Конан воин - За черной рекой

Они тоже были дикарями, но все-таки между ними и киммерийцем лежала пропасть. Они — дети цивилизации, опустившиеся на варварский уровень. Он — варвар в тысячном поколении. Они научились прятаться и подкрадываться, он таким родился. Они были волками, он — тигром.

Бальт восхищался ими, восхищался предводителем и страшно гордился, что его допустили в такую компанию. Гордился и тем, что его весло было так же бесшумно, как у всех. Хотя бы в этом он был равен им — ведь охотничье искусство в Туране не шло ни в какое сравнение с пограничным.

Вниз по течению от форта река описывала широкую петлю. Быстро скрылись из виду огни сторожевых постов, но лодка прошла еще с милю, с необыкновенной точностью избегая мелей и топляков.

Потом, по сигналу предводителя, повернули к западному берегу. Лодка покинула спасительную тень зарослей и выплыла на стержень, где ее легко можно было заметить. Но свет звезд был неярким, и Бальт надеялся, что никто за рекой не наблюдает.

Когда подошли к зарослям западного берега, Бальт протянул руку и ухватился за какое-то корневище. Не было произнесено ни слова. Все распоряжения были отданы еще до выхода из форта. Конан бесшумно перелез через борт и исчез в зарослях. За ним в полной тишине последовали девять других. Один из следопытов остался в лодке с Бальтом.

У них было свое задание: сидеть и ждать возвращения остальных. Если Конан с товарищами не вернутся с первыми лучами солнца, надлежало подняться вверх по реке и доложить в форте, что дебри снова взяли положенную им дань. Тишина была угнетающей. Ни один звук не доносился из черного леса. Даже барабаны не били. Юноша напрягал глаза, напрасно стараясь разглядеть что-нибудь в этом мраке. От воды тянуло холодом. Где-то поблизости плеснула рыба — так, во всяком случае, ему показалось. Лодка даже вздрогнула от носа до руля. Тот, кто сидел на корме, отпустил руль, и Бальт обернулся, чтобы выяснить, в чем дело.

Напарник не отвечал — уж не задремал ли? Бальт протянул руку и тронул его за плечо. От прикосновения тело следопыта покачнулось и сползло на дно лодки. Дрожащие пальцы Бальта коснулись шеи товарища, и, только крепко сжав зубы, юноша сумел подавить в себе крик. Горло следопыта было перерезано от уха до уха.

В ужасе Бальт поднял голову — и тотчас же мускулистая рука крепко зажала ему шею. Лодка заплясала на воде. В руке Бальта оказался нож — он и сам не заметил, как достал его из-за голенища. Нанес наугад несколько яростных ударов. Лезвие вошло глубоко, раздалось сатанинское рычание, со всех сторон ему ответил жуткий звериный вой и другие руки вцепились в Бальта. Под тяжестью многих тел лодка опрокинулась, и, прежде чем она пошла ко дну, Бальта шарахнули чем-то по голове, он увидел огненную вспышку и погрузился во тьму, в которой даже звезды не горели.

4. ЗВЕРИ ЗОГАРА ЗАГА

Когда сознание начало медленно возвращаться к Бальту, он вновь увидел пламя. Свет резал глаза. Вокруг стоял сплошной шум, постепенно распадавшийся на отдельные звуки. Он поднял голову и огляделся. Вокруг на алом фоне пламени костров вырисовывались черные силуэты.

Память вернулась разом. Он был привязан к столбу посреди площадки, окруженной дикими и страшными существами. Позади них пылали костры, разведенные нагими темнокожими женщинами. Дальше стояли глиняные хижины, за ними — частокол с широкими воротами.

Люди, окружившие его, были широкоплечими и узкобедрыми, пламя костра подчеркивало игру их могучих мускулов. Темные лица были неподвижны, но узкие глаза горели, как у тигров. Взлохмаченные волосы были перехвачены медными обручами. Вооружены они были мечами и топорами. Многие были в крови, с перевязками на руках и ногах — видно, недавно был бой.

