Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Сочинения

ModernLib.Net / Поэзия / Гораций / Сочинения - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 1)
Автор: Гораций
Жанр: Поэзия

 

 


Квинт Гораций Флакк

Сочинения

Оды

Книга первая

1

К Меценату


Славный внук, Меценат, праотцев царственных,

О отрада моя, честь и прибежище!

Есть такие, кому высшее счастие —

Пыль арены взметать в беге увертливом


Раскаленных колес: пальма победная

Их возносит к богам, мира властителям.

Есть другие, кому любо избранником

Быть квиритов толпы, пылкой и ветреной.


Этот счастлив, когда с поля ливийского

10 Он собрал урожай в житницы бережно;

А того, кто привык заступом вскапывать

Лишь отцовский надел, – даже богатствами


Всех пергамских царей в море не выманишь

Кораблем рассекать волны коварные.

А купца, если он, бури неистовой

Испугавшись, начнет пылко расхваливать


Мир родимых полей, – вновь за починкою

Видим мы корабля в страхе пред бедностью,

Есть иные, кому с чашей вина сам-друг

20 Любо день коротать, лежа под деревом


Земляничным, в тени ласковой зелени,

Или у родника вод заповеданных.

Многих лагерь манит, – зык перемешанный

И рогов, и трубы, и ненавистная


Матерям всем война. Зимнего холода

Не боясь, о жене нежной не думая,

Все охотник в лесу, – свора ли верная

Лань учует в кустах, сети ль кабан прорвет.


Но меня только плющ, мудрых отличие,

30 К вышним близит, меня роща прохладная,

Где ведут хоровод нимфы с сатирами,

Ставит выше толпы, – только б Евтерпа мне


В руки флейту дала, и Полигимния

Мне наладить пришла лиру лесбийскую.

Если ж ты сопричтешь к лирным певцам меня,

Я до звезд вознесу гордую голову.

[1]

2

К Августу-Меркурию


Вдосталь снега слал и зловещим градом

Землю бил Отец и смутил весь Город,

Ринув в кремль святой грозовые стрелы

Огненной дланью.


Всем навел он страх, не настал бы снова

Грозный век чудес и несчастной Пирры,

Век, когда Протей гнал стада морские

К горным высотам,


Жили стаи рыб на вершинах вязов,

10 Там, где был приют лишь голубкам ведом,

И спасались вплавь над залитым лесом

Робкие лани.


Так и нынче: прочь от брегов этрусских

Желтый Тибр, назад повернувши волны,

Шел дворец царя сокрушить и Весты

Храм заповедный,


Риму мстить грозя за печаль супруги,

Впавшей в скорбь, – хоть сам не велел Юпитер —

Волны мчал он, брег затопляя левый,

20 Илии верен.


Редким сыновьям от отцов порочных

Суждено узнать, как точили предки

Не на персов меч, а себе на гибель

В распре гражданской.


Звать каких богов мы должны, чтоб Рима

Гибель отвратить? Как молить богиню

Клиру чистых дев, если мало внемлет

Веста молитвам?


Грех с нас жертвой смыть на кого возложит

30 Бог Юпитер? Ты ль, Аполлон-провидец,

К нам придешь, рамен твоих блеск укрывши

Облаком темным?


Ты ль, Венера, к нам снизойдешь с улыбкой —

Смех и Пыл любви вкруг тебя витают;

Ты ль воззришь на нас, твой народ забытый,

Марс-прародитель?


Ты устал от игр бесконечно долгих,

Хоть и любишь бой, и сверканье шлемов,

И лицо бойца над залитым кровью

40 Вражеским трупом.


Ты ль, крылатый сын благодатной Майи,

Принял на земле человека образ

И согласье дал нам носить прозванье

«Цезаря мститель»?


О, побудь меж нас, меж сынов Квирина!

Благосклонен будь: хоть злодейства наши

Гнев твой будят, ты не спеши умчаться,

Ветром стремимый,


Ввысь. И тешься здесь получать триумфы,

50 Здесь зовись отцом, гражданином первым,

Будь нам вождь, не дай без отмщенья грабить

Конным парфянам.

