Однажды…

      Фрост поспешил к нему.
      — Что случилось, Роберт? Чем я могу вам помочь?
      — Сперва вот это, — сказал Монро, выставляя вперед, на обозрение, левое предплечье. Дыра с обожженными краями открывала сильнейший ожог. — Он только зацепил меня, но лучше с этим что-то сделать, если я хочу сохранить руку.
      Фрост, не прикасаясь, осмотрел ее.
      — Вас надо срочно отправить в больницу.
      — Нет времени. Мне необходимо вернуться. Они нуждаются во мне — и той помощи, что я могу им оказать.
      Доктор покачал головой.
      — Вам необходимо лечение, Боб. Даже если вам позарез нужно срочно вернуться туда, где вы были. Вы сейчас находитесь на другой временной тропе. И время, проведенное здесь, вовсе не означает времени, потерянного там.
      Монро перебил его:
      — Думаю, ход времени в вашем и моем мире взаимосвязан. Мне надо спешить.
      Элен Фишер встала между ними.
      — Ну-ка, Боб, покажи лапку… Хм-м… Да-а, скверно, но, полагаю, я смогу с этим справиться. Доктор, поставьте на огонь чайник, но налейте не больше чашки воды. Как только вода закипит, бросьте туда горсть чая.
      Она пошарила в одном из ящиков, отыскала большие ножницы, аккуратно отрезала рукав, промыла рану и подготовила ее к перевязке. Элен работала, а Монро распоряжался:
      — Говард, окажите мне услугу. Возьмите карандаш, бумагу и записывайте. Мне необходимо забрать с собой множество вещей — все это вы сможете раздобыть в нашем студенческом городке. Вам придется сходить за меня — меня в теперешнем виде, просто на порог не пустят… Что такое? Не хотите?
      Элен поспешно объяснила обеспокоенность Говарда. Монро выслушал ее с сочувствием:
      — Да, старина, должен сказать, это паршиво! — он нахмурился. — Но, видишь ли, ты ничем не поможешь Эстелле, просто ожидая ее, а мне на следующие полчаса действительно пригодилась бы твоя поддержка. Так как?
      Дженкинс неохотно согласился. Монро продолжал:
      — Отлично! Крайне признателен. Тогда первым делом сходи ко мне в комнату и забери справочники по математике… да, и логарифмическую линейку. Там же найдешь учебник по радиотехнике, такой, на тонкой бумаге. Он мне пригодится. Еще бы мне не помешала твоя двадцатидюймовая логарифмическая с двойной шкалой. Взамен можешь взять моего Рабле и «Забавные рассказы». Еще я хотел бы от тебя справочник Маркса для инженеров-механиков и любые другие технические учебники, которых у меня нет, а у тебя есть. Взамен забирай все, что хочешь. Затем отправляйся в комнату к Вонючке Бинфилду, забери «Руководство для военных инженеров», «Химическую войну» и его конспекты по баллистике и артиллерии. Да, еще «Химию взрывчатых веществ» Миллера, если у него найдется. Если нет, то возьми у кого-нибудь из ребят, это очень важно.
      Элен умело накладывала примочку ему на руку. Монро поморщился, когда еще горячие листья чая коснулись незажившей раны, но продолжал:
      — Вонючка держит свой армейский пистолет в верхнем ящике стола. Или отними его, или уговори так отдать. Раздобудь побольше патронов… Я напишу для него доверенность на продажу моей машины. А теперь лети. Я все расскажу доку, он тебе перескажет. Да. Забери мою машину. — Он пошарил по карманам и сердито огляделся. — Черт побери, ключи посеял!
      Элен пришла на помощь:
      — Возьми мою. Ключи в сумочке на столике в прихожей.
      Говард встал:
      — Ладно, сделаю, что смогу. Если меня упекут за решетку, притащите мне сигарет.
      Он вышел.
      Элен закончила перевязку.
      — Вот и все! Думаю, это поможет. Тебе удобно?
      Монро осторожно согнул руку.
      — Порядок. Прекрасная работа, детка. Совсем не болит.
