Полночная маска (№1) - Поцелуй разбойника

– Нет, сэр Лютер! Если бы мисс Серина меня искала, я бы вам сказал.

Сэр Лютер прищурил заплывшие жиром глазки, обдав Роя смрадным дыханием.

– Я не верю тебе, Рой. На какие деньги ты живешь в гостинице? Наверняка за тебя платит мисс Серина! – Он притянул к себе Роя, и у того сердце ушло в пятки от страха.

– У меня есть кое-какие сбережения, а еще я помогаю ухаживать за лошадьми. Она в Лондон не приезжала, иначе я бы ее нашел.

– Ты помог ей сбежать, старая крыса! – прорычал сэр Лютер и схватил Роя за горло. – За это ты умрешь. Тебе больше не удастся мне насолить.

У Роя перехватило дыхание, и он не мог вымолвить ни слова. «Я и не пытался насолить вам! – хотелось ему крикнуть. – Жизнь дороже».

– Если я оставлю тебя в живых, ты будешь свидетельствовать против меня по ее наущению, – продолжал сэр Лютер, сжимая его горло.

Роя обуяла паника. Он пытался вырваться, но сэр Лютер был сильнее. В глазах хозяина блеснул сумасшедший огонек. Рой успел подумать, что этот джентльмен всегда был немного не в себе.

Сэр Лютер медленно сжимал пальцы у него на горле, Рой сопротивлялся, но тщетно.

Ему хотелось закричать во все горло, позвать на помощь. Но поздно! На глаза упала серая пелена, затем все вокруг почернело, потом стало красным, – будто в голове разлилась кровь. Сердце отчаянно колотилось – единственное, что продолжало еще жить. И громкий шум в ушах. Теряя сознание, Рой обмяк и перестал сопротивляться.

Сэр Лютер душил его, пока безжизненное тело не повисло у него на руках. Тогда он отшвырнул того, кто еще совсем недавно был кучером в Хай-Кресенте, прослужившим своим хозяевам двадцать лет, и пнул бездыханный труп. Перешагнув через него, он вышел на улицу.

Серина разогнула ноющую от боли спину. Внезапно ее охватило предчувствие беды. Опасность приближалась с каждым днем. Даже здесь она не защищена от Лютера, пока он жив.

Перед ее внутренним взором всплыла сцена, которую она теперь никогда не забудет. Багровое от ярости лицо Лютера, взгляд, полный ненависти. Отец, когда-то такой гордый и сильный, а теперь распростертый на полу. И лужа крови.

Серина наблюдала эту сцену, спрятавшись за портьерой в библиотеке. Она стала свидетельницей ссоры двух братьев, причиной которой послужила полоска земли между их поместьями.

Лютер пришел в бешенство и ударил отца ножом в грудь. Она стояла, застыв от ужаса: Лютер заметил ее, и она едва успела выскочить на террасу. Няня Хопкинс прятала ее, пока Лютер не перестал ее искать. Потом Серина тайком проникла в дом и стащила из отцовского стола шкатулку с деньгами и ключ. Кучер охотно согласился покинуть вместе с ней Хай-Кресент.

Серина со стоном закрыла лицо руками, забыв, что они холодные и мокрые, поскольку она мыла полы. Поморщившись, она стала выковыривать грязь из-под ногтей.

Ей смертельно надоело заточение, но бежать отсюда пока рано. Лютер наверняка ее разыскивает. Он, должно быть, расспросил слуг и узнал, что у няни Хопкинс в Лондоне живет родственница.

А когда Лютер не обнаружит ее в магазине мисс Молли Хопкинс, он перестанет ее искать.

И все же, стараясь уверить себя, что она прячется здесь от Лютера Хиллиарда, Серина понимала, что в первую очередь ее удерживает чувство, которое она испытывает к Нику. Жар обволакивал ее тело, стоило ей вспомнить ночь, проведенную в его объятиях. Ну вот, опять! А ведь прошло лишь несколько часов, как они расстались. Какой стыд!

