Разрушение личности

      Величественная простота, презрение к позе, мягкая гордость собою, недюжинный ум и глубокое, полное неиссякаемой любви сердце, спокойная готовность жертвовать собою ради торжества своей мечты - вот духовные данные Василисы Премудрой, великолепно и любовно очерченные старыми мастерами образа и слова, а ещё точнее - музою новейшей русской истории.
      Редко на протяжении трудного пути своего спрашивала она, "пеняя":
      - "Долго ли муки сея, протопоп, будет?"
      Но когда ей говорили:
      - "Марковна! До самыя смерти" - она, "вздохня", отвечала:
      - "Добро, Петрович, ино ещё побредём".
      И вдруг - эта женщина, воистину добрый гений страны, ушла из жизни, исчезла, как призрак; на место её ставят пред нами "кобыл" (прошу заметить, что в этой статье я пользуюсь только теми грубостями, которые были уже употреблены ранее в журналах и газетах последнего времени), наделяют их неутолимою жаждою исключительно половой жизни, различными извращениями в половой сфере, заставляют сниматься нагими, а главным образом - предают на изнасилование.
      Последнее удовольствие приняло характер спорта: если А. насиловал одну женщину, Б. - трёх, и если Г. - старушку тётку, Ф. - родную дочь. С поразительною быстротой мещанство, одолевшее писателей, заставило их изнасиловать женщин всех возрастов и во всех степенях родства. Теперь, чтобы избежать повторений, необходимо литераторам обратить свои творческие силы на щук, ворон и жаб, следуя примеру одной из своих групп, которая, будучи понуждаема запросами публики, серьёзно приступила к изучению кошек.
      Эта эпидемия порнографии, поразившая мозги наших литераторов, развилась так быстро и в таких грубых формах, что ошеломила честных людей, - не все же они побиты насмерть! - и до сей поры, очевидно, они не могут собраться с силами, чтобы протестовать против грязи, которою усердно пачкают русскую девушку, женщину и мать.
      Если честные люди неясно видят источник отвратительного явления, их может, в данном случае, просветить немудрый господин Бердяев, читавший книгу Вейнингера ещё до перевода её на русский язык. Со свойственным неуклюжему россиянину грациозным умением носить на своих плечах тонкое платье, шитое западными портными и всегда уже несколько засаленное мещанином Европы, с присущим господину Бердяеву талантом огрублять и опошлять все чужие слова и заёмные мысли, он, горячий защитник "культурных ценностей", в одной из своих статей едва ли не первый высказал несколько ценных мыслей о женщине. Тон его статьи весьма напоминает времена борьбы нашей реакционной печати против "стриженых девок", "нигилисток", а тема ("духовная организация женщины ниже, чем таковая же у мужчин") доказывается по-австралийски, с позаимствованиями из туземно-австралийских взглядов на вопрос, из Домостроя и подобных сим источников.
      Но важна не статья Бердяева, а мотив, побуждающий его и ему подобных, вчерашних блондинов, озаботиться ниспровержением установившегося отношения к женщине как духовно равноценному и социально равноправному товарищу.
      Французы до сего дня прикованы к этому вопросу, немцы и теперь едва решаются касаться его, англичанин хотя и уступает женщине место рядом с собою, но делает это молча, неохотно подчиняясь напору необходимости, и, как заметно, он ещё будет оспаривать завоевания женщины. Наша литература уже в конце первой половины XIX столетия поставила и быстро решила этот вопрос - одна из её великих заслуг перед родиной. Вопрос не мог быть решён иначе: малочисленность культурных сил, одиночество разночинца среди групп, которые презрительно отрицали его, - вся сумма условий, окружавших интеллигента в первые дни его борьбы за место в жизни, - внушили ему верный тон в вопросе о женщине, повелели признать её силой, всячески равной ему. Теперь он, должно быть, думает, что уже победил врага, и, как видно, старается превратить своих союзников - женщину и народ - в подданных, в рабов его милости. Это всегда так делалось, но - никогда не выполнялось столь скверно и цинично.
      Мизогиния - нечто от плоти мещанской: женщина, помогавшая в борьбе, мешает победителю-мещанину спокойно пользоваться плодами его призрачной победы, ибо в процессе боя она развила в душе своей слишком высокие требования к мужчине - другу и союзнику.
