Меч Истины - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница

      Имперское войско — грубая физическая сила, слепо преданная убеждениям Братства Ордена, не могла позволить народу продолжать жить по законам Нового Мира, вне контроля Братства, так как это противоречило всему учению духовных проповедников Ордена.
      Братство считало саму возможность индивидуального выбора аморальной и разрушительной для общества в целом. Наличие в Новом Мире процветающих, независимых жителей также нарушало основную доктрину Ордена и поэтому являлось первостепенной задачей, которую нужно решить.
      Братство считало население Нового Мира эгоистичной язвой общества, которую нужно или обратить к праведной жизни в принятии доктрины Ордена, или уничтожить.
      Как и следовало ожидать, насильно внушить веру в праведные идеи Братства, и принять законы Ордена было, без сомнения, труднодостижимо, даже имея в распоряжении миллионную армию и времени в избытке.
      Джегань, однако, смог найти обоим применение, заняв своих солдат важным делом, в надежде скрыть истинные причины их бездействия, и теперь каждый час дня и ночи воинов был предан посменной работе над строительством насыпи.
      Хотя Ричард и не видел находящихся в карьерах работающих солдат, он знал, что сейчас они роют землю и выдалбливают скалистый грунт. Когда скапливалось большое количество выкопанного грунта, другие солдаты-работники везли его в сторону будущей насыпи.
      Имея миллионы рабочей силы, трудящейся дни напролёт, Орден с каждой минутой приближался к исполнению возложенного на него приказа.
      Ричард уже давно не был на территории лагеря, но, просыпаясь, он каждое утро представлял, как однажды, перед его взором предстает непреклонно возвышающаяся к вершине плато насыпь.
      — Как ты умрёшь? — спросил Джонрок.
      Ричарду было не по себе от вида строящейся насыпи, перед его глазами стояло тёмное и жестокое будущее, которое принесёт с собой Орден.
      Но вопрос Джонрока был почти, как луч света в тёмном царстве. Ричард поплёлся назад в дальнюю часть фургона, прожёвывая яйцо.
      — Ты думаешь, я буду выбирать? — наконец спросил он. — Я спросил по существу? — Ричард убрал опиравшуюся руку с колена, продолжая жестикулировать с половиной яйца в ней. — Мы можем выбирать, как нам жить, Джонрок. Но я не думаю, что так же обстоят дела со смертью.
      Джонрок был удивлён ответу.
      — Ты думаешь, что у нас есть выбор? Рубен, у нас нет выбора.
      — Нет, есть, будь уверен, — сказал Ричард, не поясняя, и проглотил оставшуюся половину яйца.
      Джонрок поднял цепь, к которой был прикреплён ошейник.
      — Как я могу сделать какой-либо выбор? — он жестом указал на лагерь, — Они — наши хозяева.
      — Хозяева? Они предпочли не думать о себе, как личности, и жить под диктаторством проповедников Ордена. Так что, они тоже не являются хозяевами своей жизни, как и мы.
      Джонрок изумлённо помотал головой.
      — Иногда, Рубен, ты говоришь нелепые вещи. Я — раб. Я тот, кто не может ничего решать, но Имперцы, отнюдь, таковыми не являются.
      — Есть узы, намного сильнее того ошейника, которым тебя приковали, Джонрок. Моя жизнь — это всё, что у меня есть. Она в моём распоряжении, я могу отдать её, во имя спасения того, кого ценю, или того, кто мне сильно дорог.
      — Те люди, — продолжал Ричард, — они жертвуют своей жизнью, ради того, чтобы обречь других на страдания — они уже мёртвые внутри, и нет в них ничего стоящего того, что бы можно было вернуть. Ты думаешь, это и есть жизнь? Но я — нет. Они носят цепи, в которые сами себя заковали, о том и не подозревая.
      — Я прикидывал, когда они придут забрать меня, — сказал Джонрок, — Ведь Имперский Орден выиграл тогда. А я до сих пор здесь — хоть и на цепи, но живой. И любая попытка бежать будет стоить мне жизни.
