Николай Губенко - Режиссер и актер

      Что же тут удивительного? Опытный тележурналист, зрелая женщина в первый раз что ли встречается с ситуацией, когда в чужой семье все внешне благополучным, а нет настоящей близости и понимания. Наивность Тани представляется наигранной, фальшивой.
      При всем моем преклонении перед актерским дарованием В. Шукшина, я не испытывал восторга по поводу данной его роли, одной из последних в кино. Она мало что прибавляет к созданным им экранным образом. Об игре Лидии Федосеевой вообще трудно говорит что-то серьезное, поскольку драматургически ее героини отведено микроскопическое место в этом, и без того, проходном эпизоде. По внешнему рисунку исполнения Шукшины повторяют, в общем, свои роли в фильме "Печки-лавочки".
      Разумеется, участие Шукшина украсило картину "Если хочешь быть счастливым...". Более того, сама сцена с Федотовым подвигала все-таки к раздумьям о сложности жизни и трудных дорогах счастья. К сожалению, эта тема не получили своего концептуального развития в дальнейшем развертывании сюжета.
      В фильме более четко обозначена другая тем - разлуки и верности, о чем уже отчасти шла речь выше. Таня все время переживает долгие отъезды Андрея, но никакие искушения ее не посещают. Не посещают они и Родионова. Он постоянно думает о любимой женщине, о детях, семье. Истовая вера в Таню помогают ему переносить ему тяготы службы. Не случайно в фильме звучит военная песня-танго "Темная ночь":
      Смерть не страшна,
      С ней не раз мы встречались в степи.
      Вот и теперь надо мной она кружится.
      Ты меня и у детской кроватки не спишь
      И поэтому знаю, со мной ничего не случится.
      Критик А. Трошин сблизил картину "Если хочешь быть счастливым..." с почти одновременно снимавшейся с ней лентой А. Михалкова-Кончаловского "Романс о влюбленных". Там тоже говорится о любви, разлуки, верности. По мнению критика, оба эти фильмы по жанровой своей природе являются" современными киноромансами". И дальше: "В рассказанную кинодраматургом В. Соловьевым и режиссером Н. Губенко тривиальную историю разлуки, тревожного ожидания и встречи любящих молодых супругов включен любительский фильм, запечатлевший их свадьбу и озвученный романсом "Не пробуждай воспоминаний". Не найдя в данном случае убедительной сюжетной мотивировки, этот любительский ролик можно расценивать как невольную подсказку относительно "правил игры", как стилистический камертон, как наивный и сентиментальный архаизм, от которого в зрительской памяти неизбежно протягивается нить к старому, доброму, но ограниченному в средствах раннему кинематографу..."4.
      В этом наблюдении есть доля истины. Критик вскрывает банальный мелодраматизм рассматриваемого фильма Губенко. Только вряд ли стоит здесь говорить о "киноромансе". Данное понятие подходит к ленте Кончаловского, но не к работе Губенко. Главное, что преследовал в своем фильме, так это прославление и утверждение героического характера, к чему обнаружил склонность еще в своем дебюте. Другой вопрос, удалось ли режиссеру убедительно реализовать такой замысел. И не превратился ли фильм в тривиальную мелодраму на "летчицком" материале.
      Впрочем, неисправимая ошибка таилась уже в исходном проекте. Слов нет, благородно желание режиссера рассказать о хорошем и счастливом человеке, который бы вызвал сильную симпатию у широкой публики. Но и его изображать таковым с утра до вечера, с вечера до утра. Это и скучно, и неправдоподобно. Ведь счастье - не состояние, или не только и не столько состояние, а движение к нему через несчастье, через упорное преодоление разных преград, - внутренних и внешних. Феномен счастья интересен для искусства и его потребителей практически лишь тогда, когда оно рассматривается в постоянной динамике, в реальных конфликтах и борьбе.
      Все это - истины прописные. Но их каждому художнику (и не только художнику) приходится открывать для себя заново. Учатся более всего не на чужих, а на собственных ошибках.
