— Хэлло, капитан! Скоро я отчитаюсь перед вами на борту.
— Сообщите вкратце о результатах!
— Даже не знаю, с чего начать. В принципе, все в порядке. Мы можем вернуться домой!
— Что? Что вы говорите? Повторите?
— Все в порядке. Мы восстановлены в правах согласно Договору. Понимаете, теперь уж ЛЮБОЙ ЧЕЛОВЕК ЯВЛЯЕТСЯ ЧЛЕНОМ СЕМЕЙ…
— Что это значит? — потребовал Кинг.
— Они нашли его.
— Что нашли?
— Секрет долголетия.
— Да не говорите чепухи. Никакого секрета никогда не было.
— У нас его не было. А они думали, что есть. И открыли его.
— Объясните поточнее, — настаивал Кинг.
— Капитан, разве нельзя подождать с этим до нашего возвращения на корабль? — запротестовал Ральф Шульц. — Ведь я не биолог. Мы привезли с собой представителя правительства — вот вы и получите информацию из первых рук.
6
Кинг встретил представителя Земли в своей каюте. Он поручил Заккуру Барстоу и Джастину Футу представлять интересы Семей на этой встрече и попросил присутствовать доктора Гордона Харди, потому что суть поразительных новостей была связана именно с биологией. Здесь же находился и Либби, как старший офицер корабля. Слэйтон Форд тоже оказался в числе приглашенных, хотя формально он не занимал никакого официального поста со времени своего нервного потрясения.
Лазарус пришел сюда по собственной инициативе, как сугубо частное лицо, просто потому, что ему хотелось присутствовать на встрече. Его, в общем-то, никто не приглашал, хотя капитан Кинг и сознавал, что тем самым были нарушены прерогативы старейшего из членов Семей.
Ральф Шульц представил посла Земли поочередно всем собравшимся.
— Это капитан Кинг, наш командир. Капитан, позвольте представить вам Майлза Родни, уполномоченного Совета Федерации чрезвычайного посла. Думаю, что последнее определение точнее всего отражает его цели и задачи.
— Вряд ли, — откомментировал Родни, — хотя, пожалуй, в какой-то мере я согласен со словом «чрезвычайный». Ситуация совершенно беспрецедентная. Очень рад познакомиться с вами, капитан.
— Рад видеть вас на борту, сэр.
— А это Заккур Барстоу, представляющий Поверенных в делах Семей Говарда, и Джастин Фут, секретарь Поверенных…
— Здравствуйте.
— Приветствую вас, джентльмены.
— …Эндрю Джексон Либби, старший астронавигатор, доктор Гордон Харди, наш главный биолог, отвечающий за исследования в области геронтологии.
— Буду рад оказаться вам полезным, — несколько официально отозвался Харди.
— Взаимно, сэр. Так, значит, вы главный биолог… когда-то вы имели возможность оказать услугу всему человечеству. Подумайте об этом, сэр… подумайте, как все могло бы обернуться. Но, к счастью, человечество оказалось в состоянии раскрыть секрет продления жизни и без помощи Семей Говарда.
Харди, казалось, был раздражен:
— Что вы имеете в виду, сэр? Уж не хотите ли вы сказать, что до сих пор пребываете в досадном заблуждении относительно наличия у нас какого-то мифического секрета, который мы не хотим поделиться?
Родни пожал плечами и развел руками:
— Ну ладно, ладно, теперь-то уж не нужно притворяться. Ваши результаты были получены другими независимо от вас.
Вмешался капитан Кинг:
— Минуточку… Ральф Шульц, действительно ли Федерация до сих пор считает, что в основе нашего долголетия лежит какой-то «секрет»? Разве вы не объяснили им все?
Шульц был удивлен:
— Но… но это просто смешно. Об этом и речи не было. Они сами добились успехов в контроле над продолжительностью жизни. Мы их в этом смысле больше не интересуем. Верно, до сих пор считалось, что наши долгие жизни — результат каких-то манипуляций, а не наследственности, но я постарался развеять это заблуждение.
