Военные приключения - Приказы не обсуждаются

Игорь Берег

Приказы не обсуждаются

Часть первая

Глава 1

Евгений осторожно прикрыл дверь номера – чтобы ненароком не разбудить жену – и направился к лифту. Можно было, конечно, сбежать вниз и по лестнице, третий этаж всего лишь, но лифт в этом отеле ему почему-то очень нравился, вот и решил доставить себе маленькое удовольствие с утра пораньше. В добавление к другим.

А удовольствий здесь у него было много. Впервые за пять последних лет они с Наташкой вместе выбрались за границу, не куда-нибудь, а в приличную, цивилизованную страну, даже в две. До этого довольствовались Турцией, Кипром, да иногда на недельку летали на Черное море. И не то чтобы так уж свободных денег не было, просто почему-то раньше тянуло только к морю и солнцу. А в этом году решительно заявили друг другу: «Нет!» Наташка ныла, что ей осточертели отели Антальи с их идиотскими правилами и «всем включенным». Евгению на теплые моря тоже уже не хотелось. Подумав, отвергли и всякие Карелии с Селигерами. Во-первых, холодновато, а во-вторых, просто грязно. Сервиса никакого, сплошное расстройство желудка. Пока еще до тех мест настоящая цивилизация дойдет… Миронов за последние годы несколько отвык от полупоходного образа жизни, когда приходится самому готовить пищу на древнем примусе и отбиваться от полчищ комаров или зверья похуже. Он не стал с возрастом слабее физически и морально, но просто здраво полагал: если ты живешь спокойной жизнью цивилизованного человека, то и незачем забираться куда-нибудь в глушь и искать на свою задницу приключений. Поэтому не стал предлагать Латинскую Америку. Полазил там в свое время вдосталь и, хотя наверняка можно было в Бразилии или Аргентине найти приличный курорт, но вот что-то не хотелось, и все тут.

Были, конечно, Испания и Италия, но чем эти страны, в сущности, отличаются от Кипра с Турцией? Достопримечательностями? Нет, хотелось чего-нибудь особенного, но без экстрима.

В общем, сидели они в раздумьях, когда неожиданно пришла помощь с той стороны, откуда и не ждали. У Евгения был деловой обед с партнером из Германии. Обсуждали кое-какие вопросы. Несложные и не очень срочные. Карл даже не специально прилетел для этого в Москву. Насколько Миронову было известно, имелась у немца здесь подружка, причем, по нынешним меркам, давняя, лет пять или шесть у них роман продолжался. Жениться на русской Карл не собирался, в Германии своя семья имелась, но почему-то и эту связь прерывать не спешил. Удовлетворяло ли любовницу такое положение дел, оставалось лишь гадать. Да и не обсуждали русский и немецкий бизнесмены эту тему между собой. Сотрудничали они уже несколько лет, друг другу в делах доверяли, насколько это вообще возможно в бизнесе, и отношениями своими были вполне довольны. Но в личную жизнь не лезли.

Так что, поговорив о текущих делах и наметив перспективы, за кофе они просто трепались о разных пустяках. Евгений без всякой задней мысли поведал партнеру о своих с супругой терзаниях по поводу предстоящего отпуска. Карл неожиданно задумался, а потом поинтересовался: был ли Миронов во Франции?

Евгений, пожав плечами, сказал, что, конечно же, был пару раз. В Париже и Лионе – по делам. Нет, сказал Карл, он имеет в виду не большие города, а настоящую Францию – маленькие городки в провинции. Евгений покачал головой: не доводилось. А сам представил тупое захолустье, где одни спят до обеда, а другие встают ни свет ни заря – чтобы выгонять на пастбище коров. Наверняка, как и в России, – скука смертная. Может, только грязи поменьше и народ одет почище.

Карл, видимо угадав его сомнения, весело рассмеялся и принялся заверять, что французская глубинка – это нечто совсем особенное. Такого даже в Германии нет. Он сам с супругой почти каждый год бывает там. И вот теперь настойчиво рекомендует герру Еужену и его прелестной супруге Наташе провести недельку-другую где-нибудь в Эльзасе. Да, да, именно в Эльзасе. Там есть прелестный городок Рибевиль, недалеко от Кольмара. Чудесный климат, невысокие горы, узкие улочки со старинными домами. Прекрасная кухня и невероятное количество местного вина. Райское местечко! Недаром ведь Франция и Германия всегда спорили за эту провинцию!

Что, усмехнулся Евгений, в Германии нет хорошей кухни и своего вина, поэтому и спорили? А впрочем… Он задумался. Тут Карл «подбросил в топку уголька», заявив, что если «Мироновс» соберутся все-таки в этот самый Эльзас, то у него имеется еще одно заманчивое предложение. Он пришлет им приглашение, они несколько дней погостят в его доме в Германии, а затем вместе на автомобилях поедут в Рибевиль. Это по немецким автобанам всего несколько часов. В следующий раз, если Еужену понравится, можно будет махнуть в другую французскую провинцию, например Шампань. Или Нормандию. А понравится обязательно, в этом Карл уверен.

У Евгения сомнения насчет «понравится» были, но в предложении немецкого партнера имелось и рациональное зерно, даже несколько. В свое время, когда завязывались их деловые отношения, в гостях у Карла он побывал, но знал, что с тех пор тот поменял большую квартиру на еще больший отдельный дом в тихом респектабельном районе Эрфурта, и сейчас было интересно взглянуть, как живут германские, ну, почти капиталисты. Личные отношения с партнером укреплять тоже нужно. Кроме того, Наташка, побывав пару лет назад в Париже, загорелась после этого изучением французского языка, и ей было бы сейчас очень интересно проверить свои познания. Да и в Германии она еще ни разу не была.

Вот такие соображения он изложил супруге вечером. Ну да, сказала Наташка, фиг ли в том Париже делать? А вот, к примеру, Берлин я бы посмотрела, да и этот, как его… Эрфурт тоже. Говоришь, у него дом? Вот-вот, пора приглядываться, как люди цивилизованные живут, а не наши дуры с Рублевки, которые сразу богатых мужей поотхватили. Я за тебя почти нищего выходила, между прочим. А с Францией… Как, говоришь, городок называется? Ага, это будет даже очень оригинально: все как придурки на пляжах толкаются, а мы с тобой по французской деревне на лошадках рассекаем. Есть же там лошадки? Все сдохнут от зависти!

Кто эти «все», Евгений уточнять не стал, про лошадок подумал без восторга, поскольку ни разу в седле не сидел. Но насчет дома жена была права. Имелась у них такая задумка – собственный дом. Для начала – под Москвой, а потом, чем черт не шутит, и «за бугром».

Так что на следующее утро Евгений позвонил Карлу и сказал, что «Мироновс» принимают его предложение. Можно присылать вызов в гости. Немец, который ночевал, естественно, не в отеле, а у любовницы, обрадовался и пообещал все оформить в самые кратчайшие сроки. Может быть, тем самым получив скандал: черт знает кого приглашаешь, а меня ни разу в Германию не возил! Скорее всего, так и было, Евгений однажды эту его Маргариту видел, и она показалась ему законченной стервой. Что только добряк Карл в ней нашел?!

В том, что немец выполнит свои обещания, Мироновы не сомневались нисколько. Наташка щебетала и прикидывала, какие из нарядов возьмет с собой. Евгений посмеивался и советовал брать по минимуму – все равно и в Германии, и во Франции будет бегать по магазинам. А чемоданы, добавлял он, кому таскать придется?

Кирилл отказался ехать наотрез. Заявил, что загранки ему надоели, здесь хватает дел, что он уже взрослый и некоторое время вполне сможет прожить без родительской опеки. Уговаривать его особенно не стали – действительно, парню пятнадцать лет! Но и в Москве его одного оставлять тоже было нельзя, поэтому срочно на время отпуска вызвонили из Ставрополя бабушку с дедушкой, на что сынуля скрепя сердце согласился.

Хотели лететь самолетом, но тут выяснилась одна деталь: авиакомпания требовала, чтобы билеты (по требованию немецкой стороны) приобретались сразу в оба конца. А поскольку домой возвращаться они собирались уже из Франции, то плюнули на «Аэрофлот» и решили ехать поездом. О чем потом горько пожалели.

Вызов пришел через три недели. Карл все сделал быстро, но подвела почта: конверт с бумагами где-то болтался больше десяти дней. На лошадях, наверное, везли. Потом были хлопоты с получением визы. В консульстве на всех желающих посетить страну Гете и Шиллера смотрели подозрительно, как на потенциальных эмигрантов, строили в очереди и пытливо выспрашивали о целях и сроках поездки, требуя каких-нибудь гарантий обязательного возвращения на родину. Евгений, стоя в этих очередях – секретаршу послать не мог, требовалось обязательное личное присутствие, – уже проклинал тот день, когда поддался на посулы немецкого искусителя. Но выдержал, вытерпел и получил наконец паспорта с вклеенными зеленоватыми Шенгенскими визами. Теперь они с Наташкой в течение месяца могли преспокойно мотаться почти по всей Европе и никто им слова не скажет. Кроме, конечно, российских и германских пограничников.

До Эрфурта, который находится в Тюрингии, то есть в самом центре Германии, из Москвы, естественно, никакого поезда не было. Но Евгений легкомысленно махнул на проблему рукой и заявил супруге, что они разберутся с этим на месте. Трудности следует разрешать по мере их поступления, а никак не раньше!

Купе международного вагона походило на кубрик подводной лодки: вроде и выглядит все вполне цивилизованно, но невероятно тесно. Как будто проектировали и строили вагон маленькие худощавые китайцы. Даже Кирилл, осмотрев дорожные апартаменты родителей, когда с бабушкой и дедушкой пришел провожать их, покрутил носом, почесал в своей гриве и сочувственно сказал, чтобы предки крепились и не поддавались на провокации. Получил от отца дружеский подзатыльник и несколько денежных купюр от матери: чтобы к старикам за средствами не приставал. И чтобы не курил, и домой возвращался не поздно, и читал, а не пялился в компьютер! Сын покивал, но ясно было, что далеко не все родительские инструкции будут исполнены в точности. У Мироновых-старших было такое выражение на лицах, словно детей угоняют в эту самую Германию, а не добровольно они туда едут отдыхать. С внуком старики оставаться не боялись, очень его любили и получали в ответ взаимность. Так что все обещало приятное времяпрепровождение, поскольку тылы у Мироновых-средних были прикрыты.

Наконец поезд тронулся. Пришло время делить полки. В купе с ними ехала еще одна дама. Ее пригласили друзья из Дюссельдорфа. Несколько лет назад уехали туда, обжились и теперь имели возможность зазывать к себе родственников и приятелей. Место у Ольги было третье, на самом верху, но даме, разумеется, неудобно было карабкаться по лесенке, которая больше подходила для обезьян, чем для людей, и сия горькая участь выпала Евгению. А куда было деваться?

Поезд отправлялся поздно, и за окном уже стемнело. Полки в купе опускали проводники, отпирая их особым ключом. Проводники были толстые и очень важные, преисполненные гордостью за свою особую миссию. Еще бы, международные рейсы! Они еле втискивали в купе свои объемистые пуза и, сопя, начинали орудовать хитрой железякой, куда-то ее втыкая и поворачивая. А Евгению вдруг пришло на ум сравнение с военной гауптвахтой. Или с тюрьмой какой-нибудь. Там койки тоже опускают только на ночь. В остальное время можно лишь сидеть или стоять. В соседнем купе кто-то вполголоса сравнивал их вагон с собачьим ящиком. Видимо, не только чета Мироновых была недовольна. Чтобы не мешать проводникам, Евгений отправился в тамбур покурить.

Конечно, в этом тамбуре было потише, чем в обычном, российском. Из перехода между вагонами стук колес едва доносился. Да и сами двери открывались не просто так, а с помощью пневматики, с шипением. Но самодельная жестяная пепельница, висевшая на стене, была до боли знакомой и почти родной.

Евгений закурил, прислонился плечом к косяку и стал сквозь стекло наблюдать за убегающими назад окраинами Москвы. Отсутствовать им с Наташкой предстоит около трех недель. Но, может быть, вернутся и раньше, смотря по обстоятельствам. Вдруг окажется, что расхваленный Карлом Рибевиль на деле – самая обычная дыра, какой-нибудь Мухосранск, только французский. Ну что ж, никогда не поздно будет перебраться еще куда-нибудь, в более цивилизованное место. На месте прояснится. Да и с Карлом у него дома нужно будет поговорить о делах за бутылочкой-другой настоящего немецкого пива…

Позади зашипела, открываясь, дверь перехода. Евгений не обернулся, лишь в отражении увидел, что в вагон вошел крупный мужчина в куртке с поднятым воротником. Удивительно, лето на дворе, сам Миронов стоит в рубашечке с короткими рукавами, легких брюках и сандалиях, а этот вырядился в осеннюю куртку, да еще и воротник поднял!

Вошедший полез в карман, словно бы за сигаретами, замешкался и вдруг, нажав кнопку открывания дверей, резко нырнул туда же, откуда пришел. Что за чудак?! Евгения испугался, что ли? Или жулик какой-нибудь? Кто сказал, что в международных вагонах не бывает обычных воров? Поезд-то идет еще по территории России.

Только по возвращении в купе у Миронова появилось смутное ощущение, что человек в тамбуре ему уже встречался. Или просто походил на кого-то знакомого?

Глава 2

Евгений улыбнулся портье, получил в ответ дежурную улыбку и вышел из отеля прямо на центральную площадь Рибевиля. Была площадь маленькой, уютной, с затейливым фонтаном, на дне которого валялось множество монеток, брошенных туристами. И никто эти монетки не пытался выловить. А на самой площади по субботам проходила местная ярмарка, куда окрестные огородники свозили различную зелень собственного производства. Но наличествовали здесь и всевозможные сыры, и колбасы, и копченые окорока…

А также присутствовали вещевые ряды. Приехали они в Рибевиль в пятницу, и Наташка субботним утром ускакала на рынок – попрактиковаться во французском и, если понравится, купить что-нибудь – «во Франции». Как она практиковалась, Евгений не видел, но вернулась жена весьма довольной и притащила целый ворох платьев, юбок и блузок. Мужу, естественно, не досталось ничего. Не потому, что Наташка не захотела ему что-нибудь покупать или не нашлось подходящей футболки. Просто так у них повелось: она может покупать для себя все, что ей хочется, но Евгению одежду они выбирают вместе.

Сегодня был четверг, и в этот ранний час площадь пустовала. Вообще по утрам на улочках Рибевиля народ почти не появлялся. Провинция, как-никак. И работало всего несколько магазинчиков. Может быть, не закрывшихся с ночи, дежурных.

Но Миронову много магазинов и не требовалось. Цель у него имелась вполне определенная: купить что-нибудь к завтраку. Ну и просто прогуляться. Было в этих его утренних неспешных прогулках что-то умиротворяющее, греющее душу, заставлявшее потом весь день благостно смотреть на окружающий мир. А то как бы он на него смотрел после завтрака, подаваемого в отеле: овсянка, плохо приготовленная яичница и жидкий чай? Он с первого дня не уставал удивляться, как это французы – и не умеют готовить?!

Нет, в ресторанах и кафе все было в полном порядке, обеды и ужины у них проходили просто великолепно. Но вот завтраки… Надо совсем не уважать свой организм, чтобы так заправлять его по утрам! Хотя окружающих его людей скудность завтрака совсем не смущала, уплетали клейкую овсянку и пережаренные яйца за обе щеки. Евгений же, выдержав два дня, заявил жене, что больше не потерпит такого издевательства, и поутру отправился на поиски съестного. Можно было купить про запас что-то с вечера, но вот странность: в номерах не имелось холодильников! Французам, наверное, в голову не приходило хранить какие-то продукты, если их можно купить совершенно свежие в соседней лавочке.

И такие лавочки Евгений поблизости от отеля нашел. Мясную, булочную, молочную. А также сувенирную, в которой имелся холодильный шкаф с напитками. «Туборг» здесь был настоящий, не произведенный где-нибудь в Туле или Клину, и Евгений не удерживался от соблазна взять баночку-другую и употребить. Благо, с момента приезда в Рибевиль за руль арендованного «фольксвагена» он не садился. По провинции разъезжали на «БМВ» Карла. Так они все вместе решили, потому что у Евгения не было достаточного опыта вождения, как выразился Карл, «по европейским стандартам», а дорожное происшествие совсем не входило в их планы. Миронов не особенно упрямился. Хочется человеку проявить максимум гостеприимства и поработать шофером у русских друзей – на здоровье! И Миронов с чистой совестью употреблял хорошее пиво прямо с утра.

Пиво, кстати, Евгений пил не только по утрам, но и при каждом удобном случае. Здесь оно было ничуть не хуже, чем в Германии, и уж конечно, гораздо лучше, чем в России! Сколько бы телевизионная и прочая реклама не вдалбливала россиянам в головы уверенность в том, что сваренное «по лицензии» и «под контролем» западных концернов пиво ничем не отличается от оригинала, приехав за границу, русский человек убеждался: его нагло обманывают! Отличается, да еще как! Наверное, те, кому полагалось контролировать качество сваренного по лицензии пива, в России подпадали под действие магического исконно русского продукта с пятибуквенным названием и больше уже ни на что не отвлекались…

А вот хваленые французские вина Евгению совершенно не понравились. Правда, их здесь было чрезвычайно много. Шнайдеры, делая вид, что хорошо в винах разбираются, цокали языками, закатывали глаза и разглагольствовали о тонком вкусе и изысканном букете. Но, по мнению Миронова, было это все просто игрой. Как ему показалось, вкус этих вин ничуть не отличался от прикумских, а то и молдавских. Но сомнениями своими он поделился только с женой. Наташка помялась, а потом честно призналась, что тоже ничего не понимает в винах и «эта кислятина» вызывает у нее только изжогу. После такого разговора они уже вдвоем, как могли, старались избегать совместной с немцами дегустации очередного «Шато де…» и в основном употребляли пиво. Шнайдеры слегка морщились, но снисходительно кивали, соглашаясь с такой профанацией.

