Властелин небес

– Он в порядке?

– В общем, да, но слаб здоровьем. Брюс приказал своему личному врачу осмотреть его.

– А Дунстаффнаге? Что осталось от замка?

– Он горел, однако ничего существенного не пострадало, все можно восстановить.

– Благодаренье богу…

Он почувствовал, как она дрожит. Дэллас положил руку на ее смоляные волосы, посмотрел ей прямо в лицо: слезы оставили на щеках бледные полосы, губы дрожали. Она выглядела усталой, черные круги вокруг глаз свидетельствовали о сильном переутомлении.

– Милая, ты совершенно истощена. Как ты себя чувствуешь?

– Да… хотя… хотя… я чувствую себя…

Ресницы ее отчаянно задрожали. Он нахмурился. Изабель сделала неуверенный шаг назад, медленно подняла руку ко лбу и, прежде чем Дэллас понял, что может произойти, упала без чувств на палубу вельбота.

– Изабель!

Когда Изабель очнулась, она плохо помнила, что произошло. Дэллас на руках отнес ее на берег, затем ее куда-то везли на телеге, она слышала звук голосов, потом ее вновь окутала непроглядная тьма.

Очертания окружающих предметов расплывались, когда она открыла глаза, пытаясь вспомнить, где находится. К своему удивлению, она узнала собственную комнату в Дунстаффнаге, свою кровать под балдахином… Неяркий свет, проникающий через окно, подсказал ей, что скоро вечер.

Долго ли она пробыла в забытьи? Попытавшись сесть на постели, она удивилась той слабости, которую ощутила, приподнявшись на локтях. В горле пересохло, очень хотелось пить.

Оглядев комнату, она увидела, что в ней никого нет, даже служанки. Дрожащей рукой она откинула одеяло и попыталась встать, но слабость вынудила ее опереться на спинку кровати. На столике в двух шагах от кровати стоял кувшин с водой и металлический кубок. Она собралась с силами и сделала несколько шагов. Опершись о стол, она утолила жажду, попыталась поставить кубок на место, но он покатился и с громким стуком упал на пол. Дверь в ту же секунду распахнулась, и на пороге показался мужчина, силуэт которого смутно вырисовывался темным пятном на фоне коридора, освещенного горящими факелами.

– С вами все в порядке, миледи? – спросил он.

Она кивнула, так и не узнав вошедшего. Человек Брюса, скорее всего. Значит, она пленница, как и опасалась.

– Вам приказано охранять меня?

Он ничего не ответил, и она вздохнула.

– А где лорд Ская? Он в замке?

Человек заколебался, затем отрицательно покачал головой, видимо, решив, что все-таки лучше сказать.

– Нет, миледи, он уехал.

Изабель оперлась о стол, твердо решив, что не позволит себе упасть на глазах у человека Брюса. Она так сильно вцепилась в край стола, что ее пальцы побелели. С трудом она боролась с головокружением, замутнившим ее взор.

– Если он вернется, – попросила она, и собственный голос прозвучал так, словно она нагнулась над колодцем, и звук доносился со дна, – пожалуйста, передайте ему, что я хочу его видеть.

– Хорошо, миледи. Могу я что-нибудь еще сделать для вас?

– Нет, но спасибо за то, что вы предложили мне помощь.

Когда дверь закрылась, Изабель с облегчением вздохнула и вновь добралась до постели. Она легла, уткнувшись лицом в подушки, сдерживая слезы. Всех она потеряла: Дункана, Иана… Теперь вот и Дэлласа. Простит ли он ее? Поймет ли, что она была вынуждена поступить так, как поступила? Слезы навернулись ей на глаза, но их тут же впитала наволочка. Она перевернулась на спину и уставилась на балдахин над кроватью.

