Роберт Хайнлайн. Собрание сочинений - Человек, который продал Луну (The Man Who Sold the Moon)

Жить им предстояло в гофрированном алюминиевом домике – прочном, герметичном и вдобавок захороненном под рыхлой лунной почвой до прилета следующего корабля. Выбор остальных четырех пассажиров превратился в очередное состязание, очередную рекламную кампанию и большую продажу акций. Харриман настоял на отборе двух семейных пар, на что ему тщетно пытались возражать все поголовно научные организации. Уступил Харриман только в одном – пусть все четверо будут учеными, но при этом они все равно должны составлять две семейные пары. Это привело к увеличению скоропалительных браков и разводов – после того как объявили итоги конкурса. «Мэйфлауэр» был загружен по максимуму – только-только, чтобы с помощью катапульты и собственных двигателей выйти на околоземную орбиту. Старту «Мэйфлауэра» должны были предшествовать старты четырех других кораблей (правда, космическими кораблями в прямом смысле слова они не являлись), таких же больших, как и он, безымянных танкеров. Самые скрупулезные баллистические расчеты и предельная точность при запусках помогут им собраться в одной и той же точке одной и той же орбиты. Там их встретит «Мэйфлауэр» и заберет оставшееся топливо. Это была самая тонкая часть всего проекта. Если четыре танкера сойдутся на орбите, Лекруа, используя крошечный запас топлива для маневров, сможет подойти к ним на своем новом корабле. Если же нет – что ж, в космосе ему будет жутко одиноко. Над пилотированием танкеров размышляли всерьез. Предполагалось поместить туда пилотов и счесть неизбежными издержками расход топлива на отделение спасательного бота с крыльями, уменьшение скорости при входе в атмосферу и посадочное торможение. Однако Костер нашел более рациональный способ. Радар-автопилот, чьим предком был дистанционный взрыватель, а родителями – системы наведения самонаводящихся ракет, получит команду: свести танкеры вместе. На первом танкере его не будет, однако второй автоматически «увидит» первый и на минимальной тяге направится на сближение. Третий подойдет к двум первым, как и четвертый. Если это сработает, у Лекруа будет существенно меньше проблем. Стронг хотел было продемонстрировать Харриману отчеты о реализации автоматических бытовых выключателей «H & S», но Харриман лишь отмахнулся. Стронг опять придвинул их к Харриману, прямо под нос:
      – Делос, тебе пора бы хоть немного заинтересоваться такими делами. Кое-кто в этом кабинете должен бы наконец заметить, что к нам поступают некие деньги, принадлежащие лично нам. Иначе этому кому-то скоро придется идти торговать яблоками на углу. Харриман откинулся в кресле, заложив руки за голову.
      – Джордж, как ты можешь? В такой день!… Никакой в тебе поэзии! Или ты не слышал, что я сказал, когда пришел? Рандеву осуществлено. Первый и второй танкеры соединились, как сиамские близнецы! На этой неделе – в полет!
      – Очень может быть. А бизнес своим чередом!
      – Стало быть, ты им и управляй, а у меня назначена встреча. Когда Диксон обещал быть?
      – Должен с минуты на минуту.
      – Хорошо. Откусив кончик сигары, Харриман продолжал:
      – Знаешь, Джордж, я уже не жалею, что не полетел с первым кораблем. Зато сейчас полечу! Я нетерпелив, как жених, и так же счастлив. Он замурлыкал себе под нос какую-то песенку. Диксон на сей раз явился без Энтенсы – так повелась с того дня, когда ему больше не нужно было скрывать, что он контролирует два пая. Они пожали друг другу руки.
      – Слыхал новость, Дэн?
      – Да, Джордж говорил.
      – У нас все готово! То есть, почти готово. Через неделю – ну там чуть больше или меньше – я буду на Луне! С трудом верится… Диксон молча уселся в кресло. Харриман продолжал:
      – Ты что, не хочешь меня поздравить? Да это же великий день!
