Оправданный риск [Оковы счастья]

— Так что? — спросила Лаура, справившись наконец с халатом. Она подняла голову и с удивлением обнаружила, что Франс стоит с закрытыми глазами и каким-то неестественно застывшим лицом. — Что это с вами?

Он покачал головой и открыл глаза.

— Ничего. А с Крисом нам было что обсудить. У нас есть общие интересы. — Франс хмыкнул. — А теперь, не исключено, появятся и новые.

Лаура не успела ответить — дверь открылась, и в палату вошла нянечка с ребенком на руках.

— Что он тебе сказал?

Патриция села в машину мужа и сразу спросила его о том, что ее сейчас больше всего интересовало, — о беседе Криса с Франсиско Мендесом. Вечером она рано уснула, и супруг, вернувшийся домой позже обычного, не стал ее будить.

— Ничего особенного. Мы говорили в основном о делах. — Крис включил мотор и улыбнулся, вспомнив, каким озабоченным выглядел его испанский друг. — Понимаешь, сегодня они собираются сами обсудить свои планы, а уже потом поделятся с нами.

— Бедная Лора. Сначала получила такой удар от Робина, а теперь эти проблемы с Франсом. Ты знаешь, она ведь так и не рассказала мне о том, что у них роман. — Патриция недовольно шмыгнула носом. — Почему он не приехал заранее? Почему Лора была против того, чтобы я ему позвонила?

— Милая, женщины не всегда ведут себя разумно, — ответил Крис и тут же, спохватившись, поспешил добавить:

— Впрочем, и мужчины тоже.

— Как ты полагаешь, он увезет ее в Испанию? — Нелегкие годы детства очень сблизили сестер. Теперь, когда Патриция вышла замуж за любимого человека, имевшего к тому же все возможности заботиться о жене, судьба Лауры особенно беспокоила ее. Кроме того, она чувствовала свою ответственность за то положение, в котором оказалась сестра. Ведь с Франсиско Мендесом Лаура познакомилась не без ее участия. — Расскажи мне о нем.

Крис пожал плечами.

— Мы знаем друг друга лет пять. Познакомились здесь, в Англии. Франсиско живет недалеко от Севильи. У него прекрасная вилла, которую можно назвать и крупной фермой. Он разводит лошадей, занимается инвестициями. В Англию приезжал для переговоров по закупке сельскохозяйственных машин.

— Он живет один? — нетерпеливо спросила Патриция. — Ну ты понимаешь, что я имею в виду. Такой состоятельный и красивый мужчина не может обходиться без… без…

— Ты хочешь знать, есть ли у него любовница? — Крис посмотрел в зеркало заднего обзора и свернул налево. — Насколько мне известно, несколько лет назад он собирался жениться, но потом что-то не сложилось. По-моему, сейчас у него никого нет.

Крис припарковал машину и помог жене выйти. Патриция огляделась и сразу же заметила автомобиль Фреда Осгуда.

— Посмотри-ка, мама уже здесь.

— Глория очень переживает, — заметил Крис, — а Фред может дать дельный совет, он ведь юрист.

— Что ты хочешь этим сказать? — Патриция внимательно посмотрела на мужа. — У Лауры могут быть проблемы?

— Давай сначала поговорим с самой Лаурой, а потом уже займемся ее проблемами, если она того пожелает.

Патриции такая позиция мужа не очень понравилась, но, зная по опыту, что тот почти всегда бывает прав, она лишь вздохнула и направилась к входу в невысокое здание больницы.

— Дорогая, ты должна мне обо всем рассказать. Сейчас тебе как никогда нужны поддержка и совет.

Глория с сочувствием посмотрела на дочь, только что закончившую кормить ребенка. Ее жизнь с первым мужем не заладилась с самого начала и теперь, вспоминая те, уже далекие годы постоянной нужды, тревог и неуверенности, она с ужасом думала, что сталось бы с нею и дочерьми, если бы в какой-то момент в ее жизни не появился Фред Осгуд. Решительный, сильный, крепко стоящий на ногах, он, как ей казалось, в одночасье решил все проблемы, затянувшиеся в прочный узел и грозившие лечь тяжким бременем на ее детей.

