Достав страховочный шнур, взятый с буксира, он прикрепил один его конец к трубе.
Потом перегнулся через подоконник и внимательно осмотрел улицу. Внизу стояли две полицейские машины. Под окном проплывали клочья тумана. Хеллер задрал голову: над зданием тускло чернело небо.
Выбросив в окно другой конец шнура, он начал осторожно спускаться и вскоре достиг окна дипломатической миссии Мейсабонго.
В помещении было темно. Хеллер тихонько постучал по стеклу.
И почти сразу в окне появилось лицо Изи!
Хеллер жестом велел ему открыть окно.
Немного оправившись от шока, Изя повиновался.
Хеллер проскользнул внутрь и, закрепив конец шнура, прикрыл окно.
Изя зажег свечу.
— Только не спрашивайте меня, как я здесь очутился, — сказал Хеллер. — Скоро начнет светать, у нас мало времени.
— Мистер Джет, а как вы здесь очутились? — тут же спросил Изя; его широко открытые удивленные глаза казались еще больше за толстыми линзами очков в роговой оправе.
Оглядев комнату, Хеллер увидел в тусклом мерцании свечи Бац-Баца, который радостно скалил зубы, и изумленного Делберта Джона Роксентера-младшего.
— Что происходит? — спросил Хеллер. — Вы пустили в ход опционы, или как?
— Ох, — начал Изя. — Случилась ужасная вещь. По настоянию мисс Симмонс были закрыты все нефтеперерабатывающие заводы. Мейсабонго скупила все нефтяные ресурсы.
— Разве вы не смогли оплатить их? — спросил Хеллер.
— О да, — ответил Изя. — Это было просто. У нас имелись средства. Теперь Мейсабонго владеет всей неочищенной нефтью в мире, даже той, что находится на борту кораблей. Но именно поэтому нам решили объявить войну!
— Но разве вы не смогли продать акции всех нефтяных компаний? Неужели они не упали в цене?
— Да нет же! Упали. И теперь почти ничего не стоят.
— Что ж, хорошо, — сказал Хеллер. — Значит, вы заработали на этом деле миллиарды!
— Да, наверное, так, — печально проговорил Изя. — Но проблема не в этом. Все дело в том, что необходимая сумма намного превышает имеющуюся в стране наличность. Это разрушит всю американскую банковскую систему. Нам не смогут выплатить сто восемьдесят девять миллиардов!
— Но разве нельзя было с помощью опционов приобрести нефтяные акции по доллару за штуку?
— Мистер Джет, — ответил Изя, — мне нужно вам кое-что сказать. Срок действия акций на бирже истекает в будущий понедельник. А мы не можем покинуть это помещение. Мы не можем отсюда позвонить. Мы не можем передать сообщение. Мы питаемся только образцами кокосового масла, доставленными из Мейсабонго. Мы не можем связаться с брокерами и с банком. Мы не успеем воспользоваться опционами ни для продажи, ни для покупки!
— Это все Роксентер, — вмешался Бац-Бац. — Он подкупил Фаустино, чтобы тот приказал городской полиции Нью-Йорка замариновать нас здесь.
— Он добился, чтобы президент Соединенных Штатов объявил мобилизацию, — продолжил Изя. — Вечером в воскресенье в Филадельфии состоится Швиллербергская международная конференция финансистов. Они прикажут президенту и Конгрессу объявить в будущий понедельник войну Мейсабонго. Они заберут у нас все топливо в качестве военного трофея, и мы лишимся всех наших денег. Потом они продадут акции Роксентеру за гроши, и он станет миллиардером.
— А что, если бы у нас на руках оказались все акции? — спросил Хеллер.
— Из этого не выйдет ничего хорошего, — сказал Изя. — Они не дадут разрушить банковскую систему, обвинят нас в пособничестве врагу и конфискуют все наши фонды. Если даже нам удастся реализовать опционы на покупку, акций нам все равно не видать как собственных ушей. Государство отберет их у нас и продаст Роксентеру по бросовой цене. На этом деле он еще больше разбогатеет и станет еще влиятельнее.
— А мы, ребята, будем куковать в тюрьме до конца своих дней как вражеские агенты, — подвел итог Бац-Бац.