      — Думаю, все заживет, если ты будешь прикладывать раствор танина. Там, куда ты собираешься, чай есть?
      — Да, и таниновая кислота тоже. Со мной все будет в порядке. А теперь, думаю, вы заслужили пояснений. Профессор, сигареты у вас не найдется? И я бы не отказался еще от кофе.
      — Разумеется, Роберт, — тут же отозвался Фрост.
      Монро закурил и приступил к рассказу:
      — Вышла сплошная чушь. Когда я проснулся, то обнаружил, что одет как сейчас, выгляжу как сейчас, и марширую по длинной глубокой траншее. Я оказался среди воинского отряда, двигающегося колонной по трое. И самое в этом странное — я чувствовал себя совершенно на месте. Я знал, кто я такой и почему я здесь — и кем я был. Я имею в виду не Роберта Монро, там меня зовут Айгор. — «Р» он произносил как-то глубиной горла и непривычно гортанно. — Я не забыл про Монро, скорее выглядело так, словно я только что о нем вспомнил. Я был ОДНОЙ личностью с ДВУМЯ прошлыми. Это как пробуждение ото сна, который хорошо запомнился, только сон был совершенно реальным. Я ЗНАЛ, что Монро существует, но и Айгор тоже существовал.
      Мой мир очень похож на Землю, немного меньше размерами, но с той же силой тяготения. Люди вроде меня являются доминирующей расой, и мы развиты почтим так же, как ваш народ, но наша культура пошла иным путем. Почти половину жизни мы проводим под землей. Там — наши дома, там большая часть нашей промышленности. Видите ли, в нашем мире под землей тепло и даже не абсолютно темно. Благодаря слабой радиоактивности, но она нам не вредит.
      Как бы то ни было, мы — раса, зародившаяся на поверхности, мы не можем быть здоровы и счастливы, если остаемся под землей надолго. Сейчас наверху идет война, и вот уже восемь-девять месяцев мы заточены под землей. Война ведется против нас. Положение в данный момент таково, что мы утратили контроль над поверхностью планеты, и мой народ низведен по положения преследуемых животных.
      Видите ли, мы сражаемся не с человеческими существами. Я просто не знаю, с кем мы боремся — может быть, с существами из космоса. Нам это неизвестно. Они напали на нас в нескольких местах одновременно с огромных летающих колец, каких мы никогда раньше не видели. Они жгли нас без предупреждения. Многим удалось спастись под землей, где нас не могли преследовать. Они вообще не нападают во тьме — видимо, для их активности необходим солнечный свет. Таким образом положение уравновесилось — пока они не начали пускать газ к нам в туннели.
      Нам так и не удалось взять в плен ни одного из них, и мы до сих пор не знаем, что же они такое. Мы обследовали разбившееся кольцо, но практически ничего не выяснили. Внутри не оказалось ничего, что хотя бы отдаленно напоминало белковую жизнь, и ничего такого, что могло бы эту жизнь поддерживать. Я хочу сказать, что там не обнаружилось ни запасов пищи, ни санитарных приспособлений. Мнения разделились: одни решили, что кольцо, которое мы обследовали, управляется на расстоянии, другие — что наш враг является негуманоидным, возможно — комбинацией силовых полей или еще чем-то столь же необычным.
      Наше основное оружие — луч, нарушающий все колебания в эфире и полностью их замораживающий. Точнее, так он должен действовать, но в любом случае он способен уничтожать все живое и препятствовать движению молекул — но кольца только временно выходят из под контроля противника. Если нам не удается держать луч направленным на кольцо до тех пор, пока оно не разобьется, то кольцо «приходит в себя» и скрывается. А затем возвращаются его приятели и выжигают наши позиции.
      С большим успехом нам удается минировать их наземные базы и взрывать по ночам. Конечно, все мы — опытные саперы. Но нуждаемся в более совершенном оружии. Именно за этим я и отправил Говарда. У меня появилась пара идей. Если наш враг — некая форма разумных силовых полей или что-либо вроде этого, то ответом может оказаться радио. Тогда мы наполним эфир помехами и таким образом разделаемся с противником. Если это их не проймет, то, не исключено, какие-нибудь добрые старые противовоздушные орудия заставят их взмолиться: «Мамочки!". В любом случае, в этом мире существует масса технических изобретений, которых не было сделано там, и которые, возможно, решат наши проблемы. Жаль, у меня нет времени познакомить вас с тем, чем располагаем мы, в обмен на все то, что я забираю.
