Звезды зарубежного спорта - Уэйн Гретцки

Уолтер Гретцки, Джим Тейлор

Уэйн Гретцки

Предисловие

Лучший бомбардир североамериканской НХЛ последних лет Уэйн Гретцки чем-то напоминает нашего выдающегося хоккеиста Игоря Ларионова. Высокий и худощавый, чрезвычайно подвижный – он с виду совершенно не похож на профессионального ледового гладиатора. Почти каждый год он обновляет список рекордов НХЛ. И знаете, почему ему это удается? Он играет в наш хоккей – творческий, богатый красивыми и неожиданными комбинациями.

Его любимый хоккеист – Валерий Харламов. Гретцки считает, что выучился хоккею, глядя на игру В. Харламова и А. Якушева. Заимствовав лучшее из советского и европейского стиля, Уэйн очень быстро стал лидером не только североамериканского, но и мирового хоккея, в истории которого он занял такое же место, как легендарные игроки Горди Хоу, Бобби Халл и Валерий Харламов. Игра Гретцки отличается «интеллигентностью»: я никогда не видел, чтобы он участвовал в драках или нарушал правила.

Уэйн, по-моему, первый из канадских хоккеистов, который не стремится обязательно лично забить гол. Главное для него – коллективная игра, суть которой состоит в передаче шайбы партнеру, находящемуся в более выгодном для взятия ворот положении. Партнеры ведут себя по отношению к нему так же, и в результате в выигрыше оказывается вся команда.

Популярность Уэйна в Канаде можно сравнить с популярностью Валерия Харламова у нас. Каждый мальчишка мечтает непременно стать таким, как Гретцки.

Я очень хорошо знаю Уэйна: он мой друг. И мне хочется отметить такие его качества, как доброжелательность, интерес и уважение к нашей стране. В 1982 году он приехал в Москву сниматься в документальном фильме о хоккее «Чемпион». В нем принял участие и я. Фильм имел успех у зрителей Северной Америки. В нем удалось передать атмосферу дружбы, теплоты и доверия, в которой проходила наша встреча. Уэйну хотелось побольше узнать о нашей стране и обязательно показать в фильме красоту Москвы. Мы вместе возлагали венки к могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены и к Мавзолею Владимира Ильича Ленина, посещали театры и музеи.

В Москве с Уэйном были его отец и младшие братья. Они с большим удовольствием приняли участие в показательной тренировке с юными советскими хоккеистами…

И вот перед вами книга, которая рассказывает о том, как Гретцки стал Гретцки, как раскрылся его талант и росла популярность. Читая ее, вы многое узнаете о жизни канадских профессионалов. Советую всем, особенно юным хоккеистам, познакомиться с этой книгой.

Владислав Третьяк.

«Я плачу! Наверное, это от шампанского…»

«Для меня нет середины. Или я стану одним из героев этой серии игр, или я буду последним неудачником».

Уэйн Гретцки. Май 1984 года

Финал Кубка Стэнли[1] 1984 года. «Эдмонтон Ойлерз» против «Нью-Йорк Айлендерс». Команды набрали равное количество очков, серия подходит к концу, а на счету Уэйна Гретцки ни одного гола, ни одной голевой передачи. Второй год подряд игроки «Айлендерс» буквально не дают ему вздохнуть в финальных матчах. Многие думают, что Уэйн – это сенсация на один сезон, сильно «полинявшая» в решающих играх.

«Может быть, выявляется определенная закономерность? – вопрошал обозреватель газеты „Глоб энд Мейл“ из Торонто Трент Фрэйн. – Не кажется ли читателям, что в играх с жесткой силовой борьбой, в кубковых играх, где команда противника сражается не на жизнь, а на смерть, Уэйн не очень-то похож на неудержимый скоростной экспресс? Не то что в играх чемпионата, когда главная цель – голы, голы, как можно больше голов?»

Когда команда из Нью-Йорка обыграла эдмонтонцев 6:1, это было воспринято как катастрофа. И виновником ее объявили Гретцки.

Газеты Эдмонтона писали: «Гретцки выглядел жалко: всего два броска и ни одного очка. В двух играх финальной серии Кубка Стэнли Гретцки набрал больше штрафных минут, чем очков. В третьем периоде ему пришлось клюшкой остановить Пола Бутилье, это было единственное, на что он оказался способен. Результат его в двух играх: пять бросков, голов – нет, голевых передач – нет. В последних шести играх против „Айлендерс“ Гретцки сделал четыре голевых подачи, не забив сам ни одного гола. В последних одиннадцати встречах с ними ему удалось забросить всего две шайбы».

Даже тренер эдмонтовцев Сэйзер был настроен критически. Когда репортеры спросили его, не болен ли Гретцки, он ответил: «Нужно кататься, а не стоять на месте.

Нечего ждать подарков в центре, нужно откатываться в свою зону за шайбой. В сидящую утку легче попасть, чем в летящую. Уэйн мало двигается. Он совершенно здоров. Травма (ушиб плеча, из-за которого Уэйну пришлось пропустить шесть игр на первенство) у него была три месяца назад. Сейчас же меня больше беспокоит душевное состояние Гретцки».

Все это куда больше огорчало меня, чем Уэйна. Ведь говорили о моем сыне. За долгие годы его хоккейной карьеры я многое слышал, но никак не могу привыкнуть к пересудам о нем. А Уэйн лишь пожимал плечами: «Зрители оценивают хоккеиста только по последней игре».

Да, у него недавно была травма плеча, он только что перенес грипп и играл не так стабильно, как хотелось бы ему самому, но, когда я посмотрел статистические отчеты, оказалось, что в играх «плей-офф»[2] он забил больше всех и не уступал никому лидерства с первого дня. А «Эдмонтон Ойлерз», проигравшие в финале 1983 года четыре игры подряд команде «Айлендерс», на этот раз имели в финале победу в одной из двух игр в Нью-Йорке. Теперь им предстояло сыграть следующие три игры дома. Выиграй они их, и Кубок у них в руках.

Зрители, казалось бы, должны были быть довольны. Заполнившие трибуны стадиона «Нортлэндз Колизеум» в Эдмонтоне болельщики вроде бы имели все основания быть счастливыми, видя, как их команда разгромила ньюйоркцев со счетом 7:2. Ведь счет в серии стал 2:1 в пользу «Эдмонтон Ойлерз».

Но они не радовались. Почему?

Их команда играла против этих ньюйоркцев, с которыми у них особые счеты. Против знаменитой команды Тротье, Босси и вратаря Билли Смита. Команды, которая уже четыре года подряд владеет Кубком Стэнли. Команды, так унизившей «Эдмонтон» в предыдущем финале, а теперь пытающейся заполучить Кубок в пятый раз и сравняться с «Монреаль Канадиенс», владевшей славным трофеем с 1955–1956 по 1959–1960 годы. Болельщики «Эдмонтона» распустили флаги и накупили майки с надписями «Я терпеть не могу Нью-Йорк», но не было у них спокойствия и уверенности. Они знали, что может случиться, если их любимцам придется играть еще две последние игры в Нью-Йорке. Если они хотят завоевать Кубок, они должны выиграть два оставшихся матча на родном льду, а Гретцки не забивает.

Уэйн был больше озадачен, чем огорчен, такими настроениями. Если команда выигрывает, не все ли равно, кто забивает голы и набирает очки? Впрочем, он делал хорошую мину при плохой игре. Уж он-то знал, что многие болельщики думают иначе. Если ты стал рекордсменом среди снайперов с результатами, раньше казавшимися невозможными, если за пять лет игры в Национальной хоккейной лиге (НХЛ) ты четыре года получал приз Харта как самый результативный и полезный хоккеист лиги и теперь имеешь наибольшие шансы получить его в пятый раз, если тебя называют «лучшей приманкой» для зрителей за всю историю НХЛ, то неудивительно, что ты оказываешься главным предметом всех споров. Это не было в новинку для Уэйна: с десяти лет он был в центре внимания болельщиков и хоккеистов. С чего бы вдруг измениться миру?

В сезоне 1981/82 года он стал самым выдающимся снайпером за всю историю НХЛ. Он побил все рекорды: по числу забитых шайб, голевых передач и набрал больше всех очков. А потом «Ойлерз» проиграли «Лос-Анджелесу» в первом круге Кубка Стэнли, и люди стали говорить и писать: «Конечно, он – отличный хоккеист, но назвать его великим можно, только если „Ойлерз“ завоюет Кубок Стэнли. Кольцо чемпиона[3] – единственное доказательство величия хоккеиста».

Дурацкие аргументы. Если принять их, то Жильбера Перро нельзя признать великим игроком, потому что за четырнадцать лет, что он играл за «Буффало Сэйбрз», им не удалось получить Кубок Стэнли. Имя Брэда Парка, я уверен, когда-нибудь украсит Зал хоккейной Славы,[4] но в его лучшие годы ни «Нью-Йорк Рейнджерс», ни «Бостон Брюинз» потом ни разу не владели заветным трофеем. Но неужели из-за этого мы не можем считать Парка великим хоккеистом?