— И хотя, — продолжал Изя, — я подал форму 13-Д, заверенную службой безопасности и центральной биржей, о том, что мы собираемся приобрести более пяти процентов нефтяных компаний, они заявили, что и в глаза не видели этой бумаги, и теперь нам грозит судебное разбирательство. Ох, мистер Джет, я никогда еще не попадал в такую переделку!
— Ну, часть проблем я могу взять на себя, — заявил Хеллер, выкладывая на стол содержимое саквояжа. — Берите бутерброды, вот горячий кофе.
— Ох, мистер Джет, мне бы ваше спокойствие! — воскликнул Изя. — Я когда-нибудь умру от язвы желудка.
— А ты что здесь делаешь? — обратился Хеллер к Делберту Джону Роксентеру-младшему.
— Я честный дезертир, — ответил Двойняшка. — Во вторник банда с пушками разнесла дом на колесах на куски. Хорошо еще, что мы со слугами были в сарае — кормили свиней. Они открыли огонь и по сараю, но пристрелили только нескольких беззащитных животных. Мы чудом остались живы. Я пришел сюда прямо перед закрытием офиса. Должен заметить, Джером, что быть сыном Роксентера совсем не безопасно. Полагаю, должен предупредить тебя: они не уважают даже свиней! Вся моя вина заключается в том, что я просто позвонил нашему отцу и попросил его организовать кампанию, чтобы люди отказались есть ветч…
— Ты звонил ему? — перебил его Хеллер.
— Да, мисс Рада оставила в доме на колесах номер телефона. Я с ним разговаривал очень вежливо, на хорошем английском — у него не было причин сердиться. Любой уважающий себя кабан и то лучше относится к своим детям.
— Мистер Джет, — вмешался Изя. — Еще одно. Наш адвокат Кровопускенс просматривал завещания Роксентера, и вы знаете, что он обнаружил? Существует страховка на десять миллиардов долларов при условии, что у Роксентера будет сын. Мальчик получит эту сумму по достижении восемнадцати лет, а до тех пор Делберт-младший будет находиться под опекой. Мне кажется, что и у вас, и у Двойняшки могут возникнуть проблемы, если вас застанут здесь. На случай, если вы вытащите нас отсюда, сообщаю, что у меня имеются билеты на самолет в Бразилию.
— Кушайте бутерброды, — посоветовал Хеллер. — А что касается полета, то полечу только я, причем прямо отсюда и прямо сейчас.
Начавшая пить кофе компания разом остановилась и с любопытством воззрилась на Хеллера.
Тот принялся собирать космические грависани. Проверив антигравитационные подъемники, сцепление и двигатель с помощью прибора, установленного на одном конце саней, под изумленными взглядами остальных, он сказал:
— Такого вы еще не видели.
Приладив рюкзак и сумку с котом к спине, он поставил сани на подоконник, открыл окно и, улегшись на них животом, обернулся к друзьям, застывшим в оцепенении посреди комнаты с чашками в руках.
— Ну, ребята, сидите тихо и постарайтесь остаться в живых, — сказал Джет. — А я тем временем подумаю, как вас спасти. Пока.
И он нажал на правую кнопку пульта управления на передней панели саней. С приглушенным ревом грависани вылетели в окно, унося Хеллера в ночную мглу.
Часть СЕМИДЕСЯТАЯ
Глава 1
Хеллер летел на юго-запад на высоте в тысячу футов в серых сумерках начинающегося рассвета, как свистящее в воздухе копье, брошенное мощной рукой. Внизу чернел Гудзонский залив, обрамленный огнями. Вдоль горизонта протянулось длинное розовое облако, предвещающее скорый восход солнца.
Хеллер терзался сомнениями и нерешительностью. Но, как азартный карточный игрок, поставивший на кон последнюю монету, он обязан был рискнуть.
Размышляя, Джеттеро твердил себе, что вероятность провала высока, хотя план его очень хорош, и в случае удачи он одним ударом покончит со многими проблемами.