— Судя по тому, что сказал сейчас Майлз Родни, вы не очень-то преуспели.
— Видимо, нет. Но я и не особенно старался. Это было бы просто бессмысленно. Семьи Говарда и их долголетие сейчас на Земле никого не интересуют. Интерес, и общественный и официальный, в данный момент прикован к тому факту, что мы удачно совершили межзвездный прыжок.
— Охотно подтверждаю, — согласился Майлз Родни. — Любой чиновник, любая служба новостей, любой гражданин, любой ученый системы с величайшим нетерпением ожидает прибытия «Новых Рубежей». Это самое великое, самое сенсационное событие с момента первой высадки человека на поверхность Луны. Вы знаменитости, джентльмены, — вы все.
Лазарус отозвал Заккура Барстоу в сторонку и что-то прошептал ему на ухо. Барстоу сначала отмахнулся, потом задумчиво кивнул.
— Капитан, — обратился он к Кингу.
— Да, Зак?
— Я думаю, мы попросим извинения у нашего гостя и заслушаем сначала отчет Ральфа Шульца.
— Почему?
Барстоу взглянул на Родни:
— Думаю, что тогда мы будем лучше готовы к обсуждению разнообразных вопросов с вами.
Кинг повернулся к Родни:
— Вы простите нас, сэр?
Вмешался Лазарус:
— Не берите в голову, шкипер. Зак дело говорит, да слишком уж церемонится. Он вполне мог бы попросить этого Родни подождать за дверью, пока мы тут обсудим свои проблемы. Скажите-ка, Майлз, а как вы докажете, что вы и ваши дружки нашли способ жить так же долго, как и мы?
— Докажу? — Родни был ошеломлен. — А почему мы, собственно, требуете у меня доказательств? С кем имею честь? Кто вы такой, сэр?
Ральф Шульц поспешил упредить Лазаруса:
— Прошу прощения… я не успел представить всех присутствующих. Майлз Родни, позвольте представить вам Лазаруса Лонга, Старшего.
— Очень рад. «Старшего» чего?
— Он имел в виду «Старшего», и точка, — отрезал Лазарус. — Я старший из членов Семей. В остальном же я — частное лицо.
— Старший из членов Семей!.. Но в таком случае вы старейший из всех живущих на свете людей? Подумать только!
— Сами думайте, — отрубил Лазарус. — Лично меня это перестало занимать две сотни лет назад. Так как насчет моего вопроса?
— Вы просто поразили меня. Я чувствую себя перед вами ребенком. А ведь я далеко не молод. В июне мне стукнет сто пять.
— Если вы сможете доказать, что вам действительно столько лет, я буду удовлетворен. Я бы сказал, что на вид вам лет сорок. Что вы на это ответите?
— Но, Господи, я совершенно не ожидал, что мне придется подтверждать свой возраст. Может быть, вы желаете взглянуть на мою идентификационную карточку?
— Шутить изволите? Да в свое время у меня сменилось штук пятьдесят этих самых карточек, и на всех были разные даты рождения. Что вы еще можете предложить?
— Минутку, Лазарус, — вмешался капитан Кинг. — А для чего все это вам?
Лазарус Лонг отвернулся от Родни.
— А затем, шкипер, что мы бежали с Земли, спасая свои шкуры, потому что дураки на Земле решили, будто мы знаем, как продлить жизнь, и пытались вытянуть из нас тайну любой ценой. Теперь же они более чем милы и гостеприимны, — во всяком случае хотят казаться таковыми. Но мне странно как-то, что птичка, которую они прислали выкурить трубку мира, по-прежнему убеждена в существовании пресловутого секрета.
— Я тоже был удивлен.