В Москве Евгению тоже встречались подобные типы. Один знакомый даже уверял, что те дорогие французские вина, что можно купить в магазинах, – абсолютная подделка. То есть, может быть, они и действительно французские, но привозят их в Россию в цистернах и разливают по бутылкам где-нибудь в Подмосковье. А потому пить их не следует. Но они, настоящие знатоки и ценители, лично нашли какие-то каналы и для себя иногда достают ящик-другой через… немецкое посольство! Почему французское вино можно доставать только через германское посольство, Евгений так и не понял. Может быть, французы то, что доставлялось с родины, сами выпивают, а немцы брезгуют, патриотично наслаждаясь родными рейнвейнами, а не выпитое сбагривают русским?

Нет, он верил в то, что существуют настоящие вина и ценители их, которые четко разбираются в сортах, годах и урожаях. Но советский, а потом российский человек, вкус которого воспитан на отечественном продукте безо всяких изысков, вряд ли сможет постигнуть все нюансы употребления изысканных вин. Разве что посвятит этому все свое свободное время и даже сверх того. Но ему что, заняться больше нечем? Есть люди, которым и впрямь некуда девать часы и дни, у них уже есть приличные капиталы и работать далее совсем ни к чему. Вот и пускай они утончают свой вкус коллекционными винами и ароматными сигарами. Возможно, когда-нибудь и сам Евгений к этому придет. Но пока… Так что не будем выпендриваться, изображая из себя знатока и ценителя. Конечно, не стоит при этом и перегибать палку в другую сторону, требовать вместо вина водки или «самтрестовского» портвейна, закусывая салом и чесноком. Дескать, вот я какой простой и незатейливый парень! Глупо и не смешно. Можно выпить тонкого вина, из вежливости. Но и насиловать свой организм не стоит. Вот хочется организму, как в случае с Евгением, пива. Ну, так и давай ему того, чего хочется!

Сегодня Миронов намеревался, как и почти все прошлые дни, дать своему организму то, что ему хотелось. В сувенирной лавочке он для начала прошелся вдоль полок и выбрал несколько магнитных нашлепок на холодильник с надписью «Alsace» и изображением аистов. Нашлепки ему нужны были в качестве маленьких сувениров, чтобы раздаривать дома знакомым. Недорого и очень симпатично – презент из Франции. Каждый раз, заходя в эту лавочку, он покупал несколько штук. Добрых знакомых у него, а особенно у жены, имелось множество.

А аисты здесь были повсюду. На острой крыше каждого дома обязательно красовалось специальное гнездо для аистов, и они там сидели. Белые потеки на черепице, похоже, не смущали местных жителей. Аисты были для них словно ангелы, охраняющие домашние очаги от напастей.

Мало того, неподалеку от Рибевиля помещалась целая колония аистов. Мимо деревьев, где они селились, требовалось проезжать без остановки, чтобы не беспокоить птиц и их потомство.

Отобрав понравившиеся сувениры, Евгений подошел к холодильному шкафу и достал из него пару холодных банок «Туборга». Шкаф не запирался на замок, и продавцу совсем не требовалось нажимать на кнопку у себя за прилавком, чтобы открыть его. Кто станет воровать пиво или «Кока-Колу» в этом тихом и сонном городишке?

«Туборг» и сувениры – вот и все его покупки в этой лавочке. Продавец аккуратно упаковал нашлепки в маленький бумажный пакетик, а для пива выдал пластиковую сумку с неизменными аистами. У него и на вывеске магазина была нарисована аистиха-мама с двумя носатыми детишками. Сумка и пакетик были с улыбкой вручены теперь уже почти постоянному покупателю в обмен на несколько франков.

Затем Миронов зашел в мясную лавку. Выбор колбас и полуфабрикатов здесь был огромен, но он уже успел попробовать кое-что из местных деликатесов и сейчас без колебаний указал продавцу на тонкие эльзасские колбаски, похожие на российские охотничьи. Колбаски имели острый вкус, но под пиво это было самое то. Какой-то пожилой француз, которому второй продавец в это время нарезал тонкими кружочками странного вида вареную колбасу, посмотрел на Евгения осуждающе. Кто же это будет есть такое спозаранку? Миронов вежливо улыбнулся старичку. Дескать, у каждого свои вкусы. И свой желудок. Вам это подозрительное, с зелеными вкраплениями, жевать, а нам грызть остренькое, бодрящее. И пивом запивать.

Последней на очереди была булочная. Здесь Евгения тоже уже знали, встретили с улыбкой. Впрочем, как и всех покупателей, но хотелось верить, что так радушно улыбаются только ему. Продавщица протянула пакет с двумя булками-зигзагами. Булка и впрямь выглядела, как аккуратный зигзаг.

Булочная располагалась на той же площади, что и отель. Миронов устроился на лавочке у фонтана, отломил кусок булки, достал одну колбаску и откупорил банку пива. Спешить ему было некуда. Немцы так рано не вставали, жена тоже еще спала. Можно было насладиться тихим эльзасским утром, завтракая эльзасскими продуктами и запивая их датским пивом. Тем, что не съест, он поделится с проснувшейся Наташкой. И второй банкой пива тоже.

Проходящие мимо французы и ранние пташки-туристы наверняка не будут коситься на странного человека, устроившего себе завтрак прямо на площади. И полицейскому, если он появится, тоже не будет дела до захотевшего перекусить иностранца. Здесь привыкли уважать личную жизнь и не лезут в нее без нужды.

Но полицейский вряд ли появится. За все время, проведенное во Франции, Евгений не видел ни одного местного представителя закона. Может быть, где-то в крупных городах полиция и патрулирует улицы в поисках преступников и нарушителей общественного порядка. Но только не в Рибевиле!

Ну да, точно, когда они ездили в Страсбург, там несколько полицейских им попались. Но поскольку никто из многочисленных туристов, бродивших по улицам старинного города, порядок не нарушал, полицейские выполняли функции гидов, подсказывая, как пройти к той или иной исторической достопримечательности.

Евгений устроился поудобнее, отхлебнул из банки и стал вспоминать ту поездку.

Страсбург оставил двойственное впечатление. С одной стороны – обычный буржуазный франко-германский город с серыми и бурыми домами, скоростными модерновыми трамваями, Европейским парламентом и совершенно безумным музеем современного искусства, от посещения которого у неспециалиста создавалось очень странное впечатление об этом самом искусстве: то ли он полный идиот и ничего в искусстве не понимает, то ли это откровенная дуриловка. В самом деле, можно ли считать шедевром стеклянный куб, набитый распиленными на куски гитарами, балалайками и прочими струнными инструментами? А с другой стороны, Страсбург (особенно центр) – великолепно сохранившийся уголок Средневековья. «Маленькая Франция», район с многими каналами, по которым плавают баржи с туристами, великолепный собор, ничуть не уступающий Кельнскому, и уж во всяком случае красивее и величественнее пресловутого Нотр-Дам де Пари. Кстати, этот тоже был Нотр-Дам.

Шнайдеры изо всех сил старались, чтобы гостям было интересно. Водили их по всем достопримечательным местам, угощали в многочисленных ресторанчиках и рассказывали, рассказывали. Евгений поражался количеству фактов, которые немецкий бизнесмен и его супруга удерживали в голове. Казалось бы: зачем это все им нужно? Не путеводитель ведь собрались писать? Похоже, им искренне было интересно все, что связано с историей мест, по которым они путешествовали. Такие вот Шнайдеры были настоящие туристы.

Мироновым тоже было интересно. Они с любопытством все осматривали, задавали вопросы, фотографировали, пробовали деликатесы в ресторанчиках. Евгений, раздумывая над немного настороженным состоянием, которое им владело, пришел к выводу: это из-за того, что они не чувствуют себя здесь хозяевами. Не в том смысле, что не владеют всеми этими красотами, а просто они – робкие гости, которые не могут свободно, когда захочется, приехать сюда. Только преодолев многие трудности и запреты. Такое ощущение сковывало, не давало дышать легко и свободно.

Вот и приходилось каждое утро настраивать себя на благодушный лад, чтобы не носить с собой чувство неполноценности, непринадлежности к окружающему миру.

Пиво закончилось. Пора было возвращаться в отель, будить Наташку. Но какая-то мысль оставалась недодуманной, поэтому Евгений отставил банку, чтобы выбросить потом в урну, и закурил. Какая мысль? Кажется, что-то в его воспоминаниях о Страсбурге… Так, музей, «Маленькая Франция», собор… Да, именно собор! Вернее, не само грандиозное здание, а то, что произошло внутри. Какой-то хор репетировал Моцарта. Акустика была превосходной, и голоса артистов звучали потрясающе. Даже Евгений, практически равнодушный к классической музыке, заслушался. Наташка же стояла почти не дыша, стиснув от восторга кулачки. И в этот момент Миронова толкнули в плечо. Он бы не обратил внимания, народа перед сценой было много, туристы, слушая музыку, буквально дышали друг другу в затылок. Но мужской голос над ухом произнес по-русски: «Простите!» и Евгений непроизвольно оглянулся. Однако разглядеть толкнувшего и извинившегося не успел, тот быстро пробирался назад, ввинчиваясь в толпу. Мелькнул коротко стриженый затылок над воротником грубой осенней куртки, похожей на морской бушлат, и пропал. А у Миронова осталось впечатление, что совсем недавно он уже видел и такую куртку, и такой затылок. Более того, и голос был ему знаком! Правда, кому он принадлежал, не вспомнилось. Евгений все вытягивал шею, пытаясь разглядеть таинственного незнакомца, но тут Наташка ткнула его локтем в бок и шепнула: «Ну что ты вертишься?! Не мешай слушать!», и он послушно забыл о толкнувшем его человеке.

Ну и почему сейчас этот эпизод вспомнился? Почему случайное столкновение с соотечественником засело у него в памяти, словно заноза? Мало ли русских сейчас за рубежом! Особенно летом. Границы не то чтобы совсем открыты, но если захотеть, если очень захотеть, то можно поехать куда угодно, в любую точку земного шара. И здесь, во Франции, русских сейчас тоже навалом! Они с Наташкой своими ушами слышали в том же Страсбурге, как молодая женщина громко спросила: «Ну, дети, кто будет синее мороженое?» Их почему-то очень развеселил вопрос. Надо же, даже с детьми путешествуют! А наш обормот не захотел ехать. Хотя что ему сейчас синее мороженое? Он, пожалуй, и от пива уже не откажется…

Но все таки что было в том незнакомце такого, что могло запомниться? Разве что куртка не по сезону. Все в легких цветных рубашечках, а он в матросском бушлате! Так, толстая куртка… Где он последний раз видел что-то подобное? Стоп, стоп! В тамбуре вагона, когда поезд только отправился из Москвы! Правильно! Тот очумелый, который сначала вошел в тамбур, а потом едва ли не убежал из него. Евгений не смог тогда разглядеть его, да и не старался. Так, отражение в темном стекле. Но ведь похоже, похоже… Вот голоса тогда он не услышал, сейчас мог бы сравнить. И все же раньше эти чуть хрипловатые нотки были ему знакомы. Откуда?

С тех пор, как Миронов демобилизовался из армии, прошло уже порядочно лет. Но навыки и знания, полученные во время службы в СОБ, Службе общей безопасности, не выветрились до конца. Он все еще многое умел и на многое был способен. Вот только в мирной жизни его способности были не нужны. Разве что умение разбираться в людях и просчитывать любого человека в самое короткое время. В бизнесе это немаловажно, иначе в два счета обманут, кинут, да еще и с удовольствием это сделают. И в какой-то мере умение просчитывать, быстро понять, что от человека можно ожидать подлости, хитрости или: наоборот, – желания честно сотрудничать, помогало Евгению не только держаться на плаву, но и развивать свое дело, расширять его. Он не разорился, как многие и многие, начинавшие в одно время с ним, сумел вовремя понять, что компаньон, которому он доверял, готовится предать его, и упредил удар. Миронов старался работать, насколько это возможно, честно, и честность, как ни странно, себя оправдывала.

Иногда Евгений вспоминал о прошлом, о том времени, когда путешествовал по всему миру и выполнял сложные и секретные поручения. Но в этих путешествиях он почти никогда не был один. С ним были друзья, соратники, на которых он всегда мог положиться, знал, что его спина прикрыта, и точно так же прикрывал спины других. В нынешней жизни ему приходилось сражаться в одиночку, и спину ему прикрывали только Наташка и сын. Ну что же, Миронов привык к этому положению и уже не находил его странным.

Навыки, которыми он пользовался во время секретных операций, никуда не исчезли, просто ушли из актива в пассив, дожидаясь своего времени, когда понадобятся. Это как с иностранным языком. Если ты его знаешь, но не используешь, потому что нет нужды, то, попав в страну, где говорят на этом языке, буквально через пару дней начнешь вспоминать все, что знал. И через короткое время заговоришь как миленький, никуда не денешься.

Вот и теперь, едва вспомнив о случае в страсбургском соборе, Миронов немедленно припомнил, где мог видеть человека, похожего на того, кто толкнул его и, извинившись, скрылся в толпе. Евгений не сомневался, что, подумав, он сможет вспомнить, где и когда слышал хрипловатый голос незнакомца. Нужно только дать памяти немного времени, не понуждать ее, пусть работает автономно. Он знал за собой такую особенность.

С другой стороны, может быть, стоило насторожиться из-за самого факта появления незнакомца? Двойного появления. Хорошо, пусть они ехали в одном поезде. Но как тот оказался в Страсбурге, именно в соборе и именно в тот момент, когда туда зашел Миронов? Это тоже случайность? Что-то не верится.

А раз это не случайность, то кем может быть человек в бушлате и что ему нужно? Просто следит за Мироновым? С какой целью?

Никаких особенных грехов Евгений за собой не помнил. С конкурентами у него было мирное соглашение, которое обеими сторонами пока не нарушалось. Государственных тайн он не знал и с иностранными разведками не контактировал. Чужих жен не соблазнял, торговлей наркотиками или оружием не баловался. Вел спокойную, размеренную жизнь. Насколько это удавалось, конечно, в наше суматошное время. Так отчего же тогда слежка?

Или он все себе напридумывал? Вероятность столкновения со случайным попутчиком, даже не по купе или вагону – по поезду далеко от Москвы или Берлина, – хотя и была исчезающее мала, но все же существовала. Что за дела, в самом деле, кому это приспичило выслеживать его по германиям и франциям?! Кому он нужен, кроме жены и сына? Старикам-родителям разве что… Вот и нечего голову по пустякам ломать. Если что взаправду происходит вокруг него – со временем выяснится. А пока… Вон, денек какой хороший! Франция вокруг, в номере любимая жена спит, в пакете еще банка пива. Зачем о глупостях думать?

И, успокоив себя таким образом, Евгений поднялся с лавочки, аккуратно отправил в мусорник пустую тару и пошел в отель, будить Наташку. «Вы свою жену будите по утрам?» «Конечно, буду!»

Глава 3

«Отель де ла Тур», то есть «Отель башни», был небольшим, но очень уютным. Снаружи это было трехэтажное, с мезонином и цветочными ящиками под каждым окном здание постройки примерно середины девятнадцатого века, никак не позже. А внутри – все вполне современно: лифт, удобства, небольшой ресторан. В номерах остался старинный колорит: потолок подпирали деревянные рассохшиеся балки, почерневшие то ли от времени, то ли специально так обработанные. Телевизор Мироновы не стали включать уже на третий день. Здесь принимались станции трех стран: Франции, Германии и находящейся неподалеку Швейцарии. И если отечественное телевидение порой раздражало обилием рекламы и тупостью передач, западное вообще было «жвачкой для мозгов». Рассчитывалось оно, вероятно, на откровенных идиотов. Евгений напрасно щелкал кнопками пульта в надежде найти хоть что-нибудь интересное. Бесконечные ток-шоу, конкурсы на сообразительность, да французские и немецкие глупые фильмы о семейных неурядицах. В отличие от российского телевидения, где американские фильмы крутили с утра и до вечера почти по всем каналам, не исключая и «Культуру», здесь ковбои и бандиты на экране почти не появлялись. Очевидно, таким образом боролись с голливудской экспансией и экранным насилием. Но то, что заменяло «Полицейского из Беверли-Хиллз» и «Молодые ружья», явно не дотягивало до американского качества.

Не раздражал лишь один канал, который передавал прямое изображение с многочисленных курортов в Альпах и рассказывал о погоде там.

Евгений не упустил возможности доставить себе удовольствие и в очередной раз прокатился на лифте. Нравился он ему! А вот чем – непонятно. Ну, аккуратный, чистый, практически бесшумный. Что в этом такого особенного? В России этого добра хватает с избытком. Совершенно необъяснимая приязнь.

