Монумент

Сзади раздался перестук костылей.

– Собираешься ползти в Белтирран? – рассмеялся Элзефар – Вот это будет подвиг! Особенно если учесть, что ты не знаешь дороги.

Берег был уже рядом. Баллас, взмахнув рукой, кинул кинжал в сторону реки. Он не долетел до воды, шлепнулся в черную грязь. Краем глаза Баллас уловил движение: Элзефар подошел и встал над ним.

– Ловко, – сказал он, наклоняясь и подбирая оружие. – Хотя и глупо. Очень, очень глупо. Ты умираешь… Я и не собирался тебя резать. Эреш – вот кого мне придется убить собственными руками. Действительно, я хотел воспользоваться кинжалом. Но сгодится и камень…

Перекатившись на спину, Баллас схватился за костыль Элзефара и дернул что было сил. Калека пошатнулся. Баллас дернул еще раз. Элзефар повалился на землю, и Баллас ударил его костылем в лицо. Клацнули зубы. Элзефар выругался. Баллас поднялся на четвереньки и подполз вплотную к калеке. Размахнувшись, он кинул в воду оба костыля. Течение мгновенно унесло их прочь.

Баллас подобрал кинжал, показал его Элзефару – и кинул в реку. Послышался тихий всплеск, и кинжал пошел ко дну.

– Что ты делаешь? – изумленно спросил калека. Баллас не ответил. Усталость овладела им. Он упал лицом вниз и уснул.

Очнувшись, Баллас застонал от боли. За время сна он ни разу не пошевелился, и тело затекло от неподвижности и холода.

Он по-прежнему лежал на берегу реки. Вода отливала серебром в рассветном свете. Краем глаза Баллас увидел изморозь, покрывавшую его рукав, и кучу блевотины, тоже подернутую морозцем. Постанывая, он поднялся на четвереньки, ело отозвалось болью. Казалось, он промерз до самых костей, и если б кто-нибудь ударил его посильнее – раскололся бы, как кусок льда.

Баллас заставил себя подняться. Мгновенно закружилась голова, земля ушла из-под ног. Несколько минут он стоял, пошатываясь и отчаянно пытаясь понять, где верх, а где низ. Наконец удалось худо-бедно восстановить равновесие. Баллас чувствовал тошноту и противную слабость; впрочем, это чувство, не особенно отличавшееся от похмелья, было хорошо ему знакомо. Он медленно побрел к пещере.

Эреш лежала на боку. Она спала: грудь равномерно вздымалась и опадала с каждым вздохом. Похоже, Элзефар не тронул девушку – ее одежда была в полном порядке. Баллас удовлетворенно кивнул: Элзефар утратил уверенность в себя. После потери ножа и костылей его основной целью стало выживание, а не удовлетворение похоти.

Найти его не составило большого труда. Двигаясь ползком, на одних руках, Элзефар преодолел не более полумили. Баллас отыскал его под кустом, где переписчик спал, свернувшись в клубок. Очевидно, калека выбрал неправильную дорогу: колючий куст преградил ему путь. Это были явно не первые заросли, которые пришлось проползти Элзефару. Его одежда была изодрана, руки – в крови. Несмотря на всю волю к жизни, Элзефар достиг предела своих возможностей. Вымотанный до предела, он сдался и уснул под кустом.

Баллас схватил его за ворот и дернул. Элзефар очнулся от забытья, вскрикнул и взмахнул руками, пытаясь ударить Балласа. Получилось нечто среднее между тычком и шлепком. Баллас заворчал и отпустил ворот. Элзефар упал на землю, прямо в колючий куст. Не говоря ни слова, Баллас вынул его оттуда и снова вздернул на ноги. Кровавые царапины пролегли по лбу и щекам калеки. Острый шип торчал из нижней губы подобно дикарскому украшению.

Баллас вскинул Элзефара на плечо и пошел к пещере.

К этому времени Эреш проснулась.

– Что случилось? – спросила девушка, поднимая голову.

– Он отравил нас.

Баллас прислонил Элзефара к стволу дуба. Калека дрожал – от холода и страха.