В кухне хлопнула дверь, и Серина решила, что это охранник пришел за чашкой кофе или молока. День выдался по-зимнему холодным, ветер свистел в щелях дома.

Она поежилась – спина заледенела, несмотря на работу. Можно надеть шерстяное платье, которое купил Ник, но это означало бы, что она ему покорилась.

Услышав голос Ника, она вздрогнула.

– А, вот ты где. Какое счастье, что ты не подожгла дом, готовя завтрак!

– Меня не удивляет, что ты всегда воображаешь худшее, – проговорила она, выжимая тряпку и мечтая о том, чтобы это была его шея. Не желая встречаться с ним взглядом, она принялась усердно возить тряпкой по ступенькам. – И за это ты не получишь то, что я приготовила.

– Подгоревший бекон и пережаренную яичницу? – Он прислонился к дубовой балюстраде, и она, почувствовав на себе его горячий взгляд, еще усерднее заработала тряпкой.

– Я приготовила рыбу и картофельный пирог – вполне съедобно.

– Твой поцелуй вкуснее, – ухмыльнулся он, и нежные нотки в его голосе заставили ее сердце сладко заныть.

– Но не такой сытный.

Он ничего не сказал, но продолжал стоять рядом. Его высокая фигура одновременно и пугала, и влекла ее. Она не понимала, как такое может быть.

– Я принес кое-что, чтобы скрасить твое заточение, – проговорил он наконец и зашуршал бумагой.

– Можешь оставить себе свои подарки, – строптиво заявила она. – Я ничего от тебя не приму.

Ник не мог оторвать глаз от ее округлых бедер, скрытых под рваной бархатной юбкой. Он положил пакет на ступеньку, а она, не обращая на него внимания, продолжала остервенело орудовать тряпкой.

Он обнял ее сзади за талию. Она замерла, не выпуская из рук тряпку. Он прижал ее к себе и нащупал ее грудь под тесным лифом, представляя в мечтах, как расшнуровывает бархатный корсаж.

Она не двигалась.

Он закрыл глаза и вдохнул ее аромат, неуловимую смесь роз и женственности. Нежные завитки волос на ее шее щекотали ему ноздри, и он прижался к ним губами.

Он почувствовал, как она напряглась, готовая в любой миг вырваться из его объятий. Он мог бы задрать ей юбки и овладеть ею прямо здесь, на ступеньках, но ему не хотелось ее унижать. Это значило бы навсегда потерять ее доверие.

Он отступил, не сводя глаз с ее тонкой талии и аппетитных бедер.

– Так тебе не интересно, что я купил? – спросил он хриплым голосом.

Она молча покачала соловой.

Он подхватил ее на руки и понес наверх, не обращая внимания на протестующие вопли. Перешагнув через ведро с водой, он чуть не поскользнулся на куске мыла. Очутившись в своей спальне, которая была ближе, чем ее, он со смехом опустил ее на пол.

– Дикая кошка, – усмехнулся он. – Оставайся здесь. Я мигом.

Она сердито насупилась, но послушалась. Наверное, в ней победило любопытство. Он вернулся и сунул ей в руки объемный сверток.

– Разверни.

Она недоверчиво покосилась на него, и он добавил:

– Не бойся, это не змея и не ядовитый паук.

– Змея, – протянула она рассеянно, проворно разрывая упаковку. Он внимательно следил за выражением ее лица. Щеки ее залились радостным румянцем, глаза широко распахнулись.

– Это для тебя. Ты сказала, что любишь рисовать, и я подумал, что тебе понравится набор рисовальных принадлежностей. – У него перехватило дыхание от того, что на лице ее появилось выражение искренней радости, которую она не смогла скрыть за маской высокомерного безразличия.

– Спасибо, – выдохнула она. – Очень мило с твоей стороны.

– Я хоть и преступник, но не злодей.

– Я знаю, – прошептала она так тихо, что он едва ее расслышал. Ее слова, однако, ознаменовали новую веху в их отношениях. И он был немало удивлен, обнаружив, что это для него важно.

