Желанная и вероломная (Том 1)

      Она хлопнулась на кровать, но сразу же настороженно обернулась'.
      - Я не причиню вам зла и не намерен пугать вас.
      - Правда? - прищурив глаза, саркастически воскликнула Келли.
      - Правда. - Уперевшись руками в постель по обе стороны от нее, он наклонился ниже. - Хотя, не скрою, мне очень хотелось бы овладеть тобой. Его низкий, хрипловатый голос задел глубинные струны ее души. Она вся вспыхнула и вздрогнула всем телом. - Мне надо поспать, - продолжил он, - а поскольку ты янки, я тебе не доверяю. Поэтому ты останешься со мной.
      С этими словами он выпрямился и снял ремень. Глаза девушки тревожно округлились, она чуть не закричала, подумав, что он собирается отхлестать ее, но Камерон неожиданно навалился на нее, предостерегающе приложил палец к губам:
      - Миссис Майклсон, хотите верьте, хотите - нет, в душе мятежника еще сохранилось понятие о чести. Я не намерен пугать вас или причинять вам боль. Но нельзя же позволить вам бродить без присмотра, пока я сплю.
      По-видимому, она онемела от неожиданности.
      - Вы меня поняли? - спросил он уже мягче.
      Она кивнула, ибо в любом случае он найдет способ заставить ее понять.
      - Вот и хорошо, - прошептал полковник и, к ее ужасу, затянул ременную петлю сначала на ее руке, потом на своей, взглядом предостерегая от необдуманных действий.
      Потом он вытянулся на кровати рядом с хозяйкой.
      Некоторое время Келли лежала не двигаясь, прислушиваясь к ровному стуку его сердца и бешеному биению собственного.
      Прошло несколько секунд, потом минута. Он не двигался, она тоже не шевелилась.
      Камерон моментально заснул!
      Какой же силой воли надо обладать, чтобы поддразнивать се, не подавая виду, что сам с ног валишься!
      На миг Келли показалось, что он умер и она теперь лежит в постели с мертвецом. Но потом, присмотревшись, увидела, как ритмично вздымается его грудная клетка.
      Она зажмурилась, стараясь перевести дух. Лучше бы он умер, потому что, судя по всему, это единственная возможность от него избавиться. Пусть даже полковник никогда не участвовал в боях в Теннесси или под Шайлохом, он должен остаться для нее одним из безымянных, безликих солдат в сером - ее врагом.
      Если он снова потеряет сознание, ей надо, не тратя времени, избавиться от него. Должно быть, где-нибудь поблизости еще остались солдаты-янки.
      Перед глазами ее вновь всплыла страшная картина побоища.
      Она тотчас повернула голову и взглянула на мятежника, лицо которого она успела так хорошо изучить.
      На лбу его выступила испарина; лицо поражало мертвенной бледностью. Рана у него, видимо, гораздо серьезнее, чем ей казалось, а сам он не желал признаться. Если его отправят в лагерь для военнопленных, он наверняка там умрет.
      "Это меня не касается", - приструнила себя Келли. Она была преданной сторонницей Союза и, видит Бог, искренне считала, что сделала правильный выбор. Причем отнюдь не под влиянием отца, братьев или своего мужа. В штате Мэриленд люди сильно расходились во взглядах на войну, рабство, права штатов.
      Часть войск Мэриленда сражалась на стороне южан, другая - на стороне северян. Штат от Союза не отделился, но, пожалуй, здесь, как нигде, была велика вероятность, что отец с сыном или брат с братом окажутся по разные стороны линии фронта и будут вынуждены держать друг друга на мушке.
      Она взвесила все услышанное от отца, братьев, своего мужа и в конце концов решила, что, поскольку все они одна нация, следует сохранить Союз. Многие из ее соседей владели рабами и пользовались подневольным трудом, но она уговорила Грегори освободить пятерых своих негров. Хотя рабы в стране содержались в приличных условиях - не хуже, чем любимые собаки или породистые лошади хозяина, - Келли понимала, что чувствует каждый невольник.