      ***
      Вот любопытный отрывок из беседы Николая Губенко и Льва Аннинского. Отвечая на прямой вопрос критика, стыдится ли он своих картин, режиссер отвечает: "Первой не стыжусь... (имеется в виду "Пришел солдат с фронта" Е.Г.).
      - А вторая ваша картина? "Если хочешь быть счастливым..." про летчиков.
      - Это я от отчаяния. Это был шаг в сторону неправды, выдуманности... (С неожиданной резкостью): десять шагов в стороны неправды!".
      Здесь не очень ясно, о каком отчаянии шла речь. После постановки первой своей картины, режиссер был, как говорится, в полном порядке. Но внутренне он, действительно, оказался на распутье, о чем я уже писал ранее.
      Важно еще раз подчеркнуть неординарную самокритичность Губенко, сказавшуюся и в оценке второго своего фильма. Кинорежиссеры не любят, ох, как не любят, признаваться в своих промах и ошибках. Даже, если сегодня признается, то завтра, скорее всего, будет утверждать обратное. У режиссеров в неудачах вечно виноваты другие: сценарист, подсунувший слабый материал; актер, не проникнувшийся гениальным постановочным замыслом; редактор, препятствовавший творческому полету фантазии; некие внешние обстоятельства... Николай Губенко, что делает честь его уму, укорял в провале картины лишь самого себя.
      Но в связи с лентой "Если хочешь быть счастливым..." он высказывал и вполне обоснованные претензии и к критикам, и к своим коллегам, упрекнув и тех, и других в лицемерии. Оно, увы, весьма свойственно людям искусства и вчера, и сегодня.
      На эту щекотливую тему Губенко горячо говорил, выступая на "круглом столе" кинорежиссеров во Всесоюзном научно-исследовательском институте киноискусства в феврале 1975 года "... К сожалению, ни от одного критика, ни от того, кого я бы считал своим товарищем и другом, не услышал реальной оценки
      фильма "Если хочешь быть счастливым..." ...И я был тронут до слез, когда в буфете киностудии "Мосфильм" после полугодового шептания змеиных языков, когда в лицо говорилось о картине одно, а за спиной - другое (картина получила первую категорию), я впервые услышал искренние и человеческие слова от Андрея Смирнова: "Что ты сделал, елки-палки, Коля? Неужели это тебя больше всего волнует в жизни?!"5.
      Пройдет несколько лет после провала со второй картиной. Н. Губенко поставит новые фильмы, станет известным, даже маститым режиссером, мэтром от кино. В памяти не только зрителей, но даже критиков сотрется неудача с лентой "Если хочешь быть счастливым...". А самого режиссера эта неудача продолжала волновать, жечь. Назначенный министром культуры СССР, он, в одном из первых своих интервью, не преминет сказать, оценивая пройденный путь в кинорежиссуре, довольно горькие слова. "Несмотря на рабство, я старался не заниматься работой, за которую могло быть стыдно. Одна работа, впрочем, выпадает из ряда: фильм "Если хочешь быть счастливым...". До сих пор я испытываю неловкость за уступки "высоким политическим мотивам", которые допустил в сценарии. Помню, картине дали первую категорию. Я сказал министру кино Ермашу, что она недостойна такой оценки. Конечно, согласился Ермаш, в следующий раз мы тебе снизим. И снизили за фильм, который я люблю, - "Из жизни отдыхающих"6. Но это произойдет не скоро.
      ***
      Очевидно, что фильм "Если хочешь быть счастливым..." не принес счастья режиссеру, хотя в личной жизни он и Жанна жили вполне счастливо. Несовпадение такого рода достаточно часты, да и творческие неудачи преходящи, сменяются удачами.