      — Вы твердо решили вернуться, Роберт?
      — Конечно. Там я — нужен. Семьей здесь я не обзавелся. Не знаю, как понятнее объяснить вам, док, но там — мой народ, там — мой мир. Полагаю, будь другие условия, я чувствовал бы себя иначе.
      — Понимаю, — сказала Элен, — ты защищаешь жену и детей.
      Он повернул к ней усталое лицо.
      — Не совсем. Там я тоже холостяк, но с семьей, о которой должен заботиться; моя сестра командует отрядом, в котором я состою. Ах, да, женщины тоже участвуют в войне — они невысоки, но твердого характера. Как ты, Элен.
      Она легко коснулась его руки:
      — Как ты это заработал?
      — Ожог-то? Мы спускались в убежище после вылазки на поверхность. Я уже решил, что мы в безопасности, как внезапно налетело кольцо. Большая часть отряда разбежалась, но я — младший техник и отвечаю за замораживающий луч. Я попытался воспользоваться своим оружием, чтобы отразить нападение, но меня обожгло раньше, чем я успел довести дело до конца. К счастью, только зацепило. А несколько человек сгорели. Я еще не знаю, удалось ли сестренке спастись. Одна из причин, почему я спешу.
      Один из техников, которых не задело, наладил свое устройство и прикрыл отход. Меня затащили под землю и донесли до лазарета. Медики как раз собирались за меня приняться, когда я потерял сознание и очутился в кабинете профессора.
      Раздался дверной звонок, профессор пошел открывать. Элен и Роберт — следом. Прибыл Говард с добычей.
      — Все достал? — взволнованно спросил Роберт.
      — Думаю, все. Вонючка оказался дома, но мне удалось выпросить у него книжки. С пистолетом вышло сложнее, но я позвонил приятелю, попросил перезвонить мне и позвать Вонючку. Пока его не было, пистолет я свистнул. Так что теперь я — преступник, похитивший государственную собственность.
      — Ты настоящий друг, Говард. Когда ты узнаешь подробности, то поймешь, что игра стоила свеч. Верно, Элен?
      — Абсолютно!
      — Что ж, надеюсь ты прав, — с сомнением произнес Дженкинс. Я прихватил еще кое-что, на всякий случай.
      Он протянул Роберту книгу.
      — «Аэродинамика и принципы конструирования воздушных кораблей», — вслух — прочитал Монро. — Боже, Говард, конечно же! Благодарю!
      За несколько минут Монро собрался, разместив на теле все необходимое. Он заявил, что готов отправляться, но профессор задержал его:
      — Один момент, Роберт. Откуда вы знаете, что эти книги переместятся вместе с вами?
      — А почему бы нет? Я затем и рассовал их по телу.
      — Разве земная одежда в первый раз пропутешествовала вместе с вами?
      — Не-ет, — Монро нахмурился. — Господи, док, что же мне делать? Я не в силах зазубрить все, что мне надо знать.
      — Не знаю, сынок. Давай-ка пораскинем мозгами.
      Он замолчал и уставился в потолок. Элен коснулась его руки.
      — Может быть я смогу вам помочь, профессор.
      — Каким образом, девочка?
      — Я, скорее всего, не меняюсь при переходе с одной временной тропы на другую. Я оказываюсь в одной и той же одежде, куда бы ни попала. Почему бы мне не попробовать перенести этот груз для Боба?
      — Хм-м, возможно, это и получится.
      — Нет, я не согласен, — вмешался Монро. Тебя могут убить или серьезно ранить.
      — Я все же попробую.
      — Есть идея, — заговорил Дженкинс. — Доктор Фрост, а не можете вы составить инструкцию таким образом, чтобы Элен переместилась и сразу же вернулась? Ну, как, док?