— Мама, у меня все в порядке. Я иду на поправку, девочка здорова. Скоро мы с ней выйдем отсюда. — Лаура понимала, что мать ждет от нее другого, но чем еще она могла успокоить Глорию? — Пожалуйста, не волнуйся за меня.

Глория посмотрела на мужа. Тот понимающе кивнул и приблизился к кровати.

— Лаура, я так понял, что ты хочешь поговорить со мной?

— Да, Фред. — Она приподнялась на локтях, и Глория поправила ей подушку. — Спасибо, мама. Я хотела бы проконсультироваться… — Лаура вздохнула.

— Я оставлю вас ненадолго. Улыбнувшись сначала дочери, а потом мужу, Глория вышла из палаты.

Сдав кровь на анализ, Франс направился на больничную автостоянку, где оставил взятую напрокат машину. Черт бы побрал этих англичан с их левосторонним движением, думал он. Черт бы побрал Лауру Крэнстон с ее упрямством и непонятной игрой, в которую она втянула его. Ему не нравились такого рода сложности, рожденные эмоциями, не поддающиеся логическому разрешению. Отношения между мужчиной и женщиной достаточно просты. Каждый берет на себя определенную долю ответственности и получает определенную долю удовольствия и комфорта. Мужчина зарабатывает деньги, обеспечивает семью, руководит домом. Женщина растит детей и создает атмосферу уюта. Эти правила существуют давно, и менять их нет необходимости.

Он остановился у небольшого сквера, где договорился встретиться со знакомым юристом, выключил двигатель и взглянул на часы. До встречи оставалось еще минут пятнадцать.

После размолвки с Кончитой его жизнь текла размеренно и спокойно. Конечно, у него были женщины, но он всегда умело обрывал связь при первых тревожных сигналах о том, что интрижка может перерасти в прочный роман. Ему удавалось делать этот разрыв безболезненным — так по крайней мере он считал, — а возможный дискомфорт дам компенсировать разумной щедростью.

Сейчас, впервые за несколько лет, Франс испытывал непривычное и потому неприятное раздражение. Его раздражала Англия, Лаура и он сам. Что ж, завтра утром, когда результат теста будет уже известен, он поговорит с этой гордячкой. Но к разговору нужно подготовиться. Если ребенок его, он должен знать свои права. Франс вышел из машины и зашагал к скверу.

Долгий разговор с матерью и сестрой, в котором участвовали и Фред с Крисом, отнял у Лауры много сил. Но зато кое-что прояснилось. В частности, Фред дал ей понять, что отец ребенка согласно закону имеет значительные права, и для отказа в них нужны очень серьезные основания…

В палату вошла няня.

— Миссис Крэнстон, как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хорошо.

— Тогда я принесу вам девочку?

Лаура кивнула.

Вскоре ребенок уже лежал у нее на руках. Девочка была спокойна и после того, как Лаура покормила ее грудью, сразу уснула. Глядя на умиротворенное личико дочери с крохотным носиком и розовыми губками, Лаура думала о том, какая огромная ответственность свалилась на нее. Конечно, у нее хватит средств, чтобы обеспечить девочке достойную жизнь, но каково ей будет без отца? Что она ответит дочери, когда та начнет задавать вопросы? Что ее отец негодяй? Что он бросил их? Что между ее родителями никогда ничего не было, кроме одного-единственного часа близости? Ах, Франс, Франс!..

Но он же бросил тебя, тут же напомнила она себе. Ушел, получив свое. И теперь не время для сожалений и колебаний.

— Мисс Крэнстон? — Лаура повернулась к двери. Врач тихо, чтобы не разбудить ребенка, подошел к кровати и опустился на стул. — Лаура, полагаю, что мы сможем выписать вас в самое ближайшее время. Сейчас девочку заберут, а я хотел бы осмотреть вас еще раз…

У двери палаты Франс помедлил, зная, что разговор предстоит нелегкий. Но как бы там ни было, он обязан пройти через все это и достичь результата. После разговора с юристом, после долгой и не во всем приятной беседы с матерью Лауры, после встречи с врачом он выработал необходимую тактику. Возможно, кому-то его методы убеждения пришлись бы не по душе, но мир суров, и успех сопутствует лишь тому, кто умеет концентрировать все силы на достижении цели в нужный момент.