Почему все так сложилось? Ее жизнь прошла целый круг с тех самых пор, как она покинула Дунстаффнаге и отправилась в Инверлок, чтобы обвенчаться с Дэвидом Каммингзом. Попала в руки Дэлласа Макдональда… Догадывалась ли она, уезжая в Инверлокский замок, что никогда не станет женой Каммингза, не осуществится ее мечта о богатстве и положении?.. Поехала бы она в Инверлок, если бы знала, что на престол в Шотландии взойдет Роберт Брюс, и будет вместо Реда Каммингза распоряжаться страной?

Как давно все это было, словно во сне… Тогда жизнь казалась ей заранее предрешенной, все было само собой разумеющимся. Похищение перепутало все ее планы, но сейчас со всей искренностью она была готова признаться самой себе, что она бы все это вновь согласилась пройти, лишь бы быть рядом с Дэлласом.

Но какой ужасный конец у их любви… Это просто невыносимо. Потеря Дэлласа, боль от сознания этого ужаснее, чем все то забытье, весь тот страх, который она ощущала. Дэллас отказался от нее, сделал ее пленницей в когда-то принадлежавшей ей комнате и забыл о ней.

Жгучая слеза вновь покатилась по щеке. Она закрыла глаза, чтобы не плакать. Слезами не поможешь. Только лишь долгожданное забытье может дать покой ее сердцу…

Когда Изабель подняла глаза, на пороге стоял Джеми Макдональд. Ее сердце тревожно забилось. Он принес новости от Дэлласа? Или пришел порадоваться ее унижению?

Она встала, отложила шитье, сложила руки на груди. Что бы ни привело сюда Джеми, она встретит его стоя.

– Вы бледны, – бесцеремонно сказал он.

Она удивленно подняла бровь, услышав это замечание.

– Последние недели я провела взаперти в своих комнатах, и мне нечем было заняться, как только перешивать платье.

– Говорят, вы были больны?

Она пожала плечами.

– Всего лишь последствия морского купания. Ничего смертельного.

Джеми подошел ближе, знаком указал ей на стул, предлагая сесть, но она осталась стоять. Он посмотрел на нее и улыбнулся. Однако на его лице не было обычной насмешки.

– Я и не предполагал, что в вас столько мужества, миледи…

Она ничего не ответила, и он продолжил:

– Мне нужно было придти раньше, чтобы проводить вас в залы.

– В залы? А охранник за дверью?

На лице Джеми появилось удивление, затем он рассмеялся.

– Неужели вы и вправду думали, что он здесь для того, чтобы не выпускать вас? Ему приказано заботиться о том, чтобы вас никто не беспокоил, миледи. Дэллас оставил особое распоряжение: вам необходимо отдохнуть, и никто не должен вас утомлять.

Это было настолько неожиданно, что она даже не знала, верить ли ей тому, что он говорит.

– Я пришел, чтобы передать вам от него сообщение, – продолжил Джеми.

– От Дэлласа? – спросила она слабым голосом.

– Да, поверьте, что это сообщение не от Брюса, уже в этом-то можно не сомневаться, – вновь усмехнулся Джеми, заметив ее удивление. – Я, например, поражен, что мой брат не отстегал вас кнутом, но, кажется, он становится мягок, как воск, когда дело касается вас.

Эти его слова заставили ее вздернуть подбородок. Когда он заметил этот жест, его улыбка стала еще шире.

– Не обращайте внимания, миледи. Говорят, я бываю весьма бестактен.

– Мне кажется, «груб» – более подходящее слово. Но… что велел передать мне муж?

– Теперь, когда граф Росс сдался, Дэллас на какое-то время освободился от своих обязанностей. Их выполняю я, поэтому он счел возможным отправиться в Донан. Если пожелаете, можете присоединиться к нему.

У Изабель закружилась голова, она упала на стул.

– Если я хочу?

– Да. Но если вы хотите остаться в Дунстаффнаге с отцом, то вам предоставлено и это право.

В ушах у нее зашумело, она почувствовала, что по животу пробежал странный холодок.

– Но я полагала, что я здесь пленница. По приказу Брюса.

– Неужели вы думаете, что Роберт Брюс столь же бездарный король, как и Эдуард Английский? – фыркнул Джеми. – Нет, Брюс не воюет с женщинами и детьми. Он предоставил вашему мужу самому решить вашу судьбу.