      Мещанство радо новому отношению к женщине и поощряет его, ибо оно возбуждает притупленную чувственность изношенного мещанского тела, - разве не забавно превратить врага в любовницу?
      И в гнилых мозгах малокровных людей разгорается сладострастие, отравляя воображение картинами половой борьбы. А литераторы, снова вольно или невольно насыщаясь продуктами разложения мещанской души, переносят их на бумагу, всё более отравляя и себя и окружающих.
      На Кавказе, в Кабарде, ещё недавно, по словам А. Веселовского, существовали гегуако, бездомные народные певцы. Вот как один из них определил свою цель и свою силу:
      "Я одним словом своим, - сказал он, - делаю из труса храбреца, защитника своего народа, вора превращаю в честного человека, на мои глаза не смеет показаться мошенник, я противник всего бесчестного, нехорошего".
      Наши писатели, разумеется, считают себя выше "некультурного" поэта кабардинцев.
      Если бы они действительно могли подняться на высоту его самооценки, если бы могли понять простую, но великую веру его в силу святого дара поэзии!
      Теперь посмотрим, как относится наша интеллигенция к другому старому союзнику - мужику - и как относится к нему современная литература.
      Лет пятьдесят мужика усиленно будили; вот - он проснулся, - каков же его психический облик?
      Скажут: слишком мало времени истекло, не было ещё возможности отметить изменения лица давно знакомого героя. Однако старая литература имела силы идти в ногу с жизнью, и у новой, очевидно, было время заметить в мужике кое-что; она о нём и говорила уже и говорит.
      Но определённых ответов на вопрос - не дано, хотя по некоторым намекам молодых писателей у ж е видно, что ничего отрадного для страны и лестного для мужика они и не видят и не чувствуют.
      Насколько обрисован мужик в журнальной и альманашной литературе наших дней - это старый, знакомый мужик Решетникова, тёмная личность, нечто зверообразное. И если отмечено новое в душе его, так это новое пока только склонность к погромам, поджогам, грабежам. Пить он стал больше и к "барам" относится по шаблону мужиков чеховской новеллы "На даче", как об этом свидетельствует господин Муйжель в одноимённом рассказе, - автор, показания коего о мужике наиболее обширны.
      Общий тон отношения к старому герою русской литературы - разочарование и грусть, уже знакомые по литературе восьмидесятых годов, когда тоже вздыхали:
      - Мы для тебя, Русь, старались, а ты... эх ты! Изменщица!
      И - также ругались. Помню, как поразила меня одна фраза, сказанная уже в 92 году в кружке политических ссыльных по поводу холерных беспорядков на Волге.
      - Нет, для нашего мужика всё ещё необходим и штык и кнут! - грустно сказал бывший ссыльный, очень симпатичный человек во всём прочем.
      И слова его не вызвали протеста товарищей.
      Ныне при таком же молчании "культурного" общества народ именуют "фефёлой", "потревоженным зверем" и так далее (хотя первоначально народ был обруган "фефёлой" за недостаток темперамента, но впоследствии разные ретивые люди называли его этим именем уже "за всё"!). Профессор П.Н.Милюков называет знамя величайшей идеи мира, способной объединить и объединяющей людей, "красной тряпкой", идейных врагов - "ослами".
      "Ослы", "кобылы", "звери", "фефёла", "обозная сволочь" - браво, культура, браво, "культурные вожди русского общества"!
      В пёстром стане защитников "культурных ценностей" уже нет ни одного честного воина, который мог бы, как Яков Полонский, красиво и искренно возгласить тост "за свободу враждебного пера".
      Это ли не понижение типа русского культурного человека?
      Рабочий, по осторожным очеркам молодых беллетристов, ещё хуже мужика: он глупее, более дерзок и при этом говорит о социализме, пагубности которого для себя и мира он, конечно, не может понять.
      При всей идейной беззаботности господ писателей "венского периода русской литературы", как выразился Амфитеатров, они прекрасно усвоили мещанское представление о социализме как о вредном учении, которое, защищая исключительные интересы желудка, совершенно отрицает запросы духа. Поэтому тяготение к социализму понимается ими как прогрессивное развитие слабоумия.
      Что пролетарий везде и всюду среди мещан является неприятным лицом, слишком трагичным в мещанской комедии, что для современного автора он велик и неудобен как герой - всё это понятно.