— А теперь подумайте: вдруг они на самом деле так и не узнали, как отодвинуть наступление старости, но по-прежнему уверены, что нам известен секрет? В таком случае они могут постараться убедить нас в том, что им он теперь тоже известен, успокоить нас и усыпить наши подозрения, а потом завлечь туда, где нас опять будут допрашивать.
Родни фыркнул:
— Какие странные идеи! Капитан, я не думаю, что меня позвали сюда, чтобы выслушивать подобные бредни.
Лазарус холодно взглянул на него:
— Это нам и в прошлый раз казалось бредом, дружок, а тем не менее, поди ж ты, стряслось. Однажды обжегшись на молоке, дуют и на воду.
— Подождите минутку, — приказал капитан Кинг. — Ральф, что вы думаете по этому поводу? Вас могли просто водить за нос?
Шульц погрузился в мучительные размышления.
— Не думаю, — наконец произнес он. — Вообще-то трудно сказать. По внешнему виду и члена Семьи в толпе не высмотришь.
— Но ведь вы психолог. Вы должны были просто почувствовать подвох, если бы он был.
— Да, я психолог, но не кудесник, а тем более не телепат. Я просто не выискивал подвоха. — Он застенчиво улыбнулся: — К тому же есть еще одно «но». Я был так возбужден возвращением домой, что находился не в лучшем состоянии для того, чтобы замечать какие-либо несоответствия, даже если они и были.
— Значит, вы не уверены?
— Нет. Эмоционально я совершенно убежден, что Майлз Родни говорит правду…
— Истинную правду!
— …и считаю, что несколько вопросов вполне могут расставить все точки над «и». Он утверждает, что ему сто пять лет. Это можно проверить.
— Понимаю, — согласился Кинг. — Г-м-м… Вы будете задавать вопросы, Ральф?
— Да. С вашего разрешения, сэр?
— Давайте, — неприязненно ответил Родни.
— Когда мы покинули Землю, вам должно было быть около тридцати лет, поскольку с тех пор прошло около семидесяти лет. Вы помните это событие?
— Очень хорошо помню. Тогда я был клерком в Башне Новака, в офисе Администратора.
На протяжении всего разговора Слэйтон Форд оставался на заднем плане и старался не привлекать к себе внимания. Когда Родни произнес последнюю фразу, он выпрямился в кресле:
— Секундочку, капитан!
— Да! Что?
— Может быть, я смогу вам помочь. Вы позволите, Ральф? — Он повернулся к представителю земного правительства: — Скажите, кто я такой?
Родни озадаченно посмотрел на него. Выражение его лица менялось на глазах: просто удивление странному вопросу сменилось полной оторопью:
— Да вы же… вы же администратор Форд!
7
— По одному! По одному! — уговаривал капитан Кинг. — Говорите по одному. Продолжайте, Слэйтон. Вам слово. Вы знаете этого человека?
Форд внимательно посмотрел на Родни:
— Нет, этого я не могу сказать.
— Тогда вы, — Кинг повернулся к Родни. — Вы, я полагаю, узнали Форда по историческим снимкам. Правильно?
Родни, казалось, готов был взорваться:
— Нет! Я узнал его. Он сильно изменился, но я узнал его. Мистер Администратор, взгляните на меня, пожалуйста! Неужели вы меня не помните? Ведь я работал у вас!
— Совершенно очевидно, что этого и в помине не было, — сухо заметил Кинг.
Форд покачал головой:
— Это ничего не доказывает, капитан. Под моим началом находилось около двух с половиной тысяч гражданских служащих. Родни вполне мог быть одним из них. Его лицо выглядит смутно знакомым, но не более, чем большинство окружающих лиц.
— Капитан, — заговорил Гордон Харди, — если мне позволят задать несколько вопросов Майлзу Родни, я попытаюсь определить, действительно ли они открыли причины старения.