Наташка уже не спала, но вылезать из-под одеяла не спешила. Когда Евгений вошел на цыпочках, она повернула голову, глянула на мужа и спросила:

– Ну что, с добычей?

– Как обычно! – Евгений гордо потряс пакетом.

– А пива мне оставил?

– Конечно!

Жена села на постели, накинув одеяло на плечи, требовательно протянула руку.

– Давай!

Евгений, хотя и перекусил предварительно, все же присоединился к супруге и даже приложился ненадолго к банке, запивая колбаску.

Наташка хихикнула:

– Мы с тобой совсем как алкаши – пиво с утра хлещем!

Муж пожал плечами.

– Кто же виноват, если я по-французски объяснить не могу, что с утра тебе требуются круассаны и кофе? Ты бы хоть на бумажке мне написала, как это сказать. Русскими буквами.

– Да ну их, эти круассаны! – супруга с хрустом переломила булку. – Ты посмотри, какой здесь хлеб! Вроде и свежий, а корочка чуть не в палец толщиной! И кофе они отвратительно готовят. Лучше уж пиво.

Евгений подошел к окну, выходившему во двор гостиницы, закурил.

– Какие у нас планы на сегодня?

Наташка, доев «первый завтрак», наконец вылезла из постели, направилась в душ.

– Шнайдеры говорили, что в Кольмар поедем.

– И что там интересного?

– Ну как же! Это родина Бартольди!

– Что за зверь такой?

Супруга презрительно сощурилась.

– Темнота! Бартольди – скульптор, который создал статую Свободы. Если помнишь, ее еще Франция Америке подарила.

– Что, та самая, в Нью-Йорке? – поразился Евгений.

– Ага. В Кольмаре еще ее уменьшенная копия стоит.

– Забавно, надо будет глянуть. Вроде как в Штатах побываем.

– И еще там бывший монастырь доминиканцев. В нем сейчас музей, называется Унтерлинден, в котором есть Изенгеймский алтарь шестнадцатого века. В общем, есть что посмотреть.

– Что-то я начинаю уставать от всей этой культурной программы, – вздохнул Евгений. – Нет, это, конечно, здорово, – тут же поспешил исправиться он, заметив грозно взметнувшиеся брови жены. – Но чего-то не хватает…

– Знаю я, чего тебе не хватает! Целыми днями сидел бы в какой-нибудь кафешке и пиво дул! Повышай свой культурный уровень, деревня необразованная!

– Чего это я деревня, да еще и необразованная?! – картинно возмутился Евгений. – Во-первых, из Ставрополя родом, а не из какой-нибудь Татарки, а во-вторых, образование у меня имеется вполне приличное.

Он совсем не обиделся на слова жены. Подобные перепалки у них происходили довольно часто, но в них никто никого оскорбить не хотел. Ну что поделаешь, если у Наташки образование гуманитарное, а у него военное? И не был он таким уж необразованным. Хотя, конечно, не знал, где родился скульптор Бартольди. Подозревая, что и Наташка до вчерашнего дня этого не знала, тем не менее благоразумно уточнять не стал.

Через полчаса в дверь постучали. Немцы звали на завтрак. Теперь, после колбасок, эту процедуру можно было пережить спокойно.

Кольмар и впрямь оказался очень симпатичным городком. Статуя Свободы стояла на въезде и была совершенно зеленой. Они поглазели на даму с факелом, младшую сестру американской, даже сфотографировались рядом с ней. Немцы привычно морщили носы. Им это казалось вульгарным. Но Мироновы решили не обращать на них внимания.

Потом поехали к доминиканскому монастырю, то есть теперь музею.

Вот тут Евгению показалось, что они попали в кинофильм про мушкетеров. Как раз в тот эпизод, где Д’Артаньян с друзьями примчался спасать Констанцию Бонасье. Правда, там, кажется, был монастырь не доминиканцев, а кармелиток… Ну да не важно, главное, архитектура была практически такой же. Дворик, окруженный галереей с колоннами, узкие лестницы, большие светлые залы и темные кельи. Средневековая романтика.

Романтики тут хватало. Рыцарские доспехи в музейных витринах, старинные гобелены на стенах, какие-то древние чайники и кастрюли, непременная давильня – доминиканские монахи не чурались виноделия.

Изенгеймский алтарь был грандиозен. Целиком его грандиозность можно было понять только издалека, с галереи. Но подробностей оттуда разглядеть не представлялось возможным, и Евгению с супругой пришлось спуститься в зал.

И тут, среди толпы туристов, бродивших с раскрытыми ртами и непрерывно щелкающих фотоаппаратами, Евгений потерял Наташку из виду. Но не обеспокоился, чуть далее маршрут осмотра музея должен был вновь свести их вместе.

Не свел. Примерно с полчаса Евгений дожидался супругу в одном из залов, который она никак не могла миновать, и все больше и больше нервничал. Казалось бы, с чего? Ну, увлеклась дама стариной, бродит где-то, набираясь впечатлений. Что может случиться с человеком в тихом, почти сонном французском городке? Тут наверняка даже сумочки не выхватывают у зазевавшихся туристок лихие парни на мотороллерах, как принято в Италии.

Он успокаивал себя этой и подобными мыслями, но беспокойство не проходило. Появились Шнайдеры. Карл, высокий, худощавый, с седеющей трехдневной щетиной, одетый во все белое, донельзя элегантное, и Анна, небольшого роста, тоже в белом. Почему-то чета немцев предпочитала именно этот цвет. Хотя им шло.

Евгений поделился своими тревогами. Как и следовало ожидать, немцы только рассмеялись.

– Еужен, успокойтесь. Ничего с Наташей не случится. Здесь даже заблудиться невозможно!

Евгений и сам понимал, что нервничает на пустом месте, и все же ничего не мог с собой поделать.

– Ну, хорошо, – сказал Карл. – Давайте разойдемся в разные стороны и поищем Наташу. Встретимся здесь, в этом зале, через полчаса.

В течение условленного времени Миронов добросовестно оббегал все доступные посетителям залы и переходы монастыря, заглянул в несколько служебных помещений с ведрами и швабрами для уборщиков, подергал старинные медные ручки запертых дверей. Наташки не было.

Не заглянул только в дамский туалет. Но там, как выяснилось, побывала Анна. Бесполезно. Среди бела дня жена испарилась, как легкое облачко в голубом летнем небе.

Евгений почувствовал, что его охватывает вульгарная паника, и приказал себе не раскисать и сосредоточиться. Куда могла деться современная самостоятельная женщина с очень решительным характером? По доброй воле этого она сделать никак не могла, попросту не было причины. Тогда что же? Похищена? Кем? Для чего?

Кое-что все-таки разъяснилось. Худшие предположения Евгения оправдались. Карл, вполголоса сказав что-то Анне, отвел Евгения в сторону.

– Еужен, у меня для вас плохие новости…

– Какие?! Ну, говорите, Карл, говорите!

– Пять минут назад ко мне подошел незнакомый мужчина, сказал, чтобы мы немедленно возвращались в отель. И передал вот эту записку. Для вас.

Евгений нетерпеливо подрагивающими пальцами развернул сложенный вчетверо листок. Крупными буквами, уверенным, ровным почерком там было написано:

«Г-н Миронов! Ваша супруга у нас. С ней все в порядке. Возвращайтесь в Рибевиль и ждите звонка в своем номере. Вам все объяснят. Не надо обращаться в полицию. Это не поможет».

Евгений посмотрел на немца с недоумением и некоторой растерянностью. Протянул ему записку.

– Это что, у вас так шутят? Что за бред?

Карл прочел, повертел листочек в пальцах. Лицо его оставалось бесстрастным.

– Боюсь, что это не шутки, Еужен. Мне кажется, все очень и очень серьезно.

– И что теперь мне делать?

– Наверное, стоит выполнить требования похитителей, то есть вернуться в отель. И насчет полиции они правы. Французская полиция, насколько мне известно, только в фильмах решительная и эффективная. На деле все не так.

– Что, – возмутился Миронов, – вот так все бросить и спокойно ехать в Рибевиль, дожидаться звонка? Нет никакой возможности организовать поиск здесь и немедленно?

– Я такой возможности не вижу, – медленно, словно раздумывая, сказал Шнайдер. – Более того, если это серьезные люди, мы не только не спасем Наташу, но можем ей навредить.

– Каким это образом? Убьют ее, что ли?

– Могут и убить, – кивнул Карл. – Мы же не знаем, кто ее похитил! А вдруг это какие-нибудь ваши соотечественники из русской мафии? Они ведь не церемонятся с заложниками, насколько мне известно. Видите, записка написана по-русски…

Действительно, походило на то, что послание пришло от соотечественника. Или соотечественников. Записку явно отправил не иностранец, поскольку составлена она было грамотно, без ошибок.

– На кой черт Наташка нужна мафии, да еще и русской?! Были бы мы семейством миллионеров!.. Выкуп там, требования…

– Еужен, не надо сейчас нервничать, – мягко сказал немец. – Давайте и впрямь вернемся в отель, подождем звонка. Когда они свои требования выдвинут, будем действовать исходя из обстоятельств. К чему заранее мотать нервы и размахивать кулаками?

Евгений вынужден был признать, что Карл прав и в полицию обращаться смысла не имело. Они с женой были иностранцами в этой стране, пусть европейской и донельзя цивилизованной. Да, это не какие-нибудь Ирак или Египет. Но к иностранцам здесь относятся так же, как и в странах «нецивилизованных». С предубеждением и подозрением. К русским – тем более. Мифы о русской мафии успели основательно поселиться в сознании европейского (и американского) обывателя, и на всех россиян они смотрят как на потенциальных бандитов и убийц. Достаточно вспомнить недавний процесс получения виз!

Ну, придет он в полицейский участок, заявит: «Мою жену похитили неизвестные!» Как отреагируют местные ажаны? Несомненно, заявление примут к сведению, зарегистрируют. Даже, может быть, станут искать пропавшую русскую женщину. Но как станут искать? И с каким энтузиазмом?! Наверняка ведь будут думать: «Опять эти дикие русские что-то не поделили на французской земле! Теперь жен друг у друга крадут. Пусть уж сами разбираются!»

Так что да, нужно ехать в Рибевиль, дожидаться звонка похитителей.

И они поехали. По дороге молчали и Шнайдеры, и Миронов. Глупо было бы сейчас строить какие-то предположения о причинах похищения Наташи и о самих похитителях. Тем не менее Евгений прикидывал возможные варианты. И не находил разумного объяснения. Ведь только сегодня утром он размышлял по поводу возможной слежки и решил, что ему показалось. А теперь получается что?.. Не показалось, и слежка все-таки была, закончившись похищением жены? Дикость какая-то!

Случись подобное в России, он бы не особенно удивился и сейчас поднимал бы в ружье, пускал по следу и ставил на уши всех и вся. Безо всякого сомнения! Но что делать тут, вдали от дома? Кого поднимать, пускать и ставить? Единственный, кто может хоть в чем-то помочь – Карл. Да и то… Станет ли добропорядочный немецкий бизнесмен, даже питающий к нему самые дружеские чувства, влезать в какую-то темную историю, которая того и гляди может испачкать его незапятнанную деловую репутацию?

Словно прочитав его мысли, Карл оторвал одну руку от руля, несильно сжал локоть сидевшего рядом Евгения.

– Еужен, я хочу, чтобы вы знали: мы с вами и сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам.

Миронов слабо улыбнулся.

– Я ценю, Карл. Давайте надеяться на то, что ваша помощь просто не понадобится и это недоразумение вскоре разрешится!

– Разумеется, разумеется, – покивал немец в ответ. – Нужно надеяться на лучшее…

– Но готовиться к худшему! – подхватил Евгений. – Скажите, Карл, у вас здесь можно достать какое-нибудь оружие?

– Огнестрельное? – уточнил Шнайдер. – Ну, если постараться… Правда, мы не в Эрфурте… Считаете, что оно может пригодиться?

– Не знаю, – честно признался Евгений. – Я так, на всякий случай спросил. Если ваше предположение верно и тут замешана так называемая «русская мафия», то действительно все возможно. А что вы об этой мафии знаете?

– Не много. Я ведь не полицейский и даже не журналист криминальной хроники. Так, кое-что слышал, читал. Как и о турецкой, и о сербской мафиях.

– Есть и такие? – подивился Миронов.

– А еще китайская, албанская, еще какие-то…

– Да у вас тут заповедник какой-то для бандитов! С виду такая благополучная страна.

– Она и есть благополучная, – поджал губы немец. – Но вот эмигранты…

– Так зачем же пускаете?

– Общие принципы гуманности заставляют.

– А еще дешевая рабочая сила нужна, – с ехидцей добавил Евгений. Похоже, он приходил в себя и почти готов был к действиям.

– Ну, и это тоже, – нехотя признался немец.

– Что же вы хотите? Естественно, бандиты будут приезжать.

– То-то и оно… – вздохнул Карл. – На границе они все – добропорядочные граждане. Здесь же – самые настоящие головорезы.

– Это еще вас как следует китайская волна не захлестнула. Но скоро и китайцев здесь будет невпроворот, помяните мое слово. Русские ангелами покажутся.

– Мы уже догадываемся. Но ничего поделать против этого не можем.

– Думается мне, что никакая мафия в нашем случае не участвовала, – решительно сказал Евгений. – Это что-то другое.

– Почему вы так решили?

– Мафии нужны деньги, так? Крупный выкуп. Но еще раз повторяю: я не миллионер. По крайней мере, не валютный. По мафиозным масштабам – мелкая сошка. Если, конечно, тут серьезная организация действует, не какие-нибудь отморозки.

– А если именно отморозки? – не сдался Шнайдер.

– Если отморозки… Тогда придется действовать нетрадиционными методами!

– То есть?

– Самостоятельно, безо всякой полиции!

Немец воззрился на Миронова, чуть руль не бросил. Ну, конечно, откуда ему было знать о боевом прошлом Евгения?

– Вы что, как в американском боевике, собираетесь в одиночку разыскать этих бандитов?

– А почему нет? Если все так плохо сложится, что мне останется делать? Да еще если с оружием поможете.

Карл выглядел потрясенным.

– Надеюсь, вы не устроите пальбы где-нибудь в центре Рибевиля или даже в Страсбурге?

Евгений криво усмехнулся.

– Очень хотелось бы верить, что до пальбы не дойдет. Ну, а случится… На войне, как на войне!

Сейчас ему было все равно, что подумает этот благополучный немчик о своем деловом партнере. Кто-то замахнулся на самое дорогое, что было у него в жизни – на семью. И тут уж плевать на чужое мнение.

– Но что это мы развоевались, Карл? Ничего ведь не известно еще! Рано планы строить и оружием запасаться! Дождемся звонка, все узнаем, там и решим, как действовать!

Но на Шнайдера его слова успокаивающе не подействовали. Похоже, он уже жалел, что пообещал свою помощь этому сумасшедшему русскому. Ничего, если дело дойдет до боевых действий, никто немца в них втягивать не будет. Сами разберемся!

Тем временем они добрались до Рибевиля. Покрутились по узким улочкам и поставили машину на стоянку отеля. Шнайдеры предложили пообедать, но Евгений понимал, что сейчас кусок, даже самый вкусный, не полезет ему в горло, поэтому отказался, сказав, что будет у себя в номере. Немцы отнеслись с пониманием.

Миронов прошелся по номеру, покосился на телефонный аппарат, присел у окна, закурил. Окна номера выходили, к сожалению, не на площадь, а во двор. Крутые крыши отеля и здесь загадили аисты. Кроме того, они просто утыканы были тарелками спутникового телевидения. Зачем столько, если по ящику все равно ничего путного не показывают?

Он заканчивал уже третью сигарету, когда телефон наконец мелодично забренчал. Стараясь не делать резких движений, Евгений глубоко вздохнул и снял трубку.

– Я слушаю.

– Господин Миронов? – голос в трубке был мужским, принадлежавшим несомненно русскому. Говорил этот человек спокойно, безо всяких эмоций.

– Это я.

– Очень рад, что вы послушались наших рекомендаций и не бросились в полицию. Впрочем, вы, наверное, понимаете, что обращение туда не принесло бы вам никакого результата. Положительного, я имею в виду.

– Что вы хотите?

– Ну, Евгений Викторович, о таком по телефону не говорят. Тем более в чужой стране.

– Давайте встретимся!

– Конечно, встретимся, непременно! Но не сейчас, чуть позже.

– Что с моей женой?!

– Успокойтесь, с ней все в порядке! Она в полном здравии!

– Дайте ей трубку! – потребовал Евгений.

– С превеликим удовольствием, – согласился незнакомец. – Минуты вам хватит?

В трубке несколько секунд слышалось какое-то потрескивание, потом спокойный голос Наташки произнес:

– Алло! Это ты, Женя?

– Я, я! – заорал Евгений. – Ты цела?

– Цела, цела, успокойся. Ничего они мне не сделали. Только руки в наручниках. И когда везли, глаза завязали. Не могу сказать, где мы. Но ты ведь найдешь? – в голосе жены слышалась непоколебимая уверенность в том, что ее мужчина обязательно придет и спасет.

– Конечно, найду, заяц, – стараясь говорить как можно мягче, заверил Евгений. – Даже не сомневайся!

– А я и не сомневаюсь. Я им сказала: Женя придет и всем вам все оторвет!

– Молодец! – невольно усмехнулся Миронов. – Так и говори впредь. Пусть боятся!