Он знал, что ему предстоит принять участие в настоящей войне — не той, которую в понедельник собирался объявить Конгресс. Война Хеллера, при удачном исходе, должна была закончиться ровно через сорок восемь часов, и закончиться полной победой.
В отличие от Роксентера, в распоряжении которого фактически оказалась целая американская армия, у Джеттеро не было войска; к тому же Хеллер знал, что министерство обороны никогда не встанет на его сторону в этой короткой, но имеющей грандиозное значение битве. Однако пусть в одиночку, но он должен ее выиграть.
Хеллер знал, где взять бойцов для своей армии, — Малышка Корлеоне! — но его одолевали сильнейшие сомнения.
Полгода назад, поверив лживой статье Балаболтера Свихнулсона, Малышка Корлеоне решила, что Хеллер — предатель, лжец и сторонник Фаустино Наркотичи по прозвищу Петля. Она думала, что Фаустино заплатил ему за одно грязное дело.
Фаустино играл роль "начальника всех начальников". Но Малышка Корлеоне, возглавлявшая семейство Корлеоне после смерти своего престарелого мужа, Святоши Джо, презирала наркотики и не желала иметь дело с шайкой Фаустино.
До этого недоразумения она почитала Хеллера за родного сына. Теперь же Хеллер говорил себе, что добровольно сует руку в осиное гнездо, намереваясь встретиться с ней. О гневе этой крупной, величественной дамы ростом в шесть футов, бывшей хористки театра Рокси, ходили легенды; ее мстительность вошла в поговорку. Во время их последней встречи она прокляла его и в великой печали и гневе приказала ему убираться. Это невыразимо огорчило Хеллера, но он продолжал питать к Малышке самые дружеские чувства. Ему пришлось повиноваться, и с тех пор он не видел ее ни разу.
Но у Корлеоне, как и у всякой крупной мафиозной семьи, были свои «солдаты», и Хеллер, не видя другого выхода, надеялся, что Малышка хотя бы выслушает его. Это был его последний шанс.
Теперь он летел над побережьем Нью-Джерси в районе Гудзона. Летел очень низко, едва не задевая подъемные краны на причале. Если радары засекут его, то охранники просто подумают, что летит обычный в этих местах в такую пору вертолет.
Небо розовело. В утреннем свете Хеллер увидел впереди Байонн. Главная автострада Нью-Джерси, непривычно пустынная, расстилалась внизу. Вдалеке показался залив Ньюарк, в водах которого краснело перевернутое зарево утреннего неба. Приземлившись на западной окраине Байоннского парка, Хеллер поискал глазами небоскреб, в котором Малышка занимала весь верхний этаж. Снизу подступы к ее дому защищались не хуже крепости, но, как ни странно, никто даже не подумал о возможности нападения с крыши.
Хеллер нажал кнопку на пульте, и грависани взмыли вверх. Через пару минут аккуратно и бесшумно он приземлился на залитую асфальтом крышу небоскреба.
Уже совсем рассвело. Хеллер посмотрел на часы: 6.35. Значит, через пять минут солнце поднимется над горизонтом. Он знал, что Малышка просыпается рано, но визит в такой час…
Быстро сложив свое транспортное средство, Хеллер подошел к люку и, прижавшись к нему ухом, прислушался — тишина. Достав отмычку, Джеттеро бесшумно отпер дверь и осторожно, на цыпочках, начал спускаться по лестнице.
Нужно быть очень внимательным: его могли пристрелить без всякого предупреждения, даже не спрашивая, кто он. Но соваться в главный вход казалось слишком рискованным — Хеллер был уверен, что охранники сразу же захлопнут дверь перед его носом, а ему нужно во что бы то ни стало добиться, чтобы Малышка его выслушала.
У лифта на стуле сидел охранник. Джованни! Телохранитель Малышки!
Он сидел спиной к Хеллеру и дремал. Джет совсем не хотел, чтобы он поднял тревогу, поэтому, выставив вперед указательный палец, будто дуло пистолета, ткнул им Джованни в спину.
— Спокойно, — сказал он. — Это друг.
Джованни повернулся так быстро, что едва не вывихнул шею, и в недоумении уставился на Хеллера.