[2]

3

К кораблю Вергилия


Пусть, корабль, поведут тебя

Мать-Киприда и свет братьев Елены – звезд,

Пусть Эол, властелин ветров,

Всем прикажет не дуть, кроме попутного!


Мы вверяем Вергилия

На сохрану тебе! Берегу Аттики

Сдай его, невредимого;

Вместе с ним ты спасешь часть и моей души.


Знать, из дуба иль меди грудь

10 Тот имел, кто дерзнул первым свой хрупкий челн

Вверить морю суровому:

Не страшили его Африк порывистый


В дни борьбы с Аквилоном, всход

Льющих ливни Гиад, ярости полный Нот —

Грозный царь Адриатики,

Властный бурю взмести, властный унять ее.


Поступь смерти страшна ль была

Для того, кто без слез чудищ морских видал,

Гребни вздувшихся грозно волн,

20 Скал ужасных гряды Акрокеравния?


Пользы нет, что премудрый бог

Свет на части рассек, их разобщил водой,

Раз безбожных людей ладьи

Смеют все ж бороздить воды заветные.


Дерзко рвется изведать все,

Не страшась и греха, род человеческий.

Сын Иапета дерзостный,

Злой обман совершив, людям огонь принес;


После кражи огня с небес,

30 Вслед чахотка и с ней новых болезней полк

Вдруг на землю напал, и вот

Смерти день роковой, прежде медлительный,


Стал с тех пор ускорять свой шаг.

Высь небес испытал хитрый Дедал, надев

Крылья – дар не людей, а птиц;

Путь себе Геркулес чрез Ахеронт пробил.


Нет для смертного трудных дел:

Нас к самим небесам гонит безумие.

Нашей собственной дерзостью

40 Навлекаем мы гнев молний Юпитера.

[3]

4

К Сестию


Злая сдается зима, сменяяся вешней лаской ветра;

Влекут на блоках высохшие днища;

Скот затомился в хлеву, а пахарю стал огонь не нужен;

Луга седой не убеляет иней.


Вот и Венере вослед сплетаются в нежном хороводе

В сиянье лунном Грации и нимфы,

В лад ударяя ногой, пока еще не успел Циклопам

Вулкан, пылая, обойти все кузни.


Нынче пора обвивать нам головы свежим миртом или

10 Цветами теми, что одели землю.

В роще тенистой пора порадовать Фавна новой жертвой —

Ягненком или козленком, на выбор.


Бледная ломится Смерть одною и тою же ногою

В лачуги бедных и в царей чертоги.

Сестий счастливый! Дана недолгая в жизни нам надежда —

А там охватят Ночь и царство теней,


Там и Плутона жилье унылое, где лишь водворишься,

Не будешь больше править на пирушках,

Ни любоваться красой Ликида, который так пленяет

20 Всю юность, – вскоре ж дев зазнобой станет.

[4]

5

К Пирре


Этот милый, он кто – мальчик на ложе роз?

Благовоньем облит нежным, с тобою кто

В гроте сладостном, Пирра?

Для кого косы рыжие


Распускаешь, хитря? Ах, и о верности,

И о кознях богов много поплачет тот,

С огорчением видя

Понт под черными ветрами,


Кто златою тобой ныне утешен так,

10 Тот, кто вечно своей, вечно ласкательной

Мнит тебя, забывая

Ветра прихоти. Горе тем,


Кто, не зная, твой блеск ловят. А мне гласит

Со священной стены надпись, что влажные

Посвятил я морскому

Ризы богу могучему.

[5]

6

К Агриппе


Пусть тебя, храбреца многопобедного,

Варий славит – орел в песнях Меонии —

За дружины лихой подвиги на море

И на суше с тобой, вождем!


Я ль, Агриппа, дерзну петь твои подвиги,

Гнев Ахилла, к врагам неумолимого,

Путь Улисса морской, хитролукавого,

И Пелоповы ужасы?