Он отвел глаза от своих пленителей и издал крик ужаса: в двух шагах от него возвышалась пирамида из окровавленных человеческих голов. Мертвые стеклянные взоры были обращены к небу. Среди лиц, глядящих в его сторону, Бальт узнал тех, что пошли за Конаном. Была ли и его голова в этой куче? За пирамидой голов лежали тела пяти или шести пиктов — по крайней мере следопыты дорого продали жизнь.

Отвернувшись от ужасного зрелища, он увидел напротив своего другой столб. К нему был привязан лианами еще один из людей Конана. На нем оставили только кожаные штаны. Кровь текла у него изо рта и раны в боку. Он поднял голову, облизал пересохшие губы и пробормотал:

— Так тебя тоже поймали!

— Они подплыли незаметно и перерезали горло моему напарнику, — простонал Бальт. — Но мы ничего не слышали до последнего. О Митра, можно ли передвигаться вообще без звука?

— Это же дьяволы, — сказал следопыт. — Видно, они заметили нас еще на середине реки. Мы попали в засаду. Не успели опомниться, как со всех сторон полетели стрелы. Большинство из нас были убиты сразу. Трое или четверо схватились врукопашную. Но их было слишком много. А вот Конан, пожалуй, скрылся. Я не видел его головы. Лучше бы нас с тобой сразу прикончили! Конана винить не в чем. Мы бы добрались до деревни не замеченными, у них нет постов на берегу в том месте, где мы причалили. Должно быть, мы напоролись на большой отряд, шедший вверх по реке с юга. Готовится какая-то чертовщина — здесь слишком много пиктов. Кроме здешних здесь люди из западных племен, с верховьев и низовьев реки…

Бальт глядел на дикарей. Немного знал он о жизни пиктов, но соображал, что такого количества жителей в деревне быть попросту не может. Потом заметил, что боевая раскраска и украшения из перьев у воинов были разные — значит и вправду сюда собрались разные племена и кланы.

— Какая-то дьявольщина, — бормотал следопыт. — Может, они собрались посмотреть на волшбу Зогара? Он будет совершать чудеса с помощью наших трупов. Ну что ж, житель пограничья и не надеется умереть в своей постели. Но неплохо бы сдохнуть вместе со всеми этими…

Волчьи завывания пиктов зазвучали громче, в толпе началось движение — сразу было видно, что приближается важная персона. Обернувшись, он увидел, что столб вкопан перед длинным строением, превосходящим размерами другие хижины и украшенном человеческими черепами вдоль крыши. В дверях кружилась фантастическая фигура.

— Зогар, — прорычал следопыт и скривился от боли.

Бальт увидел худощавого человека среднего роста в одежде из страусиных перьев. Из перьев выглядывала отвратительная злобная физиономия Перья почему-то особенно поразили Бальта. Он знал, что их привозят откуда-то из немыслимого далека на юге. Они зловеще шуршали, когда колдун приплясывал и кривлялся.

Так, танцуя, он вошел на площадку и закружился вокруг связанных пленников. Другой бы на его месте казался смешным — безмозглый дикарь, бессмысленно подпрыгивающий под шорох перьев. Но страшное лицо придавало всему этому совершенно иное значение. Ничего смешного не было в этом сатанинском лице.

И вдруг он застыл, как статуя; перья взметнулись в последний раз и опали. Зогар Заг выпрямился и стал казаться куда выше ростом и массивнее. Бальту казалось, что он поднялся над ним и глядит откуда-то сверху, хотя колдун был никак не выше аквилонца.

Волшебник заговорил гортанным и скрипучим голосом, похожим на шипение кобры. Он вытянул голову в сторону раненого следопыта, и тот плюнул ему в лицо.

Дико взвыв, Зогар отпрыгнул далеко в сторону, а воины зарычали так, что звезды содрогнулись. Они бросились к пленнику, но колдун остановил их. Потом послал несколько человек к воротам. Они открыли их нараспашку и вернулись. Кольцо воинов разделилось пополам. Бальт увидел, что женщины и голые детишки попрятались по хижинам и выглядывают из дверей и окон. Образовался широкий проход к воротам, за которыми стоял черный лес.

