Закон вне закона

      Городничий рванул воротник рубашки, посыпались на пол пуговицы.
      - Дурной сон, - выдохнул он.
      - Нет, ну а как вы думали - этот ваш беспредел будет вечным?
      - Я сообщу Президенту.
      - Каким образом? Извините, - я снял трубку зазвонившего телефона. Сергеев. Хорошо, подсчитать до цента, упаковать, опечатать - и в банк. - Я положил трубку. - Это звонили мои люди из вашего загородного дома. В вашем сейфе обнаружена огромная сумма денег. В ваших жизненных интересах вразумительно объяснить их происхождение. Только не врите про гонорары за книги и лекции. Книги ваши никто не читал, лекции - не слушал. Даю вам двадцать четыре часа.
      Городничего унесли.
      Я сделал еще несколько телефонных звонков, но меня отвлекло что-то подозрительное в приемной. Пришлось выйти и полюбоваться.
      Посреди комнаты, стоя на стуле, позировала Лялька - в камуфляже, левая рука на поясе, в правой револьвер. Смотрелась красиво. Неумолимо. Как Юстиция или Немезида. Эксперт-криминалист бегал вокруг и, приседая, снимал ее во всех ракурсах.
      - Что за стриптиз? - вполголоса спросил я Пилипюка.
      - Та вы ж сами казали портрет заменить, - напомнил он. - Чи передумалы?
      - Та ни, - я растерялся. - Не в рабочее же время...
      Акция 6. Заводы рабочим
      Накануне я дал указание разблокировать счета Завода сельхозмашин в Городском банке. Заодно и поинтересовался их состоянием: ничего, денежки кое-какие были. И немалые.
      Без чего-то в полдень провел у проходной для собравшихся рабочих уволенных и неуволенных - необходимый инструктаж. Чтобы задуманная мною провокация прошла согласованно и четко.
      Вахтер-пенсионер не сказал ни слова против, когда возбужденная и решительная толпа повалила через проходную на территорию Завода. Вооруженный охранник тоже благоразумно отступил, только проворчал вслед: "Зря шумите, ребята, денег все равно нет".
      На Заводе мне понравилось. Чисто, прибрано, только стекла запылились. В цехах, мне доложили, все станки и оборудование законсервированы, в инструменталках наведен порядок, они заперты и опечатаны. В укрытых штабелях аккуратно сложены материалы и заготовки. Судя по всему, Завод ждал своего нового хозяина. Приватизатора, стало быть. Владельца. Ну-ну...
      Рабочие окружили полукольцом вход в заводоуправление. Среди них, надо сказать, находились и мои люди в штатском - группа захвата и группа экспертов, специалистов бухгалтерского дела.
      Мы с Пилипюком остановились несколько в сторонке, наблюдателями и режиссерами. Ну и суфлерами, если понадобится.
      Ровно в полдень на крыльце появились Директор, Главбух и Босс от профкома. Представительные и корректные. За спиной охрана.
      - Что я скажу вам, братцы? - проникновенно начал плакать Директор. Знаю, как вам трудно. Но порадовать нечем. Деньги из бюджета опять не перечислены.
      Главбух сиротливо вздохнул и развел руками.
      - Мужайтесь, братва! - выкликнул профсоюзный лидер. - Политическая и социальная нестабильность в стране отражается прежде всего на финансовом положении государства. И Президент, и Премьер-министр делают все от них зависящее, чтобы вывести нашу многострадальную Россию на путь процветания. Однако засевшие в Думе реставраторы социализма блокируют все их позитивные инициативы. Бойкотируют все решения, направленные на улучшение положения трудящихся масс. И в то же время другой рукой голосуют за свои ненасытные привилегии, чтобы и дальше сидеть на шее обнищавшего народа. Позор!
      - Господа дирекция, - раздался из толпы не очень уверенный голос. - А вот говорят, что сегодня из банка машина приходила. С деньгами.
      - Это провокация, - уверенно возразил Директор. - Инкассаторы доставили на Завод не деньги, а финансовые документы.