Стыд и Музы запрет, лировладычицы

10 Мирной, мне не велят, чуждому подвигов,

Что велик в мелочах, Цезаря славного

И тебя унижать хвалой.


Как достойно воспеть Марса в броне стальной,

Мериона, что крыт пылью троянскою,

И Тидида вождя, мощной Палладою

До богов вознесенного?


Я пою о пирах и о прелестницах,

Острый чей ноготок страшен для юношей,

Будь я страстью объят или не мучим ей,

20 Я – поэт легкомысленный.

[6]

7

К Мунацию Планку


Пусть, кто хочет, поет дивный Родос, поет Митилену,

Или Эфес, иль Коринф у двуморья,

Вакховы Фивы поет, иль поет Аполлоновы Дельфы,

Или дубравы Темпейской долины.


Только заботы и есть у других, чтобы вечною песнью

Славить столицу безбрачной Паллады,

Ветки оливы себе на венок отовсюду срывая;

Третьи, во имя державной Юноны


Конный восхвалят Аргос и с ним золотые Микены.

10 Мне же не по сердцу стойкая Спарта

Иль фессалийский простор полей многоплодной Лариссы:

Мне по душе Альбунеи журчанье,


Быстрый Анио ток, и Тибурна рощи, и влажный

Берег зыбучий в садах плодовитых.

Ясный Нот не всегда приносит дожди проливные —

Он же порою и тучи разгонит.


Помни об этом, о Планк! Печали и тягости жизни

Нежным вином разгонять научайся,

Если владеет тобой значками блистающий лагерь

20 Или Тибур приманил густотенный.


Тевкр, когда покидал Саламин и отца как изгнанник,

Все же вином увлажнил свои кудри

И, возложивши на них венок из тополя веток,

Так обратился к друзьям огорченным:


«О, куда бы судьба, что отца добрее, ни мчала, —

Смело вперед, о соратники-други!

Где предводителем Тевкр, где боги за Тевкра, крушиться

Нечего: сам Аполлон непреложно


Нам обещал на новой земле Саламин неизвестный.

30 Вы, храбрецы, что со мною и раньше

Много горя снесли, вином отгоните заботы, —

Завтра опять в беспредельное море!»

[7]

8

К Лидии


Ради богов бессмертных,

Лидия, скажи: для чего ты Сибариса губишь

Страстью своей? Зачем он

Стал чуждаться игр, не терпя пыли арены знойной,


И не гарцует больше

Он среди других молодцов, галльских коней смиряя

Прочной уздой зубчатой?

Иль зачем он стал желтых вод Тибра бояться, – точно


Яда змеи, елея

10 Избегать, и рук, к синякам прежде привычных, ныне

Не упражняет боем

Он, кто ловко диск и копье раньше метал за знаки?


Что ж, он укрыться хочет,

Как Фетиды сын, говорят, скрыт был под женским платьем,

Чтобы не пасть, с ликийцев

Ратями сойдясь, средь борьбы у обреченной Трои?

[8]

9

К виночерпию Талиарху


В снегах глубоких, видишь, стоит, весь бел,

Соракт. Насилу могут леса сдержать

Свой груз тяжелый, и потоки

Скованы прочно морозом крепким.


Рассей же стужу! Щедро подкладывай

В очаг дрова и четырехлетнее

Вино из амфоры сабинской,

О Талиарх, пообильней черпай!


А остальное вверь небожителям.

10 Лишь захотят, – бушующий на море

Затихнет ветер, и не дрогнут

Ни кипарисы, ни ясень древний.


Что будет завтра, бойся разгадывать

И каждый день, судьбою нам посланный,

Считай за благо. Не чуждайся

Ласки любовной и пляски, мальчик!


Пока ты юн, от хмурых далек седин —

Все для тебя, и поле и площади!

И нежный шепот в час условный

20 Пусть для тебя раздается ночью,


Доколе сладок в темном углу тебе

Предатель-смех таящейся девушки

И мил залог, с запястья снятый

Иль с неупорствующего пальца.