– Я нужен тебе, – сказал он, глядя Балласу в глаза. – Без меня не будет никакого Белтиррана. Мы оба это знаем – и ты сам признал это сегодня…

– Заткнись. – Баллас влепил Элзефару звонкую пощечину.

– Если ты убьешь меня, то…

На сей раз Баллас ударил калеку по-настоящему – кулаком в челюсть.

– Еще один звук, – сказал он, – и ты пожалеешь, что вообще появился на свет. Сиди тихо, молчи – и может быть, я оставлю тебе жизнь.

Баллас снял ремень и обвел им тощую талию Элзефара и древесный ствол, привязав калеку к дубу. Он затянул ремень так сильно, как только мог, и застегнул пряжку.

– Что ты собираешься со мной делать? – напряженно спросил переписчик.

– Имя проводника? Где мне его искать?

– Отпусти меня – и я скажу. Но не раньше.

– Ты скажешь сейчас, – отозвался Баллас, – или я оставлю тебя здесь, на обед кабанам.

Элзефар поморщился.

– А где гарантии, что ты не оставишь меня, узнав имя? Ты не тот человек, которому стоит верить. И вдобавок тебе не за что меня любить.

– Во многих отношениях, – отозвался Баллас, – мы очень и очень похожи. Ради своих целей ты готов на все. Ты солжешь, украдешь… и убьешь. – Он пожал плечами. – Такова жизнь. Однако порой… порой люди, подобные тебе и мне, должны помогать друг другу. У тебя есть сведения, которые мне нужны. Ответь на мой вопрос – и я не останусь в долгу.

Элзефар пожевал губу.

– Ты даешь слово, что развяжешь меня?

– Мое слово не стоит ни гроша, – сказал Баллас. – Но если ты не выдашь мне имя, я точно оставлю тебя здесь. Через несколько дней ты умрешь от холода и голода. Или до тебя доберутся волки.

– Надо так понимать, что у меня нет выбора? – мрачно спросил Элзефар.

– Выбор есть всегда, – заметил Баллас. – В твоем случае это шанс выжить против неизбежной смерти.

Элзефар вздохнул.

– Ступай в деревню Зеленый Лист. Это в двух сотнях миль к востоку отсюда…

– Я знаю, где это, – перебил Баллас.

– Найди человека по имени Сеппемус Скаллен. Он – тот, кто тебе нужен.

– И чем он занимается?

– В последнее время – фермерством. – Элзефар пожал плечами. – Но так было не всегда. Скажи ему, что я послал тебя, и, может быть, он поможет. Если дашь ему денег, твои шансы несказанно возрастут.

– Сеппемус Скаллен из Зеленого Листа, – пробормотал Баллас.

– Да. – Элзефар кивнул. Баллас поднялся на ноги.

– Присмотри за ним, – сказал он Эреш. – Я должен кое-что сделать.

– Стой! – взвизгнул Элзефар. – Ты обещал освободить меня!

– Так я и поступлю в скором времени, – кивнул Баллас. Вернувшись в пещеру, Баллас взял мешочки, в которые прошлым вечером собирал коренья и ягоды. Потом вышел наружу, перебрался через мостик и принялся собирать ингредиенты, необходимые для похлебки, только в гораздо большем количестве. Когда мешочки наполнились, Баллас вернулся в пещеру и высыпал все добро на пол. Затем повторил процедуру. Эреш и Элзефар наблюдали за ним. Эреш – безучастно, Элзефар – раздраженно.

– Что это ты творишь? – зло спросил он. – Что ты задумал?

Баллас не отвечал. В скором времени на полу пещеры образовалась приличная куча грибов, кореньев и ягод, Баллас собрал сухой мох с деревьев и принес несколько охапок веток. Все это он сложил возле очага, потом отвязал калеку от ствола и отволок в пещеру.

– Путь до Зеленого Листа займет две недели, – сказал он Элзефару. – Здесь еды примерно на месяц и на столько же хватит дров. Когда я найду Сеппемуса Скаллена и он подтвердит то, что сказал ты, – я отправлю сюда Эреш. Она принесет продукты и другие вещи, которые тебе понадобятся: ножи, новые костыли и так далее. Ты не сможешь позаботиться о себе, Элзефар. Ты зависишь от еды, которую я собрал. Да, ежевечернего банкета не предвидится, но этого хватит, чтобы выжить. Если, конечно, ты мне не солгал…

Эреш покосилась на Балласа и подняла брови.