      — Хм-м, может получиться…
      Но Элен подняла руку:
      — Не выйдет. Все это добро может вернуться со мной вместе. Я отправляюсь без каких-либо инструкций на возвращение. К тому же, мне понравилось, как Боб рассказывал про свой мир. Может, я там и останусь. Хватит строить из себя рыцаря, Боб. Как раз то, что в твоем мире к мужчинам и женщинам относятся одинаково мне и приглянулось. Доставай-ка свои сокровища, навешивай на меня. Я отправляюсь.
      Когда к разным частям ее тела прикрепили около дюжины книг, навесили пистолет, а за ремень кобуры воткнули две логарифмические линейки, Элен стала похожа на рождественскую елку.
      Прежде, чем расстаться с большой логарифмической линейкой, Говард нежно погладил ее.
      — Заботься о ней как следует, Боб, — попросил он. — Я полгода не курил, чтобы ее купить.
      Фрост усадил парочку на диван в кабинете. Элен взяла Боба за руку. Когда сверкающий шар начал вращаться, доктор жестом выпроводил Дженкинса из комнаты, закрыл за ним дверь и выключил свет. Затем он начал монотонно повторять гипнотические фразы.
      Десять минут спустя он почувствовал легкое движение воздуха и замолчал. Резким движением включил свет. Диван был пуст, даже книги исчезли.
      Фрост и Дженкинс несли свою нелегкую вахту, ожидая возвращения Эстеллы. Дженкинс нервно бродил по кабинету, разглядывал безделушки, которые его совершенно не интересовали, и курил сигарету за сигаретой. Профессор удобно устроился в кресле, всем своим видом излучая спокойствие, которого не испытывал. Время от времени они обменивались фразами.
      — Одно мне непонятно, — заметил Дженкинс. — Почему Элен смогла побывать в нескольких мирах и ничуть не изменилась, а Боб посетил одно-единственное место и вернулся совершенно неузнаваемым — стал меньше ростом, грузнее, в каком-то немыслимом одеянии. И куда подевалась его прежняя одежда? Как вы все это объясните, док?
      — Ну, объяснить не берусь — я просто наблюдаю. Но, полагаю, Роберт изменился, а Элен нет потому, что в том мире Элен была лишь гостем, а Монро стал его частью — это в нашем измерении он был всего лишь наблюдателем. Возможно, Великий Архитектор так все и задумал, чтобы он оказался там.
      — Даже так? Господи, доктор, неужели вы верите в божественное предначертание?
      — Я, пожалуй, сформулировал бы это иначе. Знаете, Говард, ваш механистический скептицизм начинает меня утомлять. Ваше наивное стремление верить, что все в мире происходит «само по себе» отдает инфантилизмом. Если согласиться с вашими воззрениями, так Девятая Симфония Бетховена — это случайное порождение энтропии.
      — Думаю, тут вы несправедливы, доктор. Не будете же вы требовать от человека поверить в то, что противоречит его здравому смыслу, не предлагая ему при этом никаких разумных объяснений.
      Фрост фыркнул:
      — Конечно, буду — если он наблюдал это собственными глазами, слышал собственными ушами или узнал из источника, заслуживающего доверия. Факты не обязательно понимать, чтобы считать достоверными. Разумеется, любому мыслящему человеку необходимы объяснения, но стоит ли игнорировать факты, если они не укладываются в рамки вашей философии.
      События сегодняшней ночи, которые вы так стремитесь объяснить привычными понятиями, дают ключ к ряду происшествий, обходимых учеными, потому что те не в силах их истолковать. Вы когда-нибудь слышали историю о человеке, обошедшем лошадей? Нет? В 1810-ом году Бенджамен Батхерст, британский посол в Австрии, прибыл в своей карете в гостиницу немецкого города Перлеберг. С ним были слуга и секретарь. Они въехали на освещенное подворье. В присутствии свидетелей и двух его слух Батхерст вышел из экипажа и направился мимо лошадей. С тех пор его и не видели.
      — Что же случилось?