      - В кассе нет ни рубля, - подтвердил Главбух.
      - А вот, господа дирекция, - послышался еще один неуверенный голос, вы на трех машинах ездите. На иномарках. Ведь дорого.
      - Братцы, - задушевно прижал пухлые лапки к груди Директор, - оплата заводского транспорта идет другой статьей, по безналичке. Я бы и рад пустить эти деньги на наши общие нужды, да не имею возможности.
      - А вот еще говорят, - совсем уж затухающий от робости голосок, - что Завод продал часть своего оборудования каким-то фирмам. Компьютеры, говорят, загнали и прочее. А в заводском профилактории вроде как бардак устроили.
      - Клевета! - Директор аж отпал корпусом назад, раскинув в бессильном возмущении руки. - Подлая клевета!
      - А вот мы сейчас это проверим! - прозвучал из толпы на этот раз уверенный голос. Руководителя акции. - Вскроем кассу, разберемся с документацией. А потом - и с вами.
      - Это бунт? - вспомнил Директор уроки истории. - Экспроприация? Я вызываю милицию!
      Я поднял руку.
      - Даю справку: проверка деятельности заводской администрации организована городской милицией.
      - Не понял, - растерянно признался Директор и сделал шаг назад. А шаг вперед сделали охранники, угрожающе показав автоматные стволы.
      - Сейчас поймете, - был ответ из толпы.
      За спиной охранников откуда-то возникли люди Майора - со всеми вытекающими последствиями: охрана мгновенно лишилась оружия и свободы действий. Охранника на проходной тоже обезоружили. Головку администрации пока не тронули, только втолкнули в здание.
      Мужчина с уверенным голосом отобрал из рабочих троих человек и увел их в здание, бросив в дверях оставшимся на заводском дворе людям:
      - А вы, ребята, подождите здесь, покурите, посоветуйтесь, как дальше жить. Результаты проверки мы вам доложим.
      В присутствии Директора, его заместителей и напуганного до заикания Кассира была вскрыта заводская касса. Подсчи таны и запротоколированы находившиеся в ней деньги. Очень немалые.
      - Это зарплата, - пояснил, заикаясь, Кассир. - Дирекции, бухгалтерии, охраны, водителей.
      "За что?" - полагалось бы спросить. Ну не у них же спрашивать.
      Затем Директор дрожащими (от возмущения?) руками отпер личный сейф в своем кабинете.
      Денег здесь, как ни странно, оказалось еще больше. И не только отечественными "фантиками", но и немецкими марками.
      - Это директорский фонд, - невразумительно пояснил он. И его розовые пухлые щеки на глазах присутствующих превратились в серые и дряблые мешочки.
      - Вам придется написать объяснение по поводу этих денег на имя начальника Горотдела Волгина, - дружески посоветовал я.
      - Почему - Волгина? - удивился Директор. - При чем здесь Волгин? Начальник милиции...
      - Сбежал, - посетовал я. И обнадежил: - Но мы объявили его в розыск. Готовьтесь к очной ставке.
      Наша импровизированная комиссия тем временем изъяла необходимые финансовые документы для дальнейшей работы с ними. Опечатала сейфы.
      - Все свободны, - сказал я. - Покиньте помещение.
      - Вы отдаете отчет в своих действиях? - вдруг запоздало осмелел Директор. - Я сейчас же доложу господину Мэру.
      - А поехали вместе. Мы как раз собираемся его допросить.
      - Ничего не понимаю... - Первые честные слова за все время.
      - Что тут неясного? Завод возвращается прежнему владельцу. Людям, которые его возводили. И которые на нем работали. И будут работать.
      - А мы?
      - А вы, скорее всего, под суд пойдете. Так что постарайтесь в своей записке как можно убедительнее объяснить наличие у вас такой суммы. От этого зависит ваша судьба. Все, - отрубил я. - Разбежались.
      - Подождите, - придержал меня за локоть Директор. - На два слова. Приватно.
      Какие слова знает!
      Но и мы не из крайних.
      - Что вам угодно? - с легким наклоном головы.