      Ричард разжёвывал оставшиеся куски яйца.
      — Мы все когда-нибудь умрём, Джонрок, — все. И ты хочешь сказать, что таков наш жизненный путь? В конце концов, у нас есть всего лишь одна жизнь, другой прожить, нам не дано, и только это является особенно важным.
      Джонрок пережёвывал пищу, размышляя. В итоге, казалось он, так и не понял сути сказанного, когда с ухмылкой произнес.
      — Хорошо, если у меня будет возможность самому выбирать свою смерть, то я бы хотел, чтобы это произошло под ликование толпы болельщиков, которая будет приветствовать игрока, достойно отыгравшего матч.
      Он скользнул взглядом в сторону Ричарда.
      — А ты, Рубен? Каков был бы твой выбор?
      Мысли Ричарда были заняты совсем другим — он размышлял над более важными вещами.
      — Я надеюсь, что мне представится возможность подумать над этим вопросом, но только не сегодня.
      Джонрок тяжело вздохнул. Варёные яйца выглядели просто крошечными в его мясистых ладонях.
      — Может и не сегодня, но, я думаю, что это, то самое место, где заканчиваются все игры… Оно станет нашим последним пунктом пребывания в этом мире, здесь, в итоге, наша жизнь и закончится.
      Ричард ничего не ответил, поэтому Джонрок продолжал, и его слова гулом раздавались сквозь шум проливного дождя.
      — Я абсолютно серьёзно, — он нахмурился, — Рубен, ты вообще слышишь, о чём я толкую? Или ты до сих пор мечтаешь о той девушке, которую, как тебе показалось, ты видел вчера, когда мы прибыли в лагерь?
      Ричард осознал, что он постоянно думает именно о ней, и улыбка не сходила с его лица. Несмотря ни на что, сейчас он по-настоящему улыбался.
      Даже, несмотря на то, что Джонрок был абсолютно прав, говоря, что они, возможно, погибнут в этом лагере, Ричард всё равно продолжал улыбаться. И он совсем не желал говорить о Кэлен с этим человеком.
      — Я много чего видел по дороге к этому лагерю.
      — Уже совсем скоро, после матчей, — сказал Джонрок, — и если всё пойдёт, как надо, у нас будет достаточно женщин. Змее-морда это пообещал. Но пока приезжают только солдаты, всё больше и больше военных. И всё равно, я считаю, что вчера тебе привиделся призрак или фантом.
      Ричард пристально смотрел в никуда, кивая.
      — Я должен тебе сказать, что ты уже не первый, кто думает, что она лишь фантом.
      Джонрок оттащил длинную цепь в сторону, чтобы она не мешала ему подойти к Ричарду поближе.
      — Рубен, тебе бы лучше быть начеку, или нас убьют прежде, чем появится шанс сыграть с командой Императора.
      Ричард посмотрел на собеседника с удовлетворением.
      — А я-то думал, что ты уже готов умереть.
      — Нет, я не хочу умирать. По крайней мере, не сегодня.
      — Ты на правильном пути, Джонрок, ты сделал выбор. Даже будучи прикован, ты сделал свой первый шаг к свободе: ты выбрал жизнь.
      Джонрок потряс своим толстым указательным пальцем в сторону Ричарда.
      — Посмотри сюда, Рубен. Если моя жизнь может оборваться на поле, во время игры в Джа-Ла, то я не хочу, чтобы это случилось из-за того, что твои мысли витали где-то в облаках, в мечтах о женщинах.
      — Я мечтаю только об одной, Джонрок.
      Крупный мужчина нагнулся, стряхивая с пальцев налипшую скорлупу от яиц.
      — Я помню. Ты говорил, что видел ту единственную, которую хотел бы взять в жёны.
      Ричард не стал его поправлять.
      — Единственное, чего я хочу, Джонрок, так это сыграть достойно, и, таким образом, получить реальный шанс на матч с командой Императора.
      Джонрок снова расплылся в ухмылке.