Он постучал и, не дожидаясь ответа, вошел в палату.

— Франс? — Лаура выжидающе посмотрела на него. — Я не ждала вас так рано.

— Мне только что сообщили результаты теста. Вы оказались правы, я действительно ее отец. — Он знал, что должен взять инициативу и не отвлекаться на то, что не имеет отношения к делу. — Нам нужно обсудить ситуацию.

— По-моему, вам известно мое мнение. — Лаура положила руки на одеяло, стараясь быть абсолютно спокойной.

— Извините, дорогая, но обстоятельства изменились. — Франс опустился на стул и пристально посмотрел на мать своей дочери. Собранная, внешне спокойная. На лице почти никаких следов усталости. Темные шелковистые волосы зачесаны назад и перехвачены резинкой. Никакой косметики. — С вашего разрешения, я изложу вам свое видение решения нашей проблемы.

Она молча кивнула.

— Как только вам позволят уйти отсюда, мы регистрируем брак и затем все втроем улетаем в Испанию. У меня достаточно удобный дом, чтобы разместить в нем нашу семью. Вы ни в чем не будете нуждаться и…

— Почему вы решили, что я соглашусь выйти за вас замуж и переехать в ваш дом? Почему вы решили, что можете вырвать меня из моего мира и перенести в свой? Почему вы решили, что у вас есть право решать все за меня?

— Так будет лучше для всех. — Франс знал, что его ждет, и был заранее готов к такой атаке. — Я могу создать для вас и дочери гораздо лучшие условия, чем это в состоянии сделать вы одна. Давайте не ссориться, Лаура, — Он взял ее за руку и тихонько сжал тонкие бледные пальцы. — Я разговаривал с вашей матерью и, надеюсь, убедил ее в правильности такого шага.

— Моя мать здесь совершенно ни при чем, я уже вполне взрослая, чтобы…

— Не перебивайте меня. — Франс помотал головой. — Глория знает, что мы встречались с вами в Лондоне, что наш роман длится уже несколько месяцев и что мы обсуждали с вами планы вашего переезда в Испанию.

Его слова застали Лауру врасплох. Какой же он коварный тип!

— Вы обманули ее! Зачем? — Она зло посмотрела на него. — Да, вы, похоже, способны на все. Что еще вы сочинили?

Франс наклонился к ней.

— Я сделал это для всех нас. Думаю, получилась вполне приличная версия. Вашей матери так будет спокойнее. А на что я способен…

Его темные зрачки были похожи на бездонные колодцы, и Лаура вдруг поняла, что если не отведет сейчас взгляд, то ее затянет в эту бездну. Его губы мягко коснулись ее губ, а рука нырнула под одеяло и стиснула ее бедро. И внезапно, вопреки всем принципам и расчетам, ей непреодолимо захотелось уступить поднимавшемуся чувству желания броситься в охватывающий ее огонь и забыть хотя бы на время обо всех проблемах, о родственниках, о целом мире. Она закрыла глаза и потянулась ему навстречу. Он поддержал ее, обняв за плечи, и поцеловал с такой страстью, что у нее перехватило дыхание…

Франс с трудом оторвался от горячих губ Лауры и бережно опустил ее на подушку. Кровь стучала в висках с такой силой, что он, наверное, не услышал бы и гула пролетевшего над головой самолета. Эта женщина действовала на него, как пламя на спичку Раньше с ним такого не случалось.

Он сделал глубокий вдох. Лаура молчала, глядя в сторону. Пауза явно затягивалась. Франс откашлялся.

— Вот видишь, нас тянет друг к другу, — сказал он и снова сел на стул. — У нас получится нормальный брак. Наша дочь вырастет с двумя родителями. Я сумею…

— Я в этом не сомневаюсь, — тихо произнесла она, по-прежнему глядя куда-то в сторону. — Но ведь ты не любишь меня, Франс, а без любви любой брак рано или поздно распадется.