Наступила мертвая тишина. Зогар Заг повернулся к лесу, встал на кончики пальцев и направил в ночь пронзительный, душераздирающий нечеловеческий вопль. Где-то далеко в дебрях ему отозвался низкий рев. Бальт задрожал. Ясно было, что это не человеческий голос. Он вспомнил слова Валанна о том, что Зогар хвастался своим умением вызывать зверей из леса. Лицо следопыта под кровавой маской побледнело.

Деревня затаила дыхание. Зогар Заг стоял неподвижно, только перья слегка колыхались. В воротах что-то появилось.

Вздох пробежал по деревне и люди лихорадочно стали разбегаться и прятаться между хижинами. Тварь, стоящая в воротах, казалась ожившим кошмаром. Шерсть на ней была светлая, отчего в ночи вся фигура представлялась призрачной. Но не было ничего сверхъестественного ни в низко посаженной голове, ни в огромных кривых клыках, поблескивающих при свете костра. Двигался зверь бесшумно, как видение былого. Это был пережиток древних времен, людоед-убийца старинных легенд — саблезубый тигр. Ни один гиборийский охотник вот уже сотни лет не встречал этого чудовища.

Зверь, направлявшийся к привязанным жертвам, был длиннее и тяжелее обычного полосатого тигра, силой же равнялся медведю. Мозга в массивной голове было немного, да он в данном случае и не требовался. Это был самый идеальный хищник из всех снабженных когтями и клыками.

Вот кого призвал Зогар Заг из дебрей. Теперь Бальт не сомневался в чарах. Только чародейное искусство могло совладать с этой примитивной могучей тварью. И внезапно в глубине сознания юноши прозвучало имя древнего бога тьмы и ужаса, которому поклонялись некогда и люди, и звери, и дети которого, по слухам, все еще обитали в разных частях света.

Чудовище прошло мимо тел пиктов и кучи голов, не коснувшись их. Тигр брезговал падалью. Всю жизнь он охотился только на живых существ. Неподвижные глаза его горели голодным огнем. Из раскрытой пасти капала слюна. Колдун отступил и показал рукой на следопыта.

Огромная кошка припала к земле. Бальт вспомнил рассказ о том, что саблезубый тигр, напав на слона, вонзал свои клыки в голову лесного великана так глубоко, что не мог потом вытащить и подыхал с голоду. Колдун пронзительно завизжал и зверь прыгнул.

Удар пришелся в грудь следопыту, столб треснул и рухнул на землю. А потом саблезубый потрусил к воротам, таща за собой кусок мяса, только что бывший человеком. Бальт смотрел на все это и разум его отказывался верить зрению.

В прыжке зверь не только своротил столб, но и оторвал от него окровавленное тело. В мгновение ока страшные когти разорвали несчастного на куски, а огромные зубы вырвали кусок головы, с легкостью пробив кость. Бальта вырвало. Ему случалось выслеживать и медведей, и пантер, но никогда он не видел зверя, способного в секунду превратить человека в кровавые ошметки.

Саблезубый исчез за воротами, его рычание еще раз не решались выйти из-за хижин, а колдун стоял и смотрел в сторону ворот. Они были открыты для тьмы.

Бальт покрылся холодным потом. Какой новый ужас выйдет из леса к нему самому? Он попытался освободиться — тщетно. Ночь обступала его со всех сторон, и даже костры казались адским пламенем. Он чувствовал на себе взгляды пиктов — сотни голодных безжалостных глаз. Они уже не были похожи на людей — демоны из черных джунглей, такие же, каких вызывал колдун в страусиных перьях.

Зогар послал в темноту следующий призыв, совсем не похожий на предыдущий. Слышалось в нем отвратительное шипение — и кровь заледенела в жилах юноши. Если бы змея могла шипеть громко, как раз такой звук и получился бы.

Ответа на этот раз не последовало — тишину нарушал только отчаянный стук сердца юноши. Потом за воротами раздался шум, сухое шуршание и в проходе появилось отвратительное тело.