      — Никто не знает. Думаю, он слишком погрузился в свои мысли и ненароком перешел на иной временной путь. В литературе зафиксированы сотни подобных случаев, их слишком много, чтобы относиться к ним со смехом. Теория двухмерного времени объясняет большинство из них. Но я подозреваю, что существуют законы природы, проявившиеся в некоторых из необъясненных случаев, которые пока просто не приходили нам в голову.
      Говард прекратил разгуливать и потеребил верхнюю губу.
      — Возможно, все так и есть, доктор. Но я слишком расстроен, чтобы об этом думать. Поглядите… уже час ночи. Разве ей не следовало бы уже явиться?
      — Боюсь, что так, сынок.
      — Вы считаете, она не вернется вообще.
      — Похоже на то.
      Молодой человек вскрикнул и упал на диван. Плечи его вздрагивали. Но вскоре он немного успокоился. Фрост заметил, что губы у Говарда шевелятся, и решил, что тот молится. Затем Дженкинс повернул к доктору измученное лицо.
      — Можем мы ЧТО-НИБУДЬ сделать?
      — Трудно сказать, Говард. Мы не знаем, где она оказалась; нам известно только то, что под гипнотическим воздействием она отправилась в какой-то иной вариант прошлого или будущего.
      — А мы не можем проследить ее путь и отыскать?
      — Не знаю. У меня нет никакого опыта в этих вещах.
      — Но я должен что-то сделать, иначе сойду с ума.
      — Успокойся, сынок, дай мне подумать.
      Он молча курил, а Говард с трудом сдерживался, чтобы не закричать, не начать крушить мебель, не натворить что-нибудь.
      Фрост стряхнул пепел с сигары и аккуратно положил ее в пепельницу.
      — Мне пришла в голову одна идея. Но шансов немного.
      — Да что угодно!
      — Я собираюсь проиграть запись, которую слышала Эстелла, и попытаться перейти к ней. Обойдусь без гипноза, полностью сосредоточившись на девушке. Возможно, появится какая-нибудь связь, какое-нибудь эстрасенсорное воздействие, которое поможет отыскать ее. — Фрост говорил и одновременно занимался приготовлениями. — Побудьте в комнате, когда я отправлюсь. Я хочу, чтобы вы поверили, что это действительно возможно.
      Говард молча наблюдал, как он надевает наушники. Профессор стоял неподвижно, а потом сделал небольшой шаг вперед. Наушники со стуком упали на пол. Фрост исчез.
      Сам же Фрост почувствовал, как его затягивает во вневременное чистилище, предшествующее переходу. Он снова отметил, что возникающее ощущение напоминает полеты, осуществляемые во сне, и лениво, в сотый, наверное, раз подумал, что так или иначе, а сны — это реальные события. Лично его это предположение устраивало. Но тут он вспомнил со стыдом о цели своей миссии и сконцентрировался на Эстелле.
      Он шел по дороге, белой от яркого солнечного света, к городским воротам. Стражник удивленно покосился на его странную одежду, но пропустил. Он быстро прошел по широкому, обсаженному деревьями проспекту, который вел (он знал это) от космопорта к Капитолийскому Холму. Свернул на Дорогу Богов и направился к роще Проповедницы. Там он отыскал нужный ему дом. Мраморные его стены казались розовыми от солнца, а фонтаны звенели от утреннего ветерка. Он вошел.
      Дряхлый сторож, разомлевший на солнце, провел его внутрь. Стройная служанка, совсем девочка, сопроводила во внутренние покои. Ее хозяйка приподнялась на локте и взглянула на посетителя томными глазами. Фрост сказал ей:
      — Пора возвращаться, Эстелла.
      Ее брови удивленно дрогнули.
      — Ты говоришь на незнакомом, варварском языке, старик, но, что странно, я тебя понимаю. Чего ты от меня хочешь?
      Фрост нетерпеливо повторил:
      — Эстелла, я сказал, что тебе пора возвращаться.
      — Возвращаться? Что за чушь? Куда возвращаться? И мое имя Звездочка, а не Эсс Телль. Кто ты и откуда явился? — она внимательно разглядывала его, потом погрозила пальчиком. — Да, я тебя знаю! Ты прибыл из моих снов. Там ты был Наставником и учил меня древней мудрости.