— Любовь — всего лишь выдумки тех, кто не способен ценить уважение и верность, ответственность и постоянство. Ты поймешь со временем, — спокойно возразил он.

— Может быть. — Лаура посмотрела на него. — Но я не хочу жить так. У меня есть свой мир, есть свое дело, и я не хочу терять все это ради той роли, которую ты мне уготовил. — Она бросила взгляд на часы. — Мне скоро кормить девочку. Уезжай, Франс. Мы сможем договориться обо всем, но только позже.

— Позже ничего не будет. — Он поднялся. — Мы решим все сейчас. Если ты не выйдешь за меня замуж и не уедешь со мной, я обращусь в суд. — Заметив ее протестующий жест, Франс поднял руку. — Я уже проконсультировался. Слава Богу, английские законы хорошо защищают права отца. Даже если мне не удастся забрать дочь насовсем, я смогу проводить с ней половину времени. Ты хочешь, чтобы наша девочка разрывалась между родителями, живущими в разных странах? Подумай и о своей работе. Ты не сможешь вернуться к ней по меньшей мере в ближайшие месяцы. — Он сунул руки в карманы. — С твоей семьей я договорюсь. Крис хорошо знает меня, и Фред, уверен, тоже не будет возражать. А твою мать, как мне кажется, я уже убедил. Подумай, Лаура, и дай мне ответ завтра. Кстати, как мы назовем нашу дочку?

— Мэри, — растерянно ответила Лаура, чувствуя, что в ней что-то сломалось.

Ей хотелось плакать от слабости и неспособности противостоять этому натиску. И вместе с тем она понимала, что нуждается сейчас в покое, постоянстве и какой-то… устойчивости. Хотя бы на время.

Глава 6

— Будем дома через четверть часа, — с улыбкой сообщил Франс, поворачиваясь к жене.

Лаура кивнула, продолжая смотреть в окно, за которым пробегали невысокие, поросшие кустарником холмы и живописные деревни, тонувшие в зелени садов.

Перелет прошел на удивление спокойно, Мэри уснула минут через десять после того, как они поднялись в воздух. В мадридском аэропорту их встречал Хуан, невысокий, смуглый парень с темными, как оливки, глазами. Он почти не говорил по-английски и явно робел в присутствии новой хозяйки. Хуан приехал на огромном лимузине, привезя с собой женщину средних лет по имени Чевита. Франс объяснил, что она будет няней Мэри, и добавил, что знает ее много лет. Чевита сразу же взяла малышку на руки, и одной ее улыбки оказалось достаточно, чтобы развеять все опасения Лауры. В лимузине хватило места для всех, а поездка заняла не более полутора часов.

— Это уже моя земля, — с гордостью произнес Франс, кивая на раскинувшиеся за окном поля. — Я приобрел ее восемь лет назад и вложил немало сил и средств, прежде чем начал получать отдачу. — Он встревоженно посмотрел на молчаливую Лауру. — Ты не устала?

— Все в порядке.

Она оглянулась на сидевшую позади Чевиту. Та улыбнулась и жестом показала, что девочка спит. Еще бы ей не спать — столько высосала из маминой груди. Лаура вздохнула: сколько перемен за последние дни!.. Еще неделю назад жизнь катилась по наезженной колее, и вот сейчас все изменилось. Нет, все изменилось не сейчас, а девять месяцев назад, когда судьба — или случай? — свела ее с Франсиско Мендесом. Что впереди?

Лаура посмотрела в окно. Они только что свернули с шоссе и поехали по неширокой асфальтированной подъездной дороге, обсаженной с обеих сторон рядами высоких раскидистых деревьев. Впереди, на некотором возвышении, белел трехэтажный особняк с колоннами, большими окнами и милыми вычурными башенками. На фоне бледно-голубого неба и поднимающихся вдалеке холмов здание выглядело сказочно прекрасным. Она замерла, очарованная увиденным, и не сразу отреагировала на слова мужа.