– Я не собираюсь возвращаться…

– Тихо! – рявкнул Баллас. – Ты сделаешь как я скажу. – Он перевел взгляд на Элзефара. – Если Сеппемус Скаллен – не проводник или его вообще не существует на свете, Эреш не вернется. И ты умрешь.

Взяв девушку за руку, Баллас потащил ее к выходу.

– Нам пора идти. Бывай, переписчик.

Баллас вывел Эреш из пещеры. Они прошли несколько шагов – и остановились.

– Что такое? – спросила Эреш.

Баллас прижал палец к губам.

– Подожди.

Из пещеры донеслись приглушенные рыдания. Внезапно Элзефар закричал:

– Вернитесь! Пожалуйста, вернитесь! Я сказал вам не то! Я ошибся!

Эреш посмотрела в сторону пещеры. Но Баллас не двигался с места.

Элзефар позвал снова.

– Пожалуйста! Во имя милосердия. Вернитесь!

Баллас вошел в пещеру. Глаза Элзефара покраснели, по щекам его текли слезы.

– Простите, – сказал он, издав нервный смешок. – Простите меня, я перепутал имена. Я только теперь сообразил… внезапно до меня дошло… – Он выдавил кривую улыбку. – Вам надо искать Атреоса Лэйка. Он – тот самый проводник.

– Где он живет? – спросил Баллас, присаживаясь на корточки.

– Город Дайшад у подножия Гарсбраков.

– Атреос Лэйк, – повторил про себя Баллас. – Город Дайшад. А кто такой Сеппемус Скаллен? – спросил он.

– О, просто один переписчик, которого я когда-то знал, – ответил Элзефар. – Я стар. Все имена перепутались в памяти. Простите меня. Разве не сказано, что человеку свойственно ошибаться?

Баллас пожал плечами. Потом собрал с пола кучу еды, вышел наружу и швырнул все это в реку. Элзефар молча наблюдал за ним. Баллас взял дрова и растопку и отправил вслед за едой.

– Ч-что… – промямлил Элзефар. – Я же сказал тебе, кого искать.

– На этот раз – да, – ответил Баллас. – Но сперва ты предпочел солгать… – Он покачал головой. – Некоторые люди честны, только когда от этого зависит их жизнь. Ты именно таков. Временами – и я тоже.

Взяв Эреш за руку, Баллас вывел ее из пещеры.

– Вернитесь! – завопил Элзефар. – Вы не можете так поступить! Я же умру! Великие Пилигримы, я же умру!

– В кои-то веки, – пробормотал Баллас, – он наконец-то сказал правду.

– Ты собираешься бросить Элзефара? Баллас кивнул.

– Холод убьет его. Или волки.

Они зашагали прочь. Крики Элзефара все еще были смутно слышны. Он молил о помощи, о пощаде… однако вопли, разносящиеся по лесу, привлекали только хищников.

Баллас приметил серые тени, мелькающие среди деревьев. Отвернувшись от пещеры, он направился к опушке леса.

Баллас и Эреш шли на север. Моросил дождь, временами превращавшийся в мокрый снег. Баллас понимал, что времена года отнюдь не зависят от календаря. Они приходят и уходят, когда им заблагорассудится. Много лет Баллас был бродягой и давно уже изучил их капризы. Он знал, как отличить бодрящую прохладу осени от злого холода зимы, и понимал, что белая королева уже вступает в свои владения. Упавшие листья были едва видны: они утратили яркие цвета, слившись с бурой замлей. Изморозь лежала на траве, и это был уже не просто налет застывшей на утреннем морозце влаги, а белые пушистые хлопья, больше похожие на снег…

Все это тревожило Балласа. Впереди Гарсбраки, где снег на высоких пиках не тает даже летом. Так что же говорить о зиме. Если снег покроет нижние склоны, ему не удастся перевалить через горы.