      — Ты на самом деле, думаешь это реально — победить команду Императора Джеганя, Рубен? Ты уверен, что мы сможем пережить подобного рода матч с этими людьми?
      Ричард расколол об ногу скорлупу очередного яйца.
      — Ты же сам говорил: «я тот, кто хочет умереть под ликование толпы болельщиков, которая будет приветствовать игрока, достойно отыгравшего матч».
      Джонрок одарил Ричарда недоверчивым взглядом.
      — Может быть, случится так, как говоришь ты, и я выберу свободную жизнь, так?
      Ричард лишь улыбнулся, перед тем, как проглотить пол яйца.
      Через некоторое время, после того, как Ричард и Джонрок доели всё до последней крошки, появился коммандер Карг, он шлёпал по грязи, направляясь в их сторону.
      — Выходите наружу! Живо! Все до единого!
      Ричард и Джонрок медленно поплелись из фургона наружу под моросящий дождь. Остальные пленники тоже начали вылезать из вагонов, становясь в ожидании приказов от коммандера. Солдаты, принимающие участие в игре, также собрались поблизости.
      — Мы ожидаем гостей, — объявил коммандер Карг.
      — Гостей…? Какого рода? — спросил один из солдат.
      — Император совершает объезд всех команд, прибывших на соревнования. Я вернусь обратно вместе с Императором Джеганем. И я очень надеюсь, что все вы оправдаете мои надежды и проявите себя с лучшей стороны, доказав, что я отобрал достойную команду. Любой из вас, кто меня опозорит, или не окажет должного уважения нашему Императору, будет признан бесполезным для команды. Я думаю, каждый понимает, что это значит.
      Не говоря больше ни слова, коммандер поспешно удалился.
      Ричард, потрясённый услышанным, стоял, пошатываясь на ногах, а его сердце бешено колотилось. Он сомневался, что Кэлен всё ещё находится у Джеганя, как он видел вчера.
      Как бы сильно Ричард не хотел увидеть её снова, он презирал себя за одну только мысль о том, что она где-то рядом с этим ужасным чудовищем. Он также не мог представить, что Келен находится здесь в окружении всех этих людей.
      Ещё задолго до начала зимы, когда Никки увела Ричарда с собой в Древний Мир, Кэлен взяла командование на себя, управляя д`харианским войском. Она осталась единственной, на чьи плечи была возложена ответственность, сдержать войско Джеганя, и не дать ему одержать верх.
      Ричард же, наоборот, принял решение пустить всё на самотёк. Кэлен считала своим долгом уничтожить Орден. Даже учитывая то, что его потери постоянно восполнялись вновь прибывшими солдатами из Древнего Мира, которые становились на смену убитым.
      Кэлен не только препятствовала продвижению захватчиков, но и вызывала у них неугасающую ненависть за все многочисленные и болезненные потери, которые она им нанесла.
      Если бы не её усилия, д`харианская армия давно бы пала под чудовищным натиском Имперских захватчиков, и была бы жестоко уничтожена. Кэлен всегда опережала врага на шаг вперёд, и была вне досягаемости войска Джеганя.
      Изо всех сил стараясь сдержаться, Ричард прислонился к фургону и сложил руки на груди, в ожидании. Ещё издалека, он рассмотрел, как по левую руку от него, продвигаясь через лагерь, приближается процессия.
      Она направлялась вниз мимо выстроившихся по линейке команд, и останавливалась с некоторыми интервалами, чтобы рассмотреть игроков поближе.
      Судя по облачению солдат, и по тому, как они двигались, образуя замкнутое кольцо, Ричард сделал вывод, что эта группа являлась личным эскортом Джеганя. Он заметил стражу Императора ещё вчера, когда его везли через лагерь прямо мимо шатра Джеганя. Именно тогда он мельком видел Кэлен.
      Личная охрана Императора выглядела внушительно, от одного только вида их доспехов — кожаных нагрудников и превосходного оружия, — по телу бежали мурашки. Эти крупные хорошо сложенные мужчины, с литыми гладкими мускулами, выглядели действительно устрашающе.