      - Насколько я понял, вы обладаете полномочиями. Предлагаю сотрудничество.
      Вот это понятно.
      - Сколько?
      Он назвал сумму вдвое большую, чем прятал в своем сейфе.
      - Вы нагло лжете! - Я прямо весь возмутился. - Где же вы возьмете такие деньги?
      - У меня есть, - лихорадочно зашептал. - Власти меняются, деньги остаются. У умных людей.
      - Так то у умных. А вы мне льстите. - И сменил тон: - Сам заначку покажешь? Или потрясти тебя? Козел!
      Трехголового Горыныча вытолкали на крыльцо и спустили по ступеням в толпу рабочих.
      - Значит, так, товарищи, - призвал к вниманию Руководитель акции.
      - Делами вашей администрации займется милиция, отдел по борьбе с приватизацией. И в зависимости от результатов экспертизы виновные немедленно понесут наказание. В соответствии со степенью вины.
      Далее он назвал суммы, изъятые из заводской кассы.
      - Этих денег, с учетом ваших окладов, как видите, достаточно, чтобы погасить задолженность за два месяца. Но они предназначены не вам, а вашему руководству. Которое к тому же не стеснялось содержать три дорогие машины (приобретенные, кстати, на средства завода), водителей, а также веселый профилакторий с обслуживающим персоналом.
      - Ах ты сволочь! - взвизгнула и заплакала одна из работниц. - Ты свою толстую жопу за пятьсот метров на Завод возишь, блядей содержишь, а мне детей кормить нечем! - И врезала Директору по морде пустой хозяйственной сумкой.
      Тут началось...
      Пилипюк подошел ко мне. Поглядывая на побоище. За советом подошел.
      Но я его неправильно понял:
      - Может, хватит?
      - Еще трошки, полковник. - Пилипюк начал на месте приплясывать. - Да хиба ж так их надо бить? Жируют, мрази, на людской беде...
      - И не вздумай. Не твое дело, - осадил его я. - Разнимай. А то поздно будет.
      - Черствое у тебя сердце, полковник. Як каменюка холодное.
      Вот тут ты не прав. Я - разный по сердцу. Могу, например, простить человека, укравшего кусок хлеба от голода. Но никогда не прощу людям, которые заставили его это сделать.
      Пилипюк выдернул из толпы разгневанных женщин (мужики мараться не стали) помятое и побитое трио, усадил на ступени. И, по-моему, все-таки добавил. Кажется, Директору. Потому что тот со ступеньки опять упал.
      - Граждане, - сказал я. - Сейчас вы получите деньги. За два месяца. В ближайшие дни мы продадим автомашины - это еще месяца на три. С сегодняшнего дня выбирайте себе дирекцию - только не ошибитесь на этот раз - и оформляйтесь на работу. Условия вам известны. Завтра приступайте к демонтажу оборудования и выделите людей для подготовки цехов в Зоне. Транспорт и людей для перевозки станков мы обеспечим. Но имейте в виду - я объявил войну, поэтому - работать как в военное время. Через две недели чтобы пошла продукция. Со знаком качества. Номенклатура ее разработана и согласована с потребителем. Так что крепите, друзья, союз серпа и молота.
      Кстати, - спохватился я. - Сухой закон я не вводил. Выпивку разрешаю. Пьянку - нет. Появление в общественных местах в виде, оскорбляющем человеческое достоинство, будет сурово караться. По понедельникам - перед работой - алкогольный контроль. По результатам его - включается система штрафов. Это для начала.
      Оставив на Заводе свою охрану, мы вернулись в Горотдел, и я сказал Волгину:
      - На квартиры и дачи Директора, Главбуха и профлидера- с обыском. Имущество описать, деньги конфисковать.
      - У Директора дача в Заречье.
      - Вот и хорошо. Пусть помнят, кто здесь теперь хозяин.