      Относительно войны она разделяла мнения и взгляды самых близких ей людей: южане несут с собой разрушения, они убили отца и Грегори, лежавший сейчас рядом с ней конфедерат не кто иной, как враг. А до конца войны еще очень далеко.
      Келли страдальчески поморщилась, вспомнив мужа. Даже сейчас, по прошествии довольно длительного времени, она гнала от себя мысли о его смерти.
      Итак, полковник Дэниел Камерон... Надо как-то высвободить запястье. Келли стиснула зубы и осторожно, а потом смелее потянула за ремень. Но развязать узел не смогла и в сердцах выругалась.
      Полковник Камерон даже не пошевелился.
      Еле сдерживая слезы, она продолжала сражаться с ремнем, но чем больше старалась, тем туже затягивалась петля.
      Она попыталась спустить петлю с руки. Безрезультатно.
      Тогда Келли села, несмотря на то что его рука тотчас потянулась за ней, и, обламывая ногти, набросилась на ремень. Слезы отчаяния жгли глаза. Он знал, что делал. И узлы умел затягивать на совесть.
      Измученная, несчастная, Келли снова упала на постель. Надо бы подкрутить фитиль у лампы. К ночи похолодало, а камин не зажжен.
      И тут она вспомнила о сабле южанина.
      Оружие лежало на одном из кресел-качалок возле камина.
      Если бы дотянуться, она могла бы разрезать ремень.
      Девушка улеглась плашмя и, протянув руку, дотронулась до кресла. Но, к сожалению, лишь кончиками пальцев. Закусив губу, она попыталась сдвинуть с места своего захватчика.
      После нескольких попыток он, похоже, подвинулся - совсем немного, - но и этого было достаточно. Несколько секунд спустя Келли обхватила эфес сабли. Она чуть не охнула, ощутив всю тяжесть оружия, и все же, стиснув зубы, продолжила свое дело. Неожиданно клинок выскользнул из ножен и с немыслимым грохотом упал на плетеный коврик возле кровати.
      Грохот разбудил усталого мятежника. Бледный, с искаженным от ярости лицом Камерон испепелял ее взглядом. С быстротой молнии Дэниел перегнулся через нее и ловко подхватил саблю.
      Казалось, еще секунда - и он тут же располосует ее саблей.
      Отбросив клинок в сторону, он пронзил ее холодным и острым взглядом.
      - Хотела убить меня? - прошипел он.
      - Нет!
      - Ах да, понимаю: пинать меня ты не собиралась, твоя нога сама ударила меня в голову; убивать не собиралась - сабля сама прыгнула в твою руку...
      - Я только хотела высвободиться! - воскликнула девушка.
      - На войне все средства хороши, - хрипло пробормотал он.
      - Освободи меня!
      - Нет. Не сегодня! - Он рывком придвинул ее к себе. - Прошу вас, миссис Майклсон, - шепнул он ей на ухо, - попытайтесь заснуть. Утром и вам, н мне все покажется не таким уж мрачным.
      Положив девушку на бок, он обхватил ее сильной рукой и закинул сверху свою ногу. Теперь исключалась всякая надежда на освобождение.
      Не в состоянии шевельнуться, она едва осмеливалась дышать, ощущая все его тело.
      Впрочем, спустя некоторое время она поступила так, как он велел, заснула.
      ***
      Жарко. Стоит лето, и они снова лежат на зеленом склоне у реки - Джесс, Криста и он. Он чувствует горячие солнечные лучи на щеке и молит, чтобы потянуло прохладой. Но ветра не было.
      Понятно почему: уже грохочут пушки. Оглушительный рев снарядов со всех сторон.
      А вот они с Джессом уезжают из Харперс-Ферри. Оба еще я синих мундирах после схватки у пожарки. Он слышит слова старины Джона Брауна: "...кровь.., эта земля примет очищение кровью..."
      Дэниел переводит взгляд с усталого лица брата на свои руки, лежащие на луке седла.
      Руки почему-то все крови.
      Снова канонада.
      Он опять в Камерон-холле. Молча стоит возле могилы родителей на кладбище, крепко обнимая Джесса. Слова не нужны.