– И Дэллас предлагает мне выбор?

– Да, хотя я считаю это глупостью. Будь вы моей женой, вы бы поехали туда, куда я приказал, и неповиновение не сошло бы вам с рук, – передернул плечами Джеми. – Но вы же не моя жена, о чем брат не преминул мне заявить, и поэтому у вас есть выбор.

Она никак не могла прийти в себя. Надежда так быстро возродилась в ее сердце, что Изабель ощутила слабость и тошноту. Она ухватилась за край стола, стараясь обрести точку опоры в этом странном смутном мире, который вновь готов ускользнуть из ее сознания.

Даже сидя, она чувствовала, как качается комната, будто медленно плывет.

С отчаянием во взгляде она смотрела на Джеми. На его лице появилось тревожное выражение, когда он заметил, что она судорожно ищет какой-нибудь сосуд, чтобы опорожнить содержимое своего желудка. До нее донеслось бормотание Джеми:

– Боже правый, клянусь, я уничтожу Дэлласа за то, что он оставил меня разбираться с этими женскими слабостями!

– Джеми говорит, что вы все еще плохо себя чувствуете, – напрямую начал Ангус. – Вы уверены, что сможете перенести путешествие?

Она кивнула. Ангус задумчиво сощурился. Довольно долго он молча смотрел на нее, затем пожал плечами:

– Вы знаете себя лучше, но имейте в виду, что мне не хотелось бы, чтобы вас еще раз стошнило на мои сапоги. Достаточно и прошлого раза.

Изабель слабо улыбнулась:

– В крайнем случае обещаю перегнуться через парапет…

Старый Макдональд фыркнул.

– Нам придется плыть довольно долго, так что если вы будете стоять в такой позе, то я не знаю, что и делать… Я не сказал бы, что терпелив.

– Мне это известно…

Она услышала приглушенный смех Джеми. Окинула его быстрым взглядом. Джеми стоял, опершись о стену, и прислушивался к ее разговору с Ангусом, явно получая от этого удовольствие.

– Клянусь, – он отделился от стены, чтобы подойти к ним, – если вы, отец, хотите повлиять на ее решение и заставить ее поступить не так, как она задумала, то вам лучше избавить себя от неприятностей и отступиться. Леди Изабель чрезвычайно упряма, что мне весьма хорошо известно.

Она вопросительно подняла брови.

– Я не спорю. Мне сказали, что я могу отправиться в Донан, к Дэлласу. И я решила поступить именно так.

Ангус поежился в кресле, крепко сжал руками подлокотники. Легкая улыбка пробежала по его губам, несмотря на нахмуренные брови.

– Итак, вы приняли решение. Мой корабль отчаливает завтра утром, я провожу вас на борт.

Сердце ее подскочило от радости, хотя путешествие вряд ли окажется приятным. Она чуть было не положила руку на живот, когда подумала о причине своего недомогания. Нет, пока она сама не скажет Дэлласу, никто не должен знать, что она ждет ребенка.

Ребенок!.. Ее и Дэлласа. Он бьется у нее под сердцем! Наследник замка Скай, которого она будет любить всей душой. Неожиданно она вспомнила свой разговор с Катрионой о том, что господь бывает милосерден. Ей тоже выпал шанс… Пусть Дэллас не смог полюбить маленького Дункана, но этот ребенок – его, и он будет им гордиться!

Хотя она часто вспоминала о Дункане, весть, которую ей принес отец, что ее брат сейчас в Англии и нашел своего сына, успокоила ее. Она любила Дункана и знала, что ему будет хорошо с отцом. Поэтому она решила с ним разлучиться. И Дэллас тоже готов был так же поступить с нею. Потому что он любит ее.

– Хорошо, – услышала она слова Джеми, – постарайтесь только снова не разозлить чем-нибудь Брюса. Наверняка вы готовы на многое. Не будь у короля доброго сердца, плохо пришлось бы вам с Дэлласом, Изабель Макдональд. Не уверен, что у Брюса хватит терпения, если вы выкинете что-нибудь еще.