И снова это было чудовище из древних легенд. То был гигантский змей. Голову он держал на уровне человеческого роста и была треугольная эта голова размером с лошадиную. Дальше тянулось бледно отсвечивающее тело. Раздвоенный язык извивался, торчали острые зубы.

Бальт ничего не видел и не слышал. Страх парализовал его. Древние называли этого гигантского гада Змей-Призрак за белую окраску. Он вползал по ночам в хижины и губил целые семьи. Жертвы свои он или душил, как удав, или убивал ядом своих зубов. Он также считался вымершим. Но прав был Валанн: ни один белый не знает, что творится в дебрях по ту сторону Черной Реки.

Змей приблизился, держа голову на той же высоте и слегка откинув ее назад — готовился нанести удар. Остекленевшими глазами глядел Бальт на страшную пасть, в которой суждено было ему сгинуть и не чувствовал ничего, кроме легкой тошноты.

Потом что-то сверкнуло, метнулось из темноты между хижинами и огромный змей забился в конвульсиях. Как во сне увидел Бальт, что шея чудовища насквозь пробита копьем.

Извиваясь в агонии, обезумевший змей врезался в толпу людей и они метнулись назад. Копье не повредило позвоночника, пробило только мышцы. Бешено колотящийся хвост змея поверг на землю дюжину воинов, с зубов брызгал яд, обжигающий кожу. Люди завыли, запричитали и бросились врассыпную, давя и увеча друг друга. Тут змея еще угораздило заползти в костер, и боль придала ему силы — стена хижины рухнула под ударом хвоста и люди с завываниями побежали прочь. Некоторые бежали прямо через костры. Картина была впечатляющая: посередине площади бьется огромное пресмыкающееся, а от него разбегаются люди.

Бальт услышал какое-то движение позади себя и руки его неожиданно оказались свободными. Сильная рука потянула его назад. Пораженный, он узнал Конана и почувствовал, как могучие пальцы схватили его за плечо.

Доспехи киммерийца были в крови, кровь засохла на мече.

— Бежим, пока они не опомнились!

Бальт почувствовал, что в руку ему вкладывают топор. Зогар Заг исчез. Конан тащил Бальта за собой до тех пор, пока тот окончательно не пришел в себя. Тогда киммериец отпустил его и вбежал в дом, украшенный черепами. Бальт за ним. Он увидел страшный каменный жертвенник, слабо освещенный откуда-то изнутри. Пять человеческий голов лежали на этом алтаре — Бальт сразу узнал голову купца Тиберия. За жертвенником стоял идол — получеловек, полузверь. И вдруг, к ужасу Бальта, он стал подниматься, гремя цепью и воздевая руки к небу.

Свистнул смертоносный меч Конана, и киммериец снова потащил Бальта за собой к другому выходу из дома. В нескольких шагах от двери возвышался частокол.

За святилищем было темно. Никто из убегающих пиктов сюда не попал. Возле изгороди Конан остановился и поднял Бальта на руках как младенца. Бальт ухватился за концы бревен и, обдирая пальцы, вскарабкался наверх. Он протянул руку киммерийцу, когда из-за угла хижины выскочил пикт и встал как вкопанный, глядя на человека у изгороди. Удар топора киммерийца был верным, но пикт успел закричать раньше, чем голова его развалилась пополам.

Никакой страх не помеха врожденным инстинктам: только что воющая толпа услыхала сигнал тревоги, как сотни голосов ответили на него и воины помчались отбивать нападение, сигнал о котором подал убитый.

Конан высоко подпрыгнул, ухватил Бальта повыше локтя и подтянулся. Бальт стиснул зубы, чтобы выдержать тяжесть тела, но киммериец был уже наверху и беглецы оказались по ту сторону частокола.

5. ДЕТИ ИРГАЛА ЗАГА

— В какой стороне река?

— К реке соваться нечего, — буркнул Конан. — Лес от деревни до реки кишит пиктами. Вперед! Направимся туда, где нас не ждут — на запад!