Уэйн старался не замечать всего этого. За годы жизни в хоккее у него сложился свой философский взгляд на критику: «Я получал розы. Должен быть готов и к шипам». Но когда «Эдмонтон» прорвался через игры в подгруппах в финал сезона 1982/83 года только затем, чтобы проиграть «Айлендерс» в четырех матчах подряд, ему досталось так, что и он занервничал.

Журналисты били прицельно: «Ойлерз» Уэйна Гретцки ни разу не завоевали Кубка Стэнли. «Айлендерс» Брайана Тротье получают его каждый год. Возникали естественные для репортеров вопросы: «Гретцки или Тротье? Кто из них действительно великий игрок?» Ответ был всегда один: «Тротье». А доводы все те же: у Гретцки – рекорды, а у Тротье – четыре раза Кубок Стэнли. Это было нечестно по отношению к обоим, но, к счастью, не повлияло на их взаимоотношения. Они всегда очень уважали друг друга.

И вот теперь Уэйн мог вытащить этот шип. Победить ньюйоркцев в двух матчах из четырех оставшихся, а еще лучше – выиграть две следующие игры прямо в Эдмонтоне, и Кубок у «Ойлерз». И вся команда наденет кольца чемпионов. Но «Айлендерс» не дают ему забивать. Даже в игре, где команда Гретцки забила семь шайб, ему самому удалось сделать только одну голевую передачу. Руководство клуба было недовольно, болельщики разочарованы. А в газетах появились намеки, что он сдает.

Но Уэйн помнил и другое. Когда шум по поводу его неудач набирал силу, второй тренер Джон Маклер сказал ему: «Уэйн, не думай ты о промахах. Лучше забить один гол, но решающий…»

Об этом думал он в день четвертой игры. Игры, от которой зависело многое: либо они бросят «Айлендерс» на канаты, либо им придется выигрывать еще один матч в Нью-Йорке. «Если забивать, так решающий гол…»

Пока все это происходило, я сидел дома в Брэнтфорде, постепенно превращаясь в развалину из-за нервного напряжения.

Четвертьфинальная серия против «Калгари Флэймз» была не слишком удачной. В тот год я купил специальную антенну для приема телепередач через спутник, так что мог наблюдать за многими играми нашей команды. Кроме того, теперь я мог смотреть кубковые встречи в западной части континента. И то, что я увидел, повергло меня в ужас. Уэйн всегда хорошо катался, быстро и устойчиво. А здесь, пытаясь резко повернуть, он падал даже тогда, когда его никто не толкал. Казалось, он не мог противостоять силовым приемам. Ни катания, ни броска… Уэйн не был похож на себя.

«Ойлерз» вели 3:1 в серии игр с «Калгари». Им бы выиграть в первых четырех играх, но во второй игре они растеряли преимущество в три шайбы и закончили проигрышем в дополнительное время. В спорте так бывает, вы ведете в счете с большим отрывом, но не можете разгромить противника, и тогда он собирается с силами и наносит ответный удар. «Флэймз» проиграли две следующие игры 3:2 и 5:3, затем выиграли в Эдмонтоне 5:4, и у них был реальный шанс сравнять счет в серии дома через два дня.

Я не выдержал. С тех пор как Уэйн стал профессионалом, он всегда играл лучше, если мы с матерью присутствовали на матче. Может быть, это поможет? Мы с Филис вскочили в самолет и поспели в Калгари как раз к тому моменту, когда в дополнительное время после гола Лэнни Макдональда «Флэймз» выиграли 5:4. Счет побед в серии сравнялся. Теперь победителя должна была определить последняя игра в Эдмонтоне.

Уэйн был простужен, больны были также и другие игроки, в том числе и Пол Коффи, явно не блиставший в этих играх. Итак, физическая слабость объяснялась болезнью. Но почему же Уэйн без конца падал?

– Что за коньки у тебя? – спросил я.

– Новые. Старые уж больно ободранные.

– Лучше бы ты надел старые коньки. Ты похудел. Мне кажется, у тебя нога болтается в ботинке, и ты теряешь равновесие. А ты заметил, что шайба у тебя соскакивает с крюка?

Трижды за последние шесть игр, он, отняв шайбу у противника, терял ее при быстром развороте и должен был возвращаться за ней. Это сбивало ритм атаки. Да, он это тоже заметил.

– Клюшка либо коротка для тебя, либо чересчур длинна. С какой части крюка соскальзывает шайба?

– С задней.

Значит, клюшка была чуть длинновата. Уэйн решил укоротить ее перед седьмой игрой. Потом принял антибиотики и отправился спать.

Я не утверждаю, что именно мои подсказки все изменили. Но хоккеисты – народ слегка суеверный. Когда они на подъеме, они любят, чтобы все шло по заведенному порядку. (Например, ночью перед игрой Уэйн просит Майкла Барнета: «Принесите-ка диск». Однажды перед очень важной игрой он слушал какую-то песню группы «Стрэй Кэтс» и сыграл отлично, «Ойлерз» победили. Получилась, может быть, лучшая для них в сезоне игра. Зачем же рисковать? Майкл приносит пластинку, и Уэйн получает свою «дозу» «Стрэй Кэтс».) Старые ботинки удобно сидят на ноге. В них он всегда хорошо играл. Если он думает, что клюшку нужно укоротить, может быть, и будет лучше.

Матчи иногда выигрывают и проигрывают не только на льду.

В тот вечер, когда «Ойлерз» вышли на разминку, я первым делом посмотрел на ноги Уэйна. Он был в старых ободранных ботинках. Он забил гол, сделал две голевые передачи и оставался бодрым, когда «Ойлерз» выиграли 7:4. Это был его лучший матч в серии. Оставался один вопрос: дотянут ли старые ботинки до конца «плей-офф»?

Пришлось звонить в фирму «Даост» в Монреале. Уэйн рекламировал их изделия и катался всегда в их коньках. Заказали коньки старого образца, но чуть поменьше, ведь Уэйн похудел. Может быть, и старые не развалились бы, но не время было искушать судьбу.

После того как чуть не упустили серию с «Калгари Флэймз», «Ойлерз» решили не расслабляться и не надеяться на легкие победы. Они выиграли четыре игры у «Миннесота Норт Старз», ослабленной многочисленными травмами игроков.

Но, видно, год был такой: команда как будто ходила по краю пропасти, и эта серия не стала исключением.

«Ойлерз» вели 7:1 в первой игре. Уэйн забил один гол и сделал три голевые передачи, когда за 4 минуты 21 секунду до конца игры защитник Ларс Линдгрен швырнул его в борт за воротами «Миннесоты». Сначала объявили, что у него разбита щека, потом – травма спины. Оказалось, травма челюсти. Через два дня Уэйн снова вышел на лед и забил победный гол во второй игре, закончившейся 4:3. Но зато команда потеряла вратаря. Грант Фюр, блиставший в кубковых матчах, повредил в этой игре локоть.

Оставалось только благодарить бога, что в команде два хороших молодых вратаря, а не один. На третью игру вместо Фюра в ворота стал Энди Муг. Игра была бешеная, «Норт Старз» забили пять шайб подряд, причем три из них – за те штрафные 5 минут, что Дэйв Ламли отсидел за то, что ударил Дино Сисскарелли. «Миннесота» повела в счете 5:2, но только до нового яростного натиска «Ойлерз»: они забросили шесть голов подряд. Уэйн забил два гола (один, выполняя буллит) и сделал одну голевую передачу. В четвертой игре, закончившейся победой «Эдмонтона», он ассистировал голу Курри.

Итак, они в финале Кубка Стэнли. И к тому же снова судьба их свела с «Нью-Йорк Айлендерс».

В том сезоне «Айлендерс» проиграли «Канадиенс» первые две игры своей полуфинальной серии в Монреале, а в следующих четырех победили. Пока шли игры этой серии, журналисты пытали игроков «Эдмонтона»: с кем бы они хотели встретиться в финале? Ребята вежливо говорили, что они с уважением относятся и к «Монреаль Канадиенс», и к «Нью-Йорк Айлендерс». Они говорили правду – действительно, эдмонтонцы уважают и тех, и других. Но можно было не сомневаться, что они хотят играть с «Айлендерс». Они пережили такое унижение от «Айлендерс». Их вратарь Билли Смит открыто смеялся. Ребята хотели предпринять еще одну попытку поспорить с «Айлендерс» в Нью-Йорке, они просто жаждали боя.

На эдмонтонцев в том финале многие смотрели как на проигравших, что очень их устраивало. Если некоторые считают, будто их команда та же, что вылетела из финала после четырех поражений подряд в прошлом сезоне, тем лучше. Сами-то они чувствовали себя теперь не мальчиками для битья.

Во-первых, теперь у них был опыт финальных игр. Пусть они проиграли тот финал, но они теперь знали, что их ждет. И еще кое-что у них было: новая система подготовки к игре и могучий центральный нападающий.

Вскоре после начала сезона Сэйзер выторговал у «Питтсбург Пингвинз» центрального нападающего Кевина Макклелланда, который забивал не слишком много, но был очень силен физически и любил вести жесткую борьбу. Позже в ходе сезона Сэйзер передвинул Марка Мессье с левого крыла в центр. Мессье – один из выдающихся бомбардиров, он отлично катается и, кроме того, у него очень сильные руки, мощные плечи. Так что теперь в центре у «Эдмонтона», кроме забивающих и тонко организующих игру Гретцки и Кена Линзмэна, были и сильные, мускулистые парни.