      Мужик же испортил свою карьеру в литературе и, видимо, надолго лишился тёплого отношения беллетристики по такому поводу: видя, что господа волнуются, требуя себе политической власти, и что мундирное начальство уступит им, если он своею силою поддержит господ, - он должен был отдать все силы свои в распоряжение воинствующего мещанства, а оно, построив его руками и своим умом крепость благополучия своего, после этого поблагодарило бы его. Он же, некультурный, вместо того чтобы спокойно ожидать награды со стороны столь благородных господ, с настойчивостью, устрашившею их, немедленно потребовал себе "всю землю" и, подстрекаемый рабочими, даже заговорил о социализме. За что - обруган и временно оставлен без внимания со стороны господ, известных своей добротой.
      Разумеется, эта ссора интеллигенции с народом не может затянуться надолго: "без мужика не проживёшь", как доказано Щедриным, но "культурному обществу", в интересах сохранения и дальнейшего роста страны, следует возможно скорее прекратить проявления своих оскорблённых чувств, кончить истерические и капризные жалобы на непослушный её желаниям народ. Интеллигенция же торопится забить своим телом все щели и трещины в государстве, потрясённом и полуразрушенном революцией; усталая и преждевременно разочарованная, она ищет лишь уютного места для отдыха, в деяниях её нет более любви к своей стране, в словах нет веры.
      Надо учесть ещё одно специфически русское явление: непосильный рост "лишних", "никудышных", "никчемных", "ненужных" людей, - рост этот очевиден, как и его причины. Это элемент, крайне опасный для жизни, ибо это люди с убитой волей, без надежд, без желаний, - люди, массою которых прекрасно умеет пользоваться наш враг. Когда тип "лишнего" человека отмечался литературою среди культурного общества, это было не страшно: культура создаётся энергиею народа. Но когда сам народ из своей среды и непосредственно выдвигает "никчемных", "никудышных", "ненужных" людей, это опасно, ибо свидетельствует об истощении почвы культурной - духовных сил народа; это явление надо учесть, с ним необходимо бороться. Задача литературы - уничтожить этих людей или, насытив их бодростью, воскресить к жизни активной.
      Но - "позна вол стяжавшего и осел ясли господина своего", - литераторы дружно уходят на службу мещанству. На этой почве они неизбежно должны испытать и уже испытывают роковую убыль души: в среде мещанства нет свободных планов, нет широких идей, способных стройно организовать творческие силы личности.
      Как на болоте не может разрастись могучий дуб, но растут только хилые берёзы, низенькие ели, так и в этой гнилой среде не может сложиться и подняться высоко над жизнью буден могучий талант, способный окинуть орлиным взором всю пестроту явлений в своей стране и в мире, - талант, освещающий пути к будущему и великие цели, окрыляющие нас, маленьких людей.
      Мещанство - это ползучее растение, оно способно бесконечно размножаться и хотело бы задушить своими побегами всё на своей дороге; вспомните, сколько великих поэтов было погублено им!
      Мещанство - проклятие мира; оно пожирает личность изнутри, как червь опустошает плод; мещанство - чертополох; в шелесте его, злом и непрерывном, неслышно угасает звон мощных колоколов красоты и бодрой правды жизни. Оно бездонно жадная трясина грязи, которая засасывает в липкую глубину свою гения, любовь, поэзию, мысль, науку и искусство.
      Болезненный этот нарыв на могучем теле человечества ныне, мы видим, совершенно разрушил личность, привив в кровь ей яд нигилистического индивидуализма, превращая человека в хулигана - существо бессвязное в самом себе, с раздробленным мозгом, изорванными нервами, неизлечимо глухое ко всем голосам жизни, кроме визгливых криков инстинкта, кроме подлого шопота больных страстей.
      Благодаря мещанству мы пришли от Прометея до хулигана.
      Но хулиган - кровное дитя мещанина, это плод его чрева. Историей назначена ему роль отцеубийцы, и он будет отцеубийцею, он уничтожит родителя своего.
      Эта драма - семейная драма врага; мы смотрим на неё со смехом и радостью, но нам жалко, когда мещанство в борьбу со своим же исчадием вовлекает ценных и талантливых людей, нам грустно видеть, как гибнут они, отравленные гнилостным ядом бурно разрушающейся среды.
      Нам - это естественное желание здорового - хочется видеть людей здоровыми, бодрыми, прекрасными; мы чувствуем, что, будучи развита и организована, духовная энергия народа нашего может освежить жизнь мира, ускорить наступление всечеловеческого праздника разума и красоты.