      Не будет преувеличением сказать, что фильмом "Если хочешь быть счастливым..." Губенко сделал самому себе стойкую прививку от казенно-оптимистических представлений о современности и современном герое. Это отчетливо видно и по его публицистическим выступлениям той поры. Внешне они вроде совершенно "правильны", отвечают букве господствовавших тогда идеологических стереотипов, Внутренне же, если в них пристальнее вглядеться, эти выступления не во всем им соответствуют, а то и просто, незаметно противоречат.
      В 1978 году один из номеров "Искусства кино" был посвящен шумно отмечаемому шестидесятилетию ленинского комсомола. Главный редактор журнала Е.Д. Сурков отлично знал толк в таких парадных мероприятиях. Номер открывался обширной цитатой из юбилейной речи Л. Брежнева на ХYIII съезде ВЛКСМ, затем шла велеречивая передовица, ее сменяли выступления ведущих творческих деятелей вперемешку с отзывами "рядовых" зрителей - звеньевой колхоза, ученого, ткачихи, бригадира фрезеровщиков и т. п. Кто мало-мальски знаком с журнально-газетной практикой тех лет, тот знает, что подобные материалы готовились обычно редакционными сотрудниками по принципу "лучше сам напишу, чем доверюсь дилетанту". Если и не все сочинялось за автора, то беспардонно вписывалось, как и вычеркивалось многое, нередко без его ведома и согласия. Впрочем, кто-то, конечно, писал и все сам. И его не очень правили. А, может, все-таки и правил. Сейчас и комиссар Мегрэ не смог бы добраться до истины. Но приходится брать данные материалы как факт, как выражение определенных мнений и взглядов. Иная позиция юридически невозможна.
      В "комсомольском" номере "Искусства кино" наряду со С. Ростоцким, С. Никоненко, Е. Прокловой, Э. Кеосаяном, Н. Мащенко и другими тогдашними фаворитами Госкино фигурирует и Н. Губенко. Как никак, он лауреат премии Ленинского комсомола, присужденной ему "за талантливое художественное воплощение образов советских людей, за создание кинопроизведений, воспитывающих у молодежи гражданственность, мужество, любовь к Родине".
      Губенко соблюдает все ритуалы. В начале он благодарит редакцию журнала за оказанную "высокую честь - выступить на страницах номера, посвященного 60-летию Ленинского комсомола. Ведь это и мой праздник, но, верю, сохранил в себе комсомольский заряд"7. Я почти не сомневаюсь, что сказано это было Николаем искренне, хотя сейчас и может показаться и чем-то карьеристки высокопарным, отменно фальшивым. Но не стоит механически переносить современные наши понятия на советское прошлое.
      В те годы еще теплилась надежда, что можно кардинально реформировать наше общество изнутри, сохраняя и наполняя новым содержанием существующие социальные структуры. Весь вопрос был, применительно к разбираемому мною сюжету, какой реальный смысл вкладывался Н. Губенко в словосочетание "комсомольский заряд". Не поленимся, найдем десятую книжку "Искусство кино" за 1978 год и прочитаем, без предвзятости, напечатанный текст. Да, там есть и дежурные трескучие фразы, но гораздо больше дельных, серьезных суждений. Не каких-то необыкновенных откровений, на них автор и не претендовал, однако кое-что из высказанного им носило вполне разумный характер - в частности, его размышлений о "молодежном" кинематографе.
      По мнению Губенко, не следует резко делить кино на "молодежное" и "взрослое". Сами "молодежные проблемы существуют в кругу других сложных проблем нашей жизни". И от этих сложных проблем нельзя "уберегать" советских юношей и девушек. Напротив, их необходимо смело вовлекать в решение насущных вопросов современности, приковывать к ним активно внимание молодежной аудитории. Вместе с нею искать такого решения. В условиях, когда у кормила власти стояли очень пожилые люди, такое "вместе" выглядело почти крамолой, впрочем, безобидной. Мало ли кто что говорит. И сами партийные старцы любили заявлять о своей близости к комсомолу, ревностно следя, чтобы его вожди не приняли бы их слова всерьез.