Родни покачал головой:
— Я не биолог. Вы всегда сможете поймать меня на неточностях. Капитан Кинг, я прошу предоставить мне возможность вернуться на Землю как можно быстрее. У меня нет ни малейшего желания подвергаться далее допросу. И позвольте добавить, что меня ни в коей мере не волнует, вернетесь вы и ваш экипаж в объятия родной цивилизации или нет. Я прилетел сюда, чтобы помочь вам, но я разочарован. — Он встал.
Слэйтон Форд подошел к нему:
— Успокойтесь, мистер Родни, пожалуйста! Будьте терпеливы! Поставьте себя на наше место. Если бы вы пережили то, что пришлось пережить нам, вы были бы терпимее.
Родни заколебался:
— Мистер Администратор, а что вы делаете здесь?
— Это долгая история. Я расскажу вам ее при случае.
— Да вы, наверное, член Семей Говарда — иначе и быть не может. Это многое объясняет.
Форд отрицательно покачал головой:
— Нет, Майлз Родни. Это не так. Впрочем, потом я вам все объясню. Итак, вы работали со мной… Когда?
— С 2109-го до вашего исчезновения.
— С кем вы работали?
— Во время кризиса 2113 года я был помощником младшего координатора в Отделе Экономической Статистики, контрольная группа.
— Кто был начальником группы?
— Лесли Уолдрон.
— Старый Уолдрон, да? Какого цвета была у него шевелюра?
— Шевелюра? Но ведь Уолдрон был лыс как колено.
Лазарус прошептал Заккуру Барстоу:
— Похоже, я зря погорячился.
— Подождите, — сказал Барстоу. — Не исключено, что мы имеем дело с результатом тщательной подготовки — может статься, судьба Форда им известна.
Форд продолжал задавать вопросы:
— Что такое «Священная корова»?
— Священная… но, шеф, по идее, вы и знать-то не должны об этом издании!
— Не нужно недооценивать мою разведку, — сухо сказал Форд. — Я получал его копию еженедельно.
— А что это такое? — полюбопытствовал Лазарус.
Ответил Родни:
— Понимаете, в нашем отделе выпускали рукописный сатирический журнал…
— В котором в основном высмеивалось начальство, — добавил Форд. — И в частности я. — Он обнял Родни за плечи: — Друзья, нет никаких сомнений, что я и этот человек были товарищами по работе.
— Я все-таки хотел бы поподробнее разузнать о сути вашего метода омоложения, — настаивал доктор Харди.
— Думаю, что всем нам это было бы небезынтересно, — подтвердил Кинг. Он потянулся и снова наполнил вином стакан гостя. — Не будете ли вы так добры рассказать нам об этом побольше, сэр?
— Попробую, — ответил Майлз Родни, — хотя доктору Харди придется мне помочь… Процесс омоложения состоит из основного и нескольких второстепенных этапов, причем некоторыми из них, особенно относящихся к женщинам, решаются задачи чисто косметического характера. Все эти процедуры не являются омолаживающими в прямом смысле. Ведь наступление старости можно задержать, но направить в обратную сторону нельзя — старика не превратить в юношу.
— Верно, верно, — согласился Харди. — Так в чем же все-таки заключается основная операция?
— Суть дела в замене всей массы крови в организме свежей, молодой кровью. Как я слышал, старость является прежде всего следствием накопления в организме продуктов метаболизма. Кровь должна выводить их, но в конце концов сама так насыщается ядами, что не в состоянии больше удалять их полностью. Верно, доктор Харди?
— Я бы сформулировал это не совсем так, но в принципе…
— Я же предупреждал вас, что я не биотехник.
— …суть явления такова. Все дело тут в недостатке диффузного давления — НДД, при котором клетка мало-помалу перестает очищаться кровью от продуктов распада. Но должен сказать, что я слегка разочарован, мистер Родни. В принципе, идея оттягивания смерти за счет своевременного вывода из организма продуктов распада не нова — у нас кусок ткани куриного сердца с помощью обеспечивающей этот процесс техники живет уже два с половиной века. Что же касается использования молодой крови, то да, это действительно сработает. Мне удалось добиться путем подобных переливаний крови того, что подопытные животные проживали по две жизни. — Он вдруг замолчал и переменился в лице.