      Личная охрана Императора сеяла страх даже в жестоких сердцах солдат регулярной армии Ордена. Те просто отстранялись подальше, прекрасно зная повадки стражи Императора.
      Ричард и представить себе не мог, что солдаты подобного рода будут сдерживать свой пыл, при виде потенциальной опасности, которая может нависнуть над Императором.
      Джонрок сделал шаг вперёд, чтобы встать в шеренгу с другими членами команды, которые уже выстроились в ожидании Императора, приехавшего на них поглядеть.
      Когда Ричард увидел бритую голову Джеганя в самом центре кольца исполинской стражи, его как молнией ударило: Джегань может узнать его.
      Джегань был сноходцем, он мог прокрадываться в сознание разных людей, поэтому мог видеть Лорда Рала их глазами. Ричарду было трудно осознать, насколько он был неосторожен, что даже не подумал о том, что Джегань будет наблюдать за ходом игры своей команды Императора.
      А Ричард больше всего хотел оказаться именно в её составе, чтобы подобраться поближе к Кэлен, поэтому совершенно не принял во внимание перспективу своего решения, и то, что оно за собой повлечёт.
      Ричард заметил кого-то, напоминающего Сестру. Она была похожа на сестру Улицию. Но сейчас она выглядела намного старше, с момента их последней встречи.
      Сестра следовала немного поодаль, замыкая всю процессию из личной охраны Джеганя, но Ричард всё же мог рассмотреть её осунувшееся морщинистое лицо.
      Когда он видел Улицию в последний раз, она выглядела довольно привлекательно, хотя ему всегда было сложно сопоставить внешность и индивидуальные качества любого человека, его внутренний мир, а сестра Улиция была дурной мрачной женщиной.
      Внешняя привлекательность человека не имела для Ричарда абсолютно никакого значения, но внутренняя злоба и жестокая душа оставляли свой отпечаток, и в сознании складывалась определённая картинка.
      Прежде всего, в Улиции он видел испорченную личность с безнравственным характером, и это сводило на нет всю её внешнюю привлекательность, оголяя лишь дурную порочную натуру.
      Поэтому Ричард считал Кэлен просто идеалом красоты. Она была не только потрясающе привлекательной женщиной, но и исключительной натурой.
      Её сообразительность и проницательность сочетались с неумолимой жаждой жизни. И это было действительно так, её очарование и красота отражались на всём, к чему она прикасалась.
      Сестра Улиция, наоборот, когда-то в прошлом, обладавшая физической красотой, всегда ассоциировалась у Лорда Рала лишь с разлагающейся, гниющей изнутри личностью.
      Ричард, вдруг осознал и ещё одно: не только Джегань и Сестра Улиция могут узнать его, — в лагере, наверняка есть и другие Сёстры, которые вовсе не понаслышке знали его.
      Он сразу почувствовал себя загнанным в ловушку. Любая из тех Сестёр могла появиться в любой момент. А спрятаться ему было негде.
      Когда Джегань подойдёт достаточно близко, ему не составит труда узнать Лорда Рала, за которого он бы отдал всё, лишь бы тот оказался в его руках.
      И насколько же будет велика радость Джеганя, когда тот осознает, что его заклятый враг — Ричард Рал — находится здесь в его лагере — об этом ему стоило только мечтать.
      Перед глазами Ричарда сразу вспыхнуло предсказание, о котором ведьма Шота поведала ему. И оно должно было исполниться. В том видении, как и сейчас, шёл дождь, но там дождь лил намного сильнее. И Кэлен тоже была там.
      Ей страшно, и она готова расплакаться, наблюдая, как Ричарду заводят руки за спину, связывая запястья, и заставляют пасть ниц в грязь. Опускаясь на колени, он слышит пронзительные крики Келен, которая зовёт его.
      Солдат брутального вида встает позади Ричарда и приставляет нож к горлу пленника, и, пообещав, что подобающе позаботится о Келен, не прилагая особых усилий, глубоко вонзает нож в плоть и кровавый фонтан хлещет из перерезанной артерии.