      Примечательно то обстоятельство, что Губенко критически оценивает интеллектуальный и эстетический уровень советских фильмов о молодежи. Делает он это в мягкой форме, но и без каких-либо юбилейных восторгов. "... Нашему молодому герою порою не хватает многообразия. Даже в лучших своих образцах он несколько стереотипен... Иногда вдруг появляется какой-нибудь уникальный персонаж. И сразу же после этого люди, идущие по линии наименьшего сопротивления, начинают копировать и варьировать его. Я такие копии или вариации называю "сателлитами", потому что они не несут самостоятельного содержания и смысла. Это бывает и в драматургии, и в режиссуре, и в актерской работе"8.
      Для понимания творческого "я" любого художника всегда важно знать, с кем из своих коллег, как старшего возраста, так и сверстников, он солидаризируется, чьи фильмы любит и ценит. Впрочем, нередко это вопрос больше дипломатической тактики, чем реалий художественных вкусов и взглядов. Разумеется, в своей "комсомольской" статье Николай отдает должное Сергею Герасимову. Перечисляя его фильмы от "Семеро смелых"(1936 г.) до "Любить человека"(1972 г.), любимый ученик напоминает, "что все это фильмы о советской молодежи. Но и не только о ней - о нашем образе жизни, о нашей действительности". Это сказано не вполне точно, - лучшим довоенным фильмом Герасимова был все-таки "Маскарад" по одноименной драме М. Лермонтова, а послевоенным - "Тихий Дон", добротная экранизация романа М. Шолохова. Создается ощущение, что комплименты в адрес вгиковского учителя носят в данном случае чуточку формальный характер.
      Из своих сверстников-режиссеров Губенко выделяет Александра Митту, Сергея Соловьева, Динару Асланову Их фильмы настоятельно близки и молодому зрителю, и умудренному жизненным опытом. С глубоким уважением ученик Герасимова пишет о Глебе Панфилове и Алексее Германе, подчеркивая, что они берут для своих фильмов сюжеты из самой жизни и пользуются не двумя красками, а целой палитрой. Перед этим Губенко не без иронии указал на распространенный просчет в обрисовке экранных персонажей: обычно употребляют лишь две краски, - черную и белую. Положительный герой всегда только положительный, а отрицательный - всегда и во всем отрицательный. По этому рецепту, мог бы добавить Губенко, создавал он и свою картину "Если хочешь быть счастливым...". Но сколько можно каяться?
      Ранее, еще в 1972 году, Губенко сказал в одном из своих интервью, что "его режиссеры" - это А. Кончаловский, И. Авербах, С. Соловьев. Честно говоря, трудно уловить внутренние связи между творческими устремлениями Губенко, и, скажем, Кончаловского или, тем более, Авербаха, Германа, но, возможно, они и есть или были - чужая душа потемки. Тогда же Николай подчеркнул, что хотел бы быть таким режиссером, как Глеб Панфилов. Это более понятно. Панфилов - режиссер острых и неординарных коллизий, основанных в первых его двух фильмах, так сказать, на народном, русском материале.
      В другом интервью того же 73-го года, Николай с воодушевлением говорит о Шукшине, что уже отмечалось мною. Но не грех и повториться. "Мне нравится все, - с пафосом утверждает Губенко, - что он пишет. Хотя я не могу сказать, кто именно - писатель, актер или режиссер - привлекает в нем больше. Шукшин в целом, как личность, как явление в нашем искусстве, близок мне. Я очень ценю его национальную устремленность. Ведь интернационален по-настоящему только тот, кто, выражая народные чаяния, добивается их общечеловеческого звучания... Он много видел, пережил. Разговаривать с ним, делиться с ним мыслями - удовольствие. К тому же он оказался человеком преданным. И я ему бесконечно благодарен"9.
      В тексте 1978 года имя Шукшина, умершего в 1974 году, не названо. Возможно, оно и не очень ложилось в юбилейный разговор о комсомоле и молодом герое, хотя фильм "Живет такой парень" можно было бы смело им вспомнить. Но примерно в ту же пору Губенко в беседе с Львом Аннинским возвращается к теме Шукшина.