Трубку вновь взял мужчина.

– Убедились?

– Да. Так все-таки, чего вы хотите? Денег?

– Ну что вы, Евгений Викторович! Какие деньги? Этого добра у нас хватает. Даже с вами поделимся определенной суммой. Разумеется, после того, как все закончится.

– Что закончится? Что?

– Не волнуйтесь так! Всему свое время. Сейчас идите, перекусите как следует. Вас же друзья звали, кажется? Вот и присоединитесь к ним. А ближе к вечеру, часам так к восьми, будьте в номере. Мы перезвоним и договоримся о встрече. Хорошо?

Пришлось согласиться. А куда денешься? У них все козыри на руках. Пока. Поэтому нужно сохранять хорошую мину при плохой игре.

– Жену не забудьте покормить!

– Все будет сделано, не тревожьтесь. Мы ведь действительно не желаем зла ни ей, ни вам. Так уж сложились обстоятельства.

И в трубке послышались короткие гудки.

Евгений осторожно повесил трубку и внезапно саданул кулаком в почерневший то ли от времени, то ли от ухищрений дизайнера черный деревянный столб, подпиравший потолок и стоявший прямо посередине номера. Столб удар выдержал, хотя и загудел от удара, словно басовая струна.

– С-суки!

Он потер кулак и опять закурил. Что-то прояснилось? Несомненно. Наташка жива, здорова, хотя и сидит в наручниках. На связь с ним выходили не с сотового телефона, со стационарного. Похитители где-то неподалеку, не успели бы они забраться к черту на кулички после того, как увели женщину. Кольмар, Рибевиль, еще несколько окрестных городков. Не такой уж большой круг поиска. Будь с ним трое-четверо доверенных людей с опытом, найти группу недавно появившихся русских не представило бы труда. Но он здесь один. К тому же пока так и не ясно, чего хотят похитители. Это не ради выкупа, понятно. Но тогда что же? Ему обещают заплатить «после того, как все закончится». То есть, похоже, они хотят использовать Миронова в каких-то целях. Как его можно использовать? В качестве бизнесмена? Не смешите мои тапочки!

А что еще умеет делать майор запаса Евгений Миронов? Вот-вот, именно! Пробираться, разведывать, уничтожать противника. Кажется, кому-то потребовались именно эти его умения.

Плохо. Очень плохо. Потому, что, как оказывается, о его прошлом известно не только определенному и ограниченному кругу лиц, связанному с СОБ, Службой общей безопасности. Бывшей СОБ, поскольку такой структуры ныне вообще не существует в природе.

Но кто сказал, что тайной его прошлой службы собрался воспользоваться кто-то посторонний, никак не связанный с СОБ? Совсем не факт!

Мало ли куда могли податься сотрудники распущенной СОБ! Какая-то часть несомненно осталась в армии. Тогда ведь и Миронову предлагали два варианта: остаться в Вооруженных силах и служить в отдаленном гарнизоне или уйти в отставку. Он ушел, но кто-то ведь и остался?

А те, кто ушли – куда направились? Как Евгений – в бизнес? Или, к примеру, в криминальные структуры? Там специалисты с таким опытом всегда требовались.

Вполне вероятно, что кто-то, используя архивы СОБ, набирает специфических работников для специфической работы. И пришел черед Миронова. Зная, что просто так, даже за большие деньги, он в наемники не пойдет, эти люди решили действовать наверняка. Они выкрали Наташку и теперь станут принуждать его выполнять какую-то грязную работу.

Не-ет, господа, так дело не пойдет! Я вас заставлю жену вернуть в целости и сохранности. А заодно отучу приставать к порядочным людям с непорядочными предложениями!

Евгений сунул сигареты в карман и вышел из номера. До вечера все рано ничего сделать было нельзя. Хорошо, он подождет.

Глава 4

Насколько ему было известно, Шнайдеры собирались обедать в ресторанчике «Арбалет». Всем было хорошо заведение, вот только курить в зале не разрешалось. Вообще, вся эта борьба с курением, развернувшаяся в Европе, вызывала только глухое раздражение. Какое-то нарушение прав человека! В ресторанах и кафе – не кури! На перроне вокзала – тоже не кури! Нет, понятно, когда запрещают курить в больницах, школах, кинотеатрах. Там табачному дыму не место. Но почему человек, дожидаясь поезда, должен не караулить свои чемоданы, а бежать с сигаретой в конец перрона на специально отведенное место? Бред какой-то!

Вон, американцы взялись бороться с курением, и у них резко увеличилось количество людей с ненормально большим весом. Короче – толстых! Они галдят, что с весом тоже надо бороться, бегать трусцой, заниматься на тренажерах. Но ведь далеко не у каждого толстяка есть возможности и сила воли для того, чтобы проводить часы в оздоровительных центрах!

Евгений считал, что борьба с курением методами запретов сродни борьбе с пьянством теми же способами. Примеры? «Сухой закон» в Штатах и попытки ввести нечто подобное в Советском Союзе. Ничего, кроме вреда, это не принесло.

Но в «Арбалете» они с Наташкой уже бывали, и там им, несмотря ни на что, понравилось. А сигарету можно выкурить и на улице. Какие проблемы?

Карла и Анну он именно там и нашел. Немцы обрадовались его приходу, замахали руками официантке. Та приняла заказ, и Карл, подмигнув Евгению, попросил принести еще графинчик граппы. Мол, знаем мы вас, русских! Если вино не пьете, то от крепкого напитка не откажетесь.

Подумаешь, удивил! Что, Миронов, граппу не пробовал?! Да чача обыкновенная, виноградный самогон! Даром что итальянский. Где-нибудь в Пицунде чачу гораздо лучше гонят и очищают, чем в этой самой Италии.

К тому же вечером предстояли какие-то неясные пока еще события, и что-либо крепче пива пить не стоило. Вот и пришлось бедному Карлу употреблять заказанный графинчик в одиночку, потому что Анна пить итальянский самогон тоже отказалась. На мужа она смотрела с плохо скрываемым ужасом, а тот опрокидывал рюмки с улыбкой, хотя ясно было, что улыбка эта дается ему очень нелегко.

Карл еще успел спросить, как дела у Евгения и что слышно о Наташе. Миронов отделался общими словами, дескать, все нормально, беспокоиться не о чем.

И тут немца развезло. Евгений удивленно переводил взгляд с мгновенно захмелевшего Карла на опустевший графинчик. Объема в том было не более трехсот граммов. И что, с этого можно опьянеть? Может быть, он недооценил итальянских самогонщиков, и пойло они приготовляют совершенно убойное? Хотя кто их, немцев, знает… Пиво могут литрами поглощать, вино сухое. А вот что покрепче так на них действует.

Несмотря на то что глаза его разъезжались в разные стороны, Карл настоял на том, что за обед платит он, и ухитрился даже рассчитаться с официанткой, щедро отвалив чаевые. Анна, глядя, как разгулялся ее муженек, только головой качала. Была она тихой, терпеливой женщиной, никогда не повышавшей голоса, и теперь Евгений начинал понимать, зачем немцу понадобилась скандальная русская любовница. Перчика ему в жизни не хватало!

Вдвоем с Анной они вывели Карла из ресторана и потащили в отель. Ну, не совсем потащили, подвыпивший бизнесмен еще мог переставлять ноги сам. Но придерживать его под руки приходилось, иначе он вполне мог врезаться лбом в ближайшую подвернувшуюся витрину. Штормило его сильно.

Евгений вел Карла и гадал: с чего бы это его немецкий партнер так разговелся? Да еще и в неурочное время. Ведь до вечера, когда приличные люди могут себе позволить толику спиртного, оставалось еще несколько часов.

Люди на улицах оглядывались на необычную троицу с осуждением. Но портье в отеле улыбался понимающе. Видимо, ему приходилось видеть гостей в подобном состоянии. Ну и что тут такого? Отдыхает человек! Ведь не дерется, не орет, идет себе тихо, мирно, поддерживаемый женой и другом…

В номере Шнайдеров, когда Карла уложили на постель, Анна сбивчиво начала извиняться за поведение своего супруга, но Евгений только махнул рукой: с кем не бывает! Анна уверяла, что ее муж никогда себе такого не позволяет, а сейчас просто, наверное, устал.

Кое-как успокоив ее и заверив в том, что поведение мужа никак не скажется на отношении к нему русского приятеля, Евгений вернулся к себе, все еще гадая – с чего бы это Карлу так нажираться? Раньше склонности не то что к злоупотреблению, а даже просто к употреблению крепкого алкоголя он за партнером не замечал.

До восьми оставалось еще четыре часа. Надо было как-то убивать время. Пойти прогуляться по улочкам Рибевиля? Прежде обозначенного срока похитители Наташки вряд ли позвонят. А дожидаться звонка в размышлениях и терзаниях на гостиничной кровати не хотелось.

Он решительно поднялся, вышел из номера. Сейчас кататься в полюбившемся лифте совсем не тянуло, и Евгений просто сбежал по лестнице вниз.

По городу бродили туристы. Им было что посмотреть и на фоне чего сфотографироваться. Миронова же средневековые красоты сейчас совсем не интересовали. Он лениво ступал по древнему булыжнику мостовой, рассеянно поглядывал по сторонам.

Жители Рибевиля хорошо ухаживали за своим городом. Чистота, повсюду цветы, нигде нет ободранных стен и идиотских надписей. Интересно, что здесь происходит зимой? Так же толпятся туристы со всего света, так же открыты настежь ресторанчики и кафе, так же везде продаются сувениры? Или же туристический поток стихает и жители наконец могут вздохнуть спокойно? А действительно, что здесь делать туристам зимой, когда холодно и повсюду снег? Носы морозить?

Он, наверное, не смог бы жить в хоть и красивом, старинном, но все же туристическом городе. Эти толпы праздношатающихся на улицах кого угодно могут вывести из себя. В Сочи или Анапе, наверное, такая же история. Местные жители, как могут, зарабатывают летом на отдыхающих, а потом всю зиму валяются на диванах и набираются сил к летнему сезону.

В общем, мысли у Евгения были не веселые, а настроение – не боевое. Что-то он расклеивался в связи с последними событиями. Хорошо было бы как-нибудь встряхнуться. Но каким образом?

Миронов уселся на попавшуюся кстати скамейку, закурил, наблюдая за текущим мимо него пестрым потоком людей. Несмотря на свои небольшие размеры, Рибевиль ухитрялся втиснуть в себя огромное количество туристов. И это при том, что свободные места в ресторанах и кафе, а также нескольких отелях всегда имелись. Сдавать комнаты приезжим, как это делается, к примеру, на Черноморском побережье, здесь было не принято.

Что-то привлекло его взгляд. Куртка! Все та же грубая осенняя куртка, похожая на морской бушлат, мелькнула в толпе. Третий раз он видел ее за последнее время. И крепкий стриженый затылок над воротником. Этот человек толкнул его в страсбургском соборе и извинился по-русски! Слишком много совпадений, чтобы это могло быть случайностью!

Евгений подскочил со скамьи и ринулся вдогонку. Толстые немецкие, голландские и прочие туристы мешали. Они делали это не нарочно, но привыкли двигаться медленно, и спешащий куда-то человек выпадал из общей картины. Дорогу бегущему неповоротливые дедушки и бабушки старались, конечно, уступать, но делали это тоже неторопливо, и поэтому Евгений все никак не мог настигнуть черную куртку. А она, в отличие от преследователя, лавировала в толпе ловко, уверенно и все больше удалялась.

Наконец мелькнула в последний раз и пропала. Но тут и столпотворение кончилось, потому что людской поток достиг конечной точки своего движения – замковых ворот с гербами и флагами. Замка как такового давно уже не существовало, но часть стены с воротами была оставлена и даже реставрирована как исторический памятник. Туристы подходили к воротам, фотографировались около них и отправлялись в обратный путь.

Человека в черной куртке среди них уже не было. Он, вероятно, нырнул в один из узких переулочков, сходившихся к воротам, и исчез.

Странно. Человек этот не мог знать, что Евгений преследует его, потому что тот продирался сквозь толпу молча, даже не извиняясь перед теми, кого толкнул. И тем не менее незнакомец пропал безо всякого следа.

Миронов сунулся в один переулок, во второй, а потом махнул рукой. Не до поисков незнакомца ему было сейчас. Да и не следит эта черная куртка за ним, скорее сам Евгений на него напарывается то и дело.

Нужно было возвращаться в отель и действительно валяться на постели в ожидание звонка. Что он и сделал.

Примерно в половине восьмого обнаружилось, что кончились сигареты. Чтобы не тратиться попусту, Евгений взял с собой из Москвы пару блоков легкого «Винстона», и вот, оказывается, они закончились. А может быть, несколько пачек забыл в Эрфурте, в доме Шнайдеров, где они останавливались перед поездкой в Эльзас. Здесь сигареты стоили дорого. Таким макаром тоже с курением боролись. Черт с ними, с деньгами, но ведь и купить их было весьма трудно! А вечером практически невозможно! Магазины уже закрылись. Разве что в каком-нибудь пивном баре, да и то с переплатой.

Но идти за сигаретами сейчас не получалось. Вот-вот должны были позвонить похитители. Евгений вздохнул, приготовившись ждать и терпеть. Ничего, уши не опухнут.

О чем-то плохом, что может случиться с Наташкой, он не думал. Интуиция подсказывала: эти люди хоть и не умеют шутить, но и лишнего вреда причинять не любят. Только в необходимом объеме. Сейчас, пока решающего разговора не состоялось, они не видели никакого смысла что-то делать с похищенной женщиной. Она была в их руках орудием воздействия на мужа, буде тот начнет артачиться и пытаться играть не по правилам, установленным похитителями. Наоборот, они будут держать ее в максимально возможных по комфортности условиях. Пылинки сдувать, конечно, не станут, но и голодом не заморят.

Евгений уже в третий раз нервно обшаривал дорожную сумку в поисках завалявшихся сигарет, когда наконец раздался условленный звонок.

– Вы готовы к встрече, господин Миронов? – вопросил тот же, что и в первый раз, голос.

– Готов, – сухо ответил Евгений.

– Отлично. Тогда придумайте для своих друзей повод, почему вам необходимо отлучиться на пару часов из отеля.

Евгений хотел было сказать, что сейчас повода для отлучки искать совершенно не надо, не в том состоянии Шнайдеры, но промолчал.

– Далее следуйте нашим инструкциям. Выходите из отеля и направляйтесь к воротам замка. Вы, кажется, были там сегодня? Значит, знаете, где это.

Выходит, следили за ним, сволочи. А он, такой весь из себя крутой и опытный, слежку не заметил!

– Миновав ворота, идите вверх по улице, – продолжал голос в трубке. – К вам подойдут.

– И скажут пароль? – не удержался Евгений. – Какой же?

– Это хорошо, что вы не утратили чувства юмора, – спокойно отреагировал голос. – Будет легче разговаривать. Нет, пароля не назовут. Зачем он? Не так уж много здесь русских, да еще и с вашей внешностью, чтобы наш человек мог ошибиться. И у вас, я думаю, нет здесь знакомых. Подойдут – не ошибетесь.

– И что, этот ваш человек все мне объяснит?

– Да, все. Мы надеемся, что вы с ним придете к обоюдовыгодному соглашению.

«Сомневаюсь, – подумал Евгений. – Но там посмотрим».

– Когда выходить?

– Прямо сейчас. Не забудьте сообщить своим друзьям, что уходите на некоторое время.

Придумывать что-то Миронову совсем не пришлось. Он даже не заходил в номер Шнайдеров. Встретил Анну в коридоре, она бегала за минеральной водой для супруга. Маялся, видимо, бедолага, после ударной дозы граппы. Евгений сочувственно покивал и сообщил, что отправляется за сигаретами.

К сожалению, до самых замковых ворот ему не попалось ни одной пивной, в которой можно было бы купить курево. Дело это откладывалось на потом. Если «потом» будет…

За воротами он прошел всего лишь шагов десять, как сзади послышалось:

– Евгений Викторович?

Миронов обернулся. Нет, это была не черная куртка. Перед ним стоял мужчина средних лет в светлых брюках, тонкой кремовой рубашке и накинутой на плечи легкой курточке, очевидно, от вечерней прохлады. Евгений молча уставился на него, не делая попытки заговорить. Было еще не темно, и незнакомца он мог рассмотреть во всех подробностях. Ничего выдающегося, никаких видимых особых примет. Таких на улочках Рибевиля среди туристов можно за полчаса встретить больше десятка. Какой-нибудь бухгалтер из Саксонии, решивший провести свой законный отпуск во Франции, но не имеющий достаточно денег на Ниццу или Сан-Тропе. Увидишь – и через пять минут не сможешь вспомнить его лица.

Незнакомец подошел ближе. Поздоровался, но руку не протянул. Понимал, конечно, что не та обстановка для дружеских рукопожатий.

– Называйте меня… Иваном Ивановичем, – чуть запнувшись, представился он. – Разумеется, это не настоящие имя-отчество, но для удобства общения надо же вам как-то ко мне обращаться?

– С чего вы взяли, что я буду к вам обращаться? – наконец разлепил губы Евгений. Он уже сделал кое-какие предварительные выводы.

– Обстоятельства сложились так, что нам придется общаться определенное время.

– Я мог бы называть просто: «Эй ты, козел!» – мрачно сказал Евгений. Не хотелось ему с этим подонком разводить церемонии. Ничего, стерпит. – Что с моей женой?