      Ричард, вдруг осознал, что водит по горлу рукой, пытаясь прикрыть воображаемую зияющую кровоточащую рану. Охваченный паникой, он начал часто и тяжело дышать.
      Ричард остро чувствовал, как подступала тошнота. Неужели наступил именно тот момент, когда предсказание Шоты сбудется? Хотела ли она предупредить его об этом? И именно этот дождливый день — станет днём его смерти?
      Но Ричард был не готов, принять таковой свою судьбу. А что именно нужно сделать, чтобы всё предотвратить, он не знал. Так или иначе, всё происходило слишком быстро.
      — Рубен! — прокричал коммандер Карг — Быстро сюда!
      Ричард боролся с переполнявшим его гневом. Он глубоко вздохнул, пытаясь придти в себя, и, успокоившись, начал идти. Он знал, что любое промедление может навлечь опасность.
      Процессия остановилась неподалёку, напротив очередной команды, выстроенной по линейке. Но из-за шумящего дождя, Ричард мог расслышать только невнятные звуки их диалога.
      В его голове крутилась сейчас лишь одна мысль: что бы такое предпринять, чтобы Джегань его не заметил. Ричард знал, что за спинами других ему не спрятаться — ведь он — ведущий игрок. И Джегань, непременно, захочет увидеть лидера.
      И вдруг, Ричард снова уловил её присутствие, её беглый взгляд на себе. Свита Императора вместе с Кэлен теперь направлялась в сторону Ричарда и его команды. А дальше всё происходило для него, как во сне.
      Ричард знал, что он обязан встать в шеренгу с игроками, и уже двинулся было вперёд, чтобы перешагнуть препятствие — цепь, к которой был прикован Джонрок. И тут его осенило… Он, как будто второпях, поддел цепь ногой, и, нарочно споткнувшись, свалился на землю прямо лицом в грязь.
      Коммандер Карг был просто вне себя от ярости.
      — Рубен — ты неуклюжий идиот! Мигом встать!
      Ричард успел вскарабкаться на ноги, прежде, чем стража разомкнула защитное кольцо вокруг Джеганя.
      Он встал в уже выстроившуюся шеренгу, вторым по росту после Джонрока, и пальцем начал протирать глаза от налипшей грязи.
      Он на секунду зажмурился, чтобы сосредоточиться, а когда открыл глаза, снова увидел её. Кэлен шла прямо за Джеганем. Капюшон плаща не только прикрывал её голову от дождя, но и отчасти скрывал овал лица.
      Ричард мог узнать Кэлен, из тысячи, даже по одному только движению тела. Её походка была особенной и до боли знакомой. И никто не мог так двигаться, как только Кэлен.
      Их взгляды пересеклись. Он затаил дыхание, почувствовав, что сердце вот-вот остановится.
      Ричард вспомнил, как встретил её впервые. Кэлен казалась ему очень знатной особой в том роскошно-белом платье. Он вспомнил, как она тогда смотрела прямо на него, не говоря ни слова — это был пристальный взгляд, одновременно предполагающий тревогу и опасность.
      Этот взгляд незамедлительно и безусловно открывал её проницательный ум. И до того самого момента, Ричард никогда ещё не встречал человека, настолько отважного и решительного, как Кэлен.
      Сейчас казалось, что он полюбил её с того самого первого взгляда, когда утонул в её прекрасных зелёных глазах. Он был уверен, что заглянув в них, он узрел её душу.
      Сейчас Ричард чувствовал тот же самый взгляд, как и тогда, но теперь разбавленный искоркой сомнения и обречённости.
      По тому, насколько пристально Ричард за ней наблюдал, и как его глаза следили за каждым её движением, Кэлен должна была догадаться, что он может видеть ее. Но Ричард знал, что, находясь под заклинанием Огненной Цепи, она не только не могла вспомнить его, но даже и самою себя.
      Сейчас уже было очевидно, что никто, кроме Ричарда и Сестёр, наложивших заклинание, не мог вспомнить её.