[9]

10

К Меркурию


Вещий внук Атланта, Меркурий! Мудро

Ты смягчил людей первобытных нравы

Тем, что дал им речь и назначил меру

Грубой их силе.


Вестник всех богов, я тебя прославлю

В песне. Ты – творец криворогой лиры,

Мастер в шутку все своровать и спрятать,

Что бы ни вздумал.


Ты угнал и скрыл Аполлона стадо,

10 И сердитый Феб, с малышом ругаясь,

Вдруг среди угроз рассмеялся: видит,

Нет и колчана.


Ты Приама вел незаметно ночью:

Выкуп ценный нес он за тело сына,

В стан врагов идя меж огней дозорных

Мимо Атридов.


В край блаженный ты беспорочных души

Вводишь; ты жезлом золотым смиряешь

Сонм бесплотный – мил и богам небесным

20 Мил и подземным.

[10]

11

К Левконое


Ты гадать перестань: нам наперед знать не дозволено,

Левконоя, какой ждет нас конец. Брось исчисления

Вавилонских таблиц. Лучше терпеть, что бы ни ждало нас,

Много ль зим небеса нам подарят, наша ль последняя,

Об утесы биясь, ныне томит море Тирренское

Бурей. Будь же мудра, вина цеди, долгой надежды нить

Кратким сроком урежь. Мы говорим, время ж завистное

Мчится. Пользуйся днем, меньше всего веря грядущему.

[11]

12

К Клио


Мужа ты какого, героя ль, бога ль

Лирой хочешь петь или резкой флейтой,

Клио? Имя чье будет вторить всюду

Эхо шутливо?


Там, где тень дают Геликона рощи,

Там, где Пинда высь или Гем холодный,

Шли откуда вслед за певцом Орфеем

Рощи покорно?


Матерью учен, замедлял поток он

10 Бурных рек, ветров умерял порывы;

Шли за ним дубы по следам, внимая

Струнам певучим.


Что я смею петь до хвалы обычной

Всех Отцу? Людей и богов делами

Правит он во все времена, землею,

Морем и небом.


Выше, чем он сам, ничего нет в мире,

И ничто ему не равно по славе.

Ближе всех к нему занимает место

20 Дева Паллада,


Что смела в боях. Не пройду молчаньем

Вас: о Вакх! о ты, что зверям враждебна,

Дева! ты, о Феб, что внушаешь страх всем

Меткой стрелою!


В честь Алкида я буду петь и Леды —

Близнецов: один был кулачным боем

Славен, тот – ездой на конях. Блеснут лишь

Путникам оба,


Вод поток со скал, торопясь, стекает,

30 Ветры стихнут вдруг, разбегутся тучи,

Горы грозных волн – то богов веленье —

В море спадают.


Ромула ль затем, времена ли мира

В царство Нумы петь мне, не знаю, Приска ль

Гордые пучки, иль конец Катона,

Славы достойный.


Регула равно я и Скавров вспомню;

Павла, что лишил себя жизни, видя

Вражьих сил успех; как Фабриций чист был,

40 Вспомню я с Музой.


Как служить войне и косматый Курий

Должен был, равно и Камилл, суровой

Бедностью тесним и именьем скудным,

Дедов наследством.


Словно древа ствол у Марцеллов слава

С каждым днем растет, и средь них сверкает

Юлиев звезда, как в светилах меньших

Месяц сияет.


О отец и страж ты людского рода,

50 Сын Сатурна! Рок поручил охрану

Цезаря тебе: пусть вторым он правит,

Царствуй ты первым.


Все равно, триумф заслужив, кого он

В Рим введет: парфян ли смиренных, Лаций

Мнивших взять, вождей ли индийцев, серов

С края Востока, —


Пусть на радость всем он землею правит,

Ты ж Олимп тряси колесницей грозной,

Стрелы молний шли нечестивым рощам

60 Гневной десницей.

[12]

13

К Лидии


Если, Лидия! – Телефа

Выю (розовый цвет!), белые Телефа

Руки хвалишь ты, – горе мне! —

Желчью горькой во мне печень вздымается.