— Священные обезьяны! — воскликнул он. — Это же наш мальчик! Матерь Божья! Ты напугал меня до смерти! Где?… Как?… — Он недоуменно озирался, не в силах понять, каким образом Хеллер проник внутрь тщательно охраняемого здания.
Прислонив к стене грависани, Хеллер повесил на них рюкзак и сумку с котом и, распахнув пиджак, сказал:
— Можете проверить, я не вооружен. У меня нет даже ножа. Мне нужно поговорить с Малышкой.
Лицо Джованни выражало растерянность и сомнение.
Из-за закрытой двери в противоположном конце холла послышался голос:
— Я слышу голоса. Кто там?
Дверь открылась, и из-за нее выглянула Малышка Корлеоне, придерживая одной рукой халат, небрежно наброшенный на большое тело. В другой руке она сжимала пистолет сорок пятого калибра.
Всмотревшись в лицо Хеллера, она не поверила своим глазам:
— Джером? Не может быть. Джером, это и вправду ты?
Выронив пистолет на пол, она низко опустила голову и заплакала, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Наконец, отплакавшись, но все еще всхлипывая, она хриплым голосом сказала:
— О, Джером, я… я так рада, что ты перестал дуться и пришел ко мне.
Хеллер бросился к ней через весь холл:
— Дуться на вас? Я думал, это вы сердитесь на меня!
— О, я ни капли не сержусь на тебя за то, что ты меня покинул, — всхлипывала Малышка. — Я так плохо обошлась с тобой. Я не поняла, что ты просто подставил Фаустино, заставив его поклясться, что он подкупил тебя. А потом, когда я увидела, как это повредило ему…
— Повредило ему? — ничего не понимая, переспросил Хеллер.
— Он попался на рэкете. Его заставили вернуть все деньги, и теперь ему никто не верит. Мы получили сведения о всех его выходках. Я не могу винить тебя за то, что ты тогда не простил меня, ушел и больше не звонил. Я просто старая итальянская дура, я тогда не понимала. Я была такой глупой матерью. Ты когда-нибудь сможешь простить меня?
— Я не звонил, потому что был уверен, что вы злитесь на меня. Я же никогда, ни минуты, не сердился на вас, — сказал растроганный Хеллер.
Малышка вдруг бросилась ему на шею:
— Значит, ты прощаешь меня! О, Джером, я так по тебе скучала! — Спрятав лицо на груди Хеллера, она затряслась от рыданий, крепко обнимая его.
Даже когда они присели на кушетку, Малышка продолжала сжимать его руку, то глядя на него с радостной улыбкой, то вдруг разражаясь слезами.
Наконец она обернулась к двери и прокричала:
— Джованни, что ты стоишь, как (…) дурак! Разбуди Грегорио и скажи этому (…), чтобы поживее принес Джерому молока и печенья! А потом пусть приготовит ему завтрак! — Она повернулась к Джету: — Ты совсем исхудал. Выглядишь устало. О тебе некому заботиться.
— Я был очень занят, — сказал Хеллер. — И долгое время не спал. Как дела в семье?
Малышка Корлеоне отмахнулась:
— Так себе. Но с тех пор как ты уехал, все изменилось.
— Я пришел предложить перемирие, — сказал Хеллер. — Я подумал, что даже если вы все еще на меня сердитесь, то, может быть, хотя бы меня выслушаете.
— Но я нисколько не сержусь на тебя, мой дорогой мальчик. Я обещаю, что больше никогда не буду с тобой так плохо обращаться. Так что не нужно заключать никакого перемирия.
— Что ж, хорошо. Мне кажется, что мое предложение заинтересует вас, — сказал Хеллер. — Хотя я все это время не видел Фаустино, думаю, что смогу отдать его вам в руки.
— Ты уже выдал нам его связи. Что еще ты можешь сделать?
— Могу сдать вам Фаустино со всей его империей, — ответил Хеллер. — Все сразу.
В серых глазах Малышки засветился интерес.
— Каким образом?
— Война, — лаконично ответил Хеллер. — Но мне нужны бойцы, все, какие у вас есть. Все по-честному. Весь риск я беру на себя. И если все пойдет хорошо, мы покончим с Фаустино.