В комнате повисло неловкое молчание, и Ник не знал, как его нарушить. Он смотрел, как она перебирает кисточки и ощупывает туго натянутый холст.

– Что ты будешь рисовать? – спросил он наконец.

– Хороший вопрос. – Она бросила взгляд в сторону окна, за которым виднелись крыши и трубы домов, и вздохнула. – Полагаю, какую-нибудь трубу или крышу.

– Ты всегда рисуешь с натуры?

– Да. Цветы, деревья, пейзажи.

– Тогда я принесу тебе букет цветов. Хризантемы подойдут?

Она кивнула, и взгляд ее потеплел.

– Да, я люблю хризантемы. – Она собрала подарки и понесла их в свою комнату. Ник последовал за ней, как будто между ними осталось что-то недосказанное. Он сразу заметил приятную перемену в ее комнате.

– Что ты здесь сделала? Комната просто преобразилась.

– Я все вымыла, вплоть до стен, и нашла простыни, из которых смастерила занавески. Простенькие такие, но с ними как-то уютнее, и они скрывают меня от любопытных взглядов из дома напротив. Я и не знала, что в Лондоне дома стоят так близко друг к другу. Если высунуться в окно, можно, пожалуй, достать рукой до противоположной стены.

Ник усмехнулся.

– Не думаю, что у тебя такие длинные руки, но люди и в самом деле живут здесь в тесноте. В более респектабельных районах города и улицы шире, и дома дальше отстоят друг от друга.

– Мне бы так хотелось полюбоваться парками и достопримечательностями Лондона, – мечтательно протянула она.

Ник уже готов был пообещать прогулку, чтобы доставить ей удовольствие, но вовремя вспомнил о том, что она может его выдать властям.

– Может быть, вскоре ты их увидишь. Она внимательно посмотрела на него.

– Я сейчас никуда не убегу, – объяснила она. – Ты был прав, когда говорил, что я бегу от опасности. Это так, и я поняла, что здесь у меня надежное укрытие.

Он почему-то был уверен, что она говорит правду.

– Но это не помешает тебе выдать меня, едва ты окажешься на улице.

– Если тебя арестуют, Ник, то этот дом конфискуют и я лишусь надежного укрытия.

– Да, – согласился он с улыбкой. – Ты рассуждаешь весьма здраво, моя дорогая. Можешь прятаться здесь до конца своей жизни. Мне такой вариант по душе.

Она укоризненно нахмурилась.

– Если ты думаешь, что я всю жизнь проживу в этом доме в качестве твоей любовницы, то ошибаешься. Я уйду, когда придет время, и ты меня не остановишь.

– Насколько я понимаю, ты уже моя любовница, – засмеялся он и сделал к ней несколько шагов. Желание обнять ее, прижать к своему сердцу овладело им с неодолимой силой. Ее прозрачная кожа, хрупкие запястья делали ее каким-то неземным существом, но он чувствовал, что внутри ее скрывается вулкан кипящих страстей. Она постоянно вынуждала быть начеку.

– Я поддалась твоим чарам, но в дальнейшем сумею справиться со своими чувствами, – заявила она с прежним высокомерием. – И надеюсь, ты с уважением отнесешься к моему решению.

Он посмотрел в ее прелестное выразительное лицо. В ее загадочных миндалевидных глазах светился вызов.

– Ты веришь в любовь, Серина? Она отвернулась и задумалась.

– Не знаю, – проговорила она наконец. – Сомневаюсь, что любовь – долговечное чувство.

– Ты ответила искренне, и мне это нравится. – Он взял ее за руку и потянул к кровати. Заметив се нерешительность, он постарался ее успокоить: – Не бойся. Я не собираюсь на тебя набрасываться.

Она послушалась, и они сели, чинно, как в церкви, друг подле друга.

– Когда мне было четырнадцать, я влюбился в дочку нашего соседа, – начал рассказывать Ник. – Правда, моя безответная любовь продлилась всего полгода. Потом я влюбился в супругу управляющего. – Серина оторопело уставилась на него, и Ник рассмеялся. – Да, это ужасно неприлично. Она назначала мне тайные свидания и посвящала в таинства любви. Да. – Он глубоко вздохнул. – Потом были и другие, но я никого из них не любил всем сердцем, пока не встретил женщину, которая стала женой моего друга. Она могла бы стать моей женой, если бы я добивался ее с большим рвением.