— Да, доктор Харди?
Харди покусал губу.
— Я оставил это направление поисков. Оказалось, что необходимо иметь под рукой несколько молодых доноров для того, чтобы поддерживать жизнь и молодость всего одной особи. Причем на донорах эти переливания крови сказывались весьма неблагоприятно. Да и с практической точки зрения подобный путь нерационален — доноров не хватит. Выходит, сэр, вас надо понимать так, что метод доступен только небольшой, избранной части населения?
— О нет! Я, видимо, объяснял недостаточно понятно, мистер Харди. У нас вообще нет доноров.
— Как?
— Донорская кровь, которой теперь с избытком хватает на всех, производится искусственно — Службой Общественного Здоровья и Продолжительности Жизни, — причем в любом количестве и любого типа.
Харди был явно удивлен:
— Подумать только! Мы были так близко… Так вот оно что! — Он помолчал, а затем продолжил: — Мы пытались получить культуру тканей костного мозга искусственным путем. И нам следовало довести дело до конца.
— Не горюйте. Прежде чем мы получили практические результаты, пришлось истратить миллиарды и засадить за работу тысячи специалистов. Я слышал, что силы, брошенные на решение этой проблемы, превосходили все когда-либо затраченные человечеством на научный поиск. Даже если сравнивать с разработкой тем по атомной энергетике. — Родни улыбнулся: — Понимаете, им просто необходимо было получить какие-то положительные результаты, это стало уже политическим делом. — Родни повернулся к Форду: — Когда известно о бегстве Семей Говарда дошло до публики, шеф, вашего драгоценного преемника едва удалось спасти от разъяренной толпы.
Харди еще некоторое время продолжал выспрашивать подробности о вторичных процедурах — о санации зубов, задержке роста, гормонотерапии и многом другом, — до тех пор пока на выручку Родни не пришел Кинг, напомнивший, что основной целью визита является обсуждение условий возвращения Семей на Землю.
Родни одобрительно кивнул:
— Мне кажется, что пора перейти к делу. Как я понимаю, капитан, значительное количество ваших людей в настоящее время пребывает в состоянии низкотемпературного сна?
«Почему бы ему не сказать просто „в анабиозе“?» — прошептал Лазарус Либби.
— Именно так.
— Следовательно, они вполне могут пробыть в этом состоянии еще некоторое время?
— А почему вы видите в этом необходимость, сэр?
Родни развел руками:
— Администрация находится в довольно сложном положении. Короче говоря, у нас недостаток жилья. И разместить за один день сто тысяч человек просто невозможно.
Капитану Кингу снова пришлось призвать присутствующих к порядку. Затем он кивнул Заккуру Барстоу, который обратился непосредственно к Родни:
— Я не вижу в этом большой проблемы. Какова ныне численность населения в Северной Америке?
— Около семисот миллионов человек.
— И вам трудно найти место для одной семидесятой процента? Это звучит как-то неубедительно.
— Вы не понимаете, сэр, — возразил Родни. — Нашей главной проблемой является плотность населения. Право на уединение, будь то квартира или усадьба, из всех гражданских прав стало наиболее ревниво охраняемым. Прежде чем расселять вас, мы должны сначала подобрать подходящее место или придумать еще что-нибудь.
— Понимаю, — сказал Лазарус. — Политика. Вы просто не желаете никого беспокоить, чтобы не поднялся шум.
— Ну, я бы так не сказал.
— Отчего же? Может быть, у вас на носу выборы? А?
— Вообще-то, да, но здесь нет никакой связи.
Лазарус фыркнул.
Заговорил Джастин Фут:
— Мне кажется, что администрация подходит к этому вопросу слишком поверхностно. Ведь мы не какие-нибудь там бездомные иммигранты. Большинство из нас владеют своими собственными домами. Как вам, несомненно, известно, и мы, по совершенно очевидным причинам, старались обзаводиться недвижимым имуществом. Я уверен, что значительная часть этих построек сохранилась и по настоящее время.