      Критик просит режиссера назвать "в мировом кинематографе режиссера, который оказал на вас решающее воздействие?".
      После паузы - ответ: Шукшин.
      Аннинский не скрывает своего удивления: "Шукшин? Признаться, я не могу понять это... У вас же с ним разный почерк".
      Я понимаю удивление Аннинского. И тут дело не только в различии режиссерского почерка, но и самого менталитета обоих режиссеров. Народность Шукшина уходит разветвленными крестьянскими корнями глубоко в его душу, неискоренима в ней. У Губенко подобные корни слабее, как я уже говорил, он человек сугубо городской и более светский, чем Василий Макарович. Как актеры, они совсем разные. Какая-либо брехтовщина, эксцентрика Шукшину, в личной его практике, была совершенно чужда. В последние годы своей жизни он жаловался, что смертельно устал и от московской суеты, и от кинорежиссуры. Но представить его себе высокопоставленным чиновником, парламентарием я просто не могу. Если бы он уехал из Москвы, то целиком бы, наверное, сосредоточился на писательстве. Да и в кино, рано или поздно, вероятно, вернулся бы. Но вернемся к диалогу Аннинского и Губенко.
      Губенко: "Я не про почерк, я про другое, Из общения с Василием Макаровичем я вынес окончательное решение: режиссер может показывать только то, что он сам лично пережил. То, что стало его судьбой. Акын едет по степи и поет все, что видит; кажется, никакой "работы", а на самом деле он поет свою душу, свою судьбу, на что бы ни упал его взгляд. Тут народный сказитель сродни писателю высочайшего класса. Есть завет Хемингуэя: пиши только о том, что пережил сам...".
      Однако в начале этой беседы критик задал Николаю прямой вопрос: "Скажите, какие режиссеры на вас влияли?" Ответ ошеломляющий: "Не знаю".
      Но, пожалуй, этот ответ самый точный и искренний. Воспринимая разные творческие импульсы, Губенко переплавлял их в тигле своей души. С тем, чтобы нащупать свой путь в искусстве. Николай сбился с шага в случае с фильмом "Если хочешь быть счастливым...". Но вскоре вернулся к самому себе, к лучшему в себе. В этом, думаю, помогла ему и его актерская работа.
      ***
      5. Радостные встречи.
      В 1975 году на экран выходят два масштабных фильма с участием Николая Губенко. "Они сражались за Родину" Сергея Бондарчука и "Прошу слова" Глеба Панфилова. Каждая из этих картин представляла, по мнению большинства критиков, на свой лад, выдающееся явление в нашем кинематографе. Я вполне разделяю это мнение применительно к работе Бондарчука. Так думал в те времена, точно так же думаю и сегодня.
      "Они сражались за Родину" - лучшая, наиболее цельная, глубокая, динамичная лента Бондарчука. И этот факт не могут перечеркнуть последующие его неудачи. Вымученный, псевдо значительный фильм "Красные колокола", волюнтаристским решением большого партийного начальства удостоенный Государственной премией СССР за 1984 год и серьезный, выстраданный автором, но не сложившийся в органичное целое, фильм "Борис Годунов" по трагедии А. Пушкина.
      В картине "Они сражались за Родину" правдиво и жестко рассказывается вслед за Шолоховым о великой народной войне, прославляется неброский, но и такой беззаветно русский, бескорыстный героизм советского воина. В этой картине занято целое созвездие выдающихся наших актеров - В. Шукшин, И. Лапиков, Г. Бурков, В. Тихонов, Ю. Никулин, А. Степанова, Н. Мордюкова, сам Бондарчук и др. Пусть и в маленьких эпизодах, но в фильме выступили И. Смоктуновский и Е. Самойлов.