      Хотя был ещё и Джегань, он тоже был исключением — магия сотворённого заклинания также его не коснулась, возможно, из-за ментальной связи Императора с Сёстрами в момент наложения чар. Для всех остальных Кэлен оставалась невидимой.
      И всё же, она должна была ощутить его пристальный взгляд на себе. По крайней мере, Ричард мог сделать такой вывод, когда увидел, как переменилось выражение на её лице.
      Кэлен ужасно устала от одиночества и пустоты, на которые обрекало заклинание, и поэтому то, что этот человек мог её узнать, было важным для девушки и вызывало у неё противоречивое чувство радости.
      Прежде, чем Джегань начал двигаться в сторону команды Ричарда, для более тщательного осмотра игроков, появился какой-то мужчина, он бежал в сторону участников процессии и, жестикулируя, издалека пытался что-то объяснить.
      Это оказался солдат, у него было минимум оружия — всего лишь пара ножей — и Ричард предположил, что это гонец.
      Стража окружила мужчину, когда тот приблизился к внутреннему кольцу, охраняющему Императора. Джегань одобряюще кивнул, разрешая ему подойти, видимо человек был хорошо известен в определённых кругах.
      Гонец глубоко дышал, пытаясь перевести дух, и, казалось, очень торопился.
      Он приблизился к Императору, и, нагнувшись поближе, начал что-то взволнованно объяснять, но говорил негромко. Во время своего рапорта, гонец жестом провёл рукой через весь лагерь и далее указал на то место, где сейчас возводилась насыпь.
      Кэлен перевела взгляд с Ричарда, на гонца, говорившего с Джеганем.
      Теперь Ричард изучал группу других охранников, которые плотно обступили Кэлен. И они не были из личной стражи Джеганя, так как пытались держаться поодаль от внушительной охраны Императора.
      Эти люди скорее были похожи на солдат из регулярной армии Ордена. Они не носили доспехов — кожаных нагрудников и превосходного оружия. Их облачение, выглядело как суповой набор из давно вышедшей из строя амуниции.
      Несмотря на то, что мужчины были достаточно рослыми, и выглядели молодыми и сильными духом, их трудно было сопоставить с мощью личной охраны Императора. Они больше походили на обычных разбойников-головорезов.
      И Ричард резюмировал, что их миссия — охранять Кэлен. Стража Джеганя совершенно не предполагала присутствия рядом Матери-Исповедницы, но эти солдаты вели себя иначе. Они периодически посматривали на неё, и следили за каждым её движением.
      Личная охрана Джеганя даже не смотрела в её сторону, но эти — кружили над ней, как ястребы.
      По непонятным Ричарду причинам, вояки-оборванцы всё же могли видеть Мать-Исповедницу: Джеганю, каким-то образом удалось найти такую охрану, которая не была бы подвержена действию заклинания.
      Если предположения Ричарда были верными, и эти солдаты были способны видеть зачарованную, то возникал другой вопрос — как такое могло произойти?
      Взвесив всё произошедшее, Ричард, пришёл к выводу, что существует рациональное объяснение. Само заклинание Огненной Цепи, включая мир магии, как таковой, было осквернено шимами.
      Их вторжение исказило действие всех проявлений магического существа. Ведь единственной миссией шимов было уничтожить магию.
      Их появление в Мире живых не осталось без последствий для всего живого и растущего, и наглядным примером тому, стало изменение магии заклинания Огненной Цепи.
      Ричард понял, что повреждения присутствуют в самой структуре магического, ещё когда Зедд и Никки пытались сплести волшебную сеть, чтобы разложить чары по частям и узнать его суть.
      Будучи искажённым шимами, заклинание Огненной Цепи, видимо, не работало правильно. И только этим можно было объяснить то, что некоторые люди всё же могли узнать зачарованного.
      Ричард вспомнил, как чума стремительно распространялась по территории Срединных земель. Но далеко не все тогда были подвержены заражению. Многие из тех, кто ухаживал за больными, либо контактировал с ними, оставались вне досягаемости чёрной смерти.
      Возможно, подобное сейчас происходило и с наложенным на Кэлен заклинанием — оно не действовало по задумке. И причиной всему были шимы.