      Ибо для нас история всемирной культуры написана гекзаметром и мы знаем: в мире будут дни всеобщего восторга людей пред картиною прошлых деяний своих и земля когда-то явится во вселенной местом торжества жизни над смертью, местом, где возникнет воистину свободное искусство жить для искусства, творить великое!
      Жизнь человечества - творчество, стремление к победе над сопротивлением мёртвой материи, желание овладеть всеми её тайнами и заставить силы её служить воле людей для счастия их. Идя к этой цели, мы должны в интересах успеха ревностно заботиться о постоянном развитии количества живой, сознательной и активной психофизической энергии мира. Задача данного исторического момента - развитие и организация, по возможности, всего запаса энергии народов, превращение её в активную силу, создание классовых, групповых и партийных коллективов. 1909 г.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      Впервые напечатано в книге "Очерки философии коллективизма", сб.I, издание товарищества "Знание", СПб. 1909.
      Название статьи менялось в процессе её переработок: "Разрушение личности" было заменено заглавием: "От Прометея до хулигана", затем автор снова вернулся к прежнему названию; в письмах М.Горького встречается также название: "Личность и творчество".
      В сохранившейся машинописи (озаглавленной "Разрушение личности" с подзаголовком "Очерки современной жизни и литературы"), содержащей краткий вариант, повидимому, первого раздела статьи, М.Горький указывает: "В этих очерках я хотел бы посильно ответить на те вопросы, которые ставились предо мною рабочими, членами Лондонского съезда" (Архив А.М.Горького). Имеется в виду V съезд РСДРП (состоялся в Лондоне с 30 апреля по 19 мая 1907 года), делегатом которого был М.Горький.
      Первоначальный вариант статьи написан, очевидно, в самом начале 1908 года. В феврале этого года М.Горький писал И.П.Ладыжникову, что заметки о современной литературе - "Разрушение личности" - будут печататься в "Пролетарии". Сообщая И.П.Ладыжникову о посылке ему в ближайшее время этой статьи, М.Горький высказывал пожелание, чтобы она была помещена в партийных немецких изданиях (Архив А.М.Горького).
      Нелегальная газета "Пролетарий", орган Петербургского и Московского комитетов РСДРП, фактически - Центральный орган большевиков, выходила с 1906 по 1909 год под редакцией В.И.Ленина. Издание газеты, в связи с начавшимися арестами, было в январе 1908 года перенесено из России в Женеву.
      В письме от 2 февраля 1908 года В.И.Ленин сообщал М.Горькому о включении его в число сотрудников "Пролетария", а в письме от 13 февраля того же года писал: "Ваш план писать маленькие вещи для "Пролетария" (анонс Вам послан) меня очень и очень радует" (В.И.Ленин, Сочинения, изд.4-е, т.34, стр.335).
      В письме от 25 февраля 1908 года В.И.Ленин пишет М.Горькому о его статье, полученной для публикации в "Пролетарии". Указанное выше письмо М.Горького И.П.Ладыжникову, а также характер философских ошибок, допущенных в статье "Разрушение личности", позволяют предполагать, что в письме В.И.Ленина М.Горькому речь идёт именно об этой статье.
      В письме М.Горькому В.И.Ленин писал, что в "Пролетарии" статью помещать в таком виде не следует, и указывал: "...Вы явным образом начинаете излагать взгляды одного течения в своей работе для "Пролетария"" (В.И.Ленин, Сочинения, изд.4-е, т.13, стр.415). Говоря об "одном течении", В.И.Ленин имел в виду идеалистические философские взгляды А.Богданова, А.Луначарского и других "эмпириокритиков", выступивших против теоретических основ марксизма. Письмо заканчивается предложением М.Горькому переделать статью: "...всё, хоть косвенно связанное с богдановской философией, перенести в другое место. Вам, слава богу, есть где писать помимо "Пролетария". Всё, несвязанное с философией Богданова, - а у Вас большая часть статьи с ней не связана - изложить в ряде статей для "Пролетария"" (там же, стр.417).