      Небольшая роль и у Н. Губенко - лейтенанта Голощекова. Его герой - из тех фронтовых офицеров, которые все боевые и бытовые тяготы делят на равных со своими солдатами, не отделяя себя от них. И об этих офицерах поет ныне Олег Газманов в своей знаменитой песни "Господа офицеры". Слушая ее на концертах, весь зал встает.
      Герою Губенко совершенно чужды показуха, выспренность, ячество. Актер играет в благородно-сдержанной манере, наполняя создаваемый им экранный образ своим искренним восхищением к подвижникам Отечественной войны, которую наш народ никогда не забудет, как не забыл он и первую Отечественную войну, 1812 года, против полчищ Наполеона.
      Лейтенант Голощеков запоминается зрителю, хотя и не очень часто появляется на экране. И по духу своему, и по внешнему облику он близок каждому русскому человеку.
      На картине "Они сражались за Родину" Губенко еще более сблизился с Шукшиным, а также с его другом Георгием Бурковым. Но поведанную тем версию об якобы насильственной смерти Василия Макаровича Николай никогда не поддерживал. Шукшин умер потому, что сгорел на работе. Пить он давно перестал. Злоупотреблял, правда, кофе и сигаретами. Помню, как мы сидели напротив друг друга на одном банкете, и наливали в бокалы боржоми. Мне был противопоказан алкоголь по болезни, как, впрочем, по той же причине не мог употреблять его и Шукшин. Мы подтрунивали друг над другом и задушевно и содержательно беседовали, договариваясь о встрече после его возвращения со съемок в Москву. Василий Макарович рассказывал, в частности, о предстоящей постановке фильма о Степане Разине. Не пришлось встретиться. Увидел я последний раз Василия Макаровича только в гробу. Как известно, вскрытие показало, что сердце у него билось 80-летнего человека, а ему было чуть больше 45 лет.
      Нечего и говорить, что Губенко с большим подъемом начал работать на картине "Они сражались за Родину". В цитированном уже выступлении 1975 года он назвал Бондарчука в числе тех трех людей, встреча с которыми ему представлялись наиболее значительными. Это - Шукшин, Бондарчук и Панфилов, Эти люди полны замыслов. Немного странный, на мой взгляд, подбор имен. Я бы не стал равнять Шукшина с Бондарчуком и с Панфиловым. Но Николай полагал иначе. Его дело.
      ***
      В картине "Прошу слова" Николай Губенко исполняет главную мужскую роль Сергея, супруга председателя городского исполкома Елизаветы Уваровой, В ее роли снялась великолепная актриса Инна Чурикова, жена режиссера, который, впрочем, никаких поблажек ей в кино не делал. Нелишне отметить, что на роль Уварова пробовался известный тренер по фигурному катанию Станислав Жук и Владимир Высоцкий. Но все же Панфилов, он же и автор сценария, остановился на кандидатуре Губенко, что больше отвечало общему замыслу фильма, жанровую природу которого режиссер определил как "эксцентрическая драма".
      У создателя этого фильма, с чем с ним несколько схож Николай, трезво-аналитический реализм, гротеск нередко сочетается с неброской романтизацией главной героини, что отчетливо видно по образу Уваровой. С одной стороны, она, как говаривали в старину, женщина практическая, деловая, земная, не ахти образованная и с довольно дремучими представлениями об искусстве и художниках. Прямо-таки нынешняя бизнес-вумен. С другой стороны, Елизавета - человек исключительный, не ищущий для себя никаких выгод и привилегий, всецело отдающей себя служению общественному долгу. Белая ворона среди черных воронов административно-командной системы, что, кстати, вызывало некоторое недоверие к героини. Где, мол, Панфилов нашел этакую бессребреницу. Самое забавное, что возражения исходили не только от простых зрителей, но и от иных партийных работников. Я убедился в этом, читая лекцию в Ленинграде для актива творческой интеллигенции по линии обкома партии. Сотрудницы его аппарата доверительно говорили мне, что такого председателя горисполкома днем с огнем не найдешь. И правота была в их словах.