Нет ума у меня тогда,

Нет и краски ланит! Слезы, что катятся

По щекам, уличат меня,

Как глубоко горю жгучим я пламенем.


Да, горю, – если снежные

10 Черезмерным вином плечи зальют тебе

Иль на губках останется

Долгий знак от зубов юноши буйного.


Если б ты меня слушалась,

Ты отвергла б навек – грубо пятнающих

Нежность уст, что со щедростью

Напитала своим Венера нектаром.


Втрое счастлив и более,

Знает прочные кто узы! Постыдными

Не разъята раздорами,

20 Их порвется любовь только с последним днем.

[13]

14

К Республике


О корабль, вот опять в море несет тебя

Бурный вал. Удержись! В гавани якорь свой

Брось! Ужель ты не видишь,

Что твой борт потерял уже


Весла, – бурей твоя мачта надломлена, —

Снасти страшно трещат, – скрепы все сорваны,

И едва уже днище

Может выдержать грозную


Силу волн? Паруса – в клочья растерзаны;

10 Нет богов на корме, в бедах прибежища;

И борта расписные

Из соснового дерева,


Что в понтийских лесах, славное, срублено,

Не помогут пловцу, как ни гордишься ты.

Берегись! Ведь ты будешь

Только ветра игралищем.


О, недавний предмет помысла горького,

Пробудивший теперь чувства сыновние,

Не пускайся ты в море,

20 Что шумит меж Цикладами!

[14]

15

К Парису


Хитрый в Трою когда на корабле пастух

Вез Елену с собой гостеприимную, —

Вверг в бездействие вдруг ветры Нерей, чтоб им

Злые судьбы из вод вещать:


«Не к добру ты введешь в дом к себе женщину,

За которой придет многое воинство

Греков, давших обет брак уничтожить твой

Вместе с царством Приамовым.


Сколько пота, увы, людям, коням грозит!

10 Роду Дардана ты сколько смертей везешь!

Вот Паллада уже шлем, колесницу, щит —

Все готовит в жестокий бой.


Не гордись, что с тобой помощь Кипридина!

Тщетно будешь кудрей волны расчесывать,

Тщетно жен чаровать лирными песнями —

Не спастись тебе в тереме


Ни от критской стрелы, ни от тяжелых пик:

Шум ворвется, Аякс быстрый найдет тебя.

Хоть и поздно, увы, все ж, любодей, узнай:

20 Будут кудри твои в пыли.


Видишь: гибель несут роду троянскому

Сын Лаэрта – Улисс, Нестор – пилосский царь.

Здесь бежит за тобой Тевкр-саламинец, там —

Закаленный в боях Сфенел,


Конеборец лихой, царь колесничников;

За Сфенелом вослед вот Мерион-стрелок,

Вот, храбрейший отца, страстно Тидид, ярясь,

Жаждет – грозный – найти тебя.


Ты же, словно олень, что, увидав волков

30 В дальнем луга краю, мчится, траву забыв, —

Так и ты побежишь, трус, запыхавшийся:

Не такой, как с Еленою!


Пусть отсрочит конец Трои и жен ее

Гнев Ахилла и флот, битвы с врагом прервав, —

Все ж, когда протечет ряд неизбежных зим,

Греки град Илион сожгут».

[15]

16

Палинодия


О дочь, красою мать превзошедшая,

Сама придумай казнь надлежащую

Моим, злословья полным, ямбам:

В волнах морских иль в огне, – где хочешь!


Ни Диндимена в древнем святилище,

Ни Феб, ни Либер не потрясают так

Души жрецов, ни корибанты

Так не грохочут гремящей медью,


Как духи Гнева, коим не страшны ведь

10 Ни грозный вал морской, ни германца меч,

Ни ярый пламень, ни Юпитер,

С грохотом страшным разящий с неба.


Ведь Прометей, лепя человечий род,

С людскою глиной глину звериную

Смешал, и в недра нашей груди

Злобы вложил и безумья львиных.