      – Ди-Ди, – спросил Диксон, – а зачем?
      – Чего-о?! Не задавай дурацких вопросов! Для чего я, по-твоему, все это затевал?
      – Я не просто так тебя об этом спрашиваю. Я спрашиваю, для чего тебе нужно на Луну? У четверых колонистов причина достаточно веская. Кроме того, каждый из них – отобранный специалист-исследователь. Лекруа – пилот. Костер – инженер, проектирующий лунный город. Но ты-то там зачем? Что ты там будешь делать?
      – Как это – что? Я – тот самый тип, который всем заправляет. Черт-побери, когда я доберусь туда, стану мэром! Сигару, приятель? Моя фамилия Харриман, не забудь проголосовать. Он ухмыльнулся. Диксон был мрачен.
      – Вот не знал, что ты собираешься там остаться. Харриман смущенно отвел взгляд.
      – Ну, это все еще не наверняка… Если удастся быстро установить домик, возможно, мы сэкономим достаточно припасов, чтобы и я мог продержаться до следующего корабля. Ты ведь не станешь мне завидовать, так? Диксон смотрел в глаза Харримана:
      – Делос, я вообще не могу позволить тебе лететь. Харриман онемел от изумления. Немного придя в себя, он сказал:
      – Дэн, не шути такими вещами. Я лечу, и ты меня не остановишь. Никто на Земле меня не остановит!
      – Делос, я не могу тебе этого позволить, – покачал головой Диксон. – Я слишком глубоко в этом деле. Если ты улетишь, и, не дай Бог, с тобой что-то случится – я потеряю все.
      – Это глупость какая-то! Вы с Джорджем продолжите дело.
      – А вот ты спроси у Джорджа. Стронг ничего не сказал. Казалось, он старательно избегал взгляда Харримана. Диксон продолжал:
      – И не пытайся схитрить, Делос. Предприятие – это ты. А ты – это предприятие. Если ты погибнешь, всему конец. Я не говорю, что прекратятся космические полеты – ты уже дал им такой толчок, что дело будет продолжаться, даже если на твое место встанут людишки помельче. Но наше предприятие – вот эта самая Компания – пойдет прахом. Нам с Джорджем придется ликвидировать его по полцента за доллар. И это еще с учетом продажи патентных прав! Недвижимость же не стоит ничего.
      – Черт с ним! Мы торгуем тем, что нельзя положить в рот! Ты с самого начала это знал.
      – Самый важный актив – ты, Делос. Ты – курица, несущая золотые яйца. И я хочу, чтобы ты никуда не улетал, пока еще способен их нести. Ты просто права не имеешь рисковать в космическом полете, пока дело не поставлено на рентабельную основу, так, чтобы любой знающий менеджер, вроде нас с Джорджем, мог вести его дальше и поддерживать платежеспособность. Это я серьезно, Делос. Я слишком много вложил в это дело, чтобы позволить тебе рисковать им ради увеселительной прогулки. Харриман встал, тяжело дыша и упершись кончиками пальцев в край столешницы.
      – Тебе меня не остановить, – медленно и непреклонно сказал он. – Ты отлично знаешь, что я собираюсь лететь. И никакие чистые и нечистые силы меня не остановят!
      – Прости меня, Делос, – спокойно возразил Диксон. – Но я могу и хочу остановить тебя. Я могу, например, задержать этот самый корабль.
      – Попробуй! Адвокатов у меня не меньше, к тому же мои – лучше!
      – Ты увидишь, что уже не так популярен в американских судах – особенно с тех пор, как США сообразили, что Луна им вовсе не принадлежит.
      – А я говорю, попробуй! Я разобью тебя, да вдобавок отберу твои же паи!