Изабель промолчала. Но про себя отметила, что Джеми назвал ее «Макдональд»… Однако не стоило этого говорить вслух, подумала Изабель, поэтому, кивнув, сказала:

– Даю торжественную клятву, что буду послушна и уступчива в тех случаях, когда дело коснется пожеланий короля.

– Заметьте, – обратился Джеми к отцу, – она ничего не говорит о том, что будет послушна в тех случаях, когда дело коснется пожеланий ее мужа.

Ангус улыбнулся, его голубые глаза оглядели ее с ног до головы. Казалось, он также заглянул в ее душу. Изабель подумала о том, что Ангус знает много больше, чем говорит. Он медленно кивнул, затем сказал низким голосом:

– Мне почему-то кажется, что Дэллас не будет возражать, если раз или два она попробует испытать его терпение.

Глава 20

Октябрьский ветер надувал паруса. Корабль Ангуса Макдональда быстро пересекал водное пространство от Саунд Слит до фьорда Альш.

Дэллас с башни Донана видел, как крошечная точка на горизонте становится все больше и больше.

И только, когда он различил развевающиеся по ветру черные волосы, он с облегчением вздохнул, ощутив, как у него перехватило горло. Изабель… Она направляется к нему.

Какое-то время он жил, не видя ее, не зная, не возненавидит ли она его за все, что случилось, любит ли она его. Наверняка, ей было нелегко видеть своего отца заложником в Дунстаффнаге, хотя к лорду Лорну относились с уважением. Роберт Брюс достаточно умен, чтобы понять: убить графа или бросить его в темницу – значит навлечь на себя гневное внимание Макдугаллов и Каммингзов.

Ветер разметал волосы Дэлласа. Проведя рукой по голове, он облокотился о шершавый камень, наблюдая за тем, как корабль Ангуса приближается к Донану.

Уже пять лет длится война за свободу, вначале под знаменами Вильяма Уоллеса, теперь – Брюса. Война, принесшая усталость, война, которой не видно конца.

– Мой лорд, – прошептал чей-то голос. Дэллас обернулся и увидел юношу-пажа, робко смотрящего на него.

– Да?

– Меня послали доложить вам, что на горизонте появился корабль.

Уголки рта Дэлласа поднялись вверх. Неужели мальчик думает, что лорд Ская ослеп? Однако он только кивнул:

– Да, сейчас я спущусь.

Когда паж, стуча каблуками по лестнице, удалился, Дэллас вновь стал смотреть на воду фьорда. Паруса начали спускать, пеньковые канаты скрипели на ветру. Звук разносился далеко. Весла взметнули фонтан брызг, корабль развернулся и устремился в гавань.

Теперь Дэллас уже отлично видел Изабель. Заходящее солнце золотило ее волосы. Он вспомнил, каковы они на ощупь. Положив руку на камень бойницы, он наклонился, жадно вглядываясь вдаль. Простит ли она его за то, что он ненавидел ребенка, которого она любила? По собственной ли воле прибыла она в Донан? Не исключено, что сыграл свою роль Джеми, стремясь порадовать брата. Хотя Дэллас особо подчеркнул, расставаясь, что Изабель должна быть предоставлена полная свобода выбора. Это должно быть ее собственное решение, и еще до наступления темноты он узнает, так ли это.

Он перегнулся через каменную ограду. У него было такое чувство, как будто он проглотил камень. Раньше он искал ее. На этот раз искать придется ей.

Изабель стояла посреди огромного зала и вспоминала день, когда впервые очутилась в Донане. Прошло почти три года с тех пор, как ее привез сюда Дэллас, а кажется, будто все было только вчера. Вокруг привычные звуки; замок живет своей жизнью: суетятся слуги, переговариваются воины, лают собаки.

Столы и длинные скамьи, обычно стоящие у стен, расставлены по центру. Скоро подадут ужин. Огромная серебряная чаша с солью украшает центр высокого стола, остальные специи в небольших плошках расставлены повсюду.