Задача может оказаться невыполнимой даже и при самых благоприятных условиях. Но он хотя бы узнает. Разумеется, проводник, названный Элзефаром, будет располагать картой. Тогда подъем станет не бесконечным поиском пути, а всего лишь испытанием выносливости и воли. И это вполне устраивало Балласа: он знал, что такое боль и лишения.

Покинув дом Элзефара, Баллас и Эреш разбили лагерь в овраге в сотне ярдов от ручья. На следующий день Баллас прокрался в ближайшую деревню, украл пару лошадей и вернулся к своей спутнице.

Два дня они ехали вперед. Перед закатом Баллас совершил еще одну кражу в очередной деревне. На сей раз он взял в лавке виноторговца несколько бутылок виски. Вечером, когда они разбили лагерь и поужинали овечьим мясом, Баллас протянул Эреш бутылку.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Это тебе поможет, – сказал он.

– Поможет?

Баллас заглянул ей в лицо. Со дня смерти отца Эреш постоянно плакала – в пути, вечером, когда разбивали лагерь, даже во сне. Этот шум раздражал Балласа. Он понимал чувства девушки, однако ее плач скреб по нервам и не позволял расслабиться.

– Успокоишься.

– Не хочу.

– Давай, – настаивал Баллас, протягивая бутылку. – Выпей.

– Я же сказала: не хочу.

– Из-за отца, да? Ты полагаешь, что обязана страдать, потому что любила его?

Эреш удивленно вскинула глаза него.

– Да. И поэтому тоже.

– Чушь собачья, – сказал Баллас. – Ты уже достаточно страдала. Выпей.

– Мой отец мертв. Я не хочу забывать о нем.

– Забывать? – Баллас рассмеялся. – Великие Пилигримы! Женщина, ты, видать, никогда не напивалась. Это не приносит забвения. Просто расслабляет и погружает в темноту… вернее сказать – своего рода полумрак. Ты не забудешь о смерти отца. Но тебе будет не так больно. – Баллас вздохнул. – И потом, виски прочистит тебе мозги… Иногда, когда пьешь, перестаешь беспокоиться о некоторых вещах. Перестаешь вертеть их у себя в голове. И понимаешь все немного лучше.

– Понимаю? Что я должна понимать?

– Просто возьми и выпей, – сказал Баллас.

Эреш сдалась. Сидя в тишине, они по очереди отхлебывали из бутылки. Через некоторое время девушка опьянела. Баллас отлично разбирался в этом. Он видел, что Эреш дошла до того состояния, когда еще не потеряла контроль над языком, зато приобрела желание говорить откровенно.

– Утром, – сказала она, – я от тебя уйду. Баллас покосился на нее.

– Я устала. Мне надоело мокнуть и мерзнуть на этой пустоши. Я не хочу больше спать под открытым небом. А больше всего я устала от того, что за мной охотятся… Нет, не так: мне надоело убегать. Я хочу попасть в безопасное место и спрятаться. Я больше так не могу. – Эреш посмотрела на Балласа. – Я пойду к дяде. Он приютит меня.

– Ты говорила, что поедешь со мной в Дайшад.

– Я передумала.

– Ты обещала.

– Разве?

– Ты же умоляла меня взять тебя с собой. Я сказал, что пригодишься мне, потому что…

– Буду тебе полезна? – Эреш закрыла глаза. – Я не хочу, чтобы ко мне относились как… как к инструменту. К вещи.

Хватит.

– Тогда я тебя убью.

Эреш взмахнула ресницами и в упор посмотрела на Балласа.

– Вот так просто? После всего, что мы пережили? После Грантавена, после канализации…

– Угу. После всего этого. – Баллас слегка пошевельнулся – Ты знаешь, куда я иду. Ты знаешь, что я должен попасть в Дайшад. Уйди завтра утром – и к вечеру ты можешь очутиться в руках стражей. И поверь мне, ты недостаточно сильна, чтобы сохранить тайну. Они заставят тебя сказать, где я и каков мой план. А мне это не нужно.

Эреш саркастически рассмеялась.

– Так что же, я должна идти с тобой до самого Белтиррана?

– В Дайшад, – сказал Баллас. – Мы найдем Атреоса Лэйка. Потом, когда я оправлюсь в Гарсбраки, ты будешь свободна. Стражи не погонятся за мной по горам…

Эреш отпила из бутылки.

