ни звука. Она не доставит ему удовольствия слышать ее крики.
      Удары становились все сильнее и обрушивались на нее все чаще. Кнут рассекал нежную кожу, спина и бедра кровоточили. Вместе с тканью она прикусила язык и почувствована привкус крови во рту, однако не испустила ни единого стона.
      – Кричи, черт бы тебя побрал! – заорал он.
      Дыхание его стало быстрым и прерывистым. В комнате не было слышно ни звука, кроме равномерных ударов кожаного хлыста, заглушавших его похотливое фырканье. Охваченная приливом боли, Китти понимала, что ему доставляла удовольствие та мука, которую он ей причинял, однако не представляла себе, насколько сильным было его возбуждение, пока он не рухнул на ее окровавленную спину, раздвинув бедра грубым, резким движением, и не проник в ее тело, издав восторженный возглас.
      Этот звук слился с единственным криком, который вырвался у нее из груди, – боль от сознания того, что он владел ею, была еще более невыносимой, чем рассекающие кожу удары кнута.
      – Моя, – хрипел он, снова и снова набрасываясь на нее. – Моя, моя, моя…
      К счастью, скоро все было кончено. Кори поднялся, возвышаясь над ней грозной тенью, и приказал ей обернуться. Обойдя кровать, он встал перед ней на колени, так что глаза ошеломленной Китти оказались прямо напротив его лица.
      – Твои дух сломлен, Китти. Я покорил твою душу.
      С торжествующей улыбкой, отражавшей полное удовлетворение, он направился в свою спальню. Китти лежала неподвижно, все тело ее трепетало.
      – Нет, – прошептала она. – Нет, ты меня не покорил!
      И, словно подхваченная некой силой, она погрузилась в забытье.

Глава 26

      Китти не могла встать с постели. Несколько дней все ее тело, с головы до пят, ныло, спина и бедра саднили от шрамов, оставленных кожаным хлыстом. Лишь ценой огромного усилия ей удавалось доползти к ночному горшку.
      На следующее утро она с радостью заметила рядом с собой знакомое лицо – негритянку Адди, которая ушла от нее, чтобы работать на Кори Макрея. Едва бросив взгляд на свою госпожу, она не удержалась от возмущенного возгласа:
      – О Боже! Этот человек так с вами обошелся! Ох, мисс Китти, мисс Китти! Я знала, что он сам дьявол во плоти, но мне казалось, что он любит вас.
      Китти ничего не ответила. Боль ведь скоро пройдет. Синяки исчезнут, и раны тоже заживут. Она лежала неподвижно и думала о Тревисе, который теперь презирал ее. Сердце ее было разбито навсегда.
      Адди принесла бальзам, чтобы наложить его на раны.
      – Хьюго говорит, что мистер Макрей не станет звать доктора, не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, как он поступил со своей женой, чтобы добиться от нее послушания. Мистер Макрей вне себя от ярости из-за того, чем обернулся для него этот прием. Сегодня с утра ему первым делом пришлось поехать в город, чтобы разобраться по поводу изнасилования его людьми вдовы Гласс. Кстати, она заходила сюда, чтобы вас проведать, но Хьюго отказался ее впустить, сказав, что вы не принимаете посетителей и вам даже не позволено покидать свою комнату. Он поставил у дверей человека следить за тем, чтобы вы не сделали ни шагу за дверь.
      Китти простонала. Все кончено! Ей никогда не удастся тайком выбраться из дома, разыскать Тревиса и заставить его выслушать себя. Если бы только Джекоб или Дульси были здесь! На них она могла положиться. Джекоб сказал бы Тревису, что Китти ждала ребенка еще до встречи с Кори Макреем и что именно из-за беременности она была уволена из госпиталя. Дульси поведала бы ему о том, как Кори вынудил ее отдать ему письма Китти, которые он тут же уничтожил. Никто не знал, что случилось с теми письмами, которые Джекоб сам отнес в город. Очевидно, у Кори там свой человек, который проследил, чтобы письма не отправили.
      Мэтти тоже пришла бы ей на помощь, но, увы, никто не пустит к ней Мэтти. Китти оказалась пленницей в собственной комнате. Кроме того, она понимала, что у Кори достанет коварства, чтобы не позволять Тревису слишком долго оставаться поблизости от нее. Кори вполне способен отдать своим людям приказ убить его, опасаясь, что рано или поздно она сумеет найти способ добраться до него. Надо во что бы то ни стало предупредить Тревиса.
      – Адди, ты не знаешь, где именно в Южной Каролине находится та ферма, куда отправили Джекоба и его внуков? – Китти понизила голос, чтобы ее не подслушал охранник за дверью.