К играм команда готовилась по видеозаписям Роджера Нейлсона. В бытность свою тренером в Торонто, Буффало и Ванкувере, он получил прозвище Капитан Видео из-за своего пристрастия к работе с видеозаписями. Он тщательно изучал и анализировал записи игр противников, вычленяя мельчайшие элементы их игры. Предыдущий год не был удачным для Роджера. Он вынужден был уйти из «Ванкувер Канакс», стал тренером в «Лос-Анджелес Кингз», однако и оттуда его уволили в конце сезона. Но когда он позвонил Сэйзеру и предложил свои услуги, «Эдмонтон Ойлерз» ухватились за него.

Сегодня каждая команда пользуется видеозаписями. В течение всего сезона помощники старшего тренера Маклер и Тед Грин прибегали к помощи видеомагнитофона. Разница заключалась в том, что теперь у «Эдмонтон Ойлерз» появился специалист, который постоянно работал с видеопленками. Он запирался в своей комнате в отеле и просматривал пленки до темноты в глазах.

К игре с «Айлендерс» игроки «Эдмонтона» выучили свои уроки отлично. Нейлсон подготовил пленки на самые различные темы: как «Айлендерс» выполняют силовые приемы, как выходят из своей зоны, как «убивают» штрафное время, как играют в большинстве; пленки, демонстрирующие индивидуальные привычки и стиль игры каждого хоккеиста противника.

Так родился план игры, который, как надеялись эдмонтонцы, приведет их к победе. Один из ключевых его моментов: атаковать при любой возможности Брайана Тротье. Без нарушений, без грубостей, но постоянно держать его под присмотром.

Роджер Нейлсон припомнил сезон, когда «Мэйпл Лифс» победили «Айлендерс». Ситтлер тогда постоянно толкал Тротье. Те, кто играл с Тротье в Кубке Канады, вспоминали: тренеру Скотти Боумэну приходилось все время напоминать Тротье, чтобы он не тратил времени на стычки, а сосредоточил внимание на шайбе. Возникла идея. Тротье – великий игрок, но он так поглощен соперничеством, так силен и решителен, что если его все время атаковать, подталкивать, то можно вывести из игры, так как он может увлечься местью «надоедалам». А если вывести из игры Тротье, то, может быть, удастся нейтрализовать и Босси, ведь именно ему Тротье выкладывает шайбу на клюшку для сокрушающего удара.

План казался неплохим, особенно если учесть, что третья, четвертая и пятая игры будут проходить в Эдмонтоне, где «Ойлерз» смогут выбирать, кого выпустить против Тротье: Макклелланда или Мессье. Только бы выиграть один матч из двух первых в Нью-Йорке и приехать играть домой…

В первой игре все удалось как нельзя лучше. Макклелланд, на силу которого так надеялась команда, забил единственный гол в той на редкость жесткой и прекрасной игре. По телефону после игры Уэйн говорил мне: «Ты понимаешь, мы заранее знали каждый их шаг! Каждое движение!» Но «Айлендерс» недаром четырежды завоевывали Кубок Стэнли. Их самолюбие было уязвлено: их побили дома. И во второй игре они приняли вызов как настоящие чемпионы. Уже на 53-й секунде Тротье забил гол. Огромный Кларк Жиль, ничего не показывавший весь сезон, сделал хет-трик. Игра закончилась со счетом 6:1 совсем не в пользу «Эдмонтон Ойлерз».

В следующем первом матче в Эдмонтоне «Ойлерз» разгромили противников со счетом 7: 2. Все, даже скептики, поняли, что эдмонтонцев из этой финальной серии так просто не выбьешь. Будет большая битва. Но этот Гретцки! О, «Айлендерс» знают, как его остановить. В прошлом году им это удалось, и в этом году, конечно, будет то же самое. Если ему не давать двигаться…

Уэйн старался об этом не думать. Утром перед четвертой игрой он позвонил: «Ты знаешь, эти „Айлендерс“ вроде бы меня не трогают. Но когда я отдаю шайбу на край, кто-нибудь из их парней стоит рядом со мной и не дает мне получить ее обратно. Но сегодня посмотрим!… Я буду играть, как Перро».

Я понял, что он имел в виду. Уэйн с детства восхищался Жильбером Перро, его умением держать шайбу до тех пор, пока он не выкатывался на удобную для броска позицию. Значит, Уэйн решил не отдавать шайбу сразу, а держать ее чуть дольше, чтобы освободиться от опекунов. Выходя на лед, он помнил только слова Маклера: «Лучше один гол, но решающий»…

В конце второй минуты первого периода (1 минута 53 секунды) Дэйв Семенко подхватил шайбу у борта в своей зоне, увидел Уэйна, прорвавшегося в центре, и передал ему шайбу низом. Лучше сделать было нельзя. Уэйн оказался один на один с вратарем Билли Смитом. Он сделал замах, Смит бросился на «удар», а Уэйн направил шайбу в противоположный угол.

Зал взорвался. Это был десятый гол Гретцки в кубковых играх, но первый за двенадцать встреч с «Айлендерс». Призрак неудачи перестал маячить перед болельщиками и самим Уэйном. Он переиграл Смита и вывел свою команду вперед. К концу второго периода счет был 6:2. На 15-й минуте третьего периода Уэйн перехватил шайбу и забил Смиту еще один гол. Для достижения заветной цели не хватало чуть-чуть: еще одной победы. В субботу вечером у них есть шанс заполучить заветный приз.

Вся семья отправилась в Эдмонтон: Филис, Ким, Кейт, Глен, Брент[5] и я. Филис и Ким уехали в среду, а я с мальчиками летел утренним рейсом в субботу. Мы благополучно прибыли, а багаж наш затерялся. Филис пришлось отправиться с детьми по магазинам: нужно было во что-то переодеть ребят. Мне Уэйн дал свой пиджак и галстук, но попросил:

– Когда после игры пойдешь в раздевалку, сними пиджак и оставь за дверью. Иначе его испортят.

– Чем испортят?

– Шампанским, папа.

Шампанским? Тем самым, что достается победителям.

Я сразу почувствовал себя бодрее: Уэйн уверен. Они добьются своего. И я вдруг вспомнил, как недавно, увидев по телевизору штангиста, посоветовал Уэйну тоже потренироваться в поднятии тяжестей.

– С чего это? – удивился он.

– А то не хватит сил поднять кубок.

– Не волнуйся. Выиграть бы его, а там…

Днем, за несколько часов до игры, я говорил с Уэйном. «Ужасно нервничаю, – сказал он. – Никто из ребят не хочет снова ехать играть в Нью-Йорк. Все нужно заканчивать сегодня». Моя язва, казалось, убьет меня в тот день. Но игра Уэйна быстро вылечила меня.

Объявили, что в воротах «Ойлерз» будет стоять Муг. Зрители забеспокоились. Фюр растянул плечо в третьем матче. Муг заканчивал ту игру и отстоял четвертую. Он хороший вратарь. Во многих командах он мог бы быть первым голкипером. Он доказал это. За Муга можно было не волноваться, но Фюр не переоделся, а это значило, что его нет даже в запасе. Он вообще не выйдет на лед, даже если с Мугом что-то случится. Запасным вратарем, если понадобится, будет Майк Занье, молодой игрок, без опыта игр в НХЛ, не говоря уже о матчах на Кубок Стэнли. Зрители восприняли это как дурной знак.

Вскоре «Ойлерз» показали, как серьезно они настроены. Нет, их не привлекает новая поездка в Нью-Йорк. Через 47 секунд после начала игры рефери наказал «Ойлерз» за лишнего игрока на площадке. Они выстояли в меньшинстве, и это их немного успокоило. На 13-й минуте, когда судья поднял руку в знак откладываемого наказания для «Айлендерс», Уэйн получил пас от Курри, промчался к воротам Смита и забросил шайбу ему за спину. Через пять минут он – и опять с подачи Курри – в борьбе с тремя защитниками забил еще один гол.

Для Смита это было началом конца. При счете 2:0 тренер «Айлендерс» Эл Эрбур решил заменить его во втором периоде Роландом Мелансоном. Пока Мелансон разминался, болельщики, не забывшие, как в прошлом году Смит унизил их любимцев не только своей игрой, но и злыми насмешками, ревели: «Билли! Мы хотим Билли! Подайте нам его!»

Через 38 секунд после начала второго периода счет был 3: 0. Гол забил Кен Линзмэн с подачи Уэйна и Чарли Хадди. «Ойлерз» вошли во вкус. Курри увеличил счет – 4: 0. Зал ликовал. «Айлендерс» выглядели уставшими. Все оставшиеся силы они тратили на оборону. Все было кончено.

Но, как оказалось, не совсем. С чемпионами надо играть до конца. В третьем периоде «Айлендерс» бросились в яростную атаку, и через минуту на площадке снова был настоящий хоккей. Лафонтэн забил две шайбы на 13-й и 45-й секундах. Счет стал 4: 2, «Айлендерс» нажимали по всей площадке, а эдмонтонцы начали бесцельно метаться, как это было во втором матче. И если бы не промахи ньюйоркцев, то через минуту-другую счет мог бы быть равным.