– Для такого прагматичного человека, каким ты хочешь казаться, – сказала она, помолчав, – ты слишком неуравновешен. Если тебе приходит в голову какая-то идея, ты тут же очертя голову кидаешься выполнять план. Без колебаний. Без промедления. Сразу за мыслью следует деяние.

– Это помогает мне выжить.

– Однажды твоя порывистость убьет тебя. – Эреш улеглась на спину, глядя на звезды. – Ты хочешь сунуться в горы – самые опасные в Друине. Зачем? Чтобы найти место, которого, возможно, нет на свете? Белтирран – миф, фантазия. Но ты ведешь себя так, будто он существует.

– А есть ли у меня выбор? Если я останусь в Друине, то умру – раньше или позже. Порты закрыты. Я не смогу найти корабль, который отвезет меня на Восток. Так что остается? Где еще мне укрыться от Церкви?

– В выдуманной стране. Ну да, конечно. Ты создал для себя Белтирран и гонишься за собственной фантазией. Каждый раз, как ты говоришь о нем, у тебя в глазах зажигается свет.

В болотах, когда ты валялся в нашем доме, отравленный ядом угрей, ты повторял это название снова и снова. Ты крепко спал, и все же твои губы шептали: «Белтирран, Белтирран»… – Эреш приподняла голову. – Что, если ты пересечешь горы и увидишь, что никакого Белтиррана нет?

– Он есть, – сказал Баллас.

– А если ты ошибаешься?

– Нет, – твердо ответил Баллас.

Эреш замолчала. Она выпила еще немного виски, отдала бутылку Балласу и уснула. Баллас посмотрел бутылку на свет. Там оставалось еще половина. Он удовлетворенно кивнул.

Слова Эреш пробудили сомнения. И правда: ведь никто не доказал, что страна за горами существует на самом деле. Эта мысль на миг пришла ему в голову, но тотчас же угасла. Белтирран существует – и точка. Баллас чувствовал его – каждой клеточкой тела, каждой мыслью, нутром, бегом крови… Эреш сказала, что Баллас выдумал для себя эту страну. Поверил в фантазию. Права ли она?.. Разумеется, нет. Баллас понимал разницу между мечтой и реальностью и знал, как быстро ослабевает сила мечты. Фантазия или греза могут изменить настроение человека, заставить его радоваться или грустить. Но это быстро проходит. Когда человек просыпается, он еще некоторое время помнит свой сон, но мысли быстро перескакивают к событиям реального мира.

Для Балласа же влияние Белтиррана не ослабевало. Напротив: оно росло. Белтирран был не просто безопасным убежищем. Он был домом…

Внезапно в голову пришла новая мысль. Возможно, все события, все несчастья, которые происходили с ним в последнее время, случились не просто так… Он украл артефакт, убил Карранда Блэка, стал, врагом Церкви… пришла мысль. Она была неверной – но странно гармоничной. Может быть – он едва мог заставить себя думать об этом, – страдания на самом деле были даром судьбы? Ведь именно они приведут его в Белтирран…

Жизнь – странная штука, подумал Баллас. Такая мысль пришла ему в голову впервые.

Глава семнадцатая

Приблизившись же к Скаррендестину, истинные Пилигримы устрашились, ибо Асвириус явил свое истинное лицо и стремился к горе словно не к благой цели, но к драгоценному трофею…

Несколько дней они ехали к северу. Погода портилась. Мороз становился все сильнее. Падал снег – и уже не таял на промерзшей земле. Баллас и Эреш держались в стороне от дорог. По вечерам они останавливались в любом укрытии, какое только могли отыскать. И ели то, что удавалось добыть, – овец, коз, лис.

На четвертое утро они увидели пики. Под серым небом Баллас заметил то, что сперва принял за очередную снежную тучу, – серую массу, застилающую горизонт.

Потом он понял.