Ивана Ивановича хамский выпад Миронова немного покоробил. Но он сдержался.

– Вы совершенно зря стараетесь меня оскорбить. Я всего лишь выполняю порученное мне дело.

– Шестерка, что ли?

Иван Иванович пожал плечами.

– Не знаю, что вы подразумеваете под словом «шестерка», но, скорее всего, нет. Я не тупой исполнитель и достаточно осведомлен о деталях предстоящей операции. С женой вашей все в порядке, никакого ущерба ей не нанесли, кроме, конечно, морального.

– В каком смысле?

– Ну… У вас очень энергичная супруга, Евгений Викторович. В процессе… доставки ее к месту нынешнего пребывания она вела себя… несколько бурно и даже смогла нанести сопровождающим некоторые… телесные повреждения. Вот и пришлось, во избежание, так сказать, дальнейших инцидентов воспользоваться наручниками.

Евгений усмехнулся про себя. Молодец Наташка! Не давала себя в обиду этим паскудам. И, видимо, хорошо побушевала, раз этот хлыщ так осторожно подбирает слова. Кстати, манера разговаривать у него какая-то странная. Как на дипломатических переговорах выражается.

– Так что вам от меня нужно? – решил он взять быка за рога.

Иван Иванович удовлетворенно кивнул.

– Предпочитаете переходить сразу к делу? Похвально. Только давайте где-нибудь присядем в тихом месте и все тщательным образом обсудим. Не возражаете?

– И где же мы найдем такое место?

– Я тут за углом присмотрел очень милый Bierstube. Там, надеюсь, нам никто не помешает. Пойдемте?

Евгений отметил это немецкое слово, означающее обычный пивной подвальчик и совершенно неуместное здесь, во Франции, но ничего не сказал.

Пивнушка и впрямь оказалась тихой и уютной. Просто удивительно было, что в разгар туристического сезона в полутемном прохладном подвальчике почти не было посетителей. Только у овального окна сидела парочка пенсионеров, смакующих белое вино из высоких узких бокалов. За стойкой толстый усатый бармен в очках внимательно читал газету и нисколько даже не оживился при виде новых посетителей.

Иван Иванович указал Миронову на один из дальних столиков с толстой дубовой крышкой, а сам направился к стойке. Вернулся с двумя кружками светлого пива.

– Я взял на себя смелость предложить вам именно пиво, поскольку, как мы заметили, здешние вина вы не жалуете.

– Раз вы такие приметливые, – не преминул обнаглеть Евгений, – то могли бы заметить, что у меня кончились сигареты!

– Извините, как-то запамятовал, – поклонился Иван Иванович и вновь удалился к стойке.

– К сожалению, «Винстона» не было, – произнес он, вернувшись и протягивая пачку легких «Мальборо». – Может быть, эти подойдут.

Евгений не стал привередничать.

– Ладно, сойдет, – кивнул он, распечатывая пачку. – Так, все-таки, что вам от меня нужно?

Иван Иванович отхлебнул пива, причмокнул довольно и лишь потом приступил к делу.

– Как вы уже, наверное, поняли, нам многое о вас известно. Ваше прошлое, ваше настоящее.

– Будущее тоже? – невинным тоном спросил Евгений, прикуривая и выпуская в сторону собеседника густой клуб дыма.

Иван Иванович поморщился, помахал перед лицом ладонью, разгоняя дым. Он наверняка не курил, и Евгений воспользовался случаем, чтобы лишний раз ему досадить.

– Будущее ваше зависит от нашего сегодняшнего разговора. И напрямую зависит. Итак, для начала, – ваше прошлое. А оно весьма интересно. Вы были офицером некой закрытой от общественности службы, которая занималась секретными операциями за границами бывшего Советского Союза. И весьма успешным офицером, как следует из вашего досье. Многочисленные командировки в Латинскую Америку, потом Африка… Вот только не оценило ваши способности начальство, и, когда пришло время расформировывать службу, вас уволили безо всякого сожаления. Не с позором, конечно, но с унизительной пенсией и безо всяких дальнейших перспектив. Я верно излагаю?

Евгений ничего не ответил, только припал к кружке и сделал два мощных глотка, осушив ее наполовину.

– Но вы не пропали, не спились, не стали бандитом, – продолжил собеседник. – Вы занялись бизнесом и, насколько это возможно, честным. Вы не обманывали партнеров, не брали кредитов под сумасшедшие проценты, не кидали поставщиков. И сумели удержаться, укрепиться! – в голосе Ивана Ивановича зазвучали какие-то почти торжественные нотки. Евгений посмотрел на него с некоторым удивлением. Знал бы этот человек всю правду о Миронове!

– Немногим такое удается. Вам – удалось! И это еще раз подтверждает, что человек вы разумный, умеющий считать ситуацию на несколько ходов вперед и не пасующий перед трудностями.

– Послушайте, – прервал панегирик в свою честь Евгений. – Мы что, встретились для того, чтобы выслушивать, какой я замечательный да предусмотрительный? Это я и без вас знаю. Вот только был бы предусмотрительным, ни за что не вляпался бы в вашу западню.

Иван Иванович довольно хихикнул, сделал даже такой жест, будто собирался потереть ладони.

– Ну что вы, дорогой мой, нашу, как вы выразились, западню никак нельзя было предвидеть. Тут вашей вины нет!

– Попрошу без панибратства! – возвысил голос Миронов.

– Тише, тише, Евгений Викторович! – умоляюще поднял руку Иван Иванович. – Не нужно привлекать к нам внимание посторонних!

– Тогда переходите к делу, и хватит паясничать! – не сдался Евгений.

– Я и не думал паясничать, – несколько растерялся собеседник. – Просто попытался описать ваше нынешнее положение…

– Оно мне известно и без вашего словоблудия! Говорите конкретно: что, как и где! А главное – почему?

– То есть почему именно вы?

– Вот именно!

– Так я же к этому и веду разговор! А вы меня прерываете бесцеремонно!

Евгений почувствовал, что еще немного – и он заедет кружкой с недопитым пивом прямо в рожу этому… Ивану Ивановичу. И тот, видимо, понял, что переступил определенные границы.

– Что же вы так взволновались, Евгений Викторович, – произнес он умоляющим тоном. – Ведь ничего предосудительного я не сказал! Да, вы умный, смелый и находчивый человек, обладающий определенными навыками! Именно такой нам и нужен!

– Кому это – вам? – остывая, спросил Евгений и отхлебнул из кружки.

– Ну, разве это сейчас так важно? Нам – это определенной группе людей, объединенных общим делом. Большего я сказать не в праве. Нам потребовалась помощь, и мы решили, что для этого дела вы вполне подходите.

– Так почему же вы просто не пришли и не попросили: «Помогите! Сами справиться не можем!»? – Евгений уже почти совсем успокоился. – Обязательно нужно было жену похищать?

– Понимаете, – замялся собеседник, – это такое дело, что добровольно, по согласию, вы бы никогда не согласились…

– Что, убить кого-то нужно? – напрямик спросил Миронов. – Киллер понадобился? Так трудно стало наемного убийцу найти, что вы решили бывшего военного на это подписать? Да только свистните – куча желающих набежит, раз вы деньги за это обещаете. Я ведь правильно понял, вы деньги обещаете? Сумма-то хоть приличная?

– Очень даже, – кивнул Иван Иванович.

– Вот видите, значит, об остальном я правильно догадался, – усмехнулся Евгений. – Так вот, сразу вам заявляю: никого убивать я не собираюсь. Так своим хозяевам можете и передать.

Говорил он спокойно, почти устало, и собеседник понял, что человека, сидящего перед ним, обычным образом убедить не удастся, никакими деньгами не соблазнить. Но он и не рассчитывал на легкую победу.

– Евгений Викторович! Вы забываете об одном очень важном обстоятельстве! У нас ваша жена, и в случае отказа… Только, пожалуйста, не надо никакого насилия, – торопливо добавил он, увидев, как вновь начало темнеть лицо Миронова. – Давайте договоримся, как цивилизованные люди! Вы выполняете работу, получаете назад свою супругу в целости и сохранности, плюс некую сумм денег, и мы расходимся, чтобы никогда больше не увидеться!

– Цивилизованные люди киллеров не нанимают, – медленно произнес Евгений. Он понимал, что проигрывает этому хлыщу и ничего пока поделать не в силах. Наташка была в их руках, и отыскать ее самостоятельно он не мог. А помощи ни от кого здесь ждать не приходилось. Оставалось только «делать хорошую мину при плохой игре».

И Иван Иванович понял, что одерживает верх, приободрился, в его голосе зазвучала даже некая легкая ирония.

– Вот цивилизованные люди как раз и действуют в современном мире такими методами! – провозгласил он. – Ведь сейчас любой дикарь может обратиться в суд и потом крутиться в этой машине хоть до скончания веков! При нашей-то системе судопроизводства! Один суд, потом другой, потом третий, Верховный, Международный Гаагский – и так далее! До бесконечности! А цивилизованный человек просто платит специалисту деньги и безо всяких проволочек решает проблему. Легко и удобно! Это ли не признак цивилизации?

Евгению стало даже любопытно.

– Вы что, и в самом деле так считаете? – спросил он, с интересом разглядывая сидевшего перед ним благообразного господинчика.

– Не только считаю, доро… Евгений Викторович, но и в жизни стараюсь придерживаться подобных принципов!

Иван Иванович был откровенно горд собой и этими своими принципами. «Экий все же урод, – подумал Миронов. – И мне что, вот с этим… прикажете договариваться? А ведь придется, черт побери, некуда деваться. Опять же – пока. Ничего, немного потерпим, запишем на счет гадов, похитивших Наташку. Но уж потом не взыщите, господа!»

– Оставим ваши принципы в покое, – решительно сказал он. – Переходите к конкретному делу! Кого я должен убить, когда, где и каким образом!

– Тише, тише, Евгений Викторович, – взмолился собеседник. – Здесь хоть и нечасто русские бывают, но кто знает…

Евгений окинул взглядом подвальчик. Ничего не изменилось за последние полчаса. Бармен за стойкой сидел, уткнувшись носом в газету, пожилая парочка все так же посасывала из своих бокалов белое вино и тихо переговаривалась. Все-таки французская пивная сильно отличалась от российской. Где-нибудь в Кондопоге в подобном заведении сейчас вольно шумела бы полупьяная толпа, выясняя отношения или жалуясь, какие все бабы суки, особенно жены, буфетчица под прилавком разбавляла бы потихоньку водку, а из колонок неслось бы что-нибудь хрипло-оглушающее про Владимирский централ.

Впрочем, что значит – в подобном? Не может быть в какой-нибудь Кондопоге ничего подобного! Ни уютного полумрака, ни дубовых столов, ни вычищенных до сверкания пивных кранов, ни даже стерильно чистых пивных кружек и винных бокалов! Нет, где-то в российских столицах порой такое встречается, но жуткое дорогое и все равно фальшивое, наигранное. Это как прибалтийские республики в советские времена: вроде бы и похоже было на Запад, а все равно – подделка. Да и сейчас недалеко они от этого ушли.

Здесь же питейные места освящены вековыми традициями, которые если и меняются, то самую чуточку. Ну, пивные краны посовременнее, поудобнее поставят, ну, туалет оснастят супертехникой. Но, в общем и целом, все по-прежнему, как было сто, двести, триста, а то и более лет назад. Традиции!

В наших пивных заведениях какие могут быть традиции? Сегодня здесь пивнушка, завтра – магазинчик, торгующий «сникерсами» и жевательной резинкой. Послезавтра – тоже магазинчик, но торгующий уже турецкими поддельными джинсами и китайскими ядовитыми игрушками. А послепослезавтра – опять пивнушка, но уже именующаяся кафе, хотя ассортимент напитков и закусок точно такой, каким был в прошлой жизни этого оазиса. Ну и откуда взяться традициям? Неправда, что перемены в стране начались во времена перестройки. Тогда они лишь увеличили скорость, набрали темп. В действительности во все времена в стране нашей сумасшедшей перемены происходили с завидной регулярностью, только не так быстро, как ныне. Вот и казалось недолговечному человеческому роду, что все вокруг него неизменно и незыблемо.

– Так что вы мне хотели предложить? – обернулся Евгений к собеседнику. – Или – потребовать?

– Боже мой! – Иван Иванович чуть ли не руки заломил картинно, а на лице выразил почти искреннюю боль. – Ну как мы можем чего-либо от вас потребовать?

– Бросьте, бросьте комедию ломать! – резко сказал Миронов. – Я не барышня семнадцатилетняя, а боевой офицер, как вы выразились. Хватит ходить вокруг да около. Давайте напрямую!

Впрочем, высказано это было не в полный голос. Черт его знает, может, эта парочка любителей французского сухого на самом деле – сообщники сидящего напротив него человека? Или, наоборот – контрагенты. Или, к примеру, бармен. Может, не просто так этот таинственный Иван Иванович завлек его сюда?

– Хорошо, – вздохнул собеседник. – Напрямую так напрямую. С тем, почему выбраны именно вы, мы, кажется, разобрались…

– Не до конца, – прервал его Евгений. – Не проще было бы найти настоящего, профессионального киллера?

– Не проще. Дело в том, что человек, которого предстоит убрать, ваш хороший знакомый. Вот, посмотрите.

Он достал из кармана рубашки небольшой фотоснимок, протянул его Миронову. Тот, отметив про себя это «предстоит убрать» (сказано было, как о деле окончательно решенном), взял фото, взглянул. И застыл. С карточки на него смотрел… майор Симонов Алексей Васильевич! Разведчик, пропавший без вести после неких событий в Анголе много лет назад!

Тогда, в далеких восьмидесятых, Евгений Миронов служил в СОБ, Службе общей безопасности, секретном подразделении Министерства обороны, и действительно участвовал во многих секретных операциях за рубежом. Правда, группа его была ориентирована на страны Латинской Америки, где в основном и приходилось действовать. Но однажды, почти в конце военной карьеры, группу неожиданно кинули в Африку, а точнее – в Анголу, с совершенно туманным заданием. Для начала пришлось скрытно сопровождать группу чехословацких строителей, захваченных бандитами из антиправительственной группировки УНИТА. Пленных строителей гнали по лесу в сторону Намибии, и вроде бы группа Миронова совместно с кубинскими спецназовцами должна была чехословаков освободить. Но в самый последний момент пришел приказ операцию отменить и, не вступая в бой, лишь сопровождать колонну до того места, где ее заберут юаровские грузовики. Что скрепя сердце и пришлось сделать. Приказы не обсуждаются, как известно, а выполняются.

Затем группу перебросили в маленький прибрежный городок Порту-Амбуин, захваченный другой унитовской бандой. Вместе с теми же кубинцами город пришлось сначала очистить от бандитов, а потом какое-то время оборонять от пытавшихся вернуться унитовцев.

А потом наконец открылась главная цель их командировки в Анголу. Оказалось, что юаровцы устроили в почти непроходимых джунглях секретную лабораторию, где разрабатывали биологическое оружие, способное уничтожить в кратчайшие сроки все черное население африканского континента. Именно – черное! Вот эту лабораторию опять вместе с кубинцами группа Миронова и уничтожила.

Вскоре после возвращения в Союз по каким-то совершенно непонятным причинам Служба общей безопасности была расформирована. Евгений, посоветовавшись с женой, решил вступить в цивильную жизнь. Сказалась и обида на державу. Если она так наплевательски относится к настоящим специалистам, то и служить ей не стоит…

Так вот Алексей Васильевич Симонов был именно тем человеком, который отобрал Миронова из многих его сослуживцев по десантно-штурмовой бригаде, как наиболее пригодного для СОБ. Был Евгений тогда обычным старшим лейтенантом, не так уж давно закончившим Рязанское училище. Как его отбирали, какими тестами проверяли – осталось тайной. Но однажды вызвали в штаб и незнакомый майор предложил ему новое и интересное место службы. Евгений подумал и согласился. Тем более что должен был после окончания курса специальной подготовки получить досрочно капитанские звездочки. И служить предстояло в Москве. То есть так ему тогда было сказано. Плюс заграничные командировки.

О своем выборе Евгений не жалел никогда. Хотя было и трудно, и опасно, и больно. Сначала его отправили в тренировочную центр под Георгиевском, где в течение полугода под руководством опытнейших инструкторов и преподавателей он проходил спецподготовку. Это были очень тяжелые месяцы. У курсантов центра не было ни минуты свободного времени, только несколько часов на сон. Тренировки, занятия, опять тренировки. Спектр преподаваемых им наук и умений был чрезвычайно широк. После выпуска любой курсант мог выжить в одиночку в самом неприспособленном для жизни месте на Земле. Он мог прятаться и нападать, мог защищаться и убивать любым подручным предметом, не считая голых рук. Он знал иностранные языки, он знал обычаи и нравы народов тех стран, в которых мог оказаться по приказу начальства.

По окончании курса подготовки его действительно направили в Москву. А там и первая командировка случилась. В Перу. Группе опытного специалиста майора Сидихина, носившего оперативный псевдоним «Герман», было поручено вывезти из страны агента аргентинской Разведки, решившего перебраться в Советский Союз, а заодно и захваченного им сотрудника ЦРУ, Центрального Разведывательного Управления Соединенных Штатов Америки. Группа задание выполнила, но случилось так, что Миронову пришлось в одиночку окружным путем добираться домой. После этого и пристало к нему прозвище – Турист.