– Но почему ты отступился? – спросила Серина. – И что значит быть по-настоящему влюбленным?

– Я и сам не могу понять, почему не стал ее добиваться. Причина здесь может быть только одна: я считал, что недостаточно хорош для нее, и потому держался в тени. Она виконтесса, а у меня нет ни титула, ни денег. – Он сжал руку Серины. – Ты сама поймешь, когда полюбишь по-настоящему. Для меня это и боль, и радость, и желание сделать все для любимого человека. Любовь порой превращает людей в безумцев, но я согласен на все, только бы испытать это чувство Может, я и в самом деле ее любил. – Он задумчиво посмотрел на Сери ну. – Не знаю, зачем я тебе это говорю. Но ты отвлекаешь меня от грустных мыслей.

– Я всегда считала, что любовь способна преодолеть все преграды. Иначе это не любовь.

Он внезапно выпустил ее руку и подошел к окну.

– Я не собираюсь проверять эту теорию. Ни одна благородная леди не согласится стать женой незаконнорожденного, усыновленного аристократом.

– Послушать тебя, так ты до сих пор страдаешь от этого.

– Я не могу примирить в себе аристократа и бродягу. В душе я по-прежнему вор и разбойник, а внешне – респектабельный джентльмен.

– Почему ты всегда отзываешься пренебрежительно о своем аристократическом воспитании? Тебе повезло, что ты получил образование. Большинство бедняков не умеют ни читать, ни писать.

– Может, так для них лучше. Многие представители высшего сословия не умеют использовать свои знания. Они растрачивают жизнь на пьяные дебоши и совсем не думают о том, что люди вокруг голодают.

Она откинулась на подушки и поджала ноги.

– А ты?

– Как меня может это не тревожить? Страдания окружают нас повсюду, и только слепой их не видит.

– Но что ты делаешь, чтобы помочь несчастным? Ты же не можешь накормить весь Лондон.

Он резко повернулся к ней. Надо посвятить ее в свою тайну, довериться ей и показать сиротский приют.

Глава 12

–Идем, я тебе кое-что покажу. Но сперва, пожалуйста, надень то, что я тебе купил, а я схожу за твоим плащом.

Двадцать минут спустя они шли по булыжной мостовой, и Ник крепко держал ее за руку. Серина с удовольствием вдыхала запахи улицы, даже запах конского навоза. С реки дул холодный бриз, и она дышала полной грудью, наслаждаясь свежестью.

Наконец-то на воле! Ей хотелось перемолвиться словечком и с разносчиком булочек, и с продавцом газет, и с дворниками. Она и не подозревала, что так соскучилась по общению. Интересно, что сказал ее друзьям Лютер? Как объяснил ее внезапное исчезновение? Но зачем сейчас об этом думать? Сегодня он не причинит ей вреда.

Как приятно надеть все новое и чистое! Туфли чуть жмут, но это не беда. А длинный бархатный плащ защищает от холода.

– Я сгораю от любопытства, – улыбнулась она, сжимая его горячую ладонь.

– Ты улыбнулась! – изумленно воскликнул он и чуть не перевернул корзину с яблоками, столкнувшись с тучной торговкой в чепце и драном платке. Женщина разразилась проклятиями, и Серина невольно сжалась, услышав площадную брань.

Ребятишки в лохмотьях сновали среди подвод и телег. Толпа становилась все гуще, по мере того как они продвигались в сторону узких улочек и обветшалых домов.

– Это восточная окраина Сент-Джайлза, – пояснил Ник. – Мы почти пришли.

Он завел ее за угол, и они очутились у высокого кирпичного здания, бывшего когда-то товарным складом. Дом недавно подремонтировали, и свежие деревянные панели сияли желтизной на мрачном фоне фасада. Ник остановился перед дверью и, повернувшись к Серине, внимательно посмотрел на нее, продолжая сжимать ее руку.