Бальт в последний раз оглянулся и увидел, что из-за частокола торчат черные головы пиктов. Но они подбежали слишком поздно, а беглецы уже скрылись в зарослях.

Бальт понял: дикари еще не сообразили, что пленник бежал. Судя по крикам, воины под предводительством Зогара Зага добивали стрелами раненого змея. Чудовище вышло из повиновения колдуну. Через минуту раздались гневные вопли: бегство было обнаружено.

Конан расхохотался. Он вел Бальта по узкой тропинке с такой быстротой и уверенностью, словно это был проезжий тракт. Бальт ковылял за ним.

— Теперь они бросятся в погоню; Зогар увидел, что тебя нет. Собака! Если бы у меня было второе копье, я бы прикончил его раньше, чем змея. Держись тропинки. Они сначала побегут к реке, растянут там цепь из воинов на пару миль и станут нас ждать. А мы не уйдем в чащу, пока не подопрет. По тропинке быстрее получится. А теперь, парень, давай-ка беги так, как ты в жизни еще не бегал!

— А быстро они опомнились, — пропыхтел Бальт и прибавил ходу.

— Да, страх у них скоро проходит, — проворчал Конан.

Некоторое время они молчали и продолжали углубляться все дальше и дальше от цивилизованного мира. Но Бальт знал, что Конан всегда все делает правильно. Наконец киммериец сказал:

— Когда будем уже далеко от деревни, сделаем большую петлю к реке. На много миль от Гвавели нет других поселений. А вокруг деревни собрались все пикты. Мы обойдем их. До света они не нападут на след, а уж потом мы оставим тропу и свернем в чащу.

Они продолжали бег. Крики позади затихли. Свистящее дыхание вырвалось сквозь стиснутые зубы Бальта. Закололо в боку, бежать было все труднее. Он то и дело влетал в кусты по краям тропы. Внезапно Конан остановился, обернулся и стал вглядываться в темноту дороги.

Где-то вверху над ветвями неторопливо всходила бледная луна.

— Сворачиваем? — прохрипел Бальт.

— Дай-ка мне топор, — прошептал Конан. — Сзади кто-то есть.

— Тогда лучше уйдем с тропы! — крикнул Бальт.

Конан помотал головой и толкнул спутника в кусты. Луна поднялась выше и осветила дорогу слабым светом.

— Мы же не можем драться с целым племенем! — шепнул Бальт.

— Человек не смог бы нас так быстро выследить и догнать! — проворчал Конан. — Тс-с-с!

Наступила тишина. Внезапно на тропе появился зверь. Бальт содрогнулся при мысли о том, что это может быть саблезубый. Но это был всего лишь леопард. Он зевнул, открывая клыки, и глянул на тропу, после чего не спеша двинулся вперед. Дрожь пробежала по спине аквилонца: леопард, несомненно, выслеживал их.

И выследил. Зверь поднял голову и глаза его вспыхнули, как два огненных шара. Раздалось глухое рычание, и Конан метнул топор.

Всю свою силу вложил киммериец в этот удар. Серебром сверкнуло лезвие в лунном свете — и леопард забился на земле. Топор торчал у него посередине лба.

Конан выскочил из кустов, схватил оружие, леопарда же зашвырнул куда-то между деревьев.

— Теперь бежим, и быстро! — сказал он и свернул в чащу в южном направлении. — За этой кошечкой подойдут воины. Зогар отправил его за нами, как только опомнился Пикты идут следом, но они еще далеко. Он бегал вокруг деревни, пока не взял след, а потом полетел как молния. Так что они знают, в какую сторону идти. Он подавал им знак рычанием. Ха, больше не подаст, но они увидят кровь на тропе, найдут и падаль в кустах. Могут и наши следы увидеть, так что иди осторожно.

Он без всяких усилий прошел через колючий кустарник и двинулся дальше, не касаясь стволов деревьев и ступая на такие места, где не видно следов. Бальт неуклюже повторял его действия — тяжелая это для него была работа.

Они прошли еще с милю, и Бальт спросил:

— Неужели Зогар Заг ловит леопардов и превращает их в гончих псов?