– Гарсбраки, – пробормотал он. – Горы…

Весь день они стремились на север. Горы, казалось, и не думали приближаться. Баллас и Эреш оставили позади бессчетные мили – однообразную серую пустошь. Горы на горизонте были темными, почти черными. Низкие облака скрывали их почти до нижних склонов. Путники увидели город Дайшад только после полудня. Выстроенные из камня гор его здания едва отличались от окружающих серых склонов. Издалека Дайшад казался не городом, а лишь продолжением Гарсбраков…

На всех разрешенных Церковью картах Гарсбраки были северной оконечностью мира. За ними не существовало ничего. На миг Балласу почудилось, что так оно и есть. Горы вздымались впереди – величественные и неодолимые, как край мира. Словно бы силы творения поставили их здесь, желая сказать: дальше дороги нет.

– Ты безумен, – пробормотала Эреш. Баллас обернулся к ней.

– Ты всерьез веришь, что тебе удастся забраться на эти горы и перейти их?

Баллас подумал секунду. Потом кивнул. – Такое самомнение было бы объяснимо, если б ты перед тем как следует напился, – сказала Эреш. – Но ведь ты в здравом уме… кажется. И все же… – Она покачала головой. – Ты погибнешь.

Баллас пожал плечами.

– Ты погибнешь, – повторила Эреш, – из-за иллюзии…

К вечеру они миновали ворота Дайшада.

Баллас и Эреш ехали по тихим улочкам мимо серых каменных домов. Теперь предстояло выяснить, где живет Атреос Лэйк. Баллас укрылся в аллее, а Эреш приблизилась к мужчине, который, пошатываясь, вышел из кабака. Он был одет в грубую рубаху, штаны покрывал слой желтоватой пыли. На вид ему нельзя было дать более сорока, однако он шел, ссутулив плечи, неуклюже, точно старик.

Эреш подъехала ближе.

– Прошу прощения, – сказала она. Мужчина, казалось, не слышал.

– Прошу прощения, – повторила девушка. Он поднял глаза и заморгал.

– Это ты мне? Эреш кивнула.

– Я слишком устал для этого дела, – сказал он. – Работал весь день. – Мужчина кивнул на кабак. – Там есть другие. Может, они посильнее меня. Авось тебе повезет.

– О чем вы? – спросила Эреш.

– Ты же шлюха. Разве нет?

– И с каких пор шлюхи ездят верхом? Мужчина неловко рассмеялся.

– Вы правы. Извините. Я устал и туговато соображаю. Треклятая работа! Я вкалываю от рассвета до заката, и к вечеру мозги уже не варят…

– А чем вы занимаетесь?

– Работаю на каменоломне – как и большинство людей в этом городе.

– Вы знаете Атреоса Лэйка?

– A то ж! Он платит мне деньги. Гарсбраки практически принадлежат ему. У него права на добычу камня в этой части света…

– И где он живет?

– Идите к горам, – каменотес сделал рукой неопределенный жест, – найдете его дом у подножия. Не пропустите: это самое большое здание в Дайшаде. Особняк, можно сказать. – Он посмотрел на Эреш. – Говорят, он один из самых богатых людей в Друине – и один из самых скупых. Несмотря на все свое золото, живет очень скромно. Хотя дом у него и большой, роскоши, говорят, в нем немного. И ест он все то же самое, что я или вы. Те же самые овсяные лепешки, те же самые овощи. Хотя мог бы себе позволить много больше. При его-то деньгах мог бы каждый день есть на завтрак гленширскую говядину с восточными приправами. Но не ест. Питается, как самый обычный бедняк. По мне, так это просто непристойно. Иметь столько денег – и не тратить. Как если б орел ходил пешком, вместо того чтобы летать.

С этими словами каменотес побрел прочь, а Баллас и Эреш проехали по Дайшаду, направляясь к северной его оконечности. Едва покинув город, они увидели большое здание, выстроенное из того же серого камня. Его окружала ограда, за ней раскинулся сад – большой, но сильно запущенный. Деревья разрослись, превратившись в настоящую рощу. На земле виднелись остатки грядок. Четверо вооруженных мужчин охраняли вход во двор. Баллас снова отступил в тень. Эреш спешилась и подошла к воротам.

– Могу я поговорить с Атреосом Лэйком?

– Уже поздно, – сказал один из охранников. – Приходите завтра утром.

– У меня срочное дело. Охранник чуть усмехнулся.