Ангус, который проводил ее в зал, с удовлетворением вздохнул, увидев, что не опоздали к ужину. Шепнув ей на ухо, что хочет подойти к друзьям, Ангус перешел на другую сторону зала и занял место на дальнем конце стола, где его встретили приветственными возгласами.

Изабель осталась стоять среди суетящейся толпы. Собака лизнула ей руку, словно ожидая лакомого кусочка. Изабель отрешенно глянула вниз и погладила собачью голову.

Где же Дэллас? Как владелец замка, он должен сидеть во главе стола, но там стоит пустой стул.

Аппетитный запах жареного мяса наполнил воздух. Огромные тарелки с дымящимися кусками расставили на столах, деревянные блюда с хлебом мгновенно опустошались. Хлеб макали в густой соус, разлитый в чаши, стоящие по углам столов. В животе у нее все сжалось. Во время путешествия ее все время тошнило, и она очень надеялась, что по прибытии в Донан этот кошмар прекратится.

Но ее надежды не оправдались: Быстрым шагом она покинула зал, прижав руку ко рту. Разочарованная, что ее никто не встретил, она все же почувствовала облегчение, уединившись. Ее стошнило.

Чувствуя слабость после рвоты, она через несколько секунд вышла в пустой коридор. Где-то позади остался зал, полный шумом голосов, неизбежной собачьей грызней из-за костей и объедков, взрывами хохота. Никогда еще в своей жизни она не чувствовала такого одиночества среди толпы.

Сквозняком метнуло занавески, прикрывающие ниши, пламя факелов заплясало.

Изабель вздрогнула. Звук шагов по каменному полу заставил ее обернуться, и она увидела спешащую ей навстречу служанку, которая направлялась в зал.

– Майда, – позвала Изабель, узнав свою горничную, которая когда-то прислуживала ей.

Женщина взглянула на нее с изумлением.

– Где лорд Ская?

Майда поколебалась, затем указала вверх на лестницу, ведущую на башню:

– Паж говорит, что он только что был на крепостном валу, миледи. Возможно, он все еще там.

Наверху? Но это значит, что он видел корабль… Значит, Дэллас знает, что она здесь. Его отсутствие в зале не случайно.

Губы Изабель задрожали. Если он думает, что она станет дожидаться другого случая, чтобы увидеться с ним, он заблуждается. Она не собирается ждать. Ее рот превратился в тонкую полоску. Полная решимости, она приподняла подол платья и начала подниматься по лестнице.

Когда она увидела, как он стоит наверху, чуть расставив ноги, с развевающимися по ветру светлыми волосами, она почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Он стоял молча: темная фигура на фоне неба.

Плащ его трепало ветром, он хлопал, будто парус.

Изабель замерла. Свет от факела, который уже зажгли на крепостном валу, метался по лицу Дэлласа. Заходящее солнце окрасило его волосы в багровый цвет. Высоко подняв голову, Изабель шагнула вперед.

Дэллас узнал столь знакомый ее жест. Жест – вызов… Он не знал, чего ему ожидать. Но только не этого. Невольная улыбка коснулась уголков его рта, он сделал шаг навстречу.

– Вижу, ты решила приехать, – произнес он наконец, так и не найдя никаких других слов. – Как прошло путешествие?

– Не так уж плохо, если тебе это интересно.

Она сделала еще один шаг. Свет факела трепетал, отражаясь от ее волос, длинные ресницы бросали тень на бледные щеки.

Нахмурившись, он какое-то время рассматривал ее. Что-то в ней изменилось, появилось что-то новое, ускользающее от него. Затем он вдруг заметил:

– На тебе плащ цветов Макдональдов!

– Да, – поспешно ответила она, еще выше подняв подбородок, словно опасаясь, что Дэллас может воспротивиться.

Ветер зацепился за край ее плаща, который затрепетал, словно зелено-голубое с красным знамя. Ткань, окутывающая ее грудь, обрисовала округлости, при виде которых у Дэлласа заныло сердце.

