Салон недобрых услуг

      – Дядь, – сказал он, – а нам туда надо. Нас в гости позвали.
      – Кто? Фамилия? Квартира?
      – Дядя Каша позвал. А фамилию я не помню.
      – Вспомнишь – придешь. – И охранник повернулся к нам своей оловянной спиной.
      – Дядь, – сказал в эту спину Алешка, – а в квартирах стены тоже кривые?
      Этот охранник был гораздо вежливей того: ни слова не говоря, он просто скрылся в своей будке.
      Мы еще немного потоптались возле шлагбаума, но ничего интересного и полезного так и не получили. Всего-то: приехала еще одна разрисованная машина, да из одного подъезда вышел пацан (постарше Алешки, помладше меня) с какой-то не очень молодой женщиной. Но это были явно не жильцы «Паруса». Наверное, какая-нибудь уборщица со своим сыном, одеты они были довольно просто и, я бы сказал, не по-московски.
      Но охранник их знал: вытягиваться перед ними не стал, но выпустил беспрепятственно. Женщина на нас внимания не обратила, а пацан скорчил рожу и надул под носом пузырь жвачки. Пузырь лопнул и повис у него на носу.
      – Ах, как он нас удивил! – хихикнул Алешка. – Какой способный мальчик.
      «Способный мальчик» обернулся и опять состроил рожу. Еще глупее первой.
      Алешка ответил ему тем же. Только с б?ольшим артистизмом. А потом сказал мне:
      – Дим, давай еще поболтаемся вокруг дома. Может, все-таки какую-нибудь дырку в заборе найдем. Или сами проделаем.
      Как бы в нас самих тут дырок не проделали. Охрана тут крутая.
      Но мы все-таки еще раз обошли территорию «Паруса» вдоль всего забора. Дырок в нем так и не нашли, а проделать их можно было только газосваркой. Или гранатой. Ни того, ни другого мы не имели. «Парус» был надежно защищен от нашего вторжения. Да еще и наябедничал. Правда, мы об этом узнали только вечером. Когда папа пришел с работы.
      – У тебя очень непослушные дети, – сказал он маме за ужином.
      – А у тебя? – спросила мама.
      – Бандюги! Я сегодня просматривал записи с камер наблюдения Аркашиного дома...
      – И что?
      – Подозрительных лиц не замечено. Кроме двух личностей. Одна лет пятнадцати, другая примерно десяти. Делали попытки незаконно проникнуть на охраняемую территорию. Пытались подкупить охранника.
      – Интересно чем?
      – Личным обаянием.
      В общем, нам не так чтобы уж очень попало, но мы поняли, что за Аркашину проблему папины сотрудники взялись серьезно. Папа даже без всякой конспирации сказал, что завтра состоится передача денег.
      – И знаешь, где? – спросил он маму.
      – У нас на кухне? – мама улыбнулась.
      – Почти. На школьном стадионе.
      – Класс! – Алешка аж подпрыгнул. – А когда?
      – Посмотреть хочешь? Все равно не увидишь. Они все хорошо продумали.
      – А как? Ну, пап... Расскажи, а? Мы никому не скажем.
      И что удивительно – папа рассказал. Мне это даже показалось не столько удивительным, сколько подозрительным.
      – Все очень просто. Рано утром, когда дворник очистит от мусора урны, Аркаша должен положить в крайнюю от входа на стадион урну газетный сверток. Неряшливый такой, газета мятая, в пятнах. Аркаша тут же уходит, а какое-то неизвестное лицо в неизвестный час этот сверток заберет.
      – И вы это неизвестное лицо в этот неизвестный час...
      – Точно, – сказал папа. – Мы его... Ого! Там всюду будут мои ребята. Под видом совершенно случайных людей. Ну там, молодая мамаша с коляской, бабуля с вязаньем, дедуля с газетой...
      – Дядя Федор с топором, – добавил Алешка.
      – А ты откуда знаешь? – папа сделал вид, что страшно удивился. – Бабуля с вязаньем – чемпион Москвы по карате, дедуля – мастер спорта по бегу на всякие дистанции, мамаша с коляской – призер Олимпийских игр по стрельбе...
      – А в коляске у нее пулемет? – догадался Алешка.
      – Гранатомет. – Папа улыбнулся. – Вот такие у нас кадры. Так что вы, непослушные мамины дети, не суйтесь завтра на стадион.
      – А то еще спугнем неизвестное лицо, да, пап? – деловито спросил Алешка.
      Глаза его блестели от предстоящего. Было ясно: он сделает все, чтобы ничего не проглядеть. Папа это сразу понял.
      – Мать, Алешку под замок на весь день.
      – А Димку? – ревниво взвизгнул Алешка.
      – Димку необязательно.
      – Дим, тогда ты мне все расскажешь. Как старший брат.
      – Димку тогда тоже под замок, – решил папа. – Оба хороши.
      Мне, честно говоря, тоже хотелось бы посмотреть, как сработают папины «ребята» – мамуля и бабуля с дедулей.
      – Ладно, – сказала мама. – Под замок я их сажать не буду. Я им, как Золушке, дам всякие задания на весь день.
      – Щаз-з! – взвился Алешка. – Отделить чечевицу от черепицы? Я не умею!
      – Научишься, – спокойно сказала мама. – К вечеру. И кстати, когда наконец ты выбросишь в мусоропровод кроссовки?
      – Начинается... – проворчал Алешка.
      – Начинается! – вспыхнула мама. – Добрые люди, которые иногда к нам заходят, при виде твоих кроссовок пугаются и подскакивают. Мол, что за звери живут в вашей квартире?
      – Мне их жалко, – сказал Алешка. – Они были такие красивые.
      – Ну, когда это было, – сказала мама. – Сто лет назад.
      – Папа свои болотные сапоги, все в дырках, тоже не выбрасывает, – сказал Алешка.
      – Ну! – папа покачал головой. – Эти сапоги...
      – ...У того, у кого надо сапоги, – продолжила мама. – Чтобы завтра утром твоих кроссовок в моем доме не было. Я хоть к ним и привыкла, но тоже побаиваюсь. И мне стыдно, что мой сын ходил в такой жуткой обуви. Значит, я плохая мать.
      – Ты хорошая мать, – успокоил ее Алешка. – Только вредная. Иногда.
      – А ты все время вредный, – сказала мама. – Иди спать. Но сначала умойся. И не частично. И не разными фрагментами. Я проверю!
 