Словно повинуясь какому-то тайному ритуалу, он медленно выпустил ее пальцы, предлагая ей свободу и одновременно проверяя, сдержит ли она свое обещание не убегать от него.

Они долго смотрели друг на друга. Наконец она спросила:

– Чего же мы ждем?

Он улыбнулся, и сердце ее сладко заныло. Ах, если бы он был злым, жестоким, чтобы ей проще было его ненавидеть! Но нет – он добрый и внимательный.

Пол огромного холла был выложен плиткой. Посреди стоял длинный стол, за которым сидел высокий худой мужчина. Увидев их, он вскочил, и его лицо озарила радостная улыбка. Под сводами холла эхом звенели детские голоса.

– Мистер Тер…

– Добрый день, Торнби, – перебил его Ник и пожал костлявую руку старика. – Я привел в гости к детям свою знакомую.

– Они сейчас обедают, все, кроме больных.

– Хочешь, навестим больных в лазарете, Серина? – спросил Ник.

Она молча кивнула.

– Этот сиротский приют – смысл моей жизни, – пояснил Ник, следуя вместе с ней за Торнби, который поднимался по лестнице. Наклонившись к ее уху, он прошептал: – Здесь все куплено и отстроено на деньги ограбленных мною толстосумов. На себя я не потратил ни фартинга.

Серина увидела ряды кроваток с белыми покрывалами и простынями. Везде царили порядок и чистота, пахло мылом и крахмалом. Она заметила и нескольких горничных в одинаковых серых платьях, белоснежных передниках и чепчиках. Райский уголок посреди всеобщей нищеты и горя, подумалось ей. Дом для бездомных. Серина поняла, что больше не сможет относиться к Нику как к преступнику.

Следующая комната была поделена на ниши, отгороженные друг от друга занавесками. Горничные разносили подносы с едой.

Ник заглянул за занавеску и был встречен радостным возгласом:

– Здравствуйте, мистер Ник! А вы принесли мне леденец на палочке?

Ник отдернул занавеску, и Серина встретилась взглядом со светловолосой худенькой девочкой. Глаза ее лихорадочно блестели на бледном личике.

– Нет, сегодня не принес. Это Берди Джонс, – представил ее Ник. – А это мисс Серина.

– Настоящая леди? – Берди широко распахнула глаза. Серина улыбнулась.

– Нет, у меня нет титула. – И пожалела, что не взяла с собой гостинца.

– Ты выглядишь гораздо лучше, Берди. Тебе легче дышать, больше не кашляешь?

– Да, мистер Ник, гораздо легче.

– Вот и славно! – Ник сунул руку в карман, вытащил серебряную монетку и подкинул ее в воздух.

Девочка радостно взвизгнула и поймала ее.

– В следующий раз я надеюсь увидеть тебя внизу вместе с остальными детьми. Давай заключим пари. – Он протянул ей руку, и девочка серьезно подала ему свою ручонку.

– Клянусь моей покойной бабушкой, как говорит мистер Торнби.

Серина с трудом проглотила комок, подступивший к горлу. Несмотря на слабость, девочка держалась молодцом. Серина и сама приободрилась, заразившись ее веселостью.

Она взглянула на спящего мальчика на соседней кроватке и заметила, что окошко над ним сверкает чисто вымытыми стеклами. Очевидно, приютом гордятся и содержат его в чистоте.

Чуть дальше на стуле сидел мужчина, в котором она узнала Рафаэля Ховарда. Он держал на руках бледную девочку лет четырех. У нее был печальный, отсутствующий взгляд – как у тех, кто уже одной ногой в могиле.

Серина подошла к нему, и он кивнул ей.

– Простите, что не могу встать и поприветствовать вас, – проговорил он со своей обычной серьезностью.

– Не беспокойтесь, мистер Ховард. Я и не знала, что вы здесь работаете.