Он вновь посмотрел ей прямо в лицо и увидел в ее глазах столь знакомую упрямую решительность.

– Тебе идет этот плащ, милая, – сказал он низким голосом. Она глубоко вздохнула:

– Почему ты не встретил меня внизу, в зале?

Он поднял бровь.

– Я подумал, что ты захочешь отдохнуть до того, как мы…

– Нет, мой лорд, ты подумал не об этом!

Он приблизился к ней еще на один шаг. Теперь Дэллас вполне мог коснуться ее щеки. Но вместо этого он заложил руки за спину. В горле стоял комок, глаза прищурились.

– Тогда скажи, Изабель, о чем я думал?

Указав взмахом руки на воду фьорда, поблескивающую под стенами Донана, она ответила:

– Ты знал, что я здесь. Наверняка, ты видел наш корабль, И все же не спустился. Ты хотел, чтобы я сама нашла тебя. Чтобы на этот раз я искала тебя. Я угадала?

Он не мог сдержать улыбки.

– Действительно это так, милая.

– Я здесь.

Какое-то время он смотрел на нее, не зная, что теперь делать, что же он стремился себе доказать. То, что он ей небезразличен? Боже правый, разве вся ее жизнь в течение двух последних лет не служила доказательством этому? Он всегда это знал, даже когда решил удалиться от нее.

Заходящее солнце бросило багряный луч на ее лицо, отразилось в бездонных глазах, в которых он видел сомнение и печаль. Не осознавая, что делает, он вдруг обнял ее, со стоном прижал к себе.

– Изабель…

Ее руки обвились вокруг его талии, она прижалась к его рубашке, глубоко вздохнула. Дэллас жадно вдыхал аромат ее волос – так пахнут осенний ветер, мед и море. Боже, как ему ее не хватало, как часто он весь в поту просыпался среди ночи. Дэллас закрыл глаза. Нет, это не сон. На этот раз в его объятиях живая Изабель, и ее тело так плотно прижато к нему, что он чувствует упругость ее груди, трепет ее кожи.

Чуть наклонившись, он подхватил ее на руки, ему показалось, что она вздрогнула, словно хотела возразить…

– Нет, дорогая. Теперь я не позволю тебе пойти на попятный, – пробормотал он низким голосом, обдав своим дыханием ее волосы.

Она вздохнула, тихонько смеясь, и обвила его шею руками.

– На попятный? Ты знаешь кого-либо из рода Макдональдов, кто любит отступать? Ах, дорогой мой, Макдональды атакуют и не думают о последствиях…

Ее чувственный голос звучал совсем рядом, звук сорвался с ее губ, и приглушенный его рубашкой, не мог вырваться на свободу.

Дэллас расхохотался. Продолжая смеяться, он быстро спустился по лестнице и остановился перед закрытой дверью. Толчком ноги он распахнул ее. Тяжелая дубовая дверь жалобно заскрипела, ударившись о каменную стену. Изабель подняла голову.

Дверь все еще дрожала, когда она взглянула на нее, потом осмотрела комнату. Свет потрескивающего факела, впаянного в стену, бросал отблеск ей на лицо.

Она успела заметить, что полог кровати под балдахином не задернут. Молчаливое приглашение…

На какое-то мгновение воцарилась тишина, затем она повернулась к Дэлласу.

– Закрой дверь, – прошептала она.

Склонившись над ней, он страстно поцеловал ее и ударом каблука захлопнул дверь, устремившись к кровати с драгоценной ношей на руках.

* * *

– Дэллас, – горячо прошептала она, задохнувшись, затем приблизилась к нему еще ближе. Его руки плотно обхватили ее плечи.

На полу лежали тени, полог кровати чуть колебался от сквозняка, который заставил дрожать крошечный язычок пламени в масляной лампе.

Она медленно провела рукой по его обнаженной груди, ее пальцы нежно скользили по выпуклым мускулам, рубцам от ран. После первого их страстного объятия, удовлетворения столь долго сдерживаемого желания обоих охватила сладкая дремота.