— Как, совсем? И размажем по стенке Роксентера со всей его наркотической империей "Барбен ИГ"?
— Да, я хочу, чтобы вы стали "начальником всех начальников".
Малышка наконец смогла перевести дух.
— О, кровь Христова, как представлю, что это поставит жену мэра на место… — И она порывисто обняла Хеллера.
Хеллер вкратце рассказал ей часть плана, которую ей полагалось знать. Малышка испугалась:
— Я не позволю тебе сделать это. Ты слишком рискуешь!
— Меньше, чем вы думаете.
— Нет, — сказала Малышка. — Теперь, когда ты вернулся, я не хочу снова тебя потерять! Ты должен помнить, что ты — мой единственный сын!
Хеллер решил действовать наудачу.
— Что ж, — сказал он, надеясь пробудить в ней ностальгию по покойному мужу — единственное, что, по мнению Хеллера, могло заставить ее изменить мнение. — Вы прекрасно знаете, что по этому поводу говорил Святоша Джо.
Малышка задумчиво кивнула:
— Хороший враг — мертвый враг. Ты нашел мое слабое место, Джером.
— Значит, дело решенное, — сказал Хеллер.
Она вскочила с кушетки, воинственно сверкая глазами:
— Мне надо позвонить. — Уже у дверей она обернулась и сказала: — Если ты собираешься совершить такую глупость, то сейчас тебе лучше хорошенько позавтракать и лечь спать. Нет, и слышать ничего не хочу! — рявкнула Малышка в ответ на попытку Хеллера возразить ей. — Глядя на тебя, я не могу себе простить, что выгнала тебя тогда. А теперь сделай так, как просит тебя мамочка. Где этот (…) Грегорио?!
Вернувшись, она втолкнула Джерома в до сих пор пустующую спальню Святоши Джо и приказала:
— Прими душ. У тебя все пальцы в чернилах. — И убежала, чтобы поторопить Грегорио с завтраком.
Хеллер послушно принял душ. У него и вправду после снятия отпечатков пальцев на руках все еще оставались чернильные пятна.
Сквозь дверь он услышал, как Грегорио вкатил в комнату сервировочный столик и вышел.
Где-то гремел голос Малышки:
— Джованни, ленивый (…) сын, принеси его багаж и приготовь постель, достань какую-нибудь свежую одежду. Пошевеливайся!
Появился Джованни и повесил на ширму душа махровый халат для Хеллера — старый, красиво расшитый халат, возможно, принадлежавший Святоше Джо.
Когда Хеллер вышел из душа, в спальне его уже ждал завтрак в посуде с серебряными крышками.
Расстегнув «молнию» на сумке, он выпустил кота. Джованни ничуть не удивился: он уже давно привык ко всякого рода сюрпризам.
Усевшись на кровать, Джет начал завтрак с вареных яиц, добрую половину скармливая коту.
— Господи, — сказал Джованни, — ты принес счастье в этот дом. Я рад, что ты вернулся, малыш. У нее целых полгода глаза были на мокром месте. Никогда не видел, чтобы она так радовалась. Сейчас она говорит по трем телефонам сразу! Послушать ее, так начинается самая настоящая война. Кого мы будем атаковать?
Хеллер улыбнулся:
— Сегодня вечером узнаете.
Глава 2
Хеллер проснулся со свежими силами, чувствуя, что уже полностью адаптировался к местному времени. Конечно, астронавт никогда не обращает внимания на то, в какое время суток он спит, так как за время космического полета теряет всякое ощущение смены дня и ночи.
Кота нигде не было видно. Джет позвонил в колокольчик, чтобы сообщить о своем пробуждении.
Вошел Джованни, неся на вешалке летний смокинг угольно-черного цвета с вельветовыми лацканами цвета индиго.
— Малышка попросила принести тебе одежду, но мне почти ничего не понравилось из того, что было. Я подумал, что этот смокинг будет сидеть на тебе как влитой; сшит по заказу для одной важной персоны. Тот человек так никогда и не надел его: его застрелили. К смокингу прилагается белая рубашка, черный галстук-бабочка и запонки с черными жемчужинами. Не правда ли, красиво?