— Несомненно, — подтвердил Родни. — Но они заняты другими.
Джастин Фут пожал плечами:
— А нам-то какое дело? Это уже обязанность правительства — разбираться с людьми, которые заняли чужие дома. Что касается меня, то я постараюсь высадиться одним из первых, добиться ордера на выселение незаконного хозяина в ближайшем суде и вступить во владение собственным домом.
— Все не так просто. Омлет из яиц делать просто, но не так просто сделать яйца из омлета. С точки зрения закона вы мертвы уже много лет. А нынешний владелец вашего дома — всеми уважаемый здравствующий человек.
Джастин Фут встал и расширенными глазами уставился на посла Федерации. «Словно загнанная в угол мышь», — подумал Лазарус.
— Мертв с точки зрения закона?! Это какого, с позволения сказать, закона? Это я-то? Да я всю жизнь был уважаемым адвокатом, тихо и честно занимался своим делом, никому не причинял вреда. И вот меня без всяких оснований арестовывают и вынуждают бежать с родной Земли. А теперь мне в глаза спокойно заявляют, что собственность моя конфискована, а сам я объявлен несуществующим и лишен гражданских прав за то, что со мной произошло по чужой вине. Что же это за правосудие? А Договор еще в силе?
— Вы неправильно меня поняли…
— Я все правильно понял. Если о правах человека вспоминают только тогда, когда это выгодно, то Договор не стоит бумаги, на которой он написан. Я устрою вам испытание, сэр; испытание, которое будет многое значить для Семей. Если мне не вернут мою собственность полностью и незамедлительно, я подам в суд на всех препятствующих мне в этом лиц. Я устрою шумный показательный процесс. Я много лет страдал из-за расследования, оскорбления личности и угрозы для жизни. Теперь меня не убедишь словами. И я буду кричать об этом хоть с крыш домов. — Он остановился перевести дух.
— Он прав, Майлз, — спокойно заметил Слэйтон Форд. — Лучше уж правительству изыскать возможность побыстрее уладить это дело.
Лазарус встретился глазами с Либби и указал ему на дверь. Оба незаметно выскользнули.
— Джастин займет их еще минимум на час, — пояснил он. — Пошли-ка пока заглянем в «клуб» и что-нибудь перехватим.
— Вы действительно думаете, что нам там делать нечего?
— Успокойся. Если мы понадобимся шкиперу, он разыщет нас где угодно.
8
Лазарус проглотил три сэндвича, две порции мороженого и несколько стаканов сока; Либби удовлетворился гораздо меньшим. Лазарус съел бы и больше, но ему пришлось прервать трапезу под градом вопросов, посыпавшихся на него со всех сторон от посетителей «клуба».
— Отдел снабжения так и не смог опять встать на ноги, — пожаловался он, допивая третий стакан. — Человечки слишком облегчили им жизнь. Энди, а ты любишь чили с красным перцем?
— Да, пожалуй.
Лазарус вытер рот салфеткой.
— Раньше в Тихуане был ресторанчик, где подавали самое лучшее из всех отведанных мною чили. Интересно, сохранилось это заведение или нет?
— А где эта Тихуана такая? — спросила Маргарет Везерэл.
— Ты совсем не помнишь Землю, Пегги, верно? Так вот, дорогая, это в нижней Калифорнии. Ты знаешь, что такое Калифорния?
— Думаешь, я не учила географию? Калифорния в Лос-Анджелесе.
— Почти угадала. А сейчас, возможно, права и совсем.
В это время включилась система оповещения корабля:
— Старший астронавигатор! Немедленно к капитану в рубку управления!
— Это меня? — удивился Либби и торопливо вышел. Вызов повторился, затем последовало:
— Внимание! Внимание! Приготовиться к ускорению! Внимание! Внимание! Приготовиться к ускорению!