Муг несколько раз спас ворота в труднейших ситуациях, и это немного успокоило остальных игроков «Ойлерз». И вдруг за 3 минуты 15 секунд до конца периода Пэт Флэйтли врезался в Муга, и тот остался неподвижно лежать на льду. Арбитры наказывают Флэйтли, но могут ли «Ойлерз» поставить неопытного Занье в такой ситуации в ворота…

Муг встает. Слышно, как по залу прокатывается вздох облегчения. Он снова в воротах. Наконец, когда до конца оставалось 28 секунд, а ворота «Айлендерс» оказались пустыми, Дэйв Ламли подхватил шайбу у своей синей линии и отправил ее точно в пустые ворота противника. 5: 2. Конец четырехлетнему чемпионству команды «Нью-Йорк Айлендерс».

Как рассказать о том, что началось на стадионе в этот момент? Болельщики, перепрыгивая через бортики, выбежали на лед. С трибун летели воздушные шары, на поле их было штук пятьдесят. Полиция не успевала выпроваживать обратно на трибуны выскочивших на каток зрителей. Арбитр, не дождавшись порядка, пожал плечами и вбросил шайбу среди шаров. Игра закончилась бедламом: Муг пытался вырваться из клубка обнимавших его игроков, кто-то из болельщиков с шумом развернул транспарант «Вызываем русских!»; Уэйн, прижимая к себе клюшку, пытался спасти ее от страстных любителей сувениров.

Но один из зрителей бросился к нему в объятья. Это был Брент. С минуту Уэйн катался с младшим братом на руках. Присмотревшись, вы бы, наверное, заметили слезы у Уэйна на глазах. И не у него одного.

А потом Уэйн увидел кубок Стэнли. На льду расстелили красный ковер, и кубок сиял на столе перед Джоном Зиглером, президентом НХЛ.

Уэйн помчался так, как будто в коньках у него было по реактивному двигателю. Если мистер Зиглер и собирался произнести подобающую случаю речь, то ему этого не удалось. Уэйн торопливо обнял его, потом схватил кубок и поднял его над головой, товарищи по команде окружили его. Двинуться с места он не мог. Вокруг было слишком людно: игроки, болельщики, фотографы, расталкивающие всех, чтобы сделать снимок Уэйна и Марка Мессье, получившего приз Смайта.[6] И эта плотная толпа двигалась вдоль бортика, как бы совершая круг почета, а болельщики на трибунах просто бесновались от восторга.

Когда я наконец добрался до раздевалки, она была битком набита. Мне стоило некоторого труда протолкаться к Уэйну. Сначала я увидел Филис и не узнал ее. На матче мы сидели отдельно – на хоккее мы всегда стараемся не занимать соседние места, – и она вошла сюда раньше, как раз в ту секунду, когда открывали шампанское. Филис была вся мокрая. Через минуту та же участь постигла и меня, а со мной и пиджак Уэйна. Конечно, я забыл его снять.

Наконец я пробрался к Уэйну. Он звонил бабушке на ферму, заодно разбудил ночных дежурных на пожарной станции в Брэнтфорде, чтобы поделиться радостью с другом нашей семьи Брайаном Уилсоном. Народ будет толпиться в раздевалке еще долго, и праздник будет продолжаться до поздней ночи. Но на секунду мне показалось, что мы в комнате остались вдвоем.

В его спортивной карьере было много триумфов, наград, но никогда я не видел выражения такой чистой и ничем не замутненной радости на его лице, залитом потом, шампанским и слезами.

Мы обнялись, потом взглянули друг на друга и засмеялись. «Так держать, Уэйн», – только успел сказать я, и толпа оттерла и закружила его.

Неважно. У нас еще будет время. «Ойлерз» взяли Кубок Стэнли, и болельщики уже говорили о повторении триумфа. План сработал: они смогли остановить «Айлендерс». Ценой больших усилий и травм они в пяти играх не позволили Тротье забить больше одного гола и сделать больше трех голевых передач. Босси смог сделать только три передачи. Несмотря на все свои трудности и проблемы, Уэйн набрал 34 очка, всего на четыре меньше, чем его рекорд в прошлом году.

Я же думал только об одном. Над ним больше не будет висеть как заклятие: «Гретцки нельзя назвать великим игроком, пока у него нет кольца обладателя Кубка Стэнли». Теперь «Ойлерз» завоевали Кубок, Уэйн получил заветное кольцо, и его никто никогда не отберет.

Гонка за рекордами

«Я никогда не испытывал такого напряжения. Никогда».

Уэйн Гретцки. Январь 1984 года

В игре «Олл Старз» НХЛ 1983 года Уэйн, забросив четыре гола в третьем периоде, побил сразу три рекорда, повторил один и получил в качестве приза очередной автомобиль. В игре 1984 года он забил только один гол, играл в четверть силы, не получил никакого приза, но тем не менее это был один из самых великих матчей в его жизни.

Ему вообще не следовало тогда выходить на игру, как, впрочем, и на три предыдущих матча первенства. Потому что за десять дней до этого после сильного толчка защитника он врезался в бортик и почувствовал боль в плече. «Ушиб», – подумал он сначала. Но время шло, а боль не проходила. В команде решили, что он немного растянул плечо, – дело, конечно, неприятное, но не самое страшное.

Через два дня после матча «Олл Старз» сделали рентген. Оказалось, нет ни ушиба, ни растяжения – вывих. Четыре игры в лиге и матч «Олл Старз» Уэйн играл с вывихом плечевого сустава.

Как же так? – спросите вы. Кому это было нужно? Что касается матча «Олл Старз», то Уэйна нельзя было бы удержать от участия в нем даже самыми страшными угрозами. Он был капитаном команды. Шесть других игроков, включая Босси и Тротье, не могли играть из-за травм. Вся Национальная хоккейная лига пребывала в нетерпеливом ожидании. Разве может состояться матч «Олл Старз» без лучшего нападающего? Нет, нет и нет. Да, есть определенные обязательства, от которых Уэйн не желал уклоняться. Но прежде всего он хотел играть. Он любит эти «звездные» матчи. Они напоминают ему состязания вольных стрелков на диком западе в старину. Если тебя назвали в числе лучших, то ты должен делом доказать, что сделали это не зря. Ты не можешь подвести людей, отметивших тебя, верящих в тебя.

Правда, в тот раз он ничего доказать не мог. Он сам это знал, но решил играть. Причем играть так, чтобы никто ничего не заметил. Позже тренер Глен Сэйзер рассказывал: «Каждый раз перед выходом на лед я спрашивал, как у него дела, сможет ли он выйти? И перед каждой сменой он говорил: „Да“…

Каждый раз, когда он возвращался на скамейку, по его лицу было видно, как ему больно. Однажды, чтобы забить гол, ему достаточно было лишь поднять шайбу надо льдом. Но он не смог сделать даже этого. И тем не менее он не пропустил ни одной смены, вел команду вперед в большинстве, защищался вместе со всеми в меньшинстве. Они проиграли тогда 6:7, но никогда я не был так горд за своего сына, как в тот вечер в Нью-Джерси.

Что же до трех игр в лиге перед этим… Конечно, он мог не играть. Ему даже не следовало бы играть. Ведь несмотря на то что он говорил репортерам, плечо сильно беспокоило его. К тому же он повредил и левую руку, пытаясь наложить пакет со льдом на больное плечо. Но и это было не все. На тренировке в Эдмонтоне он, сняв перчатку, положил руку на бортик. Кен Линзмэн, перепрыгивая через бортик, сел ему на руку. Линзмэн очень сокрушался потом, но, что поделать, бывают такие неприятные случайности. «Во всем виноват я сам, – защищал его Уэйн. – Во-первых, не нужно было подставлять руку, а во-вторых, я должен был смотреть, что делается кругом». Скорее всего при таких обстоятельствах «Ойлерз» дали бы ему отдохнуть игру-другую. Но речь шла о новом рекорде…

Перед сезоном 1983/84 года Уэйн поправился на 4 килограмма, здорово окреп и надеялся сыграть еще лучше, чем в прошлом сезоне. Правда, если принимать во внимание все, чего он достиг к этому времени, его мечты можно было бы смело назвать неосуществимыми.

За четыре года, проведенных в НХЛ, он установил 24 рекорда лиги и повторил десять других. Он трижды был лучшим по числу забитых шайб и соответственно по сумме очков (гол + пac). И если результаты Уэйна в сезоне 1982/83 года (71 гол, 125 голевых передач – кстати, рекорд лиги! – всего 196 очков) некоторые считали не слишком впечатляющими, то только потому, что их сравнивали с его же собственными рекордами. Итак, он набрал 196 очков. Это третий результат сезона за всю историю НХЛ, а два лучших принадлежали ему же. Черт возьми, неужели он стал хуже играть! Эта мысль не давала нам покоя.

Меня несколько озадачивал тот факт, что с каждым сезоном Уэйну становилось все труднее брать главные призы лиги. И дело тут было вовсе не в игре и результатах. Называя лучших, многие специалисты не могли заставить себя относиться к Уэйну Гретцки с обычными мерками. Дик Чаби, хоккейный обозреватель «Эдмонтон сан», признает это: «Когда журналисты выбирают трех лучших игроков матча, случается, они не голосуют за Уэйна, даже если он набрал три очка. То, что для большинства игроков большое достижение, для Уэйна – обычная игра, другого от него никто не ждет. Уэйн соревнуется с Уэйном».