— Нет, этого леопарда он вызвал из леса.

— Если он может приказывать зверям, так почему же не пошлет их всех в погоню за нами?

Конан некоторое время молчал, потом отозвался сдержанно:

— Он не может приказать любому зверю. Он властен только над теми, кто помнит Иргала Зага.

— Иргал Заг? — с волнением повторил Бальт древнее имя. Он слышал его раза три или четыре в жизни.

— Некогда ему поклонялись все живые существа. Это было давно, когда люди и звери говорили на одном языке. Но люди все забыли, да и звери тоже. Помнят лишь немногие. Люди, помнящие Иргала Зага и звери, что его помнят, считаются братьями и понимают друг друга.

Бальт ничего не сказал: перед его глазами встали ворота, через которые приходили чудовища из дебрей.

— Цивилизованные люди смеются, — сказал Конан. — Но ни один не объяснит, каким это образом Зогар Заг вызывает из чащи удавов, тигров, леопардов и заставляет себе служить. Он даже может сказать мне, что это ложь, если осмелится. Таков обычай цивилизованных людей — они не желают верить в то, что не может объяснить их скороспелая наука.

Народ в Туране был не такой ученый, как остальные аквилонцы, они помнили древние легенды и верили им. Поэтому Бальт, который видел все сам своими глазами, был уверен, что все сказанное Конаном — правда…

— Где-то в этих местах есть древняя роща, посвященная Иргалу Загу, — сказал Конан. — Я ее не нашел. Но рощу эту помнят многие звери…

— Значит, и другие пойдут по нашему следу?

— Уже пошли, — ответил Конан. — Зогар Заг не доверил бы такое важное дело одному животному.

— Что же нам делать? — взволнованно спросил Бальт. Ему казалось, что еще минута — и со всех сторон в него вонзятся когти и клыки.

— Подожди-ка!

Конан отвернулся, встал на колени и начал вырезать ножом на земле какой-то знак. Бальт глянул через плечо и ничего не понимал. Какой-то странный стон пробежал по ветвям, хотя ветра не было. Конан поднялся и угрюмо поглядел на свою работу.

— Что это? — прошептал Бальт. Рисунок был непонятный и явно древний. Юноша полагал, что он незнаком ему по неграмотности. Но его не смог бы понять и ученейший из мужей Аквилонии.

— Я видел этот знак, вырезанный на камне в пещере, куда миллион лет не ступала человеческая нога, — сказал Конан. — Это было в безлюдных горах за морем Вилайет, за полсвета отсюда. Потом этот же знак начертил в песке у безымянной реки один знахарь из страны Куш. Он мне и растолковал его значение. Этот знак — символ Иргала Зага и тех, кто ему служит. Теперь смотри!

Они отступили в кустарник и стали в молчании ждать. На востоке били барабаны, им отзывались другие, на севере и западе. Бальт задрожал, хотя и знал, что многие мили леса отделяют его от тех, кто бил в эти барабаны.

Он и сам не заметил, как затаил дыхание. Потом листья с легким шорохом разошлись и на тропу вышла великолепная пантера. Блики лунного света играли на ее блестящей шкуре.

Она наклонила голову и двинулась к ним — почуяла след. Потом вдруг встала и начала обнюхивать начерченный на земле знак. Время шло; пантера пригнула свое длинное тело к земле и стала отбивать поклоны перед знаком. Бальт почувствовал, как волосы шевелятся у него на голове. Огромный хищник выказывал страх и почтение знаку.

Пантера поднялась и, касаясь брюхом земли, осторожно отошла и, словно охваченная внезапным страхом, помчалась и скрылась в зарослях.

Бальт вытер лоб дрожащей рукой и посмотрел на Конана. Глаза варвара пылали огнем, не виданным у цивилизованных людей. Сейчас он принадлежал к дикому древнему миру, от которого у большинства людей и воспоминаний не осталось.

А потом этот огонь погас и Конан в молчании продолжил путь через дебри.