      Узкая, неприметная дорога среди деревьев. Рубленый дом - сказочный терем, за тыном из заостренных бревен. На двух углах - сторожевые и боевые башни с шатрами из побелевшего теса. За теремом - небольшое, но непроходимое болото. Ворота кованы железом. За ними еще одни - подъемная решетка из могучего бруса. Крепость. А по назначению - охотничий домик Губернатора.
      В крепости, не считая гарнизона, трое: сам Губернатор, бывший начальник Горотдела Иван Семеныч Козлов и бывший вор, а ныне крупный авторитет Ваня Заика. И таинственный посланец.
      - Ну что там? - спрашивал Ваня посланца.
      Надо заметить, что кликуху свою Ваня получил метко. В обыденной речи он говорил гладко. Заикался только на допросах.
      - Беспредел, - посланец хлебал чай с коньяком. - Даже Городничего взял. Грозится в расход пустить.
      "Псих? - подумал Ваня. - Или за ним что-то стоит?"
      А вот что за Серым стоит, Ване никогда не понять.
      - Как братва, держится?
      - Отсрочку взяли. Говорят - дело очень серьезное, надо взвесить, прикинуть. Свои, мол, условия двинуть.
      - Молодцы. А Сергеев? Принял отсрочку?
      - Принял...
      - Что замолчал? Говори.
      - Не знаю, Ваня, что сказать. Не прост Сергеев... Что-то такое мутится в Заречье...
      - Да ты толком сказать попробуй, не можешь?
      - Слушок, Ваня, ходит, что кое-кто из братанов наших вяжется с ним.
      - С Сергеевым? - Ваня привстал, словно к прыжку готовый.
      - Не хочу ребят обижать. Замажешь других - сам потом не отмоешься. Слушок, запашок идет... Вроде Арнольд к нему ездил...
      - У него что, пропуск в Слободу, - буркнул со злобой Семеныч, Сергеевым подписанный?
      Да, эта отсрочка другой цвет получает. Черной измены. На раскол Сергеев пошел, стравить ребят хочет...
      - Как его достать?
      - Не подступишься.
      - Так не бывает, - буркнул Семеныч.
      Губернатор ничего не сказал, он пил. Похоже, он вообще не понимал, что происходит. Да на него никто и не обращал внимания, толку все равно никакого. Не мешает - и ладно.
      - Думай, Семеныч, ты умеешь, - попросил Ваня.
      - Снаружи он прикрыт. Надо изнутри искать. Человека с проблемой. Которую Сергеев решить не может. А мы можем.
      У Вани заблестели глаза:
      - Семеныч, ты ведь такого человека вспомнил, да?
      Семеныч ухнул, как филин в ночи.
      - Вспомнил... Я его никогда не забуду. Девятый год квартиру просит. Двое детей. Жить негде, угол снимает. Теща - стерва. Что можешь предложить?
      - Домик в Заречье. Небольшой, но ему хватит. Кое-что из обстановки кину. Ну, холодильник там, видачок попроще.
      - Лады, - хлопнул Семеныч по столу тяжелой ладонью. - У тебя какой-нибудь отморозок в гвардии есть? Чтоб не жалко было.
      - Мне никого не жалко, - равнодушно признался Ваня. Но все-таки уточнил: - Для такого дела.
      - А ты вот что, - Семеныч повернулся быковато к посланцу. - Ты этого опера знаешь. Как он в Заречье засветится, прощупай его легонько. Но, - он поднял палец-сардельку, - в общем с ним говори. О возможном сотрудничестве. О Сергееве не сразу. Только когда на посулы клюнет.
      - Понял. А если на пряник не бросится, плеть покажу. Детишкам его.
      - Не вздумай, - взревел Семеныч. - Ты об этом забудь навсегда! И во сне чтоб не снилось. Озвереют менты. Ногами затопчут. Голыми зубами порвут.
      - Торопиться надо, - задумчиво сказал Ваня. - Сергеев колесо уже приостановил. Если в свою сторону раскрутит - все, не остановишь, обороты наберет - хана нам всем.
      Он что, колесо истории имел в виду? Ее уроки, стало быть?