      — Эстелла, ты помнишь юношу из этих снов?
      — Опять это странное имя! Да, там был юноша. Милый… милый и стройный, и высокий, как горная сосна. Я часто мечтаю о нем. — Она вскочила, сверкнув белыми стройными ногами. — И что этот юноша?
      — Он ждет тебя. Пора возвращаться.
      — Возвращаться!… Нет возвращения в обитель снов!
      — Я могу провести тебя.
      — Не богохульствуй! Разве ты жрец, практикующий магию? Как священная куртизанка может попасть в мир снов?
      — Никакого волшебства. Он умирает от тоски в разлуке с тобой. Я обещал привести тебя к нему.
      Она колебалась, в глазах — сомнение, затем ответила:
      — Допустим, ты можешь; но почему я должна оставить свое почетное священное положение ради холодной пустоты этого сна?
      Он мягко ответил:
      — А что подсказывает тебе твое сердце, Эстелла?
      Она поглядела на него в упор широко раскрытыми глазами, и, казалось, была готова разрыдаться. Затем бросилась на ложе и повернулась спиной. Произнесла сдавленным голосом:
      — Оставь меня! Юноши нет, он только в моих мечтах! Там я его и найду!
      На его уговоры она отвечала молчанием. В конце концов он прекратил попытки и ушел от нее с тяжелым сердцем.
      Как только он вернулся, Говард тут же вцепился в него:
      — Ну же, профессор? Удалось? Вы ее нашли?
      Фрост устало опустился в кресло.
      — Да, нашел.
      — С ней все в порядке? Почему она не вернулась с вами?
      — Чувствует она себя превосходно, но уговорить ее я не смог.
      У Говарда был такой вид, точно ему влепили пощечину.
      — Разве вы не сказали, что я ее жду?
      — Сказал, но она не поверила.
      — Не поверить вам?!
      — Видите ли, она забыла большую часть этой жизни, Говард. Она думает, что вы — это ее сон.
      — Невероятно!
      Фрост выглядел даже более усталым, чем прежде.
      — Вам не кажется, что пора уже перестать употреблять это выражение, сынок?
      Вместо ответа Говард заявил:
      — Доктор, вы должны отвести меня к ней!
      Фрост, казалось, растерялся.
      — Вы что, не можете?
      — Вероятно, это удастся, если вы расстанетесь со своим неверием, но до тех пор…
      — Неверие!… Да я вынужден теперь верить! Давайте начинать.
      Фрост не пошевелился.
      — Я не уверен, что согласен с вами. Говард, там, куда отправилась Эстелла, совершенно другие условия жизни. Ее они устраивают, но не думаю, что если я соединю вас, то сделаю доброе дело.
      — Почему? Она что, не желает меня видеть?
      — Ну… думаю, хочет. Я уверен, она будет рада вас видеть, но там — все по другому.
      — Да плевать мне, как там все! Давайте отправляться.
      Фрост встал.
      — Хорошо, пусть будет, как вам угодно.
      Он усадил молодого человека в кресло и уставился в его глаза. Заговорил — медленно, спокойным ровным голосом…
      Фрост помог Говарду встать на ноги и привести себя в порядок. Дженкинс рассмеялся и стряхнул белую дорожную пыль с рук.
      — Вот это грохнулся, Учитель. Ощущение такое, точно какой-то шутник вывернул из-под меня стул.
      — Не следовало вас усаживать.
      — Это уж наверняка. — Он вытащил многозарядный пистолет из-за пояса и осмотрел его. — К счастью, мой бластер стоял на предохранителе, а то выбираться бы нам сейчас из стратосферы. Ну, идем?
      Фрост еще раз оглядел своего спутника: шлем, короткий военный кильт, на бедре — короткий меч в ножнах. Он моргнул и ответил:
      — Да, да, конечно.
      Когда они прошли городские ворота, Фрост заинтересовался:
      — Вы знаете, куда мы идем?
      — Да, разумеется. На виллу Звездочки в Роще.
      — И вы знаете, что вас там ожидает?