— Ну вот и началось, ребята, — сказал Лазарус, встал и отправился вслед за Либби, насвистывая на ходу:
Калифорния, к тебе я возвращаюсь,
А когда-то ведь покинул я тебя…
Корабль уже разгонялся, звезды исчезли. Капитан Кинг вышел из своей рубки вместе с гостем, посланником Земли. Майлз Родни был чем-то ошеломлен и явно нуждался в глотке-другом спиртного.
Лазарус и Либби оставались в рубке. Делать им пока было нечего — часа четыре по корабельному времени кораблю предстояло пробыть в парапространстве, чтобы потом выскочить в непосредственной близости от Земли.
Лазарус закурил сигарету.
— Энди, а что ты собираешься делать по возвращении?
— Я еще не думал.
— Тогда лучше начать. Ведь кое-что изменилось.
— Сначала я, возможно, немножко побуду дома… Не думаю, чтобы на Озарке все сильно изменилось.
— Холмы-то там наверняка все такие же. А вот люди скорее всего изменились.
— Как это?
— Помнишь, я рассказывал тебе, как в один прекрасный момент мне осточертели Семьи и я почти столетие не поддерживал с ними связь? А все потому, что они стали слишком скучны, равнодушны и напыщенны. Я больше не мог их выносить. Так вот, боюсь, что теперь почти все стали такими же, поскольку собираются жить вечно. Долгосрочные вложения — и, будь уверен, ты обязательно наденешь калоши, когда на улице дождь… и все в таком духе.
— По вас не скажешь, что это так…
— Я подхожу к жизни по-другому. У меня никогда не было серьезных побудительных причин жить вечно. К тому же, как заметил Гордон Харди, я представитель всего лишь третьего поколения Семей Говарда. Я просто жил себе да и жил, не зная забот. Чего нельзя сказать про других. Взять хотя бы Майлза Родни — он до смерти перепуган тем, что столкнулся с непредвиденным оборотом событий, который требует от него принятия ответственных решений.
— Я очень обрадовался, когда Джастин выступил против него, — усмехнулся Либби. — Я и не думал, что у Джастина хватит пороху.
— А тебе не приходилось видеть, как маленькая шавка выгоняет здоровенного пса со своего двора?
— Вы думаете, что Джастин добьется своего?
— Конечно, добьется, особенно с твоей помощью.
— С моей?
— Разве кто-нибудь, кроме тебя, знает что-либо о парадвижении? Я не имею в виду сведения, которыми ты поделился со мной.
— Я надиктовал основные принципы на пленку.
— Но ведь ты не передал эту пленку Майлзу Родни. А Земля позарез нуждается в овладении секретом межзвездных перелетов, Энди. Ты же сам слышал, высказывание Родни о перенаселенности. Ральф говорил, что теперь, чтобы завести ребенка, нужно получить разрешение правительства.
— Черт побери! Не может быть!
— Может. Так что если бы появилась возможность эмигрировать на приличную планету, желающих оказалось бы хоть отбавляй. И вот тут-то появляешься ты со своим двигателем. С его помощью освоение звезд становится реальностью. И им придется пойти нам навстречу.
— Вообще-то, это не мое изобретение. Его разработали человечки…
— Не будь таким скромником. Сейчас оно у тебя в руках. И ведь тебе наверняка хочется поддержать Джастина, верно?
— Да, конечно.
— В таком случае мы используем парадвигатель как свой козырь. Может быть, я даже сам буду вести торги. Но это уже к делу не относится. Главное, кому-то придется вести разведку перед тем, как начнется волна эмиграции. Так давай откроем крупную торговлю недвижимостью, Энди. Пошарим в своем уголке Галактики и посмотрим, что там можно наскрести по сусекам.
Либби почесал нос и задумался.
— Звучит довольно заманчиво… Пожалуй, я согласен, только сначала хочу побывать дома.