А потом у него появилась своя группа. И довольно долго Евгений и его четверо подчиненных успешно действовали в различных странах Латинской Америки. Многое Миронов мог бы вспомнить об этих операциях, только вот рассказывать никому не имел права.

А о майоре Симонове, «крестном отце» Евгения в СОБ, пошли слухи, что он то ли проворовался, то ли был завербован иностранной разведкой, и внезапно Алексей Васильевич исчез. Не только из поля зрения Миронова – вообще. Его разыскивали, но безуспешно. Подозревали, что майору удалось сбежать на Запад.

Но однажды, как раз когда Евгений и его группа вместе с кубинским спецназом обороняли курортный городок на берегу Атлантического океана от атак унитовских банд, в лесу он нос к носу столкнулся с тем самым вроде бы бежавшим за границу майором Симоновым.

Оказалось что вся история с «вербовкой» была лишь прикрытием, помогшим майору внедриться в западные спецслужбы. И вот теперь именно он руководил операцией по уничтожению секретной юаровской лаборатории.

Прошло все успешно, хотя в ходе операции один из подчиненных Миронова был тяжело ранен, и на трофейном вертолете его пришлось эвакуировать в Луанду. Нападавшие на лабораторию вернулись в Порту-Амбуин, а Симонов ушел туда, откуда, собственно, и пришел – в лес. Подробностей его работы в западных спецслужбах Евгений, естественно, не знал. О самом же Симонове с тех пор ничего не слышал и честно считал его погибшим.

Теперь же выяснилось: нет, жив разведчик и настолько мешает тайной организации, которая сейчас вышла на Миронова, что его собираются убить. И именно руками Евгения. Забавная ситуация.

Он рассматривал фотографию майора примерно минуту. Алексей Васильевич выглядел, конечно, не таким, каким его помнил Миронов. Лицо осунулось, запали щеки, появились глубокие залысины. Но выражение глаз было острым и настороженным. Фотограф поймал его в тот момент, когда майор выходил из дверей незнакомого дома, скорее всего – за границей, потому что двери были тяжелыми, массивными даже на вид и украшенными затейливой резьбой. В России таких дверей не увидишь. Симонов как раз оглядывался, высматривая, наверное, нет ли за ним слежки, и на карточке смотрел прямо в объектив. Ничего, конечно, не увидел, потому что снимали наверняка аппаратом с мощной оптикой, издалека.

– Знаете его? – не выдержал паузы Иван Иванович.

– Знаком, – коротко ответил Евгений.

– Ну, тогда вам известно, что человек это не простой и обычного киллера к нему подсылать совершенно бесполезно. Вычислит и уберет.

Миронов мог бы и не согласиться с этим утверждением. Современное снайперское оружие позволяет уничтожать цели на очень больших расстояниях. А от пули увернуться никому не под силу. Но он промолчал.

– Поэтому мы и выбрали вас, – продолжал Иван Иванович. – Во-первых, вы специалист очень подготовленный. Для такой работы, – тут же уточнил он. – А во-вторых, знаете этого человека, знаете его привычки, характер, возможности.

– Что вы городите?! – возмутился Евгений почти натурально. – Меня готовили много лет назад, какие сейчас могут быть навыки и умения, если я с тех пор не тренировался? Да и человека этого я знал именно в ту пору, и то – шапочно! «Здравия желаю! Никак нет! Слушаюсь!» Вот и все знакомство! Понапридумывали себе черт знает чего! Боевики меньше смотреть по телевизору надо!

Иван Иванович выдержал шквал возмущений Миронова достойно. Только слегка прищурился и откинулся на спинку стула, словно боялся, что слюна, которой Евгений вот-вот должен был начать брызгать, долетит до него.

Когда Миронов немного утих, его визави улыбнулся, отпил пива из кружки и сказал:

– Вот вы меня во всех возможных грехах обвиняете, Евгений Викторович, а сами со мной лукавите самым настоящим образом. Взять хотя бы вашу, так сказать, растренированность. А кто это ходит в тир примерно раз в неделю? И, заметьте, не из пневматического оружия там по жестяным уткам палит, совсем нет…

Тут он был прав. Миронов действительно регулярно наведывался в тир, даже состоял членом стрелкового общества, одного из тех, что, по западному примеру появились в столице в последние годы. И оружие боевое у него дома имелось в специальном сейфе. Он и сам не знал, зачем ему это оружие и регулярные тренировки в тире. А спроси его, пожал бы плечами и ответил: «Так, на всякий случай».

Но про посещения тира и их регулярность этот человек, выходит, знал. Значит, наблюдение за Мироновым велось уже давно.

– И не переживайте вы так, Евгений Викторович! Навыки, однажды привитые, остаются на всю жизнь. Вот тут недавно показывали того сумасшедшего, что собирался из ружья по Горбачеву палить, когда генсек на Мавзолее стоял. В тот раз не дали, только ружье достал, как сразу же навалились и скрутили. Ну, отсидел он в психушке, сколько полагается, а корреспондент с ним встретился, повел в тир и дал ружье. Так он с пятидесяти метров мишени четко в лоб попадал. Без промаха! Кстати, от него до Мавзолея было всего сорок восемь метров. КГБэшники потом подсчитали. Не промахнулся бы. А навыки, даже несмотря на психушку, остались. Так ведь его-то с вами не сравнить! Он дилетант, самоучка, а вы кто? То-то…

Евгений угрюмо молчал.

– И о человеке этом вы тоже не всю правду говорите. «Шапочное знакомство»! «Здравия желаю!» – передразнил он Миронова. – Нам ведь доподлинно известно, что именно он вас завербовал для службы в СОБ! Что, разве я вру? Ничего подобного. И потом вы с ним встречались при очень интересных обстоятельствах! Подробности требуются?

Евгений продолжал молчать. А что тут было говорить? Эти люди читали его досье, изучали вдумчиво и подробно. Они следили за ним в Москве и планировали свою операцию задолго до поездки Мироновых за границу.

Наконец он разомкнул губы.

– Так что вы от меня хотите?

– Извольте, – опять улыбнулся Иван Иванович. Он явно почувствовал себя хозяином положения. – Вам укажут место и приблизительное время. Вы получите оружие – на ваше усмотрение. Вам нужно будет максимально надежно ликвидировать человека, которого вы видели на фотографии. Кстати, верните ее, пожалуйста, вам она больше не потребуется. Верно? После ликвидации вы отходите с места действия, не оставляя никаких следов. В дальнейшем вы получаете свою супругу в целости и сохранности, а вместе с ней – портфель со ста тысячами долларов в нем. Как, устраивают вас такие условия?

Евгений невольно усмехнулся.

– Нехило же вы голову этого человека оценили! Кстати, почему вы его не называете по имени или фамилии?

– У него столько имен и фамилий, что немудрено и запутаться. Предпочитаю действительно называть его просто – этот человек. Имеете что-то против?

– Нет, – пожал плечами Миронов. – Мне-то какое до этого дело?

– Вот и прекрасно! Не люблю, знаете, когда между людьми разногласия возникают.

– И предпочитаете решать эти разногласия самым радикальным способом? – не преминул уесть Евгений.

– Как придется, – задумчиво сказал Иван Иванович. – Как обстоятельства сложатся.

И Евгений понял, что в случае несогласия убьют не только Наташку, но и его самого. Впрочем, проделать это они могут и в случае согласия.

– Какие я могу получить гарантии? – спросил он.

– Гарантии выплаты вам вознаграждения? – удивился собеседник. – Или возвращения жены?

– И того и другого. А также – дальнейшей спокойной жизни. Как известно, киллеры после проведенного устранения обычно долго не живут.

– Ну что же вы так? – добродушно рассмеялся Иван Иванович. – Мы – серьезная организация и слово свое привыкли держать.

– Вот именно потому, что серьезная… – хмыкнул Евгений. – Уберете потом, чтобы свидетелей не осталось. И все дела. Даже ста тысяч баксов ликвидатору не заплатите, обойдетесь какой-нибудь мелочью.

Иван Иванович задумался. Или сделал вид, что задумался. Потом сказал:

– Насколько я понимаю, моего честного слова вам будет недостаточно?

– Правильно понимаете, – кивнул Евгений. – В этом случае ничьего честного слова недостаточно.

– Хорошо, а что вы скажете, если я предложу вам половину суммы вперед, до выполнения работы?

Миронов сделал вид, что думает, потом предложил:

– А если сделаем так: вы отпускаете мою жену, а деньги выплачиваете потом, после…

Собеседник его рассмеялся даже с некоторой обидой.

– Вы что, Евгений Викторович, совсем нас дураками считаете? Мы отпускаем жену, а вы вместе с ней тут же пускаетесь в бега! И ищи вас потом… Нет, так дело не пойдет! Пусть ваша супруга будет гарантом, так сказать, выполнения вами условий нашего договора.

Евгений и не надеялся, что этот гад согласится на его условия. Так, камешек кинул, для проверки.

– Ладно, – согласно кивнул он. – Козыри сейчас у вас. Что дальше?

– Значит, вы согласны на половину суммы вперед? – уточнил Иван Иванович. – Прекрасно. Итак, для начала вам нужно вернуться в Германию.

– Это еще зачем?

– Ну, интересующий нас человек обретается именно там. И, кстати, недалеко от города, в котором живет ваш коллега, господин Шнайдер.

– То есть в Эрфурте?

– Нет. Там поблизости есть такой старинный городок, Гота называется. Вот там-то человек этот и обосновался. Поэтому придется вернуться и действовать там.

– Жаль, мы с женой собирались возвращаться домой отсюда, из Франции…

– Ничего не попишешь, человека этого сюда вряд ли удастся выманить. Кстати, оружие, которое вам потребуется, в Германии легче достать, чем здесь. Вы уже решили, чем будете пользоваться?

– Нет. Для этого мне нужно побывать на местности и оценить ситуацию.

– Хорошо, – покладисто согласился Иван Иванович. – Вы специалист, вам и решать. Итак, принципиальное согласие получено. Я прав?

Евгений неохотно кивнул.

– Великолепно. Все инструкции вы получите в Эрфурте. Там на связь с вами выйду, скорее всего, я. Но если появится другой, думаю, пароля вам не потребуется. О предстоящей работе знают только наши люди да вы. Осталось решить маленький технический вопрос. Как вы желаете получить обещанную половину суммы? Наличными?

– И куда я буду девать эти американские рубли? Особенно в Германии. Нет, сделаем так: вы положите эту сумму в какой-нибудь франкфуртский банк, а мне отдадите кредитную карточку. Вполне вероятно, что для организации дела придется ей пользоваться. Вы же специально денег для этого не выделите?

Иван Иванович на секунду замялся, а потом с энтузиазмом заявил:

– Все, что вам потребуется, мы предоставим. Оружие, транспорт. А что еще вам потребуется? Не будете же вы, готовясь, посещать рестораны и ювелирные лавки? Зачем вам еще деньги?

– Как знать, как знать… – многозначительно промолвил Евгений, а потом, не выдержав, рассмеялся: – Ох и жмоты вы! А еще серьезной организацией себя называете!

Иван Иванович был явно смущен. Но старался сохранить лицо. А Миронову было в эти минуты и смешно, и горько. В настоящий момент он ничего не мог сделать для того, чтобы спасти жену и отказаться от участия в убийстве хорошо знакомого ему человека. И это выводило его из равновесия. Впрочем, представитель бандитов не должен был этого почувствовать. Он считал, что победил, сломил сопротивление Евгения. Вот и пусть считает.

Конечно, можно было бы прихватить прямо сейчас этого урода, затащить в укромный уголок и расспросить с пристрастием, где держат Наташку. Но что-то не верилось, что урод может это знать. Операцию по похищению жены Миронова готовили люди опытные и неглупые. И на встречу с Евгением они должны были, предусмотрев возможность неадекватных действий с его стороны, отправить действительно шестерку. Как бы Иван Иванович ни хорохорился и ни набивал себе цену. Дали подробные инструкции, сказали, в каких границах он полномочен действовать, и сказали: «Топай! Ждем с результатом!» Крючок насчет расходных денег Евгений закинул не из праздного интереса или алчности. Хотелось знать, насколько значима роль того, кто пришел на встречу с ним. И убедился, что прислали говорящего попку. Ну и ладно.

– Когда я должен вернуться в Эрфурт? – спросил он. Дальнейший разговор с шестеркой не имел смысла.

– Ну, на ночь вы, конечно, не поедете, – благодушно разрешил Иван Иванович. – А вот завтра утречком и отправляйтесь. Послезавтра часиков в десять утра подходите к фонтану, что на центральной городской площади. Знаете, где это? Отлично. Там и встретитесь или со мной, или с нашим человеком. Он передаст подробные инструкции.

– И кредитную карточку, надеюсь?

Иван Иванович смешался на секунду, потом кивнул.

– Да, кредитную карточку тоже.

Ничего, пусть думают, что не только освобождение жены его волнует, но и обещанные деньги.

Не прощаясь, Евгений поднялся и вышел из пивной. Зачем церемонии разводить с этим…

Очень хотелось напиться и не думать до завтрашнего утра ни о чем. Но Евгений знал, что никакая доза водки его сейчас не возьмет. Слишком велико было напряжение, охватившее его. Да и подумать, проанализировать закончившийся разговор было бы неплохо. Поэтому, ни на что не отвлекаясь, он направился в отель.

Шнайдеры из своего номера носа не показывали. На стук вышла Анна, и Евгений попросил ее передать Карлу, что завтра утром они должны возвращаться домой. Анна, ни о чем не расспрашивая, кивнула и закрыла дверь. А Миронов прошел к себе, рухнул на постель и стал вспоминать прошедший разговор и обдумывать дальнейшие действия.

Глава 5

Утром Карл выглядел не очень свежим, поэтому, после того как они позавтракали и расплатились в отеле, за руль автомобиля Шнайдеров села Анна. Карл пристроился рядом с большой бутылкой негазированной минералки. Евгений на своем «Фольксвагене» двинулся следом.

За всю дорогу до Эрфурта они остановились лишь однажды, чтобы заправить машины и сходить в туалет. Можно было бы так и не спешить, ведь встреча у фонтана была назначена на следующий день, но Анна, словно понимая, как важно сейчас вернуться домой, все гнала и гнала «БМВ» вперед, и Евгений старался не отставать. Пробок на автострадах, гладких и многополосных, почти не было, и уже часам к четырем дня они остановились у дома Шнайдеров. Анна загнала машину в гараж, а «фольксваген» остался стоять у тротуара. Впрочем, он был в этом не одинок. В Германии вообще принято оставлять автомобили прямо на улицах. При этом завывания противоугонных систем что-то не слышится. Может быть, здесь машины вообще не воруют? Слабо верится. Но факт остается фактом: автомобилей вдоль тротуаров имеется великое множество.

Анна что-то приготовила на скорую руку, все перекусили. Вообще-то Шнайдеры почти не питались дома, предпочитая ходить в многочисленные кафе и ресторанчики. Но на всякий пожарный в доме имелся и плотно набитый холодильник, и вместительная морозильная камера.

Потом Евгений отвел Карла в садик за домом, подальше от ушей его супруги, и заявил:

– Слушай, сейчас ты не связан французскими законами. Мне нужно оружие!

Карл явно был испуган, но старался страха не показывать.

– Здесь я связан немецкими законами. Что, все так серьезно?

– Более чем. Достань какой-нибудь пистолет или револьвер. Сможешь?

– Когда он тебе нужен?

– Сегодня к вечеру, крайний срок – завтра рано утром.

– Хорошо, я постараюсь, – покорно кивнул Карл.

Евгений, извинившись перед хозяевами, отправился в город. Надо было осмотреть место завтрашней встречи. На всякий случай. Провести, так сказать, рекогносцировку.

Машину он не взял, здраво рассудив, что по узким улочкам старинного города ездить ему будет непривычно. Впрочем, от дома Шнайдеров до центра пешком дойти можно было минут за двадцать, не особенно спеша. Карл знал, где поселиться, когда выбирал дом. Несмотря на небольшую удаленность от центра города, на короткой улочке, где жили немецкие друзья Миронова, почти всегда было тихо. Да и улицей ее назвать как-то язык не поворачивался. Всего лишь один ряд домов, каждый – на одного хозяина. А напротив них – невеликий то ли парк, то ли сквер с дорожками, лавочками, аккуратно постриженной травой и толстенными дубами. Наташке, помнится, страшно понравился вид из окон шнайдеровского дома, и она очень жалела, что в России такое практически невозможно. Ну разве что если жить где-нибудь за городом… И каждый день добираться на работу пару часов на автомобиле.

В городе была еще одна площадь, над которой возвышался старинный собор, но фонтана там не имелось, так что место для встречи Иван Иванович указал точно. На указанной площади тоже стояла какая-то кирха, которых по всему Эрфурту было немало. Еще окружением служили огромный универмаг, главпочтамт и публичная библиотека, выстроенная совсем недавно и совершенно не гармонировавшая с общим архитектурным стилем. Через площадь почти бесшумно проносились длиннющие трамваи, похожие на суперсовременные японские поезда. Фонтан располагался не посередине, а как бы в правом дальнем углу. В центре его возвышалась абстрактная скульптура, извергавшая струи воды, а вокруг стояли лавочки, чтобы усталые горожане могли присесть и перевести дух. Но с чего бы это им было переводить дух? Здесь никто и никуда не спешил, не несся сломя голову, не пытался перебежать рельсы прямо перед носом трамвайного вагона. Все двигались чинно, неторопливо. Даже молодежь в рваных джинсах, увешанная цепями и декорированная пирсинговыми колечками, хоть и галдела и хохотала беспричинно, тоже не суетилась. Было много туристов, в основном пожилых, которых легко можно было узнать по блуждающим взорам, удивленным аханьям и непрерывному щелканью затворами фотоаппаратов. Причем были это не какие-нибудь экзотические японцы или американцы, а свои же немецкие граждане, которые, выйдя на пенсию, не устремились любоваться заграничными чудесами, а решили как следует узнать родную Германию.