      Раскол, разодравший страну на части, разделил и их.
      Его брат уезжает не Север. взмывают в воздух и гаснут ракеты.
      Он слышит плач. Плачет Криста. Плачет Кирнан. Джесс уходит на войну.
      Дэниел, беспокойно вздрогнув, перевернулся на другой бок.
      Вот он скачет верхом в составе легендарного кавалерийского эскадрона генерала Джеймса Стюарта, Джеба. Оба без передышки участвуют в боях, кружат по тылам врага, собирают разведданные, жизненно важные для Джексона и Ли.
      Однажды Дэниел в часть не вернулся. Его тяжело ранили, когда генерал союзной армии Маклеллан предпринял неудачную атаку на полуостров. Камерону-младшему удалось избежать заключения в лагерь для военнопленных только благодаря помощи брата. Джесс сам зашил его рану и отвез домой.
      Дэниел снова заворочался во сне.
      Жарко, очень жарко. Он снова в Камерон-холле, смотрит на реку Джеме. Услышав плач ребенка, он улыбается. Война сеет смерть и, как ни странно, приносит жизнь. У Джесса родился сын, замечательный парень. Крошечный такой.
      Джесс пробыл с сынишкой совсем недолго. Войска Маклеллана отступили, и Камерону-старшему пришлось ретироваться из родного дома.
      Братья распрощались; Дэниел тоже Вернулся в свою часть.
      С войсками генерала Томаса Джексона Каменная Стена он сражался в составе армии генерала Ли, который подготовил дерзкое вторжение на Север. Южане овладели Харперс-Ферри, который теперь на территории Западной Виргинии, и взяли в плен тысячи солдат-северян. Потом практически без сна, полуголодные, они скакали много миль, чтобы воссоединиться с Ли в небольшом городке Шарпсбург, штат Мэриленд. Дэниел своими глазами видел почти все сражение, видел так называемую Кровавую аллею - глубокую ложбину между сельскохозяйственными угодьями, где окопались их войска. И где они старались удержаться, пока не попали под шквальный огонь союзной артиллерии. После сражения тела на этой аллее лежали штабелями.
      Он снова беспокойно дернулся и взглянул вверх. Она там! Там! Его ангел. Прекрасный ангел со сказочно красивыми серо-голубыми глазами и роскошными золотисто-каштановыми волосами.
      Вот она склонилась над ним. От нее так сладко пахнет. Как от летней розы. Должно быть, она пришла из прошлого, из тех прекрасных, неспешно текущих дней у реки. Из Камерон-холла с его широким крыльцом и белыми колоннами. Ласковый ветерок играет ее волосами. Он видит, как она в шляпке с большими полями и белых перчатках качается на качелях. Ангел! Смех ее звучит как музыка.
      Да, пусть она будет там. Дома, где тихо шепчут что-то воды реки, где зеленая трава сливается с голубым небом и прозрачной водой. Где стрит во всем величии гостеприимный Камерон-холл. Она бежит среди деревьев. Он слышит ее смех - нежный, звонкий, как перезвон колоколов в марте. Она останавливается у дуба, оглядывается и снова смеется. Он наконец догоняет ее на склоне у реки, и они смеются вместе, скатываясь по омытой дождем траве к водному потоку. Он смотрит ей в глаза. Такие загадочные - серые с темно-синим вокруг. Он прикасается к ее щеке и обнимает своего ангела.
      Ангел! Ангел возмездия, размахивающий мечом.
      Видения вдруг смешались. Ему жарко, невыносимо жарко!
      Но она еще там.
      И что-то ему говорит. Он изо всех сил напрягает слух.
      - ..Вы должны мне помочь. Помогите мне освободиться от ремня. Полковник, если я не оботру вас холодной водой, вы сгорите от лихорадки. Неужели вы не понимаете?!
      Камерон-холл исчез. Дэниел взмок от пота, и его бьет крупяная дрожь. Лампа освещает уютную комнату. Он лежит на белой простыне, и уже не ангел, а сероглазая ведьма-янки наклоняется над ним.