      – Нет, мэм, откуда же? По правде говоря, я даже не знала, что его отсылают, пока он не забрал своих мальчиков и не уехал. Мы с моим мужем, Уиллом, как раз недавно говорили об этом. Слишком быстро мистер Макрей отделался от него.
      Она старалась втирать мазь как можно осторожнее, но Китти морщилась от боли.
      – А кто может знать? Не могла бы ты расспросить для меня? Помоги мне, Адди! Мне больше не к кому обратиться, – добавила она в полном отчаянии, схватив за руку старую женщину. – Джекоб уехал, Дульси с моим малышом в Роли. Рядом не осталось никого, кому я могла бы доверять. Ты наверняка слышала о том, что капитан Колтрейн вернулся. Теперь он здесь в качестве федерального уполномоченного, и он готов поверить в самое худшее обо мне. Я должна добраться до него и все разъяснить.
      Адди закончила втирать мазь в покрытую шрамами кожу и отступила от кровати, покачав головой. Глаза ее округлились от страха.
      – Нет, мэм. Я не хочу попасть в беду. Мистер Макрей убьет меня, да и любого другого из нас, кто попытается вам помочь. Хьюго следит за всеми нами, как стервятник, готовый наброситься на добычу. Я не хочу, чтобы меня прикончили. Мэм, мне вас от души жаль, я буду возносить за вас молитвы, но умирать мне ни к чему.
      В тот день Кори явился позже обычного, злорадствуя по поводу случая с Мэтти Гласс. Ему удалось оставить своего лучшего стрелка, Рэнса Кинсайда, при себе.
      Он открыто дразнил Китти:
      – Твой поклонник вернулся и чуть ли не плюет тебе в лицо. Может, теперь у тебя хватит здравого смысла оставить свои нелепые фантазии и понять, наконец, что ты – моя. Лучше сразу отказаться от опасной затеи и не предпринимать никаких попыток увидеться с ним. Я расставил вокруг дома охрану. У тебя нет выхода.
      Он зажег сигару и уселся перед ней. На лице его играла ухмылка, глаза довольно блестели.
      – Мне жаль, что ты чувствуешь себя скверно, Китти, честное слово, грустно видеть твое прелестное тело в рубцах. Мне не хватает наших любовных утех. Впрочем, я не собираюсь давать тебе долгую передышку. Я знаю, сколько времени требуется, чтобы оправиться от взбучки, которую я тебе задал. Я ведь часто пробовал хлыст на моих слугах и имею понятие, когда они могут после этого снова приступить к работе. Можешь лежать и притворяться, сколько тебе угодно, я сам буду решать, когда прийти в твою постель.
      Он похотливо улыбнулся. Китти закрыла глаза, чтобы не видеть выпуклости между его ног. Он говорил, что даст ей время оправиться, однако она понимала: похоть может взять в нем верх, и тогда он тут же овладеет ею.
      Пытаясь перевести мысли Кори на другой предмет, даже рискуя при этом вызвать его негодование, она тихо произнесла:
      – Тревис любит меня. Рано или поздно он сумеет побороть свой гнев и докопается до истины. Он обратится с расспросами к горожанам и узнает, что меня уволили из госпиталя потому, что я носила под сердцем ребенка. Он выяснит, когда именно родился мой сын, и примется считать месяцы. И тогда он сам придет ко мне.
      – Я предвидел эту возможность, дорогая, и послал к нему двух своих лучших людей, чтобы его убить.
      Не обращая внимания на боль, она приподнялась с кровати и закричала:
      – Негодяй! Я им все расскажу! Клянусь, как бы жестоко ты меня ни избил, я скажу им, что вина лежит на тебе!
      Он грубо оттолкнул ее:
      – Я говорю не о настоящем моменте, глупая. Я подослал к Тревису двух своих людей некоторое время тому назад, сразу же после того как решил, что женюсь на тебе. Я приказал уничтожить все твои письма и точно так же заплатил кому надо, чтобы следили за посланиями, которые он отправлял тебе. Но мои люди оказались недостаточно изворотливы, они лишь выследили Колтрейна, и между ними произошла перестрелка. Тревис убил моих людей, а сам был ранен, и ему довольно долго пришлось лечиться. Теперь мне нужно более тщательно подстроить заговор с целью избавиться от него. Положение осложняется тем, что теперь он федеральный уполномоченный, но выход все равно есть. Сначала нужно, чтобы страсти немного улеглись. Если он будет внезапно убит сразу же после того, как я стал главной фигурой в его первом расследовании, это вызовет подозрения. Всему свое время, дорогая. – Он улыбнулся. – Но почему тебя это заботит? Он ясно дал понять, что не желает иметь с тобой дела. Спасибо Нэнси. Она хотя и ненавидит меня, но оказала мне огромную услугу.
      Китти лежала неподвижно, голова ее кружилась. Что же делать?
      – Я пытался обойтись с тобой по-хорошему, Китти.