По-видимому, болельщики считают так же.

Но Уэйн по-прежнему любит забивать голы. Он полагал, что некоторые из его личных рекордов, да и многие из командных, еще можно превысить. Когда «Ойлерз» выиграли первые четыре игры сезона со счетом 4:0, он за завтраком изложил приятелю свою идею. Идею нового рекорда.

– Знаешь, мы могли бы забивать в среднем шесть голов за встречу на протяжении сезона.

– Ты что, на солнце перегрелся? Один-два проигрыша всухую да пара игр с минимальным счетом, и вам крышка.

– Нет, я серьезно. В таком случае нужно будет в нескольких встречах забить семь шайб. И все.

– И все? Несколько встреч с семью шайбами? Не будь ребенком!

– Но ведь в двух матчах мы забили по восемь голов, – мягко возразил Уэйн.

А вскоре они забили «Нью-Джерси Дэвилз» и 10, и 11, и 13. В четырех играх они разгромили «Вашингтон» – 11:3, «Питтсбург» – 7:3, «Виннипег» – 8:4 и «Квебек» – 7:4. 33 гола в четырех матчах!

Оборона команды тогда оставляла желать лучшего, и «Ойлерз» проиграли первые две встречи с «Айлендерс». Впрочем, эту неудачу можно было объяснить психологически: против «Айлендерс» им было особенно тяжело играть после проигрыша в финале Кубка Стэнли 1983 года.

Но свое желание и умение забивать голы они сохранили в целости и сохранности.

В перерыве чемпионата после 52 проведенных игр команда имела на своем счету в среднем 5,78 гола за встречу. А Уэйн опередил всех бомбардиров лиги, забив 61 гол, сделав 92 голевые передачи и набрав 153 очка. Он на 68 очков опережал крайнего нападающего своей тройки Яри Курри, занявшего второе место в таблице.

Единственным облачком, омрачавшим ясный небосвод, была история, известная среди болельщиков как «подвиги Микки Мауса», этого сказочного мышонка из мультфильмов, творящего на экране чудеса. Эта шутка стоит того, чтобы о ней рассказать…

Началось все в ноябре. «Нью-Джерси Дэвилз» прибыли в Эдмонтон. Первый вратарь команды Рон Лоу раньше играл в «Ойлерз» и был другом Уэйна. «Дэвилз» находились на последнем месте в НХЛ и в тот вечер доказали, что это не являлось случайностью. «Ойлерз» выиграли 13:4. Уэйн забил три шайбы и сделал пять голевых передач. А потом в раздевалке он сделал то, чего никогда не делал, став профессионалом: он ударил лежачего.

«Это не игра, а подвиги Микки Мауса на льду, – заявил он репортерам, – „Дэвилз“ следует лучше подбирать тренеров. Такой хоккей неинтересен и травмирует игроков. Радости от него никакой!»

Это оказался не лучший ход. Уэйн был зол; ему было жаль Рони и Чико Реша, который сменил Лоу в воротах. На следующий день он извинился перед клубом из Нью-Джерси, но… фраза пошла гулять по страницам газет. Болельщики «Дэвилз» сочли себя оскорбленными. Руководители «Нью-Джерси Дэвилз» ответили, вернее, как бы это выразиться повежливее, огрызнулись: они-де будут управлять своей командой, а Уэйн пусть займется собственными делами. Но вскоре тем не менее они уволили тренера Билли Макмиллана.

Потом Уэйн признал, что не следовало ему так говорить, и извинился. «Я не могу угодить всем, – сказал он мне. – Триста шестьдесят четыре дня в году я молчу, и репортеры недовольны: писать обо мне неинтересно. Наконец в один прекрасный день я что-то решаюсь сказать, и что же? Обижены болельщики».

Последующие события показали, что же на самом деле значил для лиги этот эпизод. «Дэвилз» и «Ойлерз» должны были снова играть 15 января в Нью-Джерси, Болельщики Нью-Джерси ждали ответного визита. Прошел слух, что «Дэвилз» со своей стороны готовят страшную ночь для Уэйна. Потом Макс Макнэб, вице-президент клуба, страстно отрицал это: «Мы не имеем к этому никакого отношения. Все это – досадное недоразумение. Уэйн – знаменитый молодой человек, каждый день перед ним устанавливают пятнадцать-двадцать микрофонов и просят высказаться. Это – первая его ошибка за все время. Он извинился, и мы вполне удовлетворены».

Но болельщики Нью-Джерси не были настроены столь великодушно. Сотни людей в городе натянули майки с изображением Микки Мауса и шапочки с огромными ушами, как у мышонка из знаменитого мультфильма Уолта Диснея. На ушах было написано «99» или «Гретцки». Они кричали, топали, свистели, орали, демонстрируя свою неприязнь к Уэйну.

Он отправился на телевидение и извинился еще раз за свою несдержанность. «Дэвилз» в тот раз играли отлично, хотя и проиграли 5:4. Уэйн не забил ни одного гола, но сделал три голевые передачи. Трибуны ледового стадиона были заполнены до отказа. Так что и на этот раз он помог собрать полный стадион. Вот к чему в конечном счете привел его промах.

Об одном рекорде Уэйн предпочитал первое время помалкивать. Он боялся выглядеть глупо. Но он затаил мысль о том, что можно за сезон забить 100 голов. Рекордное число голевых передач и очков было, так сказать, обычной, нормальной целью. Но еще одна отчаянно смелая мечта не давала ему покоя. К тому времени он был обладателем еще одного рекорда лиги: в тридцати играх подряд он набирал по одному или нескольку очков. А не попробовать ли получить хотя бы по очку во всех восьмидесяти играх сезона. Вот это была бы Серия.

Такое даже представить себе трудно. По крайней мере, сначала. Однако проходила игра за игрой, и когда Уэйн набрал 30 очков, некоторые призадумались. Когда он набрал 40, все были заинтригованы. Спортивные отчеты начинались словами: «Вчера Уэйн Гретцки получил очко…»

Фирма «Даост» выпустила коньки с сине-оранжевыми ботинками (цвета команды «Эдмонтон Ойлерз»). Фирма хотела обуть Уэйна в такие ботинки, что дало бы хорошую рекламу и позволило получить пропуск на Национальную выставку спортивных товаров, которая проводится в Монреале за два дня до встречи «Олл Старз».

Но из боязни, что Серия прервется как раз в матче, в котором он выйдет на лед в новых коньках, фирма отказалась от своих планов.

Такая же история случилась и с новой клюшкой фирмы «Титан». Они сделали клюшку «Турбо» с пластиковыми вставками и считали, что произвели революцию в этом деле. Уэйн попробовал играть новой клюшкой на тренировках, и она ему очень понравилась. Конечно, для производителей лестна была его похвала и «они бы хотели, чтобы он играл их новой клюшкой, но… только когда завершит свою Серию». Они боялись того же, что и «Даост». Если он, выйдя на лед с новинкой, не получит очко, то на рынок ее можно уже не выпускать.

Волновались они напрасно. Пока не кончилась Серия, Уэйн не собирался менять ничего. Поэтому-то тренер Барри Стаффорд так переживал из-за его пояса с подтяжками.

Вроде бы чепуха, обычная деталь амуниции, но… У Уэйна они были старыми и изодранными. Одна из застежек была поломана. Непорядок, но Уэйн упорно надевал их на все игры, пока продолжалась Серия. Случалось, он был на волосок от поражения. 11 января в 44-й игре в Чикаго он сумел забить гол лишь за две секунды до конца. Были матчи, в которых он получал лишь одно очко. Поэтому, когда отлетела пуговица на застежке, он приспособил вместо нее монетку – не хотел рисковать и менять форму.

В Лос-Анджелесе в третьем периоде он сделал две голевые передачи, причем одну, когда команда играла в меньшинстве. Впереди было три свободных дня до следующей игры в Ванкувере. Болело плечо, но он уже набрал в своей Серии 49 очков, и всего двух голов не хватало до еще одного личного рекорда – 50 голов в 50 встречах.

Приехали в Ванкувер, начали одевать форму, нет счастливых подтяжек. Барри чуть не сошел с ума. Кто-то украл их. Наверное, в Палм Спрингс, где команда отдыхала перед игрой. Вдруг наденет Уэйн новые, и Серия прервется…

Уэйн его успокаивал: «Все будет хорошо». Сам же был просто комком нервов. Они обыскали все. «Счастливые» подтяжки исчезли, плечо разболелось, а «Кэнакс» всегда жестко играют дома. Пришлось одевать новые подтяжки.

Новый пояс не помешал – в тот вечер «Ойлерз», проигрывая в третьем периоде, взяли верх 5:4, а Уэйн забил свой 50-й гол с подачи Гленна Андерсона. В том матче на его счету было два гола и две передачи. 50 голов пошли в зачет Серии, но плечо болело все сильнее. К тому же Уэйн дважды упал на него. Болельщики «Ванкувера» оглушительно свистели каждый раз, как он касался шайбы. Только один раз они аплодировали: когда в конце второго периода его ударили так, что он, согнувшись, еле добрался до скамейки. Аплодировали, видя, как ему больно. Вот так его «любят» в Ванкувере.