      Надо сказать, что Сергеев не бросил события в Заречье на самотек. Там постоянно работали его агенты в самом невинном облике - то плотник, нужда в котором постоянна, то автомеханик, то водопроводчик - ведь Заречье было полностью отрезано от сферы бытовых услуг. А без них и крутым круто приходится.
      Более того, внимательный взгляд мог заметить (и замечал порой) некоторые частные случаи.
      Вот такой, к примеру.
      Поутру, после приятного завтрака, но в понятном унынии, прогуливался по своей улице небезызвестный Арнольд Захарович, куратор блядский городской сети.
      Невесть откуда взявшийся обычный "жигуленок" с сильно тонированными стеклами притормозил рядом, будто водитель дорогу спросить хотел.
      Приоткрылись обе правые дверцы, и кто-то шепнул Арнольду из салона:
      - Мужик, глянь налево.
      Арнольд машинально послушался.
      - Теперь направо.
      И направо взглянул.
      Со стороны казалось: воровато осмотрелся Захарыч и шмыгнул в чужую машину (сильные руки вдернули его в салон). Машина, покрутив проулками, беспрепятственно через блокированный мост нырнула в Слободу и там исчезла.
      - Здравствуйте, Арнольд Захарович, - поднялся навстречу полковник Сергеев в своем кабинете. - Извините, что побеспокоил вас, но у меня к вам небольшая просьба.
      Надулся Арнольд, изменником не был, на сепаратный мир не пойдет и под пыткой - вот каков!
      Сперва-то надулся, а потом растерялся. Потому что подвел его Сергеев к портрету старинной дамы, во многих местах пробитому пулями, и спросил:
      - Вы случайно не знаете, чьей кисти эта работа?
      Арнольд изумленно отстранился.
      - Жаль, - задумчиво произнес Сергеев. - Хотелось бы знать. Ну что ж, извините. Если вспомните, звякните мне, пожалуйста. Не сочтите за труд.
      И таким же тайком вернули Арнольда на то же место, откуда взяли.
      Однако уже обратным путем изумление Арнольда сменилось страхом: а что, если придется братве отвечать, зачем он говорил с Сергеевым? Что, так и сказать, мол, милейший человек полковник, консультировался у меня по вопросам средневековой живописи и русской портретной школы XIX века? За такой ответ сразу язык и уши отрежут. А чуть позже - и голову.
      И первое, что сделал Арнольд, очутившись на своей улице,- огляделся воровато по сторонам. А второе - когда оказался дома - бросил визитку Сергеева (со щитом и мечом в уголке) в жаркое пламя камина. Который топился у него даже по летнему времени, так как стареющие кости развратника не могли согреть даже самые горячие мастерицы его половой индустрии...
      Многих значительных обитателей Заречья перетаскала загадочная машина в Замок под какими-то дикими или смешными предлогами. Но никто из них Совету четырех, конечно, об этом не доложил. Кроме одного - придурка Тарасика, тот впопыхах прибежал поделиться своей бедой с Гошей Заречным, принявшим бразды из мертвых рук Чачи.
      Так и сказал с порога:
      - Гоша, беда за мной. К Сергееву сегодня возили, тайком.
      - Как возили? - насторожился Гоша.
      - Как всегда возят - рванули в тачку и вперед, с песнями.
      - Дальше.
      - А вот ничего дальше. В том и дело. Клянусь мамой, Гоша.
      - Ты говори, говори.
      - Привели к Сергееву. Тот осмотрел со всех сторон, говорит своим: "Ведите". Повели в подвал, думаю - все, на расстрел. А там бассейн значит, утопят. "Раздевайся" - понял, пытать будут. "Иди в душ" - вымылся, чистым на тот свет отправят. "Плавать умеешь? Плыви", - и в бассейн столкнули. Поплавал. "Одевайся". Обратно к Сергееву привели. Тот рюмку налил. Я выпил, все равно уж. "Хорошо?" - спрашивает. А я разве знаю? - еще не кончилось. "Ну иди, говорит, с богом", - и отпустил.
      - Ты кому заливаешь, падаль?
      - Гоша, мамой клянусь, все так было!