— Вот мы и дома. — Франс тронул ее за руку. — Ты меня слышишь? Дорогая, мы приехали.

Они обо всем договорились еще в Англии. Лаура будет жить в другом крыле с дочерью и няней, отдельно от Франса. Он нехотя согласился, да и то лишь с условием, что решение это временное.

— Привыкай, отдыхай, набирайся сил, — сказал Франс, хмуро выслушав ее требования. — Но имей в виду: наш брак настоящий, я не намерен превращать его в ширму. Долорес и Хуан помогут тебе освоиться. Через несколько дней у нас будут гости, ты должна познакомиться с соседями.

— Я ничего тебе не должна, — холодно ответила Лаура. — Ты заставил меня приехать сюда, но не думай, что я стала твоей рабыней.

— Мне не нравится твой тон и твои слова. Но сейчас не время спорить. Пойдем, я покажу тебе твои комнаты.

Он провел ее на второй этаж по широкой, с деревянными перилами лестнице и толкнул первую дверь. За ней находилась гостиная — большая, светлая комната с высокими окнами и прекрасной старинной мебелью, подобранной явно со вкусом. Два дивана, кресла, столики, на которых стояли вазы со свежесрезанными цветами, картины на стенах, мягкий ковер…

Лаура не успела оглядеться, а Франс уже жестом пригласил ее пройти дальше и открыл дверь в следующую комнату. Это была спальня. В центре — широкая деревянная кровать с резной спинкой, на массивных ножках, застеленная голубым покрывалом. Того же оттенка портьеры на окнах. Огромное, почти от пола до потолка, зеркало. Туалетный столик. И цветы, цветы… К ее приезду определенно готовились.

Франс выжидающе посмотрел на нее, и Лаура невольно улыбнулась, забыв о своем решении держаться холодно и независимо.

— Спасибо, — сказала она. — Мне нравится.

В дверь кто-то постучал.

— Войдите! — крикнул Франс. — Это Долорес, моя домоправительница.

Лаура повернулась навстречу вошедшей женщине. Ей было около сорока пяти. Среднего роста, довольно пухлая, с добрым лицом и мягким взглядом темных глаз.

— Долорес, это моя жена, Лаура, — сказал Франс и снова обратился к Лауре:

— Дорогая, Долорес плохо говорит по-английски, но понимает вполне достаточно. А сейчас, извини, мне придется тебя покинуть. Я долго отсутствовал, и без меня дела почти остановились. Увидимся вечером. — Он подошел к ней, уверенно и вместе с тем бережно обнял за талию и крепко поцеловал в губы. — Не скучай. — Франс помахал рукой, что-то сказал по-испански своей домоправительнице и вышел.

— Я помогать, сеньора, — произнесла Долорес и с любопытством посмотрела на хозяйку. — У господина хороший вкус.

Лаура смущенно улыбнулась.

— Распакуйте чемоданы, а я схожу посмотрю, как там моя девочка. Потом приму ванну и немного отдохну.

— Да-да. — Женщина закивала и указала на еще одну дверь. — Ванная там.

— Вот и отлично. — Лаура кивнула, пересекла гостиную и направилась в детскую, откуда уже доносился голос Чевиты.

Первые два дня прошли в обустройстве на новом месте. Мэри чувствовала себя отлично и на удивление спокойно спала, чего нельзя сказать о Лауре, которая вскакивала по несколько раз за ночь, откликаясь на малейший шум из детской. Няня просила ее не волноваться, но это не помогало.

Конечно, Лаура понимала, что причина ее беспокойства не только в тревоге за девочку. Ей было одиноко, и если днем одиночество отступало перед заботами по дому, кормлениями и прогулками на воздухе, то ночью оно обрушивалось на нее всей своей тяжестью. Она вновь и вновь возвращалась к лондонской жизни, вспоминала Робина и Шейлу, работу, свою уютную квартирку в Челси.