У фонтана сердце Евгения даже радостно трепыхнулось. Посреди всего этого европейского великолепия на лавочке сидели обыкновенные алкаши, совсем как где-нибудь в Строгино или Теплом Стане, и потягивали из бутылок пиво. Сизые носы, не первой свежести рубашки, двухнедельная щетина. Отрадно было и то, что немцы еще не дошли до американской глупости ханжески прятать выпивку в бумажные пакеты. Распивали открыто. И никакие полицейские их не трогали. Да и самих полицейских Евгений что-то не заметил. Не нужны они здесь были. Зачем следить за порядком, если порядок соблюдает каждый гражданин? Не орет, не дерется, пьяным не валяется.

Поддавшись минутной слабости, Евгений зашел в маленький бакалейный магазинчик, взял бутылку местного пива «Браугольд» и тоже присел на лавочку недалеко от местных пьяниц. Знакомиться с ними он, естественно, не собирался. Да и не принято тут было подсаживаться к незнакомым людям, чтобы просто поговорить «за жизнь» или даже душу излить. Нет, он просто смаковал вкусный напиток, осматривал площадь и прикидывал, откуда за завтрашней встречей могли бы наблюдать представители той организации, что похитила Наташку, а его толкает на убийство. В том, что такое наблюдение будет, Миронов не сомневался ни на секунду. Франция явно не была полем деятельности этой организации. Просто начальникам почему-то показалось, что похитить женщину удобнее всего будет именно там. А базировались они, скорее всего, где-то здесь. Не именно в Эрфурте, но – в Германии.

Ничего подходящего для пункта наблюдения за фонтаном Евгений не усмотрел. Больше всего подозрений у него вызывал универмаг. Куда как удобно стоять у огромного окна с видом обычного покупателя, раздумывающего, в какой бы отдел теперь отправиться, и незаметно наблюдать за тем, что творится на площади. Но, присмотревшись, эту мысль он отверг. Посетителям универмага площадь была не видна, поскольку все окна здания были скорее декоративными. Очевидно, для того, чтобы покупатели не отвлекались посторонними видами от основного занятия.

Не подходила и кирха. Внушительных размеров здание в готическом стиле никак не могло служить пунктом наблюдения. Хотя бы потому, что стояло закрытым.

Рядом с домом Шнайдеров тоже имелась кирха, и Евгений как-то, заинтересовавшись тем, что не видно прихожан, спросил у Карла о причине такого безлюдья. Тот объяснил это тем, что церквей в городе много, а желающих их посещать каждый день – маловато. Вот и открываются храмы не ежедневно, а строго по расписанию.

Поразмыслив еще немного, Евгений пришел к выводу, что самым удобным местом было бы кафе, расположившееся неподалеку от фонтана. В связи с теплой погодой вокруг кафе были установлены столики под зонтами, и между столиками сновали официантки.

Решив осмотреть все на месте, Евгений допил пиво и отправил бутылку в специальный мусорный ящик, разделенный на четыре отделения: «Для стекла», «Для бумаги», «Для металлической тары» и «Для пластика». В Москве в последние годы тоже кое-где устанавливали нечто подобное, и городские власти очень гордились этими мусорниками. Вот только когда приезжала машина забирать содержимое «продвинутых» ящиков, весь мусор сваливался в одну кучу. И какой смысл был в их установке?

«Браугольд» было хорошим пивом, настоящим, немецким. В свое время, после «венде» – «поворота», как немцы называли объединение двух Германий, многие пивные заводики, которые здесь имеются в каждом уважающем себя городе, в Восточной Германии, бывшей ГДР, разорились, поскольку качество производимого ими продукта не соответствовало старинному «Закону о чистоте пива 1516 года». Социалистическое мышление даже в этом наложило свой отпечаток. И хотя ГДРовское пиво было гораздо лучше советского, оно тем не менее значительно уступало ФРГшному.

Но эрфуртское «Браугольд» устояло, и теперь реклама его украшала те самые скоростные трамваи.

Выбрав свободный столик, Евгений кинул на стул куртку, чтобы никто не занял место, и подошел к торговцу жареными тюрингскими сосисками, располагавшемуся тут же. Можно было заказать что-нибудь посущественнее официанту, но есть особенно не хотелось, так, перекусить.

Затем, обильно полив сосиску, заправленную в разрезанную булочку, неострой местной горчицей и тут же откусив, он вернулся к столику, жестом подозвал официантку. Здесь не принято было называть сорта желаемого пива (хотя, если хотелось, то можно), говорилось просто: «Одно пльзеньское». Имелось в виду пиво не именно из польского города, а сваренное по «пльзеньскому рецепту»: светлое, средней крепости. Все равно приносили «Браугольд». Добросовестно сделав заказ, то есть сказав «Айн пилзнер, битте!», Евгений куснул еще раз.

То ли произношение у него из-за куска сосиски во рту было невнятное, то ли официантка недослышала, но принесла она Миронову кружку чего-то коричневого и мутного. Он в изумлении уставился на этот неведомый напиток, потом поинтересовался:

– И что это такое?

Официантка с легким недоумением ответила:

– Но вы же просили один «дизель»!

Та-ак, это было что-то новенькое. Евгений осторожно попробовал. Пиво, несомненно, в кружке присутствовало. Но имелось и что-то еще, подозрительно напоминавшее…

Мужчина средних лет, сидевший за соседним столиком с кружкой светлого, газетой и сигарой, увидев лицо Миронова, усмехнулся и объяснил:

– Это – «дизель», пиво, смешанное с кока-колой. Его обычно заказывают те, кому хочется, чтобы пиво было послабее. А есть еще «радер», пиво и лимонад – для велосипедистов.

Евгений благодарно кивнул соседу и печально вздохнул. Конечно, подними он сейчас маленький скандал, что, дескать, заказывал он совсем другое, кружку ему бы мгновенно обменяли на настоящее «Браугольд». Но стоило ли оно того? «Дизель», так «дизель». Попробуем.

Напиток оказался вполне приемлемым, и он решил, что когда все закончится, нужно будет непременно угостить Наташку этим самым «дизелем».

Когда закончится… А главное – как закончится? Может быть, им тогда понадобится совсем другой дизель, тот, что под капотом «фольксвагена»? Чтобы как можно быстрее унести отсюда ноги.

Он посмотрел в сторону фонтана. Да, вид отсюда был великолепным. Правда, изредка фонтан заслонялся проходившими трамваями, но всего на несколько секунд. Значит, здесь и будет сидеть наблюдатель. Черт, был бы в распоряжении Евгения хотя бы еще один человек! В Москве за полчаса безо всяких затруднений можно найти десяток специалистов. Но здесь… Не Карла же привлекать?

А почему бы и нет? В конце концов, это Шнайдер завлек его сюда, а потом во Францию! Без него Мироновы спокойно отправились бы куда-нибудь на моря и провели там отпуск безо всяких приключений. Вот и пускай немецкий бизнесмен поможет своему российскому партнеру. Тем более что помощь он и сам обещал. Никто его за язык не тянул!

Пора было возвращаться. Евгений расплатился с официанткой и пошел через площадь. Мимо прошуршал очередной трамвай. Как им удается так устроить, чтобы это транспортное средство двигалось без обычного лязга, звона и грохота, а вот так, чуть ли не совсем бесшумно? И почему в России нельзя сделать ничего подобного?

Евгений окинул проезжавший трамвай рассеянным взглядом и вздрогнул. За дымчатым стеклом он опять увидел ту самую черную, похожую на матросский суконный бушлат куртку. Человек стоял спиной к нему, лица его Миронов видеть не мог, но и ошибиться было трудно. Это тот, с которым он столкнулся сначала в поезде, потом в Страсбургском соборе, а затем и в Рибевиле!

Евгений беспомощно огляделся. Ну не бежать же ему вслед за уносящимся трамваем! Схватить чей-нибудь велосипед? Вон сколько вокруг велосипедистов раскатывает!

Не в том он был еще отчаянии, чтобы сбросить первого попавшегося немца с его двухколесной коняшки, прыгнуть в седло и нажать на педали. А те велосипеды, что стояли, поджидая хозяев в специальных стойлах, были надежно пристегнуты толстыми замками из металлических тросов. Велосипеды здесь, видимо, все же воровали.

Черная куртка исчезла и на этот раз. Но что-то подсказывало Евгению, что эта встреча совсем не последняя…

Карла дома не было. Может быть, отправился доставать оружие? Было бы очень здорово. Хороший пистолет может пригодиться. Нет, пока стрелять Евгений ни в кого не собирался. Но дальше, с развитием событий, очень глупо может выйти, если надо будет выстрелить, а не найдется из чего.

Можно, конечно, было бы потребовать для выполнения работы не винтовку с оптическим прицелом, а пистолет с глушителем, сославшись на то, что в России, например, киллеру гораздо удобнее подстеречь клиента в подъезде и всадить в него пару пуль из пистолета, чем выцеливать его с какого-нибудь чердака. Но эти люди явно Симонова боятся и не поверят, что тот позволит Миронову приблизиться к нему на расстояние пистолетного выстрела…

Доложившись Анне о прибытии, Евгений поднялся на свой этаж. Дом Шнайдеров был трехэтажным. На первом этаже располагались зал, столовая, кухня, кабинет Карла. На втором Шнайдеры жили сами. А третий этаж отдали в распоряжение Мироновых. Здесь имелись и туалет, и душ. Как, впрочем, и на других этажах.

Чемоданы стояли нераспакованные. Всего несколько дней назад они уезжали отсюда насовсем, чтобы в Москву отправиться уже из Франции. Но вот пришлось вернуться. Он-то здесь, а вот где сейчас Наташка? Судя по всему, ее должны были тоже привезти сюда, в Эрфурт. Но искать, где ее прячут, бесполезно. Город, хотя и компактный, старинный, все же довольно велик. И где могли обосноваться эти мерзавцы, вычислить совершенно невозможно. То ли в старых кварталах, то ли в новостройках на окраине…

Евгений вздохнул, разделся и отправился в душ – смыть с себя дорожную пыль и хоть какие-то крохи тревоги. В затруднительных ситуациях, когда решение проблемы не удавалось найти, как ни ломай голову, он всегда отправлялся под струящуюся сверху воду. И ведь зачастую помогало! Словно ниоткуда или с небес приходила нужная мысль, так долго не рождавшаяся. И вообще все плохое не то чтобы забывалось, но как бы отступало на второй план. А совсем недавно он услышал по радио любопытное сообщение. Актеры, которые в фильмах играют отрицательных персонажей, каких-нибудь мерзавцев и злодеев, после съемки каждого эпизода спешат… под душ! Они ведь в роль входят, чувствуют себя именно этими злодеями. Получается, и им помогает освободиться от гадости падающая сверху вода…

Когда Миронов уже выходил из душа, в дверь, ведущую с крутой винтовой лестницы на этаж, постучали. Вошел Карл. Смущаясь, он протянул металлическую коробку.

– Вот…

Евгений открыл. В коробке был пистолет. Он пригляделся. Ну да, это же «вальтер». Не такой, как у Джеймса Бонда, а Р99, девятимиллиметровый, с магазином на пятнадцать патронов. Он выщелкнул обойму. Полная.

– Извини, – сказал Карл. – Только одна обойма, брат больше не дал.

– Брат? – удивился Евгений.

– Ну да, – признался Карл. – У меня в Готе живет старший брат. Он такой… ну, в общем, милитарист, оружие любит. У него несколько штук разных пистолетов и револьверов. Но все на законных основаниях! Я поехал к нему и попросил один пистолет.

– И как же ты ему это объяснил? – поинтересовался Миронов, любуясь замечательной машинкой производства немецких оружейников.

– Сказал, что хочу пострелять, друзья в тир позвали. Он помялся, но все же дал на несколько дней. Тебе ведь хватит? – в голосе Карла звучала нешуточная надежда.

– Хватит, хватит, – рассеянно сказал Миронов, все еще не в силах оторвать глаз от пистолета. Черт его знает, может быть, и действительно хватит нескольких дней, чтобы разобраться во всей этой истории?

– А патронов он дал только одну обойму, пожадничал, – продолжал Карл. – Не знаю, поверил или нет, но смотрел очень подозрительно.

– Вы что, не ладите с ним? – спросил Евгений. После душа, да еще получив такой пистолет, он был готов идти на врага немедленно и с песней. Следовало успокоиться, отвлечься чем-нибудь. Солидные дела делают не в азарте, а с холодной и трезвой головой.

– Не то чтобы не ладим, но он какой-то не такой. Закончил университет, занимается электроникой, возраст уже солидный, а все как мальчишка. Вот, оружием балуется, путешествует по всему свету, причем без особого комфорта. Видел во Франции каналы? Он с семьей несколько раз арендовал самоходную баржу и плавал по этим каналам. Или на автомобиле в Китай ездил. Действительно, весь мир повидал.

– А тебе что, слабо с ним вместе путешествовать? – съехидничал Евгений.

Карл поморщился.

– Не люблю я этих дикарских выходок. Спишь где попало, питаешься черт знает чем. То понос прохватит, то температура подскочит. Я ведь поначалу тоже хотел, как он. А потом пару раз съездил и зарекся. Что у меня, денег не хватает на приличный отель и стол в ресторане? Ну его…

– Не знаю, не знаю, – протянул Евгений задумчиво. – В Китай я, может, и не поехал бы, а вот на барже по каналам… Заманчиво, честное слово! Надо будет с твоим братцем как-нибудь поговорить. Познакомишь?

Карл опять покривил губы, но согласно кивнул.

– И вот еще что. Ты завтра с утра ничем не занят?

– Ничего такого, что нельзя было бы отменить.

– Отлично. Мне понадобится твоя помощь.

Увидев, как меняется лицо Карла, Евгений поспешил успокоить:

– Ничего страшного или опасного! Просто нужно будет посидеть в кафе и понаблюдать за окрестностями. У меня назначена важная встреча, и хотелось бы знать, не следит ли кто-нибудь за этой встречей со стороны. Как, сможешь?

Шнайдер вздохнул тяжело, потом робко спросил:

– Правда, ничего опасного?

– Зуб даю! – искренне сказал Миронов.

– А… это как-то связано с исчезновением твоей жены?

Вот же слово подобрал! Не «похищение», а «исчезновение»! Ведь видел записку похитителей, сам передавал! И все-таки исчезновение!

– Напрямую, – честно признался Евгений. – Я как раз встречаюсь с людьми, которые… из-за которых она исчезла.

– Хорошо, я согласен. Когда мы отправляемся?

– Рано утром, часиков в девять. Постарайся не проспать.

И Карл действительно не проспал, хлопотал на кухне, готовя кофе и тосты, хотя для него девять часов было несусветной ранью. В отличие от обычных немцев, встающих ни свет ни заря, Шнайдер организовал работу своей конторы так, чтобы самому не являться спозаранку. Он приезжал в офис часикам к одиннадцати-двенадцати. Подчиненные уже трудились вовсю, когда шеф входил в свой кабинет. Но и задержаться на работе он мог допоздна. Только что на ночь там не оставался. Евгений, когда узнал об этом, не преминул подколоть: «Сталинские методы используешь? Тот тоже по ночам трудился!» Карл жутко обиделся. Пришлось выставлять «мировую» – бутылку французского коньяка. После этого Шнайдер отмяк – русские обычаи он, худо-бедно, уже знал.

На встречу они отправились пешком. По дороге Евгений подробно обрисовал немцу его задачи: сидеть, пить пиво (Карл запротестовал: пиво с утра?), ну, хорошо, кофе с круассаном (едят же у вас круассаны?), ладно, с булочкой, не подавая виду, но пристально наблюдать за другими посетителями кафе – не проявляет ли кто-то из них особый интерес к тому, что происходит у фонтана? Если таковой будет замечен, попытаться проследить (осторожно, не выдавая себя) за ним, после окончания встречи доложить обо всем Евгению по мобильнику. Миронов тут же подключится к слежке. На этом миссия Карла будет считаться законченной. Остальное – дело Евгения. Все ясно?

Немец активно покивал, и перед площадью они расстались. Евгений неторопливо пошел к фонтану, а Карл поспешил занять столик в кафе.

На улицах в этот ранний час было не очень многолюдно. Те, кто работали, естественно, находились на рабочих местах. А для туристов и прочих праздношатающихся, действительно, было рановато совершать променад.