      – Спокойнее, Делос. Не сомневаюсь, у тебя есть наготове план, с помощью которого ты хоть сейчас можешь отнять Компанию у нас с Джорджем. Если захочешь. Однако – ты вовсе не обязательно станешь это делать. И я не обязательно стану задерживать корабль. Я не меньше твоего хочу, чтоб этот полет состоялся. Но вот тебя в корабле не будет – ты передумаешь лететь.
      – Я передумаю?! Я что, по-твоему, на чокнутого похож?!
      – Нет, напротив.
      – Тогда – с чего это я передумаю?
      – Из-за твоего векселя, который у меня. Я хочу его инкассировать.
      – Как это? Срок еще не вышел!
      – Верно. Однако я хочу быть уверенным в инкассации.
      – Зачем, дубина ты безмозглая? Если я погибну, ты его инкассируешь гораздо скорей!
      – Вот как? Ошибаешься, Делос! Если ты погибнешь во время полета, я ничего не получу! Я справлялся во всех страховавших тебя компаниях – большинство из них вносит оговорки насчет экспериментальных аппаратов; так повелось еще со времен ранней авиации. К тому же все они аннулируют полисы и будут стоять насмерть в суде, если ты ступишь на трап корабля.
      – Это ты их надоумил!
      – Остынь, Делос. Иначе жилы полопаются. Конечно, я справлялся у них, но ведь я вполне законно соблюдал собственные интересы. Я не хочу инкассировать вексель – ни сейчас, ни в случае твоей смерти. Я хочу, чтобы ты погасил его своими собственными трудами, оставшись дома и пестуя нашу Компанию, пока она не стабилизируется. Харриман швырнул так и невыкуренную, но сильно изжеванную сигару в мусорную корзину – и промазал.
      – Мне плевать, что ты на этом прогоришь. Если б ты их не потревожил, они бы заплатили, не пикнув.
      – Однако в твоих планах, Делос, обнаружилось слабое место. Если космические полеты будут регулярными и успешными, страховым компаниям придется их страховать.
      – Черт побери, одна уже сейчас так делает – «Североатлантическая взаимная».
      – Я смотрел их рекламу и полюбопытствовал, что они предлагают. Все это – просто рекламные фокусы с обычными оговорками. Нет, все виды страховки придется пересматривать. Харриман задумался.
      – Надо проверить. Джордж, позвони Кэминсу. Возможно, нам придется учредить свою страховую компанию.
      – Не стоит звонить Кэминсу, – возразил Диксон. – Дело в том, что ты не можешь отправиться в этот полет. Слишком много такого вот сорта мелочей, которые постоянно требуют хозяйского присмотра и заботы. Харриман заглянул в глаза Диксона:
      – Дэн, ты никак не можешь понять? Я лечу! Если сможешь – задержи корабль. Если ты расставишь вокруг шерифов – я найму громил, чтобы вышвырнуть их вон. Диксон заметно опечалился.
      – Я не хотел говорить об этом, Делос, однако тебя остановят без меня.
      – Это кто же?
      – Твоя супруга.
      – А она-то здесь причем?
      – Она хоть сейчас готова подать на тебя в суд на алименты: она узнала о полисах. А когда услышит о твоих последних выдумках, уж точно притащит тебя в суд и получит возможность проверить бумаги с учетом твоих активов.
      – Это ты ей подсказал!!! Диксон колебался. Он знал, что миссис Харриман ввел в курс дела Энтенса – со злости. Но что толку подливать масла в огонь?
      – У нее и своя голова имеется, – сказал Диксон, – чтобы кое-что выяснить о положении своих собственных дел. Я, честно говоря, беседовал с ней, но она сама меня пригласила.
      – Да я вас обоих засужу! Харриман прошел к окну и выглянул наружу. Окно было настоящим, приятно иногда было вот так подойти к нему и смотреть в небо… Подошедший Диксон положил руку ему на плечо.