Лишь духи Гнева лютую вызвали

Судьбу Фиеста. Гнев был причиною,

Что города бесследно гибли,

20 И на местах, где стояли стены,


Надменный недруг землю распахивал

Уйми же гнев свой! В дни моей юности

Ведь и меня лишь пыл сердечный

В злобе толкнул написать поспешно


Те ямбы. Ныне горечь прошедшего

Стремлюсь сменить я дружбой и кротостью.

Мою вину мне в новых песнях

Дай искупить и верни мне душу!

[16]

17

К Тиндариде


Гостит охотно в рощах Лукретила

Сильван проворный, друг моих козочек.

Он бережет их от палящих

Солнца лучей и ветров осенних.


Беспечно бродят жены пахучего

Супруга, в чаще скрытые ягоды

Спокойно ищут, – не страшат их

Жала змеиные, зубы волчьи,


Когда в окрестных долах и в узеньких,

10 Бегущих в гору, уличках Устики

Звучат божественной цевницы

Полные сладостных чар напевы.


Богам любезен я благочестием

И даром песен. О Тиндарида, здесь

Найдешь ты сельских благ обилье

И насладишься привольной негой.


Уйдя от зноя в уединенную

Ложбину, будешь петь на теосский лад

Про Пенелопу и Цирцею,

20 Тайных соперниц в любовной муке;


В саду тенистом будешь потягивать

Со мной за кубком кубок – лесбийское

С его небуйным, легким хмелем,

И опасаться тебе не надо,


Что Кир в припадке яростном ревности

С тебя руками нетерпеливыми

Сорвет венок и растерзает

Ткань неповинной твоей одежды.

[17]

18

Квинтилию Вару


Вар, дерев никаких ты не сажай раньше священных лоз

В рыхлой почве, вблизи Тибура рощ, подле стен Катила;

Трудным делает Вакх тем, кто не пьет, жизненный путь; нельзя

Едких сердца тревог прочь отогнать, кроме вина, ничем.


Кто, из чаши хлебнув, вспомнит про гнет войн или бедности?

Кто не грянет свой гимн Вакху-отцу с милой Венерою?

Но для каждого есть мера в питье: Либер блюдет предел.

Бой кентавров возник после вина с родом лапифов, – вот


Пьяным лучший урок; Вакх, не щадя, диким фракийцам мстит:

10 То, что можно свершать, то, что нельзя, узкой межой они

Делят, жадные пить. Я же тебя, бог, не дерзну пытать

Против воли твоей; таинств твоих, скрытых от всех плющом,


Я толпе не предам. Только сдержи буйный тимпан и рог!

Вслед за ними идет в злой слепоте дух Себялюбия,

И Тщеславье, подняв выше всех мер праздную голову,

И Болтливость, кому вверенных тайн, словно стеклу, не скрыть.

[18]

19

К прислужникам. О Гликере


Мать страстей беспощадная,

Дионис молодой, с резвою Вольностью,

Душу вы повелели мне

Вновь доверить любви, было забытой мной.


Восхищен я Гликерою,

Что сияет светлей мрамора Пароса,

Восхищен и задором я

И опасной для глаз прелестью личика.


И бессилен пред натиском

10 Я Венеры: она с Кипром рассталася,

Про парфян ли, про скифов ли, —

Все, что чуждо любви, петь возбраняет мне.


Так подайте ж, прислужники,

Дерна мне и ветвей свежих, и ладана,

И вина с чашей жертвенной:

Да богиня грядет, жертвой смиренная!

[19]

20

К Меценату


Будешь у меня ты вино простое

Пить из скромных чаш. Но его недаром

Я своей рукой засмолил в кувшине

В день незабвенный,


В день, когда народ пред тобой в театре

Встал, о Меценат, и над отчим Тибром

С ватиканских круч разносило эхо

Рукоплесканья.


Цекубским вином наслаждайся дома

10 И каленских лоз дорогою влагой, —

У меня же, друг, ни Фалерн, ни Формий

Чаш не наполнят.