А я не работаю, – ответил он, и она не решилась больше расспрашивать. Он осторожно убрал со лба девочки белокурую прядь. – Пытаюсь утешить ее, но она вряд ли меня узнает.

Серина не знала, что сказать. Ник подошел к ним и склонился над девочкой.

– Как она, Раф?

– Все так же. Тает на глазах. – Голос его пресекся, и Серина прикусила губу, чтобы не заплакать. Она потихоньку отошла, чтобы не тревожить его.

Ник взял ее за руку.

– Идем.

– Он так расстроен. Мне его жаль.

– Раф просиживает с ней дни и ночи напролет. Это его дочь, и это все, что мне известно, так что не задавай больше вопросов. Однажды он пришел со мной в приют и увидел здесь свою дочку. У меня такое ощущение, что сама судьба помогла нам тогда встретиться в лесу.

– Мне кажется, его терзает глубокая печаль, – произнесла она.

– Да, это так. – Ник повел ее в следующую комнату, где обедали малыши. – Эти дети были брошены на произвол судьбы, но теперь у них будет достойная жизнь. Они научатся читать и писать и освоят полезное ремесло. У нас уже есть и покровители из числа торговцев и богатых лавочников.

Лицо Ника горело воодушевлением. Таким Серина его еще не видела.

– Ты и в самом деле живешь ради них, – удивилась она.

– И ради них я граблю богатых путешественников, – прошептал он. – Иначе богатеи ни за что не пожертвуют деньги в пользу бедных. – Он посмотрел ей в глаза. – Я не сторонник насилия, но скудные подачки аристократов на нужды города не могут вытащить детей из лап нищеты.

– Это правда, – согласилась Серина. – Но зачем же грабить экипажи? Ты ведь подвергаешь риску свою жизнь.

Он пожал плечами.

– Моя жизнь ничто по сравнению с теми жизнями, что я спас. Кроме того, обо мне поплачет только двоюродная сестра Делиция да несколько друзей.

– Сколько здесь детей? – спросила Серина, подумав, что умрет от горя, если его повесят.

– Около ста. Одни из них постарше и скоро покинут приют, как только найдут работу. Но они будут помогать оставшимся. Мы ведь как одна большая семья, и дети очень привязаны друг к другу.

К ним подошел мистер Торнби.

– Не хотите ли взглянуть на столовую, мисс?

– Да, с удовольствием. – Она взяла Ника под руку, и они спустились вниз.

За столами, поставленными в ряд, сидели дети всех возрастов. Они встретили из восторженными криками. Ник засмеялся и помахал им рукой.

– Они всегда рады меня видеть, – объяснил он Серине, стараясь перекричать шум. Он повел ее между столами, мимоходом ероша детские головки. Дети счастливо смеялись. Они выглядели чистенькими и опрятными – девочки в одинаковых платьицах, а мальчики в курточках и брючках.

На другом конце зала виднелся проход на кухню, которая представляла собой несколько комнат с каменными стенами. Огромный очаг пылал жаром, а над ним на крюках висели котлы и на вертеле жарилась свиная туша. Вращался вертел при помощи хитроумного приспособления из колесиков и канатов, которое приводила в движение собака, бегущая внутри цилиндрической клетки.

– Мистер Ник! – воскликнула кухарка в переднике, заляпанном соусами. – Хотите попробовать? – И добавила, обращаясь к Серине: – Он всегда страсть какой голодный.

– Да, но готовить он не любит, – ехидно произнесла Серина, бросив многозначительный взгляд в его сторону.

Кухарка вытерла руки о передник и промокнула круглое лицо полотенцем.

– Садитесь-ка, я принесу вам жаркое из крольчатины с гарниром из репы. Сегодня у нас особое меню. – Она засмеялась, и Серина невольно засмеялась вместе с ней.

Ник усадил Серину за маленький столик у окна, где, очевидно, ели слуги. На подносе были разложены вилки, ножи, ложки и тарелки. Все сверкало чистотой, нигде не было видно ни пятнышка. Горничные и слуги сновали туда-сюда. Двое слуг несли котел.

– Это жаркое, – сказал Ник.