      - "Ну иди с богом".
      Тарасика похоронили (в Заречье свое кладбище было, престижное, для преждевременных) без особого шика, без клятв над гробом, без салюта над могилой.
      А душок недоверия пошел. Особенно когда еще одного Гоша убрал - тот вообще оборзел. При всех стал божиться, что Сергеев его пригласил, чтобы помочь стол в кабинете передвинуть. Поближе к окну.
      Пельмень на вид нерушимый был. А раскололся враз. Даже не раскололся - расплылся, вонючей лужей. Всю свою бригаду сдал, своей рукой адреса написал и клички. И что за кем числится не утаил.
      Проживали они все здесь, в Слободе, поближе, так сказать, к месту основной деятельности.
      Взяли их враз, жестко, бока от души намяли, в отделение доставили.
      Волгин предварительный допрос с них снял, с показаниями Пельменя сопоставил - картина получилась ясная.
      - Вот ты, ты и ты - завтра в суд, вам вышка светит. Остальные - в Зону, под командой бригадира Пельменя (Пельмень в давнее время плотником по селам шабашил). Будете быстро и хорошо строить больницу.
      - А потом?
      - А потом на Завод пойдете. Там же. Ковать орала. На весь срок. Скорее всего, пожизненный.
      Наконец очередь до Прохора дошла. Он в эти дни формировал общественное мнение. Принес мне газеты, листовки, текстовки для радио.
      - Завтра, в бывшем Доме культуры, - обрадовал, - ваша встреча с активом. Вы должны изложить свою позицию и привлечь на свою сторону представителей общественности. Подготовить вам тезисы?
      - Не надо. "Ура!" и "Долой!" я и сам умею.
      - Алексей Дмитриевич, Волгин говорит. Труп на нашей территории. Нехороший.
      - Где именно?
      - В лесопарке. Группа уже выехала. Вы поедете?
      - Да, заезжайте за мной.
      Когда мы, оставив машину на аллее, добрались до места, работа уже шла вовсю.
      Светило солнце. Чирикали на ветках воробьи. Где-то неподалеку слышались радостные детские визги.
      Эксперт делал снимки. Следователь писал протокол осмотра места происшествия. Преступления, стало быть. Поодаль стоял, нагнувшись, мужчина с собакой. Его рвало. Собака нервно дрожала, щетинила на загривке шерсть.
      В неглубокой ямке, среди сломанных, еще свежих веток, лежал обнаженный окровавленный труп молодой женщины. Без головы. Со вспоротым животом.
      Подошел оперативник, указал на мужчину с собакой:
      - Вот он обнаружил труп.
      Я направился к нему. Собака зарычала, натянула поводок. Мужчина вытер платком губы, обмотал поводок вокруг ствола березки.
      - Просвирин моя фамилия. Вон там живу. Собака забеспокоилась, стала скулить, рваться. Я ее отпустил, она сразу в сторону. Там куча ветвей, давай облаивать. Я подошел, любопытно ведь. Ничего такого не думал. Вот так вот ветки в охапку взял, чтобы в сторону отложить, - ничего из-за них не вижу - бросил, и меня прямо по глазам ударило. - Он тяжело задышал. Извините... Пацана какого-то вдалеке разглядел, за милицией его послал. А сам здесь...
      - Когда гуляли, никого рядом не видели?
      - Нет, тут место глухое - потому сюда и хожу с Рексом. Утром мы здесь были - ничего такого...
      Оперативник принес мне сумку.
      - Рядом с трупом обнаружили.
      - Так и была закрыта?
      - Конечно. Ремешок только порван.
      Это я вижу.
      В сумке - документы: паспорт на имя Веселовской Анны Игнатьевны, водительское удостоверение, техпаспорт. Фотография молодого человека в морской форме, на обороте надпись: "Анютке от Васютки. Не забывай того, кто в море". Косметичка. Любовный роман в яркой обложке. Кошелек - с приличной суммой. Ключи, видимо, от квартиры.
      А вот ключей от машины не было.