За окном было уже совсем темно, ночные тени вплетались в потоки лунного света, проникающие сквозь высокое узкое от самого пола до потолка окно.

Дэллас слегка вздрогнул, когда ее пальцы вновь коснулись его кожи и заскользили, путаясь в золотистых волосках на груди и животе, Его дыхание, слегка приправленное вином, касалось ее щеки. Она прижалась лицом к его шее и с наслаждением вдыхала мужской запах, запах его любви.

Боже, как она его любит! Как драгоценны эти мгновения, когда она убаюкала его… Но как мгновенно все исчезает! Порой судьба не дарит и намека на будущие встречи.

Она вновь вздохнула, отчего слегка взметнулась прядь его светлых волос. Дэллас давно не подстригал свои волосы, и сейчас они закрывали его плечи, отливая в призрачном свете теплым золотом.

Он повернул голову, и волосы ласково коснулись ее щеки.

– Изабель, – сквозь дремоту прошептал он. Носом он коснулся ее шеи за ухом. – Ты не спишь, милая?

– Я заснула, – ответила она и поцеловала его, – но ненадолго.

Он открыл глаза, поблескивающие в неровном свете масляной лампы. Его рот сложился в улыбку.

– Гм-м… А сейчас ты уже не спишь и полна сил?

– Не сплю, – вновь коснулась его губами Изабель. – Однако насчет того, что я полна сил. Нет, этого бы я не сказала.

Он негромко рассмеялся, рука его тронула ее грудь, пальцы начали нежно касаться соска, пока он не затвердел.

– Думаю, потребуется немного времени, чтобы ты вновь ожила, – прошептал он, приподнявшись на локте и заглядывая ей в лицо.

– Наверное, – схватила она его за руку, которая скользнула от груди вниз по пока еще плоскому животу…

– Дэллас, мы так и не поговорили.

– Поговорить мы можем и днем, дорогая, а вот этим лучше заняться, когда никого нет рядом.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в бровь, затем в щеку. Через мгновение его губы накрыли ее рот.

Она с готовностью отозвалась на его поцелуй. Когда он оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, она тихо проговорила:

– То, что я сейчас скажу, тоже лучше послушать, когда никого нет рядом.

Дэллас замер. Она почувствовала, что его охватило сомнение, что тут же отразилось на его лице. Но вначале нужно многое обсудить, прежде чем она скажет ему самое главное. Она мягко коснулась его щеки пальцами. Он обернулся, чтобы поцеловать ее локоть, затем снова откинулся на подушки.

– Ну что же, милая, скажи то, что собираешься, хотя я не уверен, что мне это понравится.

– Возможно, – согласилась она, приподнявшись на локте и глядя на него сверху вниз.

Ее сердце задрожало, когда она увидела его напряженное лицо. Именно так он смотрел на нее, когда сообщил, что она должна уехать после того, как дала пощечину посланцу короля. Он думает, что она вновь хочет покинуть его? Даже если она будет вынуждена это делать, сможет ли она, вынесет ли ее сердце? Изабель глубоко вздохнула, собираясь с силами, затем спросила:

– Ты до сих пор следуешь за Брюсом? Он взглянул на нее так, как будто она сказала что-то несусветное.

– До сих пор? Ты, наверное, сошла с ума?

– Не сошла. В отличие от тех, кто рыщет по всей Шотландии, как собака, преследующая оленя. Я устала от этого, Дэллас. Я хочу отдохнуть. Мне не хочется больше слышать о битвах и интригах, – она положила руку ему на грудь и с чувством произнесла: – Я хочу, чтобы мой муж был со мной.

Какое-то время он смотрел на нее молча. Она заметила колебание в его глазах. Он любит ее, она это знает. Неужели он будет дарить ей только те часы, когда нет битв, к которым он так стремится? Дэллас чувствует себя живым, только если сражается. Она знала, что если попросит его навсегда отказаться от войны, она его потеряет. Достаточно того, что она задает такие вопросы. Нет, она не станет использовать будущего ребенка в качестве приманки. Она поведет речь только о своей потребности видеть его рядом. Но любит ли Дэллас ее настолько, чтобы уступить?