– Да ну? Хозяин не любит, когда его тревожат в неурочное время.

– Скажите, что меня послал Джонас Элзефар. Охранник смерил Эреш взглядом и исчез в доме. Через некоторое время он вернулся, сопровождаемый человеком средних лет, одетым в черное. Тот был невысок и хрупок – с худым лицом и маленькими, глубоко посажеными глазками.

– Вы Атреос Лэйк? – недоверчиво спросила Эреш.

– Я его слуга. – Голос человечка был высоким и очень подходил к внешности. – Что вам надо от моего хозяина?

– Поговорить. – Эреш помедлила. – Мы пришли по рекомендации Джонаса Элзефара.

Слуга нахмурился.

– Не знаю такого.

– Зато ваш хозяин знает.

– Мой хозяин предпочитает одиночество любой компании, – сказал человечек. – Что у вас за дело?

Эреш облизнула губы.

– Сугубо личное.

– Много вас тут таких, с сугубо личными делами. А если всех допускать к хозяину – только и знаете, что досаждать ему всякой ерундой и жалобами. Так что у вас за дело?

– Видите ли, я бы хотела… хотела… – Эреш запнулась. Она не успела выдумать правдоподобную ложь, догадался Баллас, и растерялась.

Внезапно он понял, что ложь и не требуется… Он выехал из тени и проговорил:

– Это касается Белтиррана.

Человечек вскинул глаза и удивленно воззрился на Балласа.

– А вы еще кто такой?

– Я путешествую вместе с этой женщиной, – отозвался Баллас. – Мы должны увидеть Лэйка.

– Желаете посмеяться над ним, да? – спросил слуга. – Ничего такого не выйдет. Я этого не допущу.

– Я не понимаю. – Баллас нахмурился.

– Да неужто? – Человечек скрестил руки на груди. – Мой хозяин взобрался на Гарсбраки. Если бы он хотел, то мог бы уйти в Белтирран. Невероятное деяние. Уникальное. Но людей оно забавляет. Вызывает смех у тех, кто недалек умом и слаб. Зависть. И желание уничтожить, испортить то, чего не можешь получить сам. Принизить величие, если тебе оно недоступно. Мой хозяин – великий человек. И люди хотят уничтожить его смешками. Хотят убедить других, что он – ничто. А больше всего они хотят убедить в этом себя. Потому что в глубине души каждый понимает его величие и свою ничтожность. Он вечен как горы. Они – преходящи, как дождь.

– Я проделал долгий путь не для того, чтобы смеяться над моим хозяином, – негромко сказал Баллас. – Напротив: я хочу воздать дань его заслугам.

– Воздать дань?

– И просить о помощи.

– Какой еще помощи? Баллас помедлил.

– Я хочу сделать то же, что и он. Хочу найти Белтирран.

– Вы?!

Баллас кивнул. Слуга рассмеялся.

– Я не хочу показаться жестоким, но посмотрите на себя. Вам это не под силу. Человек должен оставаться в великолепной физической форме, чтобы…

Соскочив с лошади, Баллас подошел ближе. Он откинул капюшон, выставляя на обозрение шрам в виде полумесяца… Человечек побледнел.

– Вы…

– Да, я, – кивнул Баллас.

– Но как же… – выдавил слуга.

– Много недель, – прошептал Баллас, – Церковь гоняется за мной. Но до сих пор, как видите, меня не поймали. Это доказывает, что я чего-то стою, не так ли? Как и твой хозяин, я человек решительный. – Он снова надвинул капюшон. – И верь мне: я решительно настроен увидеть Атреоса Лэйка. Думается, он мне не откажет…

– Ждите здесь, – сказал слуга и исчез в доме.

Баллас перевел взгляд на горы, но в ночных сумерках они совершенно сливались с темнотой. На миг Балласу показалось, что они и были ее источником. Тьма исходила из них и расползалась по Друину. Будто бы в конце каждого дня именно они порождали ночь…

Слуга вернулся. Он отпер калитку и жестом пригласил Балласа и Эреш войти внутрь.

– Хозяин согласился принять вас, – сказал он, подзывая одного из охранников. – Позаботься об их лошадях, – приказал человечек. – Они должны быть вычищены, напоены и накормлены.