      В середине марта 1908 года М.Горький просил И.П.Ладыжникова не печатать "Разрушение личности", так как он намерен расширить статью и поместить её в одном из сборников, издание которых намечено им совместно с А.В.Луначарским (Архив А.М.Горького). Новый вариант был завершён не позже октября 1908 года, когда М.Горький сообщил издательству "Знание" об окончании работы над статьёй "От [Прометея] до хулигана". Он указывал, что статья будет передана издательству и должна быть срочно опубликована в сборнике, куда войдут также статьи А.В.Луначарского, А.А.Богданова, В.Базарова (Архив А.М.Горького). Повидимому, в том же месяце М.Горький писал Е.П.Пешковой об окончании статьи "От Прометея до хулигана"; он возмущался тем, что русскую литературу грязнят хулиганы (Архив А.М.Горького).
      Статья была отослана в издательство "Знание" в начале ноября 1908 года, очевидно, для публикации в сборнике, и в начале 1909 года И.П.Ладыжникову, с просьбой опубликовать её первую часть за границей.
      Работа над статьёй продолжалась и после её отсылки в печать. В марте 1909 года М.Горький писал И.П.Ладыжникову: "Статью мою печатать подождите (подчёркнуто М.Горьким. - Ред.), я послал её Вам раньше, чем она выдержала коллективную редакцию Базарова, Богданова, Луначарского. Печатать её нужно по корректуре, которую вам пришлют из Питера..." (то есть из издательства "Знание". - Ред.) (Архив А.М.Горького).
      М.Горький указывал при этом, что он устранил из статьи ту часть, которую подверг справедливой критике И.П.Ладыжников - о международной политике.
      Несмотря на неоднократную переработку, статья "Разрушение личности" содержит ошибки, вызванные влиянием на М.Горького идеалистических взглядов группы Богданова - Луначарского (см. об ошибках М.Горького в этот период в примечаниях к "Исповеди").
      Сборник "Очерки философии коллективизма", в котором впервые была опубликована статья "Разрушение личности", вышел из печати в апреле начале мая 1909 года.
      В том же году статья под названием "От Прометея до хулигана" была опубликована в переводе на болгарский язык в Болгарии и журнале "Современник" (редактор Г.Бакалов).
      Статья включалась М.Горьким в оба издания сборника "Статьи 1905-1916 гг."; автор редактировал текст для обоих изданий этого сборника. Царская военная цензура сделала в первом издании ряд изъятий в данной и других статьях сборника, заменив опущенные места точками. Во втором издании сборника (1918 года) заменённый точками текст был восстановлен.
      В 1923 году М.Горький редактировал свои публицистические статьи, в том числе и "Разрушение личности", для неосуществившегося издания статей в составе собрания сочинений. Исправления вносились автором в печатный текст первого издания сборника "Статьи 1905-1916 гг.". В тексте статьи "Разрушение личности" было сделано два небольших изменения. К предисловию исправленного экземпляра сборника М.Горький сделал следующее дополнение:
      "В издании 917 года многие статьи этой книги были искажены цензурой. Подлинников у меня нет, я не могу восстановить по памяти куски статей, уничтоженные цензором, и оставляю зияния как поучительную память о издевательстве над свободою слова. Фрейбург 923 г." (Архив А.М.Горького).
      Сопоставление текста статьи в первом издании сборника "Статьи 1905-1916 гг." с текстом первой публикации и с авторизованной машинописью (Архив А.М.Горького) обнаружило пять разночтений, являющихся, повидимому, следствием либо непосредственного вмешательства военной цензуры, либо редактирования текста издательством во избежание цензурных осложнений. Эти искажения устранены в настоящем издании.
      Приводим список устранённых искажений:
      ___________________________________________________________________________ Текст авторизованной машинописи и Текст первого издания сборника сборника "Очерки философии "Статьи 1905-16гг." (воспроизведён коллективизма" (первой публикации). и во втором издании сборника). Восстановлен в настоящем издании: ___________________________________________________________________________ ...но пролетариат, идущий обновить ...но демократия, идущая обновить жизнь мира... жизнь мира...
      ...но пролетариат должен понять... ...но демос должен понять...
      ...капитал организует рабочие массы ...капитал организует рабочие и в лице их ставит пред мещанином массы и в лице их ставит пред новую враждебную силу социалистическую партию... мещанином новую враждебную силу...
      ...великая монистическая идея социализма ...великая монистическая идея.
      Пропагандист социализма встретился с Пропагандист новых форм культуры Тюлиным... встретился с Тюлиным... ___________________________________________________________________________
      Сохранилась запись М.Горького, воспроизводящая высказывание одного из буржуазных критиков по поводу статьи "Разрушение личности".