      Утром папа засунул в свою сумку газетный сверток. Газета была старая, немного драная, в пятнах.
      – Денежки? – спросил Алешка.
      – А то! – сказал папа. – Большие тыщи.
      – Не потеряй, – сказала мама. – Чужие все-таки.
      – Чужие не жалко, – сказал Алешка. – У Аркаши их много.
      – Все, – сказал папа. – Пока.
      И он ушел руководить операцией по задержанию вымогателей.
      Мама нас под замок, конечно, не посадила. Зато загрузила по полной программе. Уборка, чистка картошки, мытье посуды, отделение чечевицы от черепицы и всякая другая ерунда. Никогда мы так здорово не хозяйничали.
      – Молодцы, – похвалила нас мама. – Вот так бы каждый день.
      Алешка зажмурился от ужаса. И с надеждой спросил:
      – Мы свободны?
      – Относительно, – сказала мама.
      Мы сорвались с места, помчались в прихожую, переобулись.
      – Кроссовки захвати, – крикнула из кухни мама. – А то я их в окно выброшу. Кому-нибудь на голову.
      Но кроссовок почему-то в прихожей не оказалось.
      – Может, папа их в окно выбросил? – предположил Алешка. – Кому-нибудь на голову.
      – И ключи от квартиры тоже?
      Ключей в двери, как и кроссовок под тумбочкой, тоже не оказалось.
      Мама вышла в прихожую.
      – Мы под замком? – спросил я. Сурово.
      – Это случайность, – ответила мама. – Папа ключи забрал. Придется потерпеть.
      – Эх вы! – горько сказал Алешка. – А я-то старался. Две тарелки помыл и ни одной не разбил. А вы...
      – Насчет «не разбил» – у тебя еще все впереди. – Мама иногда бывает безжалостной. – Сам же сказал, что теперь будешь каждый день так здорово хозяйничать.
      – Я? Это ты сказала! А я...
      Не знаю, что он хотел сказать, потому что в дверях звякнуло и пришел папа.
      – Как тут у вас? – спросил он. – Все в порядке? А ты чего такой надутый?
      – А ты? – спросил в ответ Алешка.
      – Я не надутый, я расстроенный.
      – Операция сорвалась? – спросила мама с сочувствием.
      Когда мы приносим из школы «двойки», она нас с сочувствием об этом не спрашивает.
      – Сорвалась... – Папа вздохнул. – Подослали какого-то постороннего мальчишку. Мы от него ничего не добились. «Какие-то дядьки» его попросили. Пообещали. Обманули.
      Алешка, ни слова не говоря, накинул куртку и помчался на стадион. Я – за ним. Тоже накинув куртку.
      Догнал я Алешку возле той самой урны. Как раз в тот момент, когда он вытаскивал из нее знакомый газетный сверток.
      – Вот они! – сказал он торжествующе. – Денежки! – И нетерпеливо развернул сверток.
      И захлопал глазами. И даже немного взвыл.
      Вместо денег в этом газетном свертке находились... старые Алешкины кроссовки. Которые мама уже целый месяц просила его выбросить на помойку.
      Все стало ясно. Папа нас наколол, чтобы мы не вмешивались. А на самом деле операция проводилась совсем в другом месте.
      – Хорошее начало, – сказал Алешка задумчиво. – Какой будет конец?
 