      Правда, сейчас в серо-голубых глазах сострадание. Но еще недавно она собиралась зарубить его саблей. Ему показалось, что смерть бродит где-то рядом.
      - Полковник, послушайте меня, - умоляющим голосом сказала она.
      - Не могу, - прошептал он.
      - Прошу вас, не надо умирать у меня на руках.
      Он с трудом улыбнулся. Какой нежный голос! Мелодичный. Такой и должен быть у ангела.
      - Ты меня выдашь. - Он, видимо, шевелил губами, потому что она, наклонившись, прислушалась.
      - Полковник, вам придется довериться мне. Надо обтереть вас холодной водой. Клянусь, я не брошу вас в таком состоянии!"
      Он попытался собраться с силами и как-то умудрился обхватить пальцами ее руку. Их взгляды встретились.
      - Клянешься честью? - прервал он ее.
      - Что? - не поняла Келли.
      - Честью клянешься?
      - Ах вот оно что!
      Она помедлила. Взор его снова затуманился, похоже, ом терял сознание.
      - Клянусь честью, полковник! Я вас не покину, только освободите меня.
      - Пока я жив, - произнес Камерон.
      - Не надо...
      - Пока я жив!
      - Ладно, будь по-вашему. Клянусь честью, я останусь с вами. Пока вы живы, - проговорила она.
      У него дрожали руки. От слабости он едва мог шевелить пальцами, но все-таки нащупал петлю и начал возиться с ней.
      Сил не было. Пришлось взяться за ремень зубами и напрячь последние силы. Теперь она свободна.
      В мгновение ока Келли вскочила на ноги. Последней мыслью "Дэниела было: она солгала и тотчас покинет его.
      Но это уже не имело значения. Комната закружилась м поплыла перед глазами.
      Снова загрохотала артиллерия. Он был на линии огня. И весь горел в огне.
      ***
      Похоже, прошла целая вечность, прежде чем он ощутил прикосновение влажного полотенца.
      Камерон облегченно вздохнул.
      Прохлада коснулась его лба и переместилась к плечам. Лихорадка уже отступила. Вконец ослабевший Дэниел просто наслаждался прохладой. Неужели он все-таки умер и по случайности попал в рай? И то правда: сколько можно дразнить смерть?
      А может, янки уже упрятали его в тюрьму? И лечат его сейчас, чтобы потом окончательно доконать какой-нибудь изощренной пыткой?
      Камерон вновь ощутил легкое прикосновение полотенца.
      Он открыл глаза и чуть не вскрикнул от удивления.
      Миссис Келли Майклсон все еще была с ним. Он лежал на спине, без рубахи, и она водила смоченным в холодной воде полотенцем по его обнаженной груди.
      Почувствовав на себе его взгляд, она вздрогнула.
      - Ты все еще здесь, - выговорил он слабым голосом.
      - Я дала вам честное слово, - отозвалась она, на мгновение замерев.
      Он собрался с силами и схватил ее за руку.
      - Ты сдержала слово, данное мятежнику? - удивился он.
      - Мое слово, сэр, свято и не имеет значения, кому оно дано.
      По лицу Дэниела медленно расплылась улыбка.
      - Благодарю вас, миссис Майклсон. Вы, возможно, спасли мне жизнь.
      Она встала, и он с сожалением выпустил ее руку.
      - Что значит "возможно"?! Нет ни малейшего сомнения в том, что я спасла вам жизнь! Вы сгорали от жара. Но теперь, кажется, лихорадка вас отпустила. Сейчас я дам вам попить, потом принесу что-нибудь поесть, а как только снова стемнеет, вы уйдете...
      Келли налила большой стакан воды из кувшина, стоявшего на столике у кровати. Дэниелу вдруг показалось, что вкуснее он ничего в жизни не пробовал. Боже, как же хорошо!
      Она взяла у него пустой стакан.
      - Теперь, полковник, отдохните, а я принесу вам супа. Но предупреждаю, хотя я сдержала свое слово, это ничего не меняет, вы мой враг. И я хочу, чтобы вы ушли.
      "Так, значит, битва возобновилась", - подумал Камерон.