      Ричард подводил итоги: список исключений в заклинании расширился, теперь к Лорду Ралу, Сёстрам и Джеганю добавилась приставленная к Кэлен стража.
      Когда солдаты из особой охраны Кэлен уставились на тараторящего гонца, объясняющего Джеганю что-то очень важное, девушка также изобразила лёгкую заинтересованность в обеспечении безопасности Императору. И получалось даже очень натурально. Ричард знал, что за этим что-то кроется.
      Кэлен повернулась и сильнее натянула капюшон плаща на себя, чтобы не намокнуть, и, опуская руки, будто бы невзначай задела одного из стороживших солдат. Ричард приметил, что ножны, прикрепленные к поясу Имперца, остались пустыми.
      Рука Кэлен незаметно растворилась под складками плаща, но Ричард успел уловить лёгкое мерцание стали клинка. Ему хотелось выказать своё поощрение этой сообразительной женщине, он еле сдерживался от смеха, но ни один мускул на его лице не дрогнул.
      Кэлен уловила взгляд Ричарда, и поняла, что он наблюдал за ней. Она одарила его продолжительным взглядом, взвешивая то, что её могут выдать. Кэлен прикрыла лицо капюшоном, чтобы особая стража, не заметила её косые взгляды на Ричарда.
      Когда Келен поняла, что он не собирается ничего предпринимать, она отвернулась, и вместе со стражей продолжила наблюдать за возбуждённой беседой гонца с Джеганем.
      Джегань неожиданно начал ходить по кругу, а когда вернулся на прежнее место, гонец уже далеко убежал прочь.
      Кэлен, оглянувшись, успела ещё раз взглянуть на Ричарда, прежде, чем стража приблизилась достаточно близко и вновь замкнула защитное кольцо вокруг Императора и его пленницы.
      Когда капюшон плаща немного спал, приоткрыв лицо Келен, Ричард увидел тёмный кровоподтёк на её щеке.
      Гнев сразу же вспыхнул, переполняя яростью сознание. Каждой фиброй своей души он желал сделать так, чтобы Кэлен была подальше от Джеганя, он готов был сделать всё, лишь бы её не было в этом лагере.
      Но Ричард знал, что он не в силах что-либо предпринять, пока его сдерживает цепь. И сейчас не время и не место для решительных действий.
      Также Ричард знал, что если пустить всё на самотёк, то Джегань никогда не насытится своей жестокостью, и будет только продолжать унижать Кэлен. А если это чудовище нанесёт ей необратимое увечье, Ричард никогда себе этого не простит.
      Но, как бы отчаянно он не желал всё прекратить, он оставался связанным по рукам и ногам.
      Ричард стоял молча, не шелохнувшись, выдерживая испытание своего стремящегося выплеснуться наружу гнева, и эта овладевающая ярость напомнила ему о Мече Истины, которым он пожертвовал ради того, чтобы найти возлюбленную.
      Император, Мать-Исповедница и вся стража постепенно удалялись, возвращаясь обратно в своё расположение, сквозь живую шевелящуюся массу военных, оставляя за собой туманную завесу, которая, как шлейф тянулась за ними.
      Ричарда начало трясти от невозможности, каким-то образом повлиять на ситуацию. Даже ледяной дождь не мог унять пыл его ярости. Но пока ничего нельзя было предпринимать, по крайней мере, пока.
      В тоже время, сердце кровью обливалось при мысли о том, какая опасность нависла над Кэлен, и что ей приходится выносить, находясь в лапах самого ужасного человеческого отродья.
      Ричард еле держался на ногах, не справляясь с непомерным грузом страха и отчаяния. С огромным трудом он сдерживался, чтобы не упасть на колени и не разрыдаться.
      Если бы только он мог добраться до Джеганя. Если бы…
      Прямо перед лицом Ричарда нарисовался коммандер Карг, он встал вплотную к нему и сказал.
      — Тебе повезло, счастливчик. Очевидно, у Императора возникли неотложные дела, поважнее, чем осмотр моей команды с ненормальным центровым идиотом.