— Что ж, первый раз в жизни я отправлюсь на войну в смокинге, — сказал Хеллер.
— Да, но я тебя знаю, — ответил Джованни. — У тебя отличная школа. Ты проспал почти двенадцать часов. Наверное, ты пристрелил кучу народу, если так устал. Сейчас ровно шесть вечера, и Малышка заставила Грегорио приготовить такой ужин, что у стола от тяжести блюд поотваливаются ножки. Настоящие итальянские блюда, то, что ты любишь.
Хеллер вылез из постели, наскоро побрился и принял душ, а потом надел смокинг: тот и вправду отлично сидел — легкий и прохладный.
— Вот это я называю традицией, — заметил Джованни, подавая ему черный гамбургский котелок. — Тебе бы еще автомат, и ни дать ни взять — вылитый контрабандист из бывшей команды Святоши Джо. Конечно, если не считать новомодного покроя смокинга. Малышке обязательно понравится.
Хеллер вышел из спальни. В комнате его уже ждала Малышка за сервированным столом. На ней был шелковый костюм «сафари» цвета беж с широким воротником и рубиновыми пуговицами — самый подходящий наряд для войны, отметил про себя Хеллер. Она приветствовала его сияющей улыбкой, выразила восхищение его видом и усадила за стол рядом с собой. Малышка так и светилась бодростью, буквально излучая энергию.
Она положила на тарелку Хеллера груду закусок.
Кот уже успел завести себе друзей. Сейчас он восседал за общим столом, ведя себя так, будто уже вылакал порцию сметаны из серебряной миски.
— Вы уже со всеми договорились? — спросил Хеллер.
— Конечно, — ответила Малышка. — А теперь тебе надо хорошенько подкрепиться. Ты так похудел за последнее время.
Хеллер набил рот закусками и снова спросил:
— И все будут на месте?
— Я знаю этих (…), — сказала Малышка. — Каждую субботу около одиннадцати вечера они собираются на ужин после игры и производят расчет друг с другом — и так на протяжении уже десяти лет. Этой ночью они опять соберутся. Я проверила.
— И они никогда не бывают вооружены?
— В присутствии Фаустино? Ты, наверное, шутишь, Джером. Правда, за дверями всегда стоят их телохранители и все здание наводнено охранниками. Поэтому нужно соблюдать предельную внимательность: в субботу вечером они особенно осторожны. Естественно, сам Фаустино будет при оружии. Хотя глаза его совсем заплыли жиром, стреляет он очень неплохо, поэтому не теряй бдительности ни на секунду. Ему нельзя доверять. Грегорио! Еще закуски!
Хеллер глянул на стол и засомневался, хватит ли у него сил съесть хотя бы то, что лежало на его тарелке.
— Кушай, — говорила Малышка. — Ты тощий, как шпала! Послушай, у меня для тебя есть хорошие новости. Кон Эдисон был вынужден закрыть все свои нефтеперерабатывающие заводы. Теперь в Большом Яблоке (Так американцы иногда называют Нью-Йорк. (Примеч. пер.)) используется только уголь и электричество, поступающее с гидроэлектростанций. Так что здания перестанут освещать и на улицах будет темно. Ну как, тебя это радует? А теперь кушай, обед вкусный, у нас еще куча времени. Святоша Джо всегда говорил, что на войну надо идти с полным желудком, поскольку никогда не знаешь, где окажешься потом.
Вошел Грегорио с полным блюдом дымящихся горячих спагетти, но Хеллер уже знал, что не сможет больше впихнуть в себя ни ложки.
Потом появились блюда с лазаньей и равиоли. Потом на Хеллера посыпались феттучини, ригатони, куриные каччаторе, маникотти, пармиджана из телятины и, наконец, язык под соусом из красных и белых моллюсков — все это были итальянские блюда, подававшиеся на этой планете. Когда же Хеллеру принесли увесистые куски спумони, итальянского мороженого, он уже едва мог открывать рот.
Малышка между тем прошла в салон и поставила пластинку "Полет Валькирий", совершенно дикую, сводящую с ума музыку, и сказала:
— Это улучшает процесс пищеварения. Теперь сядь в кресло и отдохни. Солнце заходит в восемь вечера.