– Ты просто не понимаешь, о чем ты просишь, – беспомощно проговорил он.

– Понимаю. Джеми сейчас распоряжается в Дунстаффнаге. У Брюса достаточно других рыцарей, которые готовы его защищать. Донан – безопасное место.

– Донан важен для Брюса как стратегический пункт. Нельзя об этом забывать!

– Я и не рассчитываю на это. Но есть другие Макдональды, которые могли бы охранять его в твое отсутствие.

– В мое… И куда я должен ехать? И куда должна ехать ты?

Она глубоко вздохнула.

– В Скай…

Его брови поползли вверх.

– В Скай? В мои владения на Скае?

– Да. Там безопасно, не так ли? Война не коснулась твоих владений. Джеми говорил, что это очень красивые места: там на зеленых полянах пасутся овцы. Летом трава такая сочная… А зимой там тишина.

Когда-то мне казалось, что Скай – это край земли, место, куда я вряд ли когда-нибудь захочу отправиться. Я боялась, что меня заставят там жить, в уединении, вдали от всего мира. Но сейчас…

Она осеклась. Изабель могла только гадать, о чем думает Дэллас. Он смотрел на нее. На глаза набежала тень, брови сошлись на переносице.

Затем очень медленно он произнес:

– Если хочешь, я отправлю тебя в замок Скай и дам сопровождение.

– Сопровождение? И ты не хочешь сам отвезти меня? – воскликнула она, сжав его руку и прижав ее к своей груди. – Мое сердце бьется для тебя, Дэллас. Воздух, которым я дышу, это – ты. Как не могу я жить без сердца и без воздуха, так не могу и без тебя.

Холодный морской ветер пошевелил балдахин над кроватью, тронул светлые волосы Дэлласа. Он протянул руку, погладил ее по щеке. В его голосе звучало неподдельное волнение.

– Милая, ты – вся моя жизнь! Все, что я делаю, я делаю для тебя. Если тебе это так важно, я поеду с тобой в Скай. А Шотландия подождет…

Слезы затуманили ей взор. Его слова прозвучали в ее ушах, словно музыка. Она прильнула к его груди, потерлась мокрой щекой о его теплую кожу. Рука Дэлласа запуталась в ее волосах, пальцы лаково коснулись смоляных прядей. Она заглянула в его улыбающееся лицо, в котором ясно читалась любовь, преданная и страстная.

У Изабель перехватило дыхание.

Он потянулся, чтобы поцеловать ее, она прошептала:

– Я люблю тебя.

Дэллас впился губами в ее рот. Затем, оторвавшись, тихо сказал:

– Я тоже очень люблю тебя, Изабель. Сегодня и всегда. Я сделаю для тебя все, что в моих силах, – сказал он, чуть откинувшись, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. – Я даже готов попытаться возвратить тебе маленького Дункана, которого ты любишь, раз тебя так огорчает его отсутствие. Я не могу изменить ничего из того, что в прошлом, могу только надеяться, что ты простишь меня за то, что я не понимал: в твоем сердце так много любви, что ее хватит не только на меня одного.

Она тронула рукой его подбородок, нежно перебирая палацами бороду.

– Я давно простила тебя, Дэллас, хотя не могу сказать, что мне было легко расстаться с Дунканом. Только мысль о будущей весне сняла с моего сердца тяжесть. У меня будет собственный ребенок, и я буду любить его всей душой.

Когда она это сказала, губы Дэлласа были прижаты к ее ладони. Услышав ее последние слова, он вздрогнул. Она почувствовала, как участилось ее дыхание. Рука Дэлласа, держащая ее запястье, замерла.

– Что за ребенок? – глухо спросил он. Она улыбнулась.

– Наш ребенок, дорогой мой лорд Ская. У меня под сердцем бьется твой ребенок, символ нашей любви.