      Так или иначе, но Панфилов, работавший в молодости и заведующим отделом пропаганды Свердловского горкома комсомола, имел свои представления об ответственных работниках городского масштаба и выразил их в созданном им образе. На нем лежит печать некоторой амбивалентности, двойственности, типичности и не типичности.
      Вот эта амбивалентность центрального образа искусно отцвечивается в образе ее мужа. Тут принципиальное значение имеет уже сама профессия. Он футбольный тренер. Панфилов не случайно наделил своего героя именно этой профессией. Режиссер подумывал на том, чтобы сделать Уварова тренером по фигурному катанию, для чего и нужен был С. Жук. Но потом эту идею похоронили. Все-таки столь модное тогда фигурное катание - сравнительно элитарный вид спорта, распространенный преимущественно в столицах и больших городах. А город, где живут и работают Уваровы, небольшой, сугубо провинциальный.
      В принципе же исходный замысле оказался неизменным: мужем Лизы должен быть именно спортсмен, здоровый малый. По первому зрительскому ощущению это несколько не по жизни. У председателя горисполкома и супруг, скорее всего, будет примерно одинакового с нею социального статуса. Какой-то руководящий деятель, ответственный работник. С ним-де она шла вместе по жизни, росла и тянулась вверх. Но в том-то и дело, что Лиза вроде бы никуда не тянулась, не делала карьеры. Та сделалась как бы сама собой, по стечению благоприятных обстоятельств. Такое тоже бывало, особенно в провинции.
      Сергей же Уваров, что психологически точно передано актером, вообще живет в ином мире, и там царит собственная шкала ценностей. Красиво забитый мяч, выигрыш городской команды в соревновании, ладно проведенная тренировка, - вот что здесь первостепенно важно. И Сергей не мучится никакими комплексами от административных успехов своей разумницы-жены. Они существенны для него более всего в том плане, что, как он надеется, легче будет ему теперь выбивать квартиры для игроков.
      Ограниченная позиция? Наверное. Но Панфилов и Губенко вовсе не хотят представить героя неким интеллектуалом с футбольным мячом в руках. Уваров мужик простой, хотя и неглупый, тертый. Губенко не только не тушует, но даже подчеркивает, что его персонажу свойственно и немалое самодовольство. В собственных глазах он ничем не уступает своей руководящей супруге. Недаром Уваров так осанисто не тороплив и даже важен в походке и манерах. Весьма заботится о собственной наружности. Замечательная придумка Губенко: его герой никогда не забудет надеть на голову на ночь сеточку, чтобы прическа была волосик к волосику. Провинциальный лев. А что стоит его горластое "хо-хо-хо-хо". Оно, конечно, отдает некоторой вульгарностью, но и демонстрирует независимый характер, ндравность. Мне, дескать, наплевать, как на меня смотрят со стороны, что вовсе не исключает усиленной заботы о собственной внешности.
      Губенко щедро насыщает образ героя юмористическими красками, эксцентрикой. По внешнему рисунку бытового поведения и повадке его персонаж напоминает молодого Зворыкина из фильма "Директор". Однако Сергей Уваров более что ли раскован, свободен в своих мыслях и поступках.
      Елена Ганевская нашла, что Сергей является прямым антиподом Елизаветы Уваровой. И потому якобы Губенко играет как бы женскую партию. Лиза, дескать, обделена несколько природой -некрасива, и скована служебным положением, то есть не хватаем женственности и человечности. А Сергей вполне нормальный мужик, с мирскими страстями и интересами. В итоге, персонажи как бы поменялись внутренней сутью.