— Ради Бога. Спешка в нашем деле только повредит. Итак, заметано. Я подыщу небольшую симпатичную яхту — эдак тысяч на десять тонн, — и мы оборудуем ее твоим двигателем.
— А где мы возьмем деньги?
— Деньги у нас будут. Я организую компанию так, чтобы во время нашего с тобой путешествия она могла функционировать самостоятельно. А еще мы создадим несколько дочерних компаний, с привлечением других акционеров. Потом…
— Ваши планы выглядят очень прозаично. А я думал, что это будет похоже на приключение.
— Ерунда, практическая сторона дела не должна тебя тревожить. Я подыщу кого-нибудь, кто будет заправлять финансами, вести книги и все остальные дела компании. Кого-нибудь вроде Джастина. А может быть, и самого Джастина.
— Ну тогда ладно.
— А мы с тобой тем временем будем шататься по космическим просторам и глазеть на все, стоящее нашего внимания. Поверь мне, будет очень весело!
* * *
Долгое время они молча сидели рядом, не нуждаясь в словах. Первым нарушил тишину Лазарус:
— Энди…
— Да?
— А ты собираешься испробовать на себе этот новый метод переливания крови?
— Наверное, да. Когда-нибудь.
— Я все не перестаю думать об этом. Между нами, реакция моя оставляет желать лучшего. Сто лет назад я был куда более сноровистым в драке. Может быть, мой срок уже приближается? Знаешь, у меня и в мыслях не было строить планы насчет нашей компании до тех пор, пока я не услышал о продлении жизни. Передо мной открылись новые перспективы. Я обнаружил, что думаю о далеком будущем, — а обычно никогда не загадывал дальше, чем на неделю вперед.
Либби усмехнулся:
— Похоже, что вы взрослеете.
— Думаю, что уже пора. Серьезно, Энди, наверное, я действительно взрослею. А последние два столетия были временем моей, так сказать, юности. Ведь несмотря на то, что я прожил столько, я знаю о самых важных для человека вещах не больше, чем малышка Пегги Везерэл. Люди — земляне то есть — никогда не имели вдосталь времени, чтобы заняться поисками ответов на извечные вопросы. У них были огромные возможности, и всегда что-то служило помехой их применению. Если разобраться, по-существу в решении вопроса о смысле существования мы ни на шаг не ушли дальше обезьян.
— И как же вы собираетесь искать ответы на «извечные вопросы»?
— Откуда я знаю? Лучше спроси меня об этом лет через пятьсот.
— Думаете, имеет смысл?
— Да, думаю. По крайней мере у меня будет время пошататься и подобрать кое-какие интересные факты. Вот, например, насчет этих джокайрийских богов…
— Это были не боги, Лазарус. Не нужно их так называть.
— Конечно, они никакие не боги. Я и сам не хуже тебя знаю. Я думаю, что это просто создания, у которых было достаточно времени, чтобы пораскинуть мозгами. Когда-нибудь, лет так через тысячу, я хотел бы войти прямо в храм Криила, посмотреть ему в глаза и сказать: «Здорово, старина! Ну как, знаешь ты что-нибудь, чего я не знаю?»
— Это может нанести вред вашему здоровью.
— Ну что ж. По крайней мере померяемся силами. Мне не понравилось то, как нас оттуда выкинули. Во всей Вселенной не должно быть места, куда человек не имел бы права сунуть нос. Так уж мы устроены, и я думаю, это неспроста.
— Может, нам так кажется?
— Да, конечно, может быть, все это просто одна большая шутка, совершенно бессмысленная. — Лазарус встал и потянулся, почесывая грудь. — Но скажу тебе одно, Энди. Каким бы ни был окончательный ответ, всегда находится одна обезьяна, не удовлетворенная им, которая упорно лезет и лезет вверх, оглядывая все вокруг себя, лезет до тех пор, пока ветки дерева держат ее.