Кивнув, охранник увел лошадей в глубь двора.

– Вы не должны ничего просить у хозяина, – наставлял слуга, неторопливо идя к дому. – Согласившись принять вас, он проявил великодушие. Помните, что он человек богатый, обладающий властью и влиянием. Хозяин терпеть не может глупцов… Да и вообще он редко терпит любых визитеров. Полагаю, вы его заинтриговали. В конце концов… – Он покосился на Балласа. – Вы один из самых известных людей Друина… на данный момент времени. Чем бы ни кончилась ваша эпопея, вас запомнят. Как злодея, само собой. Возможно, поставят в один ряд с насильником Скарлетом Энфриком, разбойником Мадреном Гальтером даже Галдрином Сентриком…

Они вошли в дом и миновали большой вестибюль, где звуки шагов разносились гулким эхом. Слуга снял с крюка фонарь и повел их по запутанным коридорам.

Пьяный каменотес не преувеличивал. Атреос Лэйк не жаловал роскошь. Полы были покрыты коврами, а стены завешены тканью, но и те, и другие оказались простыми и незамысловатыми. Они служили для сохранения тепла – и не более того. Притом и тепла в доме было немного. Баллас не чувствовал запаха горящих дров, дом был темен, не горели свечи в нишах – фонарь оставался единственным источником света.

Слуга привел их в комнату с голыми стенами. Вторая дверь, напротив той, в которую они вошли, выводила на веранду. Она была распахнута, и в бледном ночном свете Баллас рассмотрел человека в светлой одежде. Тот стоял на веранде, облокотившись о перила, и смотрел на горы. Человек был строен и хорошо сложен. Белые волосы ниспадали ему на плечи.

– Господин, – сказал слуга, – я привел его.

– Хорошо. – Голос был хрипловатым и резким. – Он не один?

– С ним женщина.

– Отошли ее. Она меня не интересует. – Лэйк слегка пошевелился. – Отведи женщину в гостиную и позаботься о ней.

– Как прикажете, господин. – Слуга тронул Эреш за локоть. – Пожалуйста, следуйте за мной.

Эреш покосилась на Балласа. Тот чуть заметно кивнул, и девушка позволила увести себя из комнаты.

Баллас посмотрел на Атреоса Лэйка. Его плечи облекала простая льняная рубашка, которая едва ли могла обеспечить защиту от ночного холода, но казалось, Лэйку ничуть не зябко.

– Итак, – проговорил он, не отводя взгляда от гор, – тебя послал Джонас Элзефар?

– Он сказал, что ты поможешь мне найти Белтирран.

– Как его драгоценное здоровье? Баллас помолчал.

– Все в порядке. – Он решил, что будет мудрее не рассказывать о печальной судьбе переписчика. И о волках.

– Жаль, – пробормотал Лэйк. – Я встречал его лишь однажды, когда передавал отчет о своем путешествии в горы. Элзефар невероятно талантлив. Он сделал множество копий моей работы и уверил меня, что они разойдутся по всему Друину. У него есть связи, видишь ли… Но вместе с тем у него гнилое сердце. Элзефар считает, что увечье служит оправданием его злому нраву. Полагаю, он по-прежнему оплакивает свою немощь?

– Да.

– И уверяет, что судьба обошлась с ним неласково.

– Думаю, неприятно быть калекой.

– Он сам виноват. – Лэйк пожал плечами. – Он не рассказал тебе, как это произошло?

– Он таким родился.

– А, да… Это его сказочка. – В голосе Лэйка скользнула насмешка. – Он так долго жалел себя, что сам в нее поверил. Но это ложь, Баллас. А правда гораздо менее благозвучна. Если вкратце, история такова: Элзефар задушил шлюху в борделе. Девушка была не из Друина, ее привезли с Востока. Такие шлюхи редки и дорого стоят. Она не знала обычаев, принятых в Друине, не умела притворяться – что требуется от наших девиц. Когда Элзефар снял штаны, она засмеялась. Он разозлился и убил ее. Конечно, хозяин борделя не стерпел этого. В отместку он перерезал Элзефару сухожилия на ногах.