      В тот же день к нам пришел Аркаша. Очень расстроенный и напуганный. Да и сердитый.
      – Вы чего-то там испортили, – сказал он папе недовольным голосом. – Вы их спугнули. Хорошо хоть деньги не пропали.
      – И кроссовки, – сказал Алешка. – Мне было бы жалко, если бы их какой-нибудь жулик забрал.
      – И носил бы их по праздникам, – сказала мама.
      – Какие еще кроссовки! – возмутился Аркаша. – Моя Мариша с ума сходит от страха. Вся такая нервная. Даже Маргоше забыла педикюр сделать – так расстроилась.
      Папа молча все это выслушал, а потом сказал:
      – Не волнуйся, тебя в ближайшее время никто больше беспокоить не будет.
      – Точно? – обрадовался Аркаша и так тряхнул головой, что чуть не сбросил свои застенчивые очки с носа на стол. – А почему?
      – В свое время узнаешь. – Папа как-то странно это сказал. Словно знал что-то не очень приятное, но говорить об этом не хотел. – И за Маришу не беспокойся, никто ее похищать не станет.
      Аркаша даже фыркнул. Будто сильно обиделся, что его жену, такую красавицу, никто не хочет похитить.
      – И вы охрану с нее сняли? – спросил он. – Теперь она беззащитная?
      – Как и все мы, – сказал папа.
      Дядя Каша сделал такое лицо, что было ясно – мы это мы, а они, Аркаша с Маришей, это совсем другое. Они намного дороже.
      Я заметил, как папа и мама обменялись при этом легкими улыбками.
      – Мариша мне очень дорога, – опять заладил Аркаша. – Она такая любящая. Такая нежная. Такая умница. – Он аж засветился. – Когда я впервые увидел ее на подиуме, в полном сиянии ее красоты, то просто обомлел от восторга. И до сих пор не могу понять, как эта неземная звездочка могла полюбить такого заурядного коммерсанта?
      По маминой улыбке я догадался, что и она не может этого понять. А папа сказал:
      – Так часто бывает в жизни, Аркаша. Она сумела разглядеть в тебе все твои внутренние достоинства.
      – Глубоко скрытые, – вежливо добавила мама.
      – А какие достоинства? – с удовольствием стал расспрашивать Аркаша. Видно, нечасто в нем кто-то обнаруживал достоинства. Или они так глубоко скрыты, будто их и вовсе нет. – Чем же я мог покорить Маришу?
      – Скромностью, – сказала мама.
      – Щедростью души, – сказал папа.
      – А еще? – Аркаша сладко жмурился, как сытый кот у теплой печки.
      – Красотой! – выпалил Алешка.
      – Ну уж... – Аркаша смутился от такой откровенной лести. – Это уж ты... Ну какой там красотой? Хотя...
      – Внутренней, – сказал Алешка. – Глубоко скрытой.
      Аркаша слушал все это с большой серьезностью и не чувствовал нашей иронии. А Лешка вдруг как-то мечтательно проговорил:
      – Как бы мне хотелось посмотреть на вашу Маргошу... То есть Маришу. Хотя бы издали.
      – Чего проще! Заходи к нам в гости. Теперь можно, опасность миновала, осада снята!
      – У вас там охраняемый забор. И шлагбаум как на переезде.
      – Для моих друзей шлагбаум всегда поднят! – с пафосом сказал Аркаша. – Заходи. Только позвони заранее. – Он положил на стол свою золоченую визитку.
      – А я бы к вам и на вашу дачу съездил, – нахально напросился Алешка.
      – Запросто. Только она еще недостроена.
      – Но хоть крыша-то есть?
      – Крыша есть. А вот все удобства только во дворе. Они временные.
      Алешку это не смутило. И несмотря на строгие мамины взгляды, он напросился в гости еще и на дачу. Удобства во дворе посмотреть.
      Ну, в общем, все проблемы Аркаши как-то разрешились. Папа был спокоен. Он почему-то был уверен, что вся эта история с вымогательством – чья-то глупая шутка. Впрочем, папе виднее.
      ...Вскоре Аркаша стал прощаться, целовать маме руку и хлопать папу по плечу. А Лешка, нимало не смутясь, попросил его выбросить по дороге на помойку его старые кроссовки. Которые он зачем-то опять притащил домой.
      Тут уж мама не выдержала и дала ему подзатыльник.
      – А чего? – Алешка сделал большие удивленные глаза. – Все равно они мимо помойки поедут.
      Мама выхватила у него кроссовки и засунула их под тумбочку. Алешка усмехнулся.

Глава IV
Как бы красавица

      – Дим, – сказал мне Алешка, – нас в гости пригласили. На завтра.
      – Кто?
      – Тетя Мариша.
      «Пригласили». Сказал бы уж – напросился.
      – Тебе это надо?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.