Хеллер неуклюже опустился в плетеное кресло — он едва мог передвигаться. Малышка улеглась рядом на кушетку, сияя от удовольствия.
Хотя ей уже было за сорок, в ней еще не совсем увяла красота молоденькой хористки из театра Рокси. В глазах ее светилась гордость и вместе с тем время от времени проскальзывало что-то хищное.
— Ах, наконец-то мы разделаемся с этим Фаустино.
Немного погодя Хеллер сказал:
— Давайте составим расписание. — Достав блокнот, он набросал несколько строк и передал его Малышке.
Та взглянула на написанное, и улыбка вдруг застыла на ее лице.
— Постой, Джером. Здесь говорится, что ты подымишься в воздух из окна. Если я правильно поняла, ты собираешься приземлиться на крышу на вертолете, взять Фаустино за горло и ждать нашей прямой атаки. Но это слишком опасно. Я думаю, что лучше проникнуть в банкетный зал через вентиляционную систему.
— Ну, это и есть что-то вроде вертолета. Просто я не уточнил детали.
— Но это же сумасшествие! Я не хочу, чтобы ты выскакивал из окна! Нет, Джером. Если ты настаиваешь на этом пункте плана, придется все отменить. Ты можешь разбиться!
— Это абсолютно не опасно для жизни, — сказал Хеллер.
— Ох, не нравится мне все это. Может, нанять ради такого дела каскадера?
— Уже времени нет, — ответил Хеллер.
— Да, верно. А что значит "разместить взрывчатку"? Здесь говорится: "десятый взрыв". Потом здесь сказано… Ох, Джером. Будь осторожен со взрывчаткой. Может, достать хорошего взрывника? А где Бац-Бац?
— Он… как бы это сказать? немного вышел из строя, — сказал Хеллер. — Да не волнуйтесь вы за меня, миссис Корлеоне. Просто действуйте в соответствии с планом, и все пройдет гладко как по маслу.
— Что ж, хорошо. Но мне-то известно, что масло иногда крошится. Ладно, постараюсь быть хорошим генералом. Буду в точности выполнять твои приказы. У меня мурашки бегут по спине, как только я подумаю, что тебе придется выбираться из окна на тридцать пятом этаже. И не вздумай упасть, ты понял меня?
— Обещаю!
— О, как бы я хотела, чтобы Святоша Джо был с нами! Ему бы понравилась наша задумка! Фаустино конец! Ох, не терпится мне взглянуть на физиономию жены мэра!
Глава 3
Мощный лимузин Малышки Корлеоне с пуленепробиваемыми стеклами выехал из Байонна с наступлением темноты. Когда они въезжали на главную автостраду Нью-Джерси, их поразило почти полное отсутствие машин: причиной тому была нехватка горючего. Джованни же не имел подобных проблем: у него в гараже был огромный запас для экстренных случаев. Джованни повел лимузин вверх по трассе со скоростью почти сто миль в час и за все время поездки не обогнал ни одной машины. Им не встретился даже дорожный патруль, и все по той же банальной причине. Впрочем, патрульные все равно не стали бы их останавливать за превышение скорости: им слишком хорошо был знаком автомобиль Малышки Корлеоне.
Теперь Нью-Йорк находился по правую сторону, но, несмотря на светлую летнюю ночь, его совсем не было видно. Хеллер не мог припомнить такой картины: всего несколько тусклых огоньков — крошечные красноватые искорки, будто предупреждающие маяки на крышах высотных домов.
Напрягая зрение, он всмотрелся в темноту, и ему с трудом удалось различить единственный красный огонек на крыше Эмпайр Стейт Билдинг. Верхние двадцать два этажа здания, обычно ярко освещенные, теперь поразили Хеллера чернотой окон — наверное, такое случилось впервые с тех пор, как в крышу врезался бомбардировщик почти полстолетия назад.
"Мы придем за вами позже", — тихо проговорил Хеллер, думая о своих друзьях-пленниках. Саквояж, хоть и весьма вместительный, не мог вечно обеспечивать едой троих голодных людей. Сейчас, наверное, они уже все съели.