      В ее глазах появился серебристый блеск - прекрасный, завораживающий, но предупреждающий о том, что с ней придется считаться.
      Он нахмурился и снова поймал ее за руку.
      - Ты, кажется, сказала "когда снова стемнеет"?
      - Да, полковник. Вы то приходили в себя, то вновь теряли сознание в течение почти сорока восьми часов.
      Двое суток! Он потерял целых два дня!
      А она не побежала к янки, хотя поблизости наверняка стоит немало частей северян.
      Из-за того, что дала слово?
      Один раз, очнувшись, он подумал, что она намеревается зарубить его саблей... И вот надо же... Благодаря ей он остался жив, но она по-прежнему считает его врагом.
      - Мне надо встать, - сказал он и решительно взялся за край простыни.
      - Нет! - встревоженно воскликнула она. - Подождите, полковник! - Она смущенно потупила взор.
      - Но почему?
      - Потому что под простыней на вас ничего нет.
      Дэниел, утратив дар речи, ошеломленно взглянул ей в глаза.
      - Видите ли, полковник, - вздохнула Келли, - мне пришлось охлаждать все ваше тело. Иначе вы бы не справились с лихорадкой.
      - Значит, вы раздели меня догола?
      - Ведите себя прилично, полковник, - надменно подняв брови, проговорила она ледяным тоном. - У меня просто не было выбора.
      - А что с моей одеждой?
      - Ваш мундир был в грязи и крови. - Она усмехнулась. - Я его сожгла. Примите мои соболезнования, но поверьте, его нельзя было спасти.
      - Нельзя спасти?!
      - Так же, как и ваше безнадежное "правое дело", полковник Камерон.
      - Наше безнадежное "правое дело"? Пока что, кажется, мятежники держат за глотку вас, янки.
      - Но вам не суждено победить.
      - Лично мне, мэм, суждено, - хмыкнул он.
      - В таком случае слава Богу, что исход войны не зависит от одного человека.
      Келли говорила весьма убедительно. "Может быть, она права и я действительно веду себя неприлично?" - подумал Камерон.
      Он улыбнулся, представив, как сейчас схватит девушку в охапку и повалит рядом с собой: не стоит раздевать догола мужчину, который так долго пробыл на войне.
      Но он, конечно, не сделает этого. Да и, по правде говоря, совсем не уверен, что у него хватило бы сил повалить ее на постель.
      - Что с вами, полковник? - деланно встревожилась вдруг Келли. - Что-то вы побледнели. - Прекрасные серые глаза сияли самодовольством.
      - Я чувствую себя прекрасно, миссис Майклсон, и если уж на то пошло, меня удивляет, что столь рафинированная леди способна проявить такую доброту и раздеть мятежника донага.
      Как вам, наверное, было страшно! Какой опасности вы себя подвергли!
      Девушка опустила глаза, но если он надеялся заставить ее покраснеть, то ему это не удалось.
      - Полковник, по-моему, под мундиром - синим или серым - все мужчины одинаковы. Я вовсе не испытывала страха.
      И надо признаться. Камерон, вы совсем не показались мне... опасным. Она тотчас круто развернулась и направилась к лестнице.
      Дэниел блаженно улыбнулся и закрыл глаза. Он потерял целых два дня и не знал, где ему теперь разыскивать своих людей и генерала Стюарта.
      Впервые с начала войны он решил предоставить себе небольшой отпуск по ранению. Видимо, ему придется переходить через линию фронта. Кавалерийский эскадрон, наверное, поджидает его где-нибудь в Виргинии.
      А сейчас неплохо бы доказать миссис Майклсон, что он может быть опасен, когда захочет. Чертовски опасен!
      Дэниел поднялся с кровати и обмотал вокруг пояса простыню. Затем прислушался к своему организму: жизненная энергия медленно возвращалась. Он размял руки, плечи. Теперь стало ясно, что как бы ни был слаб, он не рухнет на пол после первого шага.
      Волоча за собой конец простыни, как шлейф подвенечного платья, полковник стал осторожно спускаться по лестнице.