– Сколько человек здесь работает? – спросила Серина.

– Двадцать пять. Иногда к нам нанимаются добровольцы из бедняков. Два священника согласились давать по утрам уроки. Как я уже говорил, сиротский приют у многих находит поддержку. Основал я его три года назад. Сейчас почти все долги выплачены, и как только я полностью выплачу залог, тут же распрощаюсь со своей преступной деятельностью. – Он говорил тихо, чтобы его слышала только она, и Серина поняла, что он никогда бы ей не доверился, если бы в ту памятную ночь она не сорвала с него маску.

– Ну вот, – улыбнулась кухарка, поставив перед ними две миски с дымящимся кушаньем. С соседнего стола она взяла два ломтя хлеба.

– Это Мейвис Корк, наша главная повариха, – пояснил Ник. – Я ей часто говорю, что она могла бы пойти в кухарки к самому королю Георгу – так хорошо она готовит. – Он подмигнул молодой женщине, и Серина ощутила укол ревности.

– Уж лучше я буду готовить для малышей. Им легче угодить. А король Георг – дай Бог – ему здоровья – большой привереда. – И кухарка заразительно расхохоталась.

Серина с аппетитом принялась за жаркое. Еда простая, но намного вкуснее, чем ее собственная стряпня. Она зажмурилась, пробуя подливу.

– Как вкусно! – искренне похвалила она. Кухарка присела в реверансе.

– Спасибо, мисс. Я стараюсь. Малыши не должны голодать.

Серина съела все до последнего кусочка и попросила добавки. Собрав подливку хлебом, она умиротворенно вздохнула, вполне довольная жизнью. Ник тоже доел свою порцию и понимающе подмигнул ей.

– Впервые твой желудок насытился с тех пор, как ты покинула свой дом.

– У леди нет желудка, – надменно процедила она. Он насмешливо вскинул брови.

– Ну да, конечно, я и забыл, что ты аристократка до кончиков поломанных ногтей.

Серина хотела его отчитать, но вместо этого рассмеялась.

– Ты невыносим.

– А ты прелестна, когда смеешься, – сказал он, любуясь ее личиком. – Смейся почаще.

Она покраснела.

– Не вижу повода для веселья. Но еда превосходная – ничего не скажешь.

– Ты очень переменилась с тех пор, как приехала в Лондон. Избалованная аристократка исчезла.

– Может, аристократка была не такая избалованная, как тебе казалось. Ты не всегда прав.

Он отодвинул миску и откинулся на спинку стула, заложив руки за голову.

– Я доверяю своей интуиции.

– Но интуиция может и подвести, – возразила она и высокомерно вскинула подбородок.

– Только не в отношении тебя. Я уже сказал, что мы предназначены друг для друга и наши пути пересеклись не случайно.

– Мне ничего не известно об этом, но мы встретились, и эта встреча перевернула мою жизнь. – При этих ее словах в глазах его вспыхнуло пламя, а на губах заиграла ленивая усмешка. – Ты перевернул мою жизнь.

– А ты – мою. И я этому рад. – Он поднялся. – Продолжим прогулку.

Серина с радостью приняла его приглашение. Ник отнес миски в посудомоечную – темную комнату в полуподвальном помещении. Она поежилась, вспомнив свои сражения с ведрами и тряпками.

Мейвис помахала им на прощание, одновременно что-то помешивая в котле. Серина пожалела, что у нее нет времени расспросить ее о кулинарных секретах, которые до знакомства с Ником были для нее тайной за семью печатями.

Они шли вдоль Темзы, и свежий ветер играл ее волосами. Серина накинула капюшон, чтобы укрыться от холода.

По реке неторопливо плыли баржи, маленькие лодочки сновали, как чайки на волнах. Лодочник предложил переправить их на другой берег, но Ник покачал головой:

– В другой раз, старина.

Стая голубей вспорхнула с моста и полетела к городу. Серина смотрела на птиц затаив дыхание. Если бы еще солнце выглянуло из-за туч, день был бы чудесным.