      – Не расстраивайся так, Делос. Никто не собирается отнимать у тебя твою мечту. Однако сейчас тебе не следует лететь. Ты не имеешь права подводить нас. Мы вместе с тобой зашли слишком далеко, и ты обязан быть с нами до последнего. Харриман молчал. Диксон продолжил:
      – Ну ладно, я тебе не очень-то нравлюсь. А Джордж? Он ведь с тобой, и вы оба против меня. Однако ему больно от одной только мысли о том, на что ты его обрекаешь. Именно обрекаешь – если не доведешь дело до конца. Как же быть с Джорджем, Делос? Ты и его готов подвести? Не обращая на Диксона внимания, Харриман резко обернулся к Стронгу.
      – Джордж, что скажешь? Ты тоже считаешь, что я должен остаться? Стронг потер руки, пожевал губу, и наконец поднял глаза.
      – Со мной полный порядок, Делос. Делай, что считаешь нужным. Харриман долго глядел на него. Похоже было, что он сейчас заплачет. Потом он хрипло выговорил:
      – Ладно, крысы. Ладно. Я остаюсь.
      То был один из великолепных вечеров, что, впрочем, обычно для пика Пайкс после того, как гроза покидает небо. Трек катапульты прямой линией устремился к вершине горы, для этого пришлось срыть весь склон. Во временном здании космопорта Харриман в компании других почетных гостей прощался с пассажирами и экипажем «Мэйфлауэра». Толпа почти вплотную подошла к рельсам катапульты. Не было надобности держать людей на расстоянии: двигатели не включатся, пока корабль не окажется на вершине пика. Охранялся лишь сам корабль, да сияющие рельсы. Диксон и Стронг вместе – ради Компании и для взаимной поддержки – держались у края площадки, отведенной экипажу и гостям. Они смотрели, как Харриман подшучивает над улетающими:
      – До свиданья, доктор. А вы, Жанет, с ним построже: нечего там лунных дев искать! Потом они принялись наблюдать, как он, о чем-то заговорив с Костером, хлопнул его по спине.
      – Не вешает нос, верно? – шепнул Диксон.
      – Может, надо было его отпустить? – спросил Стронг.
      – Что? Ерунда! Он нужен здесь. Во всяком случае, место в истории ему обеспечено.
      – Да что ему история, – серьезно ответил Стронг. – Он ведь просто хотел слетать на Луну…
      – Да, черт его побери… Пусть летит – только сначала с нашим делом пусть закончит. В конце концов, он же все это затеял! Все это сделал он!
      – Я понимаю. Обернувшись, Харриман увидел своих компаньонов и направился в их сторону. Они тут же замолчали.
      – Ладно, нечего там, – весело сказал он. – Все в порядке. Полечу в следующий раз. К тому времени дело должно уже само собой двигаться. Посмотрите, – он повернулся к «Мэйфлауэру», – каков красавец, а? Внешний люк был задраен, вдоль трека и с контрольной вышки мигали огни готовности. Завыла сирена. Харриман подошел поближе.
      – Пошел! Кричала вся толпа. Громадный корабль мягко тронулся вверх по треку, набирая скорость. Через некоторое время он, уже совсем крохотный, достиг вершины и устремился в небо. На долю секунды он завис над землей, затем из его сопел вырвался сноп пламени – включились двигатели. Потом он превратился в светлое пятнышко – огненный мячик – и вскоре совсем исчез. Улетел – вперед и вверх, на рандеву с танкерами. Едва корабль достиг вершины, толпа переместилась к западному краю платформы. Харриман остался на месте. Диксон и Стронг тоже не пошли со всеми. Они остались втроем. Харриман был самым одиноким из них – он, казалось, не замечал никого вокруг. Он смотрел в небо. А Стронг смотрел на него. Наконец он шепнул Диксону:
      – Ты Библию читал?
      – Кое-что.
      – Он совсем как Моисей, тот, наверное, выглядел точно так же, когда созерцал землю Обетованную. Харриман опустил глаза и увидел компаньонов.
      – А, вы еще здесь? Пошли, работа не ждет.