— Зверей можно не бояться, — сказал он наконец. — Но этот знак увидят и люди и сразу поймут, что мы свернули к югу. Но поймать нас без помощи зверей будет не так-то легко. В лесах к югу от дороги будет полно воинов. Если мы будем двигаться днем, непременно на них нарвемся. Так что лучше найдем подходящее место и дождемся ночи, а тогда повернем к реке. Нужно предупредить Валанна, но мы ему не поможем, если позволим прикончить себя.

— Предупредить? О чем?

— Проклятье! Леса вдоль реки кишат пиктами! Вот почему они нас поймали. Зогар затеял войну, а не обычный набег. Он сумел соединить пятнадцать или шестнадцать кланов. С помощью магии, конечно: за колдуном пойдут охотнее, чем за вождем. Ты видел толпу в деревне, а на берегу прячутся еще сотни. И с каждой минутой прибывают новые. Тут будет не меньше трех тысяч воинов. Я лежал в кустах и слышал их разговор, когда они проходили мимо. Они хотят штурмовать форт. Когда — не знаю, но Зогар долго тянуть не будет. Он их собрал и взвинтил. Если не повести их в бой, они перегрызут глотки друг другу.

Возьмут они форт или нет — неизвестно, но предупредить людей надо. Поселенцам вдоль велитрийской дороги нужно бежать или в форт, или в город. Пока одни пикты будут осаждать форт, другие пойдут дальше, к Громовой Реке, а там столько усадеб…

Они углублялись все дальше и дальше в чащу, пока киммериец не хмыкнул от удовольствия. Деревья стали реже и началась идущая на юг каменная гряда. А на голом камне даже пикт никого не выследит.

— Как же ты спасся? — спросил юноша.

Конан похлопал себя по кольчуге и шлему.

— Если бы пограничники носили такие железки, то меньше черепов было бы в святилищах пиктов. Но они не умеют ходить в них бесшумно. Словом, пикты ждали нас по обе стороны тропы и замерли. А когда пикт замирает, то его не увидит даже лесной зверь, хоть и пройдет в двух шагах. Они заметили нас на реке и заняли позицию. Если бы они устроили засаду после того, как мы высадились, то я бы уж ее учуял. Но они уже ждали, так что даже лист не шелохнулся. Тут и сам дьявол ничего бы не заподозрил. Вдруг я услышал, как натягивается тетива. Тогда я упал и крикнул людям, чтобы тоже падали, но они были слишком медлительны и просто дали себя перебить.

Большинство погибли от стрел сразу — их пускали с двух сторон. Некоторые попали даже друг в друга — я слышал, как они там завывали…

Довольная улыбка тронула его губы. — Те, кто остался в живых, бросились в лес и схватились с врагом. Когда я увидел, что все убиты или схвачены, то пробился в лес и стал прятаться от этих раскрашенных чертей. Я и бежал, и полз, и на брюхе в кустах лежал, а они шли со всех сторон. Сначала я хотел вернуться на берег, но увидел, что они только этого и ждут.

Я бы пробился и даже переплыл реку, но услышал, как в деревне бьют барабаны. Значит, кого-то схватили живьем.

Они были настолько увлечены фокусами Зогара, что я смог перелезть через частокол за святилищем. Тот, кто должен был стеречь это место, пялился на колдуна из-за угла. Пришлось подойти к нему сзади и свернуть шею — бедняга и понять ничего не успел. Его копьем поражен змей, а его топор у тебя.

— А что за гадину ты убил в святилище? — вспомнил Бальт и вздрогнул, представив это зрелище.

— Один из богов Зогара. Беспамятное дитя Иргала Зага — вот он его и держал на цепи. Обезьяна-бык. Пикты считают ее символом Лохматого Бога, что живет на луне — бога-гориллы по имени Гуллах.

Место здесь удачное. Тут и дождемся ночи, если нам не станут наступать на пятки.

Перед ними был невысокий холм, заросший деревьями и кустами. Лежа между камнями, они могли наблюдать за лесом, оставаясь невидимыми. Пиктов Бальт уже не опасался, но вот зверей Зогара побаивался. Он стал сомневаться в магическом знаке, но Конан успокоил его.

Небо между ветвями начало бледнеть. Бальт начал испытывать голод. Барабаны вроде бы умолкли. Мысли юноши вернулись к сцене перед святилищем.

— Зогар Заг был весь в страусиных перьях, — сказал он. — Я видел такие у рыцарей с востока, которые приезжали в гости к нашим баронам. Но ведь в этих лесах страусы не водятся?

— Эти перья из страны Куш, — ответил Конан. — Далеко к западу отсюда лежит берег моря. Время от времени к нему пристают корабли из Зингара и продают тамошним племенам оружие, ткани и вино в обмен на шкуры, медную руду и золотой песок. Торгуют и страусиными перьями — они берут их у стигийцев, а те, в свою очередь, у черных племен страны Куш. Пиктийские колдуны хорошо платят за эти перья. Только опасная это торговля. Пикты так и норовят захватить корабль, поэтому побережье пользуется дурной славой у моряков. Я там бывал с пиратами с островов Бараха, что лежат к югу от Зингара.

Бальт с удивлением посмотрел на спутника.

— Я знаю, что ты не всю жизнь проторчал на границе. Тебе, наверное, пришлось много постранствовать?

— Да, забирался я так далеко, как ни один человек моего народа. Видел все большие города гиборийцев, шемитов, стигийцев и гирканцев. Скитался по неведомым землям к западу от моря Вилайет. Был капитаном наемников, корсаром, мунганом, нищим бродягой и генералом — эх! Не был только королем цивилизованной страны, да и то, может, стану, если не помру.

Мысль эта показалась ему забавной, он улыбнулся. Потом потянулся и вольготно развалился на камне.

— Но и здешняя жизнь неплоха, как и всякая другая. Я не знаю, сколько прожили на границе — неделю, месяц, год. У меня бродяжья натура — в самый раз для пограничья.

Бальт внимательно наблюдал за лесом, каждую минуту ожидая, что из листвы покажется размалеванное лицо. Но проходили часы, и ничто не нарушало покоя. Бальт уже решил, что пикты потеряли след и прекратили погоню. Конан оставался озабоченным.

— Мы должны выследить отряды, которые прочесывают чащу. Если они и прекратили погоню, то для того, что появилась лучшая добыча. Значит, они собираются переплыть реку и напасть на форт.

— Значит, мы ушли так далеко на юг, что они потеряли след?

— След потеряли, это ясно, иначе они уже давно были бы тут. При других обстоятельствах они перетряхнули бы весь лес по всем направлениям. И тогда мы бы хоть одного-двух заметили. Значит, точно — переплавляются через реку. Не знаю только, на сколько они ушли вниз по течению. Надеюсь, что мы еще ниже. Что ж, попытаем счастья.

Они начали спускаться с камней. Бальту все время казалось, что его спина — мишень для стрел, могущих вылететь в любую минуту из засады. Но Конан был уверен, что врагов поблизости нет — и оказался прав.

— Сейчас мы на много миль южнее деревни. Пойдем прямо к реке.

И с поспешностью, которая показалась Бальту излишней, они двинулись на восток. Лес словно вымер. Конан полагал, что все пикты собрались в районе Гвавели, если еще не форсировали реку. Впрочем, они вряд ли сделали бы это днем. Кто-то из следопытов наверняка их заметил и поднял тревогу. Они переправятся выше и ниже форта, там, где стража их не увидит. Потом остальные сядут в челны и направятся туда, где частокол спускается в воду. И нападут на форт со всех сторон. Они и раньше пробовали это сделать, но безуспешно. А сейчас у них достаточно людей для штурма.

Они шли не останавливаясь, хотя Бальт с тоской поглядывал на белок, снующих между ветвей — их так легко было достать броском топора! Он вздохнул и потуже затянул пояс. Тишина и мрак, царящие в дебрях, начали его угнетать. Он возвращался мыслями на солнечные луга Турана, к отцовскому дому с островерхой крышей, к упитанным коровам, щиплющим сочную траву, к своим добрым друзьям — жилистым пахарям и загорелым пастухам.