Он играл превозмогая боль. Для публики он говорил: «Все в порядке. Другие играли и с более тяжелыми травмами. Серия? Тяжеловато, конечно, но…»

А на следующее утро сказал близким: «Я помню, когда замахнулся на рекорды Мориса Ришара, а потом Фила Эспозито, как было трудно, но нельзя то сравнить с нынешним напряжением. Тогда я мог пропустить игру или уйти со льда ни с чем, я ничего не терял. Здесь же нет перерывов. Я чувствую себя рабом этой Серии. Может быть, я думаю об этом слишком много, больше, чем оно того стоит. Я не знаю, будет ли такой день, когда я проснусь утром и смогу сказать: „Эй, все кончено. Можно снова начинать сначала“.

А плечо?

«За все время в профессионалах я пропустил лишь одну игру. Болен, не болен, здесь ты должен играть. Но сейчас не знаю. Если бы не эта Серия…», – говорил Уэйн друзьям.

Серия продлилась еще одну игру. «Ойлерз» вели 3:0, а потом довольствовались ничьей. И с кем бы вы думали? С «Нью-Джерси Дэвилз»! Уэйн быстро забил свой 61-й гол, а потом ему не давали возможности развернуться. В конце он неудачно отдал шайбу в своей зоне и «Дэвилз» сравняли счет. Он находился на льду, но это был не Уэйн Гретцки. А на следующий день в Эдмонтон приехали «Кингз» и поставили точку – они не дали ему ни забить, ни сделать голевой передачи. После 51-й игры Серия прервалась.

Уэйн был огорчен. Но в глубине души он чувствовал облегчение. Марафон за Кубком Стэнли продолжался, а значит, если он поправится, то еще сможет установить рекорд по очкам и голевым передачам. Для этого нужно передохнуть. Иначе нельзя. Бог знает, сколько игр он пропустит. Остается лечить плечо и ждать.

Ждать пришлось шесть игр. Для парня, который не пропустил ни одной игры, это было мучительно.

«Ойлерз» лишились не только Уэйна. Курри из-за травмы пропустил 16 встреч и долго не мог войти в форму после возвращения на лед. В следующем матче с «Калгари» они победили 10:5, и всем показалось, что команда может обойтись без Гретцки и Курри. Но затем «Ойлерз» проиграли пять игр подряд, одну из них «Айлендерс» без Тротье, Босси и еще четырех ведущих игроков.

В прессе Эдмонтона высказывались предположения, что «Ойлерз» вообще не могут побеждать без Гретцки. Из-за этого Уэйн чувствовал себя еще более неловко. И когда 15 февраля он и Курри вернулись в свою тройку, Уэйн принялся латать прорехи.

Он отпраздновал свое возвращение двумя голами и двумя голевыми передачами в игре с «Виннипегом». А в следующих трех матчах в течение четырех дней он забил 10 голов: два – в ворота «Питтсбург Пингвинз», затем по 4 гола в Сент-Луисе и снова в Питтсбурге. (Любопытно, что в Питтсбурге на предыдущих 29 матчах «Пингвинз» собирали в среднем по 6866 зрителей, на их матч против «Ойлерз» с участием Гретцки пришло 15 838 человек.) Я подумал, что он примеривается к своему рекорду по количеству набранных очков, а может быть, и к рекорду по числу передач тоже…

Но затем, казалось, все замерло. Может быть, из-за того, что Сэйзер все чаще стал прибегать к игре в четыре звена: приближались решающие матчи, и он хотел, чтобы главные снайперы отдохнули. Как бы то ни было, Уэйн стал реже появляться на льду. А шесть последних игр оставили впечатление, что у него больше нет ни на что ни сил, ни желания.

В этих играх Уэйн забил четыре гола и сделал шесть голевых передач, что было само по себе неплохим, но отнюдь не потрясающим результатом. Гленн Андерсон в одном матче забил четыре гола, в другом – два, а в четырех остальных играх – ничего. Марк Мессье только в двух встречах забросил по две шайбы. Яри Курри, которого все еще сковывала травма, забил два гола и сделал две голевые передачи.

Всякие мысли об улучшении личного рекорда пришлось оставить, хотя Уэйн был близок к нему. Он заканчивал сезон с 87 голами, 118 голевыми передачами и 205 очками, недобрав 5 голов, 7 передач и 7 очков до своих же рекордов лиги.

Но не было ни времени, ни причин для огорчений. Правда, «Ойлерз» так и не добрались до заветных 6 голов за игру, но они забили рекордное число шайб – 446 и установили новый рекорд лиги – в среднем 5,8 гола в матче. В команде собралось первое в истории НХЛ трио игроков, забивших более 50 голов: Уэйн (87), Андерсон (54) и Курри (52). К тому же они были готовы к сражениям за Кубок Стэнли.

Для Уэйна и для всей нашей семьи победа в Кубке Стэнли стала счастливым концом невероятной, сказочной истории.

История эта началась за шесть лет до того на борту одного частного самолета, вылетевшего из Ванкувера. Этот полет переменил всю нашу жизнь.

«Напиши 825 000 долларов, Уэйн. У меня руки трясутся от волнения»

«Я знаю, что он может переиграть и обхитрить многих и катается он совсем неплохо. Но стать „профи“ в семнадцать лет? Его просто убьют!»

«Экспозитор», Брэнтфорд. 3 мая, 1978 года

Была гроза, это я помню точно.

Потоки воды струились по иллюминаторам личного самолета Нельсона Скалбани, снаружи бесновался настоящий ураган. А внутри сидели мы с Филис, уставившись друг на друга и пытаясь понять, что же мы натворили.

Нет, мы никогда не были любителями воздушных путешествий. И однако же мы, Филис и Уолтер Гретцки из Брэнтфорда, провинция Онтарио, родители пятерых детей, владельцы заложенного дома, были единственными пассажирами частного реактивного лайнера, совершавшего специальный рейс из Индианаполиса. Самолет мчался сквозь бурю, чтобы я успел на работу в телефонной компании «Белл». А там, внизу, остался наш семнадцатилетний сын, Уэйн, один в незнакомом городе, где он не знает ни души. Остался, чтобы начать играть в профессиональный хоккей. И вся Северная Америка следит за ним, потому что вдруг он получил кучу денег. И каждый день в газетах, по радио, по телевизору звучат слова: «Из-за Гретцки в хоккейной лиге может вспыхнуть война!» А он там один, и ему всего семнадцать…

Я не знаю, как он чувствовал себя там, внизу. Но меня от волнения терзала моя язва. Правильно ли мы сделали? А Уэйн? Будет ли ему хорошо в Индианаполисе? Три последние года он жил хотя и не дома (кроме июля и августа), но недалеко, доехать можно было всего за несколько часов. А теперь он очутился в другой стране – в США. А что будет со школой? Где он будет жить? И как уладить миллион всяких других мелочей?

Эти мысли не отпускали нас, и когда самолет приземлился в Торонто, и когда мы на машине поехали домой, в Брэнтфорд. На следующей день я, как обычно, ремонтировал свои телетайпы. Этот безумный уик-энд был позади…

Наверное, теперь любой, кто хоть сколько-нибудь интересуется спортом, знает об Уэйне Гретцки. Рекордное число забитых шайб, престижные трофеи и призы, новый контракт до 1999 года (чтобы год совпадал с номером «99» на его хоккейном свитере), участие в рекламных телепередачах, его имя на всевозможных товарах, слухи о его фантастических доходах. Давно уже он не может нигде появиться, чтобы его не узнали и поклонники не просили бы автографов. Ему нужно было бы разорваться на части, чтобы поспеть всюду, где он должен присутствовать…

У него есть целый штат сотрудников: доверенное лицо, агент по бизнесу, адвокат, бухгалтер, секретарь, сортирующая его почту (на его имя приходит до тысячи писем в неделю). Он владелец и главный двигатель целой корпорации, этот мальчик, которому пришлось слишком быстро взрослеть… К его чести, повзрослев, он не забыл, откуда он родом. И больше всего я горжусь в своем сыне именно этим.

Я полагаю, все, кто связан с североамериканским хоккеем, слышали о Нельсоне Скалбани, миллионере из Ванкувера. Некоторое время назад он переполошил всех. В один прекрасный день 1981 года он купил футбольный клуб «Монреаль Элауэтс», хоккейную команду «Атланта Флэймз» (НХЛ), стал совладельцем бейсбольного клуба «Ванкувер Канадиенс», футбольного «Калгари Бумерз», а также юношеских хоккейных клубов в Калгари и Нью-Вестминстере. Он попытался приобрести за 12,5 миллиона долларов «Сиэтл Маринерз» из Американской бейсбольной лиги и ввести команду Ванкувера в Национальную бейсбольную ассоциацию.

Теперь он совершенно отошел от спортивных дел и, наверное, рад этому, потому что почти все они принесли ему убытки. Но когда мы познакомились с ним в июне 1978 года, он только начал серьезно подумывать о вложениях капитала в спорт, и о нем заговорили. До этого он совершал миллионные сделки по покупке и продаже недвижимости, но немногие читают в газетах страницы, отведенные большому бизнесу. Вдруг его имя появилось на спортивных страницах, и это стало сенсацией.