      Пора снова предстать пред ясные очи своего ангела-врага.
      Значит, она считает, что все мужчины одинаковы?
      Она жаждет битвы? Ну так дождется.
      И скоро узнает, что на самом деле мужчины очень сильно отличаются друг от друга.
      Глава 5
      Келли совсем не была уверена в том, что ей удалось обмануть своего незваного гостя, притворившись спокойной и равнодушной. Пока она добралась до кухни, ладони у нее взмокли, а сердце бешено колотилось в груди. Помешивая мясо, тушившееся на плите, она чуть не обожглась.
      Да простит ее Господь, но куда легче было управляться с ним, пока он находился в забытьи. По правде говоря, ей даже нравилось ухаживать за ним.
      Сначала было непросто. Но каким бы самоуверенным и дерзким ни был этот мятежник, она не желала ему смерти, потому что он каким-то непостижимым образом внушал ей жажду жизни. К тому же полковник был очень красив.
      Впрочем, Келли об этом не думала. Как только он освободил ее, она, орудуя ножницами, содрала с него грязную, окровавленную одежду. Потом без устали бегала вверх-вниз по лестнице, поднося холодную воду. Раскрыв все окна, чтобы было прохладнее, девушка то и дело обтирала раненого.
      Где-то после полудня она поняла, что его удалось спасти.
      Он еще не открывал глаз, и не говорил, и вообще не подавал никаких признаков жизни, но сжигавший его жар пошел на убыль. Дыхание стало ровнее, сон спокойнее.
      Только тогда она осмелилась окинуть внимательным взглядом человека, за которым так долго ухаживала. Какая рельефная грудь, какой мощный торс! Густые, черные, как на голове, волосы на груди превращались в едва заметную поросль на животе.
      Она крутыми завитками опускалась к чреслам и переходила в буйные темные заросли, на фоне которых возлежал его фаллос.
      Казалось, тот жил собственной жизнью - кровеносные сосуды напряженно пульсировали, и даже в спокойном состоянии он путал и искушал одновременно. Ей едва удалось подавить непреодолимое желание прикоснуться. Слава Богу, что он спит, потому что она, наверное, покраснела до самых мочек. Келли даже попыталась перевернуть раненого, чтобы не смущать себя зрелищем его анатомических особенностей, но вдруг загляделась на его мускулистую спину и маленькие ягодицы. Да, сложен Камерон был прекрасно - поджарое, гибкое и красивое, как у дикого зверя, тело просто завораживало.
      "Но он вовсе не зверь, - напомнила она себе. - Он вражеский солдат".
      Впрочем, пока мужчина лежал без сознания, ей и в голову не приходило размышлять о том, кто он такой и почему она с таким упорством борется за его жизнь. Ветер сменил направление, и Келли вдруг уловила запах смерти, который все еще витал над полем сражения.
      Девушка тотчас захлопнула окно и набросила на Дэниела простыню, потом закрыла глаза и затихла. На нее нахлынули воспоминания. Когда-то не так уж давно она любила и была любима. Оба поначалу обменивались робкими, торопливыми поцелуями в поле, затем уже горячо целовались в темноте амбара. Они, само собой, не переходили рамки дозволенного, а когда настала первая брачная ночь, их действиями управляла сама любовь. В первый раз все произошло довольно неуклюже, но любовь помогла им посмеяться над собой, и в последующие дни и ночи стало ясно, что юмор - прекрасная основа супружеских отношений. Келли научилась дорожить поцелуями своего молодого мужа, радоваться его ласкам ч возбуждаться в его объятиях.
      И вот теперь Грегори Майклсон лежит на кладбище. Вес смертная душа его, несомненно, вознеслась на небеса, а бренное тело стало пищей ненасытных червей. Когда его останки прислали домой в армейском казенном гробу, Келли будто застыла.
      Сердце ее словно окаменело - казалось, она никогда больше не полюбит.
      С тех пор она ни разу не влюблялась. Какие бы солдаты ни проходили через эти места, каких бы друзей ни привозили с собой ее братья, в сердце девушки ни разу не шевельнулось ничего похожего на теплое чувство.