– Я покажу тебе собор Святого Павла в следующий раз. Он недалеко отсюда. А дальше к востоку – Тауэр.

– Где обезглавливали преступников и томились в застенках короли?

– Именно так. К сожалению, Тауэр имеет довольно мрачную историю.

Серина вздрогнула – на нее словно повеяло могильным холодом.

– Ты замерзла? Давай вернемся. – Ник повел ее по узкой улочке, которая вскоре вышла на широкий проспект. Их обступила пестрая толпа – кто в дорогих плащах, кто в лохмотьях.

Экипажи и фермерские подводы грохотали по булыжной мостовой. Лошади вскидывали головы и ржали, приветствуя друг друга. На углу валялась перевернутая повозка с углем, и двое кучеров переругивались, выясняя, кто виноват.

Какофония звуков и запахов окружила Серину, и она тщетно пыталась разобраться в многоголосом гуле.

Ник купил пакетик леденцов и едва успел увернуться от портшеза, который несли четверо дюжих носильщиков. Серина взглянула на человека, сидевшего в портшезе, и в ужасе отшатнулась. Ей показалось, что она увидела Лютера Хиллиарда.

– Ты побледнела, Серина. Тебе холодно? – Она кивнула, и Ник предложил: – Вернемся домой. Хватит на сегодня впечатлений.

Она шла за ним, ничего не видя. Но если Лютер в Лондоне, она в безопасности только в своей тюрьме. И Серина бросилась бежать.

Глава 13

Ник нагнал ее в конце улицы и схватил за руку.

– Что ты делаешь? Ты ведь обещала, что никуда не убежишь! Я поверил тебе! – Его лицо побагровело от гнева.

Она вырвалась и сердито сверкнула глазами.

– Я не собиралась убегать от тебя, идиот! Я бежала к твоему дому. – Она прижала ладони к лицу, и слезы потекли по ее щекам.

– Откуда мне было знать? – Смущение и злость отразились на его лице. – Ты понеслась как сумасшедшая, не сказав ни слова.

– Ты не доверяешь мне ни капли! Я же сказала, что не убегу, а ты усомнился в моей честности! – Она вытирала слезы, но они все текли, и ужас ночных кошмаров заставлял ее трястись от страха.

– Что тебя так напугало? – спросил он, обнимая ее за плечи.

Она вытерла глаза, раздумывая, стоит ли посвящать его в свою тайну. Он, конечно, захочет ей помочь и разыщет Лютера, но этого-то как раз и нельзя допустить. Лютер уже убил отца. Ничто не помешает ему еще раз обагрить руки кровью.

– Мне показалось, что я увидела одного человека, – пробормотала она.

– И ты его боишься.

– Да. Он жаждет моей смерти.

– Смерти? – Ник быстро увел ее с многолюдной улицы в переулок. Вскоре они очутились рядом с домом, который она не так давно ненавидела, а теперь считала своим единственным надежным убежищем. Ник отпер дверь, и они вошли в полутемный холл.

Пройдя на кухню, он усадил ее на стул и развязал завязки ее плаща.

– Я приготовлю чай и нагрею воду, чтобы ты могла помыться. В кладовке под лестницей стоит ванна.

– Ты сделаешь это ради меня? – спросила она, удивленная и обрадованная его заботой.

– Мне больно видеть как ты расстроена и напугана, – вздохнул Ник, снимая плащ и камзол. Он развел огонь, и языки пламени весело заплясали в очаге, распространяя тепло.

Постепенно Серина успокоилась и согрелась. Ник поставил перед ней чашку горячего чая, и она благодарно улыбнулась ему.

– Серина, расскажи мне все.

– Чтобы ты отправился сражаться с драконом? – спросила она грустно.

– Я уверен, что смогу тебе помочь.

– Ты меня растрогал, Ник.

Он опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

– Мы с тобой были ближе, чем друзья, но до сих пор не доверяем друг другу. Мы чужие, а я знаю тебя лучше, чем кого бы то ни было. Странные у нас с тобой отношения.

Она кивнула и дотронулась ладонью до его щеки.