      — А-а, вы про наш спор. Я знаю местные обычаи, Учитель, и, заверяю вас, они не вызывают у меня отвращкения. Звездочка и я понимаем друг друга. Она не из тех, про кого можно сказать «С глаз долой — из сердца вон». Но теперь, когда я вернулся из-за Последней Фулы «в античной географии — страна на самом краю света. Последняя Фула — приблизительно — нечто, находящееся за пределами привычного мира», она оставит свой священный сан, мы обзаведемся домом и целой кучей пухленьких ребятишек.
      — Последняя Фула? Вы помните мой кабинет?
      — Конечно… И Роберта, и Элен, и всех прочих.
      — Его вы под Фулой и подразумеваете?
      — Не совсем. Мне этого не объяснить, Учитель. Я — человек военный, практик. И все такие вопросы оставляю вам, жрецам и наставникам.
      Они остановились у дома Эстеллы.
      — Загляните, Учитель?
      — Нет, полагаю, не выйдет. Мне пора возвращаться.
      — Вам виднее. — Говард похлопал его по плечу. — Вы были настоящим другом, Учитель. Нашего первенца мы назовем в вашу честь.
      — Спасибо, Говард. Прощайте — и счастья вам обоим!
      — Вам также.
      И он уверенно вошел в дом.
      Фрост неторопливо побрел к воротам, множество мыслей роилось в голове. Казалось, нет конца различным комбинациям и изменениям, как материи, так и сознания. Марта, Роберт, Элен… а теперь Говард и Эстелла. Наверняка, можно разработать теорию, сводящую все происшедшее воедино.
      Задумавшись, он споткнулся о плохо пригнанную плитку паркета и рухнул в кресло.
      Фрост знал, что исчезновение пяти студентов будет трудно объяснить — и поэтому никому ничего не сказал. Прошел уикэнд, прежде чем кто-то всерьез обеспокоился. В понедельник к нему на дом явился полисмен и начал задавать вопросы.
      Ответы его ничего не разъясняли, так как Фрост, человек разумный, решил не рассказывать правды. Прокурор Округа почуял серьезное преступление, похищение, а то и групповое убийство. Или, не исключено, какой-нибудь культ любви — поди знай, чего от этих профессоров можно ждать!
      Прокурор распорядился, чтобы к утру вторника был заготовлен ордер на арест. На задержание профессора отрядили сержанта Изовски.
      Профессор вел себя спокойно и в черный фургон забрался без протестов.
      — Послушайте, док, — сказал сержант, вдохновленный его смирением, почему бы сразу не признаться, куда вы их подевали? Знаете, мы же их все равно найдем, дело только во времени.
      Фрост повернулся, посмотрел ему в глаза и улыбнулся:
      — Времени? — мягко произнес он. — Ах, времени… да, там вы их найти сможете, во Времени.
      Он прошел внутрь фургона, удобно уселся, закрыл глаза и мысленно настроился на необходимое состояние спокойной отрешенности.
      Сержант поставил ногу на ступеньку, загородив массивным телом весь дверной проем, и достал блокнот. Кончив писать, он поднял глаза.
      Профессор Фрост исчез.
      Фрост собирался навестить Говарда И Эстеллу. Но, неожиданно, в самый критический момент подумал о Элен и Роберте. И, «приземлившись», оказался вовсе не в мире будущего, в котором побывал уже дважды. Он не мог понять, куда попал — похоже, на Землю, куда-то и КОГДА-ТО.
      Это была лесистая и холмистая местность, похожая на южный Миссури или Нью-Джерси. Фрост не настолько хорошо разбирался в ботанике, чтобы определить, какие деревья его окружают. К тому же и времени на решение этой проблемы не оказалось.
      Он услышал крик, потом — крик в ответ. С деревьев посыпались человеческие фигуры и выстроились неровной линией. Подумав, что они нападают, Фрост начал дико озираться в поисках убежища. Но ничего не нашел. Люди, однако, прошли мимо, не обращая внимания. Только тот, кто оказался ближе всех, быстро посмотрел на него и что-то выкрикнул. Затем и он исчез.