Днем, играя с дочерью или просто наблюдая за ней, Лаура проникалась нежностью к этому крохотному существу, ответственность за счастье которого взяла на себя. Это занимало ее мысли и чувства. А вечерами и по ночам ее мысли уносились к той ночи, когда в ней зародилась новая жизнь. Она не винила в случившемся ни себя, ни Франса. Но не могла простить ему холодности, отчужденности и даже враждебности, столь явно проявившихся в тот день, когда он впервые посетил ее в больнице.

Франс почти не бывал дома. Утром он заходил в детскую, любовался малышкой, разговаривал с няней. А потом завтракал и тут же уезжал по делам и возвращался только вечером. Они обедали, перебрасываясь парой ничего не значащих фраз, и расходились по своим комнатам.

Все изменилось на третий день. Франс вернулся домой непривычно рано и сразу же прошел в детскую, где Лаура только что закончила кормить Мэри.

— Дорогая, мне нужно поговорить с тобой, — сказал он. — Спустимся вниз.

— Хорошо.

Лаура кивнула и, оставив девочку на попечение Чевиты, последовала за мужем. Франс стоял у столика с телефоном в холле и что-то говорил в трубку. Заметив жену, он быстро закончил разговор и повернулся к ней.

— Похоже, наша дочь быстрее освоилась в новой обстановке, чем ты.

— Это вполне естественно. — Лаура пожала плечами. — Что ты хотел мне сказать?

Франс ответил не сразу. Занимаясь в минувшие дни делами, он постоянно думал о том, что перемены в его жизни нагрянули слишком быстро. Конечно, Лауре нужно время, чтобы ко всему привыкнуть, но без желания ничего не получится. Значит, он должен взять все в свои руки, подтолкнуть жену в требуемом направлении и наладить нормальную семейную жизнь. Хватит и того, что Долорес и Хуан уже посматривают на него с сочувствием. Жена должна спать с мужем в одной постели.

— Завтра у нас будут гости. Это мои друзья и соседи. Всего несколько человек. — Он подошел к Лауре и положил руки ей на плечи. — Я хочу, чтобы ты перешла в мое крыло. Долорес и Хуан помогут перенести вещи и…

— Нет, Франс. — Она опустила голову. — Я пока не готова к этому. Дай мне время…

— Я не могу больше ждать. — Франс взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. — Мы ведь поженились. Место жены рядом с мужем.

— Ты прекрасно знаешь, что я не горела желанием выходить за тебя. Я уступила перед угрозами, но не думай, что можешь заставить меня делать все, что тебе угодно. Не дави на меня, Франс.

— Я не требую от тебя слишком многого. — В его голосе послышались резкие нотки. — Но у нас с тобой общий ребенок, общий дом и впереди целая жизнь. Мы должны идти навстречу друг другу. Это единственное разумное решение.

Его настойчивость почему-то возмутила ее. Кроме того, ей хотелось сбросить с себя эти сильные руки, обжигавшие ее сквозь ткань платья.

— У нас нет ничего общего. — Она отступила на шаг и вызывающе посмотрела ему в глаза. — Мы никогда не станем близки, потому что…

— Вот как? — Его глаза вспыхнули, на скулах заиграли желваки. — Мы уже были близки, забыла? Тогда тебе не понадобилось много времени, чтобы улечься в постель с незнакомцем. — Лаура вздрогнула, как от удара, но не успела ответить — Франс угрожающе подступил к ней. — Завтра ты переберешься в мое крыло. А вечером познакомишься с нашими гостями. Они будут к восьми. Надень что-нибудь длинное… женственное. Это приказ. — Он понизил голос:

— Или просьба, если тебе угодно.

— Ты варвар! — негромко, но с силой сказала Лаура. — Ты просто дикарь. Я ошиблась, согласившись приехать сюда.

— Успокойся. — Франс, похоже, уже успел взять себя в руки. Он снова обнял ее и неожиданно поцеловал в губы. Она попыталась вырваться, но эти попытки ничего не дали. Франс сам оборвал поцелуй. — Все проблемы между мужем и женой легко решаются ночью… в постели, — с легкой усмешкой сказал он и опять поцеловал ее в губы, но теперь медленно и с большим чувством.