      "Сердце мое не растаяло и сейчас", - убеждала она себя.
      Но он разбудил иные чувства. Увидев полковника впервые, она нашла его привлекательным. Как только ее пронзили его поразительно синие глаза, в душе что-то шевельнулось, и девушка вмиг замерла от страха, осознав, что он ее возбуждает!
      Если бы он умер, она бы не вынесла. И совсем не потому, что боялась остаться привязанной к трупу, а потому, что это был он.
      И теперь, ухаживая за ним, она понимала, что ее чувства к нему становятся все сильнее. Ей хотелось позабыть о войне, хотелось вернуться в прошлое. Хорошо бы он был Грегори и можно было бы почувствовать тепло его тела, ощутить возбуждение, которое отмело бы за ненадобностью все разумные доводы.
      Глядя невидящими глазами в горшок с мясом, девушка снова задумалась. Идет война. Молодой светловолосый фермер из Мэриленда, за которого Келли вышла замуж, похоронен на кладбище за фермой, а она осталась вдовой. Вдовой уважаемой, высоконравственной. Ей должно быть стыдно, что у нее так трепещет сердце, что не те мысли лезут ей в голову...
      Сегодня он уйдет.
      - Пахнет вкусно!
      Вздрогнув от неожиданности, девушка оглянулась. В дверях, прислонившись к косяку, стоял Камерон.
      В сравнении с его загорелым торсом простыня казалась невероятно белой. Его нагота завораживала, даже когда он был без сознания, теперь же, выставив напоказ мощную мускулатуру и рельефный живот, он выглядел просто вызывающе.
      - Что это вам взбрело в голову? - воскликнула Келли.
      Ей хотелось, чтобы в ее словах слышался праведный гнев, но голос предательски дрогнул.
      Он, простодушно улыбаясь, поднял руки вверх.
      - О чем вы?
      - Полковник Камерон, - холодно проговорила она, презрительно прищурившись, - вы ведь, кажется, из приличной семьи. А также, вполне возможно, учились в лучших учебных заведениях и вас воспитывали как джентльмена. Что в таком случае вы, обернувшись простыней, делаете у меня на кухне?
      - Если вам угодно, миссис Майклсон, простыню я могу сбросить, задорно блеснул он синими глазищами.
      - И это говорит тот, кто остался в живых и ходит по земле только благодаря моим заботам?! - возмутилась она.
      Он пожал плечами, прошлепал через всю кухню и остановился у плиты, втягивая носом аппетитный запах.
      - Миссис Майклсон, насколько я понял, вы относитесь ко мне чуть ли не как к двухлетнему мальчонке. И кроме того, вы изволили сжечь мою военную форму, что является сущим произволом. Но, как вы только что изволили напомнить, я должен быть благодарен вам за ваше милосердие Что же мне в таком случае надеть, подскажите?
      - Лучше бы вы оставались в постели, отдыхали и набирались сил, с тем чтобы сегодня вечером уйти, - без тени смущения ответила она.
      Он хотел было снять шляпу и раскланяться, но вовремя опомнился.
      - Ну ладно, мундир можно заменить, но мне так нравилась моя шляпа! Неужели так уж необходимо было жечь и ее?
      - Да, - отозвалась Келли.
      - Жаль.
      - Ничего, в шкафу наверху есть брюки и рубашки. Может быть, они не вашего размера, но, не сомневаюсь, вы , выйдете из положения.
      - Вы предлагаете мне надеть военную форму Союза?
      Она пожала плечами:
      - Дареному коню в зубы не смотрят, полковник.
      - Я не намерен уходить отсюда в военной форме янки, миссис Майклсон.
      - По всей видимости, когда-то и вы носили синий мундир, полковник. Ведь ваш брат - военный врач в армии янки, и потому не исключено, что до отделения южных штатов и начала войны вы оба состояли на военной службе в армии США. Думаю, ничего с вами не сделается, если вы снова наденете синюю форму.
      - Благодарю покорно, предпочитаю оставаться в простыне.