Миронов присел на лавочку у фонтана, закурил, осмотрелся по сторонам. До назначенного часа оставалось еще пятнадцать минут. Итак, кто же явится на встречу? Придурковатый и считающий себя отменным хитрецом Иван Иванович? Или же приплывет рыбка покрупнее? Дело-то серьезное! Надо передать подробные инструкции, узнать насчет необходимого оружия, выведать у Миронова план его предполагаемых действий. Кредитную карточку вручить, в конце концов! Насколько мелкая сошка этот Иван Иванович? И если не мелкая, то что, все там такие, как он? Как-то не верится… Хотя в наше безумное время какие только дураки в какие только авантюры не влезают! Раньше опасались, а сейчас беспредел, да и только! Сам черт им не брат! То ли чувство страха перед неминуемым наказанием совсем потеряли, то ли так надеются на силу своих денег, что просто уже ничего не опасаются. Будучи и сам бизнесменом, Евгений за последние годы насмотрелся всякого. Потише, конечно, стало, не так, как в первое время, когда разверзлись врата ада и сказано было сверху: «Обогащайтесь!» И тут же загрохотали выстрелы киллеров, загремели бомбы под днищами автомобилей, зазвонили телефоны, передающие требования выкупа за похищенных людей. Нет, и сейчас все это время от времени случалось, но меньше, значительно меньше. Солидные люди предпочитали теперь договариваться. Ты мне, я тебе, и все довольны. Но все же встречались порой отморозки, которые разумных слов не понимали и говорить их не хотели, а единственным способом разрешения возникших трудностей считали легкое нажатие пальца на курок. Причем, предпочтительно, наемного пальца.

Вот как сейчас, например. Что уж там им сделал (или собирался сделать) Алексей Васильевич Симонов, Евгению неизвестно, да и не хотелось бы этого знать. Но вот посчитали эти темные личности, что опасен им бывший разведчик или просто мешает, и они, вместо того чтобы договориться с ним, или даже купить его, завернули такую операцию. А ведь на ее организацию – слежка, похищение, заметание следов – тоже немалые деньги уже ушли и еще уйдут!

Там, глядишь, самого Миронова убирать придется после того, как он пристрелит Симонова. Или – если пристрелит. А если не пристрелит? Тоже ведь убирать придется…

В то, что он, в случае добросовестного выполнения контракта, останется в живых, Евгений слабо верил. Ну зачем этим людям, кто бы они ни были, свидетель? Да еще такой, которому платить надо! Пятьдесят тысяч баксов они, конечно, на счет положат. Но сделают это так, чтобы, сняв карточку с мертвого тела Миронова, деньги можно было потом вернуть. Ничего, с этим он как-нибудь справится, не первый год, так сказать, замужем. Дырку от бублика они получат, а не деньги! Да если честно, ему наплевать на обещанную сумму. Главное сейчас – спасти Наташку, разыскать ее, вырвать из плена, а потом, если будут условия и возможности, то и наказать подонков, осмелившихся поднять руку на самое дорогое, что у него имеется.

– Здравствуйте, Евгений Викторович! – услышал Евгений и поднял голову. Перед ним стоял все тот же Иван Иванович. Не решились, значит, посылать кого-то посерьезнее. Не уважают, сволочи! Но тогда этот (или эти?), кто «посерьезнее», должны за встречей наблюдать. Не подведи, Карл Шнайдер! Мне очень нужно знать, кто эти люди и где они обитают в старинном немецком городе.

Отвечать на приветствие он не стал. Много чести! Иван Иванович не смутился, попросил разрешения, присел рядом на лавочку и неодобрительно покосился на сигарету Евгения. Ничего, потерпит.

– Давно ждете? – поинтересовался он.

– Сказано было – к десяти, – хмуро буркнул Евгений. – Я пришел вовремя. Что скажете?

– Наша договоренность остается в силе? Или появились какие-нибудь новые обстоятельства, мешающие вам выполнить работу, которую мы предлагаем?

Слова какие подбирает, собака: «работа», «мы предлагаем»!

– Нет, ничего не изменилось.

Больше всего Евгению, конечно, хотелось бы сейчас ответить с усмешкой: «Все изменилось, козлиная морда! И пошел отсюда к такой-то матери!» Но, к сожалению, пока он так ответить не мог.

– Вот и прекрасно! – возрадовался Иван Иванович. – Просто превосходно! Я очень рад этому!

– Хватит радоваться! – оборвал его Евгений. – Переходите к делу.

– Ну что же, к делу, так к делу, – легко согласился собеседник. – Итак. Обозначенное лицо постоянно проживает в Готе. Это небольшой город неподалеку от Эрфурта.

– Только лицо? – не удержался Евгений. – А остальные части тела?

Иван Иванович хихикнул, будто услышал непристойную, но забавную шутку, кивнул:

– Остальные части тела, разумеется, тоже там, вместе с лицом. Вот точный адрес.

Он протянул маленький листочек с названием улицы и номером дома.

– Вот его обычный распорядок дня.

На свет появился еще один листок с цифрами и буквами.

– Выбор места для работы мы оставляем вам.

– А сроки?

– Сроки?.. – задумчиво протянул Иван Иванович. – По возможности самые кратчайшие. Скажем, три-четыре дня. Устраивает? Вы ведь и сами не заинтересованы в том, чтобы тянуть время, правда?

– Маловато будет, – теперь уже искренне сказал Евгений. – Найти его там, проследить, выбрать место, время, подготовиться… Маловато.

– Ничего, надеемся, вы справитесь, – не сдался собеседник. – Профессионал все-таки.

– Ну, хорошо, – согласился Миронов. – Попробую. Но гарантировать не могу. Я еще не видел места.

– Нормально там с местом, – заверил его Иван Иванович. – Это тоже старинный город, очень живописный. И людей на улицах совсем немного. Теперь об оружии. Вы уже решили, что именно вам потребуется?

– А чего мудрить? – сказал Евгений. – СВД вполне должна подойти. Найдете?

Иван Иванович смутился.

– Знаете, – сказал он с некоторым сомнением. – Пожалуй, именно это будет трудновато. После того как отсюда ушли советские войска, любое оружие, стоявшее на вооружении Советской армии, достать можно было безо всякого труда. Но прошло уже много времени и сейчас найти что-либо этакое…

– Ну, тогда сами решайте. Что-то от «зауэра» или «манлихера», с магазином на пять патронов, с хорошей оптикой. И коробку патронов, естественно. Мне нужно будет какое-то время, чтобы оружие пристрелять.

– А у вас губа не дура, – присвистнул Иван Иванович. – Такое оружие дороговато стоит.

– Тогда ищите СВД! – отрезал Евгений. – Если хотите качества – извольте не скупиться!

– Я понимаю, понимаю! – часто закивал Иван Иванович. – Мы постараемся!

– Лучше всего, если винтовку можно будет собрать прямо на месте и по возможности безо всяких инструментов. По городу шляться с зачехленным оружием как-то не очень удобно. Такие модели существуют. Ищите. Да побыстрее! Сами же сказали – время поджимает. Теперь вот что, – продолжил Евгений. – Здесь и прямо сейчас я хочу поговорить с женой по телефону! Ясно?

– Да, конечно, Евгений Викторович! Какие проблемы? Ваша супруга находится в полном здравии! – Иван Иванович потащил из кармана куртки мобильник.

– Вот я и хочу это услышать от нее лично!

Номер, который Иван Иванович набрал, Миронову подсмотреть не удалось. Но голос Наташки он узнал сразу.

– Привет, заяц, – сказал Евгений, стараясь, чтобы это прозвучало как можно спокойнее. – Как ты там?

– Да ничего пока, терпимо. Меня куда-то долго везли, дорогу я не видела – глаза завязали. А теперь сижу под охраной двух идиотов, которые ни на шаг от меня не отходят.

– Что, даже в туалет сопровождают? – усмехнулся Евгений.

– Только до дверей! – рассмеялась Наташка. – Пусть только попробуют внутрь сунуться!

– Голодом не морят?

– Особенных деликатесов, конечно нет, но так вроде бы, ничего. Даже пивом угощают, «Браугольд» называется. Очень вкусное. Жень, чего они от нас хотят?

– Только от меня, – признался Евгений.

Дальше ему говорить Иван Иванович не дал, мягко, но настойчиво отобрав трубку.

– Хорошенького понемногу, Евгений Викторович, – сказал он. – Убедились, что с вашей супругой все в порядке? Отлично! Давайте продолжим.

Главное Евгений узнал: Наташка жива, не падает духом и она в Эрфурте. Иначе чего бы это ее местным пивом поили?

– Так, – сказал он. – Теперь бабки. Выполнили то, что я сказал?

– Всенепременно! – гордо заявил Иван Иванович.

Он покопался во внутреннем кармане, достал кожаный бумажник и предъявил Миронову кредитную карточку «Виза».

– Как и условились – здесь ровно пятьдесят тысяч долларов. При снятии какой-либо суммы выдается адекватная ей в местной валюте. Вам же не нужны здесь именно доллары? На территории Германии в ходу дойчмарки.

Можно было бы и покочевряжиться, заявив, что он хотел именно доллары, но Евгений уже устал от этого разговора. Надо было заканчивать и выяснять, что удалось обнаружить Карлу.

– Когда я получу оружие?

– Через пару дней мы позвоним. Вы же понимаете, это потребует времени. А пока понаблюдайте за объектом, выясните, что вам необходимо для работы. Поезжайте в Готу, осмотритесь. Номер вашего мобильного телефона нам известен. Засим позвольте откланяться.

Иван Иванович встал, величаво кивнул и неторопливо удалился. Следить за ним сейчас смысла не имело. Его шефы хоть по большому счету и идиоты, но позволить своему холую так сразу идти в штаб-квартиру вряд ли могли.

Ладно, узнаем, как там Карл. Евгений подождал пять минут, выкурил сигарету и достал мобильник.

– Догоняй меня! – завопил Шнайдер. – Я иду за ними!

– Где ты? – спросил Миронов.

– На Ангере, в самом его начале. Скорее!

Евгений знал это место. Узенькая улочка располагалась на старинному мосту и была занята сувенирными лавочками. Карл рассказывал, что давным-давно по мосту проходил торговый путь из Европы в Азию. Евгений плохо представлял, как это могло быть. Горожане очень улочку-мост любили и даже ежегодно устраивали праздник в ее честь с концертами и торговлей мороженым.

Скорым шагом, но не переходя на бег, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, Миронов направился в сторону Ангера. Располагался он не так уж далеко от центральной площади. И Шнайдера он настиг едва ли не на середине улицы. Тот, увидев Евгения, сделал страшное лицо и уставился в какую-то витрину, заполненную пустыми и полными бутылками, валявшимися на соломенной подстилке. Миронов подошел, встал рядом.

– Ну что? – спросил он. – Где они?

Карл, почти не разжимая губ, сказал:

– Вон там, видишь – парочка стоит. От самого кафе за ними слежу.

– Какая парочка? – не понял Евгений. – Те старички?

– Да, да, именно они, – азартно зашипел Карл. – Страшно подозрительные люди.

Миронов ничего подозрительного в двух явных пенсионерах, разглядывавших, как и они с Карлом, одну из витрин, не нашел. Старики как старики, подобно многим решившие получше узнать свою страну и путешествующие по ней в свое удовольствие и со всем возможным комфортом.

– Что-то ты путаешь, – тихо сказал он Карлу.

– Ничего я не путаю! – зашипел тот. – Сидели в кафе недалеко от меня, пили вино и все время в сторону фонтана поглядывали. А когда тот человек ушел, они встали и тоже пошли.

Н-да, похоже, из Шнайдера сыщик не получился. Евгений еще раз окинул осторожным взглядом подозрительных стариков. То есть подозрительных для Карла. Для Миронова же в них не было ну абсолютно ничего необычного! Бабуля (впрочем, здесь, в Европе, и очень старые бабушки выглядели обычно лет максимум на пятьдесят) с аккуратно завитой седенькой прической, в аккуратной кофте с костяными пуговицами, бежевых тонких брюках. На шее – сумочка с цифровым фотоаппаратом. Евгений уже отметил такую закономерность. Если туристы ходили парами, то фотоаппарат доверялся жене, а муж носил видеокамеру. Очевидно, считалось, что камера – аппаратура более сложная и секреты ее женщина познать не в силах.

И точно – на плече у старика висела сумка с камерой. Дедуля был чистенький, выглядел заметно старше супруги, но одет был с той же элегантной небрежностью: неизменные бежевые брюки, серая рубашка и жилет со многими карманами. Такие здесь называли «весте». Немного горбатится, но в целом выглядит довольно браво. Вполне мог в свое время на Западном фронте повоевать, а то и на Восточном.

Парочка, разглядывая витрину, о чем-то тихо переговаривалась. Перед каким магазином пенсионеры стояли, разглядеть на таком расстоянии было невозможно.

Нет, положительно эти божьи одуванчики не подходили для роли бандитов и похитителей жены Миронова! Ошибся Карл, просмотрел настоящего наблюдателя, шефа Ивана Ивановича. Ничего из задумки Евгения не получилось. Надо было его за подручным отправить следить.

– Какие у тебя планы на сегодня? – спросил Миронов у Карла.

– Ну, в офис надо будет заглянуть. А так ничего срочного.

– Ладно, пошли домой. Мне машина нужна.

– Ты куда-то собрался? А как же они? – Шнайдер кивнул в сторону стариков. Те неторопливо двигались дальше по булыжной мостовой Ангера.

– Ничего с ними не случится. Ошибся ты. Обычные туристы. А мне надо в Готу съездить. Может, компанию составишь? Заодно и с братом твоим познакомлюсь.

Карл помялся, но потом все же дал себя уговорить. Евгению это было на руку. Водить машину по узким немецким улицам было для него трудновато. Не дай бог, в аварию какую-нибудь попадешь! Очень сейчас это было бы некстати.

Они вернулись домой, взяли «БМВ» Карла и поехали в Готу. Дорога туда занимала всего полчаса. Да и нет в Германии больших расстояний. Разве что проехать ее от берегов Балтийского моря до границы с Австрией и Швейцарией. Почти по этому маршруту Штирлиц в свое время вывозил пастора Шлага. Только ехал он не от Гамбурга, скажем, а от Берлина…

Глава 6

Гота и впрямь была красивым городом. Менее застроенным, чем Эрфурт, менее людным (не соврал Иван Иванович), но таким же старинным и ухоженным. На холме, почти в центре, возвышался квадратный герцогский замок Фриденштайн. А холм был окружен великолепным парком с очень старыми дубами. Карл рассказал, что во время войны город практически не бомбили, а американцы взяли его без единого выстрела. Хотя нет, немного постреляли. Когда над городом пролетел американский самолет, какой-то капитулянт из местных взобрался на башню Фриденштайна и принялся размахивать белым флагом. Самолет улетел, а предателя соратники стащили вниз и поставили к стенке. В это время первые американские джипы уже въезжали в пригороды Готы. Поспешил мужик с капитуляцией…

Старший брат Карла Пауль жил в своем домике почти на окраине. Дом, конечно, был не таким шикарным, как у младшего Шнайдера, но выглядел, как картинка из журнала. Объяснялось это тем, что Пауль как-то странно ушел на пенсию. То есть услуги его фирме, в которой работал, больше были не нужны, а уволить его, скажем, по сокращению штатов хозяева фирмы не имели права. Вот и предложили ему как бы оплачиваемый отпуск до достижения им пенсионного возраста. Причем деньги ему платили такие же, как если бы он продолжал работать. То есть неплохие. А когда ему исполнится шестьдесят лет, то он станет получать настоящую пенсию. Но уже значительно меньшую, чем сейчас. Такие вот гримасы капитализма.

До шестидесяти Паулю было еще далековато, вот он и жил в свое удовольствие. Путешествовал, прихорашивал дом, увлекался стрельбой, посещая специальный клуб по четвергам. Трое сыновей уже выросли и разъехались из отцовского дома. Один вообще забрался куда-то в Шотландию. Так что в довольно просторном доме Шнайдеры-старшие обретались вдвоем – Пауль и его супруга, полноватая и добродушная Мартина. Она еще работала медсестрой в местном госпитале, так что у Пауля было много свободного времени, чтобы воплощать свои задумки в жизнь.

Как раз накануне он закончил сооружать просторную веранду с выходом прямо в сад. Конечно, сам он все деревянные детали и застекленные рамы не изготовлял, для этого существовали мастерские с опытными столярами и плотниками. Но вот собрать веранду из привезенных частей Пауль никому не доверил, занялся этим собственноручно. Выставил огромное количество цветов в кадках и горшках, а в завершение повесил под потолком «искусственное солнце» – какую-то особенную лампу оранжевого цвета, которая в считаные минуты нагревала веранду почти до тропической температуры. В углу шуршал небольшой фонтанчик, создавая достойную тропиков влажность воздуха. Недалеко от фонтанчика они втроем и уселись, чтобы перекусить и просто поговорить.

Пауль, как оказалось, неплохо владел русским, но откуда у него такие познания, Евгений так и не понял. Была здесь и ленинградская девушка – подруга юности, и приятели-офицеры из Группы советских войск в Германии в те времена, когда в Готе располагались два полка. Много там чего происходило. Пауль был мужиком общительным, благорасположенным ко всему человечеству, кроме арабских террористов, и легко находил со всеми общий язык. Походил он на какого-то довольно известного американского киноактера, с длинными волосами, свисающими сзади из-под почти ковбойской на вид шляпы, которую снимал только за столом.

Приезду брата Пауль откровенно обрадовался, словно и не виделся с ним накануне. Но Карл почему-то посматривал на старшенького немного свысока и в общении держал с ним некоторую дистанцию. Может быть, гордился тем, что вот он, удачливый бизнесмен, при деньгах, а брат его живет на подачки фирмы и сам ничего не зарабатывает. Спорное утверждение, конечно, но Евгений ничего по этому поводу, естественно, говорить не стал.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.