      "Если Фидий высекает из глыбы мрамора Зевса, то п о Г о р ь к о м у, он только шлифовщик, а творец тот "народ", те рабочие, которые выломали эту глыбу мрамора из горы".
      Это высказывание вызвало следующее замечание М.Горького, записанное тут же: "Творец - тот народ, который создал образ Зевса, - дубина!" (Архив А.М.Горького).
      Во время последней переработки статьи автором с участием А.А.Богданова из машинописной копии, послужившей в дальнейшем оригиналом набора первой публикации, было изъято несколько страниц (отдельные абзацы исключённого текста затем были вписаны в машинопись и вошли, таким образом, в статью).
      Приводим два отрывка из текста исключённых страниц:
      "Пролетариат, наша великая надежда и любовь, политически юн, численно слаб, и на нём лежит гигантская задача - организация сознания крестьянской массы, он является единственно честным и бескорыстным вождем её, ибо только он несёт в себе идею, приветно улыбающуюся всему миру".
      " уже отдаёт дело охраны своей в руки авантюристов, покупая их в среде голодной и жадной демократической интеллигенции. И мы видим, как слабо сопротивляется оно, когда новый кондотьер, охраняя анархический строй, начинает стеснять свободу действий самих анархистов-мещан.
      Сказанное выше было бы голословно, если бы вся литература XIX века не стояла перед нами как яркая и детальная картина процесса разрушения личности. Возьмём ряд великих имён - Гёте, Байрона, Шиллера, Шелли, и мы ещё раз изумимся ёмкости их душ, поражающему обилию интересов, знаний, идей. Эти люди помнили живые слова Вольтера: они "питали пламя духа своего всем, что нашли драгоценного в жизни, вводили в бытие своё все вообразимые интересы, раскрывали души свои всяким познаниям и чувствам". Обратите внимание на количество мысли в книгах Гейне, Пушкина, Мицкевича, Достоевского - разве не поразительно духовное богатство этих людей? Но чем ближе к нам, тем более заметно печальное сужение мысли, темы, бедность чувства и образа. Гениального Бальзака сменяет высокоталантливый Флобер, трудолюбивый и умный Золя, холодный и безжизненный красавец Франс. На родине Шелли - Теннисон, Суинберн, на месте Диккенса - Гемфри Уорд и Джером; "Базар житейской суеты" сменён остроумием Бернарда Шоу, писателя, которому не веришь. Раздаются злые, но бессильные проклятия Бодлера, молодой Метерлинк слагает гимны смерти - это после Леопарди так же скучно, как Луиза Аккерман после , Ленау, и обидно, как Ростан после Гюго.
      Душа поэта перестаёт быть эоловой арфой, отражающей все звуки жизни весь смех, все слёзы и голоса её. Человек становится всё менее чуток к впечатлениям бытия, и в смехе его, слышном всё реже, звучат ноты болезненной усталости, он тускнеет, и его - когда-то святая - дерзость принимает характер отчаянного озорства, как у Оскара Уайльда.
      Эдгар По чувствовал ужас, Амброз Бирс выдумывает его, многие пробовали писать, как Гофман, но никто не мог сравниться с ним. Заметно совпадение настроений начала прошлого века с текущими днями, но - какая резкая разница талантов, какое падение сил!..
      . Затем являются критики и по поводу мелких литературных краж говорят читателю о великих литературных событиях >" (Архив А.М.Горького).
      В настоящем издании статья "Разрушение личности" печатается по тексту второго издания сборника М.Горького "Статьи 1905-1916 гг.", сверенному с авторизованной машинописью - оригиналом набора первой публикации, - и текстом, правленным автором в 1923 году (Архив А.М.Горького).
      Бестужев-Рюмин приводит следующее свидетельство Ибн-Фоцлана...
      - М.Горький цитирует (с небольшими отклонениями) сохранившуюся в его
      библиотеке книгу К.Бестужева-Рюмина "Русская история", т.I, изд.Д.Е.Кожанчикова,
      СПб. 1872, стр.76. Цитируемое место отчёркнуто М.Горьким в книге красным
      карандашом.
      ...испанцы пели в своих песнях "жизнь - есть сон" раньше Кальдерона...
      - "Жизнь есть сон" - название пьесы испанского драматурга Кальдерона.