[20]

21

К хору юношей и девушек


Пой Диане хвалу, нежный хор девичий,

Вы же пойте хвалу Кинфию, юноши,

И Латоне, любезной

Всеблагому Юпитеру!


Славьте, девы, ее, в реки влюбленную,

Как и в сени лесов хладного Алгида,

В Эриманфские дебри,

В кудри Крага зеленого.


Вы же, юноши, в лад славьте Темпейский дол,

10 Аполлону родной Делос и светлого

Бога, рамо чье лирой

И колчаном украшено.


Пусть он, жаркой мольбой вашею тронутый,

Горе войн отвратит с мором и голодом

От народа, направив

Их на персов с британцами!

[21]

22

Аристию Фуску


Для того, кто чист и не тронут жизнью,

Ни к чему, мой Фуск, мавританский дротик,

Ни к чему колчан, отягченный грузом

Стрел ядовитых,


Держит ли он путь по кипящим Сиртам,

Или на Кавказ негостеприимный,

В сказочный ли край, где о берег плещут

Воды Гидаспа.


И меня, когда по лесам сабинским,

10 Лалагу мою воспевая громко,

Я брожу один, невооруженный,

Волк обегает,


Лютый зверь, каких не питают гордой

Давнии леса под широкой сенью,

Ни косматых львов родина сухая —

Край нумидийский.


Брось меня туда, где дыханье лета

Не живит лесов и полей увялых,

В те края, куда нагоняет злые

20 Тучи Юпитер,


Брось туда, где Солнце пылает ближе,

Убивая жизнь, – все равно я буду

Лалагу любить, что лепечет сладко,

Сладко смеется.

[22]

23

К Хлое


Ты бежишь от меня, Хлоя, как юная

Лань, которая мать ищет в горах крутых

И напрасно страшится

Леса легкого лепета.


Куст ли зашелестит ветра дыханием,

Шелохнет ли слегка быстрый бег ящериц

Веточку ежевики, —

Вся она уже в трепете.


Ведь не тигр я, не лев, Ливии страшный сын,

10 Чтоб тебя растерзать, хищно набросившись.

Брось за матерью бегать:

Зреешь ты для супружества!

[23]

24

К Вергилию, на смерть Квинтилия Вара


Сколько слез ни прольешь, все будет мало их —

Так утрата горька! Плачу надгробному,

Муза, нас научи: дар благозвучия

От отца получила ты.


Наш Квинтилий, увы! спит непробудным сном.

Канут в бездну века, прежде чем Праведность,

Честь и Верность найдут мужа, усопшему

В добродетелях равного.


Много честных сердец ранила смерть его;

10 Но, Вергилий, твое ранено всех больней.

Тщетно молишь богов друга вернуть тебе,

Им любовно врученного.


Пусть рокочет твоя лира нежнее той,

Чьим напевам внимал бор зачарованный, —

Не наполнится вновь кровью живительной

Тень, что страшным жезлом своим


Бог Меркурий, глухой к просьбам и жалобам,

В мрачный круг оттеснил немощных призраков.

Тяжко! Но, не ропща, легче мы вынесем

20 То, чего изменить нельзя.

[24]

25

К Лидии


Реже все трясут запертые двери,

Вперебой стуча, юноши лихие,

Не хотят твой сон прерывать, и любит

Дверца порог свой, —


Легкие в былом чьи скрипели часто

Петли. Слышишь ты уж все реже, реже:

«Ты, пока всю ночь по тебе страдаю,

Лидия, спишь ли?»


Дерзких шатунов в свой черед, старуха

10 Бедная, в глухом тупике оплачешь,

Фракийский когда голосит под новолунием ветер.


Ярая любовь пусть тебе и жажда

Та, что кобылиц распаляет часто,

Раненую жжет неотступно печень, —

Пусть ты и плачешь.


Пылкая, плющом молодежь зеленым

Тешится всегда, как и темным миртом,

Мертвые листы предавая Эвру,

20 Осени другу.

[25]

26

К Музам. Об Элии Ламии


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6