Мне он понравился. Он очень необычный человек. Например, из-за бесконечных деловых поездок (а вернее, полетов) по всей стране ему никак не удавалось попасть на теннисные корты в Ванкувере. А он фанатичный теннисист. И тогда он предложил еще одному бизнесмену из Ванкувера сыграть матч на крупный выигрыш. Проигравший должен был подарить 5000 долларов любой организации по выбору победителя. Противник Нельсона прибыл на корт в носилках, одетый в костюм римского сенатора: тога, венок на голове. Скалбани выиграл и пожертвовал приз в 5000 долларов Христианской ассоциации молодых людей на строительство теннисного корта с одним условием: время четыре часа пополудни остается за ним, если он окажется в городе и захочет сыграть партию в теннис.

В 1975 году он купил «Эдмонтон Ойлерз» ВХА, а затем продал клуб нынешнему владельцу Питеру Поклингтону, приняв в уплату наличные деньги, два «роллс-ройса», бриллиантовое кольцо миссис Поклингтон и две гравюры Кригхофа. В какой-то момент он оказался обладателем четырех «роллс-ройсов» (один из этих автомобилей «снимался» в фильме «Великий Гэтсби»), яхты, реактивного самолета и великолепного дома, который он купил за полтора миллиона (а затем сломал, чтобы на его месте построить новый).

А теперь он хотел купить Уэйна.

Естественно, до этого мы не встречались. Он никогда не видел Уэйна в игре. Я не уверен даже, разбирался ли он в хоккее. Ему нужен был рычаг, чтобы подтолкнуть НХЛ к объединению с ВХА. Он рассчитывал, что для этого нужно нарушить существующее соглашение между лигами и подписать контракт с кем-либо из игроков моложе двадцати лет, кто еще имеет право играть в юниорах.

А Уэйну хотелось вырваться из юношеского хоккея. Боже, как ему хотелось вырваться!…

Он только что закончил свой первый сезон в юниорской команде «А», забил 70 голов и сделал 112 голевых передач, был признан лучшим дебютантом года. По числу забитых голов он пропустил вперед лишь Бобби Смита, которого «Миннесота Норт Старз» объявила номером первым на отборе в НХЛ в том году. Имя Уэйна стало легендой еще в детском хоккее, когда ему было восемь лет, и теперь, казалось, он собрался побить и все юниорские рекорды.

Но была одна загвоздка. Почти весь сезон тренером команды являлся Макферсон, и Уэйн с ним отлично ладил. Потом у команды возникли какие-то проблемы и Макферсон ушел за два месяца до конца сезона. Его заменил Пол Терио. Первое, что он сделал, придя в команду, объявил Уэйну, что ему нужно менять манеру игры.

Если вы когда-нибудь видели игру Уэйна, то заметили, что самая сильная его сторона – умение угадать, где будет шайба в следующий момент. Именно этому я старался научить мальчишек в первую очередь: не следуйте за шайбой, мчитесь туда, где она будет. Освоив этот прием, Уэйн часто оказывался там, где его быть вроде бы не должно и где его не ждали. И шайба была там же, у него на клюшке. И именно это не нравилось Полу. У него была своя система, по которой Уэйн должен был оказаться в определенном месте в определенное время, и он был тверд в ее соблюдении.

Уэйн упрашивал не запрещать пользоваться самым ценным его навыком. «Не надо отнимать у меня то, что я умею делать лучше всего. Так я могу компенсировать хотя бы недостаток силы».

Уэйн угрожал: «Если будете меня переучивать, я не вернусь в команду на следующий год».

Все думали, что он шутит. Команда начала наконец выигрывать, у Уэйна завязалось соревнование со Смитом, сезон для него обещал быть очень удачным, так что никто и не подозревал, насколько все это серьезно. Даже по окончании сезона, когда много было написано о том, что Гретцки мог бы сделать и чего не мог, когда Макферсон, к тому времени ведущий одной из радиопередач, пригласил его выступить и Уэйн заявил, что он играет в юниорах для того, чтобы попасть в профессионалы и хочет забивать голы, а не играть в «оборонительный хоккей», даже тогда никому не пришло в голову, что он может уйти из команды.

Уэйн старался говорить очень осторожно. В некоторых газетах появились рассуждения, что Уэйн-де огорчен своими школьными делами, тем, что ему не смогли найти обещанного преподавателя (это, конечно, чепуха).

Генеральный менеджер команды «Грейхаундз» сделал все, что мог, для Уэйна. Ходили слухи, будто он хочет уйти в другой клуб. Уэйн даже сказал, что он не прочь вернуться в «Грейхаундз». Но я-то знал, что думает он иначе.

Однажды вечером он позвонил домой. Это было вскоре после смены тренера. «Позвони мистеру Бэссету и скажи, что я больше не буду играть в „Грейхаундз“. Позвони сейчас же!»

Джон Бэссет-младший из Торонто, владелец «Бирмингем Буллз» (прежде «Торонто Торос»), ВХА, известен тем, что «сделал первый выстрел» в схватке, превратившейся в войну ВХА с НХЛ. Он взял в 1973 году в команду восемнадцатилетнего Уэйна Диллона из юниорской команды «Торонто Марлбороз». А ведь команды НХЛ не включали в свой состав игроков столь молодых, на это существовал строгий запрет. Теперь, когда наконец обе лиги согласились не трогать юниоров, он опять пригласил восемнадцатилетнего Кена Линзмэна из «Кингстон Канадиенс». Уэйн думал, раз уж Бэссет взял одного юниора, может быть, он возьмет и второго.

Он был страшно расстроен. Я успокаивал его, как мог, и обещал позвонить Бэссету. Через двадцать минут вновь раздался звонок. «Ты дозвонился? Что он сказал?»

Я вовсе не собирался никому звонить. Я хотел лишь немного успокоить сына.

– Послушай. Люди приходят и уходят, все изменится. Тебе еще три года играть в юниорах. Еще год ты сможешь играть как «переросток».[7] Через четыре года ты сможешь выбирать, куда идти, и называть свою цену.

– Если я останусь здесь еще на четыре года, то я вообще не попаду в профессионалы. Чем дальше, тем больше огрехов они у меня находят. Позвони. Я прошу тебя.

Он звонил мне в ту ночь несколько раз только для того, чтобы узнать не дозвонился ли я до Бэссета. Он был вне себя. Не забывайте, что он был всего лишь семнадцатилетним мальчиком, а в этом возрасте подростки часто думают, что мир рушится.

Кончилось тем, что Гас Бэдли, агент Уэйна, все-таки позвонил мистеру Бэссету. Состоялось совещание в ВХА, и они решились. Лига согласилась принять Уэйна, и сделать это должен был Нельсон Скалбани.

Вот так начался самый безумный уик-энд в моей жизни.

Скалбани хотел, чтобы мы все прилетели в Ванкувер на следующий же день, среди недели, и там подписали контракт Уэйна. Вот так, собрались и прилетели. «Но Уолтер работает, чтобы кормить семью. Он не может просто так сорваться и бросить работу», – возразил Гас Бэдли. Нельсон согласился подождать до конца недели и дал 1000 долларов на расходы.

Скалбани был оригиналом, надо отдать ему должное. Он встретил нас в аэропорту в «роллс-ройсе» и провез по Ванкуверу как высочайших гостей к огромному дому в одном из самых шикарных районов города. Мы как будто попали в другой мир. Нельсон не чванился. Можно было подумать, что Гретцки одни из его богатых деловых партнеров, прилетевшие заключить сделку по покупке нефтяной скважины или крупного отеля. Когда мы выбрались из автомобиля, он дымился. Рядом на дорожке стоял второй «роллс-ройс».

– Слушайте, Уолтер, – воскликнул Скалбани, – никогда не покупайте этих проклятых «роллс-ройсов». Одни неприятности от них.

Я поглядел на него: не самая удачная шутка. Но он был серьезен.

– Хорошо, мистер Скалбани. Не буду, – ответил я так же серьезно. Ребята из нашей телефонной компании лопнули бы со смеху, если бы слышали наш разговор. Они-то в отличие от Скалбани знают, сколько я получаю.

– Вы тут приводите себя в порядок, а мы с Уэйном пока пробежимся, – предложил он вдруг.

Я понял Скалбани. Нельсон был заядлым бегуном и очень гордился своей физической формой. Он ничего не понимал в хоккее, но знал, что такое выносливость. Прежде чем подписать контракт с этим мальчишкой, он должен узнать, чего тот стоит как бегун.

Уэйн мне рассказал об этом кроссе. Нельсон из кожи вон лез. А Уэйн, конечно, был измотан четырехчасовым перелетом, да ночью накануне он не мог заснуть от волнения. Но в конце концов он все-таки обошел Нельсона. Должно быть, это произвело впечатление. «Мы пробежали шесть миль, и он обошел меня. Так что я беру его», – сказал позже Скалбани репортеру.

Для меня и Филис все казалось каким-то видением. Неужели кто-то действительно так живет? Вот мы едем днем в его оффис, и он, небрежно показав на какое-то здание, говорит, что это его собственность, и, может быть, этот дом пойдет как плата по контракту Уэйну. Он говорит о каких-то огромных суммах, а у меня мутится от них рассудок.