      Ротюра
      - от французского слова "roture" - простонародье, разночинство. В XVIII
      веке ротюру, как третье сословие, противопоставляли феодалам.
      "Ты воздвигнешь такое сооружение..."
      - М.Горький цитирует с небольшими отклонениями книгу Ф.Монье "Опыт
      литературной истории Италии XV века. Кваттроченто", издание Л.Ф.Пантелеева,
      СПб. 1904, стр.5, 426, 561.
      Было создано множество Манфредов...
      - Манфред - герой одноимённой философской драмы английского поэта Д.Байрона.
      Домби
      - герой романа английского писателя Ч.Диккенса "Домби и сын".
      Гранде
      - герой романа французского писателя О.Бальзака "Евгения Гранде".
      Саккар
      - герой ряда романов французского писателя Э.Золя из серии "Ругон-Маккары"
      ("Карьера Ругонов", "Деньги", "Добыча" и др.).
      ...герой пьесы Мирбо "Les affaires sont les affaires".
      - Исидор Леша, герой пьесы французского писателя О.Мирбо, вышедшей в русском
      переводе под названием "Рабы наживы", СПб. 1905; под названием "Нажива"
      - изд-во "Искусство", М. - Л. 1941.
      ...в лице героя "Le Rouge et le Noir"...
      - Жюльен Сорель, герой романа французского писателя Стендаля "Красное и
      чёрное".
      ...Растиньяк Бальзака...
      - герой романов О.Бальзака "Отец Горио", "Утраченные иллюзии" и др.
      Люсьен ещё менее устойчив...
      - Люсьен Шардон, герой романа О.Бальзака "Утраченные иллюзии".
      ...Люсьена сменяет "Bel ami"...
      - Жорж Дюруа, герой романа французского писателя Г.Мопассана "Милый друг".
      ...зачеркнув кровавой, жадной лапой девяносто третий, хотел восстановить восемьдесят девятый, но против воли своей вызвал к жизни сорок восьмой.
      - Имеются в виду исторические события во Франции: 1793 год - период диктатуры
      революционной демократии во время французской буржуазной революции; 1789 год
      - начало французской буржуазной революции, отмена феодальных привилегий;
      1848 год - революция во Франции, в ходе которой произошло восстание
      парижского пролетариата.
      ...Фойгт определяет как "вялое умственное равнодушие".
      - М.Горький цитирует книгу Г.Фойгта "Возрождение классической древности
      или первый век гуманизма", т.I, издание К.Т.Солдатенкова, М.1884, стр.131.
      ...Шахов, может быть,, несколько упрощённо говорит...
      - М.Горький, повидимому, излагает мысль историка западноевропейских литератур
      А.Шахова, высказанную в его книге "Очерки литературного движения в первую
      половину XIX века", СПб. 1907, стр.85.
      Ролла Мюссе
      - герой одноимённой поэмы (1833) французского писателя и поэта А.Мюссе.
      ..."сын века"
      - имеется в виду Октав, герой романа А.Мюссе "Исповедь сына века" (1836).
      Рене Шатобриана
      - герой одноимённой повести (1802) французского реакционного писателя и
      политического деятеля Ф.Шатобриана.
      Грелу Бурже
      - герой романа французского реакционного писателя П.Бурже "Ученик" (1889).
      Человек "без догмата" у Сенкевича...
      - имеется в виду Леон Плошовский, герой романа польского писателя
      Г.Сенкевича "Без догмата" (1891).
      Фальк Пшибышевского
      - герой романа реакционного польского писателя, декадента и мистика
      С.Пшибышевского "Homo Sapiens" (1898).
      Санин Арцыбашева
      - герой одноименного бульварного романа 1907 реакционного писателя М.П.Арцыбашева.
      Мармеладов
      - персонаж романа Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание".
      ....
      - Изменённая строка стихотворения Н.А.Некрасова "Сеятелям". У Некрасова:
      Сейте разумное, доброе, вечное....
      ...ветлужского мужика Тюлина.
      - Имеется в виду герой рассказа В.Г.Короленко "Река играет".
      Платон Каратаев
      - персонаж романа Л.Н.Толстого "Война и мир".
      Аким
      - действующее лицо пьесы Л.Н.Толстого "Власть тьмы".
      "Гамлеты на грош пара"
      - рассказ писателя-народника Я.Абрамова "Гамлеты - пара на грош (Из
      записок лежебока)"; напечатан в либерально-народническом журнале "Устои",