      — Мне нужно немного краски, — сказал Ричард.
      Коммандер Карг вытаращился в удивлении.
      — Что ты сказал?
      — Краска, немного краски.
      — Ты хочешь, что бы я достал для тебя краску?
      — Да! Я же сказал, она мне необходима.
      — Но… Для чего?
      Ричард жестом указал на лицо коммандера, сдерживая себя от желания набросить цепь вокруг его шеи и выдавить жизнь без остатка.
      — Вот вам, коммандер, зачем-то же нужны эти татуировки на лице?
      Коммандер Карг на секунду замешкался, размышляя, не было ли в вопросе раба поддёвки.
      — Татуировки нужны для того, чтобы выглядеть устрашающе на поле битвы, — наконец ответил он, — Это вселяет уверенность и придаёт мужества. Когда враг встречается лицом к лицу с моими солдатами, то приходит в ужас от их устрашающего вида, придаваясь паническому страху, обеспечивая нам победу.
      — Потому-то мне и нужна краска, — сказал Ричард, — Я хочу, чтобы наши игроки разукрасили свои лица, и ввели в замешательство противника. Такое подспорье обеспечит нам преимущество, и твоя команда одержит победу.
      Коммандер оценивающе посмотрел в глаза Ричарду, убеждаясь в серьёзности его намерений.
      — У меня есть идея поинтереснее, — продекламировал коммандер, — я приведу мастеров татуировок, и они разрисуют всю мою команду.
      Карг показал на татуировку, имитирующую чешую на его лице.
      — Я попрошу мастеров сделать всем вам подобные татуировки, и это станет отличительным знаком моей команды. Все будут вас узнавать, по этим татуировкам, как игроков принадлежащих коммандеру Каргу.
      Коммандер с ухмылкой посмотрел на Ричарда, довольный своим решением.
      — Всем вам также сделают пирсинг. У каждого лицо будет покрыто татуировками и проколото металлическими бляшками. Все игроки моей команды будут подобны жестоким безжалостным чудовищам.
      Ричард дал коммандеру договорить, и отрицательно помотав головой, сказал.
      — Нет! Так не пойдёт. Ваш план недостаточно хорош.
      Коммандер поставил руки в боки.
      — Почему ты считаешь, что моя идея плоха?
      — Ну, во-первых, — начал Ричард, — вы не сможете рассмотреть подобные татуировки с достаточно большого расстояния. Я уверен, что такой патетический раскрас будет уместен в сражении, когда солдат стоит прямо лицом к лицу против своего врага. Но в Джа-Ла это не приемлемо. Татуировки просто нельзя будет заметить.
      — Но на поле Джа-Ла часто возникают подобные стычки, как на поле битвы, — возразил коммандер Карг.
      — Может оно и так, — согласился Ричард, — Дело в том, что я хочу, чтобы мы выступали не только против соперника, находящейся на поле игры, но и против всех остальных команд, наблюдающих за ходом игры, и вообще всех зрителей. Я хочу, чтобы каждый мог видеть наши лица разукрашенными, и запомнил их. И цель у меня одна — заставить их бояться встречи с нами.
      Коммандер Карг скрестил руки на груди.
      — Я хочу, чтобы у вас были татуировки, они станут отличительным знаком моей команды. Все будут знать вас, как игроков принадлежащих коммандеру Каргу.
      — Я если мы проиграем? Если провалимся с треском?
      Коммандер, поразмыслив, сказал.
      — Тогда вы будете исключены, и мне от вас толку уже не будет. Я полагаю, вы прекрасно знаете, что происходит с бесполезными пленниками.
      — Если это случится, — ответил Ричард, — каждый будет помнить, что команда, с татуировками, подобными вашей, была признана худшей. Если мы проиграем, эти татуировки станут вашим позором, и каждый раз над вашим лицом будут жестоко смеяться. Если случится так, что по какой-то причине мы проиграем, то краску можно будет тут же смыть водой, прежде чем нас осудят или того хуже казнят.