      Фрост остался стоять, изумленный, на той же крохотной полянке, куда он прибыл.
      Но прежде, чем он смог проанализировать происшедшее, один из про бежавших вернулся и что-то крикнул ему, сопровождая слова недвусмысленными жестами — не отставай.
      Фрост колебался. Человек подбежал вплотную и резким ударом сшиб с ног. Следующие несколько секунд творилось что-то неописуемое, а потом профессор достаточно пришел в себя, чтобы понять, что видит мир вверх ногами; незнакомец бежал, перекинув его через плечо.
      Кусты хлестали его по лицу, затем дорога на несколько ярдов ушла вниз, а потом его просто бросили на землю. Фрост сел и ощупал тело.
      Он обнаружил, что находится в туннеле, который ведет верх, к дневному свету, и вниз, бог знает куда. Люди пробегали мимо, не обращая на него внимания. Двое из них устанавливали какой-то аппарат, нацеленный на устье туннеля. Они очень спешили, за несколько секунд сделали то, что требовалось и отошли подальше. Фрост услышал тихое мягкое гудение.
      Вход в туннель начал затуманиваться. Он увидел причину: прибор ткал паутину от стены к стене, перегораживая проход. Паутина делалась более прочной, менее прозрачной и ажурной. Гудение слышалось еще несколько минут, странное устройство продолжало плести и уплотнять паутину. Потом один из присутствующих бросил взгляд на свой пояс, отдал отрывистую команду, и гудение оборвалось.
      Фрост почувствовал, как облегчение опускается на собравшихся, точно теплое одеяло. Он тоже расслабился, инстинктивно понимая, что они избежали какой-то серьезной опасности.
      Тот, кто отдал распоряжение выключить устройство, повернулся, увидел Фроста, подошел к нему и начал задавать вопросы мелодичным, но требовательным сопрано. И Фрост неожиданно понял сразу три вещи: руководителем была женщина, именно она и спасла его, а одежда и внешний вид этих людей точь-в-точь похожи на изменившегося Роберта Монро.
      На его лице заиграла улыбка. Все складывалось хорошо!
      Вопрос был повторен с явным нетерпением. Фрост понимал, что ответить необходимо, хотя не знал языка, и был уверен, что эта женщина не знает английского. Тем не менее…
      — Мадам, — по-английски произнес он, встав и галантно поклонившись. — Я не знаю вашего языка и не понял вашего вопроса, но, подозреваю, именно вы спасли мою жизнь. Я вам признателен.
      Она выглядела озадаченной и несколько раздраженной, спросила еще о чем-то — по крайней мере, Фросту показалось, что это был новый вопрос, но тут он не был уверен. Они застряли на месте. Профессор понял, что языковое различие — проблема неразрешимая. Вероятно, могут потребоваться дни, недели, месяцы, чтобы с ней справиться. Тем временем, эти люди воюют, станут ли они ломать голову на взаимопонимание с беспомощным и непонятным чужеземцем?
      Ему не хотелось, чтобы его вышвырнули на поверхность.
      Какая глупость, подумал Фрост, какая невероятная глупость! Может быть, Монро и Элен где-то совсем рядом, а он может состариться, умереть, но так их и не встретить. Но они же могут оказаться и где угодно на планете. Интересно, как бы чувствовал себя американец, очутившийся в Тибете, если единственный человек, могущий служить переводчиком, находился бы в это время в Южной Америке? Или вообще неведомо где. Как бы он тибетцам объяснил, что такой переводчик вообще где-то есть? Вот проклятье!
      И все же он должен попробовать. Как же, говорил Монро, его ЗДЕСЬ зовут? Эгон… нет, Айгор. Вот именно — Айгор.
      — Айгор, — произнес он.
      Руководительница повернула голову.
      — Айгор? — переспросила она.
      Фрост энергично закивал.
      — Айгор.
      Она повернулась и крикнула:
      — Айгор! — произнося «р» так же раскатисто, как и Монро. Вперед выступил какой-то человек. Профессор пристально вгляделся в него, но тот был ему незнаком, как и все прочие. Руководительница указала на мужчину и повторила: — Айгор.