Лаура невольно задрожала, ощущая тепло его желания. Ее губы раскрылись, впуская его жадный язык, а из груди поднялся стон пробуждающейся страсти. Почувствовав, как ее руки обвивают его шею, Франс нехотя развел их и сделал шаг назад.

— Ты сказала, что между нами нет ничего общего, но это не так. Может быть, того, что есть, не столь уж много, но у других нет и этого. — Он провел рукой по ее щеке, горлу, груди, и она вздрогнула, когда его пальцы стиснули ее набухший сосок. — Ты еще попросишь меня взять тебя, Лаура. Обещаю.

— Нет, — дрожащим шепотом ответила она, — клянусь, что не попрошу. Не дождешься.

Он улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в шею.

— Посмотрим завтра вечером.

Глава 7

Стоя у окна в спальне, Лаура наблюдала за тем, как Долорес и Хуан освобождают комнату от последних ее вещей.

Сначала она пыталась остановить их, говоря, что не нужно подчиняться приказам дикаря. Оба делали вид, что не понимают ее, хотя Хуан знал английский. К тому же, похоже, и он, и домоправительница прекрасно осознавали суть ситуации.

Лицо Долорес горело от стыда. Пару раз Лаура ловила ее извиняющиеся взгляды, словно женщина хотела сказать, что сожалеет о доставшейся ей роли, но ничего не может поделать.

Никогда еще Лаура не чувствовала себя такой беспомощной и не испытывала такой злости. Даже в то злосчастное утро, когда поняла, что была лишь «девушкой на одну ночь» для человека, ставшего теперь ее мужем.

Прекратив сновать туда-сюда, Хуан и Долорес остановились наконец у дверей. Хуан неловко поклонился. — Сеньора.

В одном слове целая речь. Оно означало, что с работой они закончили. Пустой шкаф с открытой дверцей. Пустые ящики письменного стола. Ванная без привычных женских безделушек. Как будто она никогда и не жила в этой комнате.

Она взглянула через плечо на Хуана, все еще стоявшего у двери. Ничего не выражающее лицо, опущенные руки — словно ждет дальнейших указаний. Похвалить его за работу? Или просто отпустить?

Франс с самого начала дал понять, что в его доме у нее нет никаких прав, что она всего лишь собственность, вроде его лошадей и его земли. И вот теперь его слуга ждет, чтобы она его отпустила? Это просто смешно!

Лаура, пряча бушевавший в душе гнев, повернулась к Хуану.

— Идите. Ступайте отсюда.

Слуга еще раз неловко поклонился и вышел, а домоправительница замешкалась. Похоже, она хотела что-то сказать. Но что можно сказать после того, как Великий Мендес вынес свое решение?

— Все в порядке, — устало буркнула Лаура. — Правда.

— Он хороший человек, — пробормотала Долорес. — Добрый… Она запнулась, подыскивая подходящее слово, и, не найдя, постучала себя по груди. — Добрый здесь. — И, улыбнувшись на прощание, торопливо вышла в коридор.

Хороший человек с добрым сердцем? Но это ничего не объясняет. Сходным образом можно отозваться, например, о Нероне. Ее так и тянуло рассмеяться, но любое проявление эмоций могло положить начало цепной реакции. Надо держать себя в руках.

Впрочем, что толку смеяться, плакать или жалеть себя? Этим ничего уже не поправишь.

Она пришла к такому выводу еще тогда, во время перелета, когда сидела у окна, чувствуя, что покидает свой мир или что мир уходит от нее. Мысли носились в голове, как мыши по лабиринту. А потом усталость взяла свое, и она погрузилась в беспокойный, тяжелый сон. Но затем ей стало уютно и спокойно — Франс обнял ее за плечи и согрел теплом своего тела.

Она снова взглянула в окно — там, за садом, тянулись поля, виднелась роща, а еще дальше поднимались пологие холмы.