Хеллер спросил у Малышки, можно ли воспользоваться телефоном, чтобы позвонить домой, и, получив разрешение, набрал номер. Трубку поднял Бэлмор.
— Она звонила? — спросил Хеллер.
— Да, сэр, — ответил Бэлмор. — Она просила вам передать, что интересующий вас человек находится в прежнем состоянии. Вы хотите, чтобы я что-нибудь ей передал, когда она снова позвонит, сэр?
— Скажи ей, что работа моя идет и я в порядке. И еще скажи, что я ее люблю.
Положив трубку, Хеллер почувствовал на себе пристальный взгляд Малышки.
— Кто это? — спросила миссис Корлеоне. — Твоя девушка? Очень важно, чтобы твой выбор оказался правильным, Джером. Ты должен обязательно представить ее мне.
— О, она вам понравится, — заверил ее Хеллер. — Она родом из той же страны, что и принц Каукалси, о котором я вам рассказывал. Она принадлежит к одной из ветвей вашего фамильного дерева.
— Правда? — отозвалась Малышка.
— Да, — подтвердил Хеллер. — Кроме того, она блондинка, высокая, с голубыми глазами, которые иногда кажутся серыми, очень красивая, талантливая, образованная. Аристократка.
— Джером! — воскликнула Малышка. — Да ты влюблен!
Хеллер рассмеялся:
— Виновен, каюсь. Она тоже вас полюбит, когда познакомится с вами. Вас невозможно не полюбить!
Малышка Корлеоне сначала улыбнулась, потом громко расхохоталась:
— Ох, Джером, теперь я не удивляюсь, что ты на некоторое время забыл свою мамочку. Но я не сержусь. Меня просто убивала мысль, что ты дуешься на меня. Знаешь, что мы сделаем? Когда закончится война, устроим грандиозный прием. Я представлю ее всем стоящим людям, и, если она так красива, как ты мне тут расписывал, мы станем предметом всеобщей зависти! Так, давай подумаем: отель «Вальдорф-Астория» немного старомоден, но танцевальные залы там на уровне. Или мы закатим торжество в «Плаца»? А может, в "Гранд Хайет"? А, знаю. "Мэдисон Сквер Гарден"! Вы еще не помолвлены?
— Официально — нет, но мы отлично понимаем друг друга.
— Ах! Если она мне понравится, мы устроим вечеринку по поводу помолвки. Как ее зовут?
Будучи офицером Флота, Хеллер не мог соврать.
— В паспорте написано, что ее имя — Рада Парадис Крэкл, но по-настоящему ее зовут "графиня Крэк".
— Великий Боже! Графиня! Она не спесива?
— Она само очарование. И ни капли снобизма. Вы ее обязательно полюбите!
— Что ж, тогда все в порядке. Значит, договорились. Вечеринка в "Мэдисон Сквер Гарден"! Хор из пяти лучших мюзик-холлов! Лучший оркестр! Шампанское! Как романтично: любовь и война! Ох, Джером, как же я рада, что ты вернулся!
Лимузин въехал в Холланд-туннель. Малышка вдруг перестала составлять список гостей и посерьезнела.
— Ладно, сейчас лучше сосредоточиться на предстоящем деле, иначе придется до конца дней спасать свою шкуру в наших поместьях в Южной Америке. Поклянись мне, Джером, что ты исполнишь одну мою просьбу.
— Какую?
— Не упади, пожалуйста.
Глава 4
Благодаря водительскому искусству Джованни и отсутствию транспорта на темных дорогах нижнего Манхэттена лимузин прибыл на место немного загодя. И остановился около маленького, безлюдного в это время парка.
В четверти мили к югу располагалось управление полиции, мерцающее вдалеке бледным голубым огоньком. Ближе к парку находились здания суда Соединенных Штатов и окружного суда Нью-Йорка. Справа, почти рядом с парком, на Бауэри, виднелся мрачный, неосвещенный корпус дома, принадлежащего банде Наркотичи. Весь из черного стекла и хрома, небоскреб корпорации "Всеобщий контроль" был почти не виден на фоне темного неба, испещренного хмурыми звездами.