      Оперативники, концентрическими кругами расходясь от места преступления, сделали еще одну находку - мужскую расческу.
      - Что у вас? - спросил я медэксперта, тянувшего с рук резиновые перчатки.
      - Предварительно: смерть потерпевшей наступила около двенадцати дня. Изнасилована. Вероятно, при жизни. - Помолчал. - А возможно, еще и после смерти. Вырезана печень. Отчленена голова.
      - Ваше мнение?
      - Похоже на ритуальное убийство. Он ведь голову ей живой резал. Сначала - по горлу, а потом дорезал. - Подумал. - Но возможно - и маньяк. Убивал здесь - яма крови полна, еще не вся впиталась.
      - Подобные случаи зарегистрированы?
      - Мне, во всяком случае, об этом не известно.
      Приехал проводник с собакой. Привязанный к дереву Рекс опять ощетинился и зарычал - замечание сделал за опоздание. Мангал презрительно не обратил на него ни малейшего внимания - молчи, бездельник, я на работе, - деловито обнюхал расческу и сразу же взял след. Проводник на конце длинного поводка замелькал пятками меж деревьев. Даже фуражку обронил.
      Догнали мы эту парочку только на границе парка. Мангал крутился на месте, обиженно скулил. Оперативник отдал кинологу фуражку.
      Здесь проходила асфальтированная дорожка. Следов протектора на ней не было. Но были два пятна на асфальте.
      Эксперт наклонился над ними.
      - Масло, - уверенно сказал он. - Моторное и трансмиссионное.
      Вместе со следователем они нанесли на схему расположение пятен, соскребли их в пакетики.
      Вернулись к трупу.
      Рекс затявкал. Мангал демонстративно поднял лапу. Вообще, своим поведением они были очень похожи на людей. Один кобель - на гражданина, возмущающегося нерасторопностью милиции. Другой - на спокойного работягу-мента.
      - Что думаешь, начальник? - спросил я Волгина на обратном пути.
      - На ограбление не похоже. Даже деньги не взял.
      - Но уехал на ее машине.
      - Думаю, он на ней и приехал. Вместе с жертвой.
      - Не исключено. Что-нибудь похожее было?
      - Не припомню. - И он вдруг сощурил глаза, напрягся в раздумье. Хотя...
      - Вот именно. Ключи от служебного сейфа Семеныча не нашли?
      - Нет. И дубликатов нет.
      - Вскрывай силой. Теперь так. Отработать: личность и связи потерпевшей - раз, городских психов - два, религиозные секты - три. Участковых - по дворам. Пусть машину ищут. Не так их много в городе. Чтоб до завтра убийцу взял.
      - Понимаю, - трудно улыбнулся Волгин. - Тебе на завтра политический капитал нужен.
      - Верно мыслишь, начальник. Далеко пойдешь.
      В сейфе Семеныча мы обнаружили: деньги в валюте, несколько порнокассет, початый коньяк, прошлого века красивый револьвер с перламутровой рукояткой. И три свежие незарегистрированные заявления на розыск пропавших без вести граждан. Точнее - гражданок. Молодых и красивых (к каждому заявлению была прихвачена скрепкой фотография). Теперь жди заявите лей.
      А к вечеру посыпалось.
      Еще труп. Старушка мирная принесла. Не буквально, конечно. У нее от старого сарая запах плохой пошел. Сарайчик тот (а стоял он в отдалении, на речном берегу) хозяйка давно забросила, нечего в нем стало хранить. Да вот какую-то малость вспомнила, а войти не смогла: запах. Испугалась старушка, в милицию пришла.
      Труп тоже женский. Но молода ли была при жизни эта женщина и красива ли - только экспертиза покажет. Пока несомненно одно - голова отрезана, печень, похоже, тоже изъята. Теми же руками сделано.
      - Алексей Дмитриевич, данные по Веселовской. Жила одна. Соседями характеризуется положительно. Васютка - Круглов Василий Петрович - ее жених, сейчас где-то в Атлантике. Веселовская по специальности - орнитолог.
      - Кто, кто? Не перевелись еще в наше-то время?