      Камерон стоял так близко от нее, что ей вдруг захотелось завизжать. Нет, ему никогда не удастся ее смутить. Понятно, он бросает ей вызов абсолютно во всем к тому же, - но она не собирается сдаваться. Еще неизвестно, чья возьмет.
      Келли мило улыбнулась и помешала тушеное мясо, умудрившись при этом немного отодвинуться от Камерона.
      - Значит, вы намерены пробираться через линию фронта в простыне, полковник?
      - Лучше в простыне, чем в мундире янки, миссис Майклсон. - Он взял у нее из рук большую ложку и попробовал соус.
      Потом медленно перевел взгляд на нее:
      - Пальчики оближешь, миссис Майклсон! Благодарю судьбу, что оставила меня умирать именно здесь, на пороге вашего дома.
      - Судьба судьбой, - пробормотала Келли, отбирая у него ложку, - а теперь, будьте любезны, пойдите и оденьтесь.
      Камерон не сводил с нее глаз, и взгляд Келли обжигал его жарким пламенем.
      - По правде говоря, Келли, я просто не могу показываться в форме янки. Я не шпион, и не хватало еще, чтобы меня поймали и повесили как шпиона! Я не горю желанием погибнуть в бою, но исполняя свой долг - это, во всяком случае, достойная смерть. Если уж мне суждено быть повешенным, то по крайней мере за наше "правое дело".
      - Ясно, - отозвалась девушка.
      А она и не подумала об этом. Схватив Камерона как мятежника, янки его не повесят, а, вероятнее всего, отправят в лагерь для военнопленных. Со шпионами же в военное время расправляются круто. В Вашингтоне, например, бросили в тюрьму даже Роуз Гринхау, которая считалась признанной красавицей столичного общества. Поговаривали, что и ей не избежать казни.
      Келли, впрочем, очень надеялась, что бедняжку минует подобная участь.
      - Надеюсь, вы проявили ко мне такое милосердие не только для того, чтобы перед виселицей я предстал здоровым?
      - Никакого особого милосердия я не проявляла.
      - Значит, вы с самого начала действительно рассчитывали на то, что меня повесят?
      - Нет, сэр, отнюдь, - раздраженно отозвалась она и, взмахнув ложкой, приблизилась к нему. - Полковник...
      - Позвольте, миссис Майклсон. - Он отобрал у нее ложку. - Я еще в себя не пришел от того, что на меня бросались с саблями, обстреливали артиллерией, палили из ружей, а тут еще вы - с суповой ложкой!
      Она сердито ругнулась вполголоса.
      - Полковник, ваша мать, наверное, пришла бы в ужас, увидев своего сыночка, опоясанного простыней, на кухне у молодой женщины!
      - Моя мать, мам, была мудрой и здравомыслящей леди и наверняка отнеслась бы к этому нормально. Впрочем, она была бы вам благодарна за спасение моей жизни и, уверен, не стала бы даже спрашивать, почему я нахожусь здесь без одежды.
      - Полковник, я сейчас же вышвырну вас вон! - предупредила она.
      - Хотите бросить меня, голого, на съедение волкам?!
      - Не забывайте, что я янки. И с этими волками из одной стаи, - Нет, тихо сказал он, - я же забываю.
      Келли посмотрела на него в упор, и странная дрожь охватила все ее тело. С чего, откуда в ней этот непонятный страх, похожий на предчувствие?
      - Что ж, - тихо произнесла она, отступая, - вашу военную форму уже не вернешь. Я ее сожгла. Придется вам подыскать что-нибудь. По-моему, там есть и цивильное. - Она окинула его взглядом. - Мой муж, возможно, был пониже ростом, но... - она замолчала и пожала плечами, - но брюки отца, пожалуй, вам подойдут. А в сундуке в конце коридора лежат рубашки моих братьев.
      - Если я правильно понял, обедать мне будет позволено только одетым? Дэниел говорил шутливым тоном, поддразнивая ее, и не будь он нагим, манеры его вполне приличествовали бы виргннскому джентльмену, каковым он наверняка и слыл в свое время.
      - Именно, - улыбнулась девушка.
      Он низко поклонился: