Зыковы

Горький Максим
Зыковы

      М.Горький
      Зыковы
      СЦЕНЫ
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
      З ы к о в, А н т и п а И в а н о в, лесопромышленник.
      С о ф ь я, сестра его, вдова.
      М и х а и л, сын.
      Ц е л о в а н ь е в а, А н н а М а р к о в н а, мещанка.
      П а в л а, дочь её.
      М у р а т о в, лесничий.
      Х е в е р н, компаньон Зыкова.
      Ш о х и н.
      Т а р а к а н о в.
      С т ё п к а, девчонка-подросток.
      П а л а г е я.
      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
      У Целованьевых. В скучной комнате небогатого мещанского дома посредине приготовлен стол для чая, у стены между дверью в кухню и в комнату Анны Марковны другой стол с вином и закусками. Направо у стены маленькая фисгармония, на ней рамки с фотографиями, засушенные цветы в двух вазах; на стене много открыток и акварель: П а в л а в костюме монастырской клирошанки. Два окна на улицу, в палисадник. Ц е л о в а н ь е в а, чистенькая, гладкая женщина за сорок, - у чайного стола; она заметно взволнована, часто смотрит в окна, прислушивается, ненужно передвигает чашки. С о ф ь я задумчиво ходит по комнате, в зубах - погасшая папироса.
      Ц е л о в а н ь е в а (вздыхая). Загулялись...
      С о ф ь я (взглянув на часы в браслете). Да...
      Ц е л о в а н ь е в а. А что же это вы, Софья Ивановна, замуж не выходите?
      С о ф ь я. Человека нет по душе. Найдётся - выйду.
      Ц е л о в а н ь е в а. В глухом нашем месте - мало интересных мужчин...
      С о ф ь я. Интересные-то нашлись бы! Серьёзного человека трудно встретить...
      Ц е л о в а н ь е в а. У вас у самой, извините, характер серьёзный, вроде бы - мужской; вам бы взять мужчину тихого...
      С о ф ь я (нехотя). А на что он, тихий? Мышей ловить?
      (Целованьева смущённо улыбается, видно, что ей неловко с этой женщиной, она не знает, о чём беседовать с нею.)
      С о ф ь я (хмурясь, спрятав руки за спину, исподлобья смотрит на неё). Кто это, скажите, пустил про Пашу слух... что она - блаженненькая?
      Ц е л о в а н ь е в а (торопливо, негромко, оглядываясь). А это всё покойник муж... ну, и я тоже поддерживала, чтобы не очень интересовались люди. Пашенька всегда была прямая такая, что думает, то и говорит, - кому это может нравиться? Ну, вот... а он, муж-то, подозрение имел, что Паша не его дочь...
      С о ф ь я. Разве?
      Ц е л о в а н ь е в а. Как же! Это ведь всем известно; он, бывало, выпимши, везде кричит... Ревновал он меня к одному... сектант был тут...
      С о ф ь я. Отец Шохина?
      Ц е л о в а н ь е в а. Вот и вы знаете.
      С о ф ь я. Без связи с вашим именем. Просто знаю - был сектант, человек гонимый.
      Ц е л о в а н ь е в а (вздыхая). Ну, уж где, чать, без связи! (Тихонько.) Гонимый... (Быстро взглянув на Софью.) Он, покойник...
      С о ф ь я. Шохин?
      Ц е л о в а н ь е в а. Муженёк мой... Он, бывало, глядит-глядит на неё, да вдруг и зарычит: "Не моя дочь! Я - человек подлый, ты - это я баба глупая, - не моя это дочь!"
      С о ф ь я. Кривлялся немножко?
      Ц е л о в а н ь е в а. Бог его знает...
      С о ф ь я. Бил вас?
      Ц е л о в а н ь е в а. Уж конечно! Да я - что? А за Пашу очень боязно было. Ведь это я кое-как обошла его, в монастырь-то спрятала её, Пашу... Ведь у меня, кроме её, никаких надежд...
      П а л а г е я (в двери из кухни). Идут!
      Ц е л о в а н ь е в а. Ой, что ты, бес, пугаешь! Недруги, что ли, идут? Чего тебе?
      П а л а г е я. Нести самовар?
      Ц е л о в а н ь е в а. Скажут, когда надо. Ступай!
      М и х а и л (чуть-чуть выпивши, разморён жарой, на безбородом лице усталая улыбка). Ты что, баба, заткнула дверь? Убери свои окрестности.
      (Ущипнул её - Палагея ахнула. Михаил смеётся всхлипывающим смехом; Целованьева обиженно поджала губы; Софья около фисгармонии, нахмурясь, смотрит на племянника.)
      М и х а и л (идя к столу). Жарко, наречённая мамаша!
      Ц е л о в а н ь е в а (бормочет). Ну - где же ещё... какая же мамаша? (Громко.) Палагея у нас придурковата...
      М и х а и л. Кто?
      Ц е л о в а н ь е в а. Женщина эта.
      М и х а и л. Ага! Только она, одна? Это я запомню.
      (Идёт к столу с закусками. Софья пробует фисгармонию в басах.)
      Ц е л о в а н ь е в а (беспокойно). Зачем же запоминать?
      С о ф ь я. Он шутит, Анна Марковна.
      Ц е л о в а н ь е в а. Ох, плохо я понимаю эти шутки...
      П а л а г е я (из кухни). Мужик верхом приехал...
      С о ф ь я. Это - Шохин. Анна Марковна - это ко мне...
      Ш о х и н (в двери). Шохин пришёл.
      С о ф ь я (строго). Я бы вышла к тебе, Яков!
      Ш о х и н (кланяясь). Ничего! Доброго здоровья.
      Ц е л о в а н ь е в а (отходит к окну). Вы не стесняйтесь...
      С о ф ь я (Шохину). Ну, что?
      Ш о х и н. Велел сказать, что напишет письмо.
      С о ф ь я. Больше ничего?
      Ш о х и н. Ничего.
      С о ф ь я. Спасибо.
      (Записывает что-то в книжечку на поясе. Михаил, подмигивая на Анну Марковну, наливает Шохину стакан водки; тот, украдкой, выпивает, морщится.)
      М и х а и л. Отчего ты, Яков, всегда такой угрюмый?
      Ш о х и н. Жалованья мало получаю. Софья Ивановна, у меня к тебе слово есть.
      С о ф ь я. Что такое?
      Ш о х и н (подходя). Лесничий этот вчера говорил машинисту нашему, что-де всех нас, за наше хозяйство, под суд сажать надо, дескать, от нас реки мелеют и вся земля портится...
      С о ф ь я. Ну, - иди...
      М и х а и л. Иди, раб!
      Ц е л о в а н ь е в а. Это он про лесничего говорил?
      С о ф ь я. Да.
      Ц е л о в а н ь е в а. Строгий господин. Со всеми - ссорится, со всеми - судится, а сам всегда выпимши и, кроме карт, никаких удовольствий не признаёт. Холостой, должность хорошая - женился бы! Не любят теперь семейной жизни.
      М и х а и л. Как - не любят? А - я? Вот я женюсь...
      Ц е л о в а н ь е в а. Вы - конечно... Вам - папаша велел.
      (Невольно вырвавшееся слово смутило её, она невнятно бормочет что-то и быстро идёт в кухню.)
      С о ф ь я (Михаилу). Ты ведёшь себя совершенно неприлично.
      М и х а и л. Ну? Не буду больше. Тебе нравится невеста?
      С о ф ь я. Девушка красивая, простая... доверчивая. А тебе?
      М и х а и л. Мне даже немножко жалко её, - какой я ей муж?
      С о ф ь я. Это ты - серьёзно?
      М и х а и л. Не знаю. Кажется - серьёзно.
      С о ф ь я. Вот и хорошо! Может быть, она заставит тебя подумать о себе самом, - пора!
      М и х а и л. Да я ни о чём кроме и не думаю...
      С о ф ь я. Дуришь ты много, играешь...
      М и х а и л. Это свойственно человеку. Вон и невеста моя играет на простоту, доброту...
      С о ф ь я (пристально смотрит на него). Что ты говоришь? Она действительно доверчива...
      М и х а и л. И кошка будто бы доверчива, а попробуй, обмани кошку!
      С о ф ь я. При чём здесь - обманы?
      М и х а и л. Знаешь что? Пусть бы лучше отец женился на ней, а меня в отставку!
      С о ф ь я. Какая чушь!
      М и х а и л (с усмешкой). Всё равно - сейчас не женится - после отобьёт. Она - доверчива...
      С о ф ь я. Перестань! Что за гадости лезут в голову тебе!
      (Взволнованно отходит прочь.)
      М и х а и л (тихонько смеётся, наливая вина в рюмку, и декламирует).
      Я хотел поймать в воде
      Отражение цветка,
      Но зелёный ил один
      Подняла моя рука...
      С о ф ь я. Это - что значит?
      М и х а и л. Ничего не значит. Шутка.
      С о ф ь я. Ой, Миша, смотри, жизнь серьёзна!
      (Из прихожей входит Антипа Зыков, мужчина лет под пятьдесят, в бороде с проседью, кудрявый, чёрные брови, с висков - лысоват; Павла - в голубом платье, очень простом, без талии, как ряса, на голове и плечах - голубой газовый шарф.)
      П а в л а. Я всегда говорю правду...
      А н т и п а. Ну? Поглядим.
      П а в л а. Увидите. А где же мама?
      Ц е л о в а н ь е в а (из кухни). Иду, иду...
      (Антипа идёт к столу с закусками; Павла, улыбаясь, к Софье.)
      С о ф ь я. Устали?
      П а в л а. Жарко! Пить хочу...
      С о ф ь я. Вы сами платье шили?
      П а в л а. Сама. А что?
      С о ф ь я. Идёт к вам.
      П а в л а. Я люблю, чтоб всё было свободно...
      А н т и п а (сыну). Гляди, лишнее пьёшь, сконфузишься...
      М и х а и л (дурашливо). Жених должен показать себя со всех сторон...
      (Антипа, взяв его за плечо, что-то строго говорит ему, Михаил усмехается.)
      С о ф ь я (Павле, вдруг, негромко). Который красивее?
      П а в л а. Старший...
      А н т и п а (резко). Цыц!
      С о ф ь я (тихо). Антипа, что с тобою?
      (Павла жмётся к ней.)
      А н т и п а (смущённо). Ты извини, Павла Николаевна, это для тебя же лучше...
      П а в л а. Что?
      А н т и п а. А - вот... этот сударь... (Мычит.)
      Ц е л о в а н ь е в а (с блюдом в руках, на блюде - кулебяка). Пожалуйте закусить, прошу вас...
      П а в л а (Антипе). Надо быть добрым, а то я буду бояться вас...
      А н т и п а (ласково усмехаясь). Ты всё про своё, про добро... Эх, дитё ты моё... (Говорит ей что-то, понизив голос.)
      М и х а и л (хот и выпивший, чувствует себя лишним, бродит по комнате, усмехаясь, на ходу говорит тётке). Тесно, как в курятнике...
      Ц е л о в а н ь е в а (волнуясь, следит за всеми, подходит к Софье). Пожалуйте к столу-то! Зовите, а то меня не слушает никто...
      С о ф ь я (задумчиво). Нравится мне ваша дочь...
      Ц е л о в а н ь е в а. О? Дай-то господи! Посмотрели бы вы за ней, поучили её...
      С о ф ь я. Да, конечно. Наше, бабье дело везде - общее...
      П а в л а (удивлённо). А как же люди?
      А н т и п а. Что - люди?
      П а в л а. Что ж они подумают?
      А н т и п а (с жаром). Да мне - пёс с ними! Пускай, что хотят, то и думают. Люди! Чем я обязан им? Горем да обидами. Вот она, рука, которой я жизнь свою возводил, - это моя рука! Что мне люди? (Выпил водки, вытер рот салфеткой.) Вот ты моя будущая... дочь, скажем; ты всё говоришь - ласково надо, добром надо! Четвёртый раз я тебя вижу, а речи твои всё одинаковы. Это - оттого, что жила ты в монастыре, в чистоте... А поживи-ка на людях другое заговоришь, душа! Иной раз так бывает - взглянешь на город, и до смерти хочется запалить его со всех концов...
      П а в л а. Тогда и я сгорю...
      А н т и п а. Ну, тебя я... ты не сгоришь!
      Ц е л о в а н ь е в а. Вы что, Михаил Антипович, не выпьете, не закусите?
      М и х а и л. Папаша не велит...
      А н т и п а. Что-о?
      М и х а и л. И невеста не угощает.
      П а в л а (краснея, кланяется). Пожалуйте, я налью...
      М и х а и л. И себе...
      П а в л а. Не люблю я...
      М и х а и л. А я - очень люблю водку...
      П а в л а. Говорят - вредно это...
      М и х а и л. Врут! Не верьте. Ваше здоровье!
      А н т и п а. Слабоваты здоровьем люди становятся, Анна Марковна, а?
      Ц е л о в а н ь е в а. Отчего же? Пашенька у меня...
      А н т и п а. Я - не про неё, конечно. А вот, хоша бы мой: много ли выпил, а и глаза мутные, и рожа оглупела.
      С о ф ь я. Ты бы вслушался в то, что говоришь.
      Ц е л о в а н ь е в а (смятённо). Сынок ваш молодой...
      А н т и п а (сестре). Я - правду говорю! Анна Марковна знает, как раньше пили, у неё благоверный неделями качал... (Целованьевой.) А что молодой - это ещё не велико дело, это - проходящее мимо, молодость...
      (Настроение - напряжённое, все ждут чего-то, присматриваются друг к другу. Софья настороженно следит за братом и Павлой; Михаил курит, тупо, пьяными глазами глядя на отца; Павла пугливо оглядывается. Антипа - у стола с закусками, Павла сняла чайник с самовара, мать её суетится около стола.)
      Ц е л о в а н ь е в а (шепчет). Ой, Пашенька, жутко мне...
      С о ф ь я (брату). Не много ли пьёшь?
      А н т и п а (угрюмо). Ну, не знаком я тебе...
      С о ф ь я. Всё-таки - следи за собой...
      А н т и п а. Не мешай! Знаю, что делаю.
      С о ф ь я. Знаешь ли? (Смотрят в лицо друг друга.) Ты что затеял?
      А н т и п а. Разве он ей пара? Его - не исправим, а её - погубим зря...
      С о ф ь я (отступая). Послушай, неужели ты решишься?..
      А н т и п а. Стой, не подсказывай! Хуже будет...
      М и х а и л (усмехаясь). Сговор, а - не весело! Все шепчутся...
      А н т и п а (встрепенулся). Это всё твоя тётка серьёзничает... Эх, жаль, народу мало!
      П а в л а. Вот и сказалась нужда в людях...
      А н т и п а. Поддела! Упряма ты в мыслях твоих, Павла Николаевна... Что ж! Это так и надо женщине: держись за одно супротив всего...
      П а в л а. А мужчине...
      А н т и п а. Мужчина? Он - сам по себе. Он дикой. Его схватит за сердце - так он тут, как медведь, - прямо на рогатину... куда хочешь, да! Ему жизнь дешевле, видно...
      Ц е л о в а н ь е в а. Пожалуйте чайку-то...
      А н т и п а. Теперь бы холодненького чего...
      М и х а и л. Шампанского советую...
      А н т и п а. Первый совет слышу твой умный! Иди, найди...
      М и х а и л. Могу... (Идёт в кухню покачиваясь, зовёт.) Женщина! Красавица...
      А н т и п а (подмигивая Павле). Видишь? А я - втрое боле его выпил. И таков я во всём - больше людей.
      П а в л а. А чего вы боитесь?
      А н т и п а (удивлён). Я - боюсь? Как это - боюсь?
      (Софья оживлённо, тихонько говорит с Целованьевой, но вслушивается в слова брата.)
      П а в л а (заметив это, весело говорит). Вы зачем же конфузите моего жениха?..
      А н т и п а. Чем я его конфужу? Он мне - сын... я помню...
      П а в л а (тише). Что вы на меня так смотрите?
      А н т и п а. Под одной крышей будем жить, - узнать хочу - с кем? Вот, ты говорила - в монастыре хорошо, тихо... У нас тоже будто монастырь... Разве иной раз Софья буянит...
      П а в л а. А ведь вы - добрый...
      А н т и п а (хмурясь). Ну... не знаю! Со стороны, конечно, виднее. Ты всё о своём... занимает это меня! Нет, я, пожалуй, добротой не похвастаюсь. (Вспыхнул.) Может, и было, и есть в душе доброе, хорошее, да куда ж его девать? Его надо к месту, а нет в жизни места для добра. Некуда тебе сунуть хороший твой кусок души, понимаешь ты - некуда! Нищему что хошь дай - всё пропьёт! Нет, Павла, не люблю я людей... У меня дома один хороший человек Тараканов, бывший помощник исправника...
      С о ф ь я. Спасибо!
      А н т и п а. Ты? Ты - молчи! Ты - чужая... ты - другая... Бог тебя знает, кто ты, сестра! Разве ты - добрая? Мы ведь про доброту говорим, а ты не добрая, не злая...
      С о ф ь я. Хорошо ты меня рекомендуешь!..
      А н т и п а. Не плохо, Софья! Вот, Анна Марковна, - она меня моложе почти на два десятка, а в тяжёлый час я к ней, как к матери, хожу.
      С о ф ь я. Что это ты... разговорился? Странно...
      А н т и п а. Стало быть - так надо! Да. Тараканов... его за доброту со службы прогнали - это верно! Он умный, знающий, а - неспособный ни к чему. На него только смотреть хорошо... как на забавную вещь. Встарину его бы шутом домашним сделали...
      С о ф ь я (улыбаясь). Выдумал! Почему - шутом?
      А н т и п а. Так мне видится. А ты - ты уж не нашего, Зыковых, гнезда, ты шесть лет за дворянином замужем была, в тебе барская кровинка есть...
      С о ф ь я. Перестал бы ты, Антипа...
      А н т и п а. Нет, погоди! Ты - умница и всякому делу хозяйка: так ведь ты - женщина, птица вольная, снялась да и полетела. А я - остался один! И мужчина не всегда знает, чем он завтра будет, а женщина твоего характера и подавно - это уж так!
      Ц е л о в а н ь е в а. А Михайло Антипыч?
      А н т и п а (угрюмо). Сын? Что ж... Хорошего про него я мало знаю, коли правду говорить, а мы - честное дело затеваем, - тут - вся правда нужна. Мало Михаил хорошего накопил... вот - стишки складывает, на гитаре играет... Училище реальное - не окончил, не хватило уменья... А уменье это терпенье... Положим - терпеньем и я не похвастаюсь...
      П а в л а (взволнованно). Что же вы про меня думаете, говоря так о сыне вашем, моём женихе?
      А н т и п а (негромко, как бы про себя). Правильно спросила...
      Ц е л о в а н ь е в а (беспокойно). Милые мои, послушайте меня, мать...
      С о ф ь я (строго). Ты обдумал то, что делаешь?
      А н т и п а (встал на ноги, внушителен). Размышлять - не умею! Пускай кто хочет размышляет, а я - знаю, чего хочу... Павла Николаевна, встань, выдь со мною на минуту...
      (Встали все три женщины; Павла, как во сне, улыбаясь, идёт в комнату рядом с кухней, Антипа, тяжело и угрюмо, за нею. Дверь не затворили, слышен возглас Антипы: "Садись... погоди, соберусь с мыслями!")
      Ц е л о в а н ь е в а (опускаясь на стул). Господи! Чего он хочет? Софья Ивановна, что же это?
      С о ф ь я (взволнованно ходит). Ваша дочь - очень умная девушка... если я верно понимаю...
      (Закуривает, ищет глазами, куда бросить спичку.)
      Ц е л о в а н ь е в а. Ведь это он сам хочет...
      С о ф ь я. Позвольте...
      А н т и п а (в комнате). Какой он тебе муж? Годами ты ему ровесница, душою - старше. Иди за меня! Он меня старее, он - дряблый! Это я тебя буду молодо любить, я! В ризы одену, в парчу! Трудно я жил, Павла, не так, как надо... Дай мне иначе пожить, порадоваться чему-нибудь хорошему, прислониться душою к доброму - ну?
      С о ф ь я (волнуясь). Слышите? Хорошо говорит! Зрелые люди любят крепко...
      Ц е л о в а н ь е в а. Ничего я не понимаю... Богородица всемилостивая - на тебя вся надежда моя: пожалей дитя моё, пощади от горя; мною всё горе испытано, и за неё, за дочь, испытано!..
      С о ф ь я. Вы - успокойтесь! Я - тоже поражена... Хотя это в его характере... что же теперь сделаешь? И ваша дочь, видимо, не против...
      Ц е л о в а н ь е в а. Не знаю вас, никого! Приехали сватать сына, племянника, - вдруг - что такое стало? (Идёт в комнату, где дочь и Антипа.) Я желаю слушать, я - мать... я не могу...
      А н т и п а. Ты мне на дороге богом поставлена... Анна Марковна слушай!
      (Закрыли дверь, Софья, кусая губы, ходит по комнате; в окне лицо Муратова насмешливое, под глазами - отёки, острая бородка, лысоватый.)
      С о ф ь я (сама с собою). Ах, боже мой...
      М у р а т о в. Приветствую!
      С о ф ь я. Ой... что это вы?
      М у р а т о в. А что? Мне ваш Личарда, Шохин, сказал, что вы здесь, и я счёл долгом засвидетельствовать...
      С о ф ь я. Через окно?..
      М у р а т о в. Ба! У нас нравы простые, как вы знаете...
      С о ф ь я. Вы всё опрощаетесь?
      М у р а т о в. Ирония? Да, всё опрощаюсь. А вы - сватаете?
      С о ф ь я. Уже - известно?
      М у р а т о в. Конечно! Известно, что и невеста не вполне при своих мозгах...
      С о ф ь я. Вы, разумеется, слышали о моём якобы романе с вами?
      М у р а т о в. Слышал. Люди предупреждают события...
      С о ф ь я. Вы не опровергали этот слух?
      М у р а т о в. Зачем? Я горжусь им...
      С о ф ь я. А вы не сами пустили его?..
      М у р а т о в. Вот что называется - воткнуть вопрос иглой в око... Но, когда со мною говорят в этом тоне, я становлюсь нахалом...
      С о ф ь я. Я всё-таки попрошу вас уйти из-под окна.
      М у р а т о в. Ну, что ж? Ухожу. В воскресенье можно к вам?
      С о ф ь я. Пожалуйста. Но можно и не приезжать.
      М у р а т о в. Я лучше приеду! Почтительно кланяюсь. Всяких удач и успехов... всяких!
      С о ф ь я. Не забудьте моей просьбы о копиях описи...
      М у р а т о в. Я ничего не забываю...
      М и х а и л (входит). Нельзя достать шампанского в этом чортовом углу. Кого вижу!
      М у р а т о в. Ты что же путешествуешь одиноко, жених?
      М и х а и л (делает ему рукой прощальный жест). Вечером увидимся.
      М у р а т о в. Надеюсь! За тобой - мальчишник!..
      М и х а и л. Конечно... (Муратов исчез.) А где же все?
      С о ф ь я (пристально смотрит на него). Там, в той комнате...
      М и х а и л. Меня - исключают? Да, что ли? Я ведь слышал отцово красноречие...
      С о ф ь я (почти с презрением). Ты, кажется, везде будешь лишним...
      М и х а и л. Я тебе говорил, что эдак будет лучше... Но - зачем было тревожить смирного мальчика? Вот те и мальчишник! Тётя Соня - тебе скучно?
      С о ф ь я. С вами? О, да! С вами - больше, чем скучно... с вами ужасно!..
      (Входят Павла и Антипа, Анна Марковна в слезах.)
      А н т и п а (торжественно). Вот, сестра Софья... видишь ты... Решили мы, что...
      (Схватывается рукой за сердце.)
      П а в л а. Софья Ивановна - поймите меня, простите...
      С о ф ь я (обнимает её). Не знаю, что сказать вам... Не понимаю вас...
      А н т и п а. Михайло... ты, того... не обижайся! Ты - молод, невест много...
      М и х а и л. Я очень рад... Честное слово! Павла Николаевна - я сказал, что очень рад, - вы не сердитесь! Я ведь знаю - не пара я вам!
      А н т и п а. Ну, вот, Анна Марковна, видишь, я говорил...
      П а в л а (Михаилу). Мы будем дружно жить...
      М и х а и л (кланяясь). О, конечно...
      (Тихонько, пьяно смеётся.)
      А н т и п а. Анна Марковна - будь спокойна! От моей вины - богом тебе клянусь - дочь твоя ни одной слезы не прольёт...
      Ц е л о в а н ь е в а (опускаясь перед ним на колени). У тебя мать была, любила тебя... добрый человек - вспомни свою мать! Матери твоей ради - пожалей дочь мою!
      (Антипа, Павла - поднимают её; Софья отвернулась к стене, отирает глаза платком; Михаил - взволнован и пьёт рюмку за рюмкой.)
      П а в л а. Мамочка, полно, всё будет хорошо!
      А н т и п а. Ну - я тебе слово дам, какое хочешь... Все зароки беру на себя, встань! Двадцать пять тысяч кладу в банк на её имя - ну, ладно!
      С о ф ь я. Довольно, господа! Миша, налей чего-нибудь! Анна Марковна, я с вами в матерях, хоть и молода для такого бородатого сына. (Антипе.) Ты что трясёшься, точно тебя под суд отдали?
      Ц е л о в а н ь е в а. Милая моя...
      (Обняла дочь и плачет беззвучно.)
      А н т и п а. Мне - сесть да помолчать хочется, как делают перед дальним путём...
      С о ф ь я. Вот что: здесь душно! Павля, ведите всех в сад...
      П а в л а (Антипе, матери, беря их за руки). Идёмте...
      М и х а и л. А - выпить хотели?
      С о ф ь я. Потом, оставь! Эх, ты... дитятко! (Обняла его за плечи, гладит голову.) Ну, что?
      М и х а и л. Ничего, тётя Соня... Право же - мне всё равно!..
      С о ф ь я. Идём в сад...
      М и х а и л. Не пойду...
      С о ф ь я. Почему?
      М и х а и л. Не хочу...
      С о ф ь я (заглядывая в глаза ему, тихо). Значит - не всё равно, а?
      М и х а и л (усмехаясь). Неловко как-то - за отца. Такой он красивый мужик, такой - литой, цельный... Ему ли пряники есть?..
      С о ф ь я (уходя, с улыбкой). Что делать? Человеку всегда хочется немножко счастья... немножко!..
      М и х а и л (подошёл к столу, наливает вина, бормочет). Зачем же немножко? Немножко - скучно...
      Занавес
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      В саду у Зыковых. Слева - широкая терраса барского дома, против неё, под липой, за столом П а в л а вышивает что-то, М и х а и л с гитарой, Т а р а к а н о в - длиннобородый старик, одетый в парусину, очень странный, смешной. В глубине сада, у конца террасы Ц е л о в а н ь е в а варит варенье, около неё девочка-подросток - С т ё п к а.
      Т а р а к а н о в. Это всё оттого, что образовалось смятение понятий и никто не знает точно - где его место...
      П а в л а (задумчиво повторяет). Смятение понятий.
      Т а р а к а н о в. Именно.
      М и х а и л (перебирая струны). Вы бы, Матвей Ильич, рассказали чтонибудь из жизни и без философии...
      Т а р а к а н о в. Без философии - ничего нет, ибо во всём скрыт свой смысл, и его надобно знать.
      М и х а и л. Зачем?
      Т а р а к а н о в. Как это - зачем?
      М и х а и л. А если я не хочу ничего знать?
      Т а р а к а н о в. Этого нельзя.
      М и х а и л. А я - не хочу...
      Т а р а к а н о в. Каприз юности.
      П а в л а. Вы не спорьте, вы говорите просто...
      Т а р а к а н о в. Тебе скажут - посторонись, а ты не поймёшь...
      М и х а и л. Ну?
      Т а р а к а н о в. Ну, и сшибут с дороги.
      М и х а и л. Посторониться, Матвей Ильич, я всегда сумею, я брезглив...
      П а в л а (мельком взглянув на него). Не надо сердиться... В сердцах чаще всего ошибаются...
      Т а р а к а н о в. Не понимаю - что значит брезглив?
      Ц е л о в а н ь е в а. Перестаньте вы тоску-то сеять! Павля, хочешь пенок?
      П а в л а. Нет, спасибо! Ты лучше вели сделать мне блинчики к ужину...
      М и х а и л. Почему же только вам? Я тоже люблю блинчики, может быть...
      П а в л а (вздыхая). Пьющие - сладкого не любят.
      М и х а и л. Это называется афоризм.
      П а в л а. Что?
      М и х а и л. То, что вы сказали.
      П а в л а. Почему - афоризм?
      М и х а и л. Чорт его знает...
      Т а р а к а н о в. Странный вы человек, Миша...
      М и х а и л. Все люди - странные, и понять ничего в них нельзя. Вы тоже странный, вам надо бы служить, взятки брать, а вы - философствуете.
      Т а р а к а н о в. Мне взятки брать не к чему, я человек одинокий.
      П а в л а. А я слышала - сын у вас есть?
      Т а р а к а н о в. Я от него отрёкся...
      П а в л а. Совсем? За что?
      Т а р а к а н о в. Окончательно. За то, что он Россию не любит...
      П а в л а (вздохнув). Не понимаю...
      М и х а и л. Матвей Ильич сам ничего не понимает.
      Ц е л о в а н ь е в а. Со стариками-то как нынче говорят!..
      М и х а и л. Старики сами сознаются, что живут в смятении понятий. Значит - подождите учить!
      Ц е л о в а н ь е в а. Разве я учу? Бог с тобою!..
      (Идёт на террасу. Стёпка, оглянувшись, насыпает в карман себе сахар.)
      П а в л а. Да не обижайтесь вы друг на друга! Зачем?
      Т а р а к а н о в. Для развлечения больше.
      М и х а и л. Вот именно...
      П а в л а. Миша, сыграйте вашу песенку про девушку...
      М и х а и л. Не хочется...
      П а в л а. Ну, пожалуйста...
      М и х а и л (взглянув на неё). Родителей надо слушаться.
      (Настраивает гитару, Тараканов набивает трубку, раскуривает.)
      М и х а и л (говорит речитативом, аккомпанируя тихонько на гитаре). Полем девушка тихо идёт. Я не знаю - кто она? Не её ли моё сердце ждёт, Грустью околдовано?
      Т а р а к а н о в. Что же это за девушка?
      П а в л а (с досадой). Не мешайте! Это - мечта.
      Т а р а к а н о в (вздыхая). Вообще, значит, девушка. Понимаю. Но в этом случае - надобно жениться...
      П а в л а. Ах, да не мешайте же!
      (Во время чтения на террасе явился Муратов, в костюме для верховой езды, с хлыстом в руках. Слушая Михаила, он иронически морщится.)
      М у р а т о в (сходя в сад). Какая поэтическая картина: варенье варят, сладкие стихи читают... Добрый день, Павла Николаевна, вы всё хорошеете! Отставной проповедник правды и добра - приветствую! Здравствуй, Миша...
      (Его встречают молча, он садится рядом с Павлой; она жмётся, отодвигаясь от него. Тараканов, молча поздоровавшись, уходит в глубь сада, угрюмо оглядываясь на лесничего.)
      М у р а т о в. Прошёл насквозь весь дом - пусто!
      П а в л а. Тётя Соня дома...
      М у р а т о в. Потом услыхал тихий звон гитары... Чьи это стихи, твои, Миша?
      М и х а и л. Мои... А - что?
      М у р а т о в. Плоховато. Впрочем, для домашнего употребления, вероятно, и это годится.
      П а в л а. Позвать тётю?
      М и х а и л (усмехаясь). Сиди, я позову...
      П а в л а. Лучше я...
      М у р а т о в. Почему же - лучше?
      П а в л а. Не знаю. Ну, пускай Миша...
      (Михаил идёт, оставив гитару; Муратов взял её, наклонил голову к Павле.)
      М у р а т о в. Хорошо быть военным писарем, - это очень смелые люди они прекрасно ухаживают за барышнями и дамами. Как вы находите?
      П а в л а. Я не знаю, не видала.
      М у р а т о в. Писаря - и парикмахеры тоже - очень любят играть на гитарах.
      П а в л а. Да?..
      М у р а т о в. Вы - плохая Ева, у вас мало любопытства... Вас не интересует, почему я стал так часто бывать здесь, а?
      П а в л а (смущённо). Нет... Не интересует...
      М у р а т о в. Очень сожалею. Хотелось бы, чтобы вы подумали об этом...
      П а в л а. Вы - старый знакомый тёти Сони...
      М у р а т о в. Знакомый я старый, но душа у меня молодая, и её влечёт к молодому, как вас, например, к Мише, очень глупому парню...
      П а в л а (волнуясь). Он - вовсе не глупый...
      М у р а т о в. Я его знаю лучше, чем вы... Он же постоянно пьянствует со мною...
      П а в л а. И меня вовсе не влечёт...
      М у р а т о в (тихо напевает). "Старый муж, грозный муж..."
      П а в л а (встала). Это - неправда!
      М у р а т о в. Что - неправда?
      П а в л а. Всё! Всё, что вы говорите! И я не хочу с вами... Вы нарочно меня...
      М у р а т о в. Что - нарочно?
      П а в л а. Я не знаю, как сказать. Вы надо мной смеётесь...
      (Быстро идёт прочь.)
      М у р а т о в (вынимая портсигар, следит за нею, вздыхает). Дурочка...
      (Тихонько бьёт кончиком хлыста по струнам гитары. Из-за угла террасы выглянула Целованьева и - спряталась. Из дома выходит Софья, остановилась на верхней ступени, глубоко вздохнула.)
      С о ф ь я. День-то какой прекрасный...
      М у р а т о в (вставая навстречу ей). Жарко и пыльно... Здравствуете?
      С о ф ь я. Вы чем Павлу расстроили?
      М у р а т о в. Я?
      С о ф ь я. Ну, ну, не играйте, не поверю ведь...
      М у р а т о в. Она меня очень забавляет.
      (Анна Марковна у жаровни. Стёпка около неё.)
      М у р а т о в. Что - скоро идиллия превратится в драму?
      С о ф ь я (строго). Не говорите пустяков! Вы привезли, наконец, бумаги?
      М у р а т о в. Нет. Мой письмоводитель такой лентяй!
      С о ф ь я. Ну, и вы тоже трудолюбием не отличаетесь.
      М у р а т о в. Я - принципиально ленюсь. С какой стати я буду трудиться для диких людей, которые неспособны оценить значение моего труда?
      С о ф ь я. Это вы говорили не однажды...
      М у р а т о в. Значит - я говорю это серьёзно.
      С о ф ь я. А не ради оригинальности?
      М у р а т о в. Я живу среди людей бесчестных, ленивых, некультурных... и не хочу, нахожу бесполезным делать для них что-либо... Это - понятно, надеюсь?
      С о ф ь я. Понятно, но - не лестно для вас...
      (Анна Марковна, взяв Стёпку за ухо, ведёт её куда-то.)
      М у р а т о в. Да? Что ж делать! Кстати, этот ваш Хеверн...
      С о ф ь я. Не станем говорить о нём...
      М у р а т о в. Почему?
      С о ф ь я. Я не хочу...
      М у р а т о в. Чтоб я говорил о нём?
      С о ф ь я. Да.
      М у р а т о в. Вот как? Гм! А я отчасти затем и явился, чтобы сообщить вам об этом господине...
      С о ф ь я (спокойно). Этого господина зовут Густав Егорович, и я его очень уважаю...
      М у р а т о в. А если окажется, что он - жулик?
      С о ф ь я (встала, твёрдо и гневно). Вам что угодно?
      М у р а т о в (немножко испугался). Позвольте...
      С о ф ь я. Я только что сказала вам, как я отношусь к этому человеку...
      М у р а т о в. Но - ведь можете же вы ошибаться!
      С о ф ь я. За ошибки мои я расплачусь сама. И я чувствую людей не хуже, чем вы...
      М у р а т о в. Моего отношения к вам вы, однако, не чувствуете.
      С о ф ь я. Это - неправда! (Усмехнулась.) Вы, я знаю, не верите мне, не уважаете меня...
      М у р а т о в (вздохнув). О! Как вы ошибаетесь...
      С о ф ь я. Да не - о!.. И - не ошибаюсь. Я для вас - купчиха, бывшая замужем за помещиком, испорченная и утомлённая им. Женщина богатая, хитрая, в мыслях грешная, но - трусливая. И - глупая; ведь это в расчёте на глупость вы рисуетесь предо мною цинизмом?.. Да?
      М у р а т о в. Я не циник, а скептик, как все неглупые люди...
      С о ф ь я. Я хорошо помню ваши первые атаки, тогда ещё, при жизни мужа... (Вздохнула.) Знали бы вы, как я тогда нуждалась в участии, в честном отношении ко мне...
      М у р а т о в. Я относился к вам честно, как умею...
      С о ф ь я. Ну, вы плохо умеете! И вы тогда нравились мне: вот, думала я, хороший, умный человек...
      М у р а т о в. Я тогда был глупее, чем теперь...
      С о ф ь я. Я вам не уступила, и на время это зажгло ваше самолюбие, ваше упрямство.
      М у р а т о в. Не упрямство, а - страсть!
      С о ф ь я. Ах, полноте! Вы - и страсть...
      М у р а т о в. Мы, кажется, ругаемся?..
      С о ф ь я. Да, я горячусь, извините...
      М у р а т о в (кланяясь). Ничего! Я готов слушать и дальше. Какой-то такой разговор должен был быть между нами...
      С о ф ь я. Да? И мне тоже кажется.
      М у р а т о в (оглянувшись). Так продолжайте.
      С о ф ь я (смотрит на него). Однажды я едва не поверила в ваше чувство...
      М у р а т о в. Когда?
      С о ф ь я. Это всё равно для вас.
      (Встаёт, ходит.)
      М у р а т о в (помолчав). А хотел бы я знать, что вы обо мне думаете?
      С о ф ь я. Нехорошо я о вас думаю.
      М у р а т о в. Ну - начистоту! И если попадёте в сердце...
      С о ф ь я. То - что будет?
      М у р а т о в. Как сказать? Что-то будет...
      С о ф ь я (подумав). Знаете, ведь вы вашим якобы роковым чувством ко мне пользуетесь, чтоб прикрыть вашу лень, оправдать вашу плохонькую жизнь...
      М у р а т о в. Для начала - недурно.
      С о ф ь я. Вы очень нечестный человек...
      М у р а т о в (встаёт, усмехаясь). Позвольте однако...
      С о ф ь я (подходит близко к нему). Нечестный. Честный человек не может всем пользоваться, ничего не платя, ничем не отвечая за то, что берёт...
      М у р а т о в. Не помню, что я взял у вас...
      С о ф ь я. Говорят - вы строгий законник, а я думаю, что вы преследуете людей потому, что не любите их, скучно вам с ними, и вы мелко и злобно мстите им за то, что вам скучно... Властью, данной вам, вы пользуетесь, как пьяница или как мой покойный муж, больной человек... Плохо я говорить умею, всё какие-то не свои слова на языке. Но - я очень чувствую всё и - скажу по душе: жалко мне вас...
      М у р а т о в. Не благодарю...
      С о ф ь я. Ужасно вы живёте...
      М у р а т о в. Да?
      С о ф ь я. Никого и ничего не любя...
      М у р а т о в. Да, я не люблю людей...
      С о ф ь я. И дело ваше вы не любите.
      М у р а т о в. И дело не люблю. Охранять леса? Нет, это меня не забавляет. Далее!
      С о ф ь я. А ведь вы этому учились - охранять леса.
      М у р а т о в. Именно этому.
      С о ф ь я. Как же так?
      М у р а т о в. Ошибся. Что ж, это обычная ошибка русского! Русский человек стремится прежде всего уйти из своей родной среды, а - куда, каким путём - это всё равно! С тем нас возьмите. Вы всё сказали, что хотелось?
      С о ф ь я. Да.
      М у р а т о в. Какой же вывод?
      С о ф ь я. Сделайте вывод сами.
      М у р а т о в. Может, вы надеетесь, что я, после сей философической беседы, застрелюсь? Нет, я не застрелюсь. Таких, как я, - тысячи, и жизнь наше поле, сударыня! Таких, как вы - единицы, десятки; вы совершенно лишние люди в жизни сей. И девать вам себя - некуда. Раньше вы в революцию ходили, но революция никому больше не нужна, и - сделайте-ка отсюда вывод!
      С о ф ь я (усмехаясь). Я, кажется, попала-таки в сердце вам.
      М у р а т о в. В сердце? Нет!
      С о ф ь я. Но - мы кончили?
      М у р а т о в. Вы - умнее, чем я думал. Удивляюсь, как вы можете терпеть всё это... эту пошлость вокруг вас... (Вздохнув.) Всё-таки есть у меня к вам нечто в душе...
      С о ф ь я. Совершенно ненужное ни вам, ни мне...
      М у р а т о в. Простенько вы смотрите на людей, сударыня; очень уж несложно!
      С о ф ь я (пылко). Ах, оставьте вы эту сложность, постыдитесь её, наконец! Ведь вы за нею скрываете только ложь и разврат.
      М у р а т о в. Вы сердитесь? Ухожу. Я люблю сам сердиться, но когда другой - особенно женщина - отдаёт себя наслаждению злостью, это мне не нравится...
      (Не торопясь идёт в дом, на ступенях террасы остановился.)
      А я не считаю, что мы поссорились, - можно?
      С о ф ь я (негромко). Как хотите....
      М у р а т о в. Не считаю. До свидания, более приятного для меня.
      (Софья, оставшись одна, ходит, пожимает плечами, усмехаясь.)
      С т ё п к а (выглядывает). Софья Ивановна, меня бабушка за ухи оттрепала...
      С о ф ь я (не глядя на нее). А ты что сделала?..
      С т ё п к а. Сахарку немножко взяла...
      С о ф ь я. Надо было попросить.
      С т ё п к а. Так ведь не дала бы она...
      С о ф ь я. А ты у меня спроси.
      С т ё п к а. А тебя не было!
      С о ф ь я. А ты бы подождала меня...
      С т ё п к а. Разве что так! Дура я...
      С о ф ь я (гладя её волосы). Конечно - дурочка...
      С т ё п к а. А когда я умной-то буду?
      С о ф ь я. Подожди, будешь... Ступай, посмотри, кто приехал.
      С т ё п к а (убегая). Гляди - немец твой...
      С о ф ь я (усмехается, заглядывает за угол террасы). Анна Марковна, вы что прячетесь?
      Ц е л о в а н ь е в а. Беседовали вы тут... У меня вон варенье-то прикипело. Девчонку эту напрасно вы ласкаете, она сахар ворует...
      П а в л а (с террасы). Тётя Соня - там приехали!
      С о ф ь я. Знаю, иду... Ты что грустная?
      П а в л а. Миша рассказывал про училище...
      Ц е л о в а н ь е в а. Охо-хо...
      С о ф ь я. Нужно приготовить холодного чего-нибудь, наверное, спросят.
      (Ушла в дом.)
      Ц е л о в а н ь е в а. Ох, Павленька, напрасно мы домишко свой продали!
      П а в л а. Пустяки, мамочка...
      Ц е л о в а н ь е в а. Свой угол - никогда не пустяки!.. (Понизив голос.) Софья-то тут лесничего отшивала, ай, какая смелая женщина! Видно, решила за немца выйти...
      П а в л а (задумчиво). Она - хорошая...
      Ц е л о в а н ь е в а. Все хороши, да - не наши!
      П а в л а. И умная она...
      Ц е л о в а н ь е в а. Ну, уж это довольно глупо, ежели женщина всегда умна. Ты бы вот не часто с Михаилом-то...
      П а в л а. Мамаша, оставьте это! Как вы можете напоминать?.. Фу, как скучно с вами! Вы стали злая. На кого злитесь? Удивительно, право...
      Ц е л о в а н ь е в а. Ну, ну... На себя обернись... Погляди, какая сама-то стала...
      (Скрылась за угол.) (Павла раздражённо толкает гитару. С террасы сходит Шохин, в руках пакеты.)
      П а в л а. Вам кого?
      Ш о х и н. Никого. Сахар принёс.
      П а в л а. Вы - Шохин?
      Ш о х и н. Шохин. Старшой объездчик.
      П а в л а (тихо). Это вы убили человека?..
      Ш о х и н (не сразу). Я-с.
      П а в л а. Господи! Ах вы, несчастный...
      Ш о х и н (тихо). Меня оправдали.
      П а в л а. Разве это не всё равно? Ведь вы сами-то себя не оправдаете... Как это вы...
      Ш о х и н (сердито). Топором... обухом...
      П а в л а. Ой, я не про то...
      Ш о х и н. Ну... Куда это положить? (Кладёт пакеты на стол и вдруг говорит поспешно, резко.) Они в седьмом году - чего делали? Приедут - лес рубят чужой...
      П а в л а. А вы - били их?
      Ш о х и н. На то нанят...
      П а в л а. Ах, боже мой! Разве можно из-за этого убивать!..
      Ш о х и н. И за меньше убивали...
      П а в л а (смотрит на него и жалобным, ребячьим голосом зовёт). Мамочка!
      Ш о х и н (тихо и обиженно). Вы - напрасно это... И ведь ничего...
      (В доме шум, он оглядывается, скрывается быстро. Выходит Антипа, усталый, пыльный.)
      А н т и п а (оглядывая сад). Это кто убежал?
      П а в л а. Шохин...
      А н т и п а. Чего он?
      П а в л а. Я не знаю.
      А н т и п а. А Михаило где?
      П а в л а. У себя, должно быть...
      А н т и п а (сошёл, обнял её за плечи). Почему грустная, а?
      П а в л а. Шохин этот...
      А н т и п а. Ну?
      П а в л а. Он ведь человека убил...
      А н т и п а (хмуро). Как же... убил, дурак! Я адвоката ему нанимал, отсудили. Теперь он - собачка верная моя... А если хочешь - могу прогнать...
      П а в л а. Ой, не надо! Тогда он меня...
      А н т и п а. А ты - полно-ка!
      П а в л а. Ну, другого кого... Не надо!
      А н т и п а. Эх ты... Гляжу я на тебя... большие слова в душе ворочаются, а сказать - не умею... Кабы ты поняла! Без слов...
      П а в л а (робко). Я - пойму, подождите...
      А н т и п а. Жду. (Вздохнул.) Только - гляди: времени у меня мало. Я человек короткой жизни. И люблю, чтобы всё сразу открывалось мне...
      П а в л а. Вон, про вас говорят, что переменились вы...
      А н т и п а (хмуро). Я? Как это - переменился? Отчего?
      П а в л а. Не знаю отчего...
      А н т и п а. Кто говорит-то?
      П а в л а. Люди.
      А н т и п а. Лю-уди! (Свистнул.)
      П а в л а. Дела забросили...
      А н т и п а (усмехаясь). Мои дела; хочу - брошу, хочу - нет... (Присматривается к ней, обняв за плечи.) Удивительно слышать это от тебя, ребёнок ты, а туда же - дела!
      П а в л а (негромко, оглянувшись). А ещё говорят, что всё хозяйство забирает в свои руки тётя Соня...
      А н т и п а (вспыхнув, сердито). Ну, если я узнаю, кто это говорит, башку сверну! Да. И ты этих пакостей не повторяй - это я тебе приказываю! Слышишь? Меня с сестрой никому не поссорить - дудки! (Оттолкнул её тихонько.) Скажи, пожалуйста, - куда метят!..
      П а в л а (обиженно и медленно отходит прочь). Вот уж вы и рассердились... А ещё просите - говори со мной обо всём, что думаешь...
      А н т и п а (порывисто схватил её за плечо). Погоди, ты и говори, всё говори! Не обижайся, - это я так, - досадно мне! А ты - говори! Только своё говори, а не людское... Людское - это от злости больше, от зависти. Несчастливы люди, малосильны, оттого завистливы и слабы...
      П а в л а. Миша и слаб, а - не злой и не завистник.
      А н т и п а (отшатнулся от неё). Что такое? Зачем ты про него?
      П а в л а. Затем, что неверно вы говорите о людях.
      А н т и п а. Неверно? Потому что - сын... да, вот как вышло...
      П а в л а (беспокойно). Вы, пожалуйста, не думайте...
      А н т и п а (пристально смотрит на неё, торопливо). Про что не думать?
      П а в л а (смущённо). Про то, о чём в четверг говорили... Нисколько он мне не интересен...
      А н т и п а (снова обняв её, смотрит в глаза). Я - не про это, ей-богу! Я тебе верю... Сказала - ну, и кончено! Спасибо. Люблю я тебя, Павла... так, что даже задыхаюсь от этого, от силы. Идём к пруду... идём, я те поцелую там...
      П а в л а (тихо). Ну, что это, днём - нехорошо...
      А н т и п а (уводя её). Хорошо будет! Иди, милая... иди, вечера моего заря ясная...
      (Ушли. На террасу выходит Хеверн, прищурился и смотрит вслед им. Стёпка приносит серебряное ведёрко со льдом и бутылками в нём.)
      С о ф ь я (выходит). Ну-с, продолжайте...
      X е в е р н. Вы сегодня очень весело настроены, и это меня стесняет...
      С о ф ь я. Да-а? Вам больше нравятся унылые женщины?
      X е в е р н. О, вы знаете, кто мне нравится...
      С о ф ь я (с улыбкой). Будь вы богаче, я говорила бы с вами серьёзнее - не обижайтесь!
      X е в е р н (чуть поморщился). Это очень драгоценная ваша черта сказать всегда прямо. Но - я буду богаче! Я уже есть богаче! Я хорошо понимаю, что нигде не нужно так быть богату, как в России, где только деньги дают независимость и почтение. И я знаю, что в сорок лет я буду иметь сто тысяч, - мне тридцать четыре года.
      С о ф ь я. Слишком много арифметики вводите вы в жизнь.
      X е в е р н. А! Это - необходимость. Нужно уметь считать, хотя бы для того, чтоб в пятьдесят лет не жениться на двадцатилетней девушке. Это никогда не составит семьи и может очень вредить делу.
      С о ф ь я (холодно). Вы думаете?
      X е в е р н. О, я уверен! Поздние браки в России всегда неудачное дело. Когда человек торопится домой - дело теряет. От этой торопливости могут пострадать интересы третьих лиц.
      С о ф ь я. Мои, например...
      X е в е р н. И ваши. А также - мои...
      (Вышел Михаил, молча поздоровался с Хеверном, налил стакан вина, сел на верхней ступени, рассматривает вино на свет. Хеверн смотрит на него сверху вниз, Софья курит и следит за ним.)
      Х е в е р н. Утром ловили окуней, Миша?
      М и х а и л. Ловил.
      Х е в е р н. И - что же?
      М и х а и л. Поймал.
      Х е в е р н. Много?
      М и х а и л. Одного.
      Х е в е р н. Большой?
      М и х а и л. Около фунта...
      Х е в е р н. Очень плохо! Ничто не берёт так много время, как ловля рыб. (Софье.) Вчера я разговаривал с вашим предводителем дворян - это очень странное лицо!
      С о ф ь я. Да? Почему же?
      Х е в е р н. Очень! Бывал в Европе, интересуется искусством, посетил музеи - и ни однажды не был в рейхстаге! Он не понимает, что социализм явление историческое, и смеётся над тем, что нужно изучать. Один голый инстинкт собственника-индивидуалиста не может победить социализм, - чтоб успешно бороться, нужно знать врага, - так!
      С о ф ь я (задумчиво). Я - тоже не интересуюсь социализмом.
      Х е в е р н. О, для женщины это необязательно! Да, странный человек предводитель... Он так... с яростью говорил о честных заслугах дворян перед Россией - очень красиво! Но, если ему предложить две с половиной тысячи рублей, - он без усилия покривит себе душу...
      С о ф ь я (смеясь). Почему именно две с половиной?
      Х е в е р н. Так, для примера...
      С о ф ь я. Вы предлагали?
      Х е в е р н (строго). Н-но, зачем! (Михаилу.) Вы живёте дружелюбно с Павлой Николаевной, да?
      М и х а и л. Она очень хороший человек - честный и добрый...
      X е в е р н. Да? Это приятно. Но - многие русские, мне кажется, добры только по слабости характера?
      М и х а и л. Не знаю... Вам - виднее.
      (Из сада идут Антипа, Павла, порознь, оба притихшие. Все молчат, видя их.)
      А н т и п а (ворчливо, угрюмо). Когда сердце не горит, а тлеет только - это, брат, ещё не жизнь... Ты погоди рассуждать...
      П а в л а (устало). То вы говорите, что я глупая, то - не рассуждай...
      А н т и п а (с досадой). Эх, да ты пойми - о разном говорю!.. (Увидал сына, выпрямился, строго спрашивает.) Ведомость готова?
      М и х а и л. Нет ещё.
      А н т и п а. Отчего? Ведь я сказал...
      М и х а и л. Счета Чернораменской дачи не доставили мне...
      А н т и п а. Как не доставили? Врёшь!
      С о ф ь я. Счета у меня, не кричи! Их нужно проверить...
      А н т и п а (входя на террасу). Ну, ты всегда заступаешься... где не надо! Проверить... что ж он сам - не может?
      (Софья что-то строго шепчет ему, он мычит.)
      X е в е р н (Павле). Как поживаете?
      П а в л а. Благодарю вас, хорошо...
      X е в е р н. Я очень рад.
      П а в л а. Это вы - серьёзно?
      X е в е р н. Что именно?
      П а в л а. Вас серьёзно радует, когда людям хорошо?
      X е в е р н (удивлён). О, конечно! Как же иначе? Несомненно. Когда всем хорошо вокруг меня - я выигрываю...
      П а в л а. Как это просто и верно...
      X е в е р н. О, я очень люблю всё простое, оно именно - верно!
      А н т и п а (Хеверну). Идём план-то смотреть...
      Х е в е р н. Пожалуйста...
      А н т и п а. Иди-ка ты с нами, Михаил! Софья, купили мы лес-то у предводителя - знаешь?
      С о ф ь я. Нет, не знаю...
      А н т и п а (Хеверну). Ты что ж, не сказал компаньонке-то?
      X е в е р н (хмурясь). Я был уверен...
      С о ф ь я (брату). Сколько?
      А н т и п а. Двадцать три...
      С о ф ь я. Ты не хотел давать больше восемнадцати?
      А н т и п а. Не хотел, а пришлось дать.
      С о ф ь я. Почему же?
      А н т и п а. Конкурент явился новый. После расскажу. Идёмте... Михаило - иди!
      (Уходят. Хеверн идёт сзади. Софья, задумчиво покуривая, наблюдает за ним. Павла, прислонясь к перилам, стоит, опустя голову.)
      С о ф ь я. Ты что грустишь?
      П а в л а. Устала.
      С о ф ь я. О чём беседовали?
      П а в л а. Да... всё о том же... Он всё говорит, как любит меня... Я же знаю ведь это! А он - всё говорит, говорит...
      С о ф ь я. Поди ко мне. Эх ты... птица!
      П а в л а. Нет, право, ну - люблю, люблю... нельзя же всё об этом только!
      С о ф ь я (грустно). Дитя моё, это очень худо, если нельзя говорить только об этом...
      П а в л а. Да и все мужчины... Как он странно смотрит на тебя!
      С о ф ь я. Кто?
      П а в л а. Густав Егорович.
      С о ф ь я. А! Он на всё так же смотрит. Хозяин.
      П а в л а. Нравится он тебе?
      С о ф ь я. Ничего, мужчина крепкий. С ним хорошо по железным дорогам ездить - нигде не опоздаешь...
      П а в л а. Не понимаю. Это ты шутишь?
      С о ф ь я. Многого ты, дружок, не понимаешь...
      П а в л а (грустно). Да. Всё не так, как я думала...
      С о ф ь я. Скажи ты мне - зачем ты вышла замуж за брата?
      П а в л а. Я думала - иначе будет. Видишь ли - я очень боюсь всего... Всё чего-то жду... До двенадцати лет - отец пугал, потом - пять лет - в монастыре. Там тоже все в страхе живут; сначала боялись, что ограбят, - и тревожный год казаки стояли у нас и каждую ночь свистели все. Пьяные, песни поют. Монахинь - не уважали, и всё было нехорошо как-то. Все грешат против устава, злые все и друг друга боятся. Бога - тоже боятся, а не любят. Я и подумала: нужно мне встать под сильную руку - не проживу я одна как хочется...
      С о ф ь я (задумчиво). Ты думала - Антипа сильный?
      П а в л а. Он сам сказал. Мише - ничего не нужно, он чужой всем. А прежде сватались всё какие-то жадные...
      С о ф ь я (лаская её). А я подумала о тебе плохо, Павля... Сначала, помнишь?
      П а в л а. Да. Нет, я плохого не люблю, я боюсь его. Ты очень строго, бывало, смотрела на меня, и я от этого плакала в уголках... Хотелось подойти к тебе, сказать: я - не плохая, не жадная, - а смелости не хватило...
      С о ф ь я. Ах, девочка, девочка, господь с тобою... Трудно тебе будет...
      П а в л а. Мне уж стало трудно! Тут - Шохин ходит. Убил человека и ничего, ходит!
      С о ф ь я. Ты его оставь, не бойся! Он - не злодей, а несчастный...
      П а в л а. А я думала пожить тихо, чтобы все вокруг были добрые, улыбались бы и верили, что ты никому зла не хочешь...
      С о ф ь я. В это - не поверят, нет...
      П а в л а. Отчего же, отчего?
      С о ф ь я (встала, ходит). Не поверят... Ты очень хорошо сказала: чтобы все улыбались...
      П а в л а. Как перед праздником: уже всё сделано, убрались, устали и с тихой радостью ждут светлого дня.
      С о ф ь я. До праздника - далеко, дружок! И сделано для праздника мало...
      П а в л а. Ах, господи! Тётя Соня - научи меня!
      С о ф ь я. Чему?
      П а в л а. Как лучше жить с людьми...
      С о ф ь я. Сама не знаю... не знаю! Жизнь проходит в пустяках, в тумане...
      П а в л а. Чего тебе хочется?
      С о ф ь я. Мне? (Остановилась, говорит негромко, с большой силой.) Мне хочется нагрешить, набуянить, нарушить все законы, всё спутать, а потом, как взойдешь высоко над людьми, - броситься под ноги им: милые люди, родные мои люди! не владыка я вам, а низкая грешница, ниже всех, и - нет вам владык, и не нужно нам владык...
      П а в л а (испуганно, тихо). Зачем это? Что ты?
      С о ф ь я. Чтобы освободить людей от страха друг пред другом... Некого бояться! А все - напуганы, подавлены, живут в страхе - ты сама видишь это! Никто не смеет сказать до конца своё слово...
      (Антипа стоит в дверях, прислушиваясь.)
      П а в л а. Это... я не понимаю! Ведь так - погубишь себя?..
      С о ф ь я. Людей ради - бог погиб, говорил отец Шохина.
      А н т и п а. О чём толкуете?
      П а в л а. Ой!
      А н т и п а (подходя к ней, обиженно). Чего же испугалась? Не виновата - не бойся. Про что говорили?..
      П а в л а. Так - разное...
      А н т и п а (сестре, грубовато). Говорить надо меньше...
      (Софья ходит, не глядя на него, скрывая волнение.)
      П а в л а (ласково). Кричать меньше надо... вы вот всё кричите, это не нужно...
      А н т и п а (мягко). Я - не со зла, а... просто такой голос грубый. Надо бы чайку попить, а, хозяйка? Поди-ка, снаряди... Здесь накрыть вели. И - закуску... Иди, милая! (Павла уходит; проводив её глазами, он говорит сестре обиженным тоном.) Портишь ты мне её... (Софья молча прошла мимо. Он повторяет настойчиво.) Портишь ты мне жену-то, говорю!
      С о ф ь я (вдруг, резко). Молчи!
      А н т и п а (отшатнулся). Постой... что ты?
      С о ф ь я. Ну - хорошо тебе - спокойно, сладко - с молодой?
      А н т и п а (опускается в кресло, тихо). Она - жаловалась?
      С о ф ь я (успокаиваясь). Нет. Поверь мне - нет! Извини меня, я дурно настроена... тяжело на душе у меня... извини!
      А н т и п а (тихо). Испугался я. Господи помилуй! Я, брат, так люблю её... сказать не могу!
      С о ф ь я (снова ходит). Счастья это не дает ни тебе, ни ей...
      А н т и п а. Ну... ты погоди ещё! (Молчание.) Соня?
      С о ф ь я. Что?
      А н т и п а. А... как она с Михаилом - ничего?
      С о ф ь я (останавливаясь пред ним). Ты это брось - слышишь? Не внушай этой мысли ни себе, ни кому! Хеверн где?
      А н т и п а (махая рукой). Там... в планы залез. Ну его... надоел!
      С о ф ь я. Ты для него становишься слишком выгодным компаньоном...
      А н т и п а (настораживаясь). Как это?
      С о ф ь я. Так. Не разевай рта.
      А н т и п а (ухмыляясь). Во-он что! А я думал, у тебя с ним...
      С о ф ь я. Не о том думаешь...
      А н т и п а (вздохнув). Трудно тебя понять, Соня!
      С о ф ь я. При Павле на Мишу орать не надо - понимаешь?
      А н т и п а. Ну, ну... Досаден парень... беда как! Что живёт, чего ради?
      С о ф ь я. О себе подумай...
      А н т и п а (задумчиво). Павлу я не обижу...
      С о ф ь я. Над матерью её не смейся...
      А н т и п а. Не люблю бабу эту...
      С о ф ь я (прислоняясь к перилам). Устала...
      А н т и п а (вскочил, подходит к ней). Что ты? Воды дать?..
      С о ф ь я (прислоняясь к нему). Нехорошо...
      А н т и п а. Отчего? Ах ты, господи!.. Соня - в чём дело-то?
      С о ф ь я. Подожди... О, боже мой...
      А н т и п а (обнял её). Эх ты, головушка! Пойдём, ляг, отдохни...
      (Уводит её. Из сада выходит Тараканов; на террасе - Михаил, остановился у стола, наливает вина, пьёт.)
      Т а р а к а н о в. Уехал немец-то?
      М и х а и л. Он - швед. Или - грек.
      Т а р а к а н о в. Это всё равно - чужой. Уехал?
      М и х а и л. Останется ужинать...
      Т а р а к а н о в. Гм... Удивительно!
      М и х а и л. Что?
      Т а р а к а н о в. Неужто никто не слышит, что от него жуликом пахнет?
      М и х а и л. Ну-у... У вас все жулики!
      Т а р а к а н о в. Не все, а - девять, десятый - дурак.,, Где Софья Ивановна? Она всё видит...
      М и х а и л. Не знаю я... не знаю! (Садится на ступени, закуривает. Тараканов, жестикулируя, что-то бормочет, уходит. Из дома выходит Павла, улыбаясь, останавливается сзади Михаила и концом шарфа щекочет ему шею.)
      М и х а и л (не оборачиваясь, грубовато). Смотрите, отец увидит - шум будет...
      П а в л а (с гримасой). Уж и пошутить нельзя... Я молодая, мне скучно...
      М и х а и л. Всем скучно...
      П а в л а. Есть же где-нибудь весёлая жизнь!
      М и х а и л. Поищите...
      П а в л а. Пойдёмте в сад...
      М и х а и л. Мне - в контору нужно. Докурю и пойду зарабатывать хлеб мой, в поте лица...
      П а в л а (сходя по ступеням). Ну, я одна... Вот пойду так и буду идти неделю, месяц - прощайте!.. Вам будет жалко меня?
      М и х а и л. Мне давно вас жалко...
      П а в л а. Это - неправда... Не верю я... (Идёт. Обернулась, грозит ему пальцем.) Неправда!
      (Михаил угрюмо смотрит вслед ей, гасит папиросу, встаёт, сзади его - отец.)
      А н т и п а. Куда?
      М и х а и л. В контору...
      А н т и п а. Про какую это неправду говорила она?..
      М и х а и л. Не знаю... не понял я...
      А н т и п а. Не понял? (Смотрит на сына хмуро, видимо, хочет что-то сказать - отмахнулся от него.) Иди! (Опустив голову, медленно идёт за Павлой, из-за угла выглядывает Анна Марковна, грозит ему кулаком.)
      Занавес
      ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
      Просторный кабинет, большой письменный стол, направо - камин, налево - две двери: одна маленькая - в спальню Софьи, другая - во внутренние комнаты. В задней стене два окна и дверь на террасу. С о ф ь я с бумагами в руках стоит у стола; М у р а т о в, собравшийся уходить, бьёт себя по ноге измятой шляпой. Осенний серый день смотрит в окна, за стёклами качаются голые сучья.
      С о ф ь я (задумчиво). Ещё один вопрос...
      М у р а т о в (наклоняя голову). Хоть десять!
      С о ф ь я. Скажите мне, просто и прямо, что побудило вас собрать эти бумаги?
      М у р а т о в. Моё чувство...
      С о ф ь я. Оставим чувства в покое...
      М у р а т о в. Ну - что же я скажу тогда? (Пожал плечами, усмехается.) Уж очень вы строги со мною - терпенья нет! Я даже и не назвал - какое чувство...
      С о ф ь я. Ревность, что ли?
      М у р а т о в. Представьте - нет!
      С о ф ь я. Желание причинить мне неприятность, да?
      М у р а т о в. Тоже - нет. Боюсь, что не сумею объяснить вам так, чтоб это не рассердило вас и чтоб вы поняли. (Подумав.) Не поймёте, наверное; я сам плохо понимаю, в чём тут дело...
      С о ф ь я. А всё-таки?
      М у р а т о в (вздохнув). Есть между нами некий спор, - есть, как вы думаете? (Она молча кивает головою, присматриваясь к нему.) Ну так вот эти бумаги - доказательство, что прав - я, а вы ошибаетесь.
      С о ф ь я (вздохнув). Уклончиво.
      М у р а т о в. Позвольте откланяться...
      С о ф ь я (оглядывая его). Прощайте. Отчего вы так легко одеты? Ветер, может пойти дождь...
      М у р а т о в (тихонько смеётся). О, не беспокойтесь!
      С о ф ь я. Почему вы смеётесь?
      М у р а т о в. Есть причина... есть, уважаемая женщина! Я - ушёл.
      С о ф ь я. Извините - не провожаю. Вы зайдёте в контору? Пожалуйста, пошлите ко мне Тараканова...
      (Бросив бумаги на стол, вытирает руки платком, потом крепко прижала пальцы ко глазам. В дверь из сада входит Антипа, нездоровый, встрёпанный, в толстом пиджаке, без жилета, ворот рубахи расстегнут, на ногах валяные туфли.)
      С о ф ь я (вспыльчиво). Надо спрашивать - можно ли войти!
      А н т и п а (равнодушно). Ну, вот ещё... новости!.. Что я - чужой, что ли?
      С о ф ь я. Что тебе нужно?
      А н т и п а. Ничего. (Осматривает комнату.)
      С о ф ь я (присматриваясь к нему, мягче). Ты что шляешься растрёпой таким?
      А н т и п а (садясь в кресло у камина). Умру - нарядишь.
      С о ф ь я. Н-но, здравствуйте!
      А н т и п а. Не люблю я старых этих барских домов. Не дома - гроба! И запах даже особый, свой. Напрасно я к тебе переехал. Чужой стал я всему...
      С о ф ь я. Перестань, пожалуйста... Не время мне слушать этот вздор. (Входит Тараканов, она протягивает ему толстую папку со стола.) Матвей Ильич, отберите, пожалуйста, все счета и документы по Чернораменской даче и по Усеку. Здесь и сейчас... (Садится к столу, пишет. Тараканов пристроился за столиком у камина, надел очки; Антипа смотрит на него, улыбаясь.)
      А н т и п а. Что в газетах пишут?
      Т а р а к а н о в (мрачно). Китай ополчается...
      А н т и п а. Противу кого?
      Т а р а к а н о в. Против нас. По наущению немца.
      А н т и п а. Не любишь ты немцев!
      Т а р а к а н о в. Нисколько не люблю.
      А н т и п а. За что?
      Т а р а к а н о в. Они нас умнее.
      А н т и п а. Умных надо уважать.
      Т а р а к а н о в. Я уважаю. Только не люблю.
      А н т и п а. Чудак ты, брат...
      Т а р а к а н о в. У нас все, кто поумнее, чудаки...
      А н т и п а. Это, пожалуй, верно! (Подумав.) Хоша - ты вот и не больно умён, а тоже чудак.
      Т а р а к а н о в. Это неверно.
      А н т и п а. Сказывай! А зачем мундир снял, службу бросил?
      Т а р а к а н о в. Объяснял я это.
      А н т и п а. Объяснял, да не объяснил.
      Т а р а к а н о в. Отойди, сказано, ото зла и сотворишь благо...
      А н т и п а (ударив ладонью по ручке кресла). Дудки! Ничего не сотворишь, отойдя ото зла, ничего, таракан! Нет, ты иди в самое во зло, в сердце ему бей, вали его наземь, топчи, уничтожь, а не поддавайся ему, не давай одолеть тебя - вот как надо! Верно говорю, Софья?
      С о ф ь я. Верно. Не мешай мне...
      Т а р а к а н о в. Это - просто один крик, слова, барабанная дробь. Погоди, навалится на тебя злое - сам побежишь прочь...
      А н т и п а. Я? Нет, я не из таких. Я, брат, знаю: жизнь наша кулачный бой! Я - не убегу.
      Т а р а к а н о в. Поглядим.
      С т ё п к а (из двери налево). Антип Иванович, мужики пришли.
      А н т и п а. Какие?
      С т ё п к а. Каменские...
      А н т и п а. Вот я им задам, прохвостам!
      С о ф ь я. Подожди, они не виноваты! Я знаю - это Хеверн приказал им...
      А н т и п а. Ну? Верно?
      С о ф ь я. Верно, верно...
      А н т и п а (уходя). Бестолковая немчура...
      Т а р а к а н о в. Потолковее нас...
      С т ё п к а. Софья Ивановна, дай мне книжку...
      С о ф ь я. Спроси у Миши.
      С т ё п к а. Он меня прогнал. Он молодой хозяйке в ухо поёт...
      С о ф ь я. Это что такое?
      С т ё п к а. Сидят на диване рядышком, а он ей песню поёт.
      С о ф ь я. Ну - иди, иди! И не болтай пустяков.
      С т ё п к а. Я - только тебе!
      (Ушла.)
      Т а р а к а н о в (ворчит). Молодая хозяйка... Какая она хозяйка?
      С о ф ь я. Вы давно знаете Муратова?
      Т а р а к а н о в. Я? Лет десять.
      С о ф ь я. А как вы о нём думаете?
      Т а р а к а н о в (глядя на неё через очки). Раньше - давно - думал хорошо. Затевал он тут весьма много полезного по своей части, по лесной, новые насаждения и всё такое. Хворост крестьянам давал, много очистил леса, осушил. Потом - вдруг, словно ударился обо что, - ослеп и озлился. Теперь очень неприятное лицо. Люди у нас - соломенные; вспыхнет, сгорит, дыму - не мало, а - ни света, ни тепла.
      С о ф ь я (внимательно слушает, облокотясь на стол). А что в нём неприятно вам?
      Т а р а к а н о в. Мне? Да то же, что и всем... не любит он никого, злит всех, ссорит... Сплетник... ну, и по женской части нечистоплотен... А - умный ведь...
      П а в л а (входит). Можно к тебе?
      С о ф ь я. Конечно!
      П а в л а. Холодно везде...
      С о ф ь я. Вели затопить камин.
      Т а р а к а н о в (подавая пачку бумаг). Извольте-ка... Могу идти?
      С о ф ь я. Благодарю вас. Пошлите, по дороге, Стёпу. И - Мишу...
      П а в л а. Почему ты такая нарядная?
      С о ф ь я. Гостя жду.
      П а в л а. А Миша опять стихи сочинил.
      С о ф ь я. Хорошо?
      П а в л а. Да. Про сосны.
      С о ф ь я. Он выпивши?
      П а в л а (вздохнув). С утра.
      Ц е л о в а н ь е в а (в двери). Конечно - мальчик должен пить мёртвую.
      С о ф ь я. Почему же должен?
      Ц е л о в а н ь е в а. А - обидели!
      С о ф ь я. Мало ли обиженных!
      Ц е л о в а н ь е в а. Все и пьют. А вы думаете - отчего пьют? И отец твой от обиды пил: он был умный, а никто за ним этого не признавал. Он и стал ум свой озорством доказывать, вот - как лесничий! Его, конечно, судить, а он того пуще озорует. Много ли человеку надо? Душа человечья детская, душа недотрога... Зачем, бишь, я пришла? Да, Софья Ивановна, вы Стёпке жёлтую ленту подарили?
      С о ф ь я. Подарила, а что?
      Ц е л о в а н ь е в а. Ну, тогда - ничего. А то она запутала в мочало своё ленту и пялится на кухне перед зеркалом...
      П а в л а. Бросьте это, мамочка!
      Ц е л о в а н ь е в а. Да мне что? Своё добро береги, а чужое вдвое...
      (Степка входит.)
      Ц е л о в а н ь е в а. Вот она, красавица...
      С т ё п к а. Звали меня?
      Ц е л о в а н ь е в а (уходя). Конечно, звали. Какая без тебя жизнь!
      С о ф ь я. Затопи камин, Стёпа...
      С т ё п к а (убегая). Ух, не любит меня бабушка... страсть сердитая!..
      С о ф ь я. Славная девчоночка...
      П а в л а. Одна она в доме весёлая. Только дерзкая очень.
      С о ф ь я (подходя к ней). Скажи-ка ты Антипе, чтоб он тебя в Москву свозил...
      П а в л а. Зачем?
      С о ф ь я. Посмотришь, как живёт столичный город.
      П а в л а (равнодушно). Хорошо, я скажу.
      С о ф ь я (положив руку на голову ей). Тебе этого не хочется?
      (Из внутренних комнат вошёл Михаил, посмотрел на них и опустился тихо в кресло. Почти не видный за портьерой, сидит и дремлет.)
      П а в л а. Ехать? Нет. Мне - уснуть хочется на год, на три... а проснусь - и чтобы всё было другое...
      С о ф ь я. Это - ребячество, Павла! Надо учиться самой строить свою жизнь. Нельзя ждать, что другие сделают необходимое тебе.
      П а в л а. Не сердись на меня, пожалуйста!
      С о ф ь я. Ты - молодой человек, сердце у тебя доброе, людей тебе жалко, - да?
      П а в л а. Я знаю, что ты хочешь сказать. Право же, Миша мне вовсе не нравится, просто я люблю, когда он говорит.
      С о ф ь я (удивлённо отклонилась). Я не про это! Но, уж если ты сама начала, так я скажу - ты плохо ведёшь себя с ним! Он - не ребенок, и это может кончиться худо для тебя.
      П а в л а. Ах, мне так скучно! Что же мне делать? Он такой занятный...
      С о ф ь я. Уезжай с Антипой, а я без вас устрою Михаила.
      П а в л а. А может, лучше с мамашей?
      С о ф ь я. Тебе тяжело с мужем?
      (Павла молча жмется к ней.)
      С о ф ь я (поднимая голову её, смотрит в глаза). Милая, я это понимаю... Я говорила тебе, что у меня муж тоже был...
      С т ё п к а (вбегает). Софья Ивановна - немец приехал, нарядный ужасти!
      С о ф ь я. Вот... (Провела рукой по лицу.) Ну, Павля, ты оставь меня...
      П а в л а (вскакивая). Ах, господи... как я желаю тебе...
      С о ф ь я. Спасибо, милая!.. Скажи, Стёпа, что я прошу его... (Оставшись одна, прикрыла книгой бумаги на столе, оправляет волосы перед зеркалом, увидала в кресле Михаила.) Миша! Ты - давно здесь?
      М и х а и л. Давно...
      С о ф ь я. Слышал, что мы говорили?..
      М и х а и л. Слышал что-то... Немец приехал. Монашка что-то сочиняла...
      С о ф ь я. Сочиняла?
      М и х а и л. Ну, конечно. Она же всегда сочиняет... Она всё ещё живёт в куклы играя. И я для неё - кукла, и отец, и ты... Она на всю жизнь такой будет.
      С о ф ь я. Знаешь - это, пожалуй, верно!
      М и х а и л. Зачем ты меня звала?
      С о ф ь я. Теперь не нужно уже. Иди, пожалуйста... Я потом позову тебя.
      М и х а и л (вставая). Пошёл. Выходи-ка ты замуж за этого немца и гони всех нас к чертям в болото... всех, вместе с романическим папашей и его второй молодостью...
      С о ф ь я. Ах, да иди же!
      М и х а и л. Ш-ш! Тебе нужно быть в полном обладании всеми чувствами... Здравствуйте, цивилизация и культура!
      X е в е р н (одетый очень парадно, бриллиант в галстуке и на пальце левой руки. Молча здоровается с Михаилом, целует руку Софьи, идёт за нею к столу). Вы, вероятно, догадываетесь, почему я просил вас принять меня сегодня...
      С о ф ь я (садясь). Кажется - догадываюсь...
      X е в е р н. Это очень приятно мне...
      С о ф ь я. Да?
      X е в е р н. Это устраняет лишние объяснения. Можно курить?
      С о ф ь я. Как всегда. (Пододвинула ему пепельницу, спички.)
      X е в е р н. Я несколько волнуюсь...
      С о ф ь я. Дать воды?
      X е в е р н. О, нет! Это волнение естественно...
      С о ф ь я. У вас очень внушительный вид сегодня...
      X е в е р н. Если б и мысли мои внушили вам доверие ко мне...
      С о ф ь я. А вот - познакомьте меня с ними.
      Х е в е р н. Такова и есть цель моего визита! (Раскуривает сигару.) Вы знаете, что я очень уважаю ваши идеи, они вполне отвечают моим задачам.
      С о ф ь я. Весьма лестно слышать это.
      Х е в е р н (кланяясь). Да. Я говорю искренно. Вы, конечно, не откажете мне в знании России и русских людей - я умею видеть много и хорошо! Я восемнадцать лет среди русских, я изучил их, и мой вывод есть такой: Россия страдает прежде всего недостатком здоровых людей, умеющих ставить себе ясные цели. Вы - согласны?
      С о ф ь я. Далее.
      Х е в е р н. Да. У вас очень редки люди, уверенные в себе, в своих силах. У вас очень много метафизики - мало математики...
      С о ф ь я. Вы говорили это не раз...
      Х е в е р н. Я так думаю! Теперь - вы: вы женщина с умом и характером.
      С о ф ь я. Благодарю вас...
      Х е в е р н. Это - правда! Я даже думаю о вас аллегорически: Софья Ивановна - это новая, здоровая душою Россия, которая, в условиях, достойных её, может делать всякое дело, может делать очень много культурной работы.
      С о ф ь я. Вы меня захвалите...
      Х е в е р н. Это всё совершенно серьёзно! И потому союз со мной, который я вам предлагаю, имеет очень глубокий смысл. Это - более, чем просто брак, да! Моя энергия и ваша - о! - это будет колоссально! Когда два сильных лица понимают свои задачи, это очень... важно, особенно для России, в те дни, когда она должна, наконец, бросив всякие эти... мечтания, взяться за простое дело жизни, поставить себя на крепкую ногу... Ваш брат увлечён семейной жизнью, он стал плохо работать, как я имел честь не однажды указать вам, заботясь о ваших интересах...
      С о ф ь я. Вы впервые объясняетесь в любви?
      Х е в е р н (несколько смущён). Позвольте - теперь вопрос не этот! О чувствах я говорил вам - четыре раза.
      С о ф ь я. Четыре? Так ли?
      Х е в е р н. Так. Я - помню! Первый раз - в саду предводителя дворян, на именинах его, когда был дождь и вы промочили ноги. Второй - здесь, на берегу пруда, на скамье. Вы тогда смутили меня, сказав шутливо о лягушках, что они тоже квакают - про любовь...
      С о ф ь я. Третий и четвёртый я помню.
      X е в е р н. Это, конечно, верно, о лягушках, но - извините - это была несвоевременная шутка! Когда сердце человека жадно хочет...
      С о ф ь я. Давайте прекратим эту беседу, Густав Егорович...
      X е в е р н (удивлён). Почему?
      С о ф ь я. Нужно ли объяснять?
      X е в е р н (встал, обиженно). О, конечно, нужно объяснить, когда кто-нибудь не понимает... Я сочту себя оскорблённым, если вы откажете...
      С о ф ь я. Вот как? Хорошо! (Встала, ходит.) Вы предлагаете мне спасать Россию вместе с вами...
      X е в е р н. Это - утрировано!
      С о ф ь я. Ну, вы предлагаете что-то в этом роде. Я - не считаю себя способной к делу столь трудному. Это - первое. Второе: вас я тоже не могу признать достойным этой роли...
      X е в е р н. Позвольте - какой роли?
      С о ф ь я. Ну, скажем, роли культурного работника.
      X е в е р н (с улыбкой). О! Почему?
      С о ф ь я. Потому что вы мелкий хищник.
      Х е в е р н (изумлён больше, чем обижен). Позвольте! Это уже... это я не ожидал! И это - я не понимаю...
      С о ф ь я. Я говорю обдуманно. На столе у меня лежат документы, уличающие вас в целом ряде поступков нечестных...
      Х е в е р н (сел, грубо). Таких документов не может быть!
      С о ф ь я (стоит за столом; спокойно, веско). У меня копия вашего договора с буяновскими мужиками. Мне известна ваша сделка с предводителем...
      Х е в е р н (пожимая плечами). Это - коммерция...
      С о ф ь я (тише, с усилием). Вы убеждали Тараканова составить фальшивую опись...
      Х е в е р н. Тараканов - психически больной...
      С о ф ь я. А Шохин, которого вы пытались подкупить, - тоже больной?
      X е в е р н. Всё это искажено...
      С о ф ь я. Вы всё бесцеремонней и глубже залезаете в карман моего брата - по-вашему, эта деятельность необходима в России?
      Х е в е р н (отирая лицо платком). Вы можете выслушать мои объяснения?
      С о ф ь я (ходит, усмехаясь). Ну, сударь мой, какие же тут объяснения могут быть? Все ясно!
      Х е в е р н (аккуратно гасит сигару). Значит, вы меня считаете человеком нечестным и недостойным вашей руки?
      С о ф ь я (остановилась удивлённая, потом смеётся). Ну, знаете, вы очень наивный человек!
      Х е в е р н (улыбаясь, разводит руками). Если я и допустил... что-нибудь излишнее, то это потому, что я был уверен в вашем доброжелательном отношении ко мне...
      С о ф ь я. Не понимаю...
      Х е в е р н. Мне казалось, что вы считаете меня своим другом, моё дело - вашим!
      С о ф ь я. Ах, вот что! Ну, вы ошиблись...
      Х е в е р н. Ошибки нужно извинять. Я думал, что, видя, как ваш брат ведёт дела, вы меня не только не осудите, но моя предусмотрительность...
      С о ф ь я (подходит к нему; тихо, но твёрдо). Ступайте вон!
      (Хеверн, вспыхнув, делает движение к ней, она схватила что-то со стола; несколько секунд они стоят друг против друга молча.)
      Х е в е р н (отступая). Вы - очень грубая женщина! Вы - смешная, да!
      (Быстро идёт к двери, надев шляпу ещё в комнате. Софья, присев на край стола, одной рукой прикрыла глаза, другой - крепко трёт колено.)
      С т ё п к а (в двери, смотрит на неё, вздыхает). Печку-то затопить?..
      С о ф ь я (глухо). Не нужно... Впрочем - затопи...
      С т ё п к а. Шохин к тебе просится...
      С о ф ь я. Ах, пусть подождёт...
      С т ё п к а. Ему в лес ехать надо...
      С о ф ь я. Отстань! Ну, зови... Скорее!
      (Стёпка убежала, в двери столкнулась с Антипой.)
      А н т и п а. Эк тебя беси носят!.. Соня - что такое? Немец в зале наскочил, зелёный весь, шипит, не попрощался...
      С о ф ь я (грубовато). Он тебя за этот год обобрал тысяч на десять...
      А н т и п а. Ну-у? Молодец, не зевает... Эхма, люди!.. А Павла говорит - надо быть добрым; люди, говорит, соскучились по сердечному доверию к ним. Павла-то где - не знаешь?
      С о ф ь я. Ты бы поехал куда-нибудь...
      А н т и п а. Вот ещё... зачем?
      С о ф ь я (прячет в стол бумаги). Обленился ты, Антипа... Смотреть на тебя неприятно... Оставь-ка ты меня... что ты целый день бродишь?
      А н т и п а (уходя, грубо). Место себе ищу...
      (Софья ходит по комнате, оправляя волосы. Стёпка с пучком лучины, в двери Шохин; Софья смотрит на него и молчит.)
      Ш о х и н. Шохин пришёл.
      С о ф ь я. Да. Ну, что, Яков? Скорее!
      Ш о х и н. Рассчитай меня. Отпусти...
      С о ф ь я. Хорошо... Постой - почему это?
      Ш о х и н. Так. Есть причина.
      С о ф ь я. Ну, что ж... Очень жаль...
      Ш о х и н. И мне жаль.
      С о ф ь я. Обидел кто-нибудь?
      Ш о х и н. Нет...
      С т ё п к а. Врёт он, его святенькая обижает, монахинька эта, святоша...
      Ш о х и н. Прогони Стёпку...
      С т ё п к а. Сама уйду...
      (Убежала.)
      Ш о х и н. Причина та, что не могу я при молодой хозяйке, боюсь её...
      С о ф ь я. Что такое?
      Ш о х и н. Жмёт она меня... всё глядит эдак жалостно... ну, - я не хочу! Конечно, человек я виноватый... однако - не каждый день судить меня, это уж не суд, а мука будет!.. Вошла она в дом и вроде как песку насыпала в машину нашу... Нехорошо с ней. Вон и ты извелась...
      С о ф ь я (смотрит на него, не слушая, тихо говорит). А глаза такие славные, мягкие...
      Ш о х и н. У неё? Ты глазам не верь - делу верь! А дела от неё не будет хорошего...
      С о ф ь я. Это я не про неё сказала...
      Ш о х и н. Эти, которые тихие, они близко подползают - метко жалят. Змея - тиха.
      С о ф ь я. Ну, ладно, оставь...
      Ш о х и н. Немцу - тоже не верь. Чужой человек и бесстыдный... А насчёт этого... усопшего, насчёт жены, детей... его...
      С о ф ь я. Ладно, не беспокойся... Куда же ты пойдёшь?..
      Ш о х и н. В город. А там - не знаю...
      С о ф ь я. Жалко мне тебя...
      Ш о х и н. И мне тебя. Одна ты тут... Хозяин-то без вина пьян. Дай тебе бог во всём удачи!.. Прощай, Софья Ивановна!
      С о ф ь я. Прощай... (Подаёт ему руку, он взял и держит, глядя на неё исподлобья.) Может, передумаешь?
      Ш о х и н. Нет. Я лучше вернусь, когда она помрёт.
      С о ф ь я. Кто-о? Зачем ей умирать?
      Ш о х и н. А жить зачем? И жить ей тоже незачем... Прощай... (Уходит, пятясь задом.)
      С о ф ь я (смотрит вслед ему, трёт глаза руками и бормочет). Кошмар какой-то! (Видит в зеркале, что Павла, проходя с Михаилом мимо двери, играючи прижалась к его плечу; тихо, испуганно зовёт: "Павла!" Они входят рядом, Михаил смущённо улыбается.)
      М и х а и л. А, огонь! Это - славно!
      П а в л а. Ты что какая хмурая?.. (Обнимает её.) Ты послушай-ка, что Миша сочинил...
      С о ф ь я (заглядывая в лицо ей). Дитя моё, ещё недавно, сегодня я говорила тебе...
      М и х а и л. Ой, серьёзный разговор!..
      С о ф ь я. Я тебя попрошу уйти...
      М и х а и л (садясь на пол к огню). Нет, не уйду...
      С о ф ь я (устало). Вы, кажется, с ума свести меня хотите... право!
      Ц е л о в а н ь е в а (входит). А я вас ищу везде... Вы бы не прятались, а то хозяин сегодня совсем не в уме... орёт на всех...
      С о ф ь я. Анна Марковна, мне нужно поговорить с ними один на один.
      Ц е л о в а н ь е в а (обиженно). Хорошо, матушка, я уйду... Хотя и мать...
      М и х а и л. Тётя Соня, право же, не о чём говорить... ничего нового нет! Ты, в самом деле, послушай-ка вот, что я сочинил...
      П а в л а (смотрит на Софью, прищурив глаза, покачиваясь на ногах). Я тоже не хочу говорить ни о чём...
      С о ф ь я (осматривает всех, идёт к столу). Ну, хорошо... Давайте посидим молча, успокоимся...
      П а в л а. Миша, да читай же...
      М и х а и л. Готов, маменька...
      П а в л а. Опять? Я же просила не называть меня так!
      М и х а и л. Это - законный титул.
      С о ф ь я (нетерпеливо). Читай, Михаил...
      М и х а и л (усмехаясь). Сейчас... дай припомнить...
      П а в л а. А я - помню...
      Ц е л о в а н ь е в а (из двери громко шепчет). Отец идёт перестаньте!
      С о ф ь я. Анна Марковна, зачем вы...
      Ц е л о в а н ь е в а. Опять не угодила...
      (Павла жмётся к Софье; Михаил, сидя на полу, хмурится, отодвигаясь в тень.)
      А н т и п а (входит, угрюмо смотрит на всех, опустив руки, шевеля пальцами). Отчего же перестать надобно? Ну - собрались все в одну комнату... стихи, разговор... что ж такое? Ничего ведь нет такого... (Внезапно, с тоской.) Да не бойтесь вы меня, чорт вас возьми, ведь такой же я человек, как все!..
      С о ф ь я. Тише, Антипа...
      А н т и п а. Молчи! Что ты всё останавливаешь меня? Что все бегут меня? Зверь я, что ли? Ну? Это когда человек один оставлен - он звереет, конечно...
      М и х а и л. Папаша!
      А н т и п а. Ну?
      М и х а и л. Прибавьте жалованья Шохину, Якову!
      А н т и п а (медленно). Это - что такое? Насмешка?
      М и х а и л. Ей-богу - нет! Просто - он веселее будет!
      А н т и п а. Это что, Софья?
      С о ф ь я. Так, дурит Миша! Шохин уходит от нас.
      А н т и п а. Уходит? Куда?
      С о ф ь я. Не знаю...
      П а в л а. Вот - хорошо... Боюсь я его...
      А н т и п а. Ты - всего боишься... И - напрасно... (Задумался.) Так уходит Яков? Дела... Что это он?
      М и х а и л. Я не знал этого...
      А н т и п а. А что ты знаешь? Отец - лесом торгует, а сын - стишки стряпает. Довольно смешно...
      М и х а и л. Начинается...
      (Все молчат. Павла что-то шепчет Софье.)
      А н т и п а. При людях будто не шепчутся...
      С о ф ь я (с тоской). Делали бы вы что-нибудь! Ели бы хоть, пили!.. Анна Марковна - устройте вы чай, что ли...
      Ц е л о в а н ь е в а. Чай пить рано ещё...
      С о ф ь я. Миша, нужно проверить счёт Хеверна...
      М и х а и л. Сейчас?..
      С о ф ь я. Да!
      М и х а и л. Это ты выдумала, чтобы разогнать всех. Заняла самую лучшую комнату в доме и не любишь, когда у тебя сидят...
      С о ф ь я. Фу, какой вздор...
      М и х а и л. Не вздор...
      А н т и п а (Павле). Ты что молчишь?..
      Ц е л о в а н ь е в а. Вот извольте! Пошепталась - нельзя, молчит нельзя...
      А н т и п а. Баба - цыц!
      Ц е л о в а н ь е в а. Ой, батюшки... Пашенька!
      А н т и п а. Что ты всё мутишь тут, а?
      С о ф ь я. Антипа, опомнись!
      А н т и п а. Молчи, сестра! Я всё вижу, ты слепая...
      П а в л а (негромко, очень твёрдо). Антипа Иванович, я прошу вас не кричать на мамашу!..
      А н т и п а. Не рассыплется она от моего крика.
      П а в л а (пододвигаясь к нему). Вы - нехороший, злой человек! Я вас не люблю... Я - боюсь вас!
      А н т и п а. Павла, Павла, господь с тобой...
      С о ф ь я. Подожди! Слушай, Павла...
      П а в л а. Нет, вы меня послушайте... Я люблю Мишу...
      М и х а и л. Н-ну!.. (Прячется ещё дальше в тень.) Не верь ей, отец, это она выдумала от скуки...
      (Антипа сел в кресло, молча смотрит на жену, страшен.)
      П а в л а (вздрагивая). Ну, да... ну, господи же!.. Убейте меня за это... всё равно! Я знаю, - Миша меня не любит... я знаю... что же? А я люблю его... он лучше всех... Ну - убейте меня!
      Ц е л о в а н ь е в а. Пашенька - зачем ты говоришь?..
      С о ф ь я. Анна Марковна, я прошу вас уйти!..
      А н т и п а. Эх, Павла... уйди! Уйди скорее... Сестра... уведи её... Скорее!..
      (Софья молча обнимает Павлу, ведёт её вон; за ними, тенью, бесшумно, Целованьева. Михаил прижался за камином, на полу.)
      А н т и п а (сидит окаменевший, быком смотрит в пол, бормочет). Вот как... Вот, брат, как... старик... да...
      (Возится в кресле, расстегнул ворот рубахи, взял линейку со стола, сломал её, швырнул в камин. Книгу взял, взглянул на неё, бросил на пол. Нашёл маленький револьвер, усмехнулся и, прищурив глаз, смотрит в дуло. Лицо его становится спокойнее, серьёзней, положил руку с револьвером на колено и, схватившись другой рукою за бороду, замер, закрыл глаза. Михаил испуганно, тихонько идёт к нему, схватил револьвер, но не успел вырвать.)
      А н т и п а (вскочив на ноги). Ты?
      М и х а и л. Слушай, отец...
      А н т и п а. Уйди... прочь!
      М и х а и л (отошёл к двери). Я не виноват. Мне ничего не надо. Ты слышал, она сама сказала... Не верь ей...
      А н т и п а. Всё едино... всё едино...
      М и х а и л. Я эти мысли знаю...
      А н т и п а. Какие?
      М и х а и л (указывая на оружие). Вот эти...
      А н т и п а (швырнул револьвер на пол, к двери). Дурак... Ты думаешь, я из-за тебя решусь... Эх, пьяница!.. Иди вон!
      М и х а и л. Не думай обо мне плохо. Я знаю - я человек бесполезный, больной, мне стыдно пред тобою, пред всеми... Честно говорю тебе - ничего я не ищу у мачехи...
      А н т и п а (ревёт, рычит). Отойди, убью ведь! Забуду, что ты сын мне... (Вдруг бросился, схватил сына за горло, встряхивает.) Вот какие мысли в башке твоей поганой...
      М и х а и л. Это - не мои, твои мысли...
      А н т и п а. Что-о?
      М и х а и л. Я тебя старше душою... Я не повинен ни в чём...
      А н т и п а. Ты у меня сердце вынул...
      С о ф ь я (вбегает). Пусти! Ну? Миша - беги!
      (Михаил выбежал, поднял револьвер.)
      А н т и п а (слепо ткнулся к сестре, обнял). Софья... скорее, матушка! Гони всех... Её - спрячь... Мишка - пусть едет, уезжает! Софья - около меня великий грех ходит... Делай что-нибудь!.. Сердце моё... не дышит...
      (Софья, усадив его в кресло, запирает двери.)
      А н т и п а. Убило меня...
      (Выстрел в доме. Антипа вскочил, смотрит на пол, не может ничего сказать.)
      С о ф ь я (взглянув на стол, бросается к дверям, на ходу). Он взял со стола револьвер!..
      А н т и п а (шатаясь). Это - Михайло... сын...
      Занавес
      ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
      Та же комната. В кресле, у камина, А н т и п а, точно пьяный. Сзади его тихо шагает М у р а т о в, курит, задумчив.
      А н т и п а. Что доктор-то говорит?
      М у р а т о в. Я же не знаю, - ведь мы сейчас только приехали...
      А н т и п а. Сейчас? Да...
      М у р а т о в (опасливо взглянув на него). Он, вероятно, ещё не успел осмотреть...
      А н т и п а. Меня Софья вытурила оттуда. (Помолчав.) А ты зачем приехал?
      М у р а т о в. Я же говорю: доктор у меня сидел, прискакал Шохин...
      А н т и п а. Шохин? Он тоже вот человека убил.
      М у р а т о в. Я и поехал с доктором... Может быть, окажусь полезен...
      А н т и п а. Ты?
      М у р а т о в. Ну да...
      А н т и п а. А - Шохин где?
      М у р а т о в. В город послали, за лекарствами...
      А н т и п а. Так. Всё можно объяснить...
      М у р а т о в. Тут и объяснять нечего...
      А н т и п а. Ну - нечего! (Усмехнулся.) А что, барин, не любишь ты меня?
      М у р а т о в (на секунду остановясь). Пожалуй, теперь не время о любви говорить...
      А н т и п а (повторяет медленно). О любви говорить не время... Слова-то какие... А я вот не боюсь сказать, что никого не люблю. Софью только... очень уважаю... (Помолчал.) А сказать - люблю... это очень опасно... Доктор-то пьяный?
      М у р а т о в. Не сильно... Как всегда...
      А н т и п а. А не повредит он Михаиле?
      М у р а т о в. Н-но... вы же знаете, что он хороший доктор...
      А н т и п а. Да. Он и человек хороший. Только вот, споил ты его... Всех ты тут повредил... Михаила тоже... вредное ты лицо... Стой!
      (Испуганно приподнимается с кресла.)
      С о ф ь я (входит торопливо, рукава засучены). Ну, рана не опасна... слышишь, Антипа?
      А н т и п а. Верно? Не опасна?
      С о ф ь я. Конечно - верно...
      А н т и п а (опускаясь в кресло). Спасибо тебе...
      С о ф ь я (прошла в свою комнату, на ходу сказав Муратову). Не пускайте его никуда...
      М у р а т о в (кивнув головою, обращается к Антипе). Вот, видите...
      А н т и п а. Она тебе что шепнула?
      С о ф ь я (выходит со свёртком в руках). Я сказала, чтоб ты не выходил пока отсюда...
      А н т и п а. Чего ж ты ему говоришь, а не мне?..
      С о ф ь я (уходя). А, пустяки...
      М у р а т о в. Выздоровеет Миша...
      А н т и п а. А я - до смерти заболел.
      М у р а т о в. Э, всё пройдёт...
      А н т и п а. Когда помрём. Ты мне ничего не говори, не надо. Утешенья мне не добыть... (Молчит. Муратов остановился, искоса смотрит на него.) Ты вот учился, законы знаешь... Скажи, отчего это: я человек здоровый, до дела - жадный... от большого здоровья, может, и плохо мне... а вот сын у меня слабый, ни к чему не привязан - это отчего, ну? Какой тут закон?
      М у р а т о в (неохотно, неуверенно). Что ж... одно поколение работает... а другое устаёт... то есть рождается уставшим...
      А н т и п а. Не понимаю...
      М у р а т о в. Должно быть, на детях сказывается усталость отцов, в соках переданная...
      А н т и п а. Поколение... слова всё какие-то... намекающие...
      М у р а т о в. Какие же тут намёки...
      А н т и п а. Да, вот - одни работают, другие от безделья поколевают... Нехорошо выходит...
      М у р а т о в. Вы, смолоду-то, много пили?
      А н т и п а. Я? Нет. Отец - пил. Жена выпивала... она из пьяной семьи... Скушно ей было со мной... я ведь дома-то почти и не жил... От неё всегда мятой, а то сухим чаем пахло... это она винный дух заедала... Михайлу - Софья испортила, он у неё жил... приучила его книги читать... стишки сочинять... Маятник, говорит, как медная секира, срубает головы минут - смешно: минуты с головами. Вроде муравьёв, что ли? А может, и нет тут ничего смешного...
      (Закрыл глаза, будто задремал. Софья, в двери, делает знаки Муратову; он, взглянув на Антипу, подходит к ней.)
      С о ф ь я. Миша хочет видеть его; я увела оттуда Павлу, но она может придти, идите к ней, задержите её; не нужно, чтоб она встретилась сейчас с Антипой, - понимаете?
      М у р а т о в. Конечно! Но на какие пустяки тратите вы себя - это ужас!
      С о ф ь я. Ну, идите...
      М у р а т о в. Подумайте однако, вам ли...
      С о ф ь я (сухо). Вы - идёте?
      (Муратов, поклонясь, ушёл. Софья следит за ним, глядя в зеркало.)
      А н т и п а (чуть подняв голову). Зачем он тебе?
      С о ф ь я. Он мне не нужен.
      А н т и п а. То-то! Лучше нищими жить али в разбой пойти, чем с эдакими вот...
      С о ф ь я (подходя к нему). Слушай-ка...
      А н т и п а. Соня? Как же так? Отец работал, я работал, накопил добра на тысячу человек, а девать его некуда. Для чего всё? Михайло - мёртвая душа... Ты бездетна...
      С о ф ь я. Время ли теперь говорить об этом!..
      А н т и п а. На-ко вот! А лесничий сказал: время ли про любовь говорить...
      С о ф ь я. Нашёл с кем о любви беседовать, чудак!
      (Положила руку на плечо его, он взял и рассматривает её пальцы.)
      А н т и п а. Рука-то маленькая, а - твёрдая... Тебе бы не сестрой, женой моей быть, эх...
      С о ф ь я (отняв руку). Вот что - Миша хочет видеть тебя...
      А н т и п а (отшатнулся, привстал). Это - сам он захотел, али ты внушила?
      С о ф ь я. Сам...
      А н т и п а. Ей-богу?
      С о ф ь я. Ну, вот ещё, божиться я буду...
      А н т и п а (встал). Тяжело мне будет видеть его.
      С о ф ь я. Идём!
      А н т и п а. Мне всегда было тяжко смотреть на него. А в чём я виноват перед ним, а? Он - устал, а я - не устал. Эта - там?
      С о ф ь я. Нет. Она ни в чём не виновата.
      А н т и п а. Знаю. Они все, эдакие-то, ни в чём не виноваты. Это мы виноваты во всём, такие вот. Соня, что она... кто она, Павла эта?
      С о ф ь я. Поздно спрашиваешь... Просто она - молодая девушка... живёт во сне своей юности...
      А н т и п а. Нашёл я счастье... отдых...
      С о ф ь я. Счастье стоит не дёшево...
      А н т и п а. Маленькое-то!
      С о ф ь я. Оно всегда маленьким кажется, пока его в руках держишь, выпусти - узнаешь, как велико и дорого... (Торопливо.) Это не про твой случай...
      А н т и п а. Ладно уж... Я думал - дети будут...
      С о ф ь я. Это ты теперь выдумал...
      А н т и п а. Нет, думал, ждал... Женщина без детей - какая это радость?..
      (Софья хотела что-то сказать, но, махнув рукою, отвернулась.)
      А н т и п а. Ты что?
      С о ф ь я. Я - жду. Идёшь?
      А н т и п а. Иду. Соня, отчего бабам всегда тошно со мной было, скушно? И любит будто, а души не открывает, - отчего?
      С о ф ь я. Перестань ныть!
      А н т и п а. Разве я - ною? Я был красивый...
      С о ф ь я. Ты был для женщин всегда половинкой человека.
      А н т и п а. Врёшь...
      С о ф ь я. Подумай, увидишь, что правда...
      А н т и п а (смотрит на стенные часы). А что я буду говорить Михаилу-то?
      С о ф ь я. Найди...
      А н т и п а. Маятник, как секира... Мне ведь не жалко его. Мне только за себя стыдно... себя жалко - зря изломался.
      (Софья задумалась, молчит.)
      А н т и п а. Ну, что ж? Идём...
      С о ф ь я (решительно). Нет, не ходи, не надо!
      А н т и п а. А как же?..
      С о ф ь я. Я скажу, что нездоров ты... задремал...
      А н т и п а. А то - я пойду...
      С о ф ь я (строго). Я сказала - не надо!
      А н т и п а. Тогда я - через часок зайду... пусть уляжется в душе... У меня, Соня, все мысли - пьяные, все - одичали... Игра у меня в душе страшная...
      С о ф ь я. Говоришь ты много!
      (Уходит спешно.)
      А н т и п а (прошёлся по комнате, подошёл к столу, перебирает на нём бумаги, бормочет, протянув руку к двери). Ты, брат, тоже не всё понимаешь... нет! (Читает какой-то лист, бросил его, нахмурился, снова взял и читает ворча.) Так... постой? (Усмехается.) Э-э... ах, Соня! Вот оно что...
      (Шохин осторожно входит с пакетами в руках, видя хозяина - делает движение назад.)
      А н т и п а. Это кто?
      Ш о х и н. Шохин пришёл. С лекарством.
      (Оба несколько секунд молча смотрят друг на друга.)
      А н т и п а. Вот, Яков, и я человека убил...
      Ш о х и н. Тут - того и гляди...
      А н т и п а. Да ещё сына... а?
      Ш о х и н (угрюмо). Теснота. Не видать - кто чей...
      А н т и п а. Ты, слышь, уходишь?..
      Ш о х и н. Я - не из обиды...
      А н т и п а. Вот - идём вместе...
      Ш о х и н. Куда?
      А н т и п а. А ты куда собрался?
      Ш о х и н. Не знаю ещё.
      А н т и п а. Ну, и я с тобой...
      Ш о х и н. Коли вправду, так я подожду. Дела-то - на Софью Ивановну?
      А н т и п а. А что? Она - справится...
      Ш о х и н. Конешно.
      А н т и п а. По богомольям пойдём...
      Ш о х и н. Молельщик я плохой...
      А н т и п а. За тебя - отец старался...
      Ш о х и н. Видно - так. Куда это девать?
      А н т и п а. Лекарство? Неси туда...
      Ш о х и н. Боюсь, будто...
      А н т и п а. А бывало, ничего не боялся.
      Ш о х и н. Всё - до разу.
      А н т и п а. Трудно, Яков, с людями жить...
      Ш о х и н. Людей-то и не видно, всё - судьи да подсудимые.
      А н т и п а. Значит - решили, идём?
      Ш о х и н. Что же? Коли вы взаправду - я ничем не связан...
      С т ё п к а (вбегает). Ты чего тут? Лошадь, - давай скорей лекарства-то...
      (Увидала хозяина - охнула и исчезла.)
      А н т и п а. Видал? Вот какой я страшный.
      Ш о х и н. Глупая она. Однако - хорошая...
      А н т и п а. А хороших пугать - надо ли?
      Ш о х и н (уходя). На что их пугать!
      (Оставшись один, Антипа несколько секунд смотрит на портрет над столом Софьи, потом прикручивает огонь лампы и снова прибавляет.)
      П а в л а (вбежала). Софья Ивановна...
      (Увидав Антипу, подалась назад, стоит, наклоня голову.)
      А н т и п а (медленно подошёл к ней, коснувшись ладонью лба, откинул голову её, смотрит в глаза). Ну? Что?
      П а в л а (тихо). Бейте...
      А н т и п а. Ах ты, змея кроткая...
      П а в л а. Не мучьте вы меня, бейте...
      А н т и п а. За что бить? (Поднимает кулак.)
      П а в л а. Скорее - господи!
      А н т и п а. За что бить?
      П а в л а. Не знаю я... За то, что молода... за то, что ошиблась, думала - вы не такой... за то, что не люблю вас... (Закрыла лицо руками.)
      А н т и п а (схватил кисти рук её, открыл лицо и, не выпуская её, хрипит). Уйди... иди прочь!.. Что ты со мной сделала? Что?
      П а в л а (опускаясь на пол). Ничего я не сделала...
      А н т и п а (выпустил руки её, она упала, он медленно приподнимает ногу, как будто собираясь ударить Павлу, но - присел на пол и, положив голову её на колено себе, гладит голову Павлы, шепчет). Дитё моё - не бойся... Я - не трону - очнись! Дитё моё милое...
      С о ф ь я (за дверью). Перестаньте говорить вздор...
      М у р а т о в. Но - что же будет с вами?!
      С о ф ь я (вошла, бросается к брату). Что ты сделал?
      М у р а т о в (испуганно попятился). Чорт возьми...
      А н т и п а. Тише...
      С о ф ь я (ощупывая Павлу). Обморок?
      А н т и п а. Не знаю...
      М у р а т о в. Сейчас я доктора позову...
      С о ф ь я. Скорее, он во флигеле у Тараканова...
      П а в л а (очнулась, оглядывается, Антипе). Уйдите... Соня - уведи меня...
      А н т и п а. Ладно.
      (Отошёл в тень к двери на террасу, стоит спиной ко всем.)
      С о ф ь я. Что такое случилось?..
      П а в л а. Он меня хотел прибить...
      С о ф ь я (брату). Ты - уйди, пожалуйста...
      А н т и п а. Не хочу!
      П а в л а (стоит, держась за Софью). Антипа Иванович, вы знаете, я хотела любить вас...
      А н т и п а. Не говори про это...
      П а в л а. Я хотела, чтоб вы были добрее...
      А н т и п а. Н-да...
      П а в л а. Но вам никого не жалко, вы никого не любите. За что вы не любите сына? Зачем вы ревнуете его ко мне и гоните его? Он - больной, несчастливый - виноват он в этом?
      А н т и п а. А я - виноват, что здоровее его? Виноват, что никудышных людей - не жалко мне? Я - дело люблю, я люблю работу! На чьих костях жизнь строена, чьим потом-кровью земля полита? Не такие люди этому служили, как он да ты! Может он мой труд на себя принять?
      С о ф ь я. Довольно...
      А н т и п а. От моей да отцовой работы сотни людей сыты живут, в гору пошли. А он - что? Я - грех сделал, так ведь я же и дело делаю, я! Вас, добрых, послушать - всякое дело перед кем-то грех... Неверно это! Отец мой говаривал: коли бедность не убить - греха не избыть, вот это - верно!
      П а в л а. Про вас везде нехорошо говорят...
      А н т и п а. Ну, так что? Говори! Из зависти говорят, богатый я! И все должны быть богаты, все должны в силе быть - чтобы друг другу не служить, не кланяться... Будут люди жить независимо, без зависти - хороши будут; не достигнут до этого - пропадут в низости своей... Это - Софьины слова, верные слова!
      (Софья внимательно смотрит на брата.)
      П а в л а. А - Миша?
      А н т и п а. Что ж я тут сделаю? Ничего не могу я... Не вижу вины моей пред ним! (Тише.) Может, вот перед тобой виновен... ну, увидал, понравилась... захотелось порадоваться с тобой, отдохнуть... али я отдыха не заслужил?
      П а в л а. Господи! Неужели нельзя жить в тихом мире, друг друга, любя друг друга, всех любя?
      (Софья задумчиво отходит от нее.)
      П а в л а. Ведь надо же иначе жить!
      А н т и п а (угрюмо). Начни... начинай...
      П а в л а. Милые мои - ведь нельзя так... нельзя жить не любя никого, никого не жалея... Дорогие мои люди - неужели все - враги друг другу?.. (Молчание.) Боже мой, боже!.. Есть же что-нибудь неоспоримое... есть же правда где-нибудь!
      А н т и п а. Не приготовили её для тебя...
      П а в л а. Ведь надо же думать о правде, надо искать её...
      С о ф ь я (негромко). Правду - не выдумаешь, её надо выработать. Работать нужно, Паша, а не искать... Ничего не найдёшь, - ничего не потеряно...
      А н т и п а (угрюмо). Покой души потерян...
      С о ф ь я. Покой - не правда...
      П а в л а (тоскливо). Не понимаю я вас... ничего не понимаю...
      (Целованьева вводит Михаила, он идёт довольно бодро, держась одною рукой за плечо Анны Марковны, улыбается, примирительно протянув другую руку вперед.)
      С о ф ь я (тревожно подхватывая его). Зачем ты встал? Как вы позволили?
      Ц е л о в а н ь е в а. Просится он...
      П а в л а. Ах, господи! Что вы делаете, мамаша?
      Ц е л о в а н ь е в а. Ведите, говорит, меня, хочу отца видеть...
      М и х а и л. Ничего, тётя Соня...
      Ц е л о в а н ь е в а. Он, говорит, сам-то не придёт.
      П а в л а. Но разве вы не понимаете...
      Ц е л о в а н ь е в а. Ты много поняла! Кричи больше на мать-то...
      М и х а и л. Постойте... не шумите... Это все я виноват...
      (Софья усадила его в кресло.)
      А н т и п а (подходит, быком глядя на сына, глухо говорит). Это напрасно ты... я бы пришёл, погодя... Я и хотел идти... да вот тут... говорили мы...
      М и х а и л. Слушай, отец...
      С о ф ь я. Тебе вредно говорить...
      М и х а и л. Молчать - вреднее...
      А н т и п а. Больно поранился?
      М и х а и л. Ты меня прости...
      А н т и п а. Эх, брат... Ладно! Чего там? Неизвестно, кто виноват...
      М и х а и л. Я знаю кто...
      П а в л а. Кто же? Кто?
      Ц е л о в а н ь е в а. Уж, конечно, люди беззащитные...
      С о ф ь я. Вы, Анна Марковна, напрасно...
      Ц е л о в а н ь е в а. Нет уж, матушка, вы меня не троньте!..
      А н т и п а. Стряпуха божья! Помолчи, Христа ради, а то я те...
      С о ф ь я. Антипа - перестань!
      А н т и п а (отдуваясь). Ф-фу... Вот ржавчина!
      М и х а и л. Подожди, отец, не волнуйся... Ведь всё это - не страшно, больше - смешно...
      А н т и п а. Ты - скажешь! Смешно... Эх, Михайло... Нехорошо всё... нехорошо!..
      М и х а и л. Не тронь себя...
      (В дверях - Муратов делает знаки Софье, она подходит к нему, нервно разговаривают.)
      С о ф ь я. Неужели?
      М у р а т о в. Да. Всё, говорит, вздор и пустяки, это они с жиру бесятся. И - уехал!
      С о ф ь я. Как же быть? Пожалуйста, пошлите вслед за ним Шохина, верхом...
      (Муратов, сморщив лицо, уходит.)
      А н т и п а (сыну). Ну, что смеёшься?..
      М и х а и л. Хочется сказать тебе, отец, что-то хорошее, от души...
      А н т и п а (смущён). Вот ещё... Зачем? Ты - помалкивай...
      М и х а и л. Видишь ли - ведь я понимаю тебя... я даже тихонько, издали как-то - нередко любовался тобою... любоваться - это уж значит любить...
      А н т и п а (удивлён, не верит). Софья, - чу? Вон, что говорит..,
      П а в л а (Софье). Ведь ему вредно говорить!
      (Софья останавливает её жестом.)
      М и х а и л. Ты - топор в руке божьей... в чьей-то великой, строящей руке... И ты, и тетя Соня. Она еще тебя острее... А я вот и все такие, как я, - ржавчина... Я хочу сказать, отец, - я много думал над этим бесполезных людей нет, есть только люди вредные...Ты - не казни себя...
      А н т и п а (тронут, наклонился, поцеловал сына в лоб; выпрямился). Ну, господь с тобой... Спасибо, брат! Это мне - хорошо... Помоги тебе бог за то, что сказал так.., Отец... отец, брат Михайло, это тоже ведь не просто - мясо, это - живой человек с душою, он тоже - любит! Ведь нельзя не любить-то! Нельзя - все радости в любви...
      П а в л а (тихонько плачет). Господи... не понимаю я...
      А н т и п а (ей, торжествуя). Видишь? (Сыну.) Ведь я тебя - как знаю? Когда ты ещё языком не владал - я уж боялся за тебя, сын... я думал про тебя: вот будет человек - самый близкий мне, вот это он и возьмёт на себя и труды и грехи мои, возьмёт, оправдает всю мою жизнь...
      М и х а и л (очень взволнован). Нечем взять... Мне нужно - тетя Соня...
      (С ним - обморок. Софья бросается к нему, Павла испуганно отскочила, Антипа опустился на колени, Целованьева около дочери, в дверях - Муратов.)
      П а в л а (громким шопотом). Скончался!
      С о ф ь я. Перестань.
      Ц е л о в а н ь е в а. Доконали...
      А н т и п а. Что с ним, а? Софья? Где доктор-то?
      С о ф ь я. Доктор уехал... Дайте воды...
      П а в л а (мечется). Вот... ну разве нельзя было придти к нему? Ах, жестокие!..
      М у р а т о в (негромко). Вы бы не шумели!
      П а в л а (сердито). Ах, оставьте... Что вам нужно? Не люблю я вас...
      М у р а т о в (кланяясь). Это меня почти не огорчает...
      М и х а и л (очнулся). Положите меня...
      С о ф ь я (брату, Муратову). Берите его!
      М и х а и л. Ничего, я могу...
      (Отец и Муратов ведут его.)
      М и х а и л (усмехаясь). Вот в каком я почете...
      П а в л а (останавливая Софью). Что мне делать, что? Скажи...
      С о ф ь я. Подожди, нужно к Мише...
      П а в л а. Я тоже, кажется, умру, - скажи, что же, куда же я?
      С о ф ь я. Подумай сама... Антипе ты - не жена, Михаилу - не сестра...
      Ц е л о в а н ь е в а. Говорила я тебе - не надобно продавать свой-то угол!..
      П а в л а. Оставь, мама!..
      Ц е л о в а н ь е в а. Куда теперь спрячешься?..
      С о ф ь я. Ты, Павла, много говоришь о любви, но - любить не умеешь ещё. Когда любят - всё ясно: куда и, что делать... всё делается само собою, и никого, ни о чём не надо спрашивать...
      Ц е л о в а н ь е в а. Вот, вот!.. Без спроса живи... да! Очень хорошо учат тебя...
      С о ф ь я. В солнечный день не спрашивают - отчего светло? А в твоей душе, видно, не взошло ещё солнце-то...
      Ц е л о в а н ь е в а. Не слушай, Павла, речи эти, ой, не слушай!
      С о ф ь я. А вы, Анна Марковна, много вреда приносите дочери вашей...
      Ц е л о в а н ь е в а. Ещё бы те! Кто больше матери вреден? Нет, матушка, уж вы позвольте...
      С о ф ь я (уходя). Я знаю, что с вами бесполезно говорить к об этом, простите, сорвалось...
      Ц е л о в а н ь е в а. Иди, беги к любовнику-то скорее!..
      П а в л а. Это - неправда! У неё нет любовника.
      Ц е л о в а н ь е в а (спокойно). Нет, так будет...
      П а в л а (ходит по комнате). Не взошло солнце...
      Ц е л о в а н ь е в а. А ты - верь ей! Не про солнце надо думать, а про себя - как самой прожить тихо и с удовольствием... Все хотят жить с удовольствиями. Разбойника этого надобно тебе оставить, и барыня эта не подруга тебе - она тоже воровой породы. А мы - люди тихие. Деньги у тебя есть свои - двадцать пять тысяч... И ещё я... Со своими деньгами можно жить как хочешь: свой целковый - родного брата дороже... Мне в этом доме - тоже не привольно, а мне пора отдохнуть - сорок три года мне!.. Кто я тут?
      П а в л а. Не про то вы говорите, не то! Зачем я вышла из монастыря?
      Ц е л о в а н ь е в а. Со своим капитальцем и в монастыре барыней проживёшь. И я бы с тобой... Нет подружки верней родной матери... она всё понимает, всё прикроет...
      П а в л а. Стойте... идёт кто-то...
      Ц е л о в а н ь е в а. Уйти бы нам, а? Гляди, полиция скоро приедет.
      П а в л а. Зачем?
      Ц е л о в а н ь е в а. А как же? Я послала...
      (Муратов входит.)
      П а в л а. Ну, что он?
      М у р а т о в. Устал, дремлет...
      П а в л а. Он ведь не умрёт?..
      М у р а т о в. Со временем непременно умрёт...
      П а в л а. Когда? Не сейчас?
      М у р а т о в. Точно не знаю когда...
      Ц е л о в а н ь е в а. Вы бы, батюшка, не издевались над простодушием нашим...
      П а в л а. Оставьте, мама! Ведь рана не опасная?
      М у р а т о в. Револьверишко - слабый, пуля маленькая, скользнула по ребру и вышла в боку - это безопасно...
      П а в л а. Ах, слава богу, слава богу!.. Василий Павлович, кажется, я сказала вам давеча дерзко...
      М у р а т о в. О, не беспокойтесь! Я знаю христианские ваши чувства...
      П а в л а. Я даже и не помню, что сказала...
      М у р а т о в. Пустяки... уверяю вас...
      Ц е л о в а н ь е в а. Встрёпана ты очень, Паша...
      П а в л а (взглянув в зеркало). Ой, ужас! Что ж вы раньше-то не сказали?
      Ц е л о в а н ь е в а. Время не было...
      П а в л а. Вы - извините, я уйду...
      М у р а т о в. О, пожалуйста...
      П а в л а. Так что - Миша скоро встанет?..
      М у р а т о в. Не знаю... Доктор сказал, что организм его очень истощён пьянством и распутством...
      П а в л а. Ой, как вы...
      Ц е л о в а н ь е в а. А ты иди-ка, иди! Не тебя это касается...
      (Муратов садится в кресло у стола, согнулся, схватил голову руками, имеет вид человека, которому очень тяжело. Входит Софья, при виде Муратова её усталое лицо становится суровым. Он поднял голову, медленно выпрямился.)
      С о ф ь я. Вы, вероятно, устали?..
      М у р а то в. А вы?
      С о ф ь я. Да, немножко...
      М у р а т о в. Нужно отдохнуть. Я сейчас уйду. Но - прежде позвольте мне поставить один вопрос?
      С о ф ь я (не сразу). Ставьте.
      М у р а т о в. Я хочу подать прошение о переводе во Владыкинское лесничество - вы знаете, там лесничий застрелился...
      С о ф ь я. Да, знаю...
      М у р а т о в. Но если б я остался здесь - мог ли бы я расчитывать...
      С о ф ь я (ударив чем-то по столу, решительно). Нет!
      М у р а т о в. Позвольте, вы не дослушали! Я хотел спросить - могу ли я рассчитывать, что ваше отношение ко мне изменится...
      С о ф ь я. Я поняла вопрос.
      М у р а т о в (встал, усмехаясь). Шохин убил человека, но, право, вы относитесь к нему милостивее, чем ко мне.
      С о ф ь я (не сразу). Может быть... вероятно... Что такое - Шохин? Он - честный зверь, он думал, что это его долг - убивать людей, которые крадут добро его хозяина. Но - он понял, что сделал, и всю жизнь не простит себе этого, теперь он относится к людям иначе...
      М у р а т о в. Вы - ошибаетесь... как всегда...
      С о ф ь я. В вашем лесничестве за семь лет ваши Шохины убили и изувечили несколько десятков человек...
      М у р а т о в. Ну, не так много...
      С о ф ь я. А сколько посажено в тюрьмы, сколько разорено семей из-за вязанки хвороста! Вы это считали?
      М у р а т о в. Нет, конечно. И какое вам дело до этой статистики? Сударыня - всё это романтизм! Как бы вы приказали поступать с ворами?
      С о ф ь я. Не знаю, но - не так! Ведь вот у нас - не воруют...
      М у р а т о в. Н-но! Это - не факт, а только видимость, как говорит доктор, тоже романтик.
      С о ф ь я. Нам нужно кончить этот разговор, - он возникает с каждой встречей...
      М у р а т о в. Вы совершенно напрасно спорите со мною...
      С о ф ь я (встала). Послушайте, Василий Павлович: да, вы для меня хуже Шохина, хуже любого пьяного мужика - мужика можно сделать человеком, - вы что-то безнадёжное... Мне не очень легко сказать вам это...
      М у р а т о в. Не идёт к вам романтизм, хозяйка!..
      С о ф ь я. Нелегко видеть вас таким, каков вы есть. Умный, образованный человек без любви к людям, без желания работать, - это меня отталкивает. Я видела, как вы гасли, как вы быстро теряли себя, развращали других.
      М у р а т о в. Пять минут назад я слышал, как Анна Марковна мудро сказала: все хотят жить с удовольствиями! Это очень верно. Что стоят все эти якобы развращённые мною люди вместе с нашим племянником? Я раздавлю их, кто-то другой, или они сами медленно передавят друг друга - не всё ли равно?
      С о ф ь я. Быть Мефистофелем в уездном городе - это очень легко, вы бы попробовали быть честным человеком!
      М у р а т о в. Недурно сказано! Но что значит - честный человек?
      С о ф ь я. Нам не о чём говорить.
      М у р а т о в. То есть - вы не можете ответить. Ужасно одиноки вы... одиноки и бессильны!
      С о ф ь я. Это неправда! Есть где-то люди, которые чувствуют жизнь так же, как я. Ведь ничего нельзя выдумать, можно только принять в душу свою то, что есть в жизни. В моей душе есть светлое - значит, оно есть и вне моей души; в моей душе есть вера в возможность иной жизни - значит, она есть в людях, эта благая вера! Я многого не понимаю, я плохо образованна, но я чувствую: жизнь - благо, и люди - хороши... А вы всегда лжёте на людей... и даже - на себя...
      М у р а т о в. Я всегда говорю правду...
      С о ф ь я. Это правда ленивых, самолюбивых, обиженных, что-то злое, гнилое. Это - издыхающая правда!
      М у р а т о в. До сего дня она считалась бессмертной.
      С о ф ь я. Нет, - живёт и растёт другая... Есть другая Русь, не та, от лица которой вы говорите! Мы - чужие люди... Не попутчица я вам, и - мы кончили, надеюсь?
      М у р а т о в (взял с камина шляпу). Увы, но я уверен, что по пути к этой другой правде вы сломите себе шею, - pardоп! Бросьте-ка вы все эти фантазии и примите мою руку - руку человека интересного - э?
      (Софья молчит, смотрит на него.)
      М у р а т о в (отступая к двери). Подумайте! Мы поехали бы в Европу, в Париж - это гораздо забавнее города Мямлина. Вы - молодая, красивая, в Европе очень умеют ценить красивых женщин - сколько наслаждений ждёт вас! Я же - не ревнив, ваши маленькие шалости будут даже приятны мне... Мы бы прекрасно сожгли жизнь, э?
      С о ф ь я (вздрогнув, тихо, с отвращением). Ступайте...
      М у р а т о в. Это меня огорчает...
      А н т и п а (сзади его, в дверях). Ну-ка, посторонись...
      М у р а т о в. Н-ну-с? Прощайте...
      А н т и п а. Прощай! (Сестре.) Уснул Михайло-то... Хорошо мы с ним поговорили... (Присматривается к ней, обернулся к двери.) Опять этот, бес зелёный, наплёл чего-нибудь? На что ты его привечаешь?..
      С о ф ь я. Давно... лет шесть тому назад, человек этот нравился мне...
      А н т и п а. Молода была... Уйти мне, что ли?
      С о ф ь я. Подожди... Как хочешь...
      А н т и п а (помолчав). Может, Михайло-то теперь меньше пить будет... а, Соня?
      С о ф ь я. Что?
      А н т и п а. Ну, ладно! Думай своё, я пойду...
      С о ф ь я. Что ты спросил?
      А н т и п а. Миша-то, мол, может, меньше пить станет...
      С о ф ь я. Не думаю. Едва ли. Ты - не трогай его, оставь его мне...
      А н т и п а. Я готов всё тебе оставить... А как же... с этой?
      С о ф ь я. Отпусти её...
      А н т и п а (тихо). Куда это?
      С о ф ь я. Куда хочет...
      (Антипа сел, молчит.)
      С о ф ь я (подошла к нему). Что ты придумаешь иначе?
      А н т и п а (угрюмо). Не в нашем это быту - с женами разводиться!
      С о ф ь я. Какая она жена тебе? Ведь только мучиться будешь с ней...
      А н т и п а. Нет, это не годится... Лучше я сам уйду. Брошу всё на тебя и уйду куда глаза глядят... Не для чего теперь жить мне... Эх, горько, что ты бездетна!
      С о ф ь я (отошла, сурово). Кто меня за умирающего замуж выдал?
      А н т и п а. Ну - я! Ладно уж. Зато - богатая ты, первая в уезде. Сильнее всех дворянишек... А дети... они не только от мужей бывают...
      С о ф ь я. Милостив ты, да - поздно!
      А н т и п а. Эх, Соня, Соня...
      С о ф ь я. Что - эх? Никуда ты не уйдёшь, вздор это!
      А н т и п а (задумчиво). Стыдно стало мне. Не так всё... не то! Греха - не боюсь; печаль - не люблю я... А меня - печаль одолевает, с ней - не жить, не работать...
      С о ф ь я. Мне - не легче твоего, и печаль моя горше твоей, а я - не прячусь... Знал бы ты, как мучительно потерять уважение к человеку, как от этого сердце болит.. Знал бы ты, как я искала хороших людей, как верила найду! Не нашла... Поищу ещё... да...
      А н т и п а. Несчастливы мы с тобой, Софья. Враги всё около нас.
      С о ф ь я. Кабы - умные! Умный враг - всегда хороший учитель...
      А н т и п а. Чему - учитель?
      С о ф ь я. Сопротивлению. Вот - муж мой враг был мне, - а я его уважаю... многому он научил меня!.. (Подошла к брату, положила руку на голову его.) Ну, довольно! Остались мы с тобой одни, и будем жить - одни. А может, придут хорошие люди, поучат, помогут! Ведь есть же хорошие люди?..
      А н т и п а (задумчиво). Коли себя хорошим не покажешь - не найдёшь хорошего. Это - твои же слова...
      С о ф ь я. Вот и покажи! Ты - встряхнись. Вспомни: когда ты уступал, кому? Надо ли горю уступать? Не надо уступать!
      А н т и п а (встал, расправил плечи, смотрит на сестру, усмехаясь). Просто всё у тебя, Софья, откуда это у тебя, господь с тобой? Давай-ка, обнимемся, единая ты моя... спасибо тебе!
      (Обнялись, Антипа смахивает слёзы.)
      А н т и п а. Ну, давай жить, давай спорить! Эх, начну теперь делами ворочать - земля поколеблется...
      С о ф ь я. Вот это - больше на тебя похоже! Теперь ты - уйди... Мне надобно побыть одной... иди, милый! Мы с тобой - друзья, это хорошо!
      А н т и п а. Не говори - зареву...
      Ш о х и н (в двери). Исправник приехал с понятыми.
      А н т и п а (сердито). Что? Зачем?
      С о ф ь я. Кто звал?
      Ш о х и н. Анна Марковна Василья посылала...
      А н т и п а. Ну, я ж её...
      С о ф ь я. Стой, я сама устрою всё! Не вмешивайся в это - не ходи туда...
      А н т и п а (порываясь). Нет, я её - в окошко выкину, с дочкой вместе...
      (Шохин широко улыбается.)
      С о ф ь я. Шохин, не пускайте его. Слышишь? Сиди спокойно...
      А н т и п а (мечется по комнате). Полицию позвали... на-ко вот, а? Ты чего рожу растянул?
      Ш о х и н. Ничего...
      А н т и п а. То-то! Думаешь, я и вправду пойду с тобой? Нет, уж пускай другие отступят, а я останусь на своём месте... Полицией пугают!.. (Остановился против Шохина.) И тебе идти некуда - брось это! За тобой грех пред людьми, на людях и оправдай его...
      Ш о х и н. Да ведь теперь я тоже останусь... Теперь, чай, не мне уходить...
      А н т и п а. Ну, вот... Шататься - стыдно! Вон - хозяйка-то наша, Софья-то Ивановна, как себя держит... а ведь - женщина!
      П а в л а (вбегает). Антипа Иванович, там пришли...
      А н т и п а (жестом останавливая её). Знаю! Полиция там... Ты - иди, с богом! Тебе бояться нечего, это твоя же мать позвала полицию. Ты - иди себе!.. Уходи...
      П а в л а (с тревогой). Куда?
      А н т и п а (отвернулся). Это - твоё дело... Прощай...
      П а в л а. Куда же?..
      А н т и п а. Мать - укажет... Прощай...
      (Павла медленно уходит, Шохин уступает ей дорогу, наклонив голову, Антипа идёт к двери на террасу, остановился там, прислонясь лбом к стеклу. Шохин тяжело вздохнул.)
      А н т и п а (не оборачиваясь, глухо). Прощай!
      Занавес
      ПРИМЕЧАНИЯ
      Впервые напечатано в 1913 или 1914 году отдельной книгой в издательстве И.П.Ладыжникова, Берлин (без обозначения года издания); в России до Октябрьской революции было опубликовано только первое действие пьесы в журнале "Современник", 1915, No 1, январь.
      Пьеса написана, как явствует из переписки М.Горького с И.П.Ладыжниковым, не позднее лета 1913 года. Дата цензурного разрешения пьесы к представлению на сцене - 30 октября 1913 года.
      Начиная с 1923 года, пьеса включалась во все собрания сочинений; печаталась по тексту издания И.П.Ладыжникова.
      После опубликования "Зыковых" издательством И.П.Ладыжникова М.Горький вновь отредактировал текст пьесы.
      Печатается по тексту машинописной копии, заново отредактированному автором и сверенному с рукописью (Архив А.М.Горького).