      - Им переводу не будет. Как и пьяницам. Фанаты своего дела. Тут и будем копать.
      - А зарабатывала чем?
      - В киоске, сменным продавцом. Я туда Ершова направил.
      - Как вернется - звони.
      И машина Веселовской нашлась. И кто бы вы думали, ее обнаружил? Правильно - человек на своем месте, новый участковый Хлопчик. Причем сработал грамотно, постарался не спугнуть преступника, если он вдруг рядом крутится.
      А дело развивалось так. Пришел к участковому встревоженный и возмущенный владелец "ракушки". В чем дело? На моем гараже чужой замок висит. Кто это самовольничает? Вы разберитесь, товарищ участковый.
      Участковый разобрался. Владелец "ракушки" активно "челночил". И все кругом, конечно, знали, что он подолгу бывает в отъезде. Знали и то, что он давно собирается замок сменить. Старый сильно барахлить стал: запирается нормально, а отпирается с трудом - ключ проворачивается. По этой причине владелец гаража, как правило, его не запирал, когда уезжал куда-либо на машине - навешивал замок и только: гараж пустой, взять в нем нечего.
      Знали об этом, повторяю, все ближние автовладельцы. Примечательная деталь...
      Выслушав эти подробности, Хлопчик неплохо сообразил - что именно в данном гараже можно обнаружить под чужим замком. Успокоил владельца и отправил его с заявлением в отделение.
      А сам, переодевшись в гражданку и вооружившись обрезком трубы, обломком доски и фонариком, совершил почти что противоправное деяние.
      "Ракушки", стоящие в ряд, прижимались задами к старой кирпичной стене - за ней когда-то было небольшое пригородное кладбище, которое перенесли в другое место, почему-то забыв убрать стену. Хлопчик шмыгнул между двумя гаражами, не особо опасаясь быть кем-то замеченным: обыденное дело, все мужики себя так вели, когда приспичит. А там, под прикрытием кирпичной стены, участковый приподнял трубой заднюю стенку "ракушки", подпер ее в этом положении доской и заглянул внутрь, подсвечивая фонариком, на одно мгновенье. Вполне, впрочем, достаточное, чтобы разглядеть цвет и номер спрятанной машины.
      Честно - я ему премию выпишу и сам вручу. И всем в пример его поставлю...
      Волгин установил за гаражом наблюдение, двух оперов направил.
      Кстати сказать, эти гаражи совсем неподалеку от старушкиного сарая находились. Да в общем-то и от парка не в большом отдалении.
      Из опроса соседей по киоску, где торговала через день Веселовская, выяснилось, что как-то, день-два назад, непринужденно болтал с ней симпатичный парень в бородке и с клеткой в руке, где скакала какая-то малая птаха.
      Продавщица из киоска напротив обозвала его почему-то не Птицелов, а Птичник. Ну пусть так и останется.
      Несоменно, что подкатился он к доверчивой красавице на основе общих интересов и завлек в чащу парка под заманчивым для нее предлогом - редкую птичку послушать, а если повезет- то и словить.
      Свою-то птичку он поймал. И не одну, стало быть.
      Но ничего, парень. В жизни как? В жизни так: вчера охотник, а завтра дичь. По себе знаю, не раз проверил.
      Позвонил Волгин: экспертиза подтвердила первоначальные предположения относительно второго трупа. Описание характерных сохранившихся примет на теле жертвы совпадало с текстом одного из заявлений на розыск пропавшей без вести гражданки Соловьевой.
      Предстояло самое страшное - приглашать родственников на опознание. Но я решил с этим немного повременить. До того момента, когда будет задержан этот изувер.
      А ждать оставалось недолго. Ребята, прочесывая квартал, где, по предположениям, проживал убийца, неуклонно сужали круг. Уже получили кое-какие сведения.
      Вдобавок Волгин обратился в районную психлечебницу за соответствующей информацией. Связался с Главврачом, разыскав его по домашнему телефону. Но тот отказался дать своему заму необходимые распоряжения, потребовал "санкции прокурора".