Потом в оффисе он спрашивает: «Во что вы оцениваете ваше время и хлопоты, затраченные на приезд сюда?… Кстати, если лиги объединятся, Уэйн не сможет играть в профессиональной команде, потому что ему еще нет двадцати, и ему придется вернуться в юниоры».

Я сижу и судорожно соображаю, какую сумму могу назвать. Я только собираюсь вымолвить «10 000 долларов», а он уже подписал чек и отдает его мне. «50 000 долларов».

«О, хорошо», – слабо промычал я, и мы помчались обратно в его великолепный дом обсуждать условия контракта. Ай да Уолтер Гретцки, ай да делец!

Эту сторону моей жизни люди обычно не очень хорошо понимают и представляют. Когда Уэйн стал профессионалом, мне пришлось стать и поверенным в его делах, и агентом, и адвокатом – всего понемногу. Потому что около него вьется масса людей, жаждущих поживиться, и, если не следить за каждым шагом, его состояние просто растащат по кусочкам. Но тогда в Ванкувере… Что я знал тогда, говоря с дельцом-миллионером о сказочных суммах, каких никто в моей семье отроду не видел? С нами был агент Уэйна Гас Бэдли, но мы тоже участвовали в переговорах: ведь это наш сын и речь шла о его будущем. Нам было страшно, особенно угнетала неизвестность.

Скалбани в то время владел командой «Рейсерс» в Индианаполисе, но вел переговоры о приобретении «Хьюстон Аэроз» или «Квебек Нордикс». Он еще не решил, в какой из клубов определить Уэйна, если купит его. Вдруг в середине наших переговоров он позвонил какому-то хоккейному деятелю в Хьюстон, и тот посоветовал отказаться от Уэйна, потому что то ли еще очень юн, то ли недостаточно быстр… Он даже назвал кого-то взамен Уэйна. Нельсон поблагодарил его, повесил трубку, и мы вернулись к столу переговоров.

Наконец все обсудили и уладили, но контракт не был написан. Он был составлен только на следующий день на борту самолета Скалбани. И писать контракт пришлось самому Уэйну.

Скалбани решил, что официально о контракте нужно известить публику в Эдмонтоне, наверное, потому что это был город ВХА. Но контракт-то еще не подписан! Черт возьми, да его же еще не напечатали! Нельсон начал диктовать, а мы с Филис сидели в этом роскошном самолете и смотрели, как наш мальчик пишет что-то, что должно принести немыслимое, по нашим представлениям, богатство. Это было похоже на сон. В жизни такого не бывает. Сейчас мы проснемся, и…

Но вот сидит Уэйн, пишет что-то на обычном листе бумаги, подложив под него школьный трафарет, чтобы строчки не прыгали. В конце концов, он ведь пишет документ, который должен изменить всю его жизнь. Трудно писать ровно в такой ситуации без трафарета…

Журналисты называли цифру 1,75 миллиона долларов. Это неправда. Вообще, когда начинаешь иметь дело с контрактами, первое, что усваиваешь: суммы, о которых слышишь или читаешь в газетах, почти никогда не совпадают с суммами, проставленными в самом контракте. На самом деле соглашение было следующим.

Контракт – не с ВХА и не с «Индианаполис Рейсерс». Это был контракт о найме Уэйна Гретцки лично Нельсоном Скалбани. Уэйн «должен быть готов приступить к работе с 11 июня 1978 года либо в Хьюстоне, либо в Индианаполисе». (Когда позже Скалбани спросили, что было бы, если бы Уэйну по каким-то причинам не разрешили играть, он ответил: «Ну тогда бы у меня был самый дорогой в мире партнер в теннисе».)

Контракт заключался на четыре года с возможным продлением еще на три на условиях, устраивающих обе стороны. В случае отсутствия договоренности спор выносится в нейтральный арбитраж.

Из задатка в 250 000 долларов Уэйн должен был получить 50 000 в момент подписания той бумаги, что он сейчас писал под диктовку бородатого миллионера, остальную сумму – после того, как адвокаты одобрят другие пункты контракта.

Зарплата устанавливалась такая: в первый год – 100 000, в следующие два года-по 150 000 и в четвертый год– 175 000.

Контракт аннулируется в случае слияния лиг и запрещения юниорам играть в профессиональных командах, причем Уэйн сохраняет все выплаченные ему на тот момент деньги.

Вот так: 825 000 за четыре года игры. В юниорской команде «Б» игрок получает 4 доллара за победу, 2 доллара за ничью, 1 доллар за проигранный матч. В «Грейхаундз» он получал 25 долларов в неделю. Теперь он будет зарабатывать 3000 в неделю. Можно сказать, значительный рост зарплаты.

До сих пор Уэйна иногда спрашивают, сколько он на самом деле получал, играя в юниорах. «Ну, понимаете, – говорят они, подмигивая, – сколько сверх официальной ставки 25 долларов?». Он хохочет в ответ, потому что только однажды он получил кое-что, кроме зарплаты. Когда его пригласили в команду Канады на чемпионат мира среди юниоров, он приехал без пальто. Анжело Бамбакко купил ему пальто на свои личные деньги. «Но вы правы, 25 долларов в неделю не получает никто. Все получают 24 доллара 1 цент: 99 центов – налог».

Как бы то ни было, Уэйн закончил писать. Он и Нельсон подписали контракт, я и Гас подписали его как свидетели. Мы приземлились в Эдмонтоне, здесь состоялась пресс-конференция, а потом полетели в Индианаполис и там попрощались со своим сыном.

Пресс-конференция была бурной. Как только мы вышли из самолета, на нас набросилась толпа репортеров (естественно, какие-то слухи просочились), а в отеле журналистов было еще больше. Но возвращаясь домой в Брэнтфорд, я думал не о них. Я перебирал в памяти наш разговор в гостинице в Ванкувере. Разговор, который мы вели втроем: мать, сын и отец…

Мы с матерью с самого начала поставили два непременных условиях при подписании Уэйном любых соглашений. Первое: он должен жить в какой-либо семье; второе: он должен продолжать учебу до окончания двенадцатого класса. Значит, у него будут дела кроме хоккея. Это будет нелегкая жизнь. Я хотел убедиться, что Уэйн представляет, как тяжело ему придется.

– Уэйн, ты представляешь, на что идешь? Ты хорошо все себе уяснил?

– Да, – ответил он.

– Ты должен твердо все решить для себя. Никакие деньги тебя не обрадуют, если тебе не по силам окажется эта жизнь. Ты понимаешь, что теперь ты не принадлежишь себе? Тебе придется отказаться от многого, чем живут твои ровесники. Готов ли ты к этому?

– Да, я все знаю.

Я сделал еще одну попытку.

– Ты уверен в себе? Ты уверен, что такой жизни ты хочешь? Если ты так сильно хотел достичь именно этого, мы согласны. Но если ты сомневаешься, поехали домой и забудем все.

– Я все понимаю. Я знаю, как это будет.

Он думал, что знает. Мы тоже думали, что знаем. Но оказалось, что в то время мы ничего не знали…

«Бабуля – чертовски хороший вратарь»

«Совсем неплохо оказаться среди людей, которые балуют тебя потому, что ты их внук и они тебя любят, а не потому, что ты Уэйн Гретцки».

Уэйн Гретцки. 1983 год

Первым вратарем, который пропускал шайбы после бросков Уэйна, была его бабушка, моя мать. Может быть, когда-нибудь ее портрет появится в Зале хоккейной Славы.

Уэйну было два года, он играл маленькой игрушечной клюшечкой, а вместо шайбы у него был мягкий мячик. По субботам на ферме мы обычно смотрели по телевизору обозрение «Хоккейный вечер в Канаде». В комнату, скользя по деревянному полу, как на коньках, вкатывался Уэйн, направляясь к бабуле, сидящей в большом покойном кресле с такой же, как у внука, клюшечкой в руках. Он шлепал клюшкой по мячику, а когда тот отскакивал от ноги бабушки или от ее кресла, он снова бросался на мяч и колотил по нему. Конечно, никто еще не успел ему ничего рассказать ни о правилах, ни о самой игре в хоккей, но казалось, что о добивании он догадался сам.

Ферма, бабушка и дедушка, «Хоккейный вечер Канады»… Может быть, есть лучшее место для воспитания мальчишки, но я такого не знаю.

Мой отец, Тони, купил эту ферму в тридцатых годах на ссуду, которую он получил как ветеран войны. Двадцать пять акров земли с рекой, протекающей посередине.

Отец мой по национальности белорус. Предки его были земледельцами. Он родился и вырос в небольшой деревушке в России, а в начале века за несколько лет до первой мировой войны вся их многодетная семья эмигрировала. Когда они добрались до Америки, семья разделилась: три брата и сестра остались в Соединенных Штатах, трое других с матерью поселились в Аргентине. Мой отец жил в Чикаго, когда началась война. Он решил пойти в армию, и когда узнал, что, если хочешь отправиться за океан, служить лучше в канадской армии, он просто перешел границу и записался добровольцем. Всю войну он провел на полях сражений в Европе. Вернувшись, он остался жить в Канаде и позже купил эту ферму.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.