Почему он обнял ее? И почему она позволила ему сделать это? Надо было освободиться из его объятий, но ей не хотелось лишиться давно забытого ощущения комфорта покоя и безопасности. Страх и ненависть ушли ей было приятно сознавать себя женой Франса, знать, что он уже никогда ее не покинет…

Лаура вышла из комнаты, продолжая размышлять. Может быть, она вышла замуж за сумасшедшего? Как еще объяснить внезапные перепады в его настроении, переходы от нежности к бесчувственности? А может, она сама сходит с ума, пытаясь найти в этом какой-то смысл? Я оказалась пленницей этого дома, этого брака, думала Лаура. И так будет до тех пор, пока я не сумею каким-то образом заставить его понять, что спланированная им жизнь не получится, что нельзя создать дружную, счастливую семью, сковывая ее членов цепью.

Часы наверху пробили шесть. 1 ости приедут к восьми. Ей нужно принять ванну, надеть что-то длинное и женственное, спуститься навстречу гостям и вести себя, как следует достойной супруге. А когда гости уедут, Франс допустит ее в свою постель. Наверное, не сомневается, что рано или поздно она приползет к нему, умоляя приласкать ее, как любимую кошечку.

— Не дождетесь, сеньор! — вслух произнесла Лаура.

Его апартаменты находились в другом крыле дома. К тому моменту, когда Лаура дошла туда, у нее уже от злости вспотели ладони. Она хотела постучать, но не стала это делать: если уж от нее требуется делить его жизненное пространство, то нужно явиться не в роли просительницы. Она перевела дыхание и открыла дверь.

Перед ней была гостиная. И никого. Лаура захлопнула за собой дверь, привалилась к ней спиной. Вся ее храбрость куда-то исчезла, а ноги стали как ватные. Вот оно, логово хозяина. Проникнись его духом, сказала она себе, подходя к другой двери, — ведшей в спальню. А теперь главное — не смотреть на кровать. Но как это сделать? Наверняка стоит в центре комнаты, покрытая черным атласом, а на потолке зеркало…

Лаура рассмеялась: кровать оказалась весьма простой. Может быть, немного больше обычной. Ни зеркала на потолке, ни черного атласа. Белое покрывало, горка подушек. Напротив кровати стеклянная стена, выходящая на террасу.

Слева — зеркальная стена, в ней — зеркальная же дверь. За ней наверняка туалетная комната, а дальше — ванная.

Она приоткрыла дверь. Так и есть: в открытых платяных шкафах — одежда Франса и ее вещи. Это естественно, их одежда висит вместе, потому что они муж и жена…

Перестань, мысленно одернула себя Лаура. Синяя Борода тоже был чьим-то мужем. Муж — вовсе не обязательно хороший человек. Франса к числу таковых не причислишь. Он бездушный диктатор, считающий ее своей собственностью.

Ну нет! Никогда он не будет распоряжаться ею.

Лаура с замиранием сердца снова приоткрыла зеркальную дверь. В ушах звенел твердый командный голос Франса. Прими ванну, сказал он, как будто без его указания она бы этого не сделала. Подушись. Надень что-нибудь длинное, женственное.

Сегодня он собирался выставить ее напоказ перед своими друзьями. Она знала, по крайней мере догадывалась, какого типа женщину те ожидают увидеть. Жена Мендеса — свидетельство его вкуса. Ухоженная, элегантно одетая, смирная и послушная. Каждой улыбкой подтверждающая, что единственная цель ее жизни — угождать супругу. Жена Франса — кошечка, живущая в ожидании, когда ее заметят и погладят. А ночью позовут в постель хозяина. Она усмехнулась. — У кошечек есть коготки, сеньор. Вы, похоже, об этом забыли. Кошка с когтями не желает подчиняться приказам. Длинное и женственное? Как же, ждите!

Лаура пробежала взглядом по висящим перед ней платьям. Черное шелковое — нет. Красное — тоже нет. Они не устраивали ее только потому, что устроили бы его. А это что? Мягкий розовый шелк… У нее никогда не было ничего подобного.

Эти вещи купил для нее Франс. Она и позабыла, точнее, намеренно игнорировала их. В первое время после приезда в Испанию ей чуть ли не каждый день приносили какие-то коробки, но она, зная, что в них находится, даже не заглядывала внутрь.