      Весьма вольная трактовка авторского замысла. Из текста фильма отнюдь не вытекает, что Уваровой не хватает человечности, - сказать это, означает просто перечеркнуть весь образ. А женственности, что порою даже подчеркивает Чурикова, Лизе, действительно, недостает. Но это не означает, что она "передана" Сергею. Напротив, и при руководящей своей жене Уваров остается хозяином дома, главой семьи, авторитет которого безусловен для детей. И он даже больший, чем авторитет матери. Как умная и любящая женщина, она всячески заботится об укрепления в детях искреннего уважения к отцу. И не только из-за прагматически-воспитательных соображений. Елизавета отлично знает подлинную человеческую ценность своего избранника. Нет, нет, он - не антипод ее, хотя они могут существенно расходиться во мнениях. Сергей - лучший ее друг. При всех своих минусах, о которых она тоже знает, он - человек такой же, как и его жена: отзывчивый, сильный, надежный.
      Панфилов и Губенко вывели на экран героя не ординарного, не однозначного, а многогранного, объемного. И оттого жизненно достоверного. Ведь и в самой жизни, говорил Губенко, все смешано, все сложно и потому именно интересно. Пожалуй, "все" сказано с некоторым преувеличением, но в принципе Николай прав. Жизнь сложна - истина банальная, однако - верная.
      Подобной "смешанности" ему не удалось достичь в картине "Если хочешь быть счастливым", зато он вполне добился ее в роли Сергея Уварова. Работа над ней духовно обогатила Николая и принесла ему огромное творческое удовлетворение. Об этом он говорил и по выходе картины на экран, и тринадцать лет спустя. "Я работал с ним (Панфиловым - разрядка моя, Е. Г.) и это была самая радостная, пожалуй, из моих встреч с кинорежиссурой"1.
      Несомненно, что главная роль в фильме "Прошу слова" немало добавила к актерской известности Губенко. Но самая эта известность, о чем справедливо, написал один ленинградский журналист, носила своеобразный характер. Губенко, пожалуй, не стал "популярным" актером.
      Заявление, на первый взгляд, парадоксальное и даже ложное. Однако в нем есть свой смысл. Существуют разные типы актерской популярности. Самая броская из них - сенсационно-эстрадная. Невероятных масштабов достигает она в шоу-бизнесе: тут преклонение перед модной рок звездою приобретает нередко фантастически-сумасшедший характер. Но фанатов хватает и в кино и на театре. Одно появление всеобщего любимца на экране или сцене (во Франции еще говорят: любовник толпы) тотчас волшебно электризует зрительный зал, прежде всего, его женскую половину. Примерно такую популярность имел В. Высоцкий, Н. Еременко, в молодости Н. Михалков, Н. Караченцев... С Николаем Караченцевым я был однажды в парадной командировке, с нами были большие танцевальные и песенные коллективы. Так вот ему, к слову сказать, в жизни скромному и интеллигентному человеку, девчонки и молодые дамы просто прохода не давали.
      Губенко же чаще всего исполнял характерные роли, или драматически-трагические -Артуро Уи, Пугачев, Борис Годунов, Алексей Зворыкин, Василий Блюхер... Под категорию "первого любовника" эти роли никак не попадают. Ему присущ другой тип популярности - более спокойный, уравновешенный. Но, может быть, нередко и более устойчивый успех, менее зависящий от сиюминутных настроений и капризов широкой публики. В 60-80-е годы Николай Губенко завоевал себе, если так можно выразиться, прочное имя, которое цепко укоренилось в общественном сознании. В основной своей части и молодые, и пожилые зрители хорошо знали тогда, что если в фильме или спектакле занят Губенко, то это интересно, не шаблонно, талантливо
      ***
      6. Огонь и пепел.
      Самый знаменитый из фильмов Николая Губенко - "Подранки". На экран он вышел в 1977 году. Юбилейному году - шумно праздновалось 60-летие Советской власти.
      Средства массовой информации захлебывались от патетических, одических славословий. Всячески доказывалось, что наша самая великая страна - на крутом подъеме. И требуется сделать всего лишь несколько усилий, и нерешенные проблемы будут раз и навсегда сняты и мгновенно наступит, если не земной рай, или, хотя бы, развитый социализм. Нет, простите, он уже наступил. Нужно только